Клан, или Кровные узы

Глава 18 (часть 1)

Запись из дневника:

"В тот день я узнала, кем на самом деле приходится мне Андрей. А дальше…дальше меня поглотила полная темнота, медленно сползая по стенке в своем спасительном беспамятстве, я помнила только ощущение чьих-то крепких рук, которые подхватили меня, и родной шепот на ухо. Я знала, позже я удостоверилась в этом окончательно — это был Андрей.

Я никогда не была чувствительной барышней, скорее наоборот. Сорванец, оторва, пацан в юбке — вот это было обо мне. Отец, да и мать, робея от одного только его взгляда, всю мою сознательную жизнь пытались привить мне хорошие манеры. Как ни странно, это им удалось. Только вот получился своеобразный каламбур — в обществе я была милой девочкой богатых родителей, с друзьями той же оторвой, которой и являлась в душе.

Все изменилось, когда в моей жизни появился Он, мой брат…

Сказать, что я давилась слезами? Я никогда не лгу, скорее, просто пытаюсь увильнуть от ответа. Я патологически "не лгун", это мое достоинство и мое наказание. Когда в детстве я с ребятами разбили дорогущую вазу коллекции моего отца, он с диким ревом ворвался в гостиную, спрашивая: "Кто?!". Конечно же, вслед его крику вперед сделала шаг именно я…

Я не плакала, я просто не могла…Слезы душили меня изнутри, лишая возможности дышать. Я знала, что лучше просто выреветься вдоволь, но не могла… Я впала в какую-то апатию, не подпуская к себе ни на шаг родных и близких мне людей. Я замкнулась в себе, я медленно умирала.

Андрей…нет, я никогда не смогу винить его ни в чем, видит Бог, он пытался… Он приходил, в коей раз я слышала за дверью его низки баритон, столь близкий и родной мне… Тело еще помнило любимые руки, жаркие объятья и поцелуи, разум ни на миг не мог забыть тихий шепот, который мой мужчина бессвязно шептал мне в моменты близости… Я медленно, но уверенно сходила сума. Он мой брат, мой двоюродный брат, часть меня… В такие моменты я просто закрывала глаза, пытаясь представить, что все это страшный сон и он уйдет, как только я вновь подниму веки. Веки поднимались, из под длинных ресниц выглядывали потухшие пустые глаза, а сон не уходил. Наоборот, он стал преследовать меня чаще, мучая и по частям выдирая из грудной клетки душу.

Прошел месяц, Андрей так и не смог до меня достучаться, лишь однажды… В тот день я вышла из дома, нужно было решить проблемы с университетом, в конце концов я была студенткой стационара. Мы столкнулись случайно, Истомин приехал на встречу с моим отцом. Мы долго стояли друг напротив друга, вновь и вновь окунаясь в глубины противоположных глаз. Тогда мне почему-то показалось, что это может быть последний раз, когда я вот так безмятежно ловлю на себе его синие блестящие глаза. Он смотрел… нет, я никогда не видела в его глазах ничего подобного. Боль, то, что каждый день читалось в моих, усталость, много горечи… Он приблизился, нежно касаясь кончиками пальцев моей щеки, как когда-то… Только тогда я почувствовала на своих губах его жадный поцелуй, пламя горячих мужских губ, теперь же движение закончилось простым касанием, после которого Андрей, как бы извиняясь за содеянное, тут же одернул руку. Было впечатление, что этим жестом он прощался со мной навсегда, это было последним, что он себе мог позволить. Пристальный взгляд, и он слегка отвернулся, кивком головы указав на терассу. Я поняла…зачем нам были нужны чужие уши?

— Лиза, я никогда не смогу загладить своей вины…, - он замолчал, а я вся напряглась в ожидании следующих слов. Я сидела, вглядываясь в черточки любимого лица, пытаясь запомнить их навсегда, на всю жизнь. Я обвела фигуру Андрея взглядом, отметив про себя, что сейчас он выглядит совсем по-другому, чем тогда, когда мы были вместе… Темный дорогой костюм, вы уж поверьте, я знаю им цену, не менее именитая голубая рубашка, великолепно подчеркивающая глубину его глаз. Он изменился… Из раздумий меня вывел родной голос и немного непонимающий взгляд. — Лиз, я хочу, что бы ты была счастлива.

— Ты думаешь, я смогу быть счастлива без тебя? — Я медленно повернула голову, вновь встречаясь с любимыми глазами, полными такой же боли, что и мои.

— Ты должна быть счастлива. — Он сказал это тише обычного, немного опустив голову, все же продолжал буравить меня взглядом.

— Ты обещал, что никогда не оставишь меня. — Я цеплялась за последнее, так и боясь сказать главное.

— Я никогда не брошу тебя…Лиза, ты же понимаешь, это другое…

— Братская поддержка? — Я скрестила руки на груди, нервно закусив губу, мне показалось, или в моем голосе промелькнула издевка?

— Зачем ты так…, - он горько улыбнулся, и у меня тот час же поникли плечи. Разговор заходил в тупик, возможно, благодаря мне, я видела, как он старался, пытался все сделать правильно, но в наше ситуации это было невозможно.

— Мне не нужна твоя помощь. — Я закинула ногу на ногу, рука лихорадочно стала хлопать по карманам в поисках зажигалки и сигарет. Нашла. Андрей удивленно посмотрел на меня, лицо вновь исказила маска горечи.

— Ты опять куришь?

— Я и не прекращала. — Мой голос задрожал, когда я увидела его взгляд. Он искал причину в себе, во всем виня себя, даже в этой сизой струйке дыма, выпускающей моими легкими.

