Кандидат в мужья

Глава 2

– Странный он какой-то. – Как только рев «БМВ» стих, Келли повернулась к Алехандро. – Тебе не показалось, что он какой-то странный?

– Определенно странный… и нервный, – согласился Алехандро. – Он, наверное, думает, что ты собираешься подать на него в суд. Эти богачи всегда такие параноики. Если, конечно, он богат.

– Судя по внешности – богат… и по запаху. Он пользуется не «Олд спайс». – Она посмотрела на визитку. – «Райли К. Ломбард, – прочитала она вслух. – "Ломбард гроуп"». Владелец компании! И я сомневаюсь, что мы с ним в одной лиге. – Она постучала пальцем по визитке. – Интересно, что означает это «К»? Вероятно, Корнелий, или Корнинг, или какое-то другое имя, от которого пахнет старыми деньгами.

– Главное, чтобы он не оказался мошенником, – заметил Алехандро.

– Его двести долларов выглядят очень даже настоящими.

– Да, но на починку «тойоты» потребуется гораздо больше двухсот долларов.

Келли взглянула на автомобиль и почувствовала, как сжалось сердце. Неужели все? Неужели этот безумный богач нанес ее любимице смертельный удар?

К приезду полиции Келли уже успела накрутить себя. Ее автомобиль убили, а убийца удрал. Ну почему она позволила ему удрать? Ей показалось, что полноватый коп, который вышел из сине-белой патрульной машины, сочувственно посмотрел на нее, увидев, что сделали с ее бедной «тойотой». Ей требовалось утешение со стороны облеченного властью лица.

Она изложила свою версию случившегося и сообщила все имеющиеся у нее сведения о Райли К. Ломбарде, сделав упор на его принадлежность к привилегированному классу богачей. Она хотела, чтобы коп официально подтвердил ее статус жертвы. Она также хотела, чтобы Райли Ломбарда официально назвали злодеем, покинувшим место преступления до прибытия полиции, хотя он, несомненно, мог и задержаться.

Полицейский кивнул:

– Ломбард, значит? Я слышал об этом парне.

Это же надо! Небось его фотографиями обклеены все полицейские участки. Впервые Келли охватило отчаяние.

– Слышали?

– Конечно, читал о нем в газетах. Вы знаете, в разделе светской хроники.

Полицейский с пивным животом, нависшим над ремнем, выглядел человеком, которому вполне хватает спортивных страниц.

– Вы читаете светскую хронику?

Его глаза превратились в щелочки.

– Да, и что вам не нравится?

– Ничего, но…

Он выстрелил в нее злобным взглядом:

– Вы думаете, я какой-нибудь олух, который читает только спортивные страницы?

– Нет, но…

– Думаете, меня ничего не интересует, кроме пончиков и кофе, которыми приходится питаться на работе?

Келли покраснела:

– У меня и в мыслях не было…

Он прервал ее:

– Послушайте, я понимаю, случившееся вызвало у вас шок, мэм, но нет нужды смотреть на меня сверху вниз. Я лишь сказал, что видел этого парня. Я всегда держу глаза и уши открытыми. За это мне платят. Может, это была статья о начале строительства нового здания или что-то в этом роде. Подскажите!

– Извините, я…

Он вырвал из блокнота второй экземпляр заполненного им бланка и протянул ей:

– Вот справка о происшествии для вашей страховой компаний. С мистером Ломбардом я свяжусь сам. Хорошего вам дня!

– Слишком поздно для таких пожеланий, – пробормотала она.

Потом обрадовалась, что коп ее не услышал. Иначе снова завелся бы.

– Тебе не кажется, что сегодня все на грани безумия? – спросила она Алехандро, войдя в салон.

Он рассмеялся:

– Раз уж разговор зашел о безумии, не стоит ли тебе позвонить сестре?

Она нахмурилась. Рите?

– Зачем? Я должна дождаться эвакуатора.

– Да, но потом тебе понадобятся колеса. Помнишь дневной лагерь? Тревор, твой сын?

Келли застонала:

– Ну почему этого придурка угораздило врезаться в меня именно сегодня? Если я еще раз увижу его, то выскажу ему в лицо все, что о нем думаю.

Алехандро захохотал:

– Вот об этом ты можешь не волноваться. Он смылся отсюда с такой прытью, что ты точно его уже никогда не увидишь.

– И хорошо! – буркнула она, берясь за трубку, чтобы позвонить младшей сестре. – Надеюсь, ты прав. Если мне починят машину, видеться мне с ним совершенно незачем.

Работать Райли не мог. Всю вторую половину дня из головы не выходила встреча с Келли Саммерс. И в сравнении с этим не имело никакого значения, как продавались или покупались акции, поднимался или опускался индекс Доу-Джонса. Он не находил себе места, готовый выскочить из-за стола при первой возможности. Но никто его не тревожил. У него хватало сотрудников, которые решали все деловые проблемы.

Время тянулось и тянулось. Он, конечно, пытался работать, но мысли постоянно возвращались к Келли. Ему очень хотелось что-то для нее сделать, но он никак не мог придумать, что именно.

Когда вечером он приехал домой, Натаниэль, его дворецкий, распахнул дверь и сердито посмотрел на него. Разве что не затопал ногами и не указал на часы.

