Когда тайна раскроется

Глава 11

Была глубокая ночь.

Сидя на полу, Александр поднял глаза на ставни с деревянным засовом, прислушиваясь к потокам ливня, низвергавшегося на замок. Ритм и сила бури менялись, чередуясь с порывами влажного бриза, но эти звуки давали желанное отвлечение от мыслей, которые мучили его на протяжении многих часов.

По приказу Элизабет его заперли в спальной комнате, которую они когда-то делили. Это можно было бы считать удачей, но для него это явилось проклятием, поскольку здесь каждый угол напоминал о ней. И о них обоих. И потому ни одна темница не могла сравниться с этой по мучениям.

Ему сказали, что дальше по коридору будет поставлен часовой, чтобы приглядывать за дверью, стараясь не привлекать внимания. Александр согласился на это, считая, что о его аресте должно знать как можно меньше людей. Если бы его отвели в темницу замка, об этом узнали бы все гости Данливи, включая лорда Леннокса. И тогда они поняли бы, что замок снова не имеет хозяина и его скоро ожидают большие проблемы.

Никто в замке не хотел провоцировать новые нападения. Утром гости получат извинения за его отсутствие – по болезни, от боли в голове после возлияний предыдущим вечером или от чего-либо еще, что не вызовет подозрений. А когда гости покинут замок, Элизабет примет окончательное решение, что с ним делать.

Он не надеялся на многое.

Он ничего ни от кого не слышал с того времени, как она, Эдвин и начальник стражи оставили его здесь. Он не мог догадаться, как Эдвин узнал о нем всю правду, и задержала ли Элизабет, как он просил, Стивена, когда тот возвращался через ворота в Данливи. Он даже не знал, вернулся ли Стивен вообще. Не исключено, что Люк решил его предать, поскольку уже располагал всей необходимой для штурма информацией. Стивен, возможно, сейчас находился в безопасности, снова вернувшись к своим английским товарищам.

Это его не удивило бы. Его больше ничто не удивит – после того, что произошло и что он понял за последние несколько часов.

Поскольку из всех странных, почти нереальных событий той ночи одно поразило его больше всех. Он обнаружил, что, признаваясь Элизабет в любви, говорит чистую правду. Вопреки предостерегающему внутреннему голосу и долгому стремлению не уступать чувствам он позволил себе влюбиться, и не в кого-нибудь, а прекрасную и изобретательную леди Элизабет Селкерк.

Это было непостижимо и разрушало все его представления о себе. Он испытал чувства, которых никогда не испытывал раньше и о которых даже не подозревал.

Он понял, что готов рискнуть жизнью ради кого-то, кроме себя. Ради нее.

Эта мысль его потрясла. Она означала, что он не является пустой оболочкой человека, который служит только себе, что глубоко внутри он не так уж испорчен. Эта мысль была подобна отпущению собственных грехов без произнесения горьких молитв. Сказав наконец ей правду, он пережил сладостное чувство, о котором и не подозревал.

Теперь он хотел, чтобы его жизнь оказалась достаточно долгой, потому что ему надо успеть восполнить тот урон, который мог принести его обман.

Снова подул бриз, забрасывая дождевые капли в комнату. Александр сообразил, что всего через три-четыре часа птицы возвестят начало нового дня. И это может оказаться последним рассветом в его жизни, поскольку если сегодня все гости покинут замок, то к закату скорее всего его труп уже будет свисать из бойницы.

Сейчас об этом лучше не думать, мрачно решил он. За последнее десятилетие он научился контролировать свое сознание даже в ожидании смерти. Он учился этому сначала как беззаботный молодой воин, затем как тамплиер внутреннего круга и, наконец, как наемник, которым он был до того, как его схватили англичане неподалеку от Карлайла. Размышления о возможности смерти не изменят ничего; он понял эту истину много лет назад.

