Координата поврежденности

4 глава

Мара выполнила свою часть уговора, поэтому сегодня от Мина требовалось то же самое. Хотя он до сих пор с раздражением вздыхал, когда думал о грядущем свидании. Ему предстояло приехать вечером после занятий в бар приятельницы, где и должно состояться «рандеву», как иронично заметила Мара. Она не испытывала ни малейшего угрызения совести, а лишь действовала ему на нервы глупыми елейными комментариями. А вчера ему в особняк доставили новый смокинг: классический и элегантный, выбранный под четким руководством Мары. На его же сообщение, состоявшее из совсем неласкового вопроса, та в ответ прислала: «Даже уходить надо красиво». Мара прекрасно разбиралась в одежде, поэтому костюм подчеркивал все его достоинства.

Мин решил не вспоминать о навязанной встрече до самого часа икс: лучше сосредоточиться на тактике сближения с врагом, нежели думать о предстоящих мучениях. После странной ночи, когда они с Лайтом почти до рассвета играли в приставку, тот каждый раз ярко улыбался ему и приветствовал за завтраком так, будто и правда думал, что теперь они подружились. Мину было не по себе от такого поведения в стенах своего «ледяного замка».

Но этим утром ему никто не попался на глаза, разве что Нун, которая привычно хозяйничала на кухне, и, когда он подошел к ней, как можно более отстраненно спросил:

– Я единственный завтракаю? – Когда он был младше, и его все еще волновало отсутствие отца, Мин часто в подобной манере добывал информацию. Наверное, Нун чувствовала это, но никогда не подавала виду.

– Отчего же? Благодаря Нонг’Лайту[13] появились люди, которые по-настоящему завтракают, а не пьют один сок и голодными уходят на занятия. Да и Кхун Равит старается в последнее время чаще бывать дома, если ты не заметил.

Мин скривился. Отец оставался здесь уж точно не ради него.

– И где этот парень?

– Будь вежливее, он твой Пи’[14], – пригрозила женщина пальцем.

– А я хозяин этого дома, в то время как он нахлебник, – парировал Мин.

– Он здесь гость, и все это принадлежит твоему отцу, а не тебе. Ты хороший мальчик, но иногда бываешь невыносимо грубым. В детстве ты таким не был, – покачала головой она, а Мин тем временем думал, что просто тогда еще не пережил то, что случилось потом.

– В любом случае он правильно делает, что не попадается мне на глаза, – перевел он тему.

– Ты никогда добровольно не встаешь так рано, учитывая, как поздно возвращаешься. С его ухода уже больше часа прошло. – Она подошла к одной из кухонных тумб, заставленной многочисленными Кхао Нияу Мамуанг[15]. – Вот, порадуй старушку Нун и скушай.

Притворившись, что пересиливает себя, он взял одну порцию, хотя был не прочь позавтракать более плотно. Но когда Мин доедал уже вторую, параллельно запивая соком, женщина изъявила совершенно немыслимое предложение:

– Я положу тебе с собой на занятия, а там ты сможешь поделиться с друзьями и передать Нонг’Лайту. Он так и не попробовал его, а ведь именно после того, как он рассказал, что бабушка в детстве готовила ему сладкий рис, я решила порадовать его. Вся его семья уехала, скорее всего, он скучает по ним, оставшись совсем один.

Мин чуть не подавился соком, когда делал последний глоток.

– Думаешь, я буду бегать по всему университету и искать его, чтобы передать еду? Мы учимся на разных факультетах, и у меня нет времени, а даже если бы было – желания.

Вероятно, Нун хотела помочь им сблизиться. Она видела, что молодой хозяин обделен вниманием отца, и чем старше он становился, тем сложнее протекало с ним общение. Нежность и ласка маленького Мина давным-давно испарились. Хотя она знала, что, несмотря на маску «холодности», которую он носил для окружающих, у ее воспитанника доброе сердце.

– Ты лучше всех должен понимать, что значит скучать по семье и ощущать одиночество. Может, ты и не заметил, но Лайт, помимо учебы и практики в больнице, все оставшееся время проводит взаперти в комнате. Думаю, он чувствует, что обременяет нас, а ты своим поведением не помогаешь.

