Координата поврежденности

3 глава

Прошло две недели с тех пор, как Мин перестал быть единственным постоянным жильцом особняка. Нун ночевала здесь только по будням, по выходным уезжала к семье, а отец появлялся редко, поэтому и не считался за полноценного обитателя дома. Однако за это время он встретил главу «VN Medicine» рекордные три раза. Когда Мин уходил гулять, то замечал того увлеченно беседующим со своим протеже.

Хотя стоило отдать должное: парень держал слово. Лайт действительно казался здесь скорее призраком, чем гостем. Мин заставал того лишь утром, собираясь на учебу. В первый день Нун предложила ему подвозить Лайта, раз им в одно место. Мин уже обдумывал, как тактично объяснить, что он не собирается менять собственный уклад жизни из-за навязанного соседа, как вдруг Лайт сам отказался. Сказал, что у него есть велосипед и позже он заберет его у друга, а сегодня не прочь проехаться на автобусе.

И хотя Нун недовольно поджала губы и с укором взглянула на Мина, после того как их гость убежал, ничего больше ему не сказала. Слишком хорошо знала.

Иногда, конечно, Мин встречал Лайта по вечерам в коридорах, если оставался дома, а когда возвращался поздно ночью от Мары, до него долетал шум из комнаты напротив, оповещающий, что ее жилец еще не спит.

Лайт общался с ним по минимуму, видимо, на самом деле был занят. Мин вовсе не следил за передвижениями нежеланного гостя, но все же хотел быть в курсе его дел, продолжая подозревать, что за его присутствием в особняке что-то стоит.

Спустя несколько дней после происшествия с Наной Мин встретился с Марой. Оказалось, Нана разбила кое-что в баре в тот вечер, прежде чем выбежать и проследить за ним. Он же рассказал подруге об идиотской просьбе отца.

– Он подселил к вам какого-то типа? Серьезно? Лучше бы горячую девицу! – Она захохотала, совсем не проникшись его несчастием.

– После Наны мне нужен тайм-аут от любых девиц. – Мин рассеянно почесал порез, который теперь не нуждался в пластыре. Для Беста Мин выдумал околесицу, а отец рану и не заметил, едва интересуясь сыном, даже когда находился дома.

– Смотри не увлекайся этим, а то еще навангуешь свое признание Нане.

Ему пришлось рассказать, как именно удалось спровадить девушку, ведь Мара не отставала.

– Иди на хер! – не сдерживаясь в выражениях, послал ее Мин.

– Какими нежными мы стали! Мне вот интересно, что этот студентик забыл у вас? Твой отец раньше не спешил становиться меценатом. Не думал, может, их связь куда глубже? – Она сделала соответствующий жест рукой. – Что, если доктор Вон-грат утомился от одинокой жизни и завел любовницу в лице его матери или есть еще более занятный вариант – он твой брат?

Мин скривился от выдвинутых ею перспектив, однако знал – в высших кругах встречается и не такое. Кулаки бессознательно сжались даже от мысли, что это может оказаться правдой.

– Поэтому я хочу узнать больше об этом парне. Поможешь?

Он не просто так называл Мару «торгашкой». Она отлично ладила с людьми, поэтому имела самые разнообразные знакомства. Своими каналами Мин не мог воспользоваться, все они шли через отца. Вернее, через отцовские возможности.

– Помогу. За услугу, естественно. – Ну конечно, будто она способна сделать что-то безвозмездно. Мин выгнул бровь, давая понять, что слушает. – Помнишь мою кузину Де́ли?

Он помнил. Он никогда не общался с ней так близко, как с Марой, поскольку Дели была куда младше их. Сейчас ей сколько? Около восемнадцати?

– Куда ты клонишь?

– Сходи с ней на свидание! – не стала тянуть Мара.

– Ты оглохла? Я хочу взять паузу, – Мин прожег ее взглядом, полным раздражения. – Тем более с каких пор ты впутываешь свою семью в эти игры?

– А это не игра. По словам Дели, ты – любовь всей ее жизни.

Мин закашлялся, поперхнувшись выпивкой. На рубашку небесного цвета словно рассыпали звезды, стоило каплям впитаться в шелк.

