Книжный магазин «Булочка с корицей»

Глава 8

Обычно Хейзел сторонилась карнавала, как чумы, поэтому не была здесь уже много лет. Наверное, со времен старшей школы. На самом деле она была почти уверена: ее бросало в холодный пот при взгляде на чертово колесо именно потому, что однажды они с Энни на целый час застряли наверху во время грозы и она была тогда убеждена, что так и умрет нецелованной.

Энни предложила помочь с этим вопросом, но ведь это совсем не то же самое, что поцелуй с Хитом Райаном, в которого Хейзел тогда была ужасно, безответно влюблена. Поэтому она вежливо отказалась, и они так и сидели, прижавшись друг к другу и вскрикивая от каждого раската грома вдалеке.

К тому времени, как приехали спасатели, они с Энни промокли и страшно перепугались. А Хейзел больше никогда не ходила в парк аттракционов и не каталась на чертовом колесе. Но на самом деле она не ходила на карнавал вовсе не из-за того травмирующего случая.

Просто считала, что ей здесь не нравится.

Слишком жарко.

Слишком людно.

Слишком шумно, суматошно, безумно и…

Хейзел так и не смогла вспомнить другие причины, потому что Ноа решил заняться призовым метанием колец и одарил ее дерзкой улыбкой, будто всерьез был настроен выиграть для нее мягкую игрушку. И поскольку Хейзел была зрелой, взрослой женщиной, такая перспектива ее совсем не радовала.

Она взяла его сладкую вату и отправила в рот еще кусочек. Сахар быстро попал в кровь, и, видимо, именно поэтому ее желудок вытворял всякие странности, пока она наблюдала, как Ноа по одному бросал три желтых кольца на деревянные колышки. И каждый раз промахивался.

Он отдал подростку, работавшему в киоске, еще несколько билетов.

– Это была лишь разминка.

– Хм. Да, разминка – это важно.

Ноа улыбнулся ей, а потом вновь сосредоточил внимание на колышках. И опять промахнулся. Три раза подряд. Он застонал.

– Джейн предупредила, что игра сложная.

Хейзел рассмеялась.

– Сказала мне, чтобы старался изо всех сил.

– Хороший жизненный совет.

– Умная малышка. – Ноа подмигнул ей и бросил еще одно кольцо. Оно закрутилось вокруг колышка и упало на землю. Ноа грустно опустил голову: – Черт.

– Ладно, чемпион. Может, в следующей тебе повезет больше, – Хейзел положила ладонь на его руку, чтобы отвлечь от игры, но неожиданно задержала ее на бицепсе. Он был такой… твердый.

Ноа позволил увести его прочь и взял Хейзел за руку, пока она не успела отстраниться. Его ладонь тоже оказалась крепкой, большой и сильной и, наверное, способной на более интересные занятия, чем метание колец.

Она прокашлялась:

– Знаешь, если будем держаться за руки, весь город уже к понедельнику нас поженит.

Ноа тихо рассмеялся, так чтобы слышала только она, и, наклонившись, прошептал ей на ухо:

– Ничего не имею против.

Хейзел, нахмурившись, покосилась на него, пока они пробирались сквозь толпу.

– Ой, да брось.

– Что «ой, да брось»?

Она недоверчиво хмыкнула:

– Всем известно, что ты не остаешься с женщинами дольше, чем на лето. Максимум два месяца. Такими темпами ты бросишь меня к моему дню рождения.

Его медные брови взметнулись вверх.

– Вот как? Это общеизвестный факт?

– Ага. Тебе нравятся туристки, гостьи города, приезжие. Ходили слухи, что ты провел крайне интересные выходные с участницами целого девичника.

Ее щеки вспыхнули при этой мысли. Зачем она вообще подняла эту тему? Одно дело флиртовать во время их летнего приключения, но притворяться, что между ними нечто большее, было бы просто смешно.

Не то чтобы она думала, будто Ноа и правда хотел жениться на ней к понедельнику, но в городе точно начнут болтать. Делать предположения. И Хейзел хотела, чтобы Ноа четко понимал, что здесь происходит.

Она и сама хотела бы это понимать.

Хейзел ожидала, что он улыбнется и отшутится по поводу девичника, но он промолчал.

– Прости, я не хотела тебя оскорбить. Я только… ну… поползут слухи. И я знаю, что мы просто друзья. Летнее веселье, все такое… – Хейзел замолчала, когда столкнулась взглядом с Ноа. Его глаза говорили о том, что он хотел быть не просто другом. У нее перехватило дыхание. Вот черт.

– Нет, нет. Ты права. Я не завожу серьезные отношения.

– Точно.

– И дело было не со всеми участницами девичника.

– Оу.

