Карта костей

Глава 12

Мы вышли перед рассветом — слишком опасно было плыть через затопленный город в темноте, — загрузив в мешки всю провизию, какую могли унести. Закрыв за собой дверь, Салли даже не оглянулась. Она успокаивала Ксандера, который не переставал хныкать и соглашался идти, только если Салли держала его за руку и подталкивала вперед.

Пришлось долго топать до лодки: тропа, которая вилась зигзагами вниз по скале, почти осыпалась — по ней долгие годы никто не ходил.

В конце концов Дудочнику пришлось взять Салли на руки, хоть та и ворчала, что вполне справилась бы сама, если бы мы так не спешили. Мы с Зои помогали Ксандеру, зажав его с обеих сторон. Он отказывался смотреть вниз на узкую, осыпающуюся по краям под нашими шагами тропу, упирался, жмурился, стискивал наши ладони. Камни срывались вниз, но море было так далеко под нами, что я не слышала всплесков, с которыми они падали в воду. С восходом солнца мы добрались до лодки, спрятанной в пещере выше линии прилива. Ею долгое время не пользовались, и когда мы спустили ее на воду, из свернутого паруса метнулось мышиное семейство. Перед отправкой Дудочник тщательно проверил корпус, проведя рукой по шелушащимся бортам, и испытал задеревенелые свернутые веревки.

Лодка с двумя небольшими парусами была больше тех шлюпок, на которых ходили мы с Кипом. Салли и Ксандер, который затих и сейчас спокойно созерцал штилевое море за бортом, устроились на корме. Когда близнецы догребли до полуострова, Дудочник ловко поднял паруса, отдавая мне приказы, пока Зои управлялась с румпелем. Нам следовало соблюдать осторожность и тщательно следить, чтобы не налететь на обломки затопленного города, пронзающие темные воды на многие мили вокруг. Прилив стоял высоко, и над поверхностью виднелись лишь шпили самых высоких зданий. Другие подстерегали под поверхностью водной глади. Мы прошли совсем близко к одной из башен, и я разглядела отблески нашего отражения в разбитом стекле, все еще цепляющемся за проржавевшую раму. Я и не думала, что настолько боюсь, пока не увидела в зеркальном отражении ужас на своем побледневшем лице.

Только когда мы вырвались из цепкой хватки Затонувшего берега и увеличили скорость, я обратила внимание на Зои. Она молча стояла на баке, вцепившись в румпель до белых костяшек на смуглых руках.

— Ты в порядке? — Я не посмела упомянуть ее сны о море. Воспоминания о ее бешенстве казались застрявшей во мне занозой, слишком острой на ощупь.

— Мне не особо нравится выходить в море. — Она отвернулась и уставилась на волны, оставляемые на воде нашей лодкой.

Весь день мы держались подальше от берега, но как только солнце скрылось за горизонтом, подошли ближе. Ветер нам благоволил — мы двигались быстро. Зои по-прежнему помалкивала, но ее неразговорчивость компенсировало постоянное бормотание Ксандера. В какой-то момент под конец дня он начал кричать о пламени и что-то бормотать про лабиринт костей. Это разожгло пожар у меня в голове, и я упала на дно лодки, сжимая руками виски. Взрыв раскалывал мне череп, а морская качка еще сильнее толкала к безумию. До конца видения Дудочник прижимал ладонь к моей спине, и я старалась сосредоточиться на этом теплом прикосновении — единственной опоре в шатком мире.

Салли высматривала патрульные суда. Я не могла без содрогания думать о черном флоте Синедриона, вспоминая его армаду возле острова. Когда взошла луна, Дудочник опустил паруса, и мы с ним подгребли к берегу, чтобы высадиться на каменистом пляже. Под ногами громко шуршала галька, когда мы тащили лодку, чтобы спрятать в высоких зарослях осоки.

Я вызвалась дежурить первой, но Зои покачала головой:

— Мне все равно не уснуть.

