Глава 15

Верити нравилось вставать рано утром. Наскоро приняв душ и надев бикини, она смело вышла из каюты. Как она и предполагала, поблизости никого не было. Как приятно побыть в одиночестве на такой громадине, как "Александрия"! Если закрыть глаза, то легко можно представить, что находишься на корабле-призраке, на котором нет ни души, кроме нее и Грега. Так, улыбаясь и предаваясь фантазиям, она подошла к бассейну. Бросила полотенце на спинку шезлонга.

Ловко и изящно нырнув, Верити опустилась на дно. На капитанском мостике Джим Голдсмит, заметив всплеск, подошел к иллюминатору. Он тихо выругался. Грег, повернувшись в его сторону, посмотрел на часы. Еще целых два часа до окончания утренней вахты. Он спросил старпома:

— Что-нибудь случилось?

— Пассажир в бассейне.

Грег нахмурился.

— Когда приходят на работу спасатели?

— Не раньше чем через час.

— Придется самому пойти и объяснить нарушителю правила пользования бассейном, — вздохнул Грег.

— У капитана столько хлопот на борту, — улыбнулся Джим. Грег, добродушно скривившись, покинул мостик. Наполовину спустившись с трапа, он узнал Верити, и сердце у него радостно екнуло.

Нарочито медленно он подошел к бассейну — скорее всего за ним следили с капитанского мостика. От улыбки, которой она его нежно одарила, у него перехватило дыхание.

— Хэлло, — тихо сказал он, присев на корточки у края бассейна спиной к капитанскому мостику.

— Хэлло, — ответила она. — Вот уж никак не думала, что ты встанешь в такую рань и окажешься здесь, — ласково упрекнула она его.

Грег улыбнулся. Теплая волна любви и нежности затопила его.

— Знаю. Но мой старпом выследил тебя. Правила запрещают плавать в бассейне, если рядом нет спасателя.

— Прости меня. Я как-то об этом не подумала. Тем более, что я… — Ей хотелось сообщить ему, что она сейчас должна быть куда более осмотрительной, так как принимает новое лекарство, но вовремя одумалась. Вместо этого она сказала: — Я ведь не самая знаменитая пловчиха в мире. Просто мне нравится бывать здесь в одиночестве.

Грег протянул руку и помог Верити выбраться из бассейна.

— Вы — законченный романтик, доктор Фокс, кто бы мог подумать?

— Ну вас, капитан Хардинг, никак не назовешь романтиком. — Она, часто моргая ресницами, смотрела улыбаясь на него. Вдруг они оба опомнились — ведь они стоят на виду у всех находящихся на капитанском мостике.

Верити, почувствовав его смущение, потянулась за полотенцем.

— Ну, я пошла. Мне нужно переодеться, — сказал она, надеясь, что в ее голосе он не заметил разочарования. Она любила этого человека и хотела, чтобы весь мир знал об этой любви.

Грег читал в ее душе, как в книге. Плюнув на все любопытные взгляды, он дотронулся до ее плеча, этим жестом желая утешить ее и одновременно умоляя понять его.

Она посмотрела на него, и в ее глазах он увидел такую незащищенность, что ему сразу стало не по себе. Ему захотелось послать к черту работу и все, что мешает их любви.

— Нет, так больше не может продолжаться, — тихо сказал он ей, играя желваками. — Как только придем в Майами, сразу поженимся. Четверть офицеров на борту — женатые люди. Мы живем в девяностые годы, не забывай. — Он усмехнулся, вдруг вспомнив, что думал о женатых капитанах до начала круиза. Какая, однако, самоуверенность! Как, в сущности, мало он знал. Он ласково провел пальцем у нее под подбородком. Верити, кивнув, отвела глаза, чтобы он не заметил муки, которую она испытывала. Она должна была ему все рассказать о своем заболевании еще на Мартинике. Господи, что же теперь делать? Схватив полотенце, она яростно принялась растирать мокрые волосы. Когда она отняла полотенце, его уже рядом не было. Бросив короткий, невидящий взгляд на капитанский мостик и резко повернувшись, она пошла в каюту.