И потому он встал и направился к большому креслу с подлокотниками, в котором обычно сидел, когда играл в мерелс с Элизабет. Кресло располагалось рядом с их столиком, возле тлеющего камина. Вид погасших угольков вызвал в нем угрызения совести. Александр чуть задержался у камина, чтобы положить в огонь полено в надежде, что от тепла влажность в комнате станет меньше. Потом со вздохом опустился в кресло и скрестил ноги.

Пожалуй, ему следовало быть благодарным Элизабет за то, что она распорядилась не связывать его. Это облегчало его положение и позволяло отгонять воспоминания, которые, казалось, никогда его не оставят. Но если бы он лежал в темноте, связанный по рукам и ногам, воспоминания замучили бы его. Старые кошмары до сих пор не отпускали его, но он гнал их прочь.

Мрачные воспоминания причиняли ему особую боль, когда становилось темно. Поскольку именно в этот час, во время его адского заключения многие из его братьев-тамплиеров, которые не умерли на дыбе или колесе, испускали дух, моля о смерти. Он часто размышлял, почему столь многие умерли именно в этот час, но не мог найти ответа.

Возможно, они умирали потому, что это был час, когда спускалась непроглядная тьма и все начинало казаться тщетным.

А может быть, это был способ помещать инквизиторам, лишить их жертвы перед новым днем допросов.

А возможно, Бог дарил своим преданным рабам этот час, чтобы забирать их страдающие души в мирное ночное время, когда эти души могли спокойно отлетать прочь.

Александр хорошо знал этот час. Именно в этот час его охватывала щемящая тоска, и он молился в вонючей камере, чтобы Господь поскорее ниспослал ему спасительную смерть. Но смерть ему Бог не даровал.

Должно быть, Бог считал его слишком греховным, чтобы это заслужить.

И Александр до сих пор чего-то еще не узнал, и ему рано умирать? Не узнал о самой жизни и красоте, которые всегда идут рука об руку с жизненными горестями, о волшебстве любви. Теперь он хорошо знал, что такое любовь, и это наполнило его жизнь смыслом.

Хрипло рассмеявшись и покачав головой, Александр наклонился вперед и, опершись локтями о колени, свел вместе пальцы обеих рук. Это и надо было предвидеть, подумал он. Он понял, что именно в жизни является самым главным, лишь когда над ним нависла смертельная угроза.

От двери донесся скрипящий звук. Александр от неожиданности вздрогнул. Хотя из кресла ничего не было видно, перемещающиеся тени сказали ему, что кто-то вошел в комнату. Сколько было этих людей, он не мог сказать и скосил глаза в их сторону, но кровать мешала разобрать какие-либо подробности.

Его тело напряглось в ожидании, но двигаться Александр не стал. Он лишь приготовился к тому, что может встретиться с какой-то неожиданностью, и весьма скверной. К таким приготовлениям ему приходилось прибегать часто, бесконечные месяцы во Франции сделали их привычкой, ужасной отметиной на нем и на всех его чувствах в подобных обстоятельствах.

Он услышал шаги. Это был один человек, без сопровождения. Значит, дело не столь плохо. Значит, он пришел не для того; чтобы увести Александра и начать мучительный допрос о подробностях его шпионской деятельности.

Но это вызывало очевидный вопрос. Почему этот человек появился здесь среди ночи? И в качестве кого? Если только…

Элизабет.

Его сердце учащенно забилось, когда он увидел ее. Элизабет сделала шаг из-за кровати и приблизилась к нему на расстояние около четырех шагов, после чего остановилась и простояла так несколько мгновений. Дождь продолжал отбивать свою мелодию по крыше, но в комнате было достаточно тихо, чтобы Александр мог слышать ее дыхание.

Никогда ранее он так не жаждал дотронуться до нее. Он хотел прижать ее к себе, чтобы запомнить каждый оттенок ее запаха, каждое движение, каждое произнесенное ею слово. Он хотел стереть всю боль, которую причинил ей и на которую откликался сам.

