Колдовская страсть

Глава 9

На следующей неделе жизнь в целом вошла в нормальную колею, да и все, что угодно, показалось бы нормальным по сравнению с прошлым воскресеньем. Только Эмма ничего не замечала, и еще, возможно, Памела, которая приняла объяснения Роберта без лишних вопросов.

Но Джулии было невероятно трудно вести себя естественно. Нервы у нее были напряжены до предела, и расслабиться не получалось, хотя Сандра держалась с отменным самообладанием.

После обеда, за которым говорила практически одна Памела, Сандра предложила пойти пройтись по деревне. Роберт отказался, и Памела попросила у Джулии разрешения посидеть в гостиной.

Нельзя сказать, что Джулия согласилась на это с превеликим удовольствием, но потом, когда она сидела на кухне с миссис Хадсон и пила кофе, она увидела, что Роберт играет с Эммой в саду, — значит, женщины остались в гостиной вдвоем.

Роберта, казалось, это ничуть не беспокоило. Они с Эммой самозабвенно и беззаботно катались по ледяной дорожке, так как земля все еще была покрыта слоем льда, твердым, как алмаз. Роберт потерял равновесие и с шумом грохнулся.

Джулия вскочила на ноги, закрыв рот рукой, и миссис Хадсон проницательно посмотрела на нее.

— С ним все будет в порядке, — заверила она, и, как бы в доказательство ее правоты, он со смехом начал сопротивляться, когда Эмма радостно прискакала к нему и уселась ему на грудь, прижимая его к дорожке.

— Вот видите! — сказала миссис Хадсон. — Вы слишком уж волнуетесь. — Она весело покачала головой: — Без сомнения, ей нужен отец.

Джулия вздохнула:

— Думаю, она скучает по Майклу.

Миссис Хадсон подняла плечи.

— Наверное, скучает, — сказала она, но в ее тоне не было уверенности.

Вскоре Роберт с Памелой уехали, каждый на своей машине, они направились в Орпингтон, к родителям Памелы. Сандра помахала им рукой на прощанье, но Джулия старалась не попадаться им на глаза. Она спрашивала себя, как-то теперь Роберт встретится с Фрэнсисом.

Через несколько дней у Эммы начались занятия с Сандрой. Девушка привезла с собой несколько учебников и немного бумаги, этого должно было хватить на первые две недели. Она равнодушно сказала Джулии, что закажет в Лондоне еще, если Эмма будет успевать.

Но Эмма не слишком хорошо успевала. Из добродушной, мягкой девочки она превратилась в буйного, крикливого тирана, и даже Джулии приходилось ругать ее.

— Я что-то не понимаю, — сказала Джулия миссис Хадсон. — Она раньше говорила, что хочет ходить в школу.

— Гувернантка — это совсем не то, что школа, — как всегда спокойно и разумно сказала миссис Хадсон. — У малышки нет друзей. У нее нет возможности общаться с другими детьми, ей одиноко. И она знает, что так и будет продолжаться, пока здесь мисс Лоусон.

— Но Роберт ни на что другое не согласится! — отчаянно воскликнула Джулия, она так беспокоилась за дочку, что забыла о своих собственных бедах.

— А миссис Пембертон? — нахмурившись, предположила миссис Хадсон.

— О, она никогда не согласится со мной! Кроме того Сандра — друг семьи.

Миссис Хадсон покачала головой.

— Что вы будете делать?

— Не знаю. Честно, не знаю.

— А мистер Хиллингдон? Может, он поговорит с мистером Робертом? Может, его он послушает?

Джулия поморщилась:

— Сомневаюсь. Очень сомневаюсь.

Экономка вздохнула:

— Что ж, тогда я не знаю, что вам делать. Но что-то делать надо, потому что наша лапочка плачет одна по ночам.

— Я знаю, — ответила Джулия. — А Сандра все жалуется мне, что она грубит на уроках. Я уверена, что ей хочется ударить девочку.

— Да, и я уверена, что это у них взаимно, — сухо заметила миссис Хадсон.

— Уверена, что так. — Джулия взволнованно потягивала себя за прядь волос. — Хорошо, я позвоню Фрэнсису.

Она застала его в офисе. Как всегда, он был в восторге, услышав ее голос.

— Когда я снова вас увижу?

Джулия беспомощно подняла плечи:

— В общем-то, Фрэнсис, мне нужна ваша помощь.

— Помощь? В чем? — Голос Фрэнсиса звучал удивленно.

— Я хочу, чтобы вы поговорили с Робертом. И попросили его пересмотреть свое решение об обучении Эммы. Она хочет ходить в школу в деревне, и она просто не слушается. Можно только восхищаться, насколько Сандра с ней терпелива в такой ситуации.

