Когда решает сердце

Данная книга предназначена только для предварительного ознакомления! Просим вас удалить этот файл с жесткого диска после прочтения. Спасибо.

«Когда решает сердце»,

Николь Жаклин

Приёмная семья #2

Название: Николь Жаклин, «Когда решает сердце»

Серия: Приёмная семья #2

Переводчик: Катя И. (с 14), Matreshka (с 1-13 гл.)

Редактор: Таисия С. (с 14), Нютка (с 1-13 гл.)

Вычитка: Чеширский Кот

Переведено для группы: https://vk.com/bellaurora_pepperwinters и https://vk.com/stagedive

18+

(в книге присутствует нецензурная лексика и сцены сексуального характера)

Любое копирование без ссылки

на переводчика и группу ЗАПРЕЩЕНО!

Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Всю свою жизнь они друг друга отталкивали, но что произойдет, когда они будут больше всего нуждаться друг в друге?

Анита Мартин не ждет много от жизни. Она выросла на улице, кочуя из одной приемной семьи в другую, и привыкла полагаться только на себя. Даже после того, как нашла любящую семью, которая приняла ее, она все еще остается посторонней. И Абрахам, один из старших сыновей, не дает ей этого забыть.

Абрахам Эванс не понимает, как с подросткового возраста Ани всегда удается задеть его за живое. Она всегда была безупречно красивой. Но он никогда не встречал человека, который был бы так же обозлен на весь мир, как Ани. За пятнадцать лет Ани и Брам нашли согласие в одном — они терпеть не могут друг друга, пока одна ночь, когда злость уступила страсти, все не изменила. Но даже когда Ани и Брам начинают тайно искать утешение в объятиях друг друга, они стараются не привязываться эмоционально.

Когда жизнь Аниты резко меняется, и она осознает, что нуждается в большем, чем Брам может ей дать, их хрупкие, бессрочные отношения рушатся. Во что бы то ни стало Ани настроена выжить. Но когда Брам, наконец, признает свои истинные чувства, он понимает, что Анита продолжает жить дальше без него...

Содержание:

Пролог

1 глава

2 глава

3 глава

4 глава

5 глава

6 глава

7 глава

8 глава

9 глава

10 глава

11 глава

12 глава

13 глава

14 глава

15 глава

16 глава

17 глава

18 глава

Эпилог

Пролог

Анита

Шестнадцать лет

Люди всегда прятали ценные вещи в своих спальнях.

Казалось, они считали, будто какая-то невидимая сила удержала бы других от обнаружения огромного фаллоимитатора или небольшого запаса травки в верхнем ящике комода. Ошибка. Меня от разнюхивания могли удержать только навесные замки и доберманы, но даже это я могла обойти.

Я никогда не искала ценных вещей. У большей части приемных семей, в которых жила, не было дорогих вещей, а если и были, то я не могла взять их. Как бы смогла заложить украденные украшения? Я не была тупой.

Также не планировала жить на улицах. У меня уже был подобный опыт.

У четырнадцатилетней девочки, которая была чуть выше ста пятидесяти сантиметров и меньше сорока пяти килограмм не было шанса находиться там и не получать тумаков от других бездомных, которые были больше, сильнее и проживали на улицах дольше нее. Я также не хотела помнить и других — тех, кто был немного любезнее со мной.

Нет, я останусь под опекой приемной семьи. По большей части семьи, в которых я жила, не были такими уж плохими. Конечно, основная часть охотилась за деньгами, которые выделяло государство на мое содержание, и, возможно, иногда были проблемы с алкоголем и зависимостью от порно, но из семи домов, в которых жила, только один я покинула целенаправленно. Я не чувствовала вины из-за звонка в полицию, когда обнаружила у часто распускающего руки отца тайник с героином. И бам! У меня новая приемная семья.

Есть догадки, где я нашла эту возможность для побега? Да, спальня.

Я усмехнулась про себя, когда вытащила верхний ящик тумбочки, которая находилась у огромной кровати моих новых приемных родителей. Две пары очков, упаковка презервативов, порванная цепочка, несколько пуговиц, любовный роман и смазка попались мне на глаза. Я вздрогнула и захлопнула ящик. Отвратительно, но ничего необычного.

Я уже порылась в комоде и еще в одной тумбочке, но ничего не нашла. Где они прятали пикантные вещички? Мне нужны были рычаги давления, черт побери.

— Какого хера ты здесь делаешь? — глубокий голос раздался позади, когда я направилась к шкафу.

Дерьмо.

— Ищу ванную, — ответила самым невинным тоном.

Я медленно развернулась и встретилась взглядом с парнем, который стоял в дверном проеме. Боже, это был Брам. На мою беду, именно этот придурок, один из усыновленных близнецов моих приемных родителей, поймал меня. Другой близнец, Алекс, рассмеялся бы, обхватил меня за шею и вывел из комнаты.

А этот братец станет проблемой. Они были настолько разными, что удивляло, как могли быть братьями, не говоря о том, чтобы быть однояйцевыми близнецами. И не то чтобы кто-нибудь мог перепутать их. Алекс был веселый, улыбчивый и счастливый. Брам настоящим придурком. И это еще мягко сказано.

Он злился и хмурился все время. Как будто его разочаровал весь мир, и он не мог больше даже притворяться, что чем-то наслаждался. Да, добро пожаловать в клуб, чувак.

Я пялилась на его лицо пару секунд, задаваясь вопросом, смогу ли придумать оправдание, когда Брам сделал резкий и быстрый шаг вперед и, схватив меня за запястье, выволок из спальни.

Нет, не смогу.

— Что ты взяла? — прошипел парень, сердито смотря, когда толкнул меня дальше по коридору.

— Ничего, — сказала, потерев запястье.

После жизни на улице я считала себя довольно смекалистой и не думала, что Брам мог навредить мне, но он на самом деле выглядел пугающим. Он был почти на тридцать сантиметров выше меня, с широкими плечами и щетиной на щеках, которая подчеркивала тот факт, что он вырос. В девятнадцать лет никто из парней не жил с нами в доме, они делили квартиру в отдельно стоящем гараже, что означало, я видела их часто.

Слишком часто.

— Что ты здесь делаешь? — спросила, отворачиваясь от Брама, чтобы пройти в гостиную. Нервозность была бы похожа на чувство вины, а поскольку я не была виновата, что просто осмотрелась в спальне его родителей, то не собиралась давать ему понять, что он запугал меня. — Ты не должен быть на работе или где-то еще?

Я знала, что он должен быть на работе. Знала расписание всех: вот почему посчитала безопасным свой поиск. Я находилась в доме семьи Эванс чуть больше двух недель, и все казалось слишком хорошо, чтобы быть правдой. Поэтому, когда моя приемная мать Лиз уехала со своей родной дочерью Кэти в город на рождественский шопинг, а парни были на работе, то подумала, что все чисто.

Я едва достигла входа в гостиную, прежде чем он снова схватил меня, останавливая.

— Что, черт побери, ты взяла? — снова спросил Брам, когда я пыталась вырваться.

Он слегка потряс меня и развернул лицом к себе, и вся моя напускная бравада испарилась.

— Я ничего не взяла, — прошептала хрипло, вздернув подбородок, когда ударила его по рукам.

— Ты думаешь, ты первый ребенок, который проворачивает подобное? — спросил он хрипло сквозь стиснутые зубы. — Мои родители приютили тебя, покупают тебе вещи, кормят тебя, а ты крадешь у них?

— Я, бл*дь, ничего не взяла! — повторила, сглотнув.

Я замерла на месте, когда Брам опустил одну из своих рук с моего плеча и скользнул ею по моему животу, по краю бедра и на спину. Я не шелохнулась, когда он встал на колени и поднял каждую мою ногу, облаченную в штаны, чтобы проверить содержимое моих носков, и я едва дышала, когда он просунул пальцы в передние и задние карманы моих джинсов.

Когда он поднял руки выше, мое зрение затуманилось из-за недостатка кислорода, и как только его ладонь скользнула между мои грудей, я втянула долгий выдох и выпустила его с рыданием.

— Анита? — спросил Брам в замешательстве, опустив руки, когда резко отпрянул, затем резко подбросив руки в воздухе.

— Я сказала тебе, что ничего не взяла, — пробурчала, смотря на него сквозь слезы в глазах. — Я сказала тебе.

— Извини. Ты... ты была в спальне моих родителей, — бормотал он, его выражение лица смягчилось, никогда не видела его таким прежде.

Я вытерла лицо рукавами своей кофты и попятилась, пристально наблюдая за ним для любого намека, если он вдруг попытается меня остановить. Когда, наконец, успокоила свое дыхание, то проговорила:

— Если ты снова прикоснешься ко мне, я тебя убью.

Развернулась и побежала к себе в спальню, не замедляясь, хоть и не слышала его шагов позади.

Позже мы притворились, что ничего не произошло. Брам не настучал на меня, а я не рассказала его родителям, что он грубо хватал меня. Однако наше молчание не было перемирием — это была четко прочерченная линия битвы.

1 глава

Абрахам

Четырнадцать лет спустя

— У тебя пять внуков, мам. Притворись, что парочка из них — мои дети, — сказал я, целуя маму в висок.

— Так дело не пойдет, — сказала она с раздражением, слегка пихнув меня в бок, когда проходила мимо на кухню.

Один и тот же разговор на протяжении последних пяти лет, и мой ответ никогда не менялся. Я не хотел детей. Не то чтобы я не любил своих племянников и племянниц — любил. Просто не хотел нести ответственность за своего собственного ребенка. Я был счастлив быть дядей, который дарил на Рождество крутые подарки и брал детей на рыбалку, когда мне хотелось, чтобы затем отправить их домой с родителями.

— Почему ты продолжаешь спрашивать? — раздался голос со стороны задней двери дома, отчего я стиснул челюсти. — Ты же знаешь, Брам никогда не полюбит никого так, как себя.

— Анита, — строго сказала мама с угрюмым взглядом.

— Забавно слышать это от тебя, — пробормотал я, ожесточаясь, когда взглянул на стройную женщину, которая вошла в комнату.

— О чем ты? — спросила Анита, опуская на стол мешок с продуктами.

— Не вижу, чтобы дети держались за твою юбку, — огрызнулся я.

На мгновение глаза Аниты расширились от боли.

— Я не ношу юбок, — зашипела она, развернулась и выбежала из кухни.

Я наблюдал за ее уходом, затем посмотрел на маму в замешательстве. Какого хрена?

— Боже, Абрахам, — сказала мама, качая головой, и прошла мимо меня. — Не понимаю, почему вы двое просто не можете друг друга игнорировать.

Я стоял на месте как идиот целую минуту, затем последовал за ними в гостиную, остановившись на входе, когда услышал мамин голос:

— Ты в порядке?

Раздался невеселый смешок.

— Ты знаешь, он просто...

— Я не ожидала ничего другого, мама. Все хорошо, — выдохнула Анита. Я прислонился к стене и закрыл глаза. Дерьмо. Не понимал, что сделал не так, но она плакала. Обычно ее голос был хриплым, я не раз упоминал, что она бы стала хорошим оператором секса по телефону, но хрипотца была увеличена в тысячу раз, когда она отмахнулась от мамы.

— Если ты... — начала мама, но Ани перебила ее.

— Я в порядке. Правда.

Прежде чем я мог сдвинуться со своего места, Анита вышла из гостиной, как раз в тот момент, когда открылась входная дверь, и мой кузен Тревор зашел в дом.

— Трев! — закричала Анита, рванув к нему.

— Привет, — сказал он, когда Ани запрыгнула на него и обернула руки вокруг его шеи, а ноги — талии.

Мой желудок скрутило.

— Что не так? Ты плакала? — спросил он нежно, обнимая ее.

Ани отвечала ему приглушенно, поэтому я не мог расслышать, но как только он начал успокаивающе гладить ее по спине, понял, что с меня хватит. Ради всего святого, мы были в доме родителей, и казалось, будто он хотел трахнуть ее у стены.

Я фыркнул, отчего привлек внимание Тревора. Проигнорировал грозный взгляд, который он послал мне через плечо Ани, когда развернулся и вышел из комнаты.

***

— Как продвигается новый сайт? — спросила мама, хоть как-то пытаясь разорвать тишину за ужином.

Пятничные семейные ужины стали традицией в доме моих родителей, когда мы были еще детьми. В то время как все наши друзья должны были быть дома в воскресенье вечером и тащили свои задницы с похмелья к столу, наши родители решили усадить нас семьей за стол до того, как выходные снесут нам головы, чтобы держать нас в узде. Они не ошиблись. Сидеть за столом со всей семьей в самом начале выходных было хорошим напоминанием не облажаться во время них.

Долгое время, прежде чем мы выросли и разъехались, за столом моих родителей сидело одиннадцать человек. Мама и папа, я, мой брат-близнец Алекс, моя младшая сестренка Кейт и с соседнего дома: мои дядя Майкл и тетя Элли, их сыновья: Тревор, Генри и приемный сын Шейн. Анита переехала к нам, когда я уже съехал, но до того как мой брат Алекс отправился служить в армию.

Я не был уверен, почему мы собирались именно в доме моих родителей, но так было, сколько себя помню. Тетя Элли обычно приходила помочь маме, иногда брала на себя всю готовку, но, тем не менее, мы редко ели в доме тети с дядей. Может потому, что когда дома были все, мы не вмещались за столом тети Элли, хотя сейчас мы редко собираемся все вместе.

Сейчас мы разбросаны по стране. Моя младшая сестра Кэти переехала в Сан-Диего и, в конце концов, вышла замуж за Шейна, который служил в морской пехоте. Генри тоже был там, но в другом отряде. Мой брат Алекс ушел в армию, когда нам исполнилось по двадцать, остался там по контракту, и сейчас дислоцируется в Миссури. Только Тревор, Ани и я остались в Орегоне с родителями.

Мы также были единственными, кто проявил интерес к бизнесу нашей семьи по лесозаготовке.

— С новым сайтом все прекрасно, — ответил отец, запихивая еще больше еды в рот.

— Укладываемся в график.

— Это чудесно, — ответила мама оживленно. — Может, возьмете отгулы, когда приедет Кэти.

Я резко поднял голову, заметив, что тоже самое сделала Ани.

— Когда приезжает Кейт?

— Она сказала, что собирается найти билеты на следующий месяц. Полагаю, у одной из авиакомпаний будет распродажа или что-то подобное, — ответила мама с улыбкой.

— Со всеми карапузами у нее нет другого выхода, — сказал Тревор со смешком.

— Как вы думаете, почему мы не ездили никуда, когда вы были детьми? — спросил отец Тревора, наклонившись вперед за закусками. — Мы с твоим отцом рано осознали, что если хотели отвезти детей на каникулы, нам стоило арендовать трейлер. Летать было слишком дорого.

