Колючка и стихоплёт

До вечера Кирилл помогал Малике избегать встреч с отцом и своей бабушкой, отвлекал её от неприятных мыслей о подглядывающем брате Димы.

Как только со стороны леса поползли сумерки, а от реки повеяло прохладой, улицы заполнились гуляющей молодёжью. Словно выждав закатное романтическое освещение, у калитки возник Дима. Не успел он позвать хозяев, как на порог вышла Малика.

Она спустилась во двор и тепло обняла друга. Кирилл вышел следом, заметив радушный приём, укоризненно покачал головой. Решил при первом же удобном случае поговорить подругой.

Увидев на крыльце обнажённого по пояс Кирилла, Мышкин не удержался от разочарованного вздоха, но руку для приветствия протянул первым. Намеренно сжал пальцы, демонстрируя силу, но от ответного пожатия хрустнули косточки именно в его запястье.

— Ты же вроде на Селигере[1] должен быть до начала учебы, — удивилась Малика.

Дима изобразил равнодушие, но голос дрогнул от волнения.

— Уехал на несколько дней раньше, как только узнал, что ты в Калинках.

Она снова ринулась к Мышкину, желая обнять в приступе благодарности, но Кирилл перехватил её на лету и напомнил:

— Мы завтра опять уезжаем в город.

Дима заметно помрачнел, но выдавил из себя улыбку.

— Пойдём на костёр? Ребята собираются картошку печь, — он бросил короткий взгляд на Кирилла. — И ты тоже приходи.

— Сейчас. Бабулю предупрежу.

Малика не стала прихорашиваться и переодеваться, переплела волосы в более аккуратный хвост и снова надела венок, хотя он к вечеру напоминал заготовку для веника. Кирилл натянул футболку и переобулся в кроссовки. По пути к кострищу Малика скормила венок самой грустной корове и ещё долго печально вздыхала о его утрате.

В ухоженной и облюбованной туристами части леса местные ребята разожгли костёр. Притащили несколько бревен, расположив места для сидения по периметру. Над огнём повесили котелок с водой, намереваясь заварить травяной чай. Горячий напиток предназначался трём девушкам, в руках которых не было стаканчиков с пивом. На самом выгодном месте, подсвеченный пламенем костра, восседал первый парень на деревне, Николай, лениво бренчавший на гитаре о нелёгкой судьбе арестанта. Справа от него расположился Валя. С приходом новеньких музыка на мгновенье стихла. Ребята обменялись рукопожатиями, Малике кивнули как старой знакомой, и веселье пошло своим чередом.

Несколько раз Кирилла пытались склонить к пиву, но он отказывался от алкоголя, каждый раз терпеливо напоминая, что не пьёт. Малика ждала картошку, закопанную в угли у кромки кострища. Через час заметно похолодало, почти все накинули припасённые заранее кофты. Малика зябко поёжилась, Дима уловил это движение, взглядом указал на свою джинсовую куртку. Малика кивнула. Укутавшись, прижалась щекой к воротнику.

— Приятно пахнет, это твой одеколон?

Дима от этих простых слов едва не провалился под землю, потрясённый нечаянной радостью. Кирилл наклонился к Малике и проворчал прямо на ухо:

— Полегче, если не планируешь с ним ничего серьёзного, не давай надежду. Это жестоко. Дима — хороший мужик.

Малика нахмурилась, она привыкла к такому общению с Мышкиным и не задумывалась, что её слова подпитывают безответную любовь.

— Он бы порадовался, что ты его мужиком назвал, — ответила она вместо оправдания.

Наконец подоспела картошка. Выкатывали её из углей длинной палкой, ещё горячую хватали с земли и, перекидывая из руки в руку, дули, пытаясь остудить. Исходящий от плотной чёрной корочки аромат костра раззадоривал аппетит. Малика присвоила себе самую крупную картофелину с сильно подгоревшим боком, в ней было больше активированного угля, чем мякоти. Малика дула и катала горячий трофей по ладони. Убедившись, что не заработает ожог, принялась по кусочкам отламывать кожицу, наслаждаясь пропечённой сердцевиной. Расправившись с картошкой, ребята вернулись к пиву и покупным закускам, которые теперь казались не такими уж вкусными.

Когда пятая пустая бутылка из-под пива перекочевала за бревно, компания заметно оживилась. Николай отложил гитару и начальственно объявил:

— Играем в бутылочку.

Парни загоготали, а девушки с чаем в руках взволнованно заёрзали. Малика вытерла след от золы на щеке Кирилла и возмущённо заметила:

— Нам что, по пятнадцать лет и тут полно нецелованных, жаждущих обрести первый опыт?

Николай растерялся: обычно предложение «бутылочки» встречали с одобрением, компания явно созрела для подобных игрищ и находилась в нужной степени опьянения.

Валя остановил взгляд на Малике, смотрел какое-то время, не моргая, и наконец выдал новое предложение:

— Можно в другую игру — «Правда или действие».

Компания оживилась и потребовала разъяснения правил. Валя охотно объяснил, всё так же не отрывая взгляда от Малики.

— Начинаю, допустим, я. Спрашиваю кого-то из вас: правда или действие? Тот, кто выбирает правду, должен откровенно ответить на любой мой вопрос. Если выберет действие, то должен выполнить придуманное мной задание. И так по кругу.