— Понятно. — Фрэнсис с шумом выдохнул. — Как по-вашему, мне стоит приехать и поговорить с Эммой?

— Думаю, из этого ничего не выйдет. Она будет очень рада вас видеть, но после того, как вы уедете… — Ее голос оборвался.

— Да, я понимаю, что вы хотите сказать. — Судя по голосу, Фрэнсис задумался. — Но я должен сказать вам, что сейчас мы с Робертом находимся не в лучших отношениях. Он… в общем, в прошлое воскресенье, когда он приехал к нам, он сделал несколько грубых замечаний в мой адрес за коктейлем перед ужином.

Джулия вскрикнула:

— Насчет чего?

— Не догадываетесь? Насчет вас, разумеется. Он сказал мне, чтобы я оставил вас в покое, что находит мое поведение отвратительным и что не собирается стоять и смотреть, как я порчу вам жизнь. И так далее.

Джулия пришла в ужас.

— О, простите меня.

Фрэнсис насмешливо фыркнул.

— Ну что ж, я тоже тогда порядком разозлился, но позже я понял, что он просто защищал ваши интересы. Кажется, у него очень развито чувство ответственности за вас — за вас обеих. Я не вижу, как его с Памелой брачные планы могут устоять перед такой преданностью.

— Что вы имеете в виду? — Джулию трясло.

— Ну, если бы я не знал его так хорошо, я бы сказал, что его чувство к вам — это нечто большее, чем просто моральная ответственность. Но это же глупо, правда? Ведь он же отменил вашу свадьбу, разве нет?

— Д-да-а. — Джулия закусила нижнюю губу. Ей было трудно снова сосредоточиться на той причине, по которой она позвонила Фрэнсису. — Но… вы поговорите с ним?

Фрэнсис заколебался.

— Если вы этого хотите, — наконец сказал он.

— Хочу.

— Хорошо. Он приедет завтра к нам на обед. Я постараюсь с ним переговорить.

— Спасибо вам, Фрэнсис. Спасибо.

— Пока не надо благодарить. Я еще ничего не сделал.

Когда Джулия рассказала о своем звонке миссис Хадсон, та обрадовалась.

— Мистер Хиллингдон может легко его убедить, вы же знаете, — коротко отозвалась она.

Джулия слегка улыбнулась:

— Да, но, по-видимому, Роберт сердится на него за то, что мы вместе ужинали в прошлые выходные, и сейчас они не в лучших отношениях.

Экономка подняла брови.

— Правда? — Она улыбнулась. — Так, так.

Джулия остро взглянула на нее:

— Что вы хотите сказать этим «так, так»?

Миссис Хадсон покачала головой, посмотрела на стрелку весов, на которых она взвешивала ингредиенты для своего пирога.

— Это не мое дело, миссис Пембертон.

— Так нельзя, вы уже проговорились. — Джулия забралась на высокий стул. — О, если бы только Роберт согласился отдать Эмму в деревенскую школу. Она там подружилась бы с детьми своего возраста…

— А ваша гувернантка уехала бы отсюда!

— Это, конечно, тоже. — Джулия вздохнула. — Я не понимаю, что с Эммой. Она раньше была такой хорошей девочкой.

Миссис Хадсон насыпала в миску муки.

— Я думаю, это потому, что и бабушка, и мистер Роберт, и мистер Хиллингдон — все они прыгают вокруг нее. Ей всего пять лет, миссис Пембертон. Вы только подумайте, сколько перемен ей пришлось пережить за последние несколько месяцев.

— Вы думаете, она избалована, миссис Хадсон? — озабоченно спросила Джулия.

— Господь с вами, нет! Если хотите знать мое мнение, ей бы не помешало, если бы ее немного побаловали. Нет, она просто старается найти свое место среди стольких людей.

— Вы думаете, она поэтому так бурно радуется, когда приезжает Роберт?

— Дело не только в этом. Конечно, с ним она чувствует себя в безопасности, но, по-моему, есть и другие причины. Мне кажется, она… привязана к нему. Знаете, она постоянно говорит о нем. Конечно, она говорит и о мистере Хиллингдоне тоже, но самый любимый у нее — мистер Роберт.

Джулия приложила ладони к щекам, чувствуя, что у нее к глазам подступили слезы.

— Понимаю.

— Так и должно было быть, правда, миссис Пембертон? — Миссис Хадсон говорила так тихо, что Джулия едва расслышала ее.

— Что-что? — спросила она.

Теперь покраснела миссис Хадсон.

— Я сказала, что… он и должен был быть у нее самым любимым, разве нет?

— Почему? — Голос Джулии прозвучал отрывисто.

— Ну, он же брат мистера Майкла, и так далее, да и он похож на него.

