Когда мы встретимся снова

Глава двенадцатая

За несколько недель, прошедших после ее столь неожиданного признания Стивену, Бет ощутила в себе слабые, почти незаметные перемены. Ничего особенного, но теперь она стала уже не такой отстраненной, не такой осторожной и уж, конечно, намного менее пессимистичной. На следующее утро после разговора со Стивеном ее вдруг охватила паника, она с ужасом представила себе, что он рассказывает о случившемся с ней всем и каждому, но, встретившись с ним днем, она заметила в его лице нечто, что подсказало ей: Стивен никогда не обманет ее доверия.

Может быть, это и стало самым главным — она не могла припомнить, когда в последний раз всецело доверяла кому-то. Даже приближение Рождества она ожидала без обычного уныния. В обеденный перерыв Бет отправилась покупать подарки своим племянникам и племянницам и с удивлением обнаружила, что получает от этого удовольствие. Когда позвонила Серена и поинтересовалась, не хочет ли она провести с ними Рождество, Бет мгновенно согласилась, даже не спросив, приедет ли к ним и Монти из своего дома для престарелых.

К счастью, как она, смеясь, рассказывала Стивену позже, Серена сама проговорилась, что отец в любом случае останется в доме для престарелых. Бет сказала, что ее вновь обретенное рождественское настроение все-таки не простиралось настолько далеко, чтобы радостно приветствовать своего папашу.

Что касается самого Стивена, то он наконец предъявил Анне ультиматум. К его невероятному удивлению, она отнюдь не возрадовалась возможности оставить его; как он ожидал, а сразу же отправилась к своему врачу на консультацию. Тот порекомендовал ей провести недельку в клинике для страдающих алкоголизмом и наркотической зависимостью, и Анна в тот же день зарезервировала себе место в одном из таких заведений. Сейчас она уже вернулась домой и с помощью Стивена и организации «Анонимные алкоголики» изо всех сил старалась навсегда покончить со спиртным.

Стивен проявлял осторожный оптимизм. Тот факт, что Анна предпочла остаться с ним и девочками, внушал надежду на ее выздоровление и сохранение их брака, но в то же время он опасался, что при первой же возможности жена вновь примется за старое. Хотя он и сознавал, что доверие в этом случае играет решающую роль, самое трудное оказалось удержаться и не звонить поминутно Анне, чтобы проверить, чем она занята.

Бет стала замечать за собой, что ее глубоко волнует то понимание, с каким Стивен относится к недостаткам людей. Как-то после ленча, который они теперь часто проводили вместе, она сказала ему, что с тех пор, как он стал ее другом, для нее словно бы зажегся свет в темной комнате. Они посмеялись над ее аналогией, а Стивен еще и спросил, сколько же ватт она нашла в нем, но Бет действительно чувствовала именно так. Он принес с собой свет в темные закоулки ее души.

Она испытывала к Стивену любовь, хотя, разумеется, ни за что не позволила бы себе высказать такие мысли вслух из страха быть неправильно понятой. В конце концов, ее чувство было платоническим, а не романтическим или плотским. Ей нравились его сострадание, те маленькие знаки внимания и доброты, которые Стивен оказывал каждому, с кем ему приходилось иметь дело. У Бет еще никогда не было наперсника, доверенного человека, которому поверяют сокровенные мысли и тайны, она и предполагать не могла, что он ей когда-нибудь понадобится. Тем не менее, уверенность в том, что она может во всем признаться Стивену, не опасаясь, что он разболтает об этом, согревала ей душу. Он тоже очень доверял ей, и от этого она чувствовала свою важность и значимость.

В компании Стивена Бет могла посмеяться над собой, чего никогда не позволяла себе раньше ни в одном обществе. Но самым важным утешением для нее стало открытие, что и она, оказывается, способна переживать из-за постороннего человека.

Между тем складывалось впечатление, что Сюзанна вполне освоилась в тюрьме. По словам Стивена, она обрела там покой и была довольна своим положением. Свобода, как заметил однажды Рой Лонгхерст, немного значила для человека, который никогда не имел возможности насладиться ею.

Бет оказалась настолько загружена собственными неотложными делами, что смогла всего лишь раз навестить Сюзанну, но Стивен постоянно держал Бет в курсе дела. Он ожидал заключения психиатра о состоянии душевного здоровья Сюзанны, а также ответа на свое письмо Мартину Райту, в котором просил о встрече.

Что касается Роя, то Бет отнюдь не забыла его, но при том, сколько всего творилось вокруг нее, он не занимал главного места в ее мыслях. Поэтому когда он за несколько дней до Рождества позвонил ей и пригласил поужинать, она была польщена и обрадована. От одного звука его глубокого голоса Бет охватило приятное возбуждение, и она согласилась, не раздумывая.

— Я очень рад, что вам пришлось по душе мое предложение, — с облегчением сказал он. — Дело в том, что я немного поспешил. Я заказал столик в «Стеклянной лодке» сразу же после того, как мы с вами виделись в последний раз. Я знаю, что в преддверии Рождества найти что-нибудь приличное будет чертовски трудно.

— Ну, признавайтесь, с кем бы вы пошли в ресторан сегодня, если бы я оказалась занята? — спросила она, изумленная тем, что у него хватило благоразумия заказать столик заранее, но он побоялся сказать ей об этом.

— Ни с кем, — ответил он. — Я бы сказался больным. Понимаете, после того как я его заказал, меня обуяли сомнения: мне показалось, что я вам ничуть не понравился. Я боялся позвонить вам, потому что вы могли сказать, чтобы я оставил вас в покое. Так что я человек с комплексами, как видите. Я боюсь быть отвергнутым.

Бет рассмеялась и сказала, что встретится с ним в восемь. Положив трубку, она подумала, что еще несколько недель назад подобное заявление, неважно, искреннее или нет, вызвало бы у нее одно лишь раздражение. Она явно приходила в себя.

Бет слышала о том, что «Стеклянная лодка» — первоклассное заведение, но самой ей еще не доводилось бывать там. Выйдя из такси у бристольского моста и увидев плавучий ресторан, из окон которого лился свет, отражаясь тысячами бликов в темной воде, она вдруг ощутила какой-то детский восторг в предвкушении чего-то необычного.

Она чувствовала, что выглядит очень недурно в новом красном платье, специально купленном для дня рождественских подарков — второго дня Рождества, который она собиралась провести у Серены. Оно было облегающим, ниже колен, с короткими рукавами, достаточно простым, если не считать украшения из перьев вокруг низкого выреза. Поскольку времени на посещение парикмахерского салона уже не оставалось, она просто вымыла голову и высушила волосы феном. Хотя обычно Бет носила волосы распущенными и их буйный черный ореол вокруг головы придавал ей вид постаревшей фанатки какой-то звезды, сегодня вечером эта прическа смотрелась вполне подходящей. Ей стало интересно, узнает ли ее Рой вообще, ведь до этого он видел ее исключительно в строгих деловых костюмах и с волосами, собранными на затылке.

