Колючка и стихоплёт

Уже на следующий день Кирилл превратился в агрессивный источник вечного раздражения. Почти сразу он узнал, что пропустил чемпионат, важный для его спортивной карьеры. Лечащий врач довольно цинично поведал о переломе и ЧМТ[1], повлиявшей на левый глаз. Правда, приговор об окончательной потере зрения не вынес, оставил надежду, что это временное явление.

Всю неделю Кирилл ни с кем не разговаривал, швырялся салфетками и едой. Вставать пока ещё не мог: кружилась голова и накатывала неудержимая рвота, его одолевала слабость и клонило в сон. Василиса Максимовна страдала молча, терпеливо выносила его вспышки гнева и плакала в коридоре. Но следы слез оставались на её лице, вызывая у Кирилла очередной приступ ярости. Вероника Петровна изо всех сил сдерживалась, пыталась его вразумить, но пару раз сорвалась на жалостливые слёзы прямо в палате.

Малика отказывалась его жалеть, перед ним ни разу не заплакала. Кирилл так и не смог заподозрить её хоть в одной скупой слезинке. Один только раз не сдержалась и, закрывшись в туалете, взревела с таким отчаянием, что невольные слушатели в коридоре вызвали санитара с каталкой.

В начале третьей недели больничной жизни она притащила в палату стопку учебников и заявила, что пришло время вернуться к учебе. Сбежать Кирилл не мог, пришлось ему слушать, как Малика читает материал по практике в спортивной школе, особенности построения годичного цикла для гребцов и планировку занятий.

К середине четвёртой недели неожиданно объявилась Марина. Малика столкнулась с ней в холле, когда спустилась на первый этаж за дозой кофеина. Марина нерешительно топталась у дверей, сминая в руках пакет с фруктами и коробку конфет.

— Привет. Я только вчера узнала. Думала, он на соревнованиях, и не звонила. Могу я его увидеть?

Малика недоверчиво сощурилась. Новость о том, что Камарицкий — перспективный олимпиец, гордость института — попал в травматологию, уже потеряла актуальность, не могла Марина об этом не знать. Да и притворялась не очень умело, краснела и выглядела виноватой.

Малика, рассерженная недавней стычкой с Кириллом, заговорила жёстко и раздражённо:

— Должна тебя предупредить: выглядит он не очень. Ходить, скорее всего, не сможет: повреждён позвоночник. Он частично ослеп. На всю оставшуюся жизнь приговорён к терпеливой небрезгливой сиделке.

Марина округлила глаза и рот, на секунду её лицо превратилось в плошку с тремя бубликами.

— Я потом зайду, — она неосознанно отступила. — Мне бежать нужно, я и забыла.

Малика вытянула из её судорожно сжатых пальцев пакет с продуктами.

— Я передам, что ты приходила.

Естественно, Кириллу Малика не сказала о приходе и поспешном бегстве его девушки. Угостилась конфетами из коробки и продолжила пытку учебником.

Когда Кирилл пошёл на поправку, его поведение окончательно испортилось. Теперь в качестве снарядов он использовал более крупные предметы, утопал в жалости к себе, ругая судьбу и весь мир, лишивший его призвания и карьеры. Малика прибегала в больницу сразу после занятий в школе. Там она проходила практику под дружеским надзором декана. В классе её ждали горящие глаза девятиклассников, с которыми она неожиданно легко нашла общий язык. Уроки вела с удовольствием, разрабатывая планы прямо в палате у Кирилла. Пыталась делиться с ним идеями и мыслями, но он ворчал, отворачивался или, что ещё хуже, начинал грубить.

Спустя несколько дней после визита Марины он наткнулся взглядом на пустую конфетную коробку. Спросил, пока ещё не впадая в буйство, почти миролюбиво.

— Кто принёс конфеты?

— Марина, — легко призналась Малика, — только я их уже съела.

Кирилл приподнялся на подушке.

— Марина приходила? Когда?

— Кажется, дня четыре назад.

Едва она закончила предложение, в неё полетела подушка. Жёсткий угол наволочки больно клюнул в глаз, вызвав слёзы.

— Почему я её не видел?! — вскипел Кирилл, шаря взглядом в поисках очередного снаряда.

Малика спрыгнула с подоконника и нависла над кроватью. Глаз, принявший на себя удар, покраснел и заслезился.

— Потому что она ушла, не дойдя до твоей палаты. Испугалась, что придётся нянчиться с инвалидом.

Кирилл нахмурился.

— Из-за одного глаза она посчитала меня инвалидом? Рука срастётся, сотрясение тоже не навечно.

— Как хорошо, что ты это всё-таки понимаешь, — ехидно заметила Малика, — чего тогда страдаешь, как будто тебя поезд пополам переехал?

Кирилл растерянно заморгал.

— Так почему она ушла?

— Я сказала, что ты не можешь ходить и практически ослеп. Предложила стать твоей сиделкой. Кажется, эта перспектива её не вдохновила, — откровенно созналась Малика, ожидая реакции.

Зрачок в зелёном глазу недобро сузился, Малика поспешила отпрыгнуть на шаг назад: рука Кирилла нащупала стойку капельницы, он с силой замахнулся.

Малика не стала ждать, чем закончится очередной гневный приступ и, дугой обойдя опасную зону, влепила Кириллу пощёчину, как раз по левой стороне, с ослепшим глазом.

— Всё, хватит! Достал ты меня уже!

Малика ринулась к двери, провернула замок и, убедившись, что никто не помешает, приблизилась к постели. Клокочущее раздражение она сдерживала с видимым усилием.

— Знаешь что, Принцессочка, ты уже всех в этой больнице выбесил. Медсёстры молятся, чтобы им не выпала очередь идти в твою палату, охотно продают свою смену, лишь бы с тобой не столкнуться. Мать и бабушка опасаются лишний раз взгляд на тебя поднять, чтобы не побеспокоить твоё раненое самолюбие, боятся напомнить о твоей загубленной карьере. А ты упиваешься своим горем и ничтожностью. Слабак!

Кирилл замер, на его щеке отчётливо проступил отпечаток ладони и трёх пальцев, два схалтурили, не оставив следа.

— Я и правда многого лишился, попав в больницу, — осторожно напомнил он.

Малика выхватила стойку капельницы, отодвинула её в сторону.

— Ты не лишился главного — жизни. Пока ты жив, всё можно исправить. Задумайся лучше вот о чем: что было бы, если бы ты не вмешался в драку? Того парня наверняка забили бы до смерти. Он и сейчас полуживой, и ухаживает за ним только старенькая бабушка. Ты спас человеку жизнь! Стоит ли, по-твоему, человеческая жизнь спортивной карьеры? — видя растерянность на лице друга, продолжила более уверенно: — Ты уже дважды геройствовал. Лену спас и теперь ещё этого парня. Что бы с тобой ни случилось, есть люди, для которых твоё существование приравнивается к жизни. Ты для них герой. Хотела бы я быть для кого-то необходимой, как воздух, как сама жизнь.

Кирилл растерялся, впервые за эти долгие недели, почувствовав стыд и досаду на самого себя.

— Как он?

— Ты раньше о нём не спрашивал, — недоверчиво сощурилась Малика, — его Саша зовут. Половину из того, что тебе таскали посетители, я относила ему и подкармливала персонал.

Кирилл потёр зудящую от пощёчины скулу.

— И всё-таки я лишился не просто карьеры, а мечты.

— Ничего ты не лишился, Эдька, — неожиданно подобрела Малика, — сможешь вернуться и доказать, что тебя рано списывать со счетов.

Она села на край кровати и погладила его щёку, горящую от хлесткого удара. Кирилл накрыл её пальцы своей ладонью, не позволил убрать.

— Мне стыдно признаться, но иногда ночью меня одолевают сомнения: стоило ли мне поворачивать в этот чёртов проулок и вмешиваться в драку?

Малика склонилась, коснулась дыханием виска Кирилла.

— Если бы ты не повернул, это был бы уже не ты. Ты не мог пройти мимо нуждающегося в помощи, никогда не мог. Ты всегда выбирал для своей симпатии самых убогих щенков и котят, пытался жалеть даже Танечку. Если бы прошёл мимо, ты не был бы тем человеком, которым я восхищаюсь и которого люблю. Только не мой Эдька.

Кирилл задержал дыхание, ему взбрело в голову, что вот сейчас просто идеальный момент для поцелуя, но Малика всё испортила, рассмеявшись.

— Весь покалеченный, перебинтованный и туда же — поцелуй ему подавай! Длительное воздержание тебе противопоказано.

Кирилл почувствовал, что его щёки заалели.

— Как ты поняла, что я жду поцелуя?

— У тебя такое лицо было сентиментальное, и ты посмотрел на мои губы, а свои при этом приоткрыл.

Кирилл откинулся на подушку, закрыв рукой глаза.

— Изыди. Ты невыносима, Кирюха.

Но вместо того чтобы уйти, Малика наклонилась и поцеловала его. Кирилл на мгновенье застыл, но почти сразу здоровой рукой обхватил её затылок и не позволил отстраниться. Прижался к губам теснее, заставляя ответить на его напор. Малика колебалась секунды три, но потом раскрыла губы. Ладонями упёрлась в кровать и, удерживая себя от падения, отвечала на поцелуй одновременно мягко и страстно. Их накрыл шквал противоречивых эмоций. Напряжение последнего месяца: злость, обида, страх — всё вылилось в этом неожиданном сближении.

Осознание, что она целуется с лучшим другом, деликатно постучалось в мозг, заставив резко отстраниться. Малика дёрнулась, высвобождаясь от захвата, и встретилась глазами с Кириллом. Он выглядел не менее ошеломлённым.

— Прости, — выдавил он, — видимо, мне и правда противопоказано воздержание.

[1] ЧМТ - черепно-мозговая травма.