Кикимору вызывали?

Глава 37

Минут через сорок в особняк градоправителя заявилась колоритная компания.

Седой капитан в парадном мундире, его усы грозно торчали, а сабля и кинжал на боку яростно звенели при каждом шаге. Высокий дон самой благородной внешности, в мундире лейтенанта и при оружии. Огромных размеров сержант с поцарапанным лицом и хрупкого сложения синьорита с зелеными волосами, в странном наряде, похожем на брюки, прикрытые юбкой с неприличными разрезами.

Они все вместе прошли в кабинет градоначальника, потом капитан и девица заявились в гостиную наследника, а лейтенант и сержант отправились куда-то с тем доном, что кричал о позоре и разврате.

– Ваше высочество, – девица не слишком ловко присела в реверансе и строго посмотрела на переводчика. Тот торопливо взялся переводить. – Дон де Кантелли поручил нам разобраться в этом деле. Вы позволите мне помочь вам вспомнить, что произошло вчера?

– Вы лекарь? – облизнув пересохшие от волнения губы, спросил дофин.

– Я магсыскарь высшей категории, – улыбнулась девица, – и немного умею управлять водой. Вода, ваше высочество, помнит все.

– Это… будет больно?

– Нет, обещаю вам, больно не будет! – заверила его зеленоволосая.

Понимая перспективы скандала, Людовик махнул рукой:

– Делайте что угодно, если это поможет мне оправдаться!

Синьорита подошла совсем близко и положила одну ладонь дофину на лоб, а другую на затылок:

– Закройте глаза, ваше высочество, и просто расслабьтесь. Вы все увидите.

Дофину было чрезвычайно неловко и страшно, однако он закрыл глаза и вспомнил, как весело было в таверне. Острые непривычные блюда, сладкое легкое вино и… Гастон рядом. Все время рядом!

Сначала бастард уговаривал принца выпить еще вина, потом тянул «развлечься с девицами», а потом… Дофин с некоторым облегчением вспомнил, что выпил кубок с вином, поднесенный какой-то смазливой красоткой, и… Уснул! Просто уснул! Он даже помнил, как ругался Гастон, когда тормошил его, и как неловко оправдывался женский голос.

– Мне подсыпали в вино возбуждающее средство… – сказал он вслух и открыл глаза.

Зеленоволосая удовлетворенно отпустила его:

– Вас опоили, ваше высочество, значит, в нападении на синьориту Ретего нет вашей вины…

– Но я ничего не сделал, мадемуазель! – воскликнул дофин. – Возбуждающие средства меня, напротив, усыпляют.

Переводчик старательно перевел.

– Об этом никто не знал, – прозорливо заметила зеленоволосая.

– Никто, – подтвердил принц. – Я выпил горькое вино и начал засыпать. Со мной был мой… родственник. Он ругался, а женский голос говорил, что подсыпали мне совсем немного, чтобы я обратил внимание на ее «ворон».

– Ворон? – встрепенулся усатый капитан. – А где вы пили?

– В таверне… У моста…

– В самое злачное место угодили, – хмыкнул дон. – Что ж, ваше высочество, сейчас вернутся мои люди, и, полагаю, мы сумеем полностью вас оправдать!

– Но как? – Людовику стало любопытно.

– Увидите! Прошу! – дон пригласил принца выйти в просторный холл, где уже собрались практически все домочадцы.

Лейтенант и сержант вернулись, приведя с собой заплаканную девицу, закутанную в мантилью. Потом сержант пошептался с капитаном, тот зашел в кабинет градоправителя, и вскоре мужчины тоже вышли в холл.

– Сегодня, – строгим голосом сказал дон Альфредо, – в моем доме обвинили моего гостя в совращении девицы.

После этих слов повисла тишина, и стало слышно, как всхлипывает синьорита Ретего.

– Я пригласил капитана Георгиоса, чтобы разобраться в этом деле!

Капитан шагнул вперед и слегка поклонился:

– Мои люди помогли его высочеству вспомнить все, что произошло прошлым вечером. Его опоили. В вино добавили возбуждающее средство и траву, отбивающую память.