– Вы опоздали к обеду.

Райли вздохнул. Похоже, его ждет бурный вечер, Дорин могла ограждать его от проблем на работе, но не дома.

– Еще нет половины седьмого.

По стандартам Далласа дом у него был скромным. Старый серый каменный особняк находился на Туртл-Крик и не требовал большого количества прислуги. Райли купил его три года назад импульсивно, когда ему отчаянно хотелось радикально изменить свою жизнь. Иногда он задавался вопросом: а правильное ли принял решение? Темный камень, комнаты с низкими потолками, горчичного цвета бархатные портьеры – все это нагоняло тоску. Так что если он искал мрачное убежище, то лучшего бы, наверное, и не нашел.

Нужно признать, что он не приложил и минимума усилий, чтобы как-то изменить этот "замок Дракулы". Собственно, он практически не распаковывал вещи. В большинстве комнат мебели было так мало, что любой звук эхом отражался от стен. На мраморных каминных досках не стояли фотографии в золоченых рамках, картины так и остались в ящиках, лишь кое-где лежали ковры да стояла мебель, которую он вывез из своего старого дома. Последовали за ним и двое слуг, главным образом из верности не ему, а Джоанне.

Одним из них был страдалец Натаниэль. Вторым – Фаярд, шестифутовый повар-доминиканец с темпераментом Майка Тайсона, легкими Карузо и свободным доступом к режущим и колющим предметам. Оба гордились тем, что продолжили службу у Райли, пусть даже ценой личных страданий. Когда-то в прошлом Натаниэля и Фаярда связывали более чем теплые отношения. Они были сладкой парочкой. Райли помнил, как Джоанна рассказывала ему о них, о их кухонных ссорах и примирениях, со всеми подробностями, которые он слушал вполуха. В те счастливые дни Натаниэль и Фаярд играли минимальную роль в жизни Райли. Теперь же, когда они вышли на авансцену, он сожалел, что не прислушивался к болтовне Джоанны. Теплоты в их отношениях не осталось, ее сменила злоба, иной раз переходящая в ненависть. Случалось, у Райли возникало ощущение, что у него на глазах разворачивается последнее действие греческой трагедии.

– Сегодня вечер лобстера, – напомнил ему Натаниэль, забирая у него кейс и сопровождая на пути в столовую.

Натаниэль всегда был худой как тростинка, но благодаря многочасовым занятиям в тренажерном зале мышцы у него стали железными, да и силы хватало.

– Фаярд уже ни на что не способен, так что не удивляйтесь, если мясо этого ракообразного будет жестким как резина.

– Я понял, Натаниэль… волноваться тут не о чем.

– Хорошо. – Дворецкий вздохнул, сдерживаясь из последних сил. – Если лобстер будет вонять, вините Фаярда, а не меня.

– Я уверен, что вкус будет божественным. – Райли, конечно же, лгал.

Если на то пошло, лобстеров он не любил. Привыкший к простой еде, он просто не мог оценить кулинарных изысков Фаярда. Но предпочитал об этом не распространяться. Не хотел обижать повара. Он, Натаниэль и Фаярд худо-бедно как-то уживались три года в этом полупустом особняке на Туртл-Крик, и Райли опасался, что единственный неверный шаг может привести к уходу одного из них. А он не хотел потерять последние остатки той жизни, из которой так торопливо сбежал.

Хотя иногда сожалел о том, что в далеком прошлом Джоанна не наняла вместо Натаниэля и Фаярда какую-нибудь спокойную пожилую пару. Или двух сестер – старых дев.

– Божественный вкус? У резинового лобстера? – Дворецкий содрогнулся и остановился, дожидаясь, пока Райли первый войдет в столовую.

Натаниэль пренебрежительно относился к вкусу Райли с тех пор, как два года назад увидел своего работодателя, возвращающегося домой с пакетом из «Арбис»:[3] в тот день у Фаярда был выходной.

Как только Райли сел за стол, Натаниэль принес кувшин с водой, чтобы наполнить его стакан.

– Тяжелый день на работе? – озабоченно спросил он.

Райли с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться. Когда, скажите на милость, у него в последний раз был тяжелый день на работе? Он уже не тратил силы и нервы, тревожась из-за денег. Разумеется, удавалось это легко, потому что денег хватало с лихвой, но было и другое: ему пришлось заплатить дорогую цену, чтобы узнать, что деньги еще далеко не все.

Он сомневался, что Келли Саммерс придерживается того же мнения. Она смотрела на свой искореженный автомобиль с отчаянием женщины, у которой не было денег, чтобы купить новый. Он сделал бы что угодно, заплатил бы любую цену, лишь бы стереть из памяти озабоченное выражение ее лица, когда та смотрела на свою «тойоту». Может, если бы не чувство вины, он совсем не думал бы о ней…

Во всяком случае, не думал бы так много.

Может, забыл бы и вспышку белизны.

Зазвонил мобильник, он тут же выхватил его из кармана, чтобы отвлечься от ненужных мыслей.