Когда она вошла, Рой уже сидел в небольшом баре, держа в руке аперитив. Он поднял глаза от стойки, взглянул на нее, отвернулся, потом снова устремил взгляд на нее, и губы его расплылись в широкой улыбке узнавания, когда он наконец понял, что это и в самом деле она.

— Бет! — воскликнул он, вскакивая с места. — Вы потрясающе выглядите! Просто великолепно.

— Вы тоже смотритесь неплохо, — улыбнулась она. На нем был отлично сшитый темный костюм и ослепительно белая рубашка. — Как поживаете?

— Совсем заработался, но одновременно чувствую себя в приподнятом и радостном настроении. — Он ухмыльнулся. — А вы?

— Примерно так же, — откликнулась она, оглядываясь, и улыбнулась, потому что рождественские украшения оказались очень милыми, а ресторанный зал за баром выглядел очень стильно, но в то же время уютно и по-домашнему, весь в свечах и цветах.

Это был запоминающийся вечер. Большинство посетителей составляли шумные компании, и, хотя они здорово веселились, со своими праздничными хлопушками, хлопаньем пробок из бутылок с шампанским, взрывами оглушительного смеха, этот шум не лез назойливо в уши, а только создавал некий общий фон. Еда была восхитительной, обслуживание — внимательным, но не навязчивым. Каждый раз, когда Бет глядела в окно, вид освещенного фонарями моста, множества рождественских елок и цветных огоньков в конторах напротив, лебедей, величественно бороздивших чернильного цвета воду, приводил ее в тихий восторг.

Рой оказался приятным собеседником, потешая ее невероятными полицейскими побасенками и рассказами о катастрофах, которыми сопровождались ремонтные работы в его коттедже.

— Итак, как мне кажется, ваш коттедж понемногу превращается в настоящий дом? — спросила она, улыбаясь.

Он согласно кивнул.

— Я уже много сделал в последнее время. Но вам лучше приехать и посмотреть на все самой, я даже проложил дорожку ко входной двери, чтобы ваши элегантные туфельки не перепачкались в грязи.

Когда им в конце ужина подали кофе и бренди, Бет почувствовала, что не хочет, чтобы это вечер заканчивался. Рой был отличным спутником — веселым, интересным, интеллигентным и сексуальным.

Глядя ему в спину, когда он несколько неуверенной походкой направлялся в мужскую курительную комнату, Бет подумала о том, что, как это ни странно, но она начала считать сексуальность мужчины достоинством. Обычно она чувствовала себя очень неуютно с теми из них, кто обладал подобным качеством.

Когда Рой поднялся по лестнице, она заметила, что он что-то прячет за спиной, глупо ухмыляясь при этом, как школьник.

— В чем дело? — спросила она, когда он остановился рядом со столиком, глядя на нее сверху вниз.

— Вы так аппетитно выглядите, что вас хочется съесть, — выпалил он.

Бет захихикала.

— Разве вы съели недостаточно для одного вечера?

— Трам-па-пам! — сказал он, доставая из-за спины довольно-таки помятую веточку омелы[1]. — Я заслужил награду. Один поцелуй.

Выглядел он при этом потрясающе. У него был такой мягкий, улыбающийся рот и такие очаровательные темные глаза! Бет было наплевать, смотрят ли на них другие посетители, ей просто захотелось, чтобы он поцеловал ее.

Поцелуй получился восхитительным: мягкие, теплые губы, которые помедлили ровно столько, чтобы она захотела встать рядом с ним, а его руки бережно обняли ее. Одной рукой Рой нежно провел по ее щеке, а другая, кажется, все еще сжимала омелу.

Из-за соседнего столика послышались аплодисменты. Бет покраснела, поняв, что они были адресованы им.

— М-м-м, — задумчиво протянул Рой, вновь опускаясь на стул напротив. — Награда оказалась первоклассной.

И внезапно к Бет вернулись все ее прежние страхи. Он предложит проводить ее до квартиры, а потом не захочет уходить вовсе. Казалось, ее опасения подтвердились, когда она услышала, как он попросил официанта вызвать такси. Однако, к ее удивлению, вернувшись за столик, он поцеловал ее в шею и сказал:

— Я заказал такси. После того как мы высадим вас, оно отвезет меня на Куин-Чарльтон. Накануне Рождества найти одно такси — большая редкость, а два — попросту невозможно.

Им пришлось пройти по усыпанной галечником береговой полосе до бристольского моста, поскольку машины не могли подъехать прямо к ресторану, и после уютного тепла «Стеклянной лодки» на улице было холодно. У Бет была всего лишь легкая шаль на плечах, да и на ногах она держалась не слишком твердо, но Рой обнял ее одной рукой и прижал к себе.

Деревья вдоль пристани были увешаны разноцветными гирляндами, и под одним из них Рой остановился, чтобы поцеловать ее. У Бет было такое ощущение, что она растворилась в нем, все ее страхи и предрассудки исчезли без следа, и это Рой оторвался от нее первым, глядя сверху вниз на ее запрокинутое лицо.

— Вы очень красивы, мисс Пауэлл, — негромко произнес он. — Рождественские гирлянды зажгли бриллианты в ваших волосах, а от ваших губ оторваться невозможно. С Рождеством вас!

Это Рождество оказалось самым лучшим изо всех, какие помнила Бет. Впрочем, это произошло, скорее всего, потому, что оно было окрашено романтическим сиянием вечера, проведенного вдвоем с Роем. Они горячо целовались всю дорогу к ее квартире, но он не стал торопить события, отпустив такси и изъявив желание подняться к ней. На следующий день он прислал ей чудесный рождественский букет, приложив записку, в которой благодарил ее за чудесный вечер. Он пожелал ей счастливого Рождества, прибавив, что позвонит ей, когда она вернется.

Он вел себя безукоризненно. Настойчивый, но не настолько, чтобы она начала нервничать. Она уехала из Бристоля в полдень накануне Рождества, уверенная, что на шоссе М25 будут сплошные пробки. Однако дорога оказалась на удивление пустой и спокойной, и к половине шестого Бет добралась до Брайтлинга, деревушки неподалеку от Бэттла, где жила Серена со своим семейством.

Когда Бет еще работала в Лондоне, она виделась с Сереной не реже четырех раз в год и обычно оставалась у нее ночевать. Но, переехав в Бристоль, она навестила сестру лишь однажды, причем у нее возникло ощущение, что та обиделась на нее, хотя знала, какой долгий путь ей пришлось проделать. Поэтому Бет ожидала, что сейчас Серена будет холодна с ней, по крайней мере сначала. Но она ошиблась.

Ее радостно приветствовали Серена и ее муж Тони. Племянницы Бет, Бекки и Луиза, которым исполнилось восемнадцать и шестнадцать лет, вели себя так, словно их посетила августейшая особа: они торжественно проводили ее в комнату для гостей, помогли распаковать чемодан, не переставая бурно восхищаться ее одеждой и обувью.