— А, я поняла, что вы хотите сказать. — В голосе Джулии прозвучало облегчение.

— А вы что подумали?

Джулия беспомощно повела плечами:

— Почему… Нет, ничего.

Миссис Хадсон вытерла запачканные мукой руки о фартук.

— Вам надо было выйти замуж за мистера Роберта, мэм. Тогда он был бы отцом Эммы.

Джулия посмотрела на нее, широко открыв глаза.

— Не сложилось, — напряженно сказала она.

— Нет, потому что вы не хотели выйти за него до того, как он уехал в Венесуэлу, правда, мэм?

— Откуда вы это знаете?

Миссис Хадсон вздохнула:

— Мне сказал мистер Роберт вчера вечером. Мы с ним говорили о том времени, когда ему приходилось много ездить по делам.

— Понятно. — Джулия соскользнула со стула. — А что… что еще он сказал?

— Не много. Только то, что вы расстроились из-за его отъезда.

Джулия опустила голову:

— Ничего удивительного.

— Вы могли поехать с ним в качестве его жены.

— Я знаю. — У Джулии внутри все похолодело. — Но мы поссорились…

— Из-за того, что он уезжал за неделю до свадьбы?

— Да. Я теперь понимаю, что вела себя глупо, но тогда это казалось очень важным. — Она вздохнула. — Мне было всего девятнадцать.

Миссис Хадсон отмерила сахара.

— А потом?

Джулия нетерпеливо махнула рукой:

— Что толку снова вытаскивать это на свет Божий? Из разговоров об этом ничего хорошего не выйдет.

— Иногда хорошо бывает поговорить, — тихо заметила миссис Хадсон, — а по тому, как вы себя ведете, я вижу, что вы об этом почти не говорили.

— Только с Майклом, — задумчиво пробормотала Джулия.

Миссис Хадсон кивнула:

— Понимаю.

Джулия подавила вздох.

— Роберт рассказал вам, что произошло тем вечером, когда мы расстались?

— Нет. — Миссис Хадсон начала разбивать яйца. — Вы можете представить себе такое, чтобы мистер Роберт делился со мной своими горестями?

Джулия потянула себя за прядь волос.

— Нет, наверное.

— Расскажите, как вы с ним познакомились.

Джулия пожала плечами:

— Я работала в компании. Вообще же нас познакомил мой босс. Конечно, я уже слышала о Роберте. У него была такая репутация…

— И?

— Я не хотела иметь с ним ничего общего. Как раньше говорили, я была не такой девушкой.

— Понимаю. — Миссис Хадсон мягко улыбалась. — Продолжайте.

Джулия наморщила нос.

— Ну, Роберт был очень настойчивым. Он находил предлоги зайти в офис мистера Харви, когда я работала там, он постоянно предлагал подвезти меня домой после работы, приглашал на обед, и так далее. Другие девушки предупреждали меня насчет него, но я и сама все знала. Я уже знала, какой он. Он всегда привык получать то, что хочет. Но, раз попытавшись, он больше не пробовал. — Она вздохнула. — Я думала, так все и закончится, но нет. Он предложил мне выйти за него замуж! — Она беспомощно покачала головой. — Я не могла в это поверить. Я думала, что это какая-то сложная игра с целью заставить меня лечь с ним в постель. Но это было не так.

— А что случилось потом?

— Как обычно. Он отвез меня познакомиться со своей матерью. Тогда у нее был дом в Ричмонде — ах да, вы, конечно, это знаете. Ну, я ей никогда не нравилась, но она, я думаю, поняла, что Роберт настроен серьезно, и постаралась сделать хорошую мину при плохой игре. Все было готово к свадьбе. Я воспитывалась в детском доме. Мои родители погибли в автокатастрофе, и я осталась сиротой, и с моей стороны некому было этим заниматься. Миссис Пембертон сделала все сама. Затем, как снег на голову, свалилась эта работа в Венесуэле!

— И на этом все кончилось?

— Да.

Джулия отвернулась, она больше не хотела об этом говорить. Даже теперь было слишком больно вспоминать об этом. Миссис Хадсон с присущим ей тактом поняла, что Джулия не решается говорить дальше, и переменила тему, и Джулия была благодарна ей за это.

Но позже, тем же вечером, уже в ванне, Джулия мысленно вернулась к этому разговору и поняла, что, как бы у нее ни сложилось все в будущем, она всегда будет жалеть о прошлом.

Она припомнила все события того вечера, когда Роберту пришлось сказать ей, что ему надо ехать в Венесуэлу, чтобы руководить проектом на реке Гуава.

Но сразу он ничего ей не сказал. Они встретились, как всегда, на улице, поужинали в одном из своих любимых маленьких уютных ресторанчиков. Если Роберт и был немного молчалив и мрачен, то она едва заметила это, для этого она была слишком счастлива и воодушевлена сознанием того, что ровно через неделю она станет миссис Роберт Пембертон.