Звонил его лучший друг Джей Говард, но Райли не мог сосредоточиться на его словах. Речь шла о какой-то женщине, что не могло удивить Райли, поскольку с женщинами у Джея постоянно возникали проблемы. Но само слово «женщина» напомнило Райли о ней, о Келли Саммерс. Ох, не следовало ему узнавать ее имя! Не следовало думать, что он может как-то загладить свою вину. Перед мысленным взором снова и снова возникало лицо Келли в тот самый момент, когда она смотрела на изуродованную «тойоту».

А Джей продолжал тараторить:

– Вот я и сказал Нэнси: «Мы же знаем друг друга две недели. Откуда у тебя такая уверенность, что мы не подходим друг другу?» Вот тут она и сказала мне, что она – лесбиянка «И как давно?» – спросил я. Так она ответила: «Уже две недели». Две недели, Райли! Тебе не кажется, что это, какое-то совпадение? – В трубке повисла тишина, нарушаемая только легким потрескиванием на линии. – Райли?

Райли вздрогнул, пытаясь вспомнить, что говорил Джей, – что-то насчет лесбиянок.

– Извини, о чем ты?

– Ты можешь в это поверить?

– Нет…

– Так ты думаешь, мне следует позвонить ей еще раз? Я хочу сказать, может, ориентацию она сменила только временно.

Райли вздохнул.

Ну не мог он разбираться со своими проблемами и одновременно вникать в сложности личной жизни Джея, да еще по телефону.

– Джей, хочешь где-нибудь встретимся?

– Меня еще мучает изжога после той забегаловки, куда ты меня пригласил в последний раз.

Друзья Райли не понимали его пристрастия к плохо вымытым ложкам.

– Не волнуйся, никаких ресторанов. Увидимся через полчаса в салоне «Тойоты» на Эл-Би-Джей-фривей.

– Где?

– В «Тойоте». Все объясню там.

Но как он мог что-то объяснить, если сам не понимал, что делает? Райли встал, чувствуя себя как на автопилоте.

– Я же говорил вам, вы не сможете это есть. – Голос Натаниэля вернул его к реальности.

Дворецкий кивнул на лобстера, к которому Райли едва притронулся.

Райли бросил салфетку на стол:

– Извинись за меня перед Фаярдом. Скажи ему, что мне пришлось срочно уехать.

– Но вы только что пришли! – Натаниэль скрестил руки на груди, как бы говоря: «Ну конечно, оставляете на меня свою грязную работу!» – Опять решили съесть на ужин этот поджаренный на гриле чизбургер, не так ли?

Райли покачал головой:

– Клянусь, что нет. – Потом он склонил голову набок, его вдруг осенило. Вздорностью характера Натаниэль не уступал поп-диве, но вкус у него был безупречный. – Если бы кто-то хотел извиниться перед тобой, Натаниэль, за… скажем, за что-то… Что ты предпочел бы получить – «тойоту» или деньги на ее покупку?

– Вы, должно быть, шутите. – Натаниэль, скрестив на груди руки, барабанил пальцами по бицепсам. – «Тойоту»! Если бы дело касалось меня, я бы считал, что вы должны подогнать к моей двери «лексус» или не беспокоиться вообще.

«Лексус». Он даже и не подумал об этом. Райли медленно кивнул, улыбнулся, посмотрел на часы. Нужно поторопиться, чтобы успеть на встречу с Джеем.

– Спасибо, Натаниэль.

Дворецкий ахнул, поднес руку к губам:

– Подождите… вы серьезно?

– Я вернусь поздно. – Райли развернулся и зашагал к двери.

– И кожаный салон! – крикнул вслед Натаниэль. – Не забудьте про кожаный салон!

Райли познакомился с Джеем, когда учился на первом курсе Университета Техаса. Высокий, угловатый сын одного из самых богатых людей штата, который мог бы лететь по жизни на одних лишь парах, окутывающих нефтяные вышки отца. Джей тем не менее стремился к тому, чтобы его любили и дружили с ним. Тогда Райли, который мог оплачивать обучение только потому, что получал стипендию за отличную успеваемость, думал, что Джей – самый обаятельный парень из всех, с кем его сводила жизнь. Самый обаятельный, и самый невезучий по части женщин. Прошедшие пятнадцать лет нисколько не изменили Джея, если не считать внешности. Он похудел еще больше, а сутулость увеличивалась с каждым уходящим годом и очередным романтическим разочарованием. Гравитация поработала и с его лицом, так что щеки оттянулись вниз, а большие синие глаза вылезали из орбит. Выглядел он как вылитый Дон Ноттс,[4] сходство с которым воспринимал с улыбкой. Однажды Райли видел, как Джей даже оставил кому-то автограф.

К полному недоумению Райли, он так и не смог найти Джею подружку, хотя гордился тем, что сразу видел, подходят два человека друг другу или нет. В случае же с Джеем его навыки свахи никакого результата не давали. Для человека, который стремился создать семью, Джею фатально не везло с женщинами.

– И что мы тут делаем? – спросил Джей.

Они стояли на площадке, где теснились сверкающие новенькие автомобили. Он засунул руки в карманы ношеных джинсов. Рубашка от Хельмута Ланга висела на нем, как старая тряпка. Дул теплый ветер, и над ними развевались разноцветные полотнища флагов.

– Покупаем автомобиль.