Мин закрыл глаза в надежде заглушить голос женщины. Не помогло.

– Правильно думает, – сказал он, а затем мысленно одернул себя. Он ведь собирался подобраться к докторишке ближе, чтобы потом уничтожить. Конечно, было бы удобнее и проще просто не пересекаться с Лайтом, но тогда парень останется безнаказанным за свое вмешательство. Злость со вчерашнего вечера немного улеглась, и Мин выдохнул. Нужно думать рационально. Ничего не получится, если он продолжит поддаваться эмоциям. Лучше извлечь из этой ситуации пользу, тем более когда повод сам падает в руки.

Нун, похоже, собиралась отчитать его в очередной раз, но Мин остановил ее:

– Ладно, только перестань с утра наседать. Если я его увижу или буду недалеко от его факультета, передам. Однако ничего не обещаю.

Экономка удивилась такому быстрому согласию и, решив, что это лучшее, что можно добиться от него, быстро собрала десерт в контейнеры.

Сегодня по расписанию его пары начинались не утром, а днем. Мин просидел на всех трех, после чего с учебой было покончено. Но вместо того, чтобы сразу пойти поесть в столовую, он предложил Бесту пройтись.

– Что это у тебя? Какая-то милая девушка пытается завоевать твое сердце ланч-боксами? – Бест с наслаждением вкушал собственную остроту, а Мин, услышав ее, закатил глаза.

– Ага, ей за пятьдесят, и она почти всю жизнь работает на мою семью. Но я передам ей твои комплименты.

Бест бывал у него дома несколько раз. Он был единственным, кого Мин вообще приглашал туда. Правда, в первый раз этот нахал сам приехал к нему, и, прежде чем Мин узнал, Нун уже впустила гостя, радостно приветствуя. Тогда шли только первые месяцы в университете, и им задали общий проект, а Бест не придумал ничего лучше, чем самому пригласить себя домой к одногруппнику.

– Передавай, чтобы чаще заставляла тебя брать еду с собой. Кхун Нун готовит намного вкуснее, чем у нас в столовой. Дай хотя бы напоследок побаловать желудок, – мечтательно заявил парень. Иногда Мин поражался тому, как Бесту удавалось так мастерски строить из себя идиота и при этом оставаться настолько естественной повзрослевшей версией себя на первом курсе.

– Ага, буду таскать еду специально для тебя. Кажется, ты запамятовал, что у тебя есть девушка, вот пусть она и кормит тебя.

– Ты же знаешь, Фанни постоянно в разъездах из-за выступлений. Ей не до этого.

Бест больше двух лет встречался с танцовщицей из балетной школы, которая последние полгода большую часть времени проводила на гастролях.

– Твои проблемы.

Они незаметно дошли до медицинского факультета. Бест оглянулся и удивленно поднял брови.

– Что мы здесь забыли?

Мин понял, что даже не подготовил вразумительного объяснения для доставки еды какому-то парню с медицинского. Тем более когда это тот, с кем они случайно столкнулись на прошлой неделе.

– Отец… попросил найти кое-кого, кто проходит практику под его началом, и кое-что передать ему, поскольку сам не может.

– Не знал, что твой отец берет студентов на практику.

– Как и я, – сказал так тихо, чтобы друг не услышал. Ему было неприятно находиться в здании, которое олицетворяло тюрьму, куда его собирались засадить на целых шесть лет, а то и больше. Из-за Лайта казалось, что его таки заставили войти в собственную камеру, которой он избежал, но которая все эти годы пустовала и ждала именно его. – Слушай, подожди меня здесь. Я точно не знаю, куда идти. Спрошу у администрации, – он не хотел, чтобы одногруппник видел Лайта и задавал вопросы.

– Зачем ты меня сюда притащил? Я мог спокойно пообедать! – возмутился Бест.

– Это ты захотел стать моим другом шесть лет назад. Так что вини себя. И не ной, я заплачу за твой обед, хорошо? – Мин мог легко предложить это другу, потому что знал, что того действительно не волнует его финансовое состояние. Бест был обеспечен в пределах нормы и не отличался жадностью к чужим деньгам.

