Когда он получает

ГЛАВА 2

НЕРО

Мы с Блейк пересекаем границу Аризоны и останавливаемся в местечке под названием «Bear Trail Motel». Когда ты на пределе сил, даже помойка с таким названием начинает казаться гостеприимной.

Один взгляд на карту говорит мне о том, что я уже знал: мы находимся посреди чертова нигде, окруженные лишь милями пустой пустыни.

Я бы предпочел продолжить движение, чтобы поскорее добраться до Нью-Йорка, но я слишком измотан, чтобы доверять себе за рулем. Последнее, что мне нужно, — это попасть в аварию.

Я и так подвергаю Блейк опасности.

Ее ноздри раздуваются, когда я пристегиваю ее запястье к дверной ручке. — Разве это необходимо? Мы в глуши.

Она права, но я не собираюсь рисковать после ее последней попытки сбежать.

— Я сейчас вернусь, — говорю я.

Она не отвечает.

Чувство вины захлестывает меня, когда я вхожу в ярко освещенную приемную. Я веду себя так, как будто у меня все в порядке, потому что я должен доставить Блейк в безопасное место, но я никогда не чувствовал себя хуже за всю свою жизнь.

Я был так увлечен тем, чтобы найти ее и увезти подальше от Лайла, что не подготовился к тому, что произойдет потом.

Возможно, какая-то часть меня надеялась, что она не отвернется от меня, когда узнает, кто я такой. Что, несмотря на то что она называет меня новым именем, она все равно будет смотреть на меня и видеть мужчину, с которым встречалась последние несколько недель.

Это было несерьезно.

Неужели я действительно ожидал, что она смирится со всей той ложью, которую я ей говорил? Неужели я думал, что она простит меня за то, что я разжег этот огонь?

Я не могу винить ее за то, что сейчас она хочет оказаться как можно дальше от меня, но это просто невозможно.

Мы теперь связаны друг с другом. На всю жизнь.

Какой бы короткой она ни была, учитывая то, что меня ждет.

Я выдыхаю.

Какая-то эгоистично-собственническая часть меня любит видеть кольцо на ее пальце, но я знаю, что мне бы это нравилось гораздо больше, если бы мне не пришлось принуждать ее к этому.

Вместо слез радости в день свадьбы она сдерживала слезы печали. Она заслуживала того, чтобы стоять у алтаря в потрясающем платье, а не в поношенной одежде с синяком на щеке.

Я украл у нее эту возможность. Так же, как я украл множество других вещей.

Наверное, она с облегчением узнает, что срок годности нашего брака стремительно приближается.

Может быть, после того как Ферраро позаботятся обо мне, она найдет способ снова стать счастливой.

Пожилая администраторша за стойкой регистрации не задает лишних вопросов, прежде чем вручить мне ключ. — Номер одиннадцать

— Спасибо.

Я беру ключ и выхожу на улицу.

Мы не можем оставаться здесь надолго. Восемь часов, а потом мы должны снова отправиться в путь. Мне нужно вернуться в Нью-Йорк до того, как Джино решит действовать в соответствии с информацией о том, что я жив.

В худшем случае он включит меня в «Меню». Это значит, что у каждого, кто хочет быстро заработать, появится стимул выследить меня.

Я не могу допустить, чтобы Блейк попалась на эту удочку.

Я должен опередить эту чертову штуку.

Чем быстрее я вернусь к Рафу, тем быстрее получу его обещание защищать Блейк, что бы со мной ни случилось.

Мои ботинки хрустят по камням, пока я иду к грузовику. Блейк наблюдает за моим приближением через лобовое стекло, ее кожа бледная, а глаза затравленные.

Волна ярости захлестывает меня. Если бы я мог, я бы снова убил ее крестного отца за то, что он причинил ей боль. И я бы не торопился.

Я отпираю дверь, разрезаю застежку-молнию и беру ее за руку. Как только она выпрыгивает из грузовика, она делает полусерьезное усилие, чтобы вырвать ее из моей хватки, но я держу ее крепко. — Больше не надо бегать. Ты достаточно навредила себе.

Она смотрит на меня покрасневшими глазами, и видеть ее такой избитой, обиженной и сломленной кажется адом на земле.

Черт. Джино Ферраро окажет мне услугу. Я заслуживаю смерти за то, что сделал с ней.

Но пока этого не может случиться.

Я беру пластиковые пакеты с вещами и веду ее в нашу комнату.

Внутри ничего особенного. Такое место, которое исчезает из памяти, как только ты его покидаешь. Двуспальная кровать, две потертые тумбочки и старое кресло в углу у окна, выходящего на юг. Я закрываю за собой дверь на засов и подхожу к окну, чтобы проверить, насколько оно открывается — всего на дюйм.