– Мара, серьезно, какого черта?! – воскликнул он, вытирая салфеткой рубашку, забрызганную по ее вине.

– Вот и я хочу знать какого, – она порицательно покачала головой. – Но эта проныра откуда-то узнала, что здесь происходит и теперь шантажирует меня. Грозится рассказать моим родителям. Ты знаешь, мама мне ничего не сделает, а вот отец… это лишние проблемы. Сам понимаешь, – она выдохнула, перебирая рукой пряди волос. – Так что Дели поставила ультиматум: я помогу свести вас, а она держит рот на замке.

– Я не буду встречаться с твоей кузиной! – стальным тоном прочеканил Мин.

– А кто тебя просит встречаться? Всего лишь одно свидание, на котором ты проткнешь придуманный ею мыльный пузырь с розовыми пони, вашей свадьбой и выводком детей.

Его бросило в дрожь. Мин едва виделся с Дели за прошедшие несколько лет. Последний раз, кажется, на праздновании годовщины отца Мары, когда Дели было пятнадцать. Для него она по-прежнему оставалась ребенком. Милой девочкой, совсем не похожей на старшую кузину-пиранью.

– И тебе ее не жаль?

– Это для ее же блага. – Мара помахала перед ним пальчиком. – Чем скорее она поймет, что такой засранец, как ты – последний, кому нужно отдавать сердце, тем лучше. Она слишком наивна. Ты станешь отличной таблеткой принятия реальности.

– Какая у нее заботливая сестренка.

– Сама поражаюсь, – манерно произнесла Мара.

– Но если она не перестанет… – он скривился, произнося следующие слова: – любить меня?

– Перестанет, если используешь на ней тот же трюк, что на Нане.

– Специально потешаешься?

– Нет, ну а что? – Это воплощение коварства в юбке и на шпильках строило из себя святую невинность. – Действенно же, ты убедился! У Дели не останется другого выбора как сдаться. Плюс она обожает BL-сериалы[9]. Сразу пожелает счастья тебе и твоему воображаемому избраннику.

– И? Меня это должно как-то переубедить?

Их взгляды скрестились подобно клинкам. Даже ее ключицы выпирали, словно наступая на него.

– Ты разочаровываешь меня, – с досадой цокнула языком Мара. – Знаешь же, как я не люблю менять планы, если картинка уже выстроилась в голове. А я уже так и вижу всю подноготную твоего соседушки с самого его рождения в моих ручках, которую благородно передам тебе. С таким компроматом ты сможешь мигом выставить его за дверь.

Мин понимал, что Мара им манипулирует. Однако сейчас он был крайне заинтересован в том, чтобы узнать правду о Лайте. Шуточные подозрения об их возможном родстве не давали теперь покоя.

Условие Мары не отличалось от того, что он и раньше делал в рамках их подпольной деятельности. Проучившись несколько лет на экономическом, Мин умел ценить выгодные сделки и отлично знал – Мара сдержит слово. Он не восторгался, что попадает под манипуляцию другого человека, но все-таки это позволит ему избавиться от нелепого недоразумения под боком. Желание узнать правду перевесило личное недовольство.

– Хорошо. Одно свидание, и все. – Из груди вырвался шумный выдох, сразу растворившийся в воздухе, а Мара самодовольно ухмыльнулась и достала телефон.

– Вот ее профиль. Напиши ей в директ.

Мин неохотно зашел на чужую страницу. Он помнил Дели как непоседливого ребенка, но теперь она превратилась в молодую девушку. На фотографиях улавливалось сходство кузин. Изысканная и хрупкая, почти что аристократическая красота, делающая их похожими на сказочных персонажей из прошлого. Хотя Мара, несмотря на свой внешний вид, была скорее смертельным ураганом, нежели баюкающим морем, как Дели. Не зря даже выбранное самостоятельно в подростковом возрасте прозвище по одной из трактовок означало «смерть»[10].

Разрушить девичью влюбленность Мин согласился только после того, как Мара предоставит нужные ему сведения, и он разберется с тем, какие нити связывают Лайта с его отцом.

Он предпочитал решать проблемы поочередно, а не хвататься за все сразу. И уж точно никогда не шел на сделки без предварительных гарантий или предоплаты.