Там, всыпав немного порошка в стакан с водой, она выпила содержимое. Если благодаря этому средству ей удастся восстановить баланс между красными и белыми кровяными тельцами, она сможет вести нормальную жизнь, которую, не задумываясь, всю без остатка посвятит Грегу. У них родятся дети, и на Рождество они будут отмечать свои собственные, семейные праздники. Но если препарат окажется бесполезным… Что ж, тогда Грегу придется только организовать ее похороны. И в комфортабельной каюте самого лучшего в мире теплохода посреди почти что сказочных жарких островов Верити Фокс вдруг задрожала всем телом, словно от холода.


Двумя палубами выше, в одном из самых больших люксов на роскошной кровати лежала Джоселин, задумчиво уставившись в потолок. Она почти не спала в эту ночь. Разве можно заснуть, если ее сын влюбился в Рамону Кинг? Тяжело вздохнув, она повернулась на бок. Нужно что-то предпринять. Но что? Ясно, что никакой силой не заставить Дэмона отказаться от Рамоны. Это она отлично поняла еще вчера. Дэмон восхвалял свою избранницу до небес. Как же этой красотке удалось охмурить Дэмона, человека, который отлично разбирался в людях?

Сможет ли Джоселин одолеть такую женщину, как Рамона? Горестно вздохнув, она отбросила в сторону простыню с одеялом. Налила в ванну-бассейн горячей воды. Не переносит ли она собственные страхи, собственное предательство на ни в чем неповинную девушку? Не поступает ли она несправедливо, перекладывая грехи отца на плечи дочери?

Надев первое попавшееся платье, она вышла из каюты, чтобы позавтракать в ресторане вместе с Дэмоном и его подружкой. Рамона, увидев, что к ним приближается пожилая женщина, почувствовала знакомое нытье под ложечкой. Она не знала почему, но была уверена, что не понравилась его матери.

Рамона, вздохнув, углубилась в меню. Выпив две чашки чая и обменявшись с молодыми людьми ничего не значащими вежливыми фразами, Джоселин, извинившись, вышла из-за стола. Оставшись с Дэмоном наедине, Рамона с несчастным видом разглядывала чашку.

— Да не волнуйся ты из-за моей матери, — мягко сказал Дэмон. В простой рубашке с открытым воротом и в белых узких джинсах он был просто неотразим.

И вот вновь начинается семейная вражда. Любовь против ненависти. Разум против сердца. Когда же все это кончится? — сердито думала она. Если бы только быть во всем уверенной. В вине Дэмона. В своих чувствах к нему. В собственных мотивах, диктующих поведение…

Не замечая ее смятения, он неловко провел ладонью по растрепанным волосам.

— Я привык к ней такой, какая она есть, — вздохнув, сказал он. — Иногда я просто забываю о том, что могут подумать о ней другие.

Рамона обрадовалась, что он сам завел об этом разговор.

— Кажется, я ей не понравилась, — без обиняков бросила она, ожидая, что он громко запротестует, пытаясь ее в этом разуверить. Но он молчал, печально улыбаясь.

— Меня она тоже недолюбливает, — наконец признался он.

— Что ты несешь! — возмутилась Рамона, шокированная его откровенностью.

— Неужели ты этим на самом деле потрясена? — ровным тоном спросил он. — Видишь ли, моя мать и я… — Он вдруг замолчал, отрывисто вздохнув. — Трудно это тебе объяснить. Но лиха беда начало. — Когда столики в ресторане постепенно опустели, он рассказал ей о своем детстве, о том, каким одиноким он тогда чувствовал себя. — Она, казалось, только все удалялась и удалялась от меня, — закончил он свой невеселый рассказ. В его голосе чувствовалась грусть, но не жалость к самому себе.