Я снова подумала о ее мучительном безмолвии во время морского перехода.

Как оказалось, той ночью выспаться не удалось никому из нас. Укрыться от моросящего дождя было негде, и я лежала, зажатая между Ксандером и Зои. Всю ночь в моей голове теснились его видения о взрыве и ее грезы о море. Когда наутро мы собрались и пустились в путь, я ушла вперед, стараясь оставить обоих далеко позади.

Нам приходилось двигаться в темпе Салли, а когда сил у нее не оставалось, ее по очереди несли Дудочник и Зои. Я наблюдала, как она цеплялась за спину Дудочника, как терпеливо он подтягивал Салли выше правой рукой, когда она сползала вниз и налево, где у него не было руки, чтобы ее поддержать. Смотрела, как его испещренная шрамами ладонь сжимает ее ногу — никогда не видела, чтобы он прикасался к кому-либо так нежно.

С окончательным наступлением темноты мы достигли открытой скалистой местности. Салли не могла идти всю ночь, и мы разбили лагерь среди сосен у мелкого ручья. Я отошла к воде помыться, а когда вернулась с мокрыми волосами, увидела Дудочника, присевшего у костра и занесшего нож над головой. На мгновение я замерла, оглядывая заросли в признаках засады. Из-за деревьев я не видела остальных, только Дудочника, уставившегося на что-то мне невидимое. Дудочник метнул нож и тут же раздался триумфальный возглас Зои, а затем оба рассмеялись. Я вышла на небольшую поляну. Вырезанная на дереве мишень была утыкана ножами. Зои ухмылялась, вытаскивая клинки. Салли и Ксандер сидели у костра и наблюдали за игрой.

— Не стоит спрашивать, кто победитель, — рассмеялась я.

— Дудочник устанавливает сегодня силки и дежурит первым. — Зои вытерла лезвие о брюки. — Он уже проиграл два раунда подряд. Он метает так жалко, что тебе повезло не попасть под удар на обратном пути.

Она передала Дудочнику его кинжалы. Я устроилась рядом с Салли и Ксандером, наблюдая за следующим раундом состязаний.

Зои первой подошла к линии, которую они начертили на земле. Дудочник наблюдал с другой стороны поляны. При первом броске Зои заступила за линию, и Дудочник поднял ее на смех, но она отрицала плутовство. Когда она попыталась сделать так второй раз, он метнул нож и пришпилил шнурок на ее ботинке к земле так, чтобы она не смогла двинуть преступившей черту ногой.

— Попробуй теперь выкрутись, — усмехнулся Дудочник.

Зои наклонилась, чтобы вытащить нож и освободить ногу, и чертыхнулась, когда шнурок лопнул.

— Обидно, что тебе не удается метнуть так точно в мишень. — Она передала брату клинок.

Дудочник рассмеялся, и она отошла за линию.

Я тоже рассмеялась. Но напряглась, наблюдая за соревнованием Дудочника и Зои. Сейчас она смеялась, а я ведь видела, как она перерезает человеку горло и оставляет труп в пыли. Дудочник закатывал глаза в ответ на последний бросок Зои, но я ведь видела, как он говорит об убийстве человека так походя, как я могла бы говорить об ощипывании голубя.

Наблюдая за весельем Зои и Дудочника, я не забывала, что даже игры у них со смертоносными лезвиями.

Ω

После очередного дневного перехода с наступлением темноты мы забрались на вершину большого холма и увидели внизу карьер. Борозда почти в километр длиной, как шрам среди пиков. Вначале неглубокая — ряд глиняных ям и меловых бассейнов, — в середине она превращалась в расщелину более ста метров глубиной. На северной стороне — острые скалы, соединенные красными каменными прожилками, на южной осыпались целые участки стены, унеся за собой валуны и деревья, которые лежали сейчас наполовину погребенные под насыпями, завалившими ущелье почти наполовину. Широкий тракт пролегал всего километрах в полутора западнее, но сам карьер выглядел заброшенным несколько десятилетий назад и был покрыт лесом там, куда не добрались оползни.