Несколько дней прошло в ожидании новостей от Мары, и пока Мин не наведывался к ней, в кои-то веки мог сконцентрироваться на университетских делах. Он даже позволил Бесту завлечь себя во внеклассную деятельность, хотя считал, что выпускникам это уже ни к чему – пускай младшие курсы занимаются фестивалями. Но Бест настаивал: это их последняя возможность поучаствовать в подобном, поэтому вместо того, чтобы ходить в клубы и бары, Мин после пар оставался в университете.

Теперь, находясь на территории кампуса, он бросал более заинтересованные взгляды, чем обычно, на проходящих мимо студентов.

– Кого ты постоянно высматриваешь? – полюбопытствовал Бест, когда они сидели во дворе.

Два часа без перерыва они занимались плакатами для предстоящего фестиваля. Правда, основную работу делал Бест: в детстве он посещал художественную школу, поэтому умел неплохо рисовать. Когда же друг уже сам походил на разрисованный холст, они сбежали от студенческого комитета и организовали себе перерыв на еду.

– Никого, – наблюдательность Беста бесила.

– Обычно ты сидишь, уткнувшись в телефон, а теперь постоянно таращишься по сторонам, – не унимался тот.

– Слушай, может тебе в детективы податься после выпуска? Так и вижу объявление о поиске работы: «Лезущий в чужие дела выпускник экономического раскроет все ваши секреты!»

Бест изобразил приступ безмолвного смеха и шуточно толкнул его в плечо.

Вот поэтому Мин и ценил дружбу с этим парнем. С ним он становился более нормальным. Обычным. Одногруппник пробуждал в нем светлые стороны, о которых Мин не раз и не два забывал в чопорном мире, в котором родился. Но у него заняло время, чтобы признаться самому себе, что Бест из рядового приятеля превратился в друга. С Марой было так же, хотя он по-прежнему избегал вслух называть их друзьями и не признавал, что ему нравится ее общество.

Внезапно взгляд зацепился за фигуру с розовыми волосами. Лайт медленно шел вместе с другими студентами и постепенно приближался к месту, где сидели они с Бестом. Мин, совсем не стесняясь, как коршун, следил за докторишкой. Он не боялся быть пойманным: они расположились в тени, чуть поодаль от основной дороги, где шли остальные учащиеся.

Однако либо его взгляд был таким тяжелым, что не почувствовать его невозможно, либо по чистой случайности, но Лайт поднял глаза и посмотрел прямо на Мина, несмотря на якобы плохое зрение. Или на учебу тот надевал линзы?

Выражение лица не дрогнуло, Мин лишь придал себе еще более скучающий вид, словно Лайт невзначай попал в поле его зрения. И по большому счету, так оно и было. Но розоволосый докторишка вдруг отошел от других студентов, которые продолжили свой путь, и направился в их сторону.

– Привет, – сказал он, остановившись напротив их скамейки. Именно так Лайт каждое утро здоровался дома, точно его ничто не смущает, ничто не волнует, ничто не тревожит. – Наконец пересеклись с тобой в универе.

– Ага. – Мину больше нечего было сказать.

– Участвуете в фестивале? – На скамейке лежали атрибуты мероприятия, розданные вносившим свою лепту в организацию. – Я бы тоже хотел, но времени совсем нет. А было бы круто напоследок вспомнить, как все начиналось. – Лайт переводил взгляд с него на Беста, как будто был знаком с ними обоими.

– Я то же самое сказал Мину, когда уговорил его присоединиться, – отозвался Бест.

– Что ж, до встречи. У меня всего полчаса на перекус, а после нужно ехать в больницу, – так же беззаботно, как появился, Лайт отбежал от них и догнал друзей.

– И кто это? Не думал, что кто-то еще удостоился чести общаться с Мином Вонгратом, – начал одногруппник, стоило только Лайту отойти.

– Просто кое-кто, с кем невольно пришлось познакомиться. Это нельзя назвать общением, – пробурчал Мин.

– Он с медицинского? Ты же не выносишь этот факультет из-за отца.

За проведенные вместе студенческие годы Бест узнал о его напряженных отношениях с родителем, хотя и без лишних подробностей.

– Ничего не изменилось. Я же сказал: мне его навязали. Слушай, ты хуже любой ревнивой девушки, – Мин повернулся и посмотрел на Беста, который тем временем сидел на спинке скамейки.