– Зачем? Что случилось с твоим?

– Не мне.

Райли быстро понял, что машина Келли, старая модель, давно снятая с производства; не имеет аналогов в современном мире. Но Келли покупала ее из практических соображений. А практичность для него олицетворяли внедорожники. И многофункциональность в ее бизнесе тоже не могла помешать, на случай если ей придется перевозить что-то тяжелое и объемное.

– Тогда кому? – спросил Джей.

Райли пожал плечами:

– Женщине, которую я сегодня встретил.

Глаза Джея еще больше расширились.

– Черт побери! Никогда бы не подумал.

Пару мгновений Джей постоял с отвисшей челюстью, по-новому оценивая автомобиль, на который они смотрели; – огромный зеленый внедорожник, которому, вероятно, никогда не представилась бы возможность преодолевать более серьезное препятствие, чем пандус при въезде на Сентрал-экспрессвей.

– Ты думаешь, если я куплю такой Нэнси…

Райли покачал головой:

– Может, Нэнси лучше забыть?

Джей мягко ткнул носком туфли шину внедорожника:

– Но мне она нравится.

Райли искренне сочувствовал Джею. Тот действительно хотел жениться… долгие годы предпринимал попытку за попыткой. Разумеется, ошибался в выборе кандидатки.

– В прошлом месяце тебе нравилась другая женщина… как ее звали?

– Тиффани.

– И что с ней сталось?

– Командование морской пехоты перебросило ее в Сьерра-Леоне.

Райли нахмурился:

– Не повезло.

– Для меня это обычное дело. – Джей смиренно вздохнул, но тут же решил уточнить, что в случившемся есть и светлая сторона: – Знаешь, едва ли я гожусь в мужья военнослужащей. Все эти переезды так осложняют взаимоотношения.

– Ты кого-нибудь обязательно найдешь, – заверил его Райли.

– Да. – Подавленным Джей обычно пребывал недолго. – Собственно, я уже нашел «золотую жилу».

– Какую?

– Книжные клубы.

Райли моргнул:

– Книжные клубы?

– Конечно, женщины их любят… ты знаешь, Опра и все такое. Я записался в три. Мне скоро придется уйти, чтобы успеть на заседание группы классической литературы. Сегодня мы читаем «Пармскую обитель».

Райли поморщился:

– Неужели ты не мог найти компанию женщин, которые читают что-то более интересное?

– Да, конечно. Слышал когда-нибудь о Бертрис Смолл?

Райли покачал головой.

– Одна из моих групп читает ее произведения. Очень хорошая писательница. А третью мою группу интересует все, кроме беллетристики. Я подумал, что разнообразие мне не повредит. Сейчас они обсуждают Джозефа Кемпбелла. Это философия.

– Спасибо, что просветил.

– Даже если я не найду женщину моей мечты, я смогу многое узнать, особенно от этой Бертрис Смолл. Вот уж кто умеет раскрыть человеку глаза! Райли, мы думали, что все это слышали, когда учились, но позволь заверить тебя, это не так. Ты знаешь…

– Гм-м…

Это подал голос продавец, который уже несколько минут кружил вокруг них, как паук вокруг попавшей в паутину мухи. Райли и Джей переглянулись. Райли понял, что погорячился, решив прийти в автосалон. Напрочь забыл, что придется иметь дело с продавцом.

Продавец же улыбнулся во все тридцать два зуба, сказал, что зовут его Майк, и предложил Райли прокатиться на внедорожнике. Более того, уже позвякивал ключами.

– Привод на все четыре колеса. Антиблокировочная система тормозов. Проигрыватель с возможностью автоматической смены шести компакт-дисков. Усовершенствованная стереосистема. Вы можете сами во всем убедиться, Райли.

Майк не стал тянуть с переходом на имена. Райли вежливо улыбнулся:

– Я пока лишь смотрю.

Майка его слова нисколько не разочаровали. Его тридцатидвухзубая улыбка ничуть не поблекла.

– Позвольте спросить вас, Райли, на какой ценовой диапазон вы рассчитываете?

– Диапазон меня вообще не волнует.

Брови Майка взлетели вверх.

– Ну… – Не вызывало сомнений, что он уже подсчитывает свои комиссионные.

– Автомобиль мне нужен не для себя, – пояснил Райли. – В подарок.

– Ага, для вашей жены.

– Нет, для другой женщины.

– Понимаю… – Улыбка сменилась гримасой.

Райли засмеялся, осознав двусмысленность своей последней фразы. Словно Келли – шлюха, которую он держит на стороне.

– Я хочу сказать, автомобиль предназначен для женщины, с которой я только-только познакомился. Я совершенно ее не знаю.

Майк в замешательстве смотрел на него.

– Что-то я тебя не понимаю, Райли, – вмешался Джей. – Это совершенно на тебя не похоже! В последнее время ты прилагал столько усилий, чтобы избегать женщин… и на тебе. Что случилось?

Райли сомневался, что сможет объяснить. Он никогда не рассказывал Джею о своем даре предвидения. Его друг подумал бы, что он спятил.

Джей, однако, не отступал:

– Это автомобиль для женщины, на которую ты хочешь произвести впечатление?

– Нет, скорее, извиниться перед ней.