— Помнишь тот раз, когда мы отправились на гору Рашмор? — спросил я Тревора, усмехаясь.

— Веселая поездочка, — ответил Тревор с кивком. — Было бы лучше, если бы Генри не пердел на меня каждые двести миль пути.

Анита фыркнула, и я не смог сдержать смех. Всю дорогу нам пришлось ехать с опущенными стеклами, настолько сильно воняло.

— Бедняжка Генри, — сказала мама с ухмылкой. — Парень никогда не мог переносить езду в транспорте.

— И мне всегда приходилось сидеть рядом с ним! — скулил Тревор.

— Ну, я бы не сел с пердуном. Он твой брат, — сказал я серьезно, оторвав взгляд от своей тарелки и встретившись взглядом с Ани.

Она улыбалась, но улыбка была еле заметной. Тот тип улыбки, когда человек не является частью шутки, но улыбается, чтобы не показаться не в теме.

Я резко закрыл рот.

— По крайнее мере, никого из детей Шейна и Кейт не укачивает в транспорте, — сказала мама, откинувшись на своем стуле.

— Кэти ни за что больше не поедет сюда на машине, — наконец, Ани вступила в разговор, улыбнувшись маме. — Она сказала, что когда они ехали в последний раз домой отсюда, то поездка длилась в два раза дольше, из-за того что приходилось останавливаться тысячу раз.

— Мелкие писуны, — сказал отец, из-за чего мы все захихикали.

Я посмотрел на часы и отодвинул тарелку.

— Спасибо за ужин, мам.

— Ты уже уходишь? — спросила она, вздёрнув бровь.

— У меня есть планы на вечер. Не могу их изменить, — ответил я, вставая из-за стола и взяв свои тарелку и стакан. — Уберу за собой до ухода.

Мама проворчала себе под нос, но позволила нам с Тревором убрать стол вокруг моего отца, который все еще ел. Я всегда старался помогать маме с уборкой стола, по крайней мере, когда из детей нас было всего несколько человек. Когда Кэти и Алекс были дома, я притворялся, что понятия не имею, как убираться, чтобы им приходилось мыть посуду. Они заслужили это за то количество ужинов, что пропустили.

— Мужик, тебе нужно сбавить обороты с Ани, — пробурчал Тревор, когда мы стояли вместе у раковины. — В последнее время ей тяжело.

— Ты издеваешься? — я посмотрел на него удивлённо. — Она начала это дерьмо.

— Просто будь помягче.

— Ты говоришь это ни тому человеку, Трев, — ответил я, вытирая руки о полотенце. — Она может провоцировать, но не может принять последствий? Не морочь мне голову.

— Я просто попросил сбавить обороты. Доходит до того, что в последнее время ты меня раздражаешь.

— Теперь ты ее защитник? Что-то есть между вами с Ани? — спросил я, повернувшись к нему. Вопрос был глупым, и я сразу же пожалел о нем.

— Это была бы проблема для тебя?

— Нет, — прошипел я сквозь зубы. — Делайте, что хотите.

— Иногда ты такой придурок, Абрахам, — Трев вздохнул и покачал головой. — У нас с Ани ничего нет, дебил. Но я наваляю тебе, если ты не отстанешь от нее.

Я вышел из кухни, прежде чем он мог сказать хоть слово. Я был раздражен. Я никогда не начинал первым скандалы с Ани. Это она не могла держать рот на замке. Черт побери, женщина не способна вытерпеть и пяти минут, чтобы не съязвить мне, и так было с тех пор, как мы были детьми. Заботился ли я о ней? Конечно. Сложно не заботиться, когда кто-то был в твоей жизни лучшую часть последних пятнадцати лет. Но я не собирался позволять ей вытирать об меня ноги.

Я не хотел думать о том, почему меня так бесили мысли о них с Тревором.

— Я уезжаю, — сказал тихо маме, быстро ее обняв.

— Быстрая уборка, — ответила она, похлопав меня по спине.

— Я говорил тебе, что у меня планы. Увидимся через несколько дней.

Кивнул Ани, моим тете с дядей, затем похлопал отца по плечу, когда пошел на выход из дома. Мне нужно было шевелить задницей, если я хотел добраться вовремя.

2 глава

Анита

Я сбивала саму себя с толку. Это было глупо. Не стоило следовать за Брамом по улицам центра Портленда, но мне было интересно, почему он в такой спешке покинул дом.

Ладно, мне не терпелось узнать, куда он направился.

Брам относился к интровертам по большей части. Я могла пересчитать его друзей на пальцах одной руки, и он никогда не приводил женщину домой. Конечно же, я видела, как он выходил из местных баров с цыпочками, но он не представил нам ни одну. Так куда же он собирался в восемь вечера в пятницу?

Я снова и снова задавала себе этот вопрос, чтобы не зацикливаться на том, о чем на самом деле стоило волноваться, когда Брам припарковался у дешевого кабака. Какого хрена? На этой улице не было других заведений, поэтому я точно знала, куда он направлялся, но зачем?

Выехав из-за угла, я остановилась на небольшой парковке и помчалась к входу в бар. Брам уже исчез внутри, и когда я взглянула на посетителей, курящий снаружи, то мысленно застонала. Джинсы и фланелевая рубашка были идеальными для ужина в доме Эвансов, но я буду бросаться в глаза, если попытаюсь зайти внутрь.

Я быстро зашла за угол, расстегнув рубашку и получив свист одобрения от какого-то бездомного. Боже. Краем глаза, поглядывая на человека, сидящего на тротуаре, я стянула рубашку по рукам и завязала на талии, оставшись в черной майке. Так лучше.

Порывшись в сумке, нашла темно-розовую помаду и, посмотревшись в боковое зеркало, подкрасила губы и слегка пригладила волосы. Направившись к зданию и входу в бар, надела свой пирсинг для языка и подкрутила колечко, чтобы закрепить его.

Хипстеры у двери проигнорировали меня, когда я проходила мимо, ведя себя так, будто гребаные ароматизированные сигареты содержали в себе все ответы на вопросы Вселенной, отчего я не смогла сдержать смешок. Когда ты делаешь вид, что тебе плевать, то не выглядишь от этого круто, наоборот, кажется, что ты слишком сильно стараешься. Я практически ощущала их взгляды в очках на мою, облаченную во фланель, задницу. Приятного просмотра, ребята.

— Добро пожаловать на вечер открытого микрофона, — объявил парень, когда я уселась у барной стойки. — Для новеньких правила просты. Нам не интересны ваши песни о тающих ледниках на Аляске или времени, когда вы вели свой трейлер до Гранд-каньона. Только каверы, народ. Поете оригинальную песню — вылетаете со сцены.

В толпе раздались смешки, и я улыбнулась, взглянув на парня на небольшой сцене. Высокий и долговязый, с короткой бородкой и в футболке с надписью «НАПОИ МЕНЯ». Приятный на внешность, если предпочитаете тощих парней.

— У нас есть друг, который порадует нас сегодня, пока вы, трусливые людишки, набираетесь смелости. Абрахам? — крикнул парень, смотря в затемненную часть сцены.

Моя челюсть отвисла, когда Брам вышел на сцену с потрепаной гитарой в руках.

Что за хрень?

— «Хефевайцен», — крикнула я, взглянув на симпатичную татуированную барменшу, которая наклонилась на данную стойку рядом со мной. — Шот текилы, пожалуйста.

Она кивнула и отвела взгляд от Брама, чтобы меня обслужить.

— Привет, Портленд, — сказал Брам с улыбкой, из-за чего мой желудок сделал странное сальто. — Давненько не выходил на сцену, поэтому вам придется потерпеть.

— Да, потому что ты придурок, — выкрикнул Высокий Тощий парень.

— Да, да, Сейчас я здесь, — сказал Брам, и в толпе раздался хохот. — Могу я спеть или ты собираешься дальше болтать?

— Непременно, — ответил Высокий Тощий парень, вскинув руки в воздухе.

— Первую песню вы, возможно, не знаете...

— Никаких оригиналов! — выкрикнул Высокий Тощий парень, когда барменша придвинула ко мне заказ.

Брам оставался спокойным и медленно повернул голову в сторону, пока толпа хихикала.

— Хорошо-хорошо. Продолжай, — Высокий Тощий парень перекричал смех людей в толпе.

— Охренеть, — Брам покачал головой. — Я переживал, что опоздаю.

Я не могла сдержать улыбку от того, как люди высоко ценили Брама. Он управлял ими. Брам, который едва общался с людьми и ходил с оскалом на лице, держал толпу как на ладони.

— Как я и сказал, возможно, вы ее не узнаете, но она не моя, поэтому Джей может заткнуться и дать мне продолжить, — сказал Брам, наклонившись к микрофону с улыбкой, пока более комфортно усаживался на барном стуле. — Это песня Thief and a Liar, Джеффри Мартина.

По шуму толпы я догадалась, что они знают, о ком он, но я никогда не слышала.

Как только Брам начал играть, мое сердце с неистовой силой забилось в груди, и мне было не понятно, нервозность это или восторг. Когда он начал петь, я забыла, как дышать.

Его голос был слегка с хрипотцой, но очень приятный. Я отвернулась, выпила шот и запила пивом. Руки дрожали, когда снимала кусочек апельсина с края рюмки и бросала его в пиво. Мне очень сильно хотелось снова развернуться и посмотреть на Брама, но впервые с момента, как вошла в бар, мне показалось неправильным то, что я следила за ним.

Странное ощущение. Я наблюдала, как Брам делал что-то, что, очевидно, хотел скрыть от нас, но именно я чувствовала себя «обнаженной».

Через пару мгновений, я развернулась с пивом в руках, чтобы хоть как-то их занять... и встретилась взглядом с Брамом через все помещение.

О, боже. Думала, что тусклый цвет скроет, но свет от барной стойки освещал меня.

— Я самый худший вор и лжец. Я граблю вслепую и все продаю. Я построю тебе дом своими руками, а затем спалю его дотла, так быстро, как только смогу, — голос Брама не дрогнул, даже когда он приподнял бровь, как будто говоря: я поймал тебя.

Я тяжело сглотнула и отвела взгляд, отпивая пиво, будто ничего не произошло, мысленно задаваясь вопросом, смогу ли уйти, не попавшись ему на глаза. Часть меня думала, что он проигнорирует мой побег и продолжит заниматься своими делами, но другая часть знала, что если я сделаю хоть шаг от барного стула, он окликнет меня в чертов микрофон.

Когда Брам доиграл последний аккорд, толпа разразилась аплодисментами, и он широко улыбнулся, оглядывая людей перед ним.

— Черт, у вас столько энергии, ребята. Я на ногах с четырех утра, думаю, мне уже пора спать, — пошутил он, почесывая подбородок. — Хотите еще?

Свист и одобрительные крики раздались в помещение, и мне стало интересно, как часто Браму приходить в бар петь. Казалось, что люди знали его, или, по крайней мере, узнавали.

— Хорошо, еще одну, — он поерзал на стуле. — Уверен, песня вам понравится. First в исполнении Cold War Kids.

Брам вернул взгляд ко мне, а я теребила пустой пивной бокал, поставив его на барную стойку позади себя.

Брам напевал припев в микрофон, замедляя привычную версию песни. Черт побери.

Он собирался меня убить.

Я не двигалась всю песню, в то время как взгляд парня не покидал меня. Когда он допел, встал со своего стула, то я уже вычисляла расстояние до входной двери, пока бросала на барную стойку двадцать баксов.

Глядя на Брама, сделала шаг к свободе, когда он медленно покачал головой, предупреждая не двигаться.

— Ваш черед развлекать меня, — сказал Брам, склонившись к микрофону. Толпа заверещала, но слова были обращены ко мне.

— Мы развлечем тебя, — крикнула девушка, которая обнимала подружку пониже. Вся толпа разразилась смехом, когда лицо девушки поникло, а глаза расширились. Она была пьяна, но очевидно недостаточно, чтобы игнорировать тот факт, что только что сделала из себя дурочку.

Взгляд Брама смягчился, когда он наклонился к микрофону снова и кивнул в моем направлении.

— Прости, красавица, но моя девушка ждет меня у барной стойки.

Моя челюсть отвисла, а желудок сделал сальто, когда мужчина направился ко мне, но прежде чем он добрался до меня, я собралась, скрестив руки на груди. Если он думал, что пошатнет мою уверенность своим глупым объявлением, то глубоко заблуждался.

— Ты... — слова не успели покинуть мой рот, когда Брам слабым движением руки обхватил меня за горло, расположив пальца пол моим подбородком.

— Привет, детка, — пробормотал он, наклонившись, и без предупреждения нежно поцеловал меня.

Я ожидала чего-то другого. Наказания. Жесткого поцелуя. Может, с укусом. И размышляла об этом, когда Брам прекратил поцелуй, но мои губы были с ним не согласны.

Это был инстинкт. Ничего больше. Но нежного касания губ не хватало.

Брам издал удивленный шум в недрах своего горла, когда я обняла его. Наши взгляды встретились на краткое мгновение, прежде чем он застонал и толкнул меня к барной стойке.

Затем его губы снова оказались на моих, и в этом не было ничего нежного. Он потянул мою нижнюю губу зубами, и я отрыла рот, мое дыхание перехватило, когда язык Брама скользнул внутрь. Черт побери, Брам умел целоваться.

Я забыла, где мы находились. Я забыла, кто он. Черт, я забыла, кто я.

Ничего не имело значения, кроме нашего тактильного контакта. Бедра Брама зажимали мою талию, мои ладони лежали на его широкой спине, одна из его рук была на моем горле, а другой он клал гитару на барную стойку позади меня, чтобы скользнуть рукой по моим коротким волосам и к затылку.

— Я отнесу ее в подсобку, — раздался насмешливый голос высокого паренька позади нас, и я предположила, что речь шла о гитаре.

Брам кивнул, все еще целуя меня, и затем руками спустился к моей заднице, приподняв меня, чтобы я подпрыгнула и обвила его ногами за талию.

О, боже, так гораздо лучше. Я простонала ему в рот, когда Брам отошел от барной стойки и разорвал поцелуй. Обхватив рукой мой затылок, он притянул мое лицо к своей шее, когда проходил через посещение бара.

Дерьмо. Какого хрена мы творили? Я крепко держалась за него, мое лицо горело от смущения, хоть и было спрятано, а моя промежность потиралась о член Брама с каждым шагом.

Мы оба тяжело дышали, оказавшись на холодном воздухе, а я дрожала, когда Брам спросил меня, где я припарковалась.

— За углом, — прохрипела в ответ, потеревшись губами о кожу Брама, отчего он задрожал.

Он шагал по тротуару, не отпуская меня, пока мы не повернули за угол и оказались в тени высокого здания.

