Королева из Прованса

ПРОВАНСКАЯ ИДИЛЛИЯ

Король проводил брата до Дувра, и в жаркий июньский день принц покинул родные берега. Его сопровождало множество знатных рыцарей, желавших покрыть себя славой в Святой Земле или же искупить поднакопившиеся грехи. Среди них был и Питер де Моле, гувернер и наставник, под присмотром которого принц Ричард некогда воспитывался в замке Корф. Отъезд Ричарда выглядел столь пышно и торжественно, что король даже немного позавидовал брату.

Не то чтобы Генриху тоже хотелось повоевать за гроб Господень – одна мысль о том, что придется покинуть жену и сына, привела бы короля в ужас. С другой стороны, Элеанора могла бы отправиться в крестовый поход вместе с мужем. Когда-то точно так же поступила бабка Генриха, Элеанора Аквитанская. Она сопровождала своего первого супруга в Святую Землю и вела там столь скандальный образ жизни, что об этом вспоминали до сих пор. Но маленького Эдуарда ведь с собой не возьмешь, а одной из главных радостей жизни для Генриха были визиты в детскую, дабы полюбоваться очаровательным мальчиком, здоровым крепышом, который со временем станет английским государем.

Пусть уж Ричард уезжает один. Генрих знал, что брат относится ко многим его поступкам со скрытым неодобрением. Особенно ему не нравится засилье чужеземцев, родственников королевы и их многочисленных приближенных.

Но какие же они чужеземцы? Жаль, дорогой дядя Гийом умер. Королева его так любила! Хорошо хоть, Генрих успел явить Гийому свою милость. Не оставил он своими щедротами и дядю Томаса, а теперь речь идет о том, чтобы пригласить в Англию дядю Бонифаса.

Элеанора была в восторге. Дядья олицетворяли для нее счастливую пору безвозвратно ушедшего детства. Королева с удовольствием принимала в Англии своих родственников, ей очень нравилось производить на них впечатление. А раз это нравилось королеве, король тоже был доволен.

Но в стране, к сожалению, было множество строптивцев, которые хотели все испортить. К сожалению, Ричард тоже относился к их числу. Вот и перед самым отъездом он заявил, что епископ Ридингский выражает недовольство засильем родственников королевы и не хочет, чтобы принц покидал Англию в такое время.

– Это еще почему? – насупился Генрих.

– Он боится, как бы бароны не взбунтовались против иноземцев.

– Почему же этим господам сюда не приезжать? – пожал плечами король. – Ведь они родственники моей супруги.

– Если бы они просто приезжали, проблемы не возникло бы. Но они норовят поживиться за счет англичан. Если они и уезжают, как в свое время сделал епископ Валансский, то не с пустыми руками.

– Довольно стыдно, брат мой, так скверно говорить о мертвых, – с благочестивым видом заметил Генрих.

– Я всегда говорю о людях правду – как о мертвых, так и о живых, – огрызнулся Ричард.

Но теперь брат уехал воевать с неверными, и Генрих решил, что сможет жить спокойно. Какое ему дело до недовольных баронов? Если бы не проклятая «Хартия», вскружившая всем им голову!

Король вернулся в Лондон, где его с нетерпением ждала королева, и вдвоем они отправились в детскую любоваться своим великолепным сыном.

– Я не жалею, что Ричард уехал, – сказал Генрих. – Он все время каркает, пугает меня мятежом лордов. Можно подумать, это они правят страной, а не я.

– Ничего, там он найдет себе подходящую жену и угомонится. Именно в этом он нуждается больше всего.

Генрих любовно взял жену под руку:

– Мне кажется, ты к Ричарду неравнодушна.

– Естественно. Если бы не он, мы бы так и не встретились.

– Что ж, за это и я готов простить ему многое.

Переплыв море, Ричард отправился в путешествие по Франции. В Париже его встретили король Людовик, его супруга и королева-мать. Прием принцу был оказан самый торжественный.