Толпа загудела.

– Где доказательства? – пискнул кто-то.

– Вот, – кикимора вышла вперед с чашкой, в которой что-то плескалось. – Эту смесь я извлекла из крови его высочества. Любой сомневающийся может понюхать эту жижу и узнать запах любистока. Или выпить и удивить своими… хм, силами квартал «ворон».

Повсюду раздались смешки.

– А еще, – продолжил градоправитель, – я пригласил сюда опозоренную девицу и… оборотня. Всем известно, сколь тонкий нюх у этих созданий. Сержант Гомез!

– Я!

– Что вы можете сказать об этой девице?

Гомез демонстративно обошел испуганную синьориту, потягивая носом. Карина хихикала – она-то прекрасно знала, что ее приятель уже учуял все, что нужно.

– Сия девица давно уже не девица, – громко объявил волк, и толпа зашумела еще сильнее. – Она спала с несколькими мужчинами, в разное время, а совсем недавно, буквально этой ночью, она спала с тем, кто присутствует в этом зале.

Струхнувший было дон Ретего приободрился и ткнул пальцем в сторону дофина:

– Я же говорил! Опорочил мою дочь!

– Вы ошибаетесь, дон, – сержант действительно подошел ближе к принцу Франконии, но указал на совсем другого человека. – С вашей дочерью спал этот мужчина.

– Гастон? – Людовик вскинул голову и уставился на незаконнорожденного брата. – Зачем ты все это устроил?

Бастард в ответ лишь криво улыбнулся. Его мотивы были ясны, как белый день.

– Что ж, – громко объявил градоправитель, – я рад, что дело разрешилось, и обвинения с моего гостя сняты. Дону Ретего я назначаю штраф за клевету, а его дочери – три удара плетью на площади за развратное поведение. Вас же, мсье, попрошу внести в казну города Овьедо штраф за подстрекательство к преступлению и соучастие в оном. Также по законам Гишпании вы должны выплатить девице пятьдесят эскудо, буде она после позора пожелает удалиться в монастырь…

Франконец сжал зубы, но спорить с гишпанцем не посмел. Просто отстегнул с пояса кошелек и кинул его к ногам синьориты Ретего. А дофин вдруг прищурил глаза и громко сказал:

– Дон градоправитель! Девица не так уж виновата, ее ведь продал собственный отец. А мой… родственник заслужил наказание за свои интриги. Не стоит портить грядущее бракосочетание инфанты. Принцесса Астурийская достойна самого прекрасного праздника. А чтобы эти люди по неразумию вновь не испортили все… Думаю, будет справедливым поженить их!

Градоправитель выслушал переводчика и поаплодировал:

– Потрясен вашим решением, ваше высочество. Что ж, зовите священника! У нас будет весьма интересная репетиция!

Через четверть часа привели священника. К этому моменту Гастона скрутили франконские гвардейцы, а невесту обступили дамы, приводя синьориту Ретего в порядок. Коротко объяснив молодому падре ситуацию, градоначальник лично подвел невесту к алтарю, а дофин небрежно объявил, что дарит молодым дом в Овьедо, если господин градоначальник позволит ему оплатить особняк и записать его на имя невесты в качестве вдовьей доли.

Дон де Кантелли позволил, и через час все сидели за праздничным столом, поднимая бокалы за молодых. Гастон скрипел зубами, невеста его откровенно боялась, и тут падре, склонясь к жениху, поведал, что в Овьедо каждая жена может пожаловаться на мужа… градоначальнику. И если ее жалобы подтвердятся, несчастного выставят к позорному столбу. Ибо женщина есть хрупкий сосуд, доверенный мужчине, и должно его беречь и не обижать. Гастон снова скрипнул зубами, но кидать на жену злобные взгляды перестал.

Довольный дофин пил на свадебном пиру только родниковую воду. Он отправил отцу весть о том, что его любимец женился на дворянке без титула и, кажется, надолго останется в Гишпании. Король, конечно, расстроится, но…