— Какого хрена ты здесь делаешь? — спросил он, опустив меня на ноги.

— Какого хрена это было? — огрызнулась я в ответ, немного пошатываясь, когда потеряла равновесие.

— Если бы я хотел твоего присутствия, я бы, бл*дь, тебя позвал, — он проигнорировал мой вопрос, нахмурившись, когда схватил меня за руку, чтобы я не упала.

— Не знала, что ты умеешь так петь.

— Как думаешь, кто научил Кэти? — моя сводная сестра Кейт прекрасно владела гитарой, и у нее был сногсшибательный голос столько, сколько я ее знала. Я никогда не задавалась вопросом, где она училась, это всегда было просто фактом.

— Ох, — ответила, обходя его.

— Ты следила за мной? — спросил Брам недоверчиво, вставая передо мной. — Какого хрена с тобой не так?

— Со мной? Да, это же я вела себя по-скотски сегодня. Верно, — ответила я саркастично. — Ты только что поцеловал меня!

— Вот как ты хочешь это разыграть? — пробормотал Брам, покачав головой и почесывая подбородок. — Конечно. Я пытался отделаться от завсегдатая бара и использовал для этого тебя, но в остальном твоя вина.

— Моя? — завизжала я, отчего бездомный парень на тротуаре заорал, что его разбудили.

— Закрой свой рот, — закричал Брам на парня, и тот заткнулся.

— Я ничего не сделала! — зашипела я, сжав ладони в кулаки.

— Это не ты заманила меня своим «трахни меня» взглядом?

— «Трахни меня» взгляд? — снова заверещала я.

— Ты все еще, бл*дь, это делаешь! — закричал Брам и нагнулся.

Мы оба сохраняли тишину мгновение, сердито пялясь друг на друга.

Я не уверена, кто сделал первый шаг, но внезапно губы Брама снова оказались на моих, а он сам прижимал меня к кирпичной стене здания.

— Когда, черт побери, ты проколола язык? — ахнул он мне в рот, когда протиснул бедра между моих, приподняв меня.

— Несколько лет назад, — застонала я и потерлась об него.

— Никогда не замечал, — он переместил руки мне на талию, затем выше, чтобы обхватить мою грудь через майку.

— Знаю, — я засунула руки под его футболку и провела ногтями по теплой коже боков.

Знакомый свист, раздавшийся на улице, остановил нас.

— Ключи, — прошептал Брам, прежде чем прижался губами к моим. — Ключи. Сейчас же.

Я порылась в сумке, которая висела на моем плече, и вытащила ключи от джипа.

В секунду, когда Брам услышал их звон, он выхватил их из моей хватки, затем без слов взял меня за руку и повел к машине. Возле нее остановился и повернулся ко мне лицом.

Я задержала дыхание, пока он нажимал на пульт, чтобы отпереть водительскую дверь.

Затем снова нажал, чтобы разблокировать остальные, и открыл дверь заднего сиденья. Брам стоял, не двигаясь, давая мне принять решение. Я могла забрать у него ключи, обойти машину и сесть на водительское место. Это было бы умным решением.

Вместо этого проскользнула мимо него и забралась на сиденье.

Я приняла очень плохое решение, и сама это понимала. Думаю, мы оба понимали. Ничего хорошего не выйдет из интрижки с Брамом. В лучшем случае, все между нами станет более неловким. В худшем — мы на самом деле возненавидим друг друга, вместо тех обычных пререканий.

Но мне было плевать.

Это не было реальной жизнью. Я знала, что как только Брам исчезнет из моей «Тойоты», все будет кончено. Но в течение трех дней сталкивалась с тем, чего не желала, поэтому отмахнулась от всех сомнений.

Заднее сиденье моей машины было опущено, потому что на этой неделе я перевозила вещи для дома. Поэтому, оказавшись внутри, у нас было пространство для передвижений. Хотя от этого было не легче. Брам ударился головой и выругался, пока забирался позади меня, закрыв дверь с громким треском. Я оцарапала локоть об машинный коврик.

Затем мы, наконец, устроились удобно.

Я лежала на спине, раздвинув колени, между которыми пристроился Брам и опустился на меня, опираясь на локти.

— Я ни черта не вижу, — пожаловался он, когда наши взгляды приспосабливались к темноте.

— Ты знаешь, как я выгляжу, — прошептала слегка нервно, из-за чего мой голос дрожал.

— Я не знаю, как выглядят они, — спорил он, опустив одну руку, чтобы скользнуть ею по моей груди, его кончики пальцев нашли мой сосок через ткань майки.

Ну, казалось, что отсутствие видимости никак не мешало ему.

Брам коснулся губами моих, и я простонала в его рот, когда его язык дотронулся до моего пирсинга, играя с ним мгновение, прежде чем Брам зажал между зубами мою нижнюю губу.

— Ты пила «Хефевайцен», — прокомментировал он, проводя губами по моему подбородку.

Я не смогла сдержать смешок.

— Что? Мое любимое, — Брам проложил дорожку из поцелуев к моей шее, и я изогнула спину, когда он всосал мою кожу там, затем переходя к плечу, одновременно с этим хватая пальцами лямку майки и сдергивая с руки.

— Черт, — застонала я, когда губы Брама оказались на моей груди, и он втянул в рот сосок.

— Ты такая маленькая, — пробормотал он, отчего я замерла.

Я не стеснялась, и не комплексовала по поводу своего тела. Я была маленькой. Маленькие бедра, грудь, задница, короткие ноги, но я была довольна. Но ни у одного мужчины не было смелости сказать мне такого прежде, особенно лаская меня ртом в этот момент.

— Не будь идиоткой, — нахмурился Брам, кусая сосок, когда почувствовал мою неподвижность. — Посмотри на этот красивый маленький сосок. Идеальный размер для моего рта.

— Брам, — застонала я, покраснев всем телом. Я вытянула руку и схватилась за заднюю часть его футболки, стягивая ее через голову. Футболка достигла уровня глаз, застряв между нами, и на краткое мгновение я полностью исчезла, когда она накрыла мои глаза.

— В этот раз без завязывания глаз, — пробормотал Брам, приподнявшись на одну руку и затем полностью стянув футболку. В этот раз?

Как только передо мной показалась его голая грудь, я стала ласкала его кожу, облизывая соски и покусывая местечки рядом с его ключицей. Он был так хорош на вкус. Чистый, со слабым намеком на соль.

— Тебе нравится, когда я кусаю тебя? — снова спросил Брам.

Я не была уверена в правильности ответа, но не могла остановить звук из глубин своего горла, когда мужчина снова укусил мой сосок.

— Да, нравится, — он нежно провел языком по покрасневшей плоти и снова наклонился, чтобы снять с меня обувь.

— Ты все еще со мной? — спросил тихо Брам, когда наклонился, лаская рукой мой живот.

— Я... — я неловко рассмеялась и сцепила руки. — Могу я прикоснуться к тебе или...

— Ты издеваешься? — огрызнулся Брам, дернув головой.

— Ты уже сказал мне прекратить, поэтому я... — мой голос был резким, в то время как я пыталась скрыть смущение.

Брам замер надо мной, нахмурившись, затем потянулся к своей футболке.

— Что ты делаешь? — спросила я, зажимая футболку в кулаке до того, как он мог ее схватить.

— Это была ошибка.

— Нет, — я покачала головой. — Что?

Я не была готова вернуться к реальной жизни. Я лежала в одной майке, которая висела у меня на талии, ради всего святого. Мне нужно было сменить тон. Мне нужно было вернуть его к себе.

— Могу я взять футболку? — спросил Брам решительно, все еще нависая над моим телом.

— Нет, — выдохнула я, отчего он дернулся в удивлении.

Без задней мысли, я приподняла выше колени, и Брам резко вздохнул, когда кожа моих бедер потерлась о его ребра.

— Черт, ты влажная, — пробормотал Брам. Он прижал остальные части своего тела к моему, скользнув животом по моей коже.

— Ох, черт, — пробормотала я, когда дорожка волос от его пупка коснулась моего клитора.

— Ты такая засранка, — ахнул Брам, прижимаясь ко мне и жестко целуя. — Может, если я найду, чем занять твой рот...

— Заткнись, — огрызнулась я, убирая одну руку с его спины, чтобы схватить его за волосы. — Пожалуйста, просто... — мои слова оборвались со стоном, когда Брам ввел в меня один палец. Без отсрочек, без колебаний.

— Черт, ты маленькая везде, — пробормотал Брам удивленно, отчего я захихикала, а затем ахнула.

— Штаны, — сказала я в суматохе, потираясь бедрами о его руку, в то время как мой разум помутнел. — Снимай. Штаны.

Я потянулась руками к его джинсам, и он вздохнул, когда я провела рукой по его выпирающей длине через ткань.

— Я такой твердый, и не уверен, что смогу снять их, — сказал Брам отчасти серьезно.

— У меня есть инструментальный нож в бардачке, — прошептала в ответ, наши руки запутывались, пока мы стягивали джинсы.

— Ты никогда не подойдешь к моему хозяйству с ножом, — зашипел в ответ, застонав, когда джинсы, наконец, поддались, и он спустил их по бедрам.

— Предпочитаешь ходить без белья? — пробормотала, когда почувствовала теплую кожу пальцами.

— Нужно постирать.

Я хихикнула, когда Брам сел на пятки, вытащил бумажник из кармана и достал из него презерватив.

— Поторопись, — бормотала я, вытянув руку и обхватив его член. Черт побери. Брам был отлично сложен. На моем лице появилась усмешка. — Мы тратим много времени зря.

Брам раскатал презерватив по своему члену и посмотрел в окна, чтобы никого не было поблизости.

— Дерьмо.

Он опустил взгляд на меня, затем снова поднял на окна, прежде чем схватил меня за бедра и поднял нижнюю часть моего тела так высоко, что большая часть веса переместилась на плечи.

— Какого...

Я издала очень высокий писк, сама себя не узнавая, когда Брам опустил голову между моих бедер, и его рот оказался на моей промежности. Его борода терлась о мои бедра и нижнюю часть ягодиц, и я вздрогнула.

— О, боже мой, — зажмурилась, когда его язык облизал мой влажный центр, обводя круговыми движениями клитор. Пространство машины наполнили мои стоны и звуки облизывания, посасывания и собственные стоны Брама.

Поначалу это дарило очень, очень приятные ощущения, но затем он сосредоточился, снова и снова проводя языком по моему клитору, толкая меня ближе и ближе к оргазму. Мое тело напряглось, и я стиснула зубы, чтобы не заорать.

Затем он остановился и опустил мои бедра.

— Нет, нет! — я неистово поднимала свои бедра к его рукам. — Не останавливайся.

— Шшш, — пробормотал Брам, опускаясь на меня, когда я била его по плечам. — Тише, Ани.

Я замерла от того, как он сексуально произнес мое имя.

— Ты маленькая, — пробормотал он, высоко полнимая мои колени.

Брам медленно приближался ко мне, и все мое тело расслабилось, чтобы принять его. Я вращала бедрами, пока он двигался, слегка отстраняясь, прежде чем снова толкнуться. Снова и снова повторяя, пока наши тела не оказались соединены.

— Если бы я подождал, пока ты кончишь, ты была бы слишком узкой, и я не смог оказаться в тебе, — сказал он со смешком. — Так гораздо лучше.

Затем он начал двигаться, перемещая бедра взад-вперед, ударяясь тазовой костью о мой клитор.

Я вонзила ногти в его спину, пока он толкался в меня быстрее и быстрее, жестче и жестче.

Мышцы моего лона начали сокращаться, и не в состоянии контролировать себя, я кончила.

— Черт побери, — Брам толкнулся вперед, пока я пульсировала вокруг него, затем отстранился, чтобы снова толкнуться.

— Колени вверх, — пробормотал бездыханно, подхватив мои обмякшие ноги под коленями. Он прижал их к моей груди и затем начал жестко двигаться, прежде чем его движения стали неуклюжими, и стон вырвался из глубин горла.

Брам упал на локти надо мной и прижался к моему плечу, пока мы оба переводили дыхание.

Но когда мое дыхание пришло в норму, сердце бешено заколотилось.

Какого хрена мы только что натворили?

3 глава

Абрахам

Я трахнул Ани.

Ани.

Эти слова снова и снова прокручивались в моей голове, пока я лежал на ней, а стенки ее лона все еще крепко обволакивали мой член.

Мне нужно было отстраниться. Очень нужно. Я не хотел, чтобы презерватив порвался или что-то подобное. Не то чтобы это могло случиться в ближайшем времени, так как я все еще был тверд, как скала. Я только что кончил так жестко, что почти потерял сознание, тем не мне, все еще был возбужденным.

Черт.

Не знал, стоило ли мне танцевать от счастья или утолять печаль в пиве от того факта, что лучший секс в моей жизни случился на заднем сиденье «Тойоты Фораннер» с моей приемной сестрой.

Но продолжала ли она быть моей сестрой? Я хочу сказать, что в каком-то смысле это было так, но уже прошли годы. Я даже никогда не жил с ней, если придираться к формулировкам.

Застонал, когда Ани осторожно провела рукой вверх по моей спине, а затем запустила ее в длинные волосы у меня на затылке. Я не смог удержаться от толчка вперед, отчего она еще сильнее сжала мой член.

Боковым зрением уловил какое-то движение, и когда поднял голову, то увидел бездомного парня, свистящего нам прежде. Сейчас он стоял недалеко от окна заднего сиденья.

— Ублюдок, — шикнул я, быстро выскользнув из Ани и срывая презерватив с члена. — Одевайся. У нас тут компания.

Я застегивал джинсы, когда Ани взвизгнула и быстро начала натягивать майку. Черт, я даже не снял ее полностью. Руки девушки дрожали, когда она пыталась натянуть джинсы по ногам.

— Эй, все в порядке. У тебя тонированные стекла, — заверил ее, вытянув руку, чтобы помочь. Ани была раздражена, а я чувствовал себя мудаком за то, что трахнул на людной улице, где нас могли застукать.

— Я сама, — рявкнула она, отталкивая мою руку, когда натягивала джинсы по бедрам. — Просто уходи.

Я отпрянул, когда Ани обнаружила рубашку, которую завязала вокруг талии, заходя в бар, и надела ее на руки.

— Уходи, — повторила девушка, пихая мне в руки мою футболку.

На меньше, чем час, я забыл, какой сукой была Ани, но через пару минут после того как кончил, точно вспомнил, почему терпеть ее не мог. По крайней мере я больше не чувствовал себя мудаком.

Поднял и завязал в узел презерватив, который бросил вниз, затем, с помощью второй руки, нашел ключи в подлокотнике и открыл дверь. С удовлетворением наблюдал, как наша Любопытная Варвара, завидев свет, отскочил и бросился к своему месту на обочине.