Серена вполне оправдывала свое имя[2]. Кроме того, она была красавицей. Волосы у нее были темными и вьющимися, совсем как у Бет, но она всегда коротко стригла их, и это лишь придавало большую выразительность ее большим, темным, горящим глазам, которые, как считалось, Серена унаследовала от бабушки. Ей повезло и в том, что кожа у нее была оливкового оттенка, а не бледной, как у Бет.

Серене было уже пятьдесят четыре года, в ее роскошных волосах начинали проглядывать седые пряди, вокруг глаз собрались крохотные морщинки, а когда-то безупречно стройная фигурка приобрела некоторую тяжеловесность, однако все это не мешало мужчинам по-прежнему оборачиваться ей вслед. Она предпочитала свободную яркую одежду и крупные вычурные украшения, отчего напоминала экзотический цветок. Но, помимо внешней изысканности, Серена обладала очень общительным характером и блестящими организаторскими способностями. Она не только украсила их домик так, что он стал походить на волшебную пещеру Деда Мороза, но и наготовила столько вкусностей, что ими можно было накормить целый полк, а также разработала сценарий праздника на все три дня.

Покончив с ужином, они отправились пропустить по рюмочке в соседний бар, после чего заглянули на всенощную службу в церквушку Брайтлинга. Рождество началось для них брызгами шампанского, пока они открывали свои подарки, а в полдень, когда прибыли Роберт, его супруга Пенни и двое их младших сыновей, Саймон и Эдвард, к ним пожаловали на огонек несколько соседей.

Торжество продолжалось до дня рождественских подарков, люди приходили и уходили, они сами заходили в гости к соседям, пока наконец вечером второго дня Рождества Серена не закатила свою обычную грандиозную вечеринку. Как всегда, Бет пришла в восторг от способности сестры подавать угощение и напитки нескольким десяткам гостей одновременно, включая маленькую армию детей наверху, смотревших видео, и при этом оставаться столь же невозмутимой и красивой.

Но именно третий день Рождества оказался для Бет самым важным и памятным. С утра Тони повез Бекки и Луизу в Брайтон, так что Серена могла провести несколько часов в обществе своей сестры. Они уселись в гостиной у камина, положив ноги на скамеечки, и расслабились.

— Ты выглядишь намного счастливее, — мимоходом заметила Серена. — Веселой и довольной. Это работа или мужчина?

Поскольку Серена была на десять лет старше Бет, их отношения больше напоминали те, которые существуют между теткой и племянницей, чем отношения родных сестер. Серена оставила дом в восемнадцать лет почти по тем же самым причинам, что и Бет, но она всегда очень беспокоилась о младшей сестре, которой приходилось терпеть перепады настроения их папаши. Она изо всех сил старалась компенсировать свое отсутствие, даря Бет одежду и оказывая другие маленькие знаки внимания, всегда защищала ее. Но даже теперь, когда ей исполнилось пятьдесят четыре, а ее младшая сестра стала преуспевающим адвокатом, Серена так и не смогла избавиться от чувства вины. Для нее тот факт, что Бет была не замужем и не имела своих детей, служил вечным укором того, что она не уделяла ей достаточно времени, пока та была ребенком.

Бет знала об этом, и иногда это становилось для нее лишним поводом взгрустнуть. Серена была настоящей матерью, она без остатка дарила свою любовь не только мужу и детям, но и друзьям, соседям, знакомым, вообще всем, кто встречался ей на жизненном пути. Она вкладывала любовь во все, что делала, — в работу, декорирование своего дома, покупку мебели, в украшение церкви цветочными букетами и венками, даже в посещение своего отца, который не стоил и минуты ее времени. Бет решила, что подарит сестре лучший, в ее понимании, рождественский подарок — пусть она увидит, что ее младшая сестра довольна и счастлива.

— Работа и мужчина, — с широкой улыбкой заявила Бет. — Мне нравится в Бристоле, я там по-настоящему счастлива, и, кажется, у меня начинается роман.

Бет не считала это ложью. После того ужина с Роем любая нормальная женщина полагала бы, что у нее начался головокружительный роман. Было совершенно очевидно, что он хотел ее, он был свободен, и она испытывала сладкое волнение и трепет, что означало: с ней происходит нечто особенное.

— Ох, Бет, я так рада, — восторженно воскликнула Серена. — Расскажи мне о нем.

Бет удивилась тому, насколько легко ей оказалось говорить о Рое как о Настоящем Мужчине. Его работа, его коттедж, его чувство юмора, даже его взгляды были такими привлекательными! Ей совсем не приходилось преувеличивать, и от одного упоминания о нем у нее потеплело на душе.

— Я надеюсь, в постели он так же хорош? — игриво поинтересовалась Серена.

— Этого я еще не знаю, — ответила Бет, досадуя, что иногда ее сестра бывает такой приземленной и прямолинейной.

— Как это? — удивилась Серена.

— Я еще не знаю его достаточно долго для этого, — пояснила Бет, и ей пришлось объяснять, как и где она познакомилась с Роем.

Серена пришла в неописуемый восторг, узнав, что женщина, о которой она слышала в новостях, оказалась старой подругой ее сестры и что Бет вплотную занимается этим делом. Бет объяснила, как и за что Сюзанна застрелила двух человек, и как в результате этого она встретила Роя.

— Это судьба вновь свела тебя с Сюзанной, — задумчиво произнесла Серена. — И с Роем тоже. Не противься этому, все, что ни делается, делается к лучшему. Я уверена, что Рой просто создан для тебя.

Это было так похоже на Серену — во всем видеть проявление таинственных сил. С этим убеждением она прожила свою жизнь, свято веря, что случайностей не бывает и что судьба каждого человека предопределена свыше.

Но теперь и Бет для разнообразия захотелось поверить в это.

Ближе к вечеру Бет уехала из Брайтлинга обратно в Бристоль. Проезжая по темным, пустынным дорогам, Бет погрузилась в раздумья о Роберте и Серене. Она всегда считала себя инородным телом в семье. Серена и Роберт по натуре были мягкими и доброжелательными людьми. Они искренне любили, щедро дарили свою доброту и всегда были скоры на похвалу. Главными чертами их характеров были простота и всепрощение. Тем не менее, сегодня Серена обмолвилась, что они с Робертом принесли во взрослую жизнь обиду на свое детство и что обоим пришлось пережить несколько неудачных романов, прежде чем обрести подлинное счастье со своими нынешними партнерами.

— Я начала в точности походить на мать, — обронила в какой-то момент Серена. — Я позволяла мужчинам попирать меня, делала то, чего они от меня хотели. Кажется, я считала, что так и должно быть. Роберт признался мне однажды, что вел себя жестоко с женщинами, и в этом он находил в себе слишком много общего с отцом. Я стала ходить к психоаналитику — на такой шаг меня подвигла приятельница, не дав мне погибнуть. Роберт образумился благодаря женщине старше его, с которой у него был роман. Мы оба сумели забыть те кошмарные сцены, свидетелями которых были дома, и наконец обрести себя.

Для Бет это стало чем-то вроде откровения, ведь она всегда воображала, что и Роберт, и Серена шли по жизни без забот и тревог.