– Давай тогда быстрее.

Мин подошел к административной стойке, чтобы узнать номер группы Лайта, после чего отыскал в расписании нужный ему номер аудитории. Он поднялся на этаж выше, нашел необходимую дверь и заглянул в комнату, однако среди присутствующих так и не увидел знакомое лицо.

Мин подошел к одному из студентов.

– Я ищу Лайта. Не знаешь, где он?

Щуплый парень в очках, оглянув аудиторию, пожал плечами.

– Раз его здесь нет, скорее всего, он в музыкальном клубе, Пи’. Он часто там тусуется.

Мин вежливо кивнул и вышел, матерясь про себя. Он не мог поверить, что бродит по ненавистному месту в поисках ненавистного человека. Узнав, где находится музыкальный клуб, Мин отправился в нужном направлении.

Значит, Лайт не бросил свое увлечение, даже перепоступив на медицинский. Если он так любит музыку, почему выбрал другой путь? Раз Мара не смогла узнать об этом через свои каналы, оставалось разузнать об этом лично у Лайта. В Мине жила уверенность, что за этим что-то кроется, и эта информация поможет раздавить парня. Поэтому, если для этого нужно стать доставщиком Кхао Нияу Мамуанг, ладно – он это сделает.

Добравшись до нужного места, он распахнул дверь. Несколько человек, которые выглядели младше него, обернулись, и Мин без всяких любезностей повторил свой вопрос о Лайте, так как не нашел парня и здесь.

– Он отошел. А что такое? – подозрительно спросил один из студентов.

– Неважно, – бросил он холодно.

Даже когда Мин пришел сюда, докторишка ускользнул от него, будто бы это он вмешивается в жизнь Лайта, хотя все с точностью до наоборот.

– Ничем не могу помочь, – на лице младшекурсника читалось, что он мысленно послал Мина куда подальше, однако их система образования, да и сама культура, отличалась от западной с ее любовью к равноправию. Здесь придавали большое значение старшинству по возрасту, что сдерживало младшего парня от грубостей.

– Тогда передай ему это. Скажешь, от Кхун Нун. – Он буквально впихнул пакет с контейнерами в руки студенту и выскочил из здания.

Бест ждал там, где Мин его оставил.

– Я уже подумал, что ты с концами пропал, – пожаловался друг.

– Еще чего! – В этих стенах его могла удержать только смерть.

– Нашел, кого искал?

– Нет, эти докторишки вечно где-то ходят. Только зря время потерял.

– Эй, а где пакет с едой, который ты таскал? – Бест все никак не выключал «режим Шерлока», и Мин заскрипел зубами.

– Забыл где-то, пока ходил по этажам. Пошли, куплю нам что-то вместо этого.

Правда, друг не отставал от него еще какое-то время, но принесенная в ближайшем кафе официантом еда на некоторое время его отвлекла. После обеда Мин собирался расплатиться, но не смог найти бумажник. Чертыхнувшись, он понял, что, по-видимому, тот выпал, пока он бродил по ненавистному медицинскому корпусу.

Бест расплатился за них обоих и назвал обманщиком, но заметив, что он кипит от злости, предложил поискать пропажу вместе. Но Мин решил, что ноги его больше не будет в тех коридорах. Студенческий и карту он восстановит, а наличные пусть забирают, если докторишки промышляют еще и воровством.

Бест хотел проверить, все ли готово к фестивалю, но Мин сказал, что не сможет остаться и помочь. Пришло время встречи с Дели. Он впервые за несколько недель снова отправлялся в бар, ведь Нана нигде не объявлялась, да и Мин устал беспокоиться об этом. Эта девица и так достаточно потрепала ему нервы.

Но когда Мин выезжал с парковки, он внезапно заметил махающего ему Лайта, который приближался на велосипеде. Мин на секунду застыл, а после посигналил, чтобы тот уступил дорогу, и, вместо того чтобы остановиться, когда выехал за территорию кампуса, лишь рванул вперед.

Когда тебя ищут, нужно оставаться на месте, а не шляться непонятно где. А теперь Мин не собирался рушить свои планы из-за Лайта. Видимо, тот собирался поблагодарить за еду или сказать еще какую-нибудь неинтересную чушь.