Какие чувства испытывает эта женщина к нему и зачем пришла?

– Я не знала, спите вы или бодрствуете, – наконец произнесла она.

Ее голос был низким, и он, сколько ни пытался, не мог уловить в нем ее настроение. Поэтому он ответил честно и с мрачным юмором.

– Я решил не спать. – Он пожал плечами и не смог удержаться от кривой улыбки. – Это было бы пустой тратой времени, если эта ночь для меня последняя.

Его удивило, как исказились тонкие черты ее лица. Потом Элизабет нахмурилась и через мгновение почти вызывающе подняла голову и посмотрела ему в лицо.

– Ты не будешь казнен, Александр.

– Можно просто Алекс, – буркнул он, не отрывая от нее глаз и пытаясь угадать, говорит ли она это искренне, поскольку внутри его что-то перевернулось в отчаянной надежде, хотя он и не хотел себе в этом признаваться.

Элизабет вспыхнула и опустила взгляд.

– Хорошо, пусть Алекс.

– Рад это слышать.

– Что именно?

– Что ты решила помиловать меня, миледи, хоть и считаешь, что я заслуживаю казни. – Он медленно выдохнул. – Это желанная отсрочка, и я рад о ней слышать.

Элизабет явно смутили его слова, что казалось нелепым, если учесть, кто кого обманывал столько времени.

– Именно поэтому я и пришла сюда, – произнесла она, снова посмотрев на него. – Я полагала, ты подумал о тяжести того, в чем признался.

Он кивнул. Она не хочет его смерти, и это хорошо, что Элизабет действительно намеревается с ним сделать, она скажет сама. Но прежде он должен ее кое о чем спросить.

– Что со Стивеном? Он тоже арестован?

Элизабет застыла, и он понял, что она помнит, по какой причине он об этом спросил. Но когда она начала отвечать, он сообразил, что ее реакция объяснялась не теми причинами, которые он ожидал.

– Сэр Стивен был схвачен еще до того, как Эдвин пришел сюда с охраной, чтобы арестовать тебя.

– Что?

Она продолжала пристально смотреть на него.

– Как и я, Эдвин с самого начала заподозрил странность твоего внезапного появления в Данливи после слухов о твоей смерти… – Она умолкла, по ее лицу пробежала тень. – О смерти моего мужа. Однако в отличие от меня Эдвин со временем не оставил своих подозрений. Когда сэр Стивен вчера утром покинул Данливи, Эдвин приказал следовать за ним трем его лучшим охранникам, – Элизабет помолчала. – Мне неизвестно, насколько тесно ты связан с этими двумя людьми, которые сопровождали тебя в Данливи, и потому не знаю, стоит ли мне продолжать.

– Меня связывает с ними необходимость, а не дружеские чувства, уверяю вас, леди.

Она кивнула:

– Тогда я продолжу. Когда охранники попытались арестовать сэра Стивена, завязалась схватка, в которой тот был убит.

Александр, потрясенный новостью, издал тихое проклятие. Стивен мертв. Он – враг, это верно, о его смерти не Александру горевать, но Стивен был человеком убеждений, надежным и хладнокровным в любых обстоятельствах.

– У Стивена было найдено несколько документов, касающихся заговора против Данливи. Перед смертью он признался в твоем участии в заговоре, – продолжила Элизабет.

Новости становились все лучше и лучше.

– Именно это заставило Эдвина прийти сюда прошлым вечером, – медленно закончила она.

Александр был слишком ошеломлен, чтобы осмыслить произошедшее. Возможно, всего этого и следовало ожидать, но все равно новости ужасные, особенно для Джона.

– Клянусь кровью Христа, я не смог бы сделать все так скверно, даже если бы пытался, – пробормотал Александр, подняв голову. – Люк не будет теперь его беречь. Может, он уже мертв.