— Не выходи, просто перелезь через сиденье, — сказал я Ани, когда вышел из машины, все еще держа в руках ключи. Не хотел, чтобы этот мудак видел ее. Обычно я мог сохранять спокойствие, но если бы ублюдок сказал что-то девушке, я бы надрал ем задницу.

Было что-то уязвимое в женщинах после секса. Я не хотел, чтобы кто-то, кроме меня, видел в Ани подобную мягкость.

Я закрыл дверь и обошел машину к стороне водителя, чтобы открыть дверцу и протянуть Ани ключи.

— Ани... — позвал я, но она не смотрела на меня.

— Это ничего не значит, — выпалила она, посмотрев на меня, а затем отведя взгляд в сторону. — Не беспокойся, я не расскажу никому о твоем странном закидоне с кусанием.

Я пытался быть вежливым. Старался быть хорошим парнем. Но после произнесенных ею слов любая нежность и все то, что я чувствовал насчет нашего секса, испарилось. Не было ничего неправильного просить кого-то не кусать тебя во время секса, но я понял, что Ани явно решила, что это не просто так. Мой нрав вспыхнул.

— Спасибо за трах, — выплюнул, почувствовав удовлетворение, когда она дернулась из-за моих слов. Я бросил ключи ей на колени и хлопнул дверью. Пошла она на хер.

Ухожу, не оглядываясь, но прислушиваюсь к тому, как Ани заводит машину и отъезжает. Не собирался оставлять ее посреди Портленда, после того как какой-то парень стоял у машины, слушая, как мы занимались сексом.

Я завернул за угол и чуть не врезался в своего друга Джея.

— Какого черта ты все еще здесь делаешь? — спросил он удивленно, с зажженной сигаретой во рту. Затем вытащил сигарету изо рта и сделал глубокий вдох носом. — Не бери в голову. Я уже точно знаю, что ты делал. Может, тебе захочется смыть следы от влагалища со своей бороды, если соберешься внутрь.

— Нет, — ответил я, вдохнув аромат Ани. Бл*дь, я буду чувствовать его всю дорогу домой.

— Кто...

— Ани.

— Ох. Дерьмо.

— Да, в общем-то.

— Это...

— Лучшее, что у меня было.

— В ее машине?

— Ага.

— Черт.

— Позвоню тебе позже.

— Позвони.

Джей кивнул, когда я прошел мимо него, и затянулся сигаретой. Он, вероятно, мой лучший друг, если не считать моего близнеца Алекса и кузенов, и услышав от меня всего пару слов, сразу понял, что я облажался.

Мы с Ани никогда не ладили. Я не знал, было ли это из-за нашей ссоры, которая случилась, когда я решил, что она украла что-то из комнаты моих родителей, или мы просто не сошлись характерами, но я не мог вспомнить времена, когда мы приходили к согласию.

Хотя это не совсем правда. Чуть больше года назад моя сестра Кэти проходила через трудный этап жизни, когда забеременела моей самой младшей племянницей и была совершено безутешна. Тогда мы с Ани склонялись к одному: оба хотели отрезать член Шейну.

Но я больше не мог вспомнить ни одного раза за последние четырнадцать лет, чтобы мы ладили.

Ани была самоуверенной и грубой, совала нос не в свои дела. Сегодняшняя ситуация в баре была ярким примером. Ей было любопытно, что я делал, но вместо того, чтобы спросить меня или оставить, на хрен, в покое, она следила за мной до Портленда. Это также не было самой блестящей идеей. Поездка от дома моих родителей до бара Джея занимала почти час, и она сто раз могла развернуться, но не сделала этого.

Я сильно сжал руки на руле, когда выехал на шоссе.

Если бы она просто развернулась обратно, я бы все еще не оставался таким твердым только от мысли, как ее влагалище сжимало мой член, когда она кончала. Барабанил пальцами по рулю, включая радио в своем грузовике.

«Это ничего не значит» — вот, что она сказала. Как будто я навязывался или что-то подобное. Я был чертовски сильно с ней согласен. Не собирался вскоре повторять это.

Вспомнил ее зубы на своей коже и вздрогнул, мой член потерял весь стояк от воспоминания этого ощущения.

Больше никогда.

***

Утро понедельника всегда проходило расплывчато. У меня была тонна бумажной работы, прежде чем я отправлялся к парню, отвечающему за порядок на разных участках лесозаготовок. Я был уставшим, в плохом настроении, и не мог успеть сделать все сразу.

Войдя в наш офис, я уже был в ужасном настроении, прежде чем понял, что кофеварка пустая, а в помещении стоит полная тишина.

— Есть кто? — позвал, сильно сжимая термос, когда проверял кабинеты. Общая дверь была открыта, когда я зашел, значит, кто-то все-таки был здесь.

— Я здесь, — закричал дядя Майкл, затем выругался, после того как раздался громкий шорох.

— Привет, где все? — спросил, наблюдая, как он поднимает нераспакованную почту с пола.

— Твой отец сегодня с твоей мамой, Трев на встрече с Марком с завода, Ани приболела, именно поэтому я пытаюсь открыть почту, — ответил он, хватая охапку писем и бросая их на свой стол.

— Ани приболела? — она, бл*дь, меня избегала? Это была настоящая гребаная причина.

— Ага. Похоже мы с тобой вдвоем сегодня.

— Я собираюсь на кое-какие участки и встретиться...

— Не-а, Тревор может сделать это сегодня, если хочешь. Он уже в разъездах.

— Да, неплохо было бы, — сказал я рассеянно, постукивая по дверной раме. — Тебе что-нибудь нужно?

— Нет, я разберусь с письмами и поеду домой. Элли делает мне ланч.

— В семь утра.

— Ты на что намекаешь? — спросил он, вздернув бровь.

— Ни на что, — я поднял руки в воздухе и покинул его кабинет.

Мой отец и дядя начали наш бизнес по лесозаготовке более чем тридцать лет назад и, по больше части, находились на пенсии сейчас. Когда мы с Тревором начали активность участвовать в делах, отцы упирались какое-то время, но в конец концов были рады проводить больше времени со своими женами и сидеть перед телевизором.

Они не из того типа мужчин, что играют в гольф.

В Орегоне бизнес по лесозаготовке очень тесно связан. Все знают друг друга, твоя репутация и репутация лесорубов, которых ты нанимаешь, играет большую роль в том, какую ты получаешь работу. Это означало, что старожилы на фабриках, с которыми мы сотрудничали, сначала неохотно хотели иметь дело со мной и Тревором, но к счастью, наши отцы остались на некоторое время, и мы заслужили хорошую репутацию. Помогало и то, что Ани управляли делами в офисе, и половина мужчин, что приходили туда и уходили, западали на нее.

Где она, черт побери, была?

Я сел в свое старое офисное кресло и почесал бороду. Это смехотворно. Если она не могла выдержать моего присутствия на работе, как она собиралась присутствовать на пятничных вечерах, где будут все?

Я вытащил телефон из кармана и позвонил ей, стиснув зубы, когда она не ответила, и меня отправило на голосовую почту. Пошло все. У меня была работа, и не было времени нянчиться с ней. Я повесил трубку, не оставляя сообщения, и начал просматривать документы на столе. Мне нужно было оформлять заявки, иначе у моих ребят не будет дерева для заготовки.

***

Неделя тянулась чертовски медленно. Было много работы, но Ани не приходила в офис целую неделю, и эта мысль постоянно крутилась в моей голове. Каждый раз, когда открывалась входная дверь офиса, мой желудок делал сальто от нервозности, пока один из парней не заходил внутрь. Я приходил на работу раньше и оставался допоздна, но Ани ни разу не появилась.

Это снедало меня изнутри. Я едва спал, а когда удавалось уснуть, сон был беспокойным. Часть меня считала, что неделя отпуска Ани — хорошая идея, что у нас будет время взять себя в руки, прежде чем мы встретимся лицом к лицу. Но другая часть умирала от желания увидеть ее. Мне было интересно, в каких мы сейчас отношениях. Остановились ли наши пререкания или все стало только хуже? Ей нужно набраться смелости и встретиться со мной.

Я приехал к маме и папе в пятницу немного поздно, так как не хотел идти на ужин. Просто хотел поехать домой, взять пиво и сидеть перед телеком в трусах, но я не хотел быть единственным, кто не придет. Я был там, где должен быть и не собирался пропускать семейный ужин.

— Привет, мам, — крикнул ей, когда она вышла из кухни.

— Ужин на столе, — сказала мама с улыбкой, пристально меня разглядывая. — Ты опоздал и выглядишь уставшим.

— Я и устал, — ответил, подходя, и поцеловал ее в макушку. — Тяжелая неделя.

— Так давай накормим тебя, и сможешь отправиться домой.

Я последовал за ней в столовую и осмотрел стол. Папа, Тревор, тетя Элли, дядя Майкл. Я пытался сохранить безучастность, когда не увидел Ани. Меня это взбесило. Она не пришла даже на семейный ужин?

Я дымился от злости, когда мы начали раскладывать спагетти с сыром по тарелкам. Должно быть, сегодня готовила тетя, потому что это было ее коронное блюдо, а не моей мамы.

— Где Ани? — спросил я, не выдержав. И моментально захотелось забрать слова назад.

— Сегодня у нее другие дела, — ответила мама, пожав плечом, как будто не она винила меня в планах, которые выпадали на семейные ужины.

— Она не была на работе всю неделю, — сказал я, пялясь на еду в тарелке, будто это была самая важная вещь на земле. — Она уехала в отпуск?

Я поднял голову, чтобы посмотреть на свою внезапно притихшую семью, и оглядел их лица вокруг стола.

— У нее кое-какие дела на этой неделе, поэтому она ушла на больничный, — спокойно сказал Тревор, даже не поведя взглядом в мою сторону.

— Само собой, — пробурчал я себе под нос, засовывая еду, наколотую на вилку, себе в рот.

— Что? — спросила мама, повернувшись ко мне.

— Ничего, — я покачал головой, затем быстро взглянул на тетю. — Спагетти с сыром очень вкусные, тетушка.

— Спасибо, милый, — ответила с улыбкой тетя Элли, повернувшись к моему отцу, чтобы поговорить о... Неважно о чем они там говорили, когда я их прервал.

Я не мог сосредоточиться ни на чем вокруг меня. В моей голове начиналась пульсация от того, как сильно стискивал челюсти.

— Я уезжаю, мама, — наконец, заявил, когда больше не мог сидеть здесь и минуты. Это было грубо, и я всегда оставался, чтобы помочь с мытьем посуды, но был настолько заведен, что точно не смог бы остаться и на секунду в доме родителей и помогать с уборкой.

— Хорошо, поезжай домой и отдохни, — сказала мама, погладив меня по спине, отчего я почувствовал себя настоящим мудаком, который уезжал.

Я попрощался и направился к двери, прежде чем кто-нибудь еще встал из-за стола. Затем поехал к небольшому дому, который Ани купила полгода назад. Затарабанил в дверь, и как только та открылась, начал свою тираду:

— Ты не показывалась на работе всю гребаную неделю, а затем пропускаешь чертов семейный ужин? Что? Теперь ты меня избегаешь? Давай вести себя как взрослые... — мой пыл утих, кода понимание увиденного дошло до меня. — Что, бл*дь, случилось? — спросил, сделав глубокий вдох, когда вопрос вышел резче, чем я предполагал.

Волосы Ани были мокрые, будто она только вылезла из душа, но лицо было бледным, как у призрака, за исключением кругов под заспанными глазами, и она немного сгорбилась, как старушка. Ани выглядела ужасно, и в семь вечера на ней была фланелевая пижама.

— Эй, я не очень хорошо себя чувствую, — сказала она, слабо улыбнувшись. — Мы можем поговорить об этом через пару дней?

— Нет, — ответил я упрямо, делая шаг вперед и вынуждая Ани продвигаться дальше в дом. — Что случилось с тобой?

Девушка вздохнула и поморщилась, затем указала мне рукой закрыть дверь, развернулась и заковыляла к себе в спальню.

— Подожди, — я вытянул руку, схватив ее за локоть и останавливая посреди коридора. — Какого черта происходит?

— У меня была операция. Ничего серьезного, — ответила, вырывая руку из моей хватки. — Вернусь к работе через пару недель, но сейчас чувствую себя ужасно. Поэтому ты можешь просто уйти?

Я следовал за ней до спальни и наблюдал, как она осторожно салилась на кровать.

Она подняла голову с удивлением, написанным на лице, когда я закрыл дверь, затем ее губы скривились в презрительной усмешке.

— Ты приехал повторить? Я не совсем готова для этого, — сказала она саркастично, разглаживая рукой темные волосы, которые начали подсыхать.

— Что за операция? — спросил я напористо.

Почему никто не сказал мне, что она была в больнице? Я был в гребаном замешательстве. Она была настолько зла на меня, после того как трахнулись, что попросила всех не говорить мне? Мы были семьей, наши жизни были связаны, черт, мы даже работали вместе, и никто не подумал, что для меня будет важно узнать, что, бл*дь, происходит?

— Не твое дело, Абрахам, — категорично ответила Ани.

— Херня, — я осмотрел ее, пытаясь найти, где, черт возьми, могли быть швы — от этой мысли на меня накатывала тошнота — но не видел ничего, кроме пижамы, в которой она почти утопала. — У тебя была операция и никто, бл*дь, мне не сказал?

— Потому что это не твое дело.

— Хорошо, — фыркнул я, вытаскивая телефон из кармана.

— Что ты делаешь?

— Звоню Кэти. Может, она расскажет мне, какого хрена происходит, — я как раз начал пролистывать список контактов, когда мой телефон был вырван из руки.

— Она не знает, и ей не нужно знать, — шикнула Ани, сердито глядя на меня, когда наклонилась вперед, слегка прижимая руку к животу. — Убирайся, на хрен, домой, Брам.

Я потерял контроль. Прежде чем она могла отпрянуть назад, расстегнул первую пуговицу на ее пижаме и быстро переместился к следующей.

— Я должен найти сам. Хорошо? — мои руки дрожали так сильно, что я едва мог расстегнуть вторую пуговицу.

— Брам, — наконец, тихо сказала Ани, когда я достиг четвертой пуговицы. — Брам, прекрати.

Я замер, сжимая ткань в руках, и посмотрел на Ани, одновременно с этим мое сердце ускорило бег. Какого хера? Что, бл*дь, с ней не так? У нее рак? Они что-то вырезали у нее? Аппендицит? Это ничего серьезного. Или же было что-то хуже?

— Просто расскажи мне, — приказал я, изо всех сил пытаясь звучать спокойнее.

Она пялилась на меня долгое время, прежде чем заговорила:

— Ой, ты знаешь, обычное удаление матки, — Ани пыталась говорить шутливо, но на последнем слове ее голос дрогнул, и она залилась слезами.