Но после того, как ужин закончился, она поняла, что что-то не так. Ее сердце от страха сжалось. Когда он предложил поехать к его матери в Ричмонд, она согласилась, и, несмотря на то, что со свадьбой все было решено, она спрашивала себя, не настал ли тот момент, когда все рухнет.

В машине она напряженно думала, пытаясь вспомнить какое-то происшествие или спор, который мог бы послужить поводом для таких предчувствий. Но ничего не могла вспомнить. Она сказала себе, что, должно быть, ошиблась и тревожится зря.

Дом, в котором Роберт жил со своей матерью, был большим и удобным, это был фамильный дом, построенный на собственных землях, с теннисными кортами и бассейном на заднем дворе. Отец Роберта построил его для себя, и здесь выросли Роберт с Майклом. Джулия бывала здесь лишь изредка. Там постоянно жила Люси Пембертон, которая была не слишком рада видеть Джулию. Поэтому Джулии и показалось столь странным, что Роберт привез ее туда тем вечером.

Однако, когда машина въехала на стоянку перед домом, Джулия увидела, что в окнах темно, и вопросительно посмотрела на Роберта.

— Моя мать уехала на выходные, — пояснил он.

Он выбрался из машины и обошел ее кругом, чтобы помочь Джулии выйти.

Джулия неохотно вышла из машины.

— Зачем ты меня сюда привез, Роберт?

Роберт захлопнул дверь.

— Входи. Я не против выпить.

Они вошли в удобно обставленный холл. Он закрыл дверь и повел ее в гостиную. Когда они вошли, миссис Хьюз, экономка его матери, вышла из кухни и с удивлением посмотрела на них.

— Я думала, вы собираетесь переночевать в городе, сэр, — вопросительным тоном заметила она.

— Я и собирался. — Роберт был краток. — Не беспокойтесь, миссис Хьюз. Нам ничего не нужно. Вы можете идти.

— Да, сэр. — Миссис Хьюз с сомнением посмотрела на Джулию и с видимым неодобрением закрыла за собой дверь.

Джулия стояла возле кушетки и смотрела, как Роберт наливает себе скотч. Затем он сказал:

— Снимай пальто. Садись. Нам здесь не помешают.

— Зачем ты привез меня сюда? — Джулия волновалась и не могла скрыть этого.

Лицо Роберта смягчилось.

— Не тревожься, Джулия. Я хотел поговорить с тобой где-нибудь, где нам не помешают, вот и все. Иди сюда и садись, пожалуйста.

Джулия расстегнула пальто и, сняв его, повесила на спинку стула. Она подошла ближе и села на обтянутую парчой кушетку.

— Выпьешь что-нибудь? — Роберт указал на бутылки.

— Нет, спасибо, — покачала головой Джулия.

Она хотела, чтобы он наконец сказал то, что хотел сказать, и с этим было бы покончено. Что бы это ни было!

Роберт, казалось, понял, что ее мучают предчувствия, он встал на каминный коврик перед ней и посмотрел на нее настойчивым взглядом своих серых глаз. От этого ей сразу же захотелось встать и обнять его, ей было необходимо почувствовать его успокаивающее тепло. Но, пока он не сказал, зачем он привез ее сюда, она чувствовала себя скованно.

Наконец он сказал:

— У меня плохие новости, Джулия.

— Плохие новости! — Джулия почувствовала, как у нее похолодело сердце. — Какие новости? Это… это не о Майкле?

Тогда Майкл был в плавании за границей, и она подумала, что, может быть, с ним произошел несчастный случай или даже он погиб.

Роберт покачал головой:

— Нет, это не о Майкле. Вчера в Венесуэле погиб Моран.

Джулия схватилась рукой за горло, и ее брови озадаченно поползли вверх.

— Моран? — переспросила она. — То есть — Деннис Моран?

Деннис Моран был инженером-консультантом, он работал на компанию Пембертонов. Она пару раз видела его в офисе, но была с ним едва знакома и представления не имела, где он теперь работает.

— Да, он, — говорил Роберт. — Он работал над проектом в долине реки Гуава.

Он на мгновение задумался.

— Ты об этом слышала?

— Немного. — Джулия старалась собраться с мыслями. — Это не тот проект, который начал ты?

— Верно, — кивнул Роберт.

Джулия пожала плечами.

— Даже если и так… что ж, мне, естественно, жаль его, как жаль всех, кто умирает, но я не понимаю…

— Ты не понимаешь, какое это имеет отношение к нам? Да? — Лицо Роберта было мрачным.

— Ну да. — Джулия тяжело дышала. — Это… все?