Его друг задумался, кивнул.

– Знаешь, только не подумай, что я хочу сбить тебя с толку, дружище, но если бы я хотел таким вот образом извиниться перед женщиной, то заглянул бы не в «Тойоту». – Он повернулся к Майку: – А вы?

Продавец слушал внимательно и, похоже, понял, куда дует ветер.

– Как вам, наверное, известно, по надежности…

Джей кивнул:

– Насчет надежности никто не спорит, но речь о другом. Будь вы женщиной, Майк, неужели вы не предпочли бы «кадиллак»?

Майк перевел взгляд с Джея на Райли, вновь на Джея. Не нравилось ему все это, очень не нравилось.

– Натаниэль предложил остановиться на «лексусе», – заметил Райли.

А от Джея он и не ожидал услышать ничего, кроме «кадиллака». Говарды с незапамятных времен ездили только на «кадиллаках». И Джей очень гордился кабриолетом своего дедушки, моделью 1953 года.

Майк посмотрел на Райли:

– Кто такой Натаниэль?

– Его дворецкий, – объяснил Джей и повернулся к Райли: – Да что Натаниэль знает о прекрасной половине человечества? Я по-прежнему утверждаю, что женщина предпочтет «кадиллак». Правильно, Майк?

Вот тут терпение Майка, похоже, лопнуло. Он покраснел как рак и всплеснул руками:

– Конечно! «Кадиллак» и кольцо с бриллиантом осчастливили бы меня! – Он развернулся и зашагал прочь. – Чокнутые!

Джей с обидой посмотрел ему вслед:

– Что это с ним?

– Думаю, мы оскорбили его чувства упоминанием автомобилей других марок.

– Очень уж нервно он отреагировал. Ты слышал, как он нас назвал?

– Чокнутыми. Возможно, он прав.

– Это же бред какой-то! – воскликнул Джей. – Ты едешь сюда, чтобы отдать этому парню огромные деньги, а он тебя оскорбляет. Знаешь, Райли, я просто не понимаю, куда катится этот мир. Ты не можешь купить автомобиль, я не могу найти любовь. Иногда у меня создается ощущение, что этот мир просто не ценит мультимиллионеров. Нас принимают как должное.

Райли посмотрел на обиженное лицо друга и не мог не рассмеяться.

– Бедные мы, бедные…

Утро началось с привычной суеты: подготовки себя и детей к грядущему дню. Точнее, суетилась Келли, а дети лишь наблюдали за ней. И так, наверное, будет всегда, думала она, не зная, как что-то можно изменить. Из года в год Тревору и Тине предстояло наблюдать, как она носится от холодильника к сушилке, с работы – в магазин, пока они сами не станут старше, чем она теперь, и не наступит день, когда они отвезут окончательно выдохшуюся мамашку в дом престарелых. Или в дурдом.

Она поставила перед Тревором ленч в пакете из плотной коричневой бумаги и бросила на мальчика строгий материнский взгляд.

– И чтобы я больше не слышала от твоего инструктора ни слова о ножах.

– Это же был нож для масла, – попытался оправдаться Тревор.

– Никаких ножей, – предупредила его Келли. – И если я услышу еще слово о твоих денежных аферах, остаток лета ты простоишь у копира, раздавая скрепки. Понятно?

Тревор прищурился. Благодаря коротко подстриженным на лето светло-каштановым волосам лицо его выглядело квадратным. Губы он плотно сжал, как делал Рик, когда осознавал, к каким последствиям приводила его очередная попытка сорвать куш. Не любила она вспоминать о бывшем муже, о том, какой пример являл он их сыну.

– Никаких игр на деньги, никаких обменов, – отчеканила она. – Пусть даже сандвичами. Понятно?

Тревор заглянул в пакет и поморщился, увидев что там лежит.

– На сандвич с копченой колбасой и банан все равно много не выменяешь, мама. – Угрызения совести в его голосе отсутствовали напрочь.

Ну как она могла родить такого «замечательного» ребенка?

Тина, ее девятилетняя дочь, оторвалась от библиотечного экземпляра «Маленьких женщин»,[5] на лице ее при виде завтрака брата отразился ужас. Судя по всему, точно такой же получит и она. Тина находила, что их ленчи недотягивают до стандарта.

– Мать Маргарет делает бутерброды из черного хлеба, – заявила она.

Маргарет Тарстон, лучшая подруга Тины, была одной из самых богатых девочек в начальной школе.

– И с настоящим швейцарским сыром, а не каким-то дешевым.

Слова эти донеслись до Келли в тот самый момент, когда она снимала целлофановую обертку с ломтика оранжевого сыра. Дернувшись, Келли положила его на кусок белого хлеба, чтобы поскорее скрыть свидетельства того, что она не может обеспечить детей продуктами высшего качества.

После развода увеличенные линзами очков глаза Тины неустанно следили за ней, выискивая недостатки. А может, Келли более остро реагировала на Тину, потому что девочка была очень уж умна. Училась на «отлично», перескочила через второй класс, могла играть на пианино прелюдии Шопена. Когда Келли смотрела на дочь, сердце ее в равной степени переполняли гордость и чувство вины. Одаренность этой девочки заслуживала того, чтобы весь мир лежал у ее ног. Но Келли удавалось наскрести денег только на хорошие очки и уроки фортепьяно. Что же касается пианино, о котором мечтала Тина, с тем же успехом она могла мечтать и о луне. Тина играла сонаты Бетховена на купленном с рук синтезаторе, тогда как ее подруга Маргарет Тарстон – «собачий вальс» на «Стенвее».