– Если ты говоришь о своем друге сэре Джоне, то я не думаю, что что-либо изменится для него. Как мне сказали, сэр Стивен был убит возле Данливи, в лесу около ворот. Если с ним в замок никто не возвращался, никто не узнает, что все не так, как планировалось.

Александр ухватился за эту возможность.

– Ты уверена?

Элизабет кивнула:

– Схватка завязалась далеко от места встречи с сэром Лукасом, как сказали охранники. Этот негодяй не имеет оснований подозревать сэра Стивена и тебя.

Когда она говорила это, Александр почувствовал, что внутри у него потеплело. Элизабет побеспокоилась, чтобы он знал об этом, пришла сообщить ему подробности, чтобы он не волновался.

Она побеспокоилась.

Это была головокружительная новость, говорящая, что она испытывает к нему не только ненависть. Может, ему сохранят жизнь? Мысль пронзила буквально каждую его косточку.

– Спасибо, что рассказала мне об этом. – Он произнес слова благодарности искренне, от всей души. Ему даже захотелось протянуть к ней руку, но Александр умел владеть своими чувствами. – Я благодарен вам за вашу искренность, леди, больше, чем вы подозреваете.

– Всегда к вашим услугам, – ядовито произнесла она, но тут же, отведя глаза, сменила тон. – Возможно, это не относится к делу, но тем не менее, пока я здесь, мне следует сделать еще кое-что… – Она на мгновение остановилась и пристально посмотрела на него. – Есть кое-что, что ты, я думаю, должен знать.

– Да?

– Хочу тебя уверить, что не стоит бояться какого-либо явного… неудобства во время твоего заключения в Данливи.

Она смущенно замолчала, закусив нижнюю губу. Это наполнило Александра радостью, даже несмотря на ужасную правду, скрытую за этими словами. Они означали, что кто-то предлагал вызнать у Александра подробности заговора при помощи пыток, но она от этого отказалась. Он мог бы отдать руку на отсечение, что такой метод допроса предложил ей Эдвин, поскольку управляющий всегда относился к нему враждебно. Однако Александр имел еще одну причину быть благодарным Элизабет.

– Похоже, я должен поблагодарить тебя еще раз.

Элизабет кивнула, и, хотя она этого никак не показала, он решил, что она собирается покинуть комнату. Желая, чтобы она хоть ненадолго задержалась, он спросил:

– Ты ни о чем больше не хочешь меня спросить, Элизабет?

Задав вопрос, он посмотрел ей в глаза, желая, чтобы она снова взглянула на него.

Она ответила точно так, как он надеялся: подняла голову и встретилась с ним глазами. Они были мягче и прелестнее, чем обычно.

– Нет… ну, да… это просто…

Она остановилась, тряхнула головой, а затем бросила на него взгляд, в котором была странная смесь счастья и облегчения. Это было то откровенное выражение, которое интриговало его с самого начала. Это была другая Элизабет – Элизабет, сильная духом, Элизабет, в которой горел огонь. Теперь она выглядела гораздо лучше, чем та неуверенная, задумчивая женщина, которую он видел в прошлый раз, и Александр не удержался от улыбки, видя это.

– Что, сэр, вы находите во мне смешного? – Ее явно задела за живое его улыбка.

– Нет, леди, – произнес он совершенно серьезно. – Если честно, то я нахожу вас невероятно красивой.

Она застыла. Язвительное замечание, которое она уже приготовила в ответ на его заявление, застряло у нее в горле. Элизабет, глядя на него в упор, судорожно сглотнула.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что ты красива, Элизабет, а также благородна, великодушна, умна и справедлива. – Он не опускал глаз. – Не говоря уже об остальных достоинствах.

– Это верно.

Неужели она улыбнулась?

– Говоря по правде, – добавил он, сознательно ее провоцируя, – я должен был бы добавить к этому списку «более милосердна, чем гневлива», после того, что пережил прошлой ночью.