Мой желудок ухнул вниз.

— Детка, нет, — пробормотал я без задней мысли. Наклонился и медленно поднял ее на руки, когда она всхлипывала, пытаясь ее утешить.

— Извини, — пробормотал Ани, когда я положил ее на кровать. — Ничего особенного. Все это. Не знаю, почему я плачу, — ее тон не соответствовал словам, и она разревелась еще больше. — Я только что приняла обезболивающее, «Викадин» делает из меня нюню.

— Шшш, — я отошел от кровати и выключил свет, оставив комнату в темноте, за исключением лунного света, проникающего через окно.

— Спасибо, что выключил свет, — сказала она, всхлипывая. — Увидимся в понедельник, хорошо?

Я кивнул, скидывая обувь.

— Я даже принесу кофе, зная, что ты слишком ленив, чтобы сделать его сам, и раз уж ты обходился без него всю неделю.

— Хорошо, — ответил, стягивая футболку и сбрасывая джинсы на пол.

Ани снова хмыкнула, когда я обошел кровать и забрался позади нее, обняв руками так, чтобы не коснуться шва.

Затем плотину прорвало.

Ани рыдала, а я прижал подушку к ее животу, чтобы она свернуться калачиком. Я не знал, что делать. Думал позвонить маме, но знал, что Ани отправит ее домой.

— Извини, — прошептала девушка, когда, казалось бы, ее плачь утих.

— Не за что извиняться, — сказал я, нежно целуя ее в затылок.

Она притихла. Не говорила ничего какое-то время, и когда я решил, что она уснула, Ани заговорила снова:

— Я больше не смогу иметь детей, — печаль слышалась в ее голосе, а руки были сжаты в кулаки вокруг подушки.

Я хотел сказать ей, что в этом нет ничего плохого. Хотел спросить, почему это имело такое большое значение? Почему она была расстроена из-за этого? Почему вообще она хотела родить детей в этом бл*дском мире?

Но не стал.

Вместо этого, нежно провел пальцами по ее рукам, пока в них не исчезло напряжение, и Ани обхватила ими мои.

— Мне жаль, — сказал я.

Она кивнула, и несколько минут спустя уснула, в то время как ее руки были переплетены с моими.

Ани редко демонстрировала свои чувства, обычно пряча любой дискомфорт за маской язвительности и сарказма. Я понимал это в ней, потому что мы были похожи в этом отношении.

Закрыл глаза, отказываясь думать о том, почему не вылезаю из кровати и не сваливаю к чертям отсюда.

4 глава

Анита

Я проснулась около трех утра и одновременно поняла две вещи: мне нужна была таблетка обезболивающего, и Брам остался.

Он все еще обнимал меня, но поднял руку выше. Сейчас его ладонь лежала на моей ключице, а предплечье между грудей. Приятное ощущение. Я не могла вспомнить, когда в последний раз проводила с кем-то ночь. Секс — да. Ночевка — нет.

Но как бы ни были приятны прикосновения Брама, мне нужно было вылезти из кровати, чтобы добраться до обезболивающих, которые лежали на комоде.

— Эй, — прохрипел Брам, когда я попыталась поднять его руку с себя. — Все хорошо?

— Да, — прошептала в ответ, внезапно почувствовав неловкость. — Мне просто нужно принять таблетку.

— Ох! — он сел позади меня, и я сразу же ощутила тоску по его теплой спине. — Где они? Я принесу.

Брам встал с кровати, на что я попыталась запротестовать, но вышло только хихиканье, так как парень споткнулся, пытаясь удержать равновесие. Я была наслышана о неуклюжести Брама после сна, но никогда не наблюдала за этим воочию.

— Ты пьян? — спросила, наблюдая, как тот прислонился к стене.

— Нет, — парировал он, защищаясь. — Мне просто нужна минутка, чтобы проснуться.

— Самая милая вещь, которую я видела, — сказала серьезным тоном, осторожно садясь в постели.

— Заткнись.

— Нет, правда, ты как новорожденный жираф. Очаровательно.

— Я не могу связываться с тобой прямо сейчас, но ты ведь знаешь, что у меня хорошая память?

— Шаткая походка и озадаченность на лице, — дразнила я, когда его выражение лица стало еще более недовольным.

— Здесь темно, и я не ориентируюсь в твоем пространстве, — спорил Брам, сделав несколько осторожных шагов вперед.

— Не так уж и темно.

— Значит, у тебя зрение как у гребаной летучей мыши, — пробурчал. — Где твои таблетки?

— На комоде. Там же кружка с водой.

Он доковылял до комода и схватил мой маленький оранжевый бутылек с таблетками и кружку, но когда подходил к кровати, его шаги становились увереннее.

— Ты довольно легко нашел эти таблетки в очень темной комнате, — съязвила я, когда он протянул мне бутылек.

— Заткнись, — ответил Брам, протягивая мне воду, а затем залез на кровать и снова расположился позади меня.

Усмехнулась, когда он пытался устроиться поудобнее, затем выпила свою таблетку. Я не была уверена, как мне лечь. Брам лежал на спине, заложив руки за голову, но я не знала, хотел ли он, чтобы я свернулась рядом с ним. Однако лечь на бок спиной к нему казалось грубым поведением. Являлось ли это нарушением этикета совместной дележки кровати? В фильмах пары обычно лежали так, когда ругались — не то чтобы мы пара или что-то подобное.

Наконец, мне удалось лечь на спину рядом с ним, хотя и было не совсем удобно, и положить руку на живот. Так должно быть нормально. Супер беззаботная поза.

— Почему тебе сделали операцию? — тихо спросил Брам, как только я удобно устроилась.

— У меня... фиброзная опухоль матки. Доставляет болезненные ощущения годами, и наконец, я поняла, что больше не могу этого терпеть, — ответила так небрежно, насколько могла. Не стала описывать длительные периоды, когда чувствовала себя истощенной и подавленной, или когда мне было больно заниматься сексом. Не собиралась делиться тем, что крутилось у меня в голове на протяжении года, прежде чем я решилась на операцию. Не стала рассказывать, что мысль никогда не выносить своего ребенка, казалась мне ненавистной долгое время. Что в свой двадцатый девятый день рождения я приняла решение, что не могу больше справляться с болью, в то время как тешу себя мыслью, что возможно, когда-нибудь у меня будут муж или дети. Что две недели до операции я проплакала, и что даже лежа на операционном столе во мне закралась мысль, правильное ли это решение.

— Это... — он замолк на секунду. — Это рак или...?

— Нет. Не рак, — я повернула к нему голову и обнаружила, что он пялится в потолок.

— Но это причиняло тебе боль?

— Ага.

— Я не знал этого.

— А почему должен был? — спросила в смятении.

— Ну, по крайней мере, тебе больше не нужно мучиться с этой болью, да? — он наклонил голову, встретившись со мной взглядом, его челюсти были сжаты.

— Да, — ответила тихо, кивнув.

Как я могла объяснить, что фактически хотела ее назад? Он бы не понял в этом никакого смысла. Черт, не думаю, что кто-то вообще нашел бы в этом смысл.

— Иди сюда, — сказал Брам, взяв меня за руку и потянув, чтобы я перекатилась на бок, лицом к нему, а моя рука лежала у него на талии. — Все хорошо? Так не болит?

— Нет, — покачала головой, прежде чем легла ему на плечо. — У меня есть небольшие надрезы от лапароскопии на животе, но большая часть... — я замолчала, осознав, что Брам замер.

— Брам?

— Они... — его тело дрожало. — Они... вырезали тебе...?

— Я в порядке, — пыталась уверить Брама, но напряжение не покидало его тела. — Брам, серьезно, они все время делают подобное.

— Они не делали тебе это все время.

— Слава господу за это. Чертовски больно.

Брам снова задрожал и положил руку мне на спину, притягивая ближе.

— Давай просто спать, — сказал он хрипло, натягивая на нас одеяло.

По моей коже побежали мурашки.

— Чем ты опять недоволен? — сказала я резко, пристыженная его реакцией. — Я не просила тебя остаться. Можешь уйти в любое время. Если не хочешь испытывать отвращение к операции, что я перенесла, к операции, что я даже не хотела, просто...

Он перебил меня поцелуем, который, вероятно, был неуместен, учитывая тот факт, что я не смогу заниматься сексом долгое время, пока восстанавливаюсь.

— Мне неприятна мысль о том, что кто-то пихал в тебя гребаный скальпель, ясно? — зашипел Брам мне в рот, запутавшись рукой в волосах, пока осторожно освобождал свое тело от моего веса. — Мы можем просто закрыть эту тему?

Он тяжело дышал, а ухом, прижатым к его груди, я слышала громыхание его сердца. Он и правда был взбешен, хоть я и не понимала причину. Но взгляд на его лице говорил, что он также не понимал глубину своей реакции.

— Хорошо, — наконец прошептала я, кивнув, и нежно поцеловала его в подбородок. — Мы можем закрыть эту тему.

Брам кивнул, сделав глубокий вдох, когда провел пальцами по моим волосам и убрал их с моего лба нежным жестом.

Все его тело расслабилось, когда он снова положил голову на подушку, в то время как его рука не покидала моей спины.

***

Когда я проснулась в следующий раз, Брама уже не было, чему я не удивилась. Он никогда не производил на меня впечатления парня, который просыпался на следующее утро и готовил завтрак. Нет, он удивил меня только тем, что остался на целую ночь.

Я застонала, потянувшись к прикроватной тумбочке, чтобы взять таблетки и стакан с водой. Это был один из стаканов, который я привезла из больницы, с крышкой и трубочкой, чтобы не могла пролить ничего, пока сильно страдала от боли первые дни. Немного наклонившись и обхватив губами трубочку, я замерла.

Стакан был холодный, как и вода в нем. Немного потряся его, услышала потрескивание льда. Я улыбнулась. Перед уходом Брам налил мне свежей воды.

Еще немного отпив, я убрала стакан (наверное, это все-таки стакан*), и снова откинулась на кровати. Боль была не такой сильной, как в первые дни после больницы, но все еще довольно неприятной. Мне хотелось дать себе пару минут, прежде чем я попробую передвигаться по дому.

Мои глаза начали снова тяжелеть, когда где-то рядом с подушкой из телефона донесся голос моего брата Алекса.

— Возьми чертову трубку, Ани. Возьми чертову трубку, Ани. Возьми чертову трубку, Ани.

Боже, мне нужно было удалить приложение, которое позволяло людям записывать их собственные рингтоны.

— Чего ты хочешь? — ответила я, когда, наконец, нашла телефон под подушкой.

— Стриптизершу. Светлые волосы, голубые глаза, огромные...

— Ты ошибся номером... снова, — ответила я сухо.

— Подожди, ты уверена?

— Зачем ты на самом деле звонишь мне в девять утра в субботу?

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Алекс.

— Как будто потеряла свои женские части, — ответила, вздохнув, когда снова расслабилась под одеялом.

— Ох, дерьмо. У тебя еще и смена пола? Лучше бы твоему члену не быть длиннее моего, иначе мы больше не сможем быть друзьями.

— Разве они еще делают такие маленькие члены, как у тебя? — я улыбнулась, когда Алекс начал ржать.

— Ты бы хотела иметь такой же большой член, как у меня, — сказал он с хохотом.

— Неа, мои яйца больше.

— Да, так и есть, — сказал Алекс, на сей раз полностью серьезным тоном. — Как ты на самом деле? Все в порядке?

— Да, со мной все хорошо, — заверила его. — Сегодня меньше болит, чем вчера.

— Что насчет... сама знаешь... эмоционального состояния? — спросил с неловкостью.

— Ты смеешься? — фыркнула я.

— Ох, закрой рот, — ответил братец.

Мы проговорили еще двадцать минут обо всем и ни о чем, прежде чем положили трубки. Я любила этого парня.

Когда решилась сделать операцию, Алекс был первым человеком, кому я позвонила. Уверена, для большинства людей выбор показался бы странным, но для меня имел смысл. Мне нужен был друг, который мог бы оценить ситуацию безэмоционально, а я знала, что на Кейт и Лиз не положиться в этом вопросе. Они бы смотрели на это с женской точки зрения. Они бы поняли, как сложно мне отказаться от шанса выносить собственного ребенка, потерять эту часть себя.

Мне нужен был друг, который сказал бы, что все хорошо, при этом не расплакавшись и не забросав меня вопросами. Алекс был именно такой друг.

Я вылезла из кровати и заковыляла на кухню, чтобы приготовить кофе, как вдруг замерла, заметив знакомую картонную коробку в центре стола. Подойдя ближе, увидела, что сверху сделана надпись, чем-то похожим на черный маркер.

«Не знал, какие именно ты любишь».

Я открыла крышку и обнаружила дюжину разных пончиков внутри. Глазированные, шоколадные, с кленовым сиропом и многие другие, что продают в магазинах выпечки.

Мне было двадцать девять лет, а коробка пончиков — это самая милая приятность, что для меня делали.

Оглядев кухню, чтобы проверить, если что-то еще не на своих местах, я вытащила пончик с кленовым сиропом и откусила. Боже, как вкусно. Простонав от удовольствия, снова откусила и начала делать себе кофе.

Была суббота, и у меня не было особых дел, но желание чем-то заняться бурлило в моем организме. Проведя почти неделю в кровати, сама мысль снова забраться туда и смотреть какой-нибудь фильм, вызывала отвращение. Я привыкла к занятости, либо работе в офисе, либо по дому. Мне всегда нравилось, что у меня нет простоев, а вынужденное безделье начало утомлять.

Доев пончик и взяв кофе, направилась из своей недоделанной кухни в недоделанную гостиную. После шести месяцев ремонта квартиры, казалось, что я даже не приблизилась к завершению. Да, уродливого ворсяного покрытия больше не было, а в кухне появились холодильник и плита, но работа со старыми деревянными полами еще не была закончена, а мой стол был будто из семидесятых.

Я любила свой дом. Мне было комфортно здесь, и нравился факт того, что он был построен очень давно. У него была своя история. Из-за скитаний по приемным родителям, у меня мало что сохранилось с детства. Частые переезды и проживания с детьми с различными проблемами, приводили к тому, что многие вещи терялись. Их крали. Они ломались. Забывались.

Мне удалось сохранить две вещи. Рюкзак, который я брала с собой из дома в дом, и наволочку, с которой я спала, когда была совсем маленькой. Вот и все. Вот и все семейные реликвии.

Я оглядела гостиную, пока попивала кофе. Стены были выкрашены в светло-серый цвет, я докрасила их за две недели до операции. Камин — один из немногих предметов декора, который не нужно было переделывать, но я разрисовала облицовку. На старом полу не было ничего, кроме капель краски и банки с краской, которой я рисовала облицовку. Ее хватило бы на то, чтобы сделать отделку окон и плинтусов.