Они живут под одной крышей, и если Лайт что-то хочет, то сам найдет его в особняке. Мин поклялся: это был первый и последний раз, когда он искал ненавистного временного жильца. И надеялся, что Нун сама ему все объяснит, и все вопросы отпадут сами собой.

Мин настолько погряз в оправданиях собственного поведения и мысленном линчевании Лайта, что и не заметил, как уже вовсю мчался к бару, а не заехал перед этим домой, чтобы переодеться в присланный Марой костюм. К черту, он его не просил! Оставшийся путь он преодолел в компании сердитых мыслей и стремления как можно скорее покончить со своей частью сделки.

Поскольку вечер только набирал обороты, народу в заведении оказалось немного, чему Мин обрадовался. Оказавшись внутри, он поздоровался с барменом и прошел в кабинет Мары, где та уединялась. Перед тем, как войти, он даже не постучался.

– Какие люди вернулись в нашу обитель! – ехидно заявила девушка, разведя руки в приветственной манере. Но Мин не спешил падать в ее объятия.

– А у меня был выбор? – парировал он и сел в кресло.

– Итак, моя маленькая кузина скоро будет. Чем же мы остудим ее пылкие чувства? – Маре не терпелось узнать подробности.

– Тактикой «не заинтересован».

– Как-то слабовато для тебя. Может, все же разыграешь карточку ориентации?

– Условие – свидание с Дели, но как оно пройдет – я уж сам решу. Хватит совать свой нос куда не просят!

– Отлично! Вот таким же жестоким говнюком оставайся и с ней. А вообще, я скучала по тебе, из-за Наны наша разлука затянулась.

Их с Марой дружба, колючая как терновник, была куда более грубой, нежели с Бестом. Без романтического намека, без вежливых обращений друг к другу – второе для подруги являлось бо́льшим грехом как для младшей, нежели для него. Однако они не придавали такого значения традициям, оттого девушка свободно переходила грань дозволенного не только на словах, но и на деле. Хотя всегда лишь в качестве забавы или эксперимента, чтобы проверить его реакцию.

– Завязывай с этим! Меня сейчас стошнит.

– М-да, ты явно не настроен на проявление искренней привязанности. В этот раз прощу. Ведь у тебя ровно тот настрой, который нужен, – Мара мельком бросила взгляд на часики на запястье. – Пока Дели не пришла, расскажи, как там поживает твой новый сосед?

– Лучше не спрашивай, – вздернув руку, оборвал ее Мин.

– Оу, как все серьезно. Ладно, как знаешь, – пожала плечами девушка, и тут ее телефон завибрировал. – Ну что ж, пора отдавать долг.

– Я встречусь с ней, но всегда есть вероятность провала, – напомнил он, когда они вышли из кабинета в общий зал.

– Я умею делать ставки, и ты – выигрышная карта в этой партии.

Мара страдала одним конкретным пороком – высокомерием. Она считала себя той, кто всегда контролирует процесс игры, в то время как его – своим орудием в ней. Мин добровольно участвовал в ее забавах, и было проще позволить девушке думать, как ей хочется. В любом случае честолюбие Мары его не заботило, пока та помогает забыть об ожидающей его «тюрьме».

Они вышли из кабинета и направились к барной стойке, у которой затем заказали напитки.

– И где твоя кузина?

– Вышла из такси.

В тот же момент в зале появилась Дели. С довольной улыбкой она подбежала к ним и буквально упала на место, находившееся рядом.

– На улице такая жара, умираю! – Она бесцеремонно забрала стакан у Мары, который уже успел принести бармен, но, отпив глоток, закашлялась. – Фу, как ты можешь это пить!

– Любишь ты трогать чужое… – самодовольно заметила владелица заведения, но больше никак не отреагировала на поведение Дели.

Мину такая непосредственность между родными людьми была незнакома. Ни братьев или сестер (даже двоюродных), ни других родственников схожего возраста у него не имелось. Только отец и еще, возможно, Нун.

– Что ж, оставляю вас… – Мара бросила лукавый взгляд из-под ресниц, – … голубки. Одинокой ласточке здесь нечего порхать.