— Боюсь, что нет. — Роберт подавил вздох. — Проект и так задерживается. Скоро начнутся дожди, и надо закончить дамбу до этого.

Джулия затаила дыхание.

— И что?

Роберт выругался.

— Мне и так трудно сказать это, Джулия, а ты…

— Что ты хочешь мне сказать? — Джулия в упор смотрела на него. — Я не понимаю, какое отношение к нам имеет смерть этого человека.

— Не понимаешь? Или не хочешь понять? — Роберт отвернулся, положил руку на камин и опустил голову на руку. — Это же очевидно, — приглушенным голосом сказал он. — Мне надо ехать туда и руководить окончанием работ!

Джулия поднялась на ноги.

— Тебе надо ехать в Венесуэлу? — испуганно воскликнула она.

— Да.

— Но почему ты? — На мгновение Джулия забыла, что до свадьбы осталось всего несколько дней.

— Потому что, как ты совершенно правильно сказала несколько минут назад, я начинал эту работу. Моран принимал дела у меня.

Джулия покачала головой.

— Даже если и так, есть другие инженеры… — Она вдруг запнулась. — Что это значит? Что ты пытаешься сказать? Когда ты хочешь уехать?

Роберт повернулся к ней с мрачным видом:

— Мне придется уехать через два, может, через три дня…

— Это невозможно! — Джулия была в ужасе. — Роберт, ты забыл…

— Боже мой, разве я мог забыть? — яростно проговорил он. — Поэтому я и привез тебя сюда. Поэтому я и говорю все тебе прямо. Я хочу, чтобы ты постаралась войти в мое положение…

— Твое положение! — закричала Джулия. — А мое положение?

С беспомощным жестом она продолжала:

— Ты не можешь так поступить. Почему не может поехать кто-то еще? Почему обязательно должен ехать ты?

Роберт примирительно протянул к ней руки.

— Остынь, Джулия, — глухо сказал он. — Постарайся посмотреть на ситуацию разумно. Ты что думаешь, мне хочется ехать в Венесуэлу?

— Я не знаю, чего тебе хочется, — сдавленно вырвалось у Джулии. — Я… я не могу понять.

Роберт вздохнул.

— Конечно, ты знаешь, чего я хочу, — хрипло бросил он. — Я хочу остаться здесь, я хочу быть с тобой, я хочу жениться на тебе! Я уже слишком давно хочу тебя. Что, ты думаешь, я чувствую?

Джулия с недоверием подняла голову.

— Я уже ничего не думаю! — воскликнула она. — Продолжай! Ты еще не сказал, под каким предлогом ты едешь.

— Черт побери, это не предлог, — резко сказал Роберт. — Это причина! Послушай, я попробую объяснить тебе. Как я уже говорил, я все подготовил для этого проекта. Это мой проект, мое детище. Когда казалось, что все идет гладко, я передал дела Морану. Но, по самым неожиданным причинам, дамбу прорвало, и Моран погиб. Как же, черт возьми, я пошлю кого-то другого разбираться в происшедшем, если я прекрасно знаю, что это моя обязанность?

Джулия сжимала и разжимала пальцы.

— Но, Роберт, сейчас исключительный случай. Боже, ведь все намечено на следующую неделю. Мы не можем все просто так отменить.

— Я и не предлагаю отменять, — сказал Роберт, в его голосе опасно зазвучали враждебные нотки. — Все, что я хочу, — это чтобы ты согласилась на отсрочку.

— Отсрочку! — Джулия нервно кусала губы. — А как ты думаешь, что скажут люди?

— Что ты имеешь в виду?

— Только то, что я сказала. — Джулия покачала головой. — Разве ты не понимаешь? Ты что, слепой? То, что ты сейчас едешь на эту работу, станет для всех доказательством того, что между нами все кончено! Что отсрочка — это первая стадия разрыва!

— Не говори ерунду! — Роберт раздражался, его нервы были на пределе из-за неожиданной помехи его планам. — Отсрочка не будет долгой, месяц, может — два.

— Два месяца! — Джулия отвернулась. — Пусть поедет кто-то еще.

— Не могу. — Он был непоколебим. — Джулия, я старался тебе все объяснить. Если ты мне не веришь, я не знаю, что еще говорить.

Джулия опустила голову.

— Как я могу верить тебе? Твоя мать знает об этом?

— Да, знает.

— Думаю, она в восторге, — с горечью пробормотала Джулия. — Как бы там ни было, у нее будет еще несколько недель на то, чтобы убедить тебя, что ты совершаешь самую большую ошибку в жизни, так?

— Джулия… — В голосе Роберта звучала мука, он положил руки ей на плечи и постарался повернуть ее к себе.

Но она движением плеч сбросила его руки и отбежала подальше.