– Он кажется приятным парнем. И да, совсем тебе не подходит.

– И что это значит?

– А то, что ты невыносимый и сложный. Иногда не понимаю, что я такого сделал плохого в прошлой жизни, почему меня угораздило сесть рядом с тобой в первый учебный день? Но у меня ведь большое сердце, вот и пожалел, понимая, что такой замкнутый грубиян без меня не справится.

Это послужило последней каплей. Мин схватил парня за икру и сильно сжал. Бест вскрикнул и спрыгнул на землю.

– Я не замкнутый, – ощетинился Мин.

– Не замкнутый с друзьями, но сколько их у тебя? Я и подруга детства из бара, где ты играешь на барабанах?

С остальными ты превращаешься в непробиваемую стену. Не даешь никому и шанса, а сам всегда ведешь себя как мудак.

– Это не замкнутость, а разборчивость. Не вижу в этом проблемы. Ты сегодня куда невыносимее меня, поверь, – Мин усмехнулся и встал. – Пошли, Шерлок. И предупреждаю: еще одного расспроса я не вытерплю, поэтому прекращай. Давай закончим с тем, во что ты меня втянул.

Но тут телефон издал звук. Он увидел сообщение от Мары.

«Информация у меня. Сейчас пришлю тебе файл».

– Ты идешь? – спросил Бест, когда он остановился на полпути, читая эсэмеску.

– Мне нужно отойти. Кое-что важное. – Мин не стал дожидаться возмущений друга и, развернувшись, отправился на парковку.

В салоне машины он открыл текстовый документ во вложении. Он содержал данные о Лайте: полное имя, дата рождения (тот в самом деле оказался старше его почти на год), место жительства, место учебы и прочая основная информация. Но все это было не так интересно, как следующее: отец действительно общался с отцом Лайта в молодости, те учились в одном университете. Пива́т Хонгсава́н погиб, когда Лайт оканчивал первую ступень средней школы[11]. А еще нашлась запись, что в первый год учебы в университете парень лежал в основном филиале их больницы, где раньше практиковал отец. Так вот как они встретились? Все сводилось к тому, что именно тогда Вонграт-старший узнал: Лайт – сын друга молодости, которого уже не было в живых.

Оказалось, сперва Лайт поступил на музыкальный факультет, но, проучившись на нем буквально несколько месяцев, вскоре попал в аварию, после чего взял академ. Чуть позже отчислился и внезапно на следующий год поступил на медицинский в то же учебное заведение. Странно… Он мог просто заново начать год, если пропустил слишком много по состоянию здоровья. Зачем менять специальность?

Даже внешний вид Лайта говорил о том, что парень мог быть скорее музыкантом, нежели доктором. Мин считал, что люди либо с детства мечтают быть врачами, либо выбирают эту профессию, идя по семейным стопам. Семья Лайта не имела никакой связи с медициной: отец был инженером, мать работала флористом. И все награды в школьное время касались музыкальных фестивалей и конкурсов – Лайт жил музыкой и рвался и дальше заниматься ею. Так что могло произойти, чтобы у человека настолько поменялись приоритеты? Жажда денег? Перспектив? Желание что-то доказать родным?

Мин откинулся на сиденье, выдохнув на челку и заставив ту приподняться от потока воздуха.

Мара также попросила знакомых пробить вероятность любовной связи между Вонгратом-старшим и матерью Лайта в настоящем или далеком прошлом, но обе теории не подтвердились. Уже это радовало Мина. Во всяком случае, его положению наследника никто не угрожает. Хотя от собственных мыслей тут же стало тошно. Разве он изо дня в день не сгорал от ненависти к этому бремени? А теперь внезапно лицемерно чувствовал облегчение.

Нужно взять себя в руки. Он узнал главное: Лайт и его отец познакомились случайно – как пациент и врач – и, возможно, общение с доктором повлияло на парня, подтолкнув к смене будущей профессии. Отец все-таки пользовался большим авторитетом. Видимо, эти несколько лет они поддерживали связь, и родитель помогал Лайту, когда тот решил стать врачом. В целом ему было все равно, чем и с кем занимается отец, пока тот не трогает его. Но такая нехарактерная забота о ком-то другом для владельца больниц и хладнокровного врача, который даже для сына не находил времени, вызывала вопросы. Мин хорошо знал: отец предпочитает практический метод работы и не допускает слишком тесных контактов с пациентами и их семьями, поэтому ему хотелось разобраться в этой странной истории.