Под прикрытием лесистых зарослей и оврагов мы смогли на несколько сотен метров приблизиться к устью каменоломни, но идти дальше, не рискуя выдать себя, было невозможно.

На востоке виднелась пара лачуг омег, за которыми тянулись поля, близко подступая к восточной стороне каменоломни. Но они были уже убраны и поэтому не способны обеспечить нам хоть какое-то укрытие. На западном краю росли кое-какие деревья, но недостаточно густо, чтобы скрыть наше приближение.

Я посмотрела на крутые склоны карьера:

— Если Синедрион уже здесь, мы попадем прямо в ловушку.

— Синедрион вряд ли оставил бы часовыми омег, — тихо ответила Зои. — Посмотри.

Она указала на запад.

Дудочник прежде меня увидел фигуру на высоком дубе на окраине зарослей. Караульный наблюдал за дорогой на запад, но когда он периодически поворачивался, окидывая взглядом лес, я видела его профиль. Карлик с луком за плечом.

— Криспин, — пояснил Дудочник. — Он наверняка не единственный часовой. Где другие?

— Пока не вижу, — отозвалась Зои. — Но, полагаю, вряд ли стоги сена остались на поле просто так на месяцы после уборки урожая. — Она указала на небольшую скирду на восточном поле от карьера. — Я бы разместила часовых там. Вся восточная граница просматривается.

— Я хорошо тренировал своих охранников, — произнёс Дудочник. — Нас наверняка уже заметили.

— Поаккуратней, — заметила Салли. — Охранники теперь не твои, а Саймона.

— Да вроде не забыл. — Дудочник тронулся в сторону дуба, крадучись, но стремительно. Мы следовали за ним, скрываясь за стволами деревьев. Где-то за десять метров до дуба он вышел из-под сени деревьев и крикнул часовому:

— Криспин! Подай сигнал Саймону, что к нему посетители.

Часовой хорошо скрыл удивление, быстро повернувшись и натянув тетиву:

— Стой где стоишь!

С нашего места мы видели, как изгиб лука разделил его лицо с прищуренным глазом.

Дудочник отмахнулся, отвернулся от дуба и зашагал к устью каменоломни.

— Стой где стоишь! — снова крикнул карлик. Сильнее натянул задрожавшую тетиву. — Ты тут больше не командуешь!

— А если бы командовал, тебе прилетело бы за то, что не обнаружил нас раньше, — отрезал Дудочник.

Зои догнала брата, и сейчас они оба широко вышагивали к карьеру. Она лишь бросила напоследок через плечо:

— И передай своему приятелю в скирде, чтобы в следующий раз выбирал не столь легковоспламеняющееся прикрытие. Будь я солдатом Синедриона с луком и зажженной стрелой, он бы сейчас хорошо подрумянился.

Криспин дернулся, и я напряглась в ожидании свиста выпущенной стрелы, который постоянно пробирался в мои сны после нападения на Остров. Но часовой лишь отбросил лук и сложил руки рупором, чтобы усилить пересвист. Три длинные низкие ноты повторились несколько раз — неумелое подражание зову пестрой неясыти. Из карьера донесся отклик.

Тропа извивалась между глинистыми ямами и буграми, южная стена, казалось, была готова обрушиться в любой момент. Лунный свет сюда едва проникал, и я дважды поскользнулась на мокрой глине. Из-за отвалов показались шедшие навстречу охранники. Я узнала фигуру Саймона во главе — в одной из трех рук он сжимал топор. Но когда он подошел ближе, и я пригляделась, этот человек показался мне незнакомцем. Не то чтобы его серьезно ранили на Острове — на первый взгляд ничего такого, — но он совершенно изменился. В лунном свете его лицо казалось серым и одутловатым. Когда-то он двигался с армейским проворством, сейчас же казался бредущим против течения.