— А как же я? — спросила она. — Я не позволяю мужчинам помыкать мною, но я и не тиран. Однако я по-прежнему не могу не думать о том, что творилось у нас дома.

Как же ей тогда захотелось рассказать Серене об изнасиловании! Она хотела, что сестра знала, почему она до сих пор так и не стала настоящей женщиной. Но Бет не могла заставить себя сделать это. И дело даже не в том, что Серена очень расстроится: мать взяла с Бет слово, что она никогда не обмолвится о случившемся своим брату и сестре, а обещания надо выполнять.

— Ты совсем не похожа на меня, — задумчиво проговорила Серена. — Я, чтобы справиться со своими проблемами, из кожи вон лезла, пытаясь заставить людей полюбить меня. А ты никому не давала шанса. Я очень рада, что ты не оказалась в молодости столь же неразборчивой, как я, это никого не доводит до добра. Но и в том, что ты сохраняла неприступную холодность, тоже мало хорошего. Ты сама лишила себя многих радостей. На этот раз, Бет, постарайся изо всех сил, ради меня Не отнимай у этого полицейского хотя бы надежды.

Было уже очень поздно, когда Бет добралась домой, и ее квартира показалась ей пустой и мрачной по сравнению с тем блеском и искрящимся весельем, которым был полон дом Серены. Но на телефонном аппарате мигала красная лампочка и, когда Бет прослушала сообщение, то сразу почувствовала себя лучше. Это был Рой.

— Просто хочу убедиться, что вы благополучно добрались домой, — сказал он. — Позвоните мне в любое время. На дорогах гололед, и не я засну, если не буду знать, что с вами все в порядке.

Она перезвонила ему по номеру, который он дал ей во время их свидания. Рой снял трубку после первого же гудка.

— Я дома, — сказала она. — Теперь можете спать.

— Хорошо встретили Рождество?

— Просто отлично, — ответила она. — А вы?

— Лучше, чем ожидал. Но вообще-то большую часть времени я провел на дежурстве. Могу я позвонить вам завтра и договориться о встрече?

— Конечно, — отозвалась она. — Я буду ждать. А теперь — спокойной ночи.

На следующее утро, не успела она прийти на работу, как в дверь ее кабинета постучался Стивен. Бет была рада вновь увидеть его, и после обмена дежурными любезностями и вопросами о том, кто как встретил Рождество, Стивен признался, что ему пришлось нелегко с Анной.

— Меня предупреждали, что Рождество — тяжелое время для выздоравливающих алкоголиков, — мрачно заметил он, — поскольку спиртное в эти дни льется рекой. Она вела себя очень несдержанно и резко, складывалось впечатление, что все мои слова вызывали у нее одно только раздражение. Но она все-таки не сорвалась, и я очень горжусь ею. Но, как бы то ни было, я рад, что ты вернулась на работу.

Бет заметила, что, по ее мнению, Анне очень повезло, что у нее такой любящий и чуткий муж. Стивен ухмыльнулся.

— Не знаю, можно ли назвать меня чутким, — признался он. — Наверное, я слишком ушел в свою работу, размышляя о деле Сюзанны и о том, как нам двигаться дальше.

Бет понимающе кивнула, поскольку те же самые мысли приходили в голову и ей.

— Никакого ответа от Мартина Райта?

— О да, я получил его сегодня утром, — сказал Стивен. — По-моему, он именно такой эгоист, каким мы его себе и представляли. Наотрез отказался приехать в Бристоль и поговорить со мной. Но соблаговолил сообщить, что может принять меня 6 января у себя дома. Так что теперь нам остается найти еще Лайама и Ройбена.

Бет на мгновение задумалась над его словами.

— Пока не закончатся новогодние праздники, мы немногое сможем сделать. Но в следующую субботу я могла бы съездить в Стрэтфорд-на-Эйвоне, — предложила она. — Я заглянула бы к старым соседям Сюзанны и попыталась бы разузнать, не знают ли они, где сейчас Лайам.

— Мне хотелось бы поехать с тобой, но я не могу оставить Анну, — заметил Стивен. — Она по-прежнему ведет себя неуравновешенно, легко расстраивается, и, если я уеду, это может стать причиной срыва.

— Все в порядке, — успокоила его Бет. Стивен выглядел осунувшимся и усталым, и она поняла, что он не стал ей рассказывать, насколько плохо ему пришлось на Рождество. — Может быть, я сумею уговорить своего любимого полицейского составить мне компанию. Разумеется, не в качестве полицейского, а как друга.

Стивен понимающе улыбнулся. Он знал об их свидании и заметил, что на следующий день она буквально светилась от счастья.

— Что означает твоя дурацкая ухмылка? — нахмурившись, поинтересовалась она, но тон ее был мягким.

— Просто надежду на то, что у вас двоих все получится, — сказал он. — А что слышно насчет Ройбена?

— Давай подумаем об этом после того, как найдем Лайама, — отмахнулась она. — У нас и так хватает сейчас забот.

Оказалось, что Рой будет занят на работе до самого Нового года, но он с радостью согласился отправиться вместе с Бет в Стрэтфорд-на-Эйвоне в следующую субботу и даже предложил провести там выходные дни, остановившись на ночь в отеле.

— В отдельных комнатах, — поспешно добавил он, даже слишком поспешно, поскольку Бет еще не успела сообразить, как отнестись к перспективе провести ночь вместе. — Я знаю там отличное местечко с хорошим рестораном, так что я закажу нам номера, если вы не возражаете.

Бет согласилась, но, едва положив телефонную трубку, сразу же отправилась за советом к Стивену.

— Стоит ли? — спросила она, стоя к нему спиной у подоконника и глядя вниз на площадь перед окнами. — Или мне снова придется испытать боль?

Она никогда прямо не признавалась ему, что у нее проблемы с сексом, но Стивен был на сто процентов уверен в этом, и сейчас получил тому подтверждение.

— Как сильно он тебе нравится? — спросил Стивен. — Скажем, по десятибалльной шкале?

— Я думаю, на десятку, — ответила она, по-прежнему не глядя на него. — Но я боюсь.

— Ты! Неукротимая мисс Пауэлл боится? — поддразнил он ее. — Держу пари, что бедняга Рой тоже трясется от страха.

— Перестань говорить глупости, — заявила она, оборачиваясь к нему. — Ему-то чего бояться?

— Потому что и ему пришлось страдать, а ты — большой приз, — сказал Стивен. — Мужчины совсем не так уверены в себе, как хотят показать. Поезжай, Бет, постарайся хорошо провести время и посмотри, что из этого выйдет. Не думаю, что Рой из тех мужчин, которые злятся и начинают вести себя по-хамски, если ты не пригласишь его к себе в постель.

Она умолкла, снова глядя в окно.

— В чем дело, Бет? — спросил Стивен.

— Как ты думаешь, я должна рассказать ему?

— Да, думаю, должна, если ты считаешь его особенным. — Стивен встал из-за стола и положил руку ей на плечо. — Это поможет ему понять тебя.