Склонив голову, я рассматривала свои совершенные новые окна, которые стоили кучу денег из-за странного размера прежних, но была счастлива их заменить. Им просто нужно было сделать хорошую отделку.

Посмотрела на пол, где стояла банка с краской.

Я могла бы сидеть на стуле и выполнять отделку. Это не будет сильной физической нагрузкой, а в действительности даже расслабит.

Приняв решение, проковыляла на кухню, взяла маркировочный карандаш и небольшую кисть из крошечной кладовки. Немного порисую, а затем снова посплю.

***

— Какого черта ты творишь? — бушевал позади голос Брама, напугав меня, что я чуть не свалилась со стула.

Я возилась с кисточкой в руке, затем взяла себя в руки и, наконец, повернулась к Браму, а кисть бросила на стопку газет у своих ног. Ох, черт, меня пронзила резкая боль. Я не могла припомнить, когда в последний раз принимала обезболивающее.

— Который час? — спросила, игнорируя его вопрос, и накрыла банку краски крышкой, начав забивать ее молотком.

— Дай сюда, — пробурчал Брам, забрав у меня молоток и запечатав банку тремя быстрыми ударами. — Почти три часа.

Не удивительно, что я хреново себя чувствовала. Не принимала таблеток весь день, слишком погрузившись в работу. Мне нравилась работа по дому. Расслабляла сама мысль, что я творю что-то особенное. Что свое.

— Классно выглядит? — спросила с гордостью, снова поглядывая на полураскрашенное окно. Я не разрисовала верхнюю часть, потому что понимала, что пока не должна долго стоять на ногах. Не то чтобы это имело значение. Остановившись, я чувствовала себя дерьмово.

— Ты разрисовала пол окна, — ответил Брам решительно, скрестив руки на груди.

— Тебе точно нужно работать детективом, потому что это отличная наблюдательность, — съязвила я, поднимаясь на ноги и пытаясь не морщиться. Мне нужно болеутоляющее.

— Какого хрена ты разрисовала окно? И разве ты не должна была отдыхать? — спросил Брам, шагая вперед, будто собирался мне помочь.

— Мне было скучно, — прошмыгнув мимо него, я сделала глубокий вдох. Сначала лекарства, затем еда.

— Тебе было скучно, — пробурчал Брам, следуя за мной в спальню.

— Да, скучно, — я открыла пузырек с таблетками и уговорила себя принять только одну. Лучше было бы две, но я не хотела уснуть, а они точно собьют меня с ног.

— И это подняло тебе настроение? — спросил Брам, прислонившись к дверному проему.

— Еще бы, — ответила упрямо, вздернув подбородок. — Я разрисовала пол окна.

— Выглядит дерьмово.

— Нет, не так. Они просто наполовину закончены, — прошла мимо Брама на кухню, глядя на пончики на столе. Я задумалась, взять ли еще один. Ох, к черту все. Не то чтобы я быстро набираю вес. Когда пыталась набрать пару килограмм, у меня не вышло. Я не жалуюсь, знаю, что многие люди убили бы за возможность есть что хотят и не поправляться, но не скажу, что это не вызывало раздражение. Может, я хотела большие сиськи. Может, хотела задницу побольше. Может, мне не хотелось, чтобы старушки в продуктовом отпускали комментарии, что я морю себя голодом.

— Спасибо за пончики, — крикнула, запихивая глазированное лакомство в рот.

— Всегда, пожалуйста, — ответил Брам, останавливаясь в дверном проеме кухни.

Я хотела спросить его, зачем он здесь? Не понимала его внезапное желание навещать меня и кормить. Это был милый жест? Конечно. Но у нас был секс один раз. Мы не были парой. Наши отношения были такими же, как и всегда.

Во мне нарастало раздражение от того, что он, молча, стоял и пялился, как я ем. Я не любила состояние, когда не знаешь, что сказать или куда посмотреть. Мы находились в моей чертовой кухне. Моей зоне комфорта. В моем святилище.

Когда тишина стала совсем накалять, я вытерла руки о пижамные штаны и шагнула вперед.

— Слушай, я очень устала, поэтому...

— Конечно, — перебил Брам, кивнув и почесав бороду. Вот когда я заметила, что ему так же неловко, как и мне. Его движения были суетливыми, беспокойными.

— Так, увидимся в понедельник?

— Да, в понедельник, — не произнося больше ни слова, он развернулся и вышел из моего дома, тихо прикрыв за собой дверь. Затем я услышала, как он запирает дверь на замок, что напомнило мне о том, что у него есть запасной ключ.

У меня тоже был ключ от его дома. У меня никогда не было повода его использовать, тем не менее, ключ был.

Сила и вес наших связанных жизней ударили меня как кувалдой, когда я вернулась в постель.

У нас не только была одна семья на двоих, мы и работали вместе. Я видела его каждый день. Конечно, мы не разговаривали, если не нужно было обсудить рабочие вопросы, тем не менее, я видела его каждый день. Когда мои лучшие друзья приезжали в гости, он присутствовал. Когда я приезжала навестить Дэна и Лиз — он присутствовал. Когда мне нужна была помощь по дому, он приходил вместе с Дэном, Майком и Тревором вместе с целым грузовиком инструментов.

Впервые с нашего знакомства я нервничала рядом с Брамом. Моя дерзость, казалось испарялась, когда он смотрел на меня, хотя прежде его присутствие было для меня как красная тряпка для быка. После четырнадцати лет параллельного существования, наши жизни пересеклись, и теперь я понятия не имела, как вернуть все в прежнее русло.

И самым дерьмовым было то, что я не могла избегать его, и также была уверена, что никак нельзя было избежать того факта, что я держала его член в своей руке.

***

Я солгала.

Очевидно, было очень легко избегать Брама.

Честно говоря, не была уверена, избегала ли я его, или он меня, или мы друг друга, но я едва видела его с того дня на моей кухни, когда выгнала.

Прошло почти четыре недели. За семейными ужинами он был молчалив. Не то чтобы это не похоже на Брама, но по очевидным причинам я сконцентрировала на этом внимание. Он не обращался ко мне прямо, и все признаки нашей непрерывной словесной войны исчезли.

Я понимала, что Тревор что-то заподозрил. Может, Лиз и Элли тоже, но никто не сказал ни слова. Они просто пристально за нами наблюдали, пока мы старались не приближаться друг другу и не взаимодействовать физически. Это сводило меня с ума. Брам должен вести себя как обычно, если мы хотели оставить все в прошлом, не привлекая внимание всей семьи к тому, что трахались на заднем сиденье моей «Тойоты».

Я лгала.

Это мне нужно было привести мысли в порядок. Мне.

Всегда я начинала разговор. Затем Брам цеплялся к моим словам и все шло по накатанной.

Но сейчас не могла. Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но закрыла его, когда вспоминала, как Брам обнимал меня сзади на моей кровати. Я бы могла забыть о фантастическом сексе, но не могла устоять против заботы, которую он мне оказывал.

— Ты молчаливая сегодня, — сказал тетя Элли тихо, когда мы сидели на очередном пятничном ужине. — Все хорошо?

— Ага, — сказала, стараясь не вздрогнуть и не посмотреть на Брама. Они поймут. За три недели семейных ужинов во мне скопилось столько напряжения, что казалось, в какой-то момент что-то щелкнет, я встану и скажу, что трахалась с Брамом в своей машине на обочине Портленда.

— Хорошо себя чувствуешь? — спросила она, передавая мне миску с печеньем.

— Ага. Вчера ходила к доктору и мне сказали, что я хорошо восстанавливаюсь. Нужно не переутомляться еще какое-то время, но я почти вернулась к своему обычному образу жизни, — ответила тихо, передавая тарелку Тревору, который сидел слева.

— Правда? Кажется, что очень быстро, — сказала она с улыбкой, на что я пожала плечами. — Я рада, что ты чувствуешь себя лучше.

Она наклонилась и пару раз похлопала меня по ноге, прежде чем вернуться к ужину, и я вспомнила тот факт, что Элли тоже не смогла выносить ребенка. Не была уверена, в чем ее проблема, и никогда не думала, что имею права спросить. Они с Майком в конечном итоге стали приемными родителями Тревора и Генри, но я задавалась вопросом, сожалела ли она, что у нее не было своих детей?

Я тряхнула головой, чтобы избавиться от этих мыслей. У Элли не было выбора. У нас разные ситуации.

— Еще две недели, — сказала Лиз на другой стороне стола, привлекая мое внимание. Она потерла руки в предвкушении. — Не могу дождаться, когда обниму своих внучат.

— Шейн приезжает с ними? — спросил Трев, наклонившись, чтобы подуть на горячий соус перед собой. — Разве в скором времени у него нет боевого задания?

— Да, — ответил дядя Майк, откинувшись на своем стуле. — Он взял отпуск, чтобы они могли приехать к нам вместе, затем у него останется около недели, чтобы побыть дома и разобраться со всеми делами, прежде чем снова отправится на службу.

— Не понимаю, как Кейт мирится с этим? — сказала я, покачав головой, и все внимание стало приковано ко мне. — Эй, почему бы тебе не поиграться в песочке немного, пока весь дом будет на мне, а затем, когда ты вернешься, я прыгну тебе в объятия, как будто не убивалась последние шесть месяцев.

— Ты, бл*дь, шутишь? — пробурчал Брам, сердито смотря на меня через стол.

— Нет, я имею в виду, я понимаю...

— Очевидно, нет, — зашипел Брам, бросая ложку в тарелку с грохотом. — Он постоянно носит там с собой пистолет. Люди стреляют в него. Взрывают его друзей. Ты думаешь, каждый раз он хочет покидать свою семью на шесть месяцев?

— Брам, — сказала Лиз, глядя между нами. — Угомонись.

Стиснув челюсти, пытаясь сдержать порыв ярости. Если бы он позволил мне вставить хоть слово, я бы сказала, что понимаю, что для Шейна это тоже тяжело. Это опасно и пугающе. И понимала это. Просто я бы не смогла вытерпеть такое.

— Пожалуйста, Брам, — зашипела сквозь зубы. — Расскажи нам, сколько всего ты знаешь о военных, сокращая количество древесины в лесах Америки?

— Это все для тебя гребаная шутка? — он повысил голос. — Ты говоришь Алексу, как уважаешь жертву, которую он приносит? А что насчет Генри? Уверен, он будет в восторге от твоей точки зрения по этому поводу.

— Ох, да пошел ты, — огрызнулась я, поднимаясь на ноги.

— Сядь, Анита, — приказала Лиз.

— Я ухожу. Не хочу, чтобы у Брама случилось гребаное несварение, — огрызнулась я, сердито глядя на Брама.

— Сядь, черт побери! — заревел Дэн, из-за чего я опустилась на стул без задней мысли. — Мы не говорим о политике за гребаным столом.

— Это не политика. Это...

— Брам, клянусь, если ты не заткнешься, я потеряю терпение, — предупредил Дэн, тяжело дыша, в то время как Лиз положила ладонь на его руку и погладила нежным жестом.

Мое сердце бешено колотилось в груди, а в глазах защипали слезы. На пальцах одной руки я могла пересчитать количество раз, когда Дэн терял терпение в моем присутствии, но он никогда не срывался на мне. У него всегда была хорошая выдержка. Он любил свою жену, детей, бизнес и поесть — именно в такой последовательности. Не часто чему-то удавалось вывести его из себя. Но разговоры о военных, или ссоры как у нас с Брамом сейчас, всегда стирали выражение спокойствия с его лица.

Мне не нравилось, когда на меня кричали. Правда, не нравилось.

Я сидела, сглатывая ком рыдания, поднявшийся в горле, руки дрожали на коленях, в то время как все за столом были погружены в молчание.

— За этим столом нет никого, кто не уважает жертву, на которую идут наши мальчики ради своей страны, — сказал Дэн грубо, через пару минут его тон стал обычным. — Я бы не позволил подобного в своем гребаном доме.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки, отказываясь на кого-нибудь смотреть. Когда увидела, что Элли протянула ко мне руку, я вздрогнула, и она ее опустила.

— Ани прекрасно понимает, что не стоит с легкостью относиться к тому, чем занимается Шейн, — сказал Дэн. Я не понимала, то ли он предупреждал меня заткнуться, то ли хотел этим сказать, что понимает, что я не проявляла неуважения.

— Извини, пап, — тихо сказал Брам.

Ужин продолжился, и все снова заговорили, но я не могла оторвать взгляда от тарелки. Я все еще тряслась. Не могла взять себя в руки.

Долгое время использовала свой дерзкий рот, чтобы не подпускать людей слишком близко. Так было всю мою жизнь, еще до того, как меня забрали от родной матери. И это помогало. Казалось, что я не принимаю все близко к сердцу, и мне так нравилось. Я выглядела забавной.

Я была забавной девчонкой, а не печальной приемной дочкой.

Когда переехала к Дэну и Лиз, то мой характер уже сформировался. Я вела себя непочтительно. Шутила над похоронами и смеялась людям в лицо. Но, казалось, что семья Эванс все равно любила меня. Что в свою очередь делало только хуже, потому что я чувствовала себя комфортно. Им было все равно, если я называла Тревора «нашим черным парнем, которого видно за версту». Им было все равно, когда говорила людям, что красавчик Генри родился девочкой, или убеждала людей, что Алекс и Абрахам говорят только на испанском, и когда люди начинали строить с ним разговор на этом языке, близнецы смотрели на них в замешательстве. Им было все равно, когда я звала их жирными — какими они не являлись — и говорила, что оказалась не в той семье, так как была меньше их. Им было все равно, когда говорила о бизнесе по лесозаготовке Дэна и Майка как о хобби.

Потому что они знали, что каждый раз, когда я дразнила или шутила, это было не со зла. Я любила их семью. Я бы убила за них. И каждый раз, когда кто-то пялился на нашу семью: худющую меня, фигуристую Кейт, близнецов-латиноамериканцев Алекса и Брама, темнокожего Тревора и блондина Генри, я шутила над этим.

Потому что для меня наши различия не имели значения. Смеялась не над ними, а над миром. Над обществом, в котором мы жили. Над людьми, которых заботило, сколько мы весили, и насколько успешной была наша фирма. Над теми, кто совал нос в наши дела.

Я сделала глубокий вдох через нос.

Это сложно принять, я понимала. Но семья Эванс никогда меня не обвиняла. Они всегда читали между строк, и слышали не то, что я говорю, а как.

Но внезапно, спустя четырнадцать лет, я перестала чувствовать себя в безопасности в их окружении. Мне казалось, что они меня ненавидели. Не понимали. Как будто я не принадлежала их семье.