– У Маргарет Тарстон куриные мозги. – Тревор залез рукой в миску с овсяными хлопьями.

Тина поджала губы и углубилась в чтение.

– Не следует говорить так о людях, Тревор, – вновь отчитала его Келли, подумав, что становится похожа на попугая, начиная с «не» каждую фразу, обращенную к сыну. Тем более что в данном случае придерживалась того же мнения. – Маргарет – очень милая девочка.

Он захохотал, зашаркал ногами под столом.

– Мать одевает ее как куклу, но она – ничтожество и паршивка.

– Не следует тебе… – Келли замолчала, не договорив, понимая, что ее нравоучения напоминают заезженную пластинку.

Она могла целый день говорить Тревору, что не нужно делать: не разговаривать с набитым ртом, не бросать с крыши ее швейную машинку, не называть людей ничтожествами и паршивцами, не обводить вокруг пальца других детей, не играть в «ножички»… И самое важное, что действительно не следовало делать, терялось в бесконечной череде «не».

Если Тина наполняла ее сердце материнской гордостью, то Тревор крепил в ней материнскую решимость. Она не допустит, чтобы мальчик превратился в копию его никчемного отца. Конечно, это может случиться, но Келли не собиралась сдаваться без борьбы.

– Ты сегодня хорошо выглядишь. – Она попыталась наконец-то обойтись без «не».

Тревор нахмурился, добавил в тарелку хлопьев. Заговорил с набитым ртом, струйки молока потекли из уголков рта:

– Я причесался.

Тину перекосило от отвращения.

– Ты должен причесываться каждый день, Тревор.

Прежде чем разгорелась ссора, Келли провела рукой по коротким волосам сына.

– Может, достаточно каждое утро подставлять голову под пылесос?

Тревор, который в отличие от сверстников и в десять лет мог оценить шутку, расхохотался, а вот Тина сурово посмотрела на них обоих.

– В книжке, которую я только что прочитала, девушка сто раз проводила расческой по волосам утром и вечером. И у нее были прекрасные волосы.

– Это же выдумка, тупица! – рявкнул на нее Тревор. – В реальной жизни такого никто не делает!

Тина моргнула:

– Я буду.

Келли не донесла до рта чашку кофе и улыбнулась. Подумала, что в последнее время волосы дочери блестят больше, чем раньше.

– Ты не можешь что-либо делать только потому, что люди делают это в книгах, – не отставал Тревор. – Это глупо.

Тина сощурилась, упрямо выпятила подбородок.

– Отнюдь. Будь моя воля, я жила бы в книге. Как в этой. – Она подняла «Маленьких женщин». – Мег, Джо, Бет и Эми бедны, но они живут рядом с мальчиком, у которого богатый дедушка, поэтому ходят на вечеринки, где их вкусно кормят, а старый дедушка даже подарил Бет пианино.

Келли, почувствовав, как ее сердце превратилось в кусок свинца, поставила перед Тиной пакет с завтраком и дала себе слово в следующий поход в супермаркет обязательно купить швейцарский сыр и черный хлеб.

– Если вы оба позавтракали, сполосните грязную посуду и собирайте вещи.

Как всегда переполненный энергией, Тревор выскочил из-за стола и помчался к раковине, расплескивая на пол остатки молока из тарелки.

– Ты не можешь жить в книге, – оставил он за собой последнее слово и побежал в свою комнату, наверное, забыл что-то.

Келли взяла губку, вытерла пол.

Тина, педантичная и аккуратная, мечта любого родителя, сполоснула тарелку и ложку под струей воды, поставила в соответствующие гнезда в посудомоечной машине. Потом помыла руки, вытерла полотенцем и пошла в свою крошечную комнатку, несомненно, для того чтобы перед отъездом сто раз провести расческой по волосам.

Келли задалась вопросом: а может, Тревор прав, стараясь привить Тине более реальный взгляд на мир? Но разве в их жизни и так не хватало реальности? С другой стороны, после вчерашнего инцидента Келли и сама вдруг вознамерилась уйти от этой самой реальности, грезя о богатом красивом Райли К. Ломбарде, секретарь которого освободила его от всех жизненных трудностей.

«Проблем не будет», – заверял он ее, и, возможно, в его жизни их действительно не было.

Она улыбнулась. Райли К. Ломбард, который мог не задумываясь бросить на тротуар пиджак стоимостью в пятьсот долларов, чтобы подложить его ей под голову… Она совершенно успокоилась, после того как позвонила в свою страховую компанию и арендовала автомобиль. Может, ей повезло, что в нее врезался богач. Его страховка могла покрыть любые расходы. И… почему нет… Этот мужчина сумел разбудить в ней уже совсем заснувшую было женщину.