Эта игра пришлась по вкусу, обещая пикантные подробности и туманные перспективы увидеть чей-то позор.

Малика с Кириллом переглянулись и решили поучаствовать.

Почти полчаса право хода перескакивало с одного игрока на другого, раскрывая интересные, не всегда приличные факты из жизни ребят. По желанию Николая одна из трезвенниц выдула полный стакан пива, другая — продемонстрировала нижнее белье. Пока игра обходила Кирилла стороной, оставляя в слушателях. Очередь дошла до Вали, и он, не раздумывая, обратился к Малике:

— Правда или действие?

Малика рассмотрела в глазах Валентина что-то недоброе и опасное. Пойманная гадюка вызвала в ней меньше страха, чем этот немигающий злобный взгляд.

— Нам уже пора, — отступила она.

Валя рассчитывал предъявить порочность Малики как факт и показать, что приезжий Кирилл, называющийся братом, бессовестный лжец, давно уже повалявшийся с ней на сеновале. Обида за давний отказ так и не утихла, покалечив его самолюбие.

Кирилл встал и потянул Малику за руку.

— Мы пойдём. Спасибо за компанию.

Валя тоже поднялся.

— Подождите, я ещё анекдот не рассказал. Смешной. Вам понравится.

Они не вернулись на место, решили стоя послушать и уже тогда уйти.

Валя подмигнул брату, подошёл к Кириллу почти впритык и начал:

— Женщина вызывает ветеринара.

— Доктор, моей киске плохо. Она стала вялая, и её раздуло.

Ветеринар посмотрел и говорит:

—Да она же беременная.

—Доктор, этого не может быть.

—Может, вы её выпускали гулять, или у вас дома живёт кот, или с соседнего балкона забрался?

—Нет.

Тут из соседней комнаты выходит огромный котище.

—Вы же сказали, что у вас нет кота!

—Доктор, что вы, как вы могли подумать, это же её брат.

Ребята захохотали без задней мысли, намёки Вали для большинства так и остались неясными. Они видели, что их друг злится на приезжих, но почему — не знали и не пытались понять. Малика ринулась вперёд, Кирилл остановил её в последний момент, ухватив за ремень джинсов. Она обернулась, пытаясь поймать его взгляд, но заметила только резкое движение его руки — Валя рухнул на землю, прижимая к щеке ладонь. Он вскочил довольно резво и сразу же кинулся на Кирилла.

Малика отступила в сторону, позволяя Кириллу принять бой. Драка длилась недолго, почти сразу ребята, ошарашенные начавшейся потасовкой, кинулись разнимать парней. Отряхнувшись, Кирилл взял Малику за руку и молча увёл с поляны.

Их возвращение никого не потревожило, все давно спали. Они направились на кухню, где в свете яркой лампы Малика рассмотрела ссадину на щеке Кирилла и разбитую губу. Она смочила угол кухонного полотенца в холодной воде и приложила к его лицу.

— Чего ты на него кинулся? Это скорее в моём стиле. А ты должен был рассказать ему в рифмах, какой он придурок.

Кирилл пощупал языком зубы, проверяя целостность.

— Помнишь, что стало началом нашей дружбы?

Малика сделала вид, что задумалась.

— Распитый вместе «Шэриданс»[2] моего отца, заменённый в целях маскировки на кофе и сгущёнку?

Кирилл покачал головой.

— Это было позже, — он вытер кровь с губы и улыбнулся. — Ты защитила меня от ребят из параллельного класса.

Малика провела пальцем по распухшей губе Кирилла.

— Меня тогда жутко взбесило, что они тебя колотят. Только я имела на это право. Но это нельзя считать прямо началом дружбы, я ещё год точно тебя задирала.

— Но перелом уже случился. С тех пор мы с тобой не дрались, — Кирилл улыбнулся искренне и открыто.

— Ещё всё впереди. Может, так меня достанешь, что накостыляю тебе как следует.

Кирилл словно не услышал последней реплики, погрузился в воспоминания.

— Этот день и положил начало нашей дружбе. Я его хорошо запомнил.

— Объяви международным праздником.

Кирилл склонил голову, рассматривая Малику.

— А ты не помнишь?

— Не помню. Я постоянно с кем-то дралась, — слукавила она, боясь показаться излишне сентиментальной, — пойдём уже спать.

Кирилл отправился на веранду, где для него был заготовлен надувной матрас. Малика ушла в свою комнату и заняла узкую детскую кроватку, стоящую здесь ещё со времен детства Профессора. С улицы веяло прохладой, и запах ночной фиалки беспрепятственно проникал в окно, навевая воспоминания: тот декабрьский морозный день с фиалками никак не был связан, разве что синяки после драки приняли похожий оттенок.

[1] Селигер — всероссийский молодёжный образовательный форум, созданный по инициативе молодёжного движения «Наши» и Федерального агентства по делам молодёжи «Росмолодёжь» на озере Селигер в Тверской области.

[2] Шэриданс — двухцветный ирландский ликёр на основе виски в оригинальной двухсекционной бутылке, в одной части которой находится белая ванильно-сливочная составляющая, во второй — тёмная кофейно-шоколадная.