Охранники, обступившие нас, зашептались. Затем вскинули руки в воинском приветствии. Сначала мне подумалось, что они салютуют Дудочнику, как привыкли делать на Острове, но когда они слаженно отдали честь, взгляды их были устремлены на Салли, прихрамывающую рядом со мной с висящим на руке Ксандером. Если она и заметила реакцию стражей, то не показала виду.

Саймон остановился в нескольких метрах от нас. Остальные — шестеро или семеро — нас окружили. Они больше не козыряли. Все были вооружены, ближайшая ко мне женщина держала наготове короткий меч. Она стояла достаточно близко — я смогла рассмотреть зазубрину на лезвии, оставленную сталью другого клинка.

Саймон шагнул навстречу:

— Вас только пятеро? — спросил он Дудочника.

Тот кивнул:

— У нас важная информация.

— Пришел рассказать, что мне делать дальше?

Салли вздохнула:

— Я привела его сюда. Саймон, выслушай же его.

— Она знает, что ты сделал? — поинтересовался Саймон у Дудочника. — Знает об Острове?

«Ты стала причиной бойни» — говорил его полный крови взгляд, брошенный на меня.

— Знает, — отозвался Дудочник. Он не отвел глаз, все так же упрямо стискивая зубы.

Салли нетерпеливо продолжила:

— Давай вы не будете меряться, кто выше на стенку писает. В этой битве каждому найдётся место.

Саймон не отрывал взгляда от Дудочника. Между ними оставалось не больше полуметра. Я часто видела их вместе на Острове, видела их оживленные споры и обсуждения. Но такого не видела ни разу. Между ними словно стояли мертвецы Острова. Воздух переполняли воспоминания о криках и пронзающих плоть стрелах.

— Он предатель, — пробормотал человек из отряда Саймона.

— Неужели он думает, что может вернуться к нам после всего содеянного? — добавила женщина рядом с ним.

Нас окружили со всех сторон. Зои стояла, небрежно уперев руки в бедра, но я-то знала, как быстро она может начать сеять смерть с помощью своих ножей. Хотя численностью мы проигрывали. Я снова посмотрела на Саймона. Несмотря на явное истощение, его руки все еще бугрились мускулами. Кожаная оплетка на топорище почернела, и мне вспомнился запах крови, заполнивший кратер Острова, и стало ясно, что рукоятка топора потемнела не только от пота.

— Я пришел сюда не пресмыкаться. — Дудочник обращался к Саймону, но говорил достаточно громко, чтобы слышали все остальные. — Я остался при своем мнении. Вы видели, на что способен Синедрион. Мы не спасли бы Остров, даже если бы выдали Касс и Кипа.

— Слишком большая цена за одну провидицу, — произнес Саймон.

— Мы проигрываем именно в ту минуту, когда начинаем думать о цене человеческой жизни, — встряла я. — И предметом торга была не только я, но еще и Кип.

— Какая разница? — отозвался Саймон.

— Он убил Исповедницу, — ответила я. — Это стоило ему жизни, но он пошел на этот шаг. Мы уничтожили машину, которую Синедрион использовал, чтобы следить за всеми нами и выбирать, кому жить, кому умереть, а кого поместить в бак.

Саймон повернулся к Салли:

— До меня дошли слухи о смерти Исповедницы. Это правда?

Салли кивнула:

— Я им верю. Она мертва, и машина, с которой она работала, тоже уничтожена.

— Но для Ассамблеи ты все равно предатель, — сказал Саймон Дудочнику. — Ни убийство Исповедницы, ни то, что ты приволок сюда Салли, этого не отменяет.

Салли выдернула ладонь из руки Ксандера и подошла ближе к Саймону. Стражники слегка опустили оружие, когда она заговорила.