Хорошо.

— Я не буду делить с тобой эту кровать, — тихо бормочет Блейк.

— Я знаю.

Если бы это зависело от нее, то, без сомнения, мы бы даже не стали делить эту комнату. Я могу сказать, что она не чувствует себя в безопасности рядом со мной, и это чертовски больно.

— Хочешь принять душ? Я купил запасную одежду. — Я роюсь в одной из сумок и протягиваю ей футболку с надписью «Vegas» на груди. — Ты можешь идти первой.

Она берет футболку из моих рук и исчезает в ванной, не удостоив меня и взглядом.

Я сажусь на кресло и слушаю, пока не услышу звук льющейся воды.

Я так чертовски устал, что едва вижу в оба глаза. И мои эмоции в полном беспорядке.

Я почти десять лет твердил Рафаэле, что он должен иногда позволять себе чувствовать, но сейчас я готов на все, чтобы отключить эту часть своего мозга.

Мое горло сжато. Глаза заслезились. Близится три часа ночи — час ведьм, время, когда плохие люди чаще всего совершают плохие поступки.

Но я уже совершил свою долю грехов.

Я опускаю лоб на ладони. Я был близок к этому. Так близко. Если бы только я сдерживал Неро, как обещал. Если бы только я не вернулся к старым привычкам.

Мы с Блейк все еще были бы счастливы. Сандро все еще командовал бы мной.

Мои глаза зажмуриваются.

Я не могу поверить, что он ушел. Я все жду, что он позвонит мне и спросит, куда, черт возьми, я пропал. Разве я не знаю, что нам нужно идти на встречу?

Нет, я не могу сейчас зацикливаться на этих мыслях. Будет время погоревать о Сандро, но только после того, как я доставлю Блейк в безопасное место и удостоверюсь, что его жертва была не напрасной.

Дверь в ванную распахивается, и из нее вырывается облако пара.

Блейк стоит в дверях в футболке большого размера, которую я ей подарил, капли воды с её волос капают на дешевый ковер в мотеле.

Она выглядит усталой и хрупкой.

Я выпрямляюсь на своем сиденье. — Ты должна что-нибудь съесть.

— Я не голодна.

— Голодание не поможет.

Ее глаза вспыхивают. — Ты прав. Мне понадобятся силы, если я хочу сбежать от тебя.

Я пристально смотрю на нее. Этого никогда не произойдет.

Она роется в одной из сумок и достает протеиновый батончик и бутылку воды. Она присаживается у изголовья кровати. Звук разрываемой пластиковой обертки разносится по тихой комнате.

— Нам нужно поговорить, — говорю я.

— Мне нечего тебе сказать.

— Тогда просто ешь и слушай.

Она сердито откусывает кусочек и бросает на меня такой злобный взгляд, что у меня в груди начинает щемить.

Она ненавидит меня.

Поднимающаяся паника забивает мне горло. Не то чтобы я заслуживал лучшего, но внутри меня звучит отчаянный голос, который кричит, чтобы я встал на колени и вымолил у нее прощение.

Если бы я думал, что это сработает, я бы сделал это в одно мгновение.

Но мы вышли за рамки этого. То, что я сделал, непростительно. Но я не хочу умирать, не убедившись, что она понимает, что то, что у нас было, было для меня настоящим.

Я провожу ладонью по губам.

— Я никогда не хотел, чтобы все произошло именно так. Когда мы с Сандро впервые попали в Даркуотер-Холлоу, я был потерян. Я так скучал по прежней жизни, что готов был на все, лишь бы вернуть ее. Но потом я встретил тебя, и все начало меняться. Я действительно хотел оставить Неро позади. Я хотел стать Роуэном, потому что только так я мог получить тебя.

Она сглатывает.

— Я лгал тебе о многом, Блейк. Но я никогда не лгал о своих чувствах к тебе. Я…

— Прекрати, — огрызается она. — Я не хочу это слышать.

— Все было бессмысленно, пока я не поселился по соседству с тобой. Я едва держался на ногах в Даркуотере…

— Если в твоей жизни был такой бардак, тебе лучше было не втягивать в него кого-то еще. Ты знал, что все вокруг могут пострадать, если твое прошлое настигнет тебя. Ты знал это, не так ли? Но тебе было все равно.

Это глубоко ранит. Дело не в том, что мне было все равно. Дело в том, что я был слишком самонадеян, чтобы признать возможность того, что Бретт найдет способ прижать меня.

Эта чертова самонадеянность и стала причиной моей гибели.

— Я совершил много ошибок, — признаю я.

Она сужает глаза. Возможно, она ожидала, что я буду с ней спорить.

— Но знаешь, что не было ошибкой? Мы. То, что я чувствую к тебе, реально. И это было реально все это время.