Ласточке?! Скорее зубастой крокодилице!

Но Мин не успел сказать и слова, ибо Дели тут же улыбнулась ему, а в ее глазах засверкало масляное обожание, отчего он вмиг засомневался, что конструктивный диалог разрешит проблему.

– Здравствуй, Пи’Мин, – произнесла она, покрывшись румянцем.

– Нонг’Дели. – Он сухо кивнул. – Давно не виделись.

– Да, ужасно до-о-олго, – с искренней скорбью проблеяла она. – Кузина запретила приходить в ее бар, пока мне не исполнится восемнадцать! Но теперь…

Сказанного далее Мин почти не слышал. Вроде бы она рассказывала о каком-то показе мод, где благодаря матери Мары ей позволили быть моделью, а потом о школе и успехах в учебе. Ее слова нанизывались, как бусины, одно за другим, сплетаясь в нескончаемую речь. Он и забыл, как болтлива Дели, и теперь думал, что действительно проще притвориться геем, чем и дальше терпеть назойливую поклонницу.

– Пи’Мин, я так завидую тебе! Отец позволил тебе выбрать другую специальность, а моя мама только и знает, что тиранить меня! Я еле-еле уговорила ее не отправлять меня в пансион в Швейцарии и окончить школу здесь.

Так вот как это выглядит со стороны? Что отец дает ему выбор? Как забавно…

Дели же все продолжала говорить о своей матери, а Мин с каждым произнесенным ею словом все сильнее уходил от реальности, будто его тело находилось на дне океана, а вместо слов наружу вырывались лишь хрипы. Он чувствовал себя глубоководной рыбой, окруженной безмолвными давящими водяными просторами. Ему были знакомы эти симптомы, но он надеялся, что больше никогда не столкнется с ними. В голове на безумной скорости пронеслись картинки, слишком ужасающие, чтобы их помнить, но слишком неизгладимые, чтобы вытолкнуть их из сознания навсегда.

– Ты в порядке, Пи’Мин? – Дели прикоснулась к нему, однако он даже не отреагировал. И очнулся лишь тогда, когда она потрясла его чуть сильнее.

– Я… – голос не слушался, и из горла вырвался уже настоящий хрип.

– Ох, я и забыла, что твоя мама умерла, Пи’Мин, – бесцеремонно воскликнула Дели. – Постоянно болтаю не подумав.

Он не любил насилие, применять его к женскому полу и подавно не планировал, однако сейчас был близок к тому, чтобы нарушить свои принципы. Сохраняя последние капли спокойствия, Мин произнес хриплым голосом:

– Знаешь, почему я согласился встретиться с тобой сегодня?

Он злился. Нет, пылал от гнева.

Ведь поэтому Мин и присоединился к игре Мары. Стремился убежать от себя и своего прошлого, притвориться кем-то другим, забыть о своей реальности – антониме простоты и безмятежности.

Слишком многое он подавлял в себе годами. Некоторыми воспоминаниями и чувствами не хотелось делиться и обсуждать ни с кем и никогда. Ковырять душевные раны – в этом нет смысла, в раннем возрасте на это и так ушло достаточно времени. Ничего уже не изменить, и он старался уйти от своего прошлого как можно дальше. Сделать так, чтобы при каждом упоминании матери не вздрагивать, не распадаться на тысячи мельчайших частиц. Но иногда терял бдительность. Как сейчас.

От его резкого вопроса Дели умолкла и вся сжалась, нерешительно покачав головой, как болванчик, и оглядев его своими глазами-пуговками.

– Чтобы лично сказать, что это невозможно. – Он указал пальцем на нее и себя.

– Но… но… почему, Пи’Мин? – Ее глаза увлажнились с рекордной скоростью.

Он мысленно усмехнулся, поражаясь тому, под каким углом люди видят собственные поступки сквозь пелену чувств. Не замечают личных промахов и ошибок, оправдываясь словом «любовь», будто оно волшебным образом перечеркивает все остальное. Хотя чаще всего там и сотой долей любви не пахнет.