Я подняла ложку дрожащей рукой и попыталась поковыряться в тарелке, чтобы успокоить дыхание, пока вокруг меня раздавались голоса. Мне хотелось уйти. Убраться подальше от них. Но я боялась привлечь к себе внимание тем, что встану из-за стола.

Что если Дэн снова накричит на меня?

Мне было двадцать девять, и я как школьница боялась быть отчитанной. Сжала руку на коленях в кулак и вздрогнула.

— Мы пойдем, мам, — сказал Брам, пока я продолжала ковыряться в еде.

— Мы?

— Да, я обещал Ани отвезти ее в бар Джея, — услышав свое имя, дернулась в удивлении, но не подняла голову.

— Но вы только что....

— Увидимся позже, — он затих на какое-то время, и я могла представить, что он целовал маму в висок, как делал обычно. — Спасибо за ужин.

Я сидела, замерев, когда Брам обошел стол, но встала на ноги, как только он протянул ко мне руку. Схватилась за нее, когда парень потянул меня из комнаты, стараясь избегать взглядов вокруг.

— Черт! — раздался крик Дэна из кухни, когда мы подошли к входной двери.

Я не смогла остановить рыдание, вырвавшееся из горла, и мгновенно накрыла рот рукой.

— Эй, — сказал Брам тихо.

— Все нормально. Веселый ужин, верно? — сказала я шутливо, сделав пару шагов к своей машине, даже не смотря на Брама. — Полагаю, что будет успех, если я смогу разозлить парня с лоботомией. Нет, не в самом деле, правда. Это надо уметь.

— Ани, — предупреждающе сказал Брам.

— Просто еще один день быть мной... бесить ветеранов войны и их детей. Это дар.

— Анита, — продолжал звать Брам.

— Что? — резко ответила я, встречаясь с ним взглядом.

— Куда ты собралась?

Я посмотрела на машину, затем обратно на Брама.

— Эм... домой.

— Ты не поедешь в бар? — спросил он сухо.

— Подожди, так ты серьезно? Я думала, что это лишь повод вытащит меня из дома, спасибо за это, кстати...

— Ты поедешь или нет? — снова спросил с раздражением.

Я снова посмотрела на свою машину, затем на Брама.

— Конечно, поехали, — наконец, ответила.

— Тогда забирайся в чертов грузовик.

Я оскалилась, затем прошла мимо него.

— Завтра ты должен привезти меня к моей машине. Я точно уверена, что не вернусь сюда сегодня, — заявила я, обходя капот грузовика.

— Ладно.

— Отлично, — затем развернулась и побежала к своей машине, чтобы взять сумочку, в то время как Брам забухтел мне вслед, затем забрался в грузовик и, заводя машину, нажал на гудок.

Какой, черт побери, джентльмен.

5 глава

Абрахам

За всю свою жизнь я ни разу не был так зол на своего отца.

Когда мы переехали к Дэну и Лиз будучи детьми, я был утомлен. Вероятно, не подобрать слова лучше. Мы с Алексом переезжали из дома в дом с семи лет — со времени, когда попали в систему. Я знал, что все наши переезды были моей виной.

Алекс был милым. Забавным. Он со всеми находил общий язык и был вечно счастливым.

Я был проблемным. Высказывал все в лицо и, казалось, не находил ни с кем общий язык. Я был тем, кто скучал и сидел в углу во время рождественских вечеринок и праздников по случаю дня рождений.

Если бы не я, Алекса скорее всего усыновили бы сразу после того, как умерла мама. К счастью для меня, в штате не любили разлучать идентичных близнецов, иначе я бы никогда не увидел своего брата больше.

Поэтому да, большую часть времени я был зол. Зол на нашу маму, на органы опеки и на весь мир, но с тех пор как переехал к Дэну и Лизе больше не был по-настоящему зол ни на что из этого.

Я был недоволен их ограничениями в подростковом возрасте, но любовь не позволяла мне злиться долго. Я был чертовски раздражен, когда Дэн не захотел передавать компанию мне — хоть и говорил об этом годами — но понял его.

Но, когда я наблюдал, как он кричит на Ани этим вечером, что-то взорвалось в моей груди, мне захотелось вытянуть руку и столкнуть его с гребаного стула.

Подобная реакция напугала меня. Я научился сдерживать свой темперамент за годы жизни у Эвансов. А за тридцать секунд мой самоконтроль полностью испарился, и я захотел сделать отцу больно.

Я взглянул на Ани. Она сидела, откинув голову на подголовник, глаза прикованы к дороге перед нами. Девушка не произнесла ни слова, с момента как мы покинули родительский дом.

Самое дерьмовое, что это я начал конфликт за столом. Ситуация между мной и Ани становилась все хуже и хуже, и все вокруг начали это замечать. Мы не ругались. Даже не смотрели друг на друга.

Поэтому когда она ляпнула о том, что Шейн «играет в песочнице», я вскипел. У меня появился повод влезть в спор, как обычно это у нас было. И все получилось.

Ее слова были чертовски раздражающими, но я знал, что Ани не подразумевала, что работа Шейна неважна. Черт, мы все это понимали, но мне просто нужен был повод увести ее и остаться наедине.

Я не ожидал, что она попытается уйти, или что мой отец потеряет терпение. Но должен был предвидеть это. Ведь знал, как отец относится к армии, особенно с его чувствительностью к размещению войск и выход из границы нашей территории. Он был морским пехотинцем во Вьетнаме. Но я был так рад, что Ани, наконец-то, разозлилась на меня, что не остановился и пошел напролом.

Когда она опустилась обратно на стул и пыталась перевести дыхание, я хотел поднять ее и увести оттуда. Все произошло не так, как планировал.

Я думаю, что задел ее чувства, или, по крайней мере, сделал так, что она оказалась уязвимой в ситуации, но этого не было в моих намерениях.

Бл*дь.

— Хочешь что-нибудь перекусить? — спросил, в то время как мы ехали по городу. — Ты не ела.

— Не голодна, — ответила она очень тихо. — Но спасибо.

— Я не хотел...

— Забудь об этом, ладно? — попросила Ани, повернувшись ко мне лицом. — Ничего серьезного не произошло. Просто не люблю, когда на меня кричат.

— Я кричу на тебя все время, — спорил я, лишь бы она продолжила говорить, даже просто в противостоянии мне.

— Ага, но с тобой по-другому.

— О, да? И почему это? — спросил, когда перестроился на другую полосу, чтобы проехать по мосту, который привел бы нас в центр города.

— Потому что обычно я кричу в ответ, — ответила она, фыркнув.

— Правда.

— Мы можем закрыть эту тему? — спросила Ани устало. — Я просто хочу выпить пива и посмотреть, как ты поешь. Ты ведь поешь, да?

— Да, — я выругался, когда меня подрезал велосипедист без какого-либо чувства самосохранения.

— Черт, этот парень на тот свет захотел? — спросила Ани, опуская окно и крикнув велосипедисту, остановившемуся на красный свет впереди нас. — Эй, придурок. Смотри куда ты, бл*дь, летишь!

Я рассмеялся, когда велосипедист показал ей «фак», и быстро заблокировал дверь, когда Ани попыталась выбраться из грузовика.

— Просто оставайся внутри, сумасшедшая.

— Мудак показал мне средний палец!

— Да, после того как ты обозвала его придурком.

— Я смогла бы с ним справиться.

— Ты, вероятно, могла бы, — согласился я, наблюдая, как одетый в спандекс велосипедист улетает на зеленый свет. — Но он больше тебя килограммов на двадцать, и ты вряд ли смогла бы догнать его на своих двоих.

— Будем преследовать его на грузовике? — спросила она на полном серьезе.

— Не-а, не хочу опоздать. Джею нравится, когда я начинаю ночь открытого микрофона.

— Ладно, — она надулась.

Когда мы припарковались у бара, Ани сразу начала раздеваться.

— Какого хрена? — выплюнул я. Мой голос прозвучал на пару октав выше, как будто мне снова четырнадцать.

— Что? — спросила она в замешательстве, стягивая джинсы по ногам и снимая их.

— Надень свои гребаные штаны, — приказал я, разворачивая грузовик.

— Ни за что. Я не надену их туда.

— Почему, бл*дь, нет?

— Потому что это домашние джинсы. Они заношенные и висят на заднице.

Я наблюдал, как она опустила козырек и, смотря в зеркало, умело надела пирсинг в язык, затем деликатно вдела колечко в ноздрю.

— Ты не пойдешь в бар без штанов, — спорил я, когда она повернулась ко мне с улыбкой.

— Конечно, пойду, — Ани выпрыгнула из грузовика, прежде чем я мог ее остановить.

— Анита! — крикнул я, отчего она усмехнулась.

— Ты кричишь, — сказала Ани.

— Извини, — я поморщился.

Ани засмеялась, а затем поправила свою футболку.

Черт. Это была безрукавка с глубоким вырезом, но она натянула ее под самые ягодицы, кружева снизу придавали еще пару сантиметров длины.

— Видишь, это платье.

— Это не гребаное платье, — я тяжело сглотнул, когда она поправила тонкие лямки на плечах.

— Да, это оно. Пойдем.

Я последовал за ней по улице, пытаясь не пялиться на ее маленькую, но с идеальной округлостью задницу.

— На тебе вообще есть нижнее белье? — спросил я, сердито глядя на идиотов, которые курили у двери.

— Хотел бы проверить? — подразнила она, входя в затемненный бар.

Боже.

— Можно мне «Хефевайцен»? — спросила Ани, встав на нижний бортик барной стойки и прислонившись к ней, из-за чего ее майка приподнялась на бедрах. Я быстро встал позади нее, чтобы она не светила своей задницей, и девушка мгновенно наклонилась на меня, из-за чего ее задница оказалась прижата к моей промежности.

— Бл*дь, — зашипел я, схватив ее рукой за бедро.

Ани повернулась ко мне с улыбкой.

— На самом деле, два.

— Я, бл*дь, тебя убью, если мне придется подняться на сцену со стояком, — предупредил я, крепче прижимая к себе девушку.

— Значит, тебе стоит отстраниться, — возразила она, выпрямившись, так что ее спина оказалась прижата к моей груди, и вес тела полностью был перенесен на меня.

Было так просто просунуть руку вперед и скользнуть в трусики Ани, и никто бы не заметил.

— Два «Хефа», — объявила бармен, улыбаясь мне.

— Спасибо, Рейч, — ответил я, отвлекаясь от своей фантазии. Вытащил двадцатку из кармана и положил на стойку.

Как только бармен отошла, Ани развернулась ко мне лицом, уперлась локтями в стойку и делала невероятно сложным желание трахнуть ее на месте.

Я вел себя нелепо. Даже не понимал, с чего это, но внезапно влечение к ней стало нереально преодолевать.

Очевидно, я открыл ящик Пандоры. И учитывая, как ее глаза расширились, когда она уставилась на мой рот, я открыл его для нас обоих.

Джейс начал свой обычный спич о том, что петь можно только каверы, а я прочистил горло, чтобы привлечь внимание Ани.

— Я должен идти на сцену, — сказал хрипло. Понятия не имел, как выйти на сцену со стояком.

— Ага.

— Перестань смотреть на меня так, будто хочешь, чтобы я тебя трахнул.

— Ты, правда, хочешь, чтобы я перестала? — спросила она тихо, слегка наклонившись.

Я снова прочистил горло, положив руку ей на бедро.

— Бл*дь, нет.

Ее лицо озарило улыбкой, и она наклонилась вперед, зажав мою нижнюю губу между своими зубами и потянув.

Просунул ногу между ее и наклонил голову вперед, чтобы скользнуть языком ей в рот.

Я не понимал, что происходило, но не лгал. Не хотел, чтобы Ани переставала так на меня смотреть. Не хотел, чтобы она переставала целовать меня или сводить с ума своим телом.

Я знал, что влип, но в переполненном баре в Портленде, в часе езды от наших домов и почти в полной анонимности, просто хотел продолжать целовать эту женщину, ощущая, как ее маленькие сиськи прижимаются к моей груди.

— Абрахам, иди сюда, мужик! — закричал раздраженно Джейс, что разрушило туман в моей голове.

— Черт, — пожаловался я, отстранившись.

— Иди, — сказала Ани в ответ, толкнув меня в грудь.

Я оглядел ее тело, пока Джейс продолжал кричать мне со сцены.

— Оставайся здесь, ладно?

— Куда мне уходить?

— Я, бл*дь, не знаю, но не хочу, чтобы кто-нибудь связывался с тобой.

— Брам, — ответила она раздраженно, закатив глаза.

— Ты в одной безрукавке, и я уже на взводе после случившегося сегодня, — предупредил я, отступая на шаг.

— После случившегося сегодня? — сердито спросила она, спускаясь с бортика.

— Ты думаешь, я не видел твое лицо, когда отец...

— Брам, иди сюда! — крикнул Джей в микрофон.

— Черт. Оставайся здесь, — приказал я, разворачиваясь и направляясь к сцене.

Не хотел оставлять Ани, но пообещал Джею, что открою выступление. Обычно людям нужно было набраться смелости, чтобы поучаствовать в «открытом микрофоне», поэтому и нужен был я. Я играл в баре последние пару лет и чувствовал себя здесь как рыба в воде. Со стороны людям казалось, что это легко. Просто. Я не был супер хорош, но не был и плох. К тому времени как я допевал вторую песню, создавалась очередь из записавшихся людей.

— Привет, посетителям, бара, — сказал я в микрофон, взяв гитару у Майка и накинув ремень на плечо. — На сколько вы пьяны?

В толпе раздались смешки, и я улыбнулся, глядя на Ани.

Она сидела на барном стуле, скрестив ноги, смотря мне в глаза. От ее вида я не смог сдержать улыбку.

Какого хрена она творит со мной?

***

— Ты был очень хорош сегодня, — сказала Ани сонно, сидя на пассажирском сиденье.

— Спасибо, — ответил я тихо, когда въехал в микрорайон, в котором жил.

Мой таунхаус был небольшой, но я владел им, и ассоциация домовладельцев заботилась о дворе, поэтому мне не нужно было переживать. Мне не нужен был большой дом для семьи, и этот меня вполне устраивал.

— Ты не отвезешь меня домой? — спросила Ани с ухмылкой на лице, когда я въехал в одноместный гараж.

— Только дошло? — ответил я, заглушая грузовик и закрывая гаражную дверь.

— Я не очень наблюдательна, — пошутила Ани, спрыгивая с грузовика на цементный пол.

Когда я обошел грузовик, она встала передо мной, направляясь к двери в дом.

Но она не надела свои штаны, когда мы вышли из бара, и пока забиралась обратно в грузовики, ее майка задиралась все выше. Когда Ани оказалась на пороге моего дома, нижние части ее ягодиц выглядывали из-под кружева.