— Не трогай меня! — закричала она.

У Роберта от злости перехватило дыхание.

— Джулия, ты ведешь себя глупо! Ты ведешь себя так, как будто я стараюсь увильнуть от женитьбы.

— А разве нет?

— Нет! — В этом слове прозвучало яростное отрицание, но Джулия была слишком несчастна, чтобы мыслить логически.

— Я хочу домой, — грустно сказала она.

— Джулия! — Он был взвинчен. — Ты не можешь так просто уйти. Мы еще не закончили разговор. Нужно договориться, как мы известим знакомых об отсрочке.

— Я хочу домой! — повторила Джулия, повернувшись к нему. — Делай как знаешь. Меня это все равно не касается. Все организовала твоя мать.

— Я не могу позволить тебе вот так уйти, — с тяжелым вздохом сказал Роберт. — Джулия, веди себя разумно! Я люблю тебя. Для тебя это что, ничего не значит?

— По-видимому, нет, — презрительно сказала Джулия.

— Что ты имеешь в виду?

— Если бы ты любил меня, ты бы не поступил так со мной, с нами! — Джулия с мольбой посмотрела на него. — Роберт, пожалуйста, пусть поедет кто-то другой. Питерс, например. Или… Лайонел Грант.

— Нет. — Роберт был непоколебим. — Джулия, мне нужно ехать. Смирись с этим.

— Никогда!

Она знала, что наутро она остынет и пожалеет, что выдвигала ультиматум, но сейчас она думала только о том, что в следующую субботу ей не придется войти в церковь Святой Маргариты в роскошном атласном платье, которое мать Роберта приготовила для нее, с букетом из белых роз, не придется уехать на Карибское море в экзотический медовый месяц. Это было по-детски, но, по сравнению с Робертом, она и была ребенком — тогда.

Роберт с отчаянием осмотрелся, как бы в поисках слов, которые подтвердят его правоту.

— Джулия, ты не можешь так поступить со мной, — хрипло сказал он. — Я… Боже мой, ты нужна мне.

— Правда? — подколола она. — Вот уж не подумала бы.

— Что ты имеешь в виду? — сверкнул он глазами на нее.

Джулия покачала головой:

— О, ничего. — Она начала понимать, что Роберт уже тоже на пределе. Она пошла к двери. — Я хочу домой. Ты отвезешь меня, или мне придется идти на станцию и ждать поезда?

Роберт смотрел на нее с нарастающей злобой.

— Ты еще никуда не едешь, — непреклонно заявил он. — Я уже сказал, нам надо договориться об отсрочке.

— Мне это не надо, — возразила Джулия, потянувшись за пальто и скользнув руками в рукава.

Тогда Роберт двинулся вперед, его гнев прорвался наружу. Он поймал ее за предплечья, рывком притянув ее тело к себе так, что она чувствовала все его напряженные мышцы, которые прижимались к ней. Тогда он наклонил голову и прижал рот к ее рту в поцелуе, который был так же груб, как и неожидан. И все-таки, несмотря на это, тело Джулии живо отозвалось на него, и ее губы слабо раскрылись.

Когда он вдруг поднял голову, она не заметила, как напряглось его лицо, а видела только холод в глазах.

— Так как? — требовательно спросил он. — А теперь скажи, что ты не выйдешь за меня замуж!

Джулия отпрянула и посмотрела на него. Ей до боли хотелось сказать, что он прав, что она будет его ждать столько, сколько он хочет, но презрение, сквозившее в его голосе, не дало ее признаниям оформиться в слова. Вместо этого она вела с ним бесполезную борьбу, стараясь освободиться, вытащить кулаки и сбить ими это презрение с его худого смуглого лица.

— Нет, я не выйду за тебя! — яростно воскликнула она. — Я… я тебя ненавижу!

Глаза Роберта потемнели, он твердой рукой обхватил ее за голову и снова притянул ее рот к своему, его поцелуй был более яростным и жестоким, чем предыдущий, — так он выражал злость и презрение к своей зависимости от нее.

Но Джулия этого сразу не поняла. Для нее он просто вымещал так на ней свой гнев, и, хотя ее искушали его настойчивые попытки заняться с ней любовью, она отчаянно старалась отодвинуться от него.

Со стороны Джулии это была безнадежная битва. Во-первых, Роберт был намного сильнее ее, и к тому же он прекрасно умел получать от женщин то, что хотел. Он никогда не применял свой опыт к Джулии, уважая ее невинность, он был готов ждать, пока она не станет его женой и не сможет любить его без ограничений. Но сейчас чаша его терпения была переполнена. Он никогда еще не целовал ее так крепко, так чувственно, он сбросил ее пальто с плеч, и она не сопротивлялась, пальто упало к ее ногам. Он ласкал ее так, что у нее кровь запылала в жилах и побежала по всему телу. В одно из тех мгновений, когда она была способна думать, она решила, что это все равно что тонуть, и, хотя выбраться на поверхность и безопаснее, что-то непреодолимое заставляет ее сдаться и позволить чувствам прорваться наружу и затопить ее…

И Джулия выбралась из ванны и стала вытираться. От воспоминаний шестилетней давности она потеряла покой и больше не могла расслабиться.