Однако она пыталась не вспоминать его красоту (прямо-таки Пол Ньюман в лучшие годы, только в пиджаке и галстуке). Но несмотря на отчаянные усилия, эти кристально чистые синие глаза снились ей прошлой ночью. Что само по себе удивительно, потому что в последнее время ей по большей части снились кошмары. И сон, по ходу которого она снимала с богача дорогую одежду от известных дизайнеров, ее очень даже порадовал.

Хотя он и таил в себе немалую опасность, потому что утром возвращение к реальности далось ей с большим трудом: в ее жизни не было и в помине не только этого гибрида Пола Ньюмана и современного миллионера, но и тех дополнительных преимуществ, которые могло принести с собой это существо. Например, она могла бы иметь секретаря, которая взяла бы на себя некоторые неприятные материнские обязанности: скажем, в тысячный раз объяснила бы Тревору, почему ему не покупают игровую приставку «Сони плейстейшн», или гасила бы фонарик, который Тина каждый вечер прятала под одеялом, чтобы читать до глубокой ночи, или занималась бы уборкой, когда у Келли в конце дня не было сил стирать и мыть грязные полы и посуду.

Если бы у нее был такой мужчина, как Райли, чьи поблескивающие глаза она видела бы каждое утро, просыпаясь…

Мысленно она отвесила себе оплеуху.

У нее уже был муж, и он не решал никаких проблем. Вместо этого только создавал их в огромном количестве. Из-за него пришлось продать половину мебели, да и вообще он причинил ей столько душевной боли, что отбил всякий интерес к мужчинам. Романтика – это шарада. А любовь… Когда в последний раз ее охватило это чувство, она решила выйти замуж за человека, который полагал, что нет лучшего интеллектуального стимулятора, чем фильмы Адама Сандлера.[6] От красоты Райли Ломбарда перехватывало дыхание, но не для того она целый год выбивалась из сил, чтобы положить с таким трудом завоеванную независимость на блюдечко с голубой каемочкой и преподнести смазливому мужчине, который врезался в ее автомобиль.

Да и не просил он ее об этом. А если она надеется, что Райли воспылал к ней романтическими чувствами, тогда она пребывает в еще более фантастическом мире, чем Тина.

Тревор проскочил через кухню, распахнул на бегу сетчатую дверь, не помешав ей захлопнуться за ним. Келли допила кофе и мысленно вернулась к главной теме: Райли с его синими глазами и большим банковским счетом. Нет, он не будет обивать порог ее дома. Наоборот, она помнит, как ему не терпелось расстаться с ней. Богатый нервный тип, как назвал его Алехандро. Должно быть, панически боялся, что она укусит его или пригрозит напустить на него своего адвоката.

Как будто она может позволить себе адвоката!

Несколько секунд спустя Тревор вернулся с подъездной дорожки, чем-то определенно потрясенный.

– Мам, думаю, тебе лучше выйти из дома. Там что-то странное…

Обрадовавшись тому, что появился шанс отвлечься от навязчивых мыслей о Райли, Келли мыла чашку, пряча улыбку. Тревор проделывал такое и раньше. Придумывал какую-то фантастическую историю и повторял ее до тех пор, пока Келли не поверит, после чего смеялся и говорил, что она слишком уж доверчивая.

– Да что ты?! – Келли решила подыграть сыну. – Слон?

– Нет, там…

– Вертолет?

Он нахмурился, словно полагал ее вопросы совершенно неуместными. Но и это входило в правила игры.

– Нет, внедорожник «лексус», такой навороченный.

Ха! С возрастом он становится хитрее, добавляя выдумке правдоподобности. Хотя, с другой стороны, какое уж тут правдоподобие. «Лексус» не укладывался в их семейный бюджет точно так же, как мраморная ванна или уик-энды на Таити.

– Какого цвета? – Она продолжала игру.

– Красного.

Естественно, любимый цвет Тревора.

– На наклейке написано «венецианский перламутрово-красный».

Келли медленно повернулась к сыну. Венецианский перламутрово-красный? И где Тревор мог такое услышать? Теперь ей не терпелось узнать, что еще он напридумывал.

– А какого цвета обивка сидений?

– Никакого, – быстро ответил Тревор. – Вернее, она коричневая – как кожа. Собственно, я думаю, это кожа и есть. – Он шагнул к матери, протянул ей конверт. – А вот это я нашел на пороге.

Подозрительно глядя на конверт, Келли открыла его, ожидая, что из конверта выползет какой-то жук. Вместо этого на пол упали два ключа. Она вскрикнула.

– Мама, что это?

– Ключи! – Келли подняла их и в изумлении уставилась на сына.

Так он говорил правду?

– Готов спорить, они от «лексуса»! – возбужденно воскликнул Тревор. – Пойдем попробуем!

Волоча ноги, Келли следом за сыном вышла из дома и вытаращилась на венецианский перламутрово-красный внедорожник «лексус», припаркованный в затылок белому «шевроле», который она вчера арендовала.

– Загляни в салон! – Тревор прыгал около окошка водительской дверцы.

Из конверта, в котором лежали ключи, Келли достала листок белой бумаги с шапкой салона «Тойота». Прочитала несколько строк, написанных аккуратным почерком:

«Дорогая мисс Саммерс!