— Ты просто прелесть, — заметила она, поворачиваясь к нему и гладя его по щеке. — Ты помог мне так, что даже не представляешь.

— Отправляйся с Богом, и желаю тебе хорошо отдохнуть с Роем. — Он улыбнулся. — Но не слишком увлекайся, не забудь о том, что ты должна попытаться найти Лайама.

Сочельник Бет провела в одиночестве. Ее пригласили на новогоднюю корпоративную вечеринку в ресторан, но она отказалась, решив, что лучше останется дома, чем будет потом заниматься безнадежными поисками такси в самую сумасшедшую ночь в году. В полночь она накинула пальто и вышла на балкон с бокалом в руке, чтобы полюбоваться огнями фейерверков, вспыхивавшими в небе над городом.

Она с ужасом вспомнила, как ей пришлось отмечать прошлогодний праздник, свое подавленное состояние и острую боль в сломанной руке. Она вспомнила, с какой горечью слушала в одиночестве перезвон церковных колоколов и звуки шумной пирушки, ей казалось, что за всю жизнь ей не довелось изведать ни капли той радости и счастья, которыми в эту ночь наслаждались, кажется, все вокруг.

Но в этот год она чувствовала себя совсем иначе. Церковные колокола, казалось, вызванивали ей послание о том, что прошлое забыто, осталось позади, что с ним покончено и впереди ее ждет новое и блестящее будущее. Когда через несколько минут после полуночи позвонил Рой и пожелал ей счастливого Нового года, да при этом сказал, что ждет не дождется субботы, она вдруг поняла, что чувствует то же самое.

В субботу он заехал за ней в половине девятого утра. Они решили, что им следует выехать пораньше, потому что в четыре уже темнело. Рой сидел за рулем, и Бет посвятила его в подробности того, что им со Стивеном удалось узнать о Сюзанне.

— Скажите мне одну вещь, — попросил он, когда она умолкла, — она по-прежнему вам нравится? Я имею в виду, при других обстоятельствах смогли бы вы возобновить вашу детскую дружбу?

Бет раздумывала недолго.

— Не знаю, — ответила она. — Все очень относительно и зыбко, вам не кажется? Она в тюрьме, я — адвокат. Да и слишком много воды утекло.

— Понятно, но она ведь все равно нравится вам, несмотря ни на что? Видите ли, как-то мне пришлось арестовывать своего старого друга. Мы не виделись, наверное, лет пятнадцать, и он оказался замешан в вооруженном нападении на контору жилищно-строительного кооператива, так что на этот счет у меня не было никаких сомнений или там терзаний. Но я обнаружил, что он по-прежнему мне нравится, и ничего не мог с этим поделать. И он тоже любил меня, несмотря на то, что я арестовал его.

— Мне трудно сказать что-либо определенное. Во-первых, во время этих встреч в тюрьме мы не можем оставаться самими собой, — задумчиво проговорила Бет. — Иногда мне кажется, что передо мной прежняя Сюзи, но в общем она совершенно другой человек, которого я не знаю.

— В каком смысле?

Какое-то время Бет размышляла, прежде чем ответить.

— Она стала грубее, раньше она больше походила на леди, она ни за что не присела бы на стульчак унитаза из боязни подцепить что-нибудь. Помню, как-то раз, когда нам было по двенадцать, мы говорили с ней о поцелуях. Мысль о том, чтобы соприкасаться при этом языками, показалась ей отвратительной, — с коротким смешком сказала она.

— Ну, нам всем приходится пройти через это. — Рой засмеялся. — Прожив год в коммуне хиппи, она уже не была столь щепетильной, правда?

— Отчасти это — то самое, с чем мне трудно смириться, — задумчиво протянула Бет. — Я могу понять, почему она связалась с садовником. В этом увлечении действительно было что-то романтическое, и любая женщина на ее месте, страдающая от одиночества и неуверенная в своем будущем, поступила бы, наверное, точно так же. Когда я услышала ее рассказ о том, как она жила на Амбра-вейл вместе с Аннабель, это тоже было вполне в ее духе. Она обожала Аннабель, этот ребенок служил ей наградой и утешением за все прошлые жизненные разочарования и горести. Если бы она застрелила этих двоих сразу после смерти Аннабель, я бы поняла и это.

— Если я прав — вы никак не возьмете в толк, при чем здесь Ройбен? — поинтересовался Рой.

— Да. Все это представляется мне очень странным. Со слов Стивена я заключила, что Сюзанна вновь воспрянула духом, еще когда была с Ройбеном. Но если все так и было, почему она сорвалась, вернувшись в Бристоль? Это как-то не согласуется с характером той девочки, которую я помню.

— Все было бы понятно, если бы она повредилась рассудком, — сказал он, повернув голову, чтобы взглянуть на нее. — Не кажется ли вам, что именно это и случилось?

— Вполне возможно, особенно если предположить, что в Уэльсе ей была нанесена очередная травма. Но, по словам Стивена, она просто разочаровалась, вот и все. Разве не может быть так, что человек сначала сходит с ума, а потом к нему возвращается здравый смысл?

Рой пожал плечами.

— Вопрос к психиатру.

Они добрались до Стрэтфорда-на-Эйвоне к половине одиннадцатого, и после позднего завтрака, подкрепившись кофе, они выехали по направлению к Луддингтону. Оказалось, что Бет помнит дорогу и даже узнавала некоторые дома, несмотря на то, что многие из них щеголяли новыми пристройками, крылечками и гаражами. Однако в общем все кругом выглядело совсем не так, как во времена ее детства.

— Наверное, это потому, что сейчас зима, — заметила она. День был холодным, сумрачным, поля стояли голыми, замерзшими, а зеленой листвы, сохранившейся в ее памяти, теперь не было и в помине. — Все кажется знакомым, но каким-то странным.

Но зеленые, крытые тесом и соломой коттеджи и церковь Всех Святых остались такими, какими она их помнила. «Гнездовье» же почти совсем скрылось за деревьями и кустарниками; сначала они вообще проехали мимо, и им пришлось разворачиваться и возвращаться, когда Бет поняла, что они прозевали его.

Рой остановился у подъездной дорожки.

— Это оно? — с удивлением спросил он. — Там, случайно, не живут привидения?

Он был, конечно, прав. Это было такое место, что стоило дважды подумать, прежде чем ступить на подъездную аллею в темноте. Бет всегда считала его таинственным, но только потому, что «Гнездовье» окружали деревья. С тех пор они выросли и обступили дом со всех сторон, загораживая почти все окна.

Решетчатые ворота, на которых частенько раскачивалась Сюзи, поджидая Бет, исчезли — вероятно, новым владельцам надоело открывать и закрывать их каждый раз, подъезжая к дому. Но рассмотреть, какие же еще изменения претерпел дом, не представлялось возможным — деревья полностью скрывали его.

— Знаете, мне кажется, что призрак сумасшедшей старой бабушки не дает владельцам этого дома спать по ночам, — сказала Бет.