Она начала понимать, что она виновата в случившемся не меньше Роберта. Но тогда она взвалила всю вину на него одного и отказывалась его слушать, когда он попытался оправдаться. Оправданий было бы слишком мало, чтобы искупить его огромную вину, и она перестала вести себя разумно, выбежала из дома и помчалась так, как будто за ней гнались.

К сожалению, у Роберта оставалось слишком мало времени, чтобы все поправить и в то же время организовать свой отъезд. Даже сама Люси Пембертон явилась к Джулии, пытаясь предотвратить те ужасные последствия, которые поступок Джулии имел бы для ее сына, но Джулия не стала ее слушать. Она и слышать ничего не хотела ни о каких отсрочках, а также о свадебных подарках, которые — она была в этом уверена — никогда не будут ей преподнесены. Люси ушла в негодовании, взвалив всю вину за случившееся на Джулию.

Неожиданно к ней на квартиру приехал Роберт. Она уволилась из компании за неделю до этого, но была уверена, что он узнает, где ее найти, если захочет переубедить ее. Она все еще цеплялась за мысль, что он откажется от работы в Венесуэле, но первые же его слова после того, как она открыла ему дверь, разбили эту ее надежду.

Его речь была краткой и почти официальной, и только усталые круги под глазами и морщины вокруг рта выдавали его состояние духа. Он предложил пожениться немедленно, в регистрационной конторе. Ничто не мешает им это сделать, а когда она пройдет все необходимые прививки, она приедет к нему в Венесуэлу.

Но для Джулии это было последней каплей. В его поступке она увидела попытку загладить свою вину за то, что он занимался с ней любовью, и она сама убедила себя, что он не сделал бы ей предложение, если бы не чувство вины. Почему он не предложил ей пожениться тогда же вечером, когда говорил о предстоящем отъезде? Почему ждал до сих пор?

Ссора, последовавшая за этим, была тоже краткой, но горячей, и, когда он ушел, она поняла, что все испортила своим постоянным упрямством.

Она думала, что это уже конец. В газете она прочла о его отъезде в Венесуэлу и о том, что его свадьба была отложена из-за деловых обязательств. Но она знала, что со стороны Люси Пембертон это всего лишь умение сохранить лицо. Она думала, что больше никогда не увидит ни Роберта, ни его семью. Но она ошиблась.

Через несколько недель после отъезда Роберта Джулия опять нашла работу секретаря, чтобы содержать себя. Она избегала тех кафе, баров и ресторанов, где она могла нарваться на компанию сотрудников фирмы Пембертонов. Она не могла их видеть, по крайней мере пока. Жизнь стала однообразной, она заглушала свою боль от разлуки с Робертом тем, что проводила все вечера в кино или на концертах, и, когда приходила домой, так уставала, что не способна была ни на что, кроме как лечь в постель.

Спала она на удивление хорошо, и вначале она отнесла это на счет нервного истощения. Но позже, через несколько недель, ей стало абсолютно ясно, что происходит. И даже тогда она не хотела думать об этом, а убеждала себя, что просто события последних недель нарушили процесс обмена веществ в ее организме. Только когда ее начало тошнить по утрам и она перестала выносить запах крепкого кофе, она призналась себе, что беременна.

Естественно, она запаниковала. У нее не было родителей, никого, к кому можно было обратиться. Она слышала об обществах, которые помогают людям в ее положении, но страшно боялась с ними связаться. Ей было жутко посвятить незнакомого человека во все подробности, и она боялась, что почувствует на себе жалостливые взгляды.

Нет, лучше встретиться лицом к лицу с Робертом и дать ему возможность оплатить роды и, возможно, расходы по усыновлению. Может, он захочет оставить ребенка себе. Ей не приходило в голову, что, может, ее он тоже захочет оставить.

И она написала Люси Пембертон и попросила у нее адрес Роберта в Венесуэле. Люси не ответила, но несколько дней спустя к ней приехал Майкл Пембертон. Он сказал, что у него была увольнительная на несколько дней с корабля, а его матери нездоровилось, поэтому он пришел сам и принес ей адрес Роберта. Она долго не знала о том, что Люси запретила ему ходить к ней.

Джулии было неловко говорить с братом Роберта, она очень боялась, что он догадается, чем вызван ее интерес к местонахождению Роберта. И все же Майкл был добр, он старался, чтобы она почувствовала себя свободнее.