Молодой король произвел на Ричарда глубокое впечатление. Людовик держался с большим достоинством, в каждом его слове, каждом жесте сквозило благородство.

Королева-мать взирала на своего царственного сына с обожанием. Бланш всю жизнь посвятила сначала мужу, потом сыну. Людовик IX был вполне способен и сам править государством – с еще большим успехом, чем его отец, – однако королева-мать все еще считала, что ее опека молодому человеку совершенно необходима.

Особенно интересно было Ричарду познакомиться с Маргаритой, сестрой Элеаноры. Молодая женщина была так же красива, но заметно уступала сестре силой характера. Интересно, думал Ричард, как бы все сложилось, если бы Элеанора стала французской королевой, а Маргарита английской? Не так-то просто было бы почтенной Бланш взять верх над Элеанорой.

Маргарита охотно беседовала со своим родственником. Ей очень хотелось знать, как живется Элеаноре в Англии. Маргарита осыпала Ричарда вопросами, рассказывала о своей жизни, превозносила до небес любимого мужа.

– Однако, полагаю, вы предпочли бы избавиться от опеки свекрови? – напрямую заявил Ричард.

Маргарита замолчала, не желая отзываться дурно о королеве Бланш.

– Мать Людовика живет только его интересами, – в конце концов сказала она.

– Не сомневаюсь. Я вижу, что он проводит с ней почти все время.

– Людовик стал королем, когда был еще совсем ребенком. Королева Бланш привыкла управлять страной.

– По-моему, теперь ваш супруг вполне созрел для того, чтобы царствовать самостоятельно.

– Он всегда поступает так, как считает правильным. Но к матери Людовик относится с нежностью и любовью. Ему очень горько, когда приходится противиться ее воле.

– А вы сами? – спросил Ричард. – Не кажется ли вам, что свекровь встает между вами и мужем?

Маргарита не ответила, а Ричард подумал, что ему будет о чем поговорить с Элеанорой по возвращении в Англию.

И еще в одном младшей сестре повезло больше, чем старшей: у Элеаноры родился сын, а у Маргариты пока была только дочь, да и ту в честь бабки пришлось назвать Бланш.

На первый взгляд могло показаться, что Элеанора заключила брак, во всех отношениях более счастливый, чем у сестры. Но, думал Ричард, это не совсем так. Особенно если заглянуть в будущее. Людовик IX обладает сильным характером, мудростью, спокойным и рассудительным нравом. Именно из такого сырья лепится великий монарх. Такой государь не выпустит из рук кормила власти.

Что же касается Генриха, то его трон ненадежен. Как знать, не наступит ли день, когда бароны вновь поднимутся против своего короля, как это уже произошло в правление Джона? Сможет ли Генрих совладать с мятежом? Да и Элеанора ведет себя неразумно. Неужели она не понимает, что народ ею недоволен, что многочисленные родственники, слетающиеся в Англию за наживой, губят ее репутацию?

Во всяком случае, можно не сомневаться, кто из двух королей сильнее. Вот почему позиция Маргариты все же предпочтительней, хоть бедняжке нелегко приходится со строгой свекровью, да и наследника у французской королевской четы пока нет. Ведь по Салическому закону, действующему во Франции, девочка унаследовать престол не может.

– Я так рада, что вы привезли мне вести о моей сестре, – сказала Маргарита. – Я часто вспоминаю детство, как мы росли вчетвером. То была счастливая пора! Потом меня увезли, а сестры остались втроем. Нынче же с родителями живут только Санча и Беатриса.

– Я помню, как гостил у вас и любовался тремя очаровательными барышнями. Это было после того, как Элеанора прислала мне свою поэму.

– Да, я слышала эту романтическую историю. Если бы не та поэма, она не стала бы английской королевой. Я очень благодарна вам, ведь это вы сделали мою сестру счастливой.

– В Англии ее часто навещают родственники, – неопределенным тоном заметил Ричард.

– Представляю, как она радуется!

Ричард подумал, что английский народ радуется этому обстоятельству куда меньше.