— Я участвовала в этом Сопротивлении с пятнадцати лет, Саймон, и никто никогда меня никуда не волок. Я видела и делала вещи, которые ты и представить не можешь, и мне знаком тяжелый выбор. — Она замолчала, чтобы перевести дыхание. — Дудочник на Острове сделал тяжелый выбор. Правильный выбор. Я пришла, чтобы за него поручиться. Но неважно, что я ручаюсь за него и Зои. — Я заметила, что меня Салли не упомянула. — Это не имеет значения. Суть в том, что они вам нужны.

— Она права, — сказал Дудочник Саймону. — У меня есть для вас информация. Нужно о многом поговорить и многое сделать.

Женщина рядом крепче сжала эфес меча.

— Я сам решу, что нужно сделать, — парировал Саймон. — Но новости твои выслушаю. — Он отвернулся. — Вам лучше бы пройти внутрь.

Повисла пауза, затем окружавшие нас бойцы отступили и медленно, неохотно спрятали оружие в ножны. Саймон по-прежнему сжимал топор, когда мы следовали за ним по карьеру.

В самой глубокой части раскопа посреди низкой рощицы располагалось несколько палаток, поставленных так, чтобы деревья и валуны укрывали их от взгляда сверху. Саймон и его люди разбили лагерь достаточно давно, судя по тропинкам между палатками, вытоптанным в липнущей к ботинкам глине.

Когда Саймон завел нас в свою палатку, я заметила, что часовые заняли позиции у входа, не успел даже закрыться полог. Внутри Дудочнику и Зои пришлось пригнуться под провисшей крышей. Саймон с топором в руке встал рядом с лампой у дальней стены и замер в ожидании.

Как только полог опустился, он бросился к Дудочнику. Зои занесла метательный нож быстрее, чем я успела испуганно вдохнуть, но смех Дудочника разоружил нас обеих. Саймон крепко обнял его, прижав к груди, и они громко похлопали друг друга по спинам.

— Прости за это представление, — Саймон ткнул пальцем в сторону выхода. — Но ты видел, что большинство из них чувствуют. Чтобы сохранить авторитет, нужно было показать, что я не расстелил перед тобой красную дорожку. — Он еще раз сжал плечо Дудочника. — Я надеялся, что ты вернешься.

— Хотел врезать мне по роже еще разок? — усмехнулся Дудочник.

— Садитесь. — Саймон махнул в сторону стола и скамеек, сбитых из свежей древесины. — И поешьте. Судя по вашему виду, вам сейчас это нужно.

— Мы пришли не для чаепития, — отрезала Зои.

— Говори за себя, — окоротила ее Салли. Скамейка скрипнула, когда она уселась и потянулась к еде.

Саймон не беспокоил нас, пока мы отдавали должное лепешкам и воде. Я заставляла себя есть, хотя от усталости едва могла держать голову. Налив немного воды в горсть, я плеснула себе в лицо.

Саймон присел рядом с Дудочником:

— Ты знаешь, я не согласен с твоим поступком.

— Да говори уже прямо, — перебила я. — Хватит иносказаний. «Твоим поступком»... Почему бы не сказать прямым текстом? Ты бы передал меня Исповеднице. Или просто убил.

По крайней мере он посмотрел мне прямо в глаза.

— Да. Именно так я бы и поступил. И хотел, чтобы Дудочник поступил так же.

— Ты же знаешь, это не спасло бы Остров, — сказал Дудочник. — Они бы ее забрали и продолжили бойню.

— Возможно. — Саймон облокотился на колени и потер лицо. — Некоторые с тобой согласны, особенно теперь, когда увидели весь масштаб жестокости Синедриона. Возможно, сейчас, когда ты вернулся, тебе удастся передать свои убеждения большинству.

— Позже будем беспокоиться о том, что думают люди. Ты должен знать, что задумал Синедрион для Нью-Хобарта. Что видела Касс.

— На твоем месте я бы пока придержал язык насчет провидцев, — сказал Саймон. — Люди могут принять тебя обратно, если увидят, что я тебя принял. Привести сюда Салли — мудрый ход. Но взять за компанию альфу и еще одного провидца помимо Касс — промашка. После всего, что случилось, нужно показать, что ты — один из нас.