Прошу Вас принять этот автомобиль с тем, чтобы меня перестала мучить совесть за Ваш загубленный день и, возможно, автомобиль. Это наименьшее, что я могу сделать. Заодно Вы получите альтернативное средство передвижения, если Вашу «тойоту» все-таки починят.

Искренне Ваш, Райли К. Ломбард».

Келли прочитала короткую записку пять раз, и ее изумление раз от разу только нарастало. Она видела перед собой «наименьшее, что он мог сделать»? «Лексус»?

И что тогда он полагал наибольшим? А больше всего ее удивляло другое. Человек, не дождавшийся в силу занятости, пока полицейские прибудут на место аварии, не счел за труд поехать в автосалон, чтобы выбрать автомобиль, который и прислал, извиняясь за случившееся.

– Его прислал папа? – спросил Тревор.

В обычный день этот абсурдный вопрос вызвал бы у Келли смех. Но и этот день усилиями Райли Ломбарда обещал стать таким же необычным, как и прошедший. Она показалась ему нищенкой?

Или нынешние миллионеры таким способом покоряют женщин?

Она развернулась и решительно прошествовала в дом, чтобы схватить сумочку и позвать Тину, которая, как обычно, копалась, не желая расстаться с книгами и синтезатором ради обязательных удовольствий. И хотя Тина буквально умолила Келли отправить ее в тот самый летний лагерь, куда отправили Маргарет Тарстон, место это наскучило ей с первого дня, как только она поняла что лето ничем не будет отличаться от остальных времен года: и там к ней будут приставать надоедливые мальчишки.

– Тина, ты нас задерживаешь!

Келли вернулась на подъездную дорожку и обошла «лексус» кругом, не в силах скрыть восхищения.

– Поехали, мама. – Тревора разбирало нетерпение. – Давай опробуем новые колеса!

Келли порылась в сумочке в поисках визитной карточки, которую вчера дал ей Райли.

– Это не наш автомобиль. И его прислал не твой отец, а – «один псих», мысленно продолжила она, пытаясь придумать подходящее объяснение. – Страховая компания прислала этот «лексус» по ошибке, – солгала Келли. – И этим же утром я его верну.

– Можешь ты отвезти нас на нем в летний лагерь? Хоть разок? – В голосе Тревора слышалась мольба.

– Да, но только потому, что мне нужно его вернуть. – А потом Райли К. Ломбарду придется раскошелиться на такси, чтобы она могла вернуться домой, пересесть на «шевроле» и уехать на работу.

Тина показалась из-за сетчатой двери и чуть не выронила ранец с книгами, когда увидела на подъездной дорожке сверкающий новенький автомобиль.

– Что это? – изумилась она. Увидела ключ в руке Келли, и ее лицо расплылось в радостной улыбке. – Он наш? Это правда?

В этот момент Келли с радостью задушила бы Райли Ломбарда. Ее дети наверняка подумали, что им больше не придется ездить в гремящей «тойоте», которую она так любила, с которой никак не хотела расставаться. Теперь же их ждало расставание с еще одной мечтой.

Она попыталась подсластить пилюлю:

– Он наш примерно на двадцать минут, поэтому залезайте в салон, постарайтесь, ничего не запачкать и наслаждайтесь поездкой.

Нажатием кнопки на ключе Келли открыла центральный замок, распахнула дверцу, и запах настоящей кожи чуть не свалил ее с ног. Поднялась на подножку, плюхнулась на водительское сиденье – куда более удобное, чем большинство стульев в ее доме. Над головой загорелся мягкий свет. А когда Келли повернула ключ зажигания, двигатель тут же ожил, причем работал практически бесшумно, тихонько урча. Из динамиков стереосистемы поплыла классическая музыка.

– Малер, круто, – прошептала с заднего сиденья Тина.

Тревор, усевшийся на переднем пассажирском сиденье, открыл бардачок, достал «Описание автомобиля».

– Ничего себе! Мам, у него проигрыватель с автоматической сменой шести компакт-дисков! – Принялся нажимать на кнопки системы климат-контроля.

Из вентиляционных решеток начал поступать ледяной воздух: ей на ноги, из приборного щитка, на заднее сиденье. Келли вздохнула, наслаждаясь. Кондиционер в автомобиле. Она уже и забыла, что это такое.

И в этот опасный момент она действительно подумала о том, чтобы оставить внедорожник себе.

«Почему нет? – спросил маленький дьявол, удобно устроившийся на ее плече. Этот парень может себе такое позволить… Он же превратил твой автомобиль в груду искореженного металла».

– Мамочка? – спросила Тина. – Мамочка, ты в порядке?

Келли рукой смахнула дьявола с плеча, потом сделала вид будто поправляет ремень безопасности. Нет, не будет она принимать подачки от Райли Ломбарда. Не хватало ей еще оказаться в долгу у разбрасывающегося «лексусами» лунатика.

Но стоило ей выехать на дорогу, как маленький дьявол вернулся на прежнее место. Келли чувствовала себя так будто плыла над улицей, демонстрируя соседям свою удачу. Впервые Тина и Тревор не цапались. Да и она сама как-то успокоилась и, возможно, не случайно решила отвезти детей в летний лагерь другим маршрутом – мимо дома Маргарет Тарстон.