– Элеанора очень любит свою семью, – продолжила Маргарита. – Так уж нас воспитали.

– А вас родственники не навещают? Ведь до Парижа ближе, чем до Лондона.

– Приезжают, но ненадолго.

О, как мудр Людовик, подумал Ричард. Такой не станет тратить средства из государственной казны на подарки алчным родичам королевы.

– А в Англию они приезжают, чтобы остаться, – сказал он вслух.

– Да, я слышала, что король к ним очень щедр.

– Более щедр, чем может себе позволить.

– Такое великодушие лишь украшает государя. Представляю, как счастлива Элеанора. А как ее маленький сын?

– Растет не по дням, а по часам. Ваша сестра очень счастлива в браке. Король просто души в ней не чает.

Маргарита захлопала в ладоши:

– О, как я за них рада! А вы, дорогой принц, непременно посетите Прованс, погостите у моих родителей.

Ричард вспомнил очаровательный двор графа Прованского: его обходительную супругу, прекрасных дочерей, искусных менестрелей. Какой там мягкий климат, какие пышные леса, какие роскошные сады! Непременно нужно будет туда наведаться.

А после возвращения в Англию он расскажет королеве и о встрече с сестрой, и о пребывании в Провансе.

Как приятно было проводить время в садах замка Ле-Бо, наслаждаясь провансальскими балладами! До чего же хороши дочери графа Раймонда Беранже! В родительском доме остались лишь младшие сестры – Санча и Беатриса.

Санча, пожалуй, не уступала красотой Элеаноре. Ей было шестнадцать – восхитительный возраст. К тому же она обладала более покладистым характером, чем Элеанора. Мягкостью нрава она скорее напоминала Маргариту, что в глазах Ричарда было явным преимуществом.

Санча прелестно исполняла песни собственного сочинения. Однако, когда Ричард принялся ее расхваливать, девушка скромно ответила:

– Мне далеко до Элеаноры. Она из всех нас была самая способная.

– А на мой взгляд, вы просто чудо, – сказал ей Ричард.

Поневоле принц сравнивал юную Санчу с покойницей Изабеллой. В последние годы та выглядела совсем увядшей, а Санча так свежа и полна жизни.

Первоначально Ричард собирался погостить в Провансе всего несколько дней, но визит затягивался. Граф, графиня и их главный советник Ромео де Вильнев внимательно приглядывались к гостю.

– Что вы о нем скажете? – спросила графиня.

– Граф Корнуэлльский несомненно влюблен в госпожу Санчу, – ответил Ромео.

– Но старшие дочери вышли замуж за королей, – вздохнула графиня.

– О да, то были два самых завидных жениха во всей Европе! – охотно согласился Ромео, очень гордившийся своей ролью в заключении обоих браков. – Но где же мы найдем третьего короля для Санчи, а потом еще и четвертого для Беатрисы?

Граф пожал плечами:

– Негде.

– Значит, о лучшей партии для Санчи нельзя и мечтать. Представьте только – сестры замужем за двумя братьями. Элеанора будет в восторге. А каким влиянием мы будем пользоваться в Англии! Элеанора и так уже немало сделала для Савойского дома.

Графиня согласилась:

– Мои братья очень довольны нашей дочерью.

– Еще бы! Поездки в Англию приносят им немало пользы.

– А они уверены, что главное еще впереди. Гийом чуть не стал архиепископом Кентерберийским. Увы…

– Будем надеяться, что его место займет Бонифас, – сказал Ромео.

– Это было бы просто чудесно! – вскричала графиня. – Элеанора честно выполняет свой дочерний долг. Нет, я ни в коем случае не стала бы возражать против того, чтобы Санча вышла замуж за графа.

Она вопросительно взглянула на супруга, и тот ответил:

– Согласен. Но Санча должна сама решить, хочет ли она этого.

– Ах, как вы снисходительны, друг мой! – воскликнула графиня, любовно глядя на мужа.

– Я всего лишь хочу, чтобы мои дети были счастливы.