— Хватит, — рычит она. — Я больше не хочу это слушать. Как я уже сказала, мне больше нечего сказать тебе, Роуэну, Неро или кто бы ты там ни был. Просто оставь меня в покое.

Я наблюдаю, как она отворачивается от меня, и от нее волнами исходят боль и гнев. Она сворачивается калачиком на кровати, прижимая колени к груди, словно пытаясь защититься от новой боли.

Мое тело холодеет. Нет ничего хуже этого — бросить того, кто тебе дорог, до такой степени, что он больше не хочет видеть тебя в своей жизни.

Я сжимаю кулаки, борясь с болью в груди. Я не могу исправить прошлое, но я должен попытаться сделать все правильно, если не для себя, то для нее.

Я поднимаюсь на ноги, хватаю одну из подушек с кровати и тащу кресло к входной двери. Сегодня я буду спать, прижавшись к ней спиной, потому что я все еще не уверен, что она не попытается убежать. Я подожду, пока она не заснёт, а потом быстро приму душ. Я в нем отчаянно нуждаюсь.

Через несколько минут она натягивает одеяло до подбородка и выключает свет.

Темнота никогда не пугала меня, но сегодня все по-другому. Сегодня она давит на меня до тех пор, пока мои легкие не начинают напрягаться, чтобы дышать.

— Мне жаль. Мне так жаль, — шепчу я в тихий воздух.

Если Блейк слышит меня, она не произносит ни слова.

Через два дня мы въезжаем в штат Нью-Йорк.

Стены Блейк возведены, и они непробиваемы. Раньше я мог читать ее, но теперь я понятия не имею, о чем она думает. За все время, пока мы ехали, она не произнесла ни слова.

Она прерывает молчание, когда мы подъезжаем к Манхэттену. — Куда ты меня везешь?

Когда я смотрю на нее, в моей груди разливается облегчение. — Ты снова со мной разговариваешь?

— Просто ответь на вопрос.

Она отворачивается к окну и смотрит на небоскребы, возвышающиеся над нами.

Мои руки лежат на руле. Понимает ли она, что это может быть последний час, проведенный нами друг с другом? У меня такое чувство, что она не поверила мне, когда я сказал, что Ферраро, скорее всего, убьют меня.

Может, она думает, что я лгу, а может, у меня есть какой-то другой план, который не закончится моей смертью.

Нет.

Единственный план, который у меня есть, — это уберечь ее.

Это все, что я должен делать.

Беречь ее.

Эта фраза повторяется в моей голове как мантра. Всякий раз, когда я чувствую, что сбиваюсь, теряю концентрацию, я возвращаюсь к ней.

— Мы едем в мой старый дом.

Я делаю ставку на то, что Раф еще не прикоснулся к пентхаусу. Он записан на мое имя и является моим бенефициаром в случае смерти.

И все же я сомневаюсь, что решение вопроса о том, что делать с моим пентхаусом, было в списке его приоритетов. Прошло всего шесть месяцев с тех пор, как я уехал.

Если я ошибаюсь, мне придется отвезти Блейк в отель, но пентхаус более надежен — он непроницаем для тех, чьи биометрические данные не были запрограммированы в системе безопасности.

Ферраро не смогут попасть внутрь, если только не решат взорвать мою входную дверь.

Единственная сложность в том, что консьерж внизу позвонит Рафу, как только мы войдем в лифт.

Но это не страшно. Я задержусь всего на минуту, чтобы высадить Блейк, прежде чем отправлюсь к нему.

Явлюсь на службу.

Когда мы с Блейк входим в главный вход, мы застаем консьержа Алека в середине разговора с другим жильцом. — Да, мистер Бенуа. Я принесу вам посылку, как только она будет доставлена.

Пожилой мужчина кивает и шаркает к лифту, осторожно передвигаясь с помощью белой трости, а Алек обращает внимание на нас.

Его глаза чуть ли не выпучиваются. — Мистер Де Лука! Вы…

Он разминает руки, не зная, как закончить фразу.

— Эй, Алек. Я знаю. Я объясню позже.

Его глаза переходят на Блейк. Он на мгновение задумывается, прежде чем спросить. — С вами все в порядке, мисс?

Мне не нужно смотреть на нее, чтобы понять, что он видит. Ее лицо — сплошное пятно коричневых и фиолетовых пятен. Она не жаловалась на боль, но я знаю, что ей больно. Как она не может смотреть на меня, так и я едва могу смотреть на нее. Как только я поговорю с Рафом, я попрошу его прислать Дока. Она — ходячее, дышащее напоминание о том, как чертовски плохо я справился.

Но я не подведу ее снова. Я сделаю все, чтобы Раф согласился защитить ее от Железных Хищников и от Ферраро, если до этого дойдет.