— Не впаривай мне это дерьмо, — фыркнул Дудочник. — Зои сделала для Сопротивления больше, чем многие из них. А провидцы — такие же омеги, как и мы.

— Ты знаешь, о чем я. — Взгляд, которым смерил меня Саймон, говорил сам за себя. Я видела такие раньше: люди внимательно меня изучали, как только соображали, что у меня нет видимых мутаций, но на лбу все равно выжжено клеймо. Поняв это, они старались держаться от меня подальше. Саймон продолжил: — С момента падения Острова у них есть веская причина чураться как провидцев, так и альф. — Он снова посмотрел на меня. — Расскажи, как Кип убил Исповедницу?

— Нет. — Я покачала головой и сглотнула. — Я имею в виду, он убил, но и сам погиб.

Я снова сглотнула и вдохнула, но слова не шли. Дудочник пришел на помощь, вкратце поведав Саймону о том, что произошло в зернохранилище.

— Следовало бы догадаться, что ты как-то связан с этими событиями, — сказал Саймон Дудочнику. — Это поможет убедить людей. Они видели, что Исповедница творила на Острове. Если они узнают, что ты приложил руку к ее смерти, то простят тебя. Даже станут более лояльны к провидице.

— Не хотим мы их прощения, — фыркнула Зои.

Ее не было на Острове, но она приняла бремя вины Дудочника, его неповиновения Ассамблее, как свое собственное.

— Может, и не хотите, — заметила Салли, — но это не значит, что оно вам не нужно. Речь не о вашем эго, а о воссоединении Сопротивления.

— Не имеет значения, — перебил ее Дудочник. — Нельзя на всех углах болтать, что мы причастны к убийству Исповедницы. По официальной версии там был только Кип. Если Синедрион свяжет ее смерть с Касс, они могут захотеть избавиться от Реформатора, чтобы покончить с ней.

Саймон вздохнул:

— Ты не облегчаешь мне задачу.

— А что, беря руководство в свои руки, ты думал, что это — плевое дело? — подколол Дудочник.

— Я его на себя не брал. Ты ушел, чтобы сопровождать свою провидицу. Оставшиеся выбрали главным меня. — Он сморщился и потер затылок. — Что насчет баллады? Это тоже были вы? Один из разведчиков доложил о барде, который пел в Лонглейке об убежищах, призывая людей не ходить туда.

— Слепой бард с молодой женщиной? — уточнила я.

Саймон покачал головой:

— По словам моего человека, это был молодой певец, путешествующий в одиночку.

Мы с Дудочником обменялись улыбками. Песня уже пошла в народ.

— Я бы особо не веселился. Каждый, кто исполняет балладу, рискует угодить в петлю.

— Разведчик что-то говорил о том, что кого-то схватили за исполнение песни?

— Нет, но это вопрос времени. Молва ползет.

— Так и было задумано, — кивнула я.

— Есть новости с кораблей? — поинтересовался Дудочник.

— Восемь пришвартовались поблизости, стоят на якоре у полуострова. Но у Синедриона по всему побережью патрули, поэтому пришлось переместить основной флот восточнее. По меньшей мере четыре корабля захватили вскоре после швартовки прямо на берегу Мельничной реки. Докладывали, что «Кейтлин» прошла дальше на север. По не подтвержденным данным «Джульетту» обнаружили еще севернее, может, Ларсон с командой все еще в пути. Про остальные пока ничего не известно.

— Хотя бы восемь — уже хорошо. Но я не об этом спрашивал. Что насчет кораблей, ушедших на запад?

— Ничего. — Саймон покачал головой. — Я еще тогда тебе говорил — это пустая трата времени.

— Ты своими глазами видел бумаги Салли о Ковчеге. Ты знаешь, что Далекий край существует. Ты оказался в меньшинстве.

— Мы знаем, что он существовал До, однако сейчас это ничего не значит. А в меньшинстве я оказался потому, что Ассамблея тебе в рот заглядывала.