– Мне кажется, общество принца нравится вашей дочери, – заметил Ромео.

– Безусловно, – кивнула графиня. – Она прониклась к Ричарду романтическим чувством еще с тех пор, когда принц гостил у нас в прошлый раз. Санча все время его вспоминала.

– Брат английского короля! Говорят, что он – один из богатейших сеньоров в Англии. А если с Генрихом что-то случится…

– Остается еще Эдуард, наш внук, – резко оборвала советника графиня.

– Да-да, – поспешно согласился Вильнев. – Но мудрый человек заранее предвидит любой поворот событий.

– Итак, мы все согласны, – подытожил граф. – Подождем еще несколько дней, посмотрим, заведет ли Ричард разговор на эту тему. Солнце, музыка, прекрасные глаза нашей дочурки – все это должно на него подействовать. Надеюсь, он влюбится в нее, а она в него. Я хотел бы видеть Санчу счастливой.

Графиня переглянулась с Вильневом, подошла к графу и взяла его за руку.

– Боюсь, скоро мы лишимся третьей из наших дочерей.

– Вскоре я должен буду покинуть Прованс, – сказал Ричард. – Я и так слишком долго здесь задержался.

– Моим родителям будет грустно, когда вы нас покинете, – ответила Санча.

– А вам?

– Мне тоже.

Принц крепко взял ее за руку.

– Вы будете вспоминать о том, кто сражается с сарацинами?

– Каждый день.

– Ах, как бы я хотел остаться!

– Я бы тоже этого хотела.

– Я готов хоть всю жизнь провести в этих чудесных садах… рядом с вами.

Это, разумеется, было преувеличением. Ричард относился к разряду людей, которые не могут сидеть на месте, а все время должны добиваться большего и большего. Всю жизнь принца снедало честолюбие, хотя терпения и выдержки ему всегда недоставало. Одни планы уходили в прошлое, вместо них появлялись другие.

– Я люблю вас, Санча.

– Я знаю, – ответила девушка.

– Что же нам делать?

– Давайте спросим об этом моих родителей.

– Я теперь свободный человек. Согласны ли вы выйти замуж за того, кто уже был женат прежде?

– Если я люблю этого человека, то да.

– А вы меня любите?

– С того самого дня, как вы приехали благодарить Элеанору за поэму. – Вы – милое дитя! Мы поженимся, когда я вернусь из крестового похода. К тому времени вы повзрослеете и созреете для замужества.

Санча захлопала в ладоши:

– Только возвращайтесь поскорей!

– Я уже сам сожалею о данном обете. Лучше бы я остался здесь и научил вас науке любви.

– Меня не нужно этому учить, я и так уже постигла науку, о которой вы говорите.

– Вы слишком юны и невинны. Я намного старше. Девять лет я был женат, моему сыну уже седьмой год, и я его очень люблю.

– Я тоже буду его любить.

– Будь благословен тот день, когда я приехал в Прованс! А еще радостнее будет день, когда я вернусь за своей невестой.

Он нежно поцеловал обе руки девушки.

– Пойду к вашему отцу, попрошу у него вашей руки.

В замке Ле-Бо началось всеобщее ликование. Граф горячо обнял своего будущего зятя, сказал, что безмерно рад такому обороту дела. Конечно, он хотел бы и младших своих дочерей выдать замуж за монархов, однако их счастье для него дороже земных почестей. Санча несомненно влюблена в принца, отрадно и то, что жить ей теперь будет суждено рядом с любимой сестрой.

Вечером в замке состоялся шумный пир, однако Санча не знала, радоваться ей или плакать. Наутро Ричард должен был отправиться в путь.

Жених и невеста сидели рядом, и Ричард угощал свою нареченную самыми лучшими лакомствами со своего блюда.

Все растрогались, когда менестрели начали петь баллады о любви.

Утром следующего дня Ричард и его свита покинули замок. Санча приготовилась к длительному ожиданию.

Когда Элеанора узнала об