Рой коротко рассмеялся.

— Не удивлюсь, если так оно и есть. Как бы то ни было, когда дело Сюзанны попадет в суд, сюда явятся своры репортеров и разгонят всех привидений. По-моему, бесполезно обращаться к нынешним хозяевам «Гнездовья» за помощью и информацией, как вы полагаете?

Бет перевела взгляд на два небольших коттеджа, напротив которых они остановились. Когда-то они наверняка принадлежали муниципалитету, но потом их облагородили, соорудив крылечки и установив новые окна. Если память не подводила Бет, то в шестидесятые годы в одном из них размещался магазинчик. Второй выглядел так, словно им владели пожилые люди, если судить по старомодным тюлевым занавескам и маленькой корзинке для молочных бутылок. Поскольку окна коттеджа смотрели прямо на «Гнездовье», можно было надеяться, что его обитатели лучше, чем кто-либо другой, осведомлены о том, что происходит у соседей.

— Давайте попытаем счастья вон там, — предложила Бет.

Они позвонили. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь им открыла невысокая седая женщина, почти утонувшая в свитере из арранской[3] шерсти, доходившем ей до колен.

— Прошу прощения, что пришлось побеспокоить вас в субботнее утром, — начала Бет. — Но я пытаюсь разыскать свою подругу, которая жила через дорогу. Сюзи Райт. Мы потеряли друг друга из виду, когда я уехала за границу.

Бет уже приготовилась к взрыву негодования, но эта женщина еще не связала свою бывшую соседку с убийцей из Бристоля, потому что лицо ее выражало только вежливый интерес.

— Она уехала сразу после того, как дом был продан, — сказала женщина, окидывая Роя и Бет взглядом с головы до ног. Очевидно, они выдержали проверку, потому что она пригласила их войти, заметив при этом, что на улице слишком холодно, чтобы разговаривать при открытых дверях.

Хозяйка провела их в теплую, уютную комнату в задней части дома, в которой у огня стояли небольшой диван и глубокое кресло.

Оказавшись внутри, Рой повернулся к женщине.

— Это очень любезно с вашей стороны, миссис… — произнес он, протянув ей руку для рукопожатия.

— Миссис Ансворти, — ответила она и пожала его руку.

— Моя невеста Бет очень старается разыскать Сюзи, — заявил он, демонстрируя Бет свое мужское обаяние. — Понимаете, мы хотим пригласить ее к себе на свадьбу.

Бет метнула на него убийственный взгляд, но он и глазом не моргнул.

— И вот мы решили, что если приедем сюда и порасспрашиваем соседей, то, может быть, нам удастся ее отыскать, — продолжал он. — Вы говорите, что дом был продан. Когда это случилось?

— Уже не помню точно, — ответила женщина, опускаясь в кресло и жестом приглашая их сесть на диван. — Восемь, девять лет назад, я бы сказала. Ужасно печально для Сюзи, она ухаживала за своей бедной матерью еще с детства, потом та умерла, а за ней, через несколько недель, скончался и отец Сюзи. Этот негодяй, ее братец, продал дом, а ее выгнал.

— Господи помилуй! — воскликнула Бет. — И Мартин так поступил? Какой ужас! Вы должны рассказать нам все.

Лицо миссис Ансворти озарилось радостным оживлением. Она приготовила для них чай, предложив угоститься черствым яблочным пирогом, и приступила к повествованию о Райтах.

Мистер и миссис Ансворти купили этот домик за пару лет до смерти бабушки Сюзи. В то время их общение с Райтами ограничивалось вежливыми пожеланиями доброго утра, и не более того, но деревенские жители сообщили им, что жившая в доме Райтов старуха совсем спятила.

— Помню, я очень жалела Маргарет Райт, — сказала она. — Тогда у меня была собака, я часто гуляла с ней вдоль реки и видела, как Маргарет развешивала в саду белье для просушки. Простыней было просто несметное количество, поэтому я догадалась, что ее мать страдала недержанием. С молодой Сюзи я общалась больше. Иногда я возилась в саду перед домом, и, когда она возвращалась из школы, мы болтали о том о сем. Она была очень милой девочкой, немножко несовременной, и во всем помогала своей матери. В общем-то, я была едва знакома с Маргарет, пока старая леди была жива. По-моему, только после ее смерти я впервые побывала у них дома. Я пошла к ним предложить свою помощь. Маргарет сказала, что будет очень рада, если я соглашусь выпить с ней чашечку чая, добавив, что вот уже много лет у нее не было нормальной компании. Но у самой бедной женщины несколько месяцев спустя случился удар, и тогда уже Сюзи пришлось сидеть дома и ухаживать за ней.

Бет подумала, что из миссис Ансворти получится хороший свидетель защиты, потому что она с явным негодованием говорила о том, что Сюзанна пожертвовала своей молодостью, чтобы ухаживать за больной матерью.

— Бедная девочка пришла ко мне вся в слезах, когда узнала, что ее отец оставил дом Мартину, — с возмущением поведала она. — Она никак не могла поверить, что отец мог так поступить с ней. Да и мы тоже.

Бет решила немножко подтолкнуть миссис Ансворти в нужном направлении.

— Моя старая подруга как-то сказала мне, что у Сюзи был роман с садовником, — заявила она с коротким смешком, словно не могла в это поверить. — Неужели это правда, миссис Ансворти?

При этих словах старая леди неодобрительно поджала губы.

— Да, она связалась с ним, — подтвердила она. — Мы часто слышали, как они резвятся в саду по ночам. Его старый фургон вечно был припаркован прямо перед нашим домом, пока мой Джон не попросил его оставлять свой драндулет где-нибудь в другом месте. Это была настоящая развалюха, еще и ржавая вдобавок.

— А почему он не ставил свой фургон на подъездной дорожке? — спросил Рой.

— Я полагаю, Сюзи считала, что тогда все будут знать, что этот парень оставался у нее на ночь, — сказала миссис Ансворти. — Или, может быть, она боялась, что Мартин увидит его.

— Вы, наверное, были поражены, когда она связалась с ним? — небрежно заметил Рой. — Мы слышали, что он был похож на цыгана.

— Я не собираюсь распространяться на эту тему, — заявила старая леди, сложив руки на груди. — Эта бедная девочка заслужила немного радости после того, что ей пришлось вынести. Она могла бы найти кого-нибудь и получше. Поймите меня правильно, я совсем не сноб. Но ведь у него не было совсем ничего, кроме старого фургона. Мы беспокоились, чтобы этот мужчина не оказался искателем наследства, считали, что Сюзи унаследует все, разумеется, пока не услышали о том, что дом достался Мартину.

— Получается, она убежала с ним? — спросила Бет. — Я хочу сказать: после того, как дом был продан.

— Нет, она, должно быть, образумилась, — отозвалась миссис Ансворти. — Или, быть может, это братец вправил ей мозги. Она уехала одна, взяв с собой всю свою мебель. Вы не поверите, но она даже не зашла к нам проститься!