– Если ты переживал, то ты это заслужил, – ворчливо произнесла она. – Однако твое определение в корне неверно, поскольку я вообще не испытываю сейчас гнева.

Александр откинулся на спинку кресла и с изумлением посмотрел на Элизабет. Действительно ли она сказала это, или он заснул и видит чудесный сон?

– Что ты сказала? – спросил он и тут же понял, что повторяет те же слова, что произнес совсем недавно.

– Я сказала, что испытываю не такой гнев, как раньше.

– Что означает «не такой»?

Она посмотрела ему в глаза.

– Я имела возможность обдумать все, в чем ты признался, и, кажется, некоторые твои действия могу понять.

– Вот как?

– Да. Именно так.

– Значит, ты простила меня?

– Нет, конечно. – Она подняла бровь. – Думаю, ты сильно страдал, когда сидел здесь в одиночестве, размышляя над своей судьбой.

Хотя последние часы были для Александра куда терпимее тех, что ему приходилось выносить, он поспешил подтвердить:

– Они не были приятными.

– Это хорошо.

Ему снова пришлось себя сдерживать – на этот раз чтобы не рассмеяться. Господи, да она просто прелесть. Ни одна женщина не нашла бы в себе силы перешучиваться с ним после того, что произошло.

Он с трудом сдерживал улыбку, когда произнес:

– Ладно, леди, можно по крайней мере сказать, что ты не считаешь меня физической угрозой?

Он перевел взгляд на камин; щипцы и кочерга были унесены прошлым вечером, когда Элизабет и все прочие покинули эту комнату.

Александр решился пошутить:

– И ты больше не будешь угрожать щипцами?

– Полагаю, что не буду, – сухо ответила она, – хотя тебе следует помнить, что я хорошо владею кинжалом. – Она округлила глаза для большей убедительности. – Предупреждаю, что один из них может сейчас находиться в моем рукаве.

– Я буду осторожен.

Снова наступила тишина. Момент взаимной благожелательности прошел, и оба не знали, как прервать возникшую неловкость.

Александр показал рукой на стоящий против него стул по другую сторону от небольшого игрального столика. Он хотел, чтобы они приблизились друг к другу, хотя бы немного.

– Поскольку мы, похоже, согласились на том, что я безвреден… – Она бросила на него пристальный взгляд, и он, кивнув в знак согласия, уточнил: —…что я не представляю для тебя непосредственной угрозы, не согласишься ли ты посидеть со мной какое-то время?

Элизабет поколебалась, явно не в состоянии прийти к какому-либо решению, и Александр шутливо поднял руки: мол, сдаюсь.

– Если хочешь, можешь связать мне руки за спиной, чтобы быть уверенной в полной безопасности.

– Ты заслужил это, мошенник.

– Я готов на все ради тебя.

Он произнес это тихо, почти серьезным тоном, заставляя себя проявлять терпение и ждать, хотя ему хотелось прижать ее к себе и уговаривать способом, который убедительнее любых слов.

Она была так красива в эту минуту!

Просто смотреть на нее было наслаждением, с которым мало что на свете могло сравниться. Потому что ее красота заключалась не только в правильных пропорциях, но и в душевных свойствах. Благородство, честь, доброта отражались в ее выразительных глазах, привлекавших его с самого начала. Александру так захотелось ее обнять и приласкать, хотя он знал, что не имеет на это права.

Если ему и суждено заключить ее в объятия, она сама должна проявить инициативу, а он пока может лишь молить об этом судьбу.

Элизабет слегка тряхнула головой. Когда она вошла в комнату, на ней не было ни покрывала, ни платка, золотисто-медовые волосы переливались разными оттенками – от огненного до цвета желтого шелка. Ее брови были нахмурены.

– Я должна идти, сэр. После того, что произошло… – ее голос дрогнул, и она снова тряхнула головой, – я должна сделать все, что в моих силах, чтобы оторваться от тебя. Мне не следует снова сближаться с тобой.