Он понял, что не сможет вернуться в университет, ибо голова гудела от новой информации. Что если поехать домой и заглянуть в комнату к Лайту, пока того нет? Хотя эта мысль мигом опротивела ему.

Всю дорогу домой Мин спорил сам с собой, должен ли переходить эту грань. Неужели нарушит собственные принципы из-за какого-то жалкого будущего докторишки? И что он собирается найти: кучу конспектов и учебников по медицине, порнушку, грязные носки? Этот парень выглядел совсем обычным, без каких-либо страшных секретов, особенно тех, что хоть как-то касались его.

Мину хотелось быть обычным, влиться в середину, и в частности именно потому, что у таких людей, как правило, не бывает тайн, которые разрушают чужие жизни.

Поэтому, оказавшись в холле, Мин твердо решил, что сходит с ума, и нужно, как и раньше, просто игнорировать Лайта. Он выяснил главное, теперь можно успокоиться. Но когда он шел по первому этажу, из кабинета отца донесся голос – тот разговаривал по телефону.

Мин пересилил себя, понимая, что пока рядом нет их нового жильца, а экономка где-то бродит, это подходящая возможность расспросить, как долго Лайт пробудет у них. Когда он вошел в кабинет, отец как раз прощался со своим собеседником.

– Вернулся? Неужели все это время был в университете? – удивленно спросил мужчина, увидев его в студенческой униформе. Мин всегда заезжал после учебы домой переодеться, прежде чем отправиться по своим делам.

– Участвую в организации фестиваля, – скупо прокомментировал он.

– Я думал, тебе не нравится самодеятельность.

– Куда больше мне не нравится, когда ко мне подселяют незнакомца и умалчивают о реальных мотивах.

Отец нахмурился, но не разозлился.

– Мне казалось, ты успокоился, но ты все такой же упрямый, как в детстве, – отец выдавил подобие улыбки, будто упоминание прошлого как-то сближало их. Словно у них разные воспоминания о его детстве.

– Я хочу понять, ради чего ты вносишь неудобства в мою жизнь! Ты был другом отца Лайта в студенческую пору?

– Мне не хотелось распространяться на эту тему, поскольку это не наше дело. Не знаю, почему для тебя это так важно, но ладно. У семьи Лайта долги, особенно после смерти Пивата, его отца. Их дом изымают в качестве погашения задолженности. Его мать и сестра на время переехали к родственникам в другую провинцию, но Лайт не мог последовать за ними из-за учебы. У него прекрасные навыки, и он хочет и может быть успешным нейрохирургом. Было бы глупо лишиться диплома у финишной прямой. Он отказался принимать любую финансовую помощь и даже не сразу согласился пожить у нас.

Мин внимательно слушал и где-то внутри почувствовал нечто странное, некое подобие сожаления.

– Следовало предупредить меня и объяснить раньше, а не ставить перед фактом, – он не мог не сердиться на отца, который заставил его копаться в чужом белье. Он унизил его. В который раз.

– Прости, я потерялся в днях. Думал предварительно поговорить с тобой, но пришлось внепланово участвовать в конференции после нескольких собраний. А потом вспомнил, что сам назначил переезд Лайта на этот день, поэтому и сообщил тебе в самый последний момент.

– Сколько именно он здесь пробудет?

– До вашего выпуска, может чуть дольше. У тебя нет причин быть против. Я не заметил между вами конфликтов за прошедшие недели. Я спрашивал Нун, она сказала, что мальчик проводит тут не больше времени, чем я, – мужчина усмехнулся, довольный этим сравнением.

Наверное, мечтал, чтобы Лайт был его сыном, а не он. Но этой мечте не суждено сбыться. Даже если отец подселил идеального претендента в свой дом.

– Так значит до выпуска. Отлично, – с сарказмом произнес Мин, злясь на самом деле на то, что отец, как и всегда, не замечал и не думал о его чувствах.