– Но все когда-то бывает впервые, – он подмигнул Хейзел и, вновь расплывшись в улыбке, повел ее дальше сквозь толпу.

Все бывает впервые? Погодите… он про девичник или серьезные отношения?

Хейзел хотела задать еще несколько вопросов, которые задавать не следовало, но он уже подошел к следующему киоску и протянул билеты энергичному билетеру-старшекласснику, уверяя Хейзел, что ему больше нравится стрелять по мишеням из водяного пистолета. Ладно, это все равно было неважно, ведь она не планировала строить ничего серьезного с Ноа этим летом. Наоборот, серьезность противоречила тому, что она задумала.

Раздался звуковой сигнал, и игроки, рассевшиеся на небольших табуретах, начали стрелять по мишеням. Чем чаще попадаешь, тем быстрее бежит скаковая лошадка. Ноа состязался с двумя восьмилетними детьми и мистером Прескоттом, почтальоном.

Мигнули огни, и из динамиков заиграла резкая музыка. Но Ноа не терял концентрации. Хейзел не смогла сдержать улыбки, когда он нагнулся над игрушечным пистолетом, сосредоточенно нахмурив брови. А потом – сдержать восторженного возгласа, когда он победил.

– Это тебе, – Ноа с гордостью протянул ей огромного пингвина. Он был почти метр в высоту и набит материалом, который, как она могла лишь предполагать, опасен для здоровья. Игрушка казалась легковоспламеняющейся и крайне токсичной, но Хейзел все равно прижала ее к груди, как ребенок на Рождество.

– Я в восторге.

Ноа улыбнулся, и в уголках его глаз появились морщинки.

– Только представь, какие слухи пойдут теперь.

– Ноа и Хейзел тайком сбегают в Антарктиду. Привозят домой нового питомца.

– Хейзел рожает метрового младенца в смокинге.

Хейзел посмеивалась, держа пингвина под мышкой, пока они шли прочь от киоска. От сладкой ваты уже ничего не осталось.

Она улыбнулась Ноа. Быть может, ей все же нравилось в парке аттракционов.

– В город приезжает гораздо более симпатичный брат Ноа и сводит Хейзел с ума.

Ноа прикинулся оскорбленным:

– Эй. Более симпатичный? А вот это обидно, Хейз.

– У тебя вообще есть брат?

– Нет. Две сестры. Обе старшие. И обе превосходят меня и умом, и ответственностью.

– Но точно не красотой.

Ноа снова рассмеялся и взял ее за руку. А Хейзел позволила. Пусть в Дрим-Харборе гуляют любые сплетни. Она их не боится.

– Точно нет. Только не говори, что я так сказал.

– Ни за что. – Они подошли к фургончикам с едой. – Может, возьмем что-нибудь перекусить? Я имею в виду, нормальную еду.

– Конечно, давай.

После долгих раздумий они остановились на гиросе с курицей и огромной порции лимонада из свежевыжатого сока на двоих. Они сидели за липким столиком для пикника друг напротив друга, пока мимо с криками носились дети. Вечер выдался жарким и влажным, и бедра Хейзел прилипали к металлической скамье, но, казалось, по какой-то причине это не раздражало ее так сильно, как обычно.

– Я бы хотела с ними познакомиться, – сказала она.

– С кем? С участницами девичника, которых я якобы растлевал? Милые девушки.

Хейзел хлопнула его по руке:

– Нет! С твоими сестрами.

– Правда?

– Ну конечно.

– Зачем?

Она пожала плечами:

– Не знаю. Ты вроде как местная загадка.

– Загадка? Мне нравится, – Ноа поиграл бровями, откусив еще кусочек гироса.

– Я серьезно. Однажды ты просто приехал сюда, и мне кажется, что я почти ничего о тебе не знаю.

– Хочешь верь, хочешь нет, Хейз, но полно городов, в которые люди приезжают и которые потом покидают, оставшись никем не замеченными.

– А это печально.

Он пожал плечами, но перестал ловить ее взгляд. Его кураж испарился. Хейзел умудрилась высосать все веселье даже из чертова парка аттракционов.

– Уверена, многие заметили твой переезд сюда.

– О, точно заметили, когда я бросил семейный бизнес.

– Оу.

– Я скорее неудачник, нежели загадка. Жаль тебя разочаровывать.

– Ты меня не разочаровываешь.

Ноа вновь поймал ее взгляд, и на его лице мелькнуло удивление, но он быстро скрыл его за обаятельной улыбкой.

– По-моему, нам надо возвращаться к делу.

– Да?

– Ага. Я обещал тебе веселый вечер. ВЕЛЕХЕНО, помнишь? Нельзя сидеть и обсуждать мои семейные скандалы в ночь ВЕЛЕХЕНО.

– Звучит как имя кузена из Эстонии или типа того.