Сердце у Александра билось медленно и тяжело, словно ему было тесно в груди. Александр внезапно понял, что затаил дыхание. Встретившись с Элизабет, взглядом, он уловил в ее глазах желание, которое тут же – все благословенные ангелы и святые! – вызвало в нем ответную реакцию, и внутри у него что-то перевернулось. Этот ее взгляд придал ему смелости нарушить наступившую тишину. Он намеревался предложить ей отбросить строгость и рассудительность и положиться лишь на то чудо, которое по-прежнему ощущали они оба.

– Но?.. – негромко произнес он.

Она вздохнула, глаза ее блестели.

– Но я не могу уйти, – произнесла Элизабет срывающимся шепотом, с усилием выдавливая слова. – О Боже, я не могу избавиться от желания всегда быть с тобой.

Александр закрыл глаза. Сердце его бешено колотилось. Он никогда еще не испытывал такой безумной радости.

Он поднялся с кресла и сделал к ней осторожный шаг… Элизабет почти сразу оказалась в его руках. Александр привлек ее к себе, прижал к груди и с силой обнял, а потом начал осыпать бесконечными поцелуями ее глаза, лоб и соленые от слез щеки.

– Иисус милосердный, как я люблю тебя, Элизабет, – хрипло прошептал он. – Прости меня. Очень жалею, что причинил тебе боль. – Александр прижал ее к себе.

– В самом деле?

Этот вопрос прозвучал глухо и несколько сдавленно. Александр улыбнулся ей, когда Элизабет откинулась назад в его руках и, громко всхлипнув, посмотрела ему в глаза. Ее волосы спутались. Несколько прядей прилипли к мокрой от слез щеке. Ресницы намокли, подчеркивая красоту ее сияющих глаз.

Александр отвел назад ее волосы, стараясь унять дрожь в руках от переполнявших его чувств.

– Мне следовало давно рассказать тебе правду, положившись на твое великодушие. Ты бы что-нибудь придумала, чтобы Джон из-за меня не страдал.

– Да, тебе следовало это сделать. – Она прижалась щекой к его ладони, накрыла своей ладонью его руку и на мгновение опустила веки. – Не могу вспомнить, чтобы была столь рассержена или уязвлена в моей жизни, как тогда, когда ты рассказал мне о своем предательстве. Но потом подумала о том, что ты чувствовал, когда попал в эту переделку.

– Уверен, ты справилась бы со всеми моими проблемами лучше, чем я.

Элизабет покачала головой и провела большим пальцем по его губам.

– Не знаю, что бы я стала делать, окажись в твоих обстоятельствах, Александр. Единственное, что я знаю наверняка, это то, что случившееся между нами истинно и правдиво, независимо оттого, каким именем я буду тебя называть.

Александр улыбнулся:

– Рад это слышать. Но лучше зови меня Александр, а не мошенник.

– Договорились, – согласилась Элизабет.

Казалось, ее лицо просветлело.

Она лежала в его объятиях, гладя на него так пристально, словно хотела рассмотреть каждый уголок его души. О чем она в этот момент думала, Александр сказать не мог. Да, Элизабет снова была в его объятиях. Но когда он сказал ей о своей любви, она промолчала. Он видел, что в ней идет какая-то внутренняя борьба. Не собирается ли она снова его оттолкнуть? Его сердце болезненно сжалось.

– Что с тобой? – отважился он спросить.

Ее серые глаза озорно блеснули. Ее взгляд был дразнящим и соблазняющим. Александра охватило желание.

– Ты не хочешь что-нибудь сделать, чтобы заслужить прощение за мои страдания, Александр?

– Конечно, хочу, – ответил Александр, надеясь, что понял ее правильно.

Она кивнула и облизнула пересохшие губы. Уголки ее рта дрогнули в чуть заметной улыбке, а слова, которые она произнесла, рассеяли все сомнения Александра.

– Тогда докажи это.