Молча она взяла его за руку. То она была уверена, что любит его так же сильно, как, судя по всему, и он ее, но минуту спустя она уже с подозрением относилась к каждому его шагу. Теперь, когда он изливал ей свою душу, когда она испытывала к нему жалость, чувствуя одновременно, что находится под его надежной защитой, она не могла отделаться от горького ощущения собственной вины.

— Что бы я ни предпринимал, дабы вернуть ее, ничего не помогало, — вздохнул Дэмон, покачав головой. — Мне даже иногда казалось, что она каким-то образом винит меня в том, что случилось с папой. В конце концов прекратил всякие попытки.

Рамона печально кивала головой. Боже, что же делает жизнь с людьми!

— Горе действует на людей по-разному, — тихо сказала она. — Может, она отстранилась от тебя потому, что, когда горечь иссякла, уже не знала, как вернуть тебя?

Дэмон пристально посмотрел на нее. Горло ему сдавил комок. Она понимала все, понимала так, как никто в мире. Глядя в ее добрые, подернутые тревогой глаза, он чувствовал, как его всего наполняет ощущение счастья.

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — призналась она.

Дэмон вдруг осознал, что кроме них никого в ресторане не осталось. С кривой усмешкой он встал.

— Пошли. Нельзя же сидеть здесь бесконечно, обсуждая мое печальное детство. Не то придется вытирать горючие слезы салфетками.

Рамона улыбнулась, чувствуя облегчение от того, что они миновали опасные рифы в беседе, и, не сопротивляясь, отправилась вслед за ним в его каюту. Там в напряженной, звенящей тишине с сильно бьющимся сердцем она наблюдала, как он стягивал через голову рубашку. В горле у нее пересохло, когда он медленно, очень медленно приблизился к ней, а глаза его сковали все ее движения, как сковывает цепь свободолюбивого раба. Когда он поднял ее на руки, она вся замерла в томительном ожидании. Пока он нес ее до кровати, жаркий поток заливал ее внизу, заполняя влагалище. Она послушно лежала, а он, осторожно наклонившись над ней, ласково сверху глядел на нее своими темными глазами. Руки его нежно, но решительно блуждали по ее грудям. Двумя большими пальцами он растирал ее набухающие соски. Наклонившись пониже, он поцеловал ее, и у нее перехватило дыхание. Она бессильно закрыла глаза. Его язык проскользнул к ней в рот, а проворные руки сдернули с них обоих оставшуюся мешающую им одежду. Какое наслаждение ощущать его горячее тело, прильнувшее к ее телу! Руки ее ласкали его спину, наслаждаясь гладкостью кожи, упругостью мышц, а он то и дело вздрагивал от их прикосновений. Мягким, но властным движением колен он раздвинул ей ноги, и все внутри у нее напряглось от отчаянного желания.

Когда он глубоко вонзил в нее свое орудие, они оба вскрикнули. Ее ноги сами по себе обвились вокруг него, и она страстно задвигалась ему навстречу, слепо подчиняясь установленному им ритму. Минуты, казалось, бежали как угорелые, доставляя им все более неизъяснимое, нараставшее по спирали наслаждение. Волна непередаваемого острого ощущения прокатилась по ее телу, она в последний раз выкрикнула его имя и в этот момент до ее слуха донеслось его глухое, словно рокот отдаленного прибоя, рычание, сопровождавшее его оргазм.

Они долго лежали обессиленные в объятиях друг друга. Наконец, не произнося ни слова, он встал, подошел к письменному столу и выдвинул ящик. Заинтригованная, она, опершись на локоть, следила за его движениями. Он вернулся с небольшой коробочкой в руках, на которой стояло клеймо одной из самых известных в мире компаний по продаже драгоценностей. Глядя ей прямо в глаза, он, щелкнув замочком, открыл крышку.