– Я согласился на эту встречу только потому, что мне кое-что было нужно от твоей кузины, и я остался ей должен. И потому что, угрожая ей, ты угрожала и мне.

Она пересекла черту, оттого теперь тянуло разломать это худое тельце, заткнуть этот несмолкающий рот.

– Пи’Мин, не знаю, что тебе сказала сестра, но я бы не поступила с тобой плохо! – в панике затараторила она. – Я просто не понимаю, зачем ты делаешь все это. Знаю, Мара всегда любила устраивать всякие интриги и участвовать в них, но зачем это тебе?

Когда Мин повернул голову, чтобы найти Мару, ведь иначе он не просто разобьет романтическую фантазию Дели, но и ее саму, пересекся глазами уже с другим человеком. Которого никак не ожидал здесь увидеть.

Лайт стоял посреди бара и, судя по его выражению лица, слышал их разговор.

– Какого черта ты здесь делаешь?! – воскликнул Мин, справившись с мимолетным оцепенением.

Он проскочил мимо Дели, моментально забыв о ней и не дав возможности кому-либо произнести хоть слово, схватил Лайта за локоть. Мин выпроводил парня через задний вход для персонала.

Когда они оказались на улице, Лайт вырвал руку из его хватки. Тот был сердит и даже в кои-то веки выглядел на свой возраст. Впервые Мин задумался, что Лайт ему Пи’. За прошедшие недели он ни разу не выразил к нему уважение, но Лайт это никак не прокомментировал. Для их менталитета это сильная уступка, хотя ему было неизвестно, насколько серьезно парень относится к культуре уважения их страны. Для него же она немногое значила.

– Ты что, проследил за мной? – хрипло воскликнул он и слегка толкнул парня в грудь, отгоняя мысли об уважении.

– Не трогай меня и успокойся, – голос Лайта был холоден. Вот и показалось настоящее лицо докторишки. Милый и добросердечный юноша исчез, и Мину от этого полегчало. Значит, Лайт вовсе не идеален. Значит, ему тоже свойственна злость и агрессия.

Мин выдохнул через нос и отступил на шаг. Он не знал, как много Лайт успел услышать.

– Спрошу еще раз. Что. Ты. Здесь. Делаешь? – сказал он уже более спокойно, но отчеканив каждое слово.

– Собирался отдать твой бумажник. Мой младший по группе нашел его после того, как ты занес еду. Хотел сразу его вернуть, но ты уехал, когда я пытался остановить тебя на парковке. – Лайт тоже немного успокоился, хотя карие глаза по-прежнему негодующе сверкали. Видимо, и его терпение имело границы.

– Откуда ты узнал об этом месте?

– Нашел в бумажнике визитку, а когда я позвонил в особняк, чтобы узнать вернулся ли ты, Кхун Нун сказала, что это заведение кого-то из твоих друзей, и ты часто проводишь здесь время после учебы.

– Ты рылся в моих вещах, – злобно заметил Мин, стремясь обвинить парня в очередном грехе.

Лайт сжал кулаки, ему явно не понравилось подобное заявление. В глазах сверкнули кроваво-алые молнии.

– Я открыл бумажник, чтобы убедиться, что он твой.

На самом деле плевать, зачем Лайт это сделал. Мина беспокоило другое.

– Но зачем ты поехал за мной? Если помнишь, по милости отца мы живем в одном доме. В чем смысл тащиться через весь Бангкок и преследовать меня?

Лайт и так вмешался во все сферы его жизни. И теперь еще прознал о его делах, о которых не знал больше никто. Сначала о том случае с Наной, теперь еще и об истории с Дели.

– Я сегодня остаюсь на ночное дежурство на практике. Подумал, будет правильнее отдать его сейчас, потому что до того, как я бы вернулся в особняк переодеться на следующий день, ты мог бы уже уехать, – стальным и размеренным голосом объяснил Лайт.

Мин внимательно вгляделся в лицо парня, пытаясь понять, действительно ли тот думает, что он поверит в эти бессмысленные объяснения. Лайт считает его тупым? Однако сейчас важнее другое.

– Ты слышал разговор внутри? – вновь он был вынужден что-то выпытывать у парня. Это крайне раздражало.