Она сразу же написала Роберту, не упоминая о своем состоянии, она просто спрашивала его, не сможет ли он прилететь в Англию и встретиться с ней. Письмо могло попасть в чужие руки, и было невозможно назвать в нем все своими именами.

Однако ответ Роберта вряд ли можно было назвать галантным. Он писал, что не имеет сейчас возможности вернуться в Англию и что, наверное, будет в отъезде еще три месяца.

Джулия была в полной растерянности. Она не знала, что делать дальше. После того как она получила письмо Роберта, она чувствовала себя униженной и плакала. В таком состоянии несколько дней спустя она открыла дверь и снова увидела у себя на пороге Майкла Пембертона.

Если его и поразило ее очевидное отчаяние, он не дал волю любопытству. Когда она впустила его, он усадил ее и дал время успокоиться, пока сам готовил чай. Его сочувствие подействовало на Джулию так, что, после небольшого поощрения с его стороны, она выложила ему все. Он внимательно слушал то, что она ему говорила. Когда она показала ему письмо Роберта, он предложил ей снова написать ему и сказать его брату правду. Он был убежден, что, если бы Роберт подозревал нечто подобное, он никогда не был бы с ней так холоден и неприступен.

Но Джулия твердо стояла на своем. Она говорила, что Роберту явно безразлично, что с ней случилось, и если она напишет ему о своем состоянии, то он приедет как порядочный человек, а не потому, что она действительно нужна ему.

Майкл спорил с ней, но потом согласился ничего не говорить об этом Роберту.

В следующие дни он часто приходил к Джулии. Джулия не возражала. Это давало ей возможность мысленно отвлечься, хотя она знала, что его мать не одобрила бы их общения. Она была поражена, когда он вдруг сделал ей предложение. Она не могла представить, что это случится, — несмотря на то, что он ей очень нравился, он для нее был просто братом Роберта, но не более.

Оказалось, Майкл умеет стоять на своем. Он рассказал ей, что ему предложили должность в Ратуне, на западном побережье Малайского архипелага, и что он сомневался, соглашаться ли, только потому, что оказался бы среди женатых сотрудников единственным холостяком. Он рассказал о преимуществах и недостатках жизни там, но больше всего упирал на то, что, уехав туда, Джулия сможет скрыть от всех, и в первую очередь от Роберта, что Майкл не отец ребенка. Назначение, судя по всему, будет долгим, и ко времени их возвращения в Англию Роберт, наверное, будет уже женат, а сама Джулия забудет свою трагическую и несчастную любовь. Это было большим искушением, прекрасным выходом из сложившегося положения, а также возможностью скрыть от Роберта, что у нее ребенок, и не бояться, что он потребует объяснений.

Спустя годы Джулия понимала, что все ее поступки были продиктованы лишающей разума паникой, безумным и трусливым желанием убежать и спрятаться, зарыться головой в песок и притвориться, что опять все в порядке. Может, здесь есть и вина Майкла. Он предлагал ей убежище, и, как только ее решимость начинала слабеть, он при каждой возможности доказывал ей свою правоту. Наконец она сдалась.

Они поженились через несколько дней в регистрационной конторе, при этом присутствовали только два друга Майкла в качестве свидетелей. У Люси Пембертон случился очередной приступ недомогания, но оба они знали, что на самом деле она просто отказалась присутствовать на свадьбе. Она не могла понять, как Майкл мог жениться на женщине типа Джулии, а в поведении Джулии видела дальновидную попытку внедриться в семью Пембертонов.

Через месяц после свадьбы они уехали в Ратун, туда, где не было влияния семьи Пембертонов и где к их браку относились так же, как ко всем остальным. Весной Джулия родила ребенка, и Майкл первый был в восторге от дочки. Дождавшись, когда Эмме исполнилось три месяца, Майкл попытался сделать их брак настоящим, и к тому времени Джулия уже была так ему благодарна за щедрость и понимание, что ей было довольно легко быть доброй к нему. И если с Майклом она и не испытывала такого экстаза, как с Робертом, то она отказывалась думать о каких-либо других причинах этого, кроме как разница в их темпераменте.

Джулия без удовольствия смотрела на свое отражение в зеркале ванной. Возможно, годы назад она совершила ужасную ошибку, поверив, что Роберт больше думает о работе, чем о ней. Может, после катастрофы на реке Гуава у него не было другого выбора. Значит, в течение трех месяцев и всех этих лет в Ратуне она обманывалась, уверяя себя, что ее чувства к Роберту умерли. Она просто успешно отгородилась от них своей горечью. Не могла же она знать, что Майкл так трагически погибнет и она снова окажется в буре страстей.