— Вот как! — воскликнула Бет. Она помнила, что и ей, и Стивену Сюзанна рассказала о том, что оставила сообщения для Лайама у соседки, и это, должно быть, как раз и была та самая женщина, которую она имела в виду. — Вы хотите сказать, что она даже не оставила своего нового адреса?

— Ни словечка. — Миссис Ансворти поджала губы. — Она даже не сказала мне, когда уезжает. Сегодня она была на месте, и все выглядело нормально. А на следующий день я заметила фургон перед домом, в который грузили вещи. Если бы я знала, что это она уезжает, я зашла бы к ней попрощаться. Но я решила, что это Мартин прибирает все к рукам.

Было совершенно очевидно, что старой женщине очень нравилась Сюзи и что она знала ее достаточно хорошо. Она описала ее как очень трудолюбивую, спокойную, стойкую и добрую девушку.

— Как же она могла уехать, не сказав мне ни слова? — Глаза миссис Ансворти внезапно наполнились слезами. — Я была так уязвлена, не могла ничего понять, особенно если вспомнить, что это ко мне она прибежала, когда ее братец так мерзко повел себя. Мой Джон говорил, что она, наверное, напишет мне через недельку-другую, но она так и не написала. Я даже не получила от нее открытку на Рождество.

Бет тоже решила, что все это очень странно. Она всегда считала Сюзанну чересчур сентиментальной по отношению к другим людям. Не говоря уже о том, что если она всегда заботилась о пожилых людях, то уж никак не могла позволить себе причинить боль тому, кто был добр с ней.

— Может быть, она написала кому-нибудь или оставила свой адрес кому-то другому? — спросила Бет.

— Никому, насколько я знаю, — фыркнула старая леди. — Многие наши деревенские приходили ко мне и спрашивали о том же самом. Понимаете, ее все любили. Всем было очень неприятно, когда этот ее братец так поступил с ней.

— А не могла Сюзанна оставить свой адрес тем людям, которые купили «Гнездовье»? — поинтересовался Рой.

Миссис Ансворти покачала головой.

— Через несколько месяцев после того, как новые хозяева вселились в усадьбу, они пришли ко мне и спросили, нет ли у меня ее адреса. Видите ли, Сюзанне пришло несколько писем. Они знали, что между ней и ее братом пробежала черная кошка, поэтому подумали, что, если перешлют эти письма ему, он может и не передать их ей.

Бет вопросительно взглянула на Роя.

— А садовник не вернулся и не искал ее? — задал очередной вопрос Рой.

— Нет, не вернулся.

— Вы видели его с тех пор? — спросил Рой. — Я думаю, он работал во многих садах здесь, поблизости.

— Он больше никогда не попадался мне на глаза, — твердо ответила старая леди.

— Может, вы назовете нам кого-нибудь еще в деревне, кто может знать, где он сейчас? — поинтересовался Рой.

— В «Колоколе», что в Шоттери, могут знать, — ответила она. — Он часто там пьянствовал.

— Да, все это очень странно, — заметила Бет, когда они вернулись к своей машине. — Почему же Сюзанна сказала мне, что оставила свой адрес Лайаму, когда на самом деле она этого не делала?

— Может, оттого, что их роман уже закончился? — предположил Рой. — Возможно, она выдумала всю эту романтическую ерунду, чтобы не сожалеть о нем?

— Она меня убедила, — сказала Бет. — Единственное, что показалось мне странным, это то, что она уж очень быстро забыла его.

— Может быть, она не попрощалась с миссис Ансворти и не захотела оставлять ей своего адреса потому, что была беременна? Вы все говорите, что она была немного старомодна. Вероятно, ей было стыдно и она не хотела, чтобы люди судачили о ней?

Бет кивнула в знак согласия. Она сама была таким человеком, который никогда и никому ничего о себе не рассказывает, поэтому вполне могла понять эти доводы.

— Давайте заглянем в пивной бар, а если ничего из этого не выйдет, мы всегда можем вернуться и зайти в коттедж Анны Хатауэй[4], это совсем рядом.

Пивной бар «Колокол» в Шоттери их разочаровал. Бет воображала, что такой старый паб, да еще и расположенный поблизости от места паломничества туристов — коттеджа Анны Хатауэй, — сохранит признаки старины и свое прошлое очарование. Но в нем все оказалось похожим на другие пабы — игральные автоматы, музыка из радиоприемника и ковер от стены до стены. Даже камина с поленьями, и того не было.

Впрочем, атмосфера была вполне теплой, внутри все еще стояла новогодняя елка с игрушками и украшениями, и, поскольку туристический сезон еще не начался, большинство посетителей были из местных.

Рой взял пинту пива себе и бокал вина для Бет. Они устроились у стойки бара, решая, с кем бы им поговорить о Лайаме.

За столом для пульки сидела группа пожилых мужчин, твидовые пиджаки и грубые башмаки которых выдавали в них фермеров.

— Попытаем счастья? — спросил Рой.

— Ступайте и поговорите с ними сами, — предложила Бет. — А я подойду потом, если окажется, что вы наткнулись на что-нибудь интересное.

— А я-то думал, что вы ярая сторонница женской эмансипации, — ухмыльнулся он.

— Так и есть, — согласилась она. — Но мужчины такого возраста охотнее разговаривают с мужчинами. Кроме того, это вы у нас суперагент, а не я.

Прихватив с собой свое пиво, Рой подошел к мужчинам.

— Послушайте, не могли бы вы мне помочь? — начал он. — Я пытаюсь разыскать садовника по имени Лайам Джонстон. Мне сказали, что он часто выпивает здесь. Никто из вас не знает его?

Сидевшие вокруг стола мужчины переглянулись.

— Это не так, случаем, звали того длинноволосого хиппаря? — обратился кто-то из них к крупному мужчине, у которого под пиджаком виднелась красно-коричневая жилетка.

— Ага, его как раз и кликали Лайамом, — ответил тот с явным уорвикширским акцентом. — Мы с ним частенько пропускали по стаканчику. Но я не знаю, где он сейчас, уже несколько лет его не видать здесь.

— Какая жалость, — сказал Рой. — Он ухаживал за садом моего приятеля. По-моему, он хорошо знает свое дело. Никто не подскажет, где я могу найти его?

Крупный мужчина отрицательно покачал головой.

— Многие спрашивали меня об этом, и я повторю вам то же, что отвечал им всем: должно быть, он подался на юга.

— Вы хорошо его знали? — поинтересовался Рой. Ему понравился этот немолодой человек: ему было никак не меньше семидесяти пяти, но он все еще выглядел крепким и сильным, с обветренным от работы на воздухе красным лицом.

— Да, можно так сказать, мы выпивали вместе. Он мне нравился, пусть даже и выглядел при этом, как хиппарь.

— Могу я поставить вам всем выпить? — обратился Рой к мужчинам. Ему подумалось, что так он сможет смазать колесики их воспоминаний.

После того как на столе появились четыре пинты пива, Рой повернулся к крупному мужчине, который представился Стэном Фогетти.