— Ты выйдешь за меня замуж, Рамона? — В коробочке лежало кольцо редкой красоты: круглый овальный камень поразительной синевы в обрамлении мелких бриллиантов голубой воды. — Это — цейлонский сапфир, — сказал он. — Я купил его потому… — Вытащив кольцо из коробочки, отделанной внутри кремовым бархатом, он поднес его к глазам, чтобы еще раз во всем убедиться. — Да, — выдохнул он. — Точно такого цвета, как твои глаза.

Она по-прежнему молчала, а он, словно колеблясь, решительно взял ее левую руку, задержав на несколько мгновений в своей, и надел кольцо на безымянный палец.

Подняв на него глаза, она открыла было рот, чтобы ответить, но он осыпал ее поцелуями, и сразу же прежняя страсть обуяла обоих.


Джоселин шла по коридору, ошеломленная случившимся. Ни Рамона Кинг, ни ее сынок даже не упомянули за обедом о колечке, но она сразу его заметила. При каждом движении Рамоны оно словно оживало, переливаясь и искрясь. Казалось, этот прекрасный синий камень просто посмеивался над Джоселин. Если они помолвлены, то почему молчит Дэмон?

Нет, ей это явно не нравится. Все идет слишком быстро, подозрительно быстро. Какое странное совпадение — дочь Джо Кинга оказалась на борту судна сына, а теперь еще и заарканила ее чадо. Ну а если она на самом деле разбила его сердце?.. Джоселин сжала кулаки. Пусть только попробует обидеть сына! Она, Джоселин, непременно… убьет ее.


Когда Верити вошла в медицинский кабинет, навстречу ей с улыбкой поднялся Джон Гарднер.

— Верити! Как вы себя чувствуете сегодня? — осведомился он и его доброе лицо помрачнело от беспокойства за нее. — Рецидива нет?

— Нет, нет, ничего подобного. Я зашла к вам, чтобы сообщить, что на Виргинских островах меня ждет приятель, специалист по заболеваниям крови. Он хочет сделать несколько анализов. Можно ли это осуществить здесь, у вас?

— Конечно, никаких проблем, — откликнулся Джон. — У нас на борту очень хорошая лаборатория с современным оборудованием.

Верити улыбнулась. Интересно, как он будет реагировать, когда ему принесут результаты анализов? Новый препарат должен обеспечивать быстрые и кардинальные изменения в организме. Что же ее ждет впереди?..


Джефф набрал номер телефона своего босса. На лбу у него пролегла глубокая морщина. Услыхав на другом конце провода голос Джо Кинга, он просто сказал:

— Она помолвлена.

Сидя в своем номере в одном из самых роскошных отелей на Антигуа, Джо Кинг резко выпрямился в кресле.

— Рамона?

— Я только что из ресторана. На левой руке у нее кольцо, и они ведут себя так, словно…

— Ты имеешь в виду Дэмона Александера?

— Да, именно его. Я думал, вы встретитесь с ней на Мартинике, — равнодушным тоном сказал Джефф.

— У меня не было возможности, — резко оборвал его Джо.

Джефф улыбнулся. Старика все же достали.

— Что мне делать с их помолвкой?

— Не твое дело. Я сам обо всем позабочусь. — В трубке послышались гудки, и Джефф водрузил ее на место. Он покачал головой. Ему это не нравилось. Совсем не нравилось.

Там, на Антигуа, Джо Кинг швырнул телефонную трубку. Потом снова набрал номер, на сей раз он звонил в Лондон.

— Отправляйтесь в компанию Тредстоуна. Сообщите ее боссу, что никаких потрясений для его фирмы не предвидится. Мы не будем преследовать их по суду, чтобы вернуть деньги. Пусть проинформируют об этом Рамону Кинг. Что такое? Это не ваше дело. Делайте, что велят!

Осерчав не на шутку, Джо Кинг повесил трубку. Он долго сидел, стараясь успокоиться. На его губах вдруг заиграла улыбка. Все возвращается на круги своя. И завтра, когда он встретится с заблудшей дочерью, дела пойдут гораздо лучше.

Славные деньки Дэмона Александера на самом деле теперь сочтены.

Загрузка...