– Если ты намекаешь, что я следил и подслушивал специально, могу тебя разочаровать. Не знаю, что ты там себе напридумывал, может, считаешь меня каким-то тайным агентом или просто идиотом, которому больше нечего делать, кроме как преследовать тебя, но я думал лишь наладить наши отношения. Я не хочу портить тебе жизнь, хотя ты и не веришь в это. Но я устал от того дерьма, которое ты несешь с нашей первой встречи, – повысив тон, высказался Лайт.

Теперь уже Мин отчетливо ощущал «ауру старшего». Но поскольку он много времени провел за границей, где возрастные формальности ничего не значат, он с легкостью позволял себе не церемониться с самыми близкими знакомыми (как Мара) или врагами (как докторишка).

– И да, я слышал о том, что ты играешь в странные игры, разбив сердце уже второй девушке. И выдаешь себя за кого-то другого! – закончил говорить Лайт, сомкнув руки перед собой в замок, будто вынося ему приговор.

Мин старался успокоиться. Агрессия вряд ли что-то решит. Он не должен позволять докторишке думать, что теперь тот имеет какой-то контроль над ним. Нельзя упустить власть из рук.

– У тебя удивительная способность быть повсюду, лезть туда, где тебя быть не должно. Надеюсь, это как-то поможет тебе во время будущих операций. Может, ты и вправду приехал отдать мне бумажник, но в этом нет нужды. Я бы предпочел, чтобы ты не вмешивался в еще одну часть моей жизни. Сначала отец приводит тебя в дом и говорит, что я должен развлекать тебя и следить за твоим комфортом, затем Нун заставляет таскать тебе еду… А ты, вместо того, чтобы понять, что мешаешь, очень странными способами пытаешься «подружиться». Хотя зачем это тебе – не ясно.

Лайт взвинченно провел рукой по волосам, растрепав их еще сильнее. Мин мельком взглянул на розовый беспорядок, как вдруг до его ушей донесся твердый голос:

– Повторю то, что сказал в первый день: мне жаль, что я побеспокоил тебя, но у меня нет другого выхода. Мне нужно закончить семестр, и я многим обязан Кхуну Равиту и не хочу быть неблагодарным. Думал, мы поняли друг друга, но, видимо, нет.

Лайт вытащил из сумки бумажник и насильно всунул ему в руку.

– Меня тоже никто понимать не хочет. Жаль расстраивать, однако в нашем доме понимание – явление незнакомое. – Мин запихнул вернувшийся к нему бумажник в задний карман штанов, не проверив содержимое.

– Если ты волнуешься, что я расскажу что-то твоему отцу, – не стоит. Мне все равно, чем ты занимаешься. У каждого свои секреты, и мы имеем на них право.

Не этих слов Мин ожидал. И все же он не мог позволить докторишке повлиять на себя – смягчить, заставить поверить в случайность и добрые намерения. Нужно быстрее убрать Лайта отсюда, пока еще что-нибудь не произошло.

– Окей, я понял. А теперь тебе лучше убраться и забыть об этом месте.

Мин потерял всякое желание и терпение, поэтому намеревался уже отправиться обратно домой. Он подумал, что его молчаливый уход доходчивее некуда покажет его равнодушие к Дели. Поэтому он холодно взглянул на Лайта и решил окончательно расставить все точки над «i»:

– Забудем о том, что сегодня здесь произошло, если это и правда случайность. Перед отцом разыграем театр двух актеров, а в остальном – каждый займется своими делами. Так будет проще и тебе, и мне. – План втереться в доверие соперника потерпел фиаско, даже не начавшись.

Больше говорить было не о чем. Мин сел в машину но, прежде чем тронуться с места, удостоверился, что Лайт первым отъехал на своем велосипеде от бара. Он всегда старался руководствоваться разумом и принимать лучшие решения даже в худшие времена. Когда понимал, что дорога закрыта – принимал это; когда осознавал, что ничего больше не будет как раньше – пытался построить новую жизнь своими способами (даже если другие их осуждали); когда риск оказывался слишком велик – находил объездную дорожку к решению.

Вся его внутренняя боль только что вылились в злость по отношению к этому парню, который, живя не в таком достатке, все же казался счастливее, добрее, успешнее его.