— Мне говорили, что у Лайама была девчонка в Луддингтоне, — сказал он. — Не знаете, кто это? Может, мне удастся выйти на него с ее помощью.

— Единственной девчонкой, которую я знаю, была молодая Сюзи Райт. Но ее тоже давно нет в наших краях, — ответил Стэн, после чего ударился в воспоминания о том, как эту самую девочку подло лишил крыши над головой ее собственный братец. Зазвучавшее в его голосе праведное негодование и оживление, появившееся на лицах его приятелей, свидетельствовали о том, что когда-то эта новость была крайне животрепещущей и о ней долго не могли забыть.

В этот момент к столику подсела Бет и вместе с Роем принялась внимательно слушать рассказчика, словно бы заинтригованная местными историями. Версия Стэна почти ничем не отличалась от истории миссис Ансворти, единственная разница заключалась в том, что Стэн родился и состарился в Луддингтоне, следовательно, знал Чарльза и Маргарет Райт намного лучше, чем старая леди.

— Бьюсь об заклад, что Лайам пожалел крошку Сюзи, — заявил Стэн. — Многие тут дурно о нем думали, вроде того, что он нацелился на то, что ей причиталось. Но я-то знал, что это неправда.

— Ну, и на кого же он был похож? — поинтересовался Рой.

— Он был странноватым малым, — задумчиво произнес Стэн. — Умный, образованный, но настоящее дитя природы, вечно держался подальше от городов, и плевать ему было на деньги и имущество. Он был добрым малым, подружился с Сюзи, когда приводил в порядок сад Райтов, потом она ему понравилась, и он решил, что она достойна лучшего, чем сидеть безвылазно в этом доме, ухаживая за своими родителями. Он сам нам об этом рассказывал, точно я говорю? — Стэн обвел взглядом своих приятелей, и они дружно закивали головами в знак согласия.

— Итак, родители умерли, и что потом? — спросил Рой.

— Он просто остался с ней, — пожал плечами Стэн. — Лайам неоднократно говорил мне, что Сюзи очень способная, но он не думает, что она сумеет выжить в одиночку.

— И куда же она подалась, когда дом был продан? — продолжал свои расспросы Рой.

— Не знаю, — ответил Стэн. — Уехала, не сказав никому ни слова.

— А Лайам остался здесь, я полагаю? — поинтересовался Рой.

— Нет, он исчез примерно в это же время.

— А разве не мог он уехать вместе с ней?

— Ну нет, только не Лайам, — Стэн широко ухмыльнулся. — Он был перелетной птицей. Как-то вечером, как раз перед самой продажей дома, мы выпивали вместе, и я спросил его, не собирается ли он остаться с ней. Он же отшутился: дескать, Сюзанне нужен нормальный парень, а он уже начал уставать от ее бесконечных попыток наставить его на путь истинный.

— Как вы думаете, что он хотел этим сказать?

— Завтрак, обед и ужин по расписанию, да еще она суетилась вокруг него. Вы знаете, каковы женщины!

Рой с улыбкой обернулся к Бет.

— Похоже, на нашу бедняжку ополчился весь белый свет, — заметила она. Потом, глядя на Стэна, она спросила: — Почему, как вы думаете, ее отец оставил дом Мартину? Может быть, она сделала что-то такое, что его расстроило?

— Знаете, моя дорогая, — заявил Стэн, оценивающе глядя на нее, — так обычно склонны думать все парни вроде Чарли. Сыновья наследуют все, так всегда было. Оставь все девчонкам, а они выскочат замуж, и собственность уйдет из семьи.

— Несколько старомодно, а в случае с Сюзанной так и вообще жестоко, если учесть то, сколько она прожила в этом доме, — парировала Бет.

— Дурак, что и говорить. — Стэн улыбнулся Бет. — Одно время я ходил с ним на охоту, славный малый, и все такое, но у него все получалось через одно место. Его сынишка родился во время войны, и к тому моменту, когда Чарли вернулся домой, мальчишку уже бесповоротно избаловали мать и бабка. Он был настоящим разочарованием для Чарли. По-моему, они никогда особенно не ладили. Потом на свет появилась Сюзи, и вот она-то стала любимицей отца. Не поверите, он научил ее стрелять! И для девчонки у нее неплохо получалось. Много раз мы с Чарли отправлялись охотиться на кроликов, и каждый раз она увязывалась вслед за нами.

— Вот это да! — воскликнула Бет. — Но если отец так обожал ее, то очень странно, что впоследствии он не проявил по отношению к ней обычной доброты.

— Ну, как я и говорил, он всегда все делал через одно место, — возмутился Стэн. — Когда у его жены случился удар, его отношение к Сюзи изменилось прямо на глазах. Никогда не сказал доброго слова дочери, а только вечно нудил, какой умницей оказался его сын и как хорошо он устроился в городе. Это здорово бесило кое-кого из нас, мы-то знали, что Мартин был надменным маленьким дерьмом, которому плевать было на своих родителей.

— Вы хотите сказать, что он оставил все Мартину, чтобы вроде как загладить свою вину, компенсировать то, что недодал сыну, когда тот был маленьким? — спросила Бет, пытаясь прояснить для себя этот вопрос.

Стэн пожал плечами.

— Да что-то в этом роде, я полагаю. Кое-кто намекал, что Чарли поступил так, чтобы отомстить Сюзи, которая разозлилась на отца за то, что тот связался с другой женщиной. Некоторые утверждали, что он сделал так по наущению Мартина. Но, как бы то ни было, это был настоящий стыд и позор. Я думаю, что Сюзи могла остаться здесь, выйти замуж за местного парня, может, даже обзавестись детишками. Она была настоящей деревенской девушкой.

— Какая грустная история, — вздохнула Бет. На мгновение она попыталась представить себе, что начнется в этом пабе, когда состоится суд над Сюзанной и они узнают, какие еще испытания выпали на ее долю. — Подумать только, а мы еще хотели, чтобы Лайам занялся нашим садом! Вы случайно не знаете каких-нибудь его друзей, к которым мы могли бы обратиться? Или людей, на которых он работал?

Стэн напустил на себя задумчивый вид.

— Я мог бы назвать вам добрую дюжину людей, на которых он работал, но, как я уже говорил вам, после того, как он уехал, многим требовалась его помощь, но найти его не смог никто. Не знаю, где живут его родители, если они вообще у него есть, он никогда не говорил о них. Единственное место, где вам могут что-нибудь подсказать, это полицейский участок.

— Полиция! — воскликнул Рой, и глаза его расширились от удивления.

— В общем, наверное, толку будет мало, но именно полиция отогнала его фургон. В нем оставались вещи Лайама.

— Когда это было? — спросила Бет.

Стэн почесал в затылке.

— Давненько уже. Он оставил его припаркованным в переулке за домом Райтов. Старый ржавый фургон «фольксваген», Лайам еще жил в нем. Фургон простоял там несколько месяцев, пока кто-то не спер колеса. Поскольку Лайама давно не было видно, вызвали полицию, и они забрали этот фургон.