По тому, как она качала бедрами, было ясно, что она понимала это.

— Тебе нравится меня дразнить? — пробубнил я ей на ухо, обнимая сзади и останавливаясь в дверном проеме.

— Тебе это нравится, — ответила Ани с улыбкой, изогнув спину.

— Пол, стена, кухонный стол, кровать? — спросил я, не отпуская ее и толкая вперед себя в погруженный во мрак дом.

— Дивана нет в вариантах?

— Хочешь на диване?

— Не совсем.

— Тогда кровать.

— Это не особо оригинально.

— Всегда испытываешь меня, — пробормотал я, разворачивая девушку и прижимая к стене. — Это для тебя прелюдия?

— Если так, то последние десять лет мы практически трахались...

Я рассмеялся ее в рот, наклонившись, и через несколько секунд Ани смеялась вместе со мной, запрыгнув на меня и обвив руками мою шею. Я обхватил ее голую задницу руками и застонал, обнаружив маленький кусочек кружева между ее ягодиц.

Направился к лестнице, пока Ани дразнила мои губы своими. Бл*дь, слава Богу, у меня не было много мебели, и я знал дорогу даже в темноте, иначе мы бы шлепнулись на пол, пока она терлась своей киской о мой живот.

Я споткнулся и удержался рукой за стену, когда Ани прикусила мою шею. Черт. Не мог припомнить, чтобы хотел кого-то как ее. Не мог даже связно мыслить от желания.

Чувствовал себя опьяненным, хотя сделал всего один глоток пива в баре.

Я опустил Ани на кровать, как только мы оказались в моей спальне, и как только ее спина коснулась постельного белья, в голове всплыли воспоминания последнего раза, когда я был с ней в кровати.

Замер, глядя на нее с ужасом.

— Ох, черт

— Что? — Ани спрыгнула с кровати, как будто та была охвачена огнем, с опаской озираясь по комнате.

— Нет, нет, — успокаивал я. — Ты в порядке? Я не причинил тебе боль?

Как я мог забыть? Бл*дь, она недавно перенесла операцию, а я бросаю ее по всему дому, прижимаю к стене и... бл*дь. Я прижимал ее живот к барной стойке.

— Я в порядке, — сказала она раздраженно, тяжело опустившись на кровать. — Все зажило.

— Ты уверена? Черт!

— Да, уверена. Думаю, мне лучше знать.

— Ну, может...

— Может, что? Я просто поражена твоей внешностью и очарованием, что охотно готова игнорировать дискомфорт и боль, только чтобы взглянуть на твой громадный член? — ответила она с сарказмом, снимая через голову свою безрукавку.

— Ты такая засранка, — пробурчал я, пялясь на ее идеальную грудь. — Почему, черт побери, ты вообще мне нравишься?

— Оу, я тебе нравлюсь? Может быть, завтра сделаем венки из ромашек друг для друга и покрасим друг другу ногти?

— По какой-то причине твой рот двигается, но я ничего не слышу, занятый видом твоих сосков.

— В этом нет никакого смысла, — ответила Анита, когда я снял футболку и начал расстегивать джинсы.

— А для меня есть.

— Хорошо... — пробормотала она, развернулась и прижалась грудью к кровати, при этом встав на колени, отчего ее задница была задрана кверху.

— Это поможет? Теперь ты меня слышишь?

Я хотел упасть на колени и боготворить ее. Вместо этого споткнулся, извергая проклятия, пока снимал остатки одежды под хихиканье Ани.

Я наклонился вперед и укусил ее за задницу.

— Ох, черт, — застонала Ани, прогибаясь ближе к кровати.

— Ты продолжаешь болтать, — сказал я, пробираясь руками к ее тоненьким стрингам и стягивая их по заднице. — Всегда перечишь мне, — я стянул трусики до ее коленей и осторожно помог Ани приподнять ноги, чтобы полностью избавиться от ненужной детали одежды. — Но когда я получаю тебя вот так, то все не имеет смысла, правда?

— Да, — сказала она, тяжело дыша, когда я погладил рукой ее по спине.

— Ты сделаешь все, что я захочу...

— Я бы не стала заходить так далеко... — ее речь прервалась резким вдохом, когда я снова прикусил ее за задницу, на это раз жестче.

— Ты вкусно пахнешь, — признался я, шире расставляя ее ноги.

Я облизал губы, пока пялился на красивую темно-розовую кожу между ее ног, затем заметил, как маленькая ручка начала подниматься к клитору.

— Хорошая попытка, — рассмеялся я и убрал руку Ани, пока она не успела осуществить задуманное.

Затем открыл рот и провел языком от ее клитора до маленькой дырочки, которая уже истекала для меня.

Ани выкрикнула мое имя, когда я скользнул языком в нее, чувствуя себя долбаным суперменом.

Мой член был до боли твердым. Казалось, что эрекция не покидала меня весь вечер, с момента как Ани сняла штаны в грузовике. Девушка начала подаваться бедрами к моему лицу, вырывая меня из мыслей, ее ноги дрожали, и я быстро отстранился, прежде чем она могла кончить.

Я хотел оказаться в ней сначала.

— Я, бл*дь, тебя ненавижу, — простонала она в покрывало, пока я вытирал лицо и поднимался на ноги.

Я засмеялся, когда Ани завалилась на бок и уставилась на меня затуманенным взором.

— Ты великолепна, — сказал я тихо, упираясь руками в кровать, когда наклонился и поцеловал ее. — Иди сюда.

Я потянул Ани, чтобы она встала на колени на кровати лицом ко мне. Почему, черт побери, я так сильно ее хотел?

Как только наши губы встретились в поцелуе, я застонал. Скользнув языком в ее рот, я сжал задницу Ани, дергая ее тело ближе к своему. Прошел месяц с момента как я касался ее нежной кожи, и я еще не был уверен, с чего хотел начать.

Завалившись на кровать, потянул Ани за собой. Отстранившись, она поставила ноги по обе стороны от меня, оседлав мои бедра.

— Объезди меня, — сказал я хрипло.

— Презерватив? — спросила она, вытянув руку и обхватив мой член.

Я почти подскочил от того, как приятно это было.

— Я чист, — ответил я, смотря ей в глаза.

Может, я мудак. Бесчувственный. Но всю дорогу домой я обдумывал мысль, что Ани не забеременеет от меня. Я мог трахать ее как угодно, кончать в нее каждый раз, и мой худший кошмар не воплотится в реальность.

Я мог не беспокоиться о порвавшемся презервативе или о том, что она забыла принять противозачаточное.

Это как Рождество.

— Как и я, но... — Ани отвела взгляд на мгновение, поджав губы. — Хорошо.

— Да?

Она не ответила мне словами, вместо этого обхватила мой член и коснулась им своих складочек, какое-то время водя им вперед-назад.

— Извини, — она невесело рассмеялась, покачав головой. — Я внезапно занервничала, — ее щеки порозовели, когда она пыталась сделать вид, что не происходит ничего необычного, но я видел, как некомфортно ей было по тому, как она склонила голову набок и стиснула челюсти.

Я знал ее. Знал ее повадки и большинство выражений лица.

— Эй, — позвал тихо, сев, чтобы наши лица оказались ближе друг к другу. — Вот почему ты сверху, — я вытянул руку и нежно заправил локон ей за ухо. — Все будет в удобном для тебя темпе, если станет больно, мы остановимся.

— Это глупо, — ответил она, направляя мой член в себя. — Доктор сказал, что все зажило.

— Тогда перестань валять дурака, — сказал я без обиняков.

— Ты такой мудак, — выдохнула Ани, сильнее насаживаясь на меня.

— Мне тридцать два года. Я покончил с петтингом еще в семнадцать... — все мое тело дернулось, когда мой член полностью оказался в Ани. — Оооох, бл******дь.

— Без презерватива совсем другие ощущения, — прошептала она мне на ухо, расположив руки у меня на затылке и потянув меня за волосы, пока раскачивалась на мне.

— Охренеть можно, — выдохнул я. — Бл*дь, как же хорошо.

— Не ощущается по-другому? — спросила нерешительно. Я знал, что за словом «по-другому» кроется плохо. Понятия не имел, почему она так думала. Но это было настолько далеко от правды, что было смешно.

Не знал, была ли эта уязвимость, которую она обычно прятала, или факт, что она доверяла мне, но в этот момент я чувствовал к ней больше нежности, чем когда-либо.

— Лучше, — прошептал я, целуя ее в подбородок. — Это лучше.

Ани посмотрела мне в глаза, и не отвела взгляд, когда скользила на мне. Я уловил ее улыбку, когда начал закрывать глаза и запрокинул голову к потолку.

Сексуальная, женщина трахала меня жестко, она была чертовски тугой и точно не могла залететь от меня — лучший момент в моей жизни.

— Лучший момент моей жизни.

— Да уж, тебе не так много надо, да? — засмеялась Ани.

— Я сказал это вслух?

— Да.

Я убрал руки Ани со своего лица, завалившись на кровать и держа ее за талию. Она была такой худенькой, что если попытался, то я мог бы обхватить двумя руками ее талию. Я должен вернуться к этому позже.

— Давай, — приказал я, приподнимая и опуская ее. — Хватит дразнить и сделай уже это.

Ани улыбнулась и, наклонившись вперед, всосала мою нижнюю губу, потянув ее.

Через пару минут движения Ани стали быстрее, и одной рукой она начала ласкать свой клитор. Каждый раз, когда она приподнимала бедра, я чувствовал кончики ее пальцев на моем члене.

Она кончила первой, слава Богу. Но я не последовал следом за ней.

6 глава

Анита

Итак, секс без презерватива означает много влажных пятен на кровати. Принято к сведению.

— Примешь со мной душ? — спросил Брам, потянув со своей кровати.

— А как же обнимашки после секса? — спросила я, когда он, не дожидаясь ответа, потащил меня в ванную. — Их больше нет в списке?

— Есть, — ответил, включая душ. — Но у меня есть борода.

Я склонила голову набок, ожидая, что Брам продолжит, но он больше ничего не сказал.

— И? — наконец, спросила, когда мы встали под душ.

— И она пахнет, как твоя вагина, — ответил парень с довольной улыбкой. — Мне нравится.

— Тогда зачем мы будем это смывать? — спросила, невозмутимо вставая под распылитель, будто мои щеки не горели.

— Потому что утром я должен помочь Треву у него дома, а я не хочу, чтобы он нюхал тебя, — ответил Брам.

— Уверена, он и не поймет, что это я.

— Не важно.

Я кивнула, когда Брам сунул голову под воду, взял шампунь и начал намыливать голову и бороду.

— Черт, я забыл снять резинку для волос, а теперь мои пальцы слишком скользкие, — проговорил он через намыленные губы. — Можешь снять ее?

Брам отвернулся, и пару секунд я любовалась на его длинную, накачанную спину. У него не было мышц как у качка, но он был идеален — слово, которое я не думала, что смогу применить к Абрахаму Эвансу. Запустила пальцы в его связанные на затылке волосы и стянула резинку как можно нежнее. Его волосы не были очень длинными, но были длиннее моих. Он носил их связанными на затылке большую часть времени, и я едва видела его без резинки. Парни, с которыми он работал, часто отпускали шутки по этому поводу, и я не понимала, почему Брам не отрежет волосы, но он просто сносил шутки и смех.

— Почему ты не оставил длинные волосы? — спросила я, положив резинку на бортик ванны.

— Не знаю. Не нужно так часто стричься, наверное, — он наклонил голову под распылитель, и начал промывать.

— И люди больше не путают тебя с Алексом.

— Они и прежде нас не путали, — сказал Брам, пожав плечом, и взял гель для душа, подтолкнув меня под струи воды.

— Нет?

— Неа, не совсем.

— Ты скучаешь по нему? — спросила я, когда Брам выдавил гель для душа в мои руки.

— Каждый день. Хотя ему нравится то, чем он занимается.

— Думаешь, он когда-нибудь вернется домой насовсем?

— Пока не уйдет в отставку, то нет, — ответил Брам, покачав головой.

— Черт, до этого еще лет десять.

— Чуть меньше восьми, — спорил он.

— Считаешь дни, ха?

— Черт, да.

Какое-то время мы молчали, намыливаясь и смывая пену.

— Останешься на ночь? — наконец, спросил Брам, положив руки мне на талию и глядя в глаза.

— Разве ты не должен помочь Треву?

— Я подброшу тебя до машины по пути, — сказал небрежно, наклоняясь и проведя языком по моей шее.

— Что мы делаем? — спросила, наклонив голову и предоставляя лучший доступ.

Брам замер, его лицо утыкалось в мою шею.

— О чем ты?

— Ты и я. Что все это?

— Чего ты добиваешься? — спросил парень сурово, резко убрав руки с моего тела.

— О, боже мой, — выплюнула я, сразу же разозлившись, и ударила его в живот. — Отойди от меня.

— Какого хрена происходит? — закричал Брам, когда я вылезла из ванны и схватила полотенце с держателя. Не думала, что оно чистое, но в этот момент мне было плевать.

— Это разовый перепихон? — спросила, открывая дверь из ванной и задрожав из-за резкого порыва холодного воздуха. — Завтра все вернется на свои места?

— Я бл*дь, в этом сомневаюсь!

— Тогда, что, черт побери, происходит между нами? — спросила со злостью снова, когда Брам схватил полотенце из-под раковины, начав вытирать им лицо и волосы.

— Ты, правда, хочешь, чтобы все узнали, что мы трахаемся?

— Это все, что ты можешь сказать?

— Что, бл*дь, ты хочешь от меня услышать? — заревел мужчина, убирая полотенце от лица. — Просто скажи мне. Я не хочу иметь дело с твоей драмой в лучших традициях средней школы. Если есть, что сказать, значит, бл*дь, говори!

Я сделала глубокий влох и покачала головой.

— Пошел ты. Как насчет этого? Доходчиво?

— Боже, Анита.

Я развернулась и направилась в спальню, подняла майку и трусы с пола, быстро одеваясь. Мне все еще было холодно, и я желала, чтобы у меня было больше одежды с собой. Мои джинсы все еще валялись в грузовике. Черт.

— Есть ли причина, почему сейчас ты ведешь себя как сука?

— Нет никакой причины.

— Ани...

Подняла руку, заставив его замолчать. Мне просто хотелось поехать домой и лечь в свою кровать. Я злилась из-за того, что мы поругались из-за статуса наших отношений. Смех, да и только. Не собиралась связать его какими-то узами. Черт, половину времени Брам мне даже не нравился. Мне просто были любопытны границы нашего притяжения. Мы только что трахались без презерватива, означало ли это, что мы должны быть моногамны? Нам нужно быть осторожными и скрывать, или же нет ничего серьезного в том, что мы в каком-то роде встречаемся?