Ноа рассмеялся, и в его глазах опять загорелся азарт.

– И он велит прекратить разговоры о семье. Пора на чертово колесо.

Хейзел крепче обняла своего пингвина:

– По-моему, мне уже хватит веселья на один вечер. Наверное, пора спать.

– Хейз, всего девять часов.

– Я устала.

– В девять ложатся спать старушки.

– Я и есть старушка.

– Нет, ты молодая, энергичная и веселая. И сексуальная, – Ноа снова подмигнул ей. Как он умудрялся делать так, чтобы это не выглядело гадко?

– Сексуальная?

– Ужасно.

Хейзел закатила глаза, но ее щеки все равно вспыхнули. Ноа, совратитель целых девичников, считал ее сексуальной. Голова шла кругом.

– Ну ладно. Можем прокатиться на чертовом колесе, но, если меня вырвет на тебя, сам виноват.

– Понял. – Он подал руку и помог ей встать с липкой скамейки. – Правда, лучше бы мы покатались перед едой.

Хейзел рассмеялась:

– Нет обратного пути.

Ноа еще мгновение удерживал ее взгляд, ставший вдруг серьезнее, и повел Хейзел к аттракционам. Нет обратного пути.

Чертово колесо не сотворит с ее желудком ничего, что еще не сделал бы взгляд Ноа.

– Просто сожми мою ладонь… ай… не так сильно.

– Извини, – Хейзел ослабила хватку, но не открыла глаза. Она втиснулась вместе с Ноа и пингвином на сиденье чертова колеса, которое теперь медленно поднималось над парком, но старалась не думать об этом. И о том, что колесо установили только сегодня утром – и кто это сделал? А вдруг они пропустили какой-то винтик или еще что-то? Она не думала ни об одном из этих пунктов.

Вместо этого она сфокусировалась на том, как пальцы Ноа обхватывают ее, на тепле его тела рядом, низком голосе возле ее уха. И, признаться, от этого ее голова кружилась совсем по-другому.

– Тебе правда стоит открыть глаза. Вид здесь потрясающий.

– Почему мы остановились?

Сердце Хейзел екнуло, когда колесо встало.

– Запускают еще больше людей.

– Мне это не нравится.

– Что другие люди тоже прокатятся на колесе?

Хейзел вынужденно открыла глаза, чтобы хлопнуть его по плечу, и увидела, как он ухмыляется.

– Нет. Я однажды застряла на самом верху.

– Надолго?

– Примерно на час. Но была гроза.

– Черт, Хейзел. Ты не говорила, что у тебя настоящая травма из-за этой штуки.

Он отпустил ее руку и обнял за плечи. И это не показалось ей неприятным.

– Все нормально. Вроде бы.

Она выглянула из-за переднего края кабины и увидела, как внизу мерцают гирлянды парка аттракционов. Ветер доносил музыку и смех, приглушая буйную энергию ярмарки и даря вечеру ощущение эфемерности. За пределами парка сверкающие огни Дрим-Харбора делали его одновременно уютным и далеким, похожим на другой мир, который она смогла увидеть всего на мгновение. Хейзел разглядела даже пристань для лодок и огни на причале. От такой красоты она почти забыла о страхе.

– Тошнит?

– Хм… нет. Сейчас нет.

Колесо начало двигаться, и они продолжили спуск. У Хейзел свело живот, и она снова зажмурилась, уткнувшись Ноа в плечо.

Соленый воздух, солнечный свет и мыло. Она сделала глубокий вдох. Ноа продолжал крепко обнимать ее за плечи, пока они не достигли земли и не зашли на новый круг. На этот раз Хейзел посмотрела:

– Может, это и правда весело.

– Слышу удивление в голосе.

– Так и есть.

Ноа рассмеялся, и ее щеки покрылись легким румянцем. Их лица находились совсем близко, ведь сиденье было маленьким, а пингвин большим. У них почти не оставалось выбора.

– Знаешь, что может быть еще веселее? – спросил Ноа.

– Что?

– Если мы здесь начнем целоваться.

Его улыбка подсказывала, что он дразнит ее, но глаза твердили, что он настроен серьезно. Теперь Ноа оказался еще ближе к ней, касался носом ее щеки, а лбом ее лба. Происходящее казалось безрассудным.

Хейзел подалась к нему.

Коснулась губами его губ. Ноа издал то ли стон, то ли вздох, и Хейзел углубила поцелуй, проникла языком в его рот. На вкус Ноа был как сладкая вата, лимонад и лето, и Хейзел это нравилось.

Она отстранилась, когда колесо повернулось, чтобы вновь доставить их вниз, и увидела ошарашенное выражение лица Ноа в разноцветных огнях аттракционов.

– Черт подери, Хейзел Келли, – прошептал он.

И она улыбнулась.