– Надеюсь, за это время вы научитесь чему-то друг у друга. Лайт очень ответственный юноша, несмотря на его внешний вид. Вы, молодежь, любите ярко выражать себя, поэтому, знаю, он может вызвать предвзятое первое впечатление, однако он мудр и рассудителен не по годам. – Отец не желал замечать, что своими словами еще больше провоцирует его.

– Я не заказывал себе пример для подражания.

– Трудись так же ради поставленной цели, и тогда мне не придется искать этот пример на стороне, – последние слова произнеслись в редкое мгновение потери самоконтроля, Мин это видел, но это уже ничего не меняло, даже если отец и добавил: – Прости, это не то, что я имел в виду.

– О нет, мы оба знаем, что именно это ты и имел в виду. Думаешь, я не осознаю, что ты подсунул мне его под нос, чтобы я увидел, от чего отказался? Что не стал идеальным наследником твоей империи? А как же мои ожидания? Может, мне тоже привести кого-то с улицы, чтобы тебя научили быть хорошим отцом? – Он презирал себя за то, что позволил обиде проникнуть под кожу, выплеснуться наружу, показывая тем самым, что ему не все равно.

– Мин, я…

Однако откровений на сегодня было достаточно. Он и так наговорился с отцом на месяц вперед, получил очередную дозу презрения и оскорблений и не позволил тому закончить.

– Я сделаю, как ты просишь: уживусь с ним, буду вежлив, но дай мне спокойно дышать и дальше. Это единственное, чего я хочу от тебя, – не дожидаясь ответа, Мин вышел из кабинета и чуть не столкнулся с Нун.

Какая банальщина – прислуга их подслушивает.

– Сынок, твой отец не хотел тебя обидеть.

Он не нуждался в жалости. Да, эта женщина растила его, но она не была его матерью. Его мать умерла. И ничто не позволит забыть об этом. Эти стены всегда будут шептать, разнося отравляющие и разрушающие воспоминания по каждому сантиметру этого огромного, но одинокого дома.

– Не сейчас, – он отстранился, когда она попыталась прикоснуться к нему и, обойдя женщину, последовал в свою комнату.

Со злостью хлопнув дверью, он повалился на кровать. Мин не узнал ничего нового. Незачем растрачивать нервы зря. Желчь и досада опять переполняли его, как если бы в ванной забыли вовремя выключить воду, где лился самый обжигающий кипяток. Он жаждал смеяться и улыбаться дома, а не искать эти эмоции в других местах, хотя все это давно превратилось в еще одну несбыточную мечту. Пора уже было открывать личное кладбище, где почили бы все его мечты, погребенные под обстоятельствами жизни.

Мин пролежал минут пятнадцать и, очистив голову от бесполезных мыслей, а тело от ненужных эмоций, решил выбраться из дома куда подальше. Быстро принял душ, переоделся и, захватив телефон и ключи от машины, вновь оказался в коридоре.

Из соседней комнаты долетал шум. Значит, Лайт уже дома. Хорошо, что парень не вернулся раньше и не стал свидетелем их с отцом очередной ссоры. Мин уже почти прошел мимо, но дверь оказалась приоткрытой. Не понимая, что творит, он приблизился к ней вплотную. Никогда раньше он не подслушивал в собственном доме, для этого не было повода. Мин смог различить знакомые звуки игровой приставки. Он не знал, что отец отдал указание поставить еще одну такую же для их гостя.

Он ни разу не заходил в эту комнату с тех самых пор, как туда поселили Лайта. И хотя сегодня чуть ли не обыскал ее, все равно теперь стоял под дверью и подслушивал. Мин тяжело вздохнул, задавшись вопросом, что он, черт возьми, творит, когда дверь неожиданно распахнулась, и в него почти что врезался жилец комнаты.

– Ох, – послышался испуганный возглас, когда Лайт в последнюю секунду отскочил от него. – Что… что ты здесь делаешь?

Его поймали на месте преступления, как бы глупо это ни звучало. Но Мин решил сохранить лицо и притвориться невозмутимым, будто ничего не произошло. Лучшая защита – нападение.