— Они приняли решение.

— А ведь решения Ассамблеи в конце концов оказались для тебя не так уж и важны.

Дудочник проигнорировал издевку:

— «Розалинда» и «Эвелин» все еще в море.

— Мы даже этого не знаем. Нам известно только то, что они не вернулись. Они вполне могли давным-давно затонуть или их захватил флот Синедриона. — Саймон сделал паузу и продолжил, понизив голос: — Я послал разведчиков. Я не особо надеюсь на существование Далекого края, скорее хотел бы использовать каждый имеющийся у нас корабль, не говоря уже о воинах на борту. Так что послал Ханну и еще двоих. Они ждали у Сурового мыса три недели. Не заметили ни сигнальных огней, ни чего-то еще, кроме патрульных кораблей Синедриона. Приближаются зимние шторма. Даже если корабли в море, на них надежды не осталось. Воины нужны мне здесь, а не черт-те где в ожидании кораблей-призраков. — Его голос звучал серьезно. По крайней мере он не получал никакого удовольствия, рассказывая нам эту новость. — Ты же понимаешь, что экспедиция в Далекий край всегда была самым рискованным из всех рискованных предприятий.

— Далекий край — единственная реальная альтернатива, — возразила я. Вспомнилось, как я себя чувствовала, прочитав упоминание о союзных государствах в бумагах о Ковчеге. Словно мир растянулся, расширился. Белые пятна на границах наших карт могли что-то содержать, и это означало бы, что существует мир, не подчиняющийся законам Синедриона. Живущий вне цикла насилия, которое сталкивает нас и наших близнецов лбами и убивает всех.

— Вот что я скажу, — отчеканил Саймон. — Пока я здесь за все отвечаю, больше не будет никаких кораблей. Это своего рода азартная игра — в иные, более добрые времена, можно было и поиграть, но только не сейчас, когда все катится к чертям.

— А разве не сейчас это нужно нам как никогда? — спросила я.

— Пока вы витали в облаках со своими журавлями в небе, я занимался настоящим делом: поддерживал жизнедеятельность Сопротивления. Мы трудимся днем и ночью: организуем проживание и питание для эвакуированных, восстанавливаем сеть связных, вербуем новые безопасные дома после обнаружения Синедрионом старых. Мы предупреждаем людей, которые оказались под угрозой, и ведем списки арестованных. Отслеживаем передвижения патрулей Синедриона и его кораблей. Мы отыскали место на юго-востоке, куда можно переселить некоторых беженцев, и организовали приюты, чтобы помочь самым уязвимым пережить холода.

— Этого недостаточно, — заметила я.

Саймон повернулся ко мне и прорычал:

— Ты понятия не имеешь, что значит поддерживать работу Сопротивления.

— Это нужное дело. — Я пожала плечами. — Не сомневаюсь, ты хорошо справляешься. Но этого никогда не будет достаточно. Все тобой перечисленное — лишь восстановление того, что уже было. Нам опять нужно бежать и прятаться. Ты хочешь построить еще одно укрытие, только на этот раз возле мертвых земель? И что дальше? Еще один набег Синедриона? Как вообще изменить порядок вещей, если мы все время в бегах? А если нанести ответный удар?

— Как? — развел руками Саймон. — Половину наших войск мы потеряли на Острове. Конечно, когда-нибудь настанет момент, когда мы сможем нанести удар по Синедриону, но не сейчас, когда у нас мало солдат, а половина мирных жителей голодает в бегах.

— Может быть слишком поздно. Именно на это и рассчитывает Синедрион. Они хотят, чтобы мы сидели, не высовываясь, и не пытались атаковать.

— И что бы ты сделала? — поинтересовался Саймон.

— Отправила бы разведчиков на север, чтобы отыскать корабли. Снарядила бы новые суда, чтобы отправить их в море по весне. Но это еще не все. Я освободила бы Нью-Хобарт.