— Что еще ты делаешь? — Он так и остался сидеть в полуметре от меня, не пытаясь оказать ближе. Да и зачем?

— Я люблю тебя. — Впервые, за долгое время, вслух…

Я видела, как напрягся Андрей, как очередная гримаса боли исказила его красивое мужественное лицо, как нервно задергался кадык и заиграла венка на шее… Я знала его, так было всегда…

— Я тоже люблю тебя…, - он помолчал, взяв себя в руки, вонзился в меня ледяным взглядом. Больше за этот вечер я так и не смогла по глазам прочитать эмоции, царившие в его душе. Отчужденность, вечная маска, которую долгие годы носил на себе Андрей Истомин. — Ты очень близкий мне человек, ты моя сестра…, - от этих слов я отвернула голову, а он так и продолжал добивать меня словами. — Я люблю тебя как сестру.

— Два месяца назад я бы назвала это по-другому. — Я старалась не думать, кем мне является человек, который стал моим первым мужчиной, в руки которому я впервые отдала не только свое тело, но и сердце.

— За это время я понял, что ошибался.

— Так просто? — Я неверяще уставилась на мужчину, он рвал меня на части. Только потом я смогла понять, что так было необходимо, а тогда…

— Людям свойственно ошибаться. Лиза, когда-нибудь ты поймешь меня.

— Я никогда, слышишь, никогда не смогу понять тебя! — Мой голос перешел на крик, но я этого не осознавала. — Я никогда не смогу полюбить тебя как брата! Андрей, прошу…не мучай меня…просто скажи… Бог мой, скажи, что хотя бы тогда… в том доме…когда мы…, - я так и не смогла вымолвить это слово, — ты любил меня…

— Ты хочешь, что бы я солгал? — Безразличный взгляд синих глаз, которые резанули мою душу пополам. Он не такой, он не может мне это говорить, я вновь сплю…

— Солги…, - очередной удар, контрольный, я не видела себя со стороны, но наверняка мои глаза излучали нечеловеческое отчаяние, он отвернулся.

— Я не могу… Лиза, я никогда не любил тебя. Хотел — да, но не любил.

Сталь в родном голосе, и мне показалось, что мужчина, сидящий сейчас передо мной не тот Андрей, даже не Страх, а вовсе не знакомый мне человек, волей судьбы оказавшийся рядом.

— Будь ты проклят! — Я вскочила с места, уже практически не сдерживая рвущийся наружу поток собственных слез. — Ненавижу тебя! Ненавижу…!

Не могла больше его видеть, просто не могла. И все же, словно мазохист, напоследок заглянула ему в глаза, в надежде увидеть его душу, как в ту ночь, тогда… Ничего, сплошная пустота и безразличие.

— Прости. — Выдавил Андрей из себя.

Я развернулась, на ходу подбирая с пола брошенный рюкзак, приложив ладонь ко рту, дабы не вырвалось очередное рыдание, выбежала из терассы. Уже приближаясь к выходу, мне показалось, что мужчина позади опустил темную голову на сложенные в замок руки и глухо прошептал: "Я знаю… давно проклят…".

Позже я узнала, что отец отдал Андрею часть его бизнеса, по праву принадлежащую еще дяде Саше. Краем уха слышала, что Андрей долго не соглашался, но мой отец был убедителен. Я знала его, не смотря на все его качества, он безумно любил племянника, как 25 лет назад, так и сейчас. Истомин редко стал появляться в нашем доме, с отцом в основном встречался в пределах компании или иных местах. Он избегал меня, стараясь не попадаться на глаза. А я… я не винила его, ведь он просто хотел избавить меня от боли, от пустоты, чья темень в последнее время стала граничить дл меня с безумием. Из разговора отца и матери я узнала, что Андрей купил себе дом на другом конце Москвы, небольшую квартиру на Садовом…

Я жила, я пыталась забыться, я пробовала существовать без Него. Нервное истощение, от которого я с каждым днем словно усыхала, дало знать о себе легко тошнотой и периодическими спазмами в области желудка по утрам. Я просто не обращала внимания… все прошло, и это пройдет.

Прошло еще несколько недель. Время, за которое я практически полностью стала сходить сума. Я не могла с ним, я не могла без него… Боль, разрывающая меня изнутри, стала поедать нутро. Я плохо спала, практически ничего не ела, по инерции посещала занятия в университете, на автомате жила. Я все меньше слышала вестей о Андрее, родители при мне тотчас замолкали, а я… я просто боялась интересоваться его жизнью. Знала лишь, что отец отдал ему часть бизнеса своего брата, что Андрей проявил при этом железную хватку и теперь, вроде как они работаю вдвоем. Теплые отношения между мужчинами так и не наладились, но я знаю, мой отец от всей души этого желал. В нашем доме при мне имя "Истомина" сошло на нет, родители щадили меня…Я знала, что отец предлагал Андрею взять его фамилию, но тот отказался, объяснив, что привык к прежней, больше отец не настаивал…

А я… я вычитывала заметки в прессе, где основной достопримечательностью стало появление на арене общественности давно пропавшего племянника знаменитого Никиты Черкасова. Я до дыр изучала газеты, всматриваясь в его лицо, читая и боясь узнать, что у него кто-то появился. Я знала, о, СМИ отлично выполняют свою работу, что за это время Андрей никак не был лишен женского общества. Еще бы! С его-то внешними данными и положением в обществе это стало обычным приложением! Череда женщин, за которыми я пристально наблюдала на глянцевых обложках журнальных изданий, регулярно сменяла друг друга.

Так я и жила, однажды не выдержав, сорвалась… Оставив весь свой хваленный разум дома, я помчалась к нему…"