Все, что окружало Мина, принадлежало отцу. У него не было ничего своего, лишь пустое сердце и разбитая душа. Ах да, и тщетные попытки собрать себя воедино хотя бы в подобие нормального человека. Он хотел быть как Бест: не искать подводных камней, уметь справляться с гнилой ревностью и опасениями. Просто общаться. Просто заводить друзей.

Но Мин перестал их искать. В его возрасте цепи условностей уже крепко сковывают человека, и нельзя так просто и по-детски наплевать на формальности. Извиняться, признаваться в любви, рассказывать о боли, делиться опасениями – сложно и почти невозможно. Он не мог себя так вести даже с родным отцом, что уж говорить о других людях.

Эти мысли помешали вовремя среагировать, когда из-за угла показалась машина, поэтому лишь в самый последний момент Мин предотвратил столкновение, успев вывернуть руль и съехав с трассы в кювет.

– Блять, – тяжело дыша, он прижал ладонь ко лбу, который слегка ушиб от резкого поворота. Подушка безопасности среагировала, но толчок вышел довольно сильным, и его одолело головокружение.

Отлично, только этого еще не хватало.

Он выскочил из машины, собираясь узнать, какой придурок чуть не убил его, но не успел сказать ни слова, так как в лицо внезапно врезался чей-то кулак.

Мин отлетел и уперся ладонями о гравий, параллельно сдирая кожу на руках. Что происходит? Его грабят или просто попались какие-то сумасшедшие головорезы? Придя в себя, он попытался отбиться и наконец увидел машину, с которой столкнулся – затонированный фургон, из которого прямо сейчас выходили еще двое мужчин. Так, дела по-настоящему плохи.

В панике Мин оглянулся и понял, что они не на главной трассе, а на полупустынной улице. Водители проезжающих автомобилей просто не видели, что происходит – фургон перекрывал им основной обзор. Да и вообще, вряд ли бы кто-то обратил на них внимание, приняв все за аварию, а не нападение. Хотя… может, если он продержится подольше, удастся найти помощь?

– Кто вы? Что вам надо?

В критической ситуации человек склонен задавать вопросы, ответы на которые знает, что не получит.

Мин попытался ударить одного, но на него уже напал другой и мигом завел ему руки за спину, тем самым лишив возможности отбиваться. Он ощутил несколько ударов в живот и застонал от боли, извергая ругательства, как вдруг раздался крик.

– Оставьте его в покое! Я вызываю полицию!

Это был Лайт, которому Мин еще совсем недавно приказал держаться от себя подальше. И кто бы мог подумать, что, спустя всего каких-то полчаса, он будет так рад его видеть.

В попытках высвободиться из чужой хватки Мин вдруг понял, что парень просто возвращался домой на велосипеде по тому же маршруту, что и он. И, когда доехал до места аварии и остановился, узнал его машину, а потому приблизился и заметил драку.

Когда нападавшие отвлеклись на неожиданного свидетеля, Мин, собравшись с силами, ударил затылком того, кто держал его сзади, скрутив руки. Он вырвался и, развернувшись, со всей силы вмазал незнакомцу. Он не любил насилие, но сейчас на кону стояла его собственная жизнь. Хотя теперь уже не только его. Мин повернулся и увидел, что Лайта тем временем окружили двое. Затем один выбил у парня телефон, а другой повалил того ударом в живот. Похоже, эти люди были не просто случайными мудаками, а настоящими профессионалами, и знали, что делали.

– Беги, Мин! Позови на помощь! – крикнул Лайт, сопротивляясь, но у того получалось еще хуже, чем у него самого.

Мин хотел наброситься на мужчину, который ударил лежащего на асфальте Лайта, но третий головорез уже успел прийти в себя и снова напал сзади, зажав ему рот рукой.

Мин отчаянно вырывался, когда вдруг почувствовал едкий запах. Тело начало слабеть, а сознание уплывать. Последнее, что он запомнил, прежде чем потерять сознание – фигура Лайта, закрывавшего себя руками, пока двое подонков решительно били его ногами.

_________________________________

(Billie Eilish – Lovely)