Блейк поднимается на ноги. — Я в порядке, спасибо.

Я смотрю на нее сверху вниз. Я наполовину ожидал, что она скажет Алеку, что я держу ее в заложниках, но, возможно, она наконец поняла, что попытка сбежать ни к чему хорошему не приведет.

Моя рука крепко сжимает ее руку. — Алек, проводи нас наверх.

Он бледнеет, когда замечает движение. — Конечно, сэр.

Он выглядит неловко, но ему лучше знать, чем спорить со мной. Я догадываюсь, к каким выводам он пришел в своей голове. Мне не нравится, что он, вероятно, думает, что это я обидел Блейк, но я также не могу его винить.

В конце концов, это я виноват во всем этом гребаном бардаке.

— И да Алек? — Его взгляд перескакивает с Блейк обратно на мое лицо. — Давай пока оставим это между нами. Я просто завезу ее, а потом поеду прямо к дону Мессеро.

Я достаю из кармана пиджака пять чистых стодолларовых купюр.

Он с беспокойством берет их. — Я могу дать вам тридцать минут, сэр. После этого у меня будут проблемы.

— Понял.

В лифте Блейк прижимается в углу, пока мы едем до последнего этажа.

Она ждет, пока я выйду первым, ее шаги почти бесшумны, пока она идет за мной по фойе, ведущему к моей входной двери.

Я прижимаю кончики пальцев к датчику и жду, пока система безопасности отключится.

Когда входная дверь распахивается, Блейк задерживает дыхание.

Я прохожу через круглое фойе и веду ее в гостиную.

Ее взгляд путешествует по диванам итальянского производства, мраморному журнальному столику, который я купил у легендарного мастера из Флоренции, стене встроенных книжных полок, которые я так и не успел заполнить, и, наконец, по кухне с открытой планировкой в задней части.

Нервы затрепетали у меня на затылке. Нравится ли ей это? Я хочу, чтобы ей понравилось. Я хочу, чтобы ей понравилось хоть что-то в Неро Де Лука, даже если это что-то такое незначительное, как его дом.

Я прочищаю горло, ожидая ее реакции, но ее профиль ничего не показывает.

Отчаяние обволакивает мои легкие. И тут меня осеняет, что я прощаюсь с ней в последний раз, и примирения не будет. Не будет прощения. Не будет ничего, что могло бы облегчить тяжелый груз на моих плечах, грозящий подкосить колени.

Мужчины, которые знают, что скоро умрут, часто молятся о покое, но я знаю, что нет такой молитвы, которая дала бы мне утешение. Только эта женщина может.

Она кладет свои изящные руки на спинку дивана и смотрит в сторону окон от пола до потолка. — Когда мы выходили из лифта, других дверей не было. Неужели на этом этаже больше никого нет?

— Пентхаус занимает весь этаж.

На ее губах заиграла горькая улыбка. — Неудивительно, что ты думал, что здесь я буду в безопасности. Ты сажаешь меня в позолоченную клетку.

Зная, что наше время вместе сократилось до нескольких минут, я не хочу тратить ни минуты на споры. Мой взгляд скользит по ней, впитывая каждую деталь, запоминая ее. — Тебе нужно к врачу. Я попрошу кого-нибудь приехать.

— Завтра.

— Блейк…

— Пожалуйста. Я устала. Я просто хочу немного отдохнуть.

Она выглядит грубой, но я знаю, что ее травмы не представляют непосредственной опасности. В любом случае, отдых — это лучшее, что может быть для нее сейчас.

— Хорошо. Завтра.

Когда я возвращаюсь через несколько минут в черных брюках и белой рубашке на пуговицах, она все еще стоит у дивана.

— Когда ты вернешься? — спрашивает она.

— Не знаю. Я… может, вообще не вернусь.

Она смотрит на меня, ее взгляд прожигает меня на мгновение, прежде чем огонь гаснет, и остаются лишь осколки льда. — А что будет, если ты не вернешься?

На поверхности моего сердца появляется трещина. — Кто-нибудь заглянет к тебе и все устроит. Тебе больше никогда не придется беспокоиться о деньгах.

— Как только я получу ключ от этой двери, я уйду.

Снова треск.

— Нет, не уйдешь. Ты лучше знаешь. Помни, что даже если я умру, за тобой всегда будет кто-то следить.

Ее челюсть сжимается. — Я ненавижу тебя. Надеюсь, я никогда больше не увижу тебя, Неро.

Трещины расползаются, ломаются, рассыпаются.

Может ли смерть быть еще хуже, чем эта? Сомневаюсь.

Я отворачиваюсь от нее и кладу руку на дверную ручку. — Я знаю.