– Вообще-то, я здесь живу. – Его целью было сделать так, чтобы не ему, а Лайту стало неудобно. Мин не собирался чувствовать себя преступником в собственном доме. – Я заметил, что у тебя приоткрыта дверь. Собирался закрыть ее, пока ты едва не сбил меня с ног… уже во второй раз.

Судя по выражению чужого лица, ему удавалось скрыть свое позорное положение и скинуть всю вину на Лайта. А тот неловко почесал покрашенные волосы.

– Я не заметил, что не закрыл ее до конца. Мешаю тебе? Прости, решил сделать перерыв и поиграть в FIFA. Иногда мозг просто отключается, а игры помогают снять стресс, – объяснил Лайт, неуклюже посмеиваясь.

– Любишь футбол? – зачем-то спросил Мин.

– Да, я большой фанат. И сам гонял бы, но, увы, пришлось прервать отношения со спортом. Так что спасибо человеку, который придумал видеоигры, – Лайт облокотился о дверной косяк и продолжил улыбаться ему. – А ты играешь?

– Да, но не часто.

Почему он продолжает отвечать на вопросы этого парня?

– Может, сыграем? Давно не играл ни с кем в приставку вживую, только через сеть. Последний курс дьявольски сложный. – Лайт вдруг стал каким-то подавленным, а потом опять поднял на него взгляд и оглядел одежду. – О, ты куда-то собираешься? Если так, не буду тебя отвлекать, – при этом продолжил стоять на месте и смотреть с какой-то глупой надеждой, будто действительно хотел, чтобы он остался.

Мин еще не думал, куда именно собирается. Знал лишь, что ему нужно занять чем-то руки и очистить голову от дурных мыслей. Ведь в этом доме обычно не удавалось расслабиться, а тем более утешиться.

Отец видел в этом мальчишке того, кем бы хотел, чтобы стал он. Что же в Лайте такого? Помимо нелепого цвета волос и милого личика? Мин отлично помнил учения великих мыслителей – «Держи друзей близко, а врагов еще ближе» и «Знай противника и знай себя, и ты будешь непобедим»[12]. Именно поэтому сказал:

– Нет, я просто собирался захватить кое-что из машины.

От его слов на лице Лайта расцвела счастливая улыбка.

– Значит сыграем?

– Какая у тебя версия?

Лайт переступил порог, возвращаясь в комнату и давая ему пройти следом. Это было странное чувство: оказаться в знакомых четырех стенах и при этом ощущать себя так, точно забрел на чужую территорию.

– FIFA 19.

– Ты же в курсе, что вышла уже 20 версия?

– Я слишком занят в последнее время, чтобы обновить игру. Ты за кого болеешь? Я фанат Манчестера. Вот бы однажды вживую оказаться на их матче!

Когда они уселись у изножья кровати посреди разбросанных конспектов и одежды, Лайт все продолжал и продолжал задавать ему вопросы.

Мин уже завидовал этому парню, хоть и не желал этого признавать. Лайту удавалось так непринужденно вести беседу, выглядеть таким довольным, невзирая на царивший вокруг хаос. За две недели он сумел превратить безжизненное помещение в «дом». Настоящий. Пусть Лайт и был всего лишь гостем в особняке, комната казалась полностью в его власти, и в ней чувствовалось куда больше жизни, чем в спальне Мина. И дело не в лежащих повсюду предметах одежды или хаотично разбросанных книгах и тетрадях (а в углу Мин заметил чехол с гитарой), а в том, что здесь не существуют, не отсиживают срок, как в тюрьме, а осмысленно проживают каждый день.

– Слушай, а ты видел последний матч? Я чуть зачет не провалил, всю ночь смотрел трансляцию и…

Казалось, Лайт мог говорить о любимых вещах бесконечно, искренне желая заинтересовать собеседника, что действовало успокаивающе. Поэтому Мин сам и не заметил, как расслабился, даже будучи на вражеской территории.

Возможно, это случилось, когда он выяснил, что у них есть что-то общее – любовь к футболу, даже без попыток специально подобрать тему для разговора; или когда он невольно улыбнулся на очередное восклицание парня, пропустившего гол; или когда понял, что розовая макушка перестала раздражать.

Но каким-то образом Лайт помог с тем, в чем Мин нуждался больше всего – позволил забыться.

_________________________________

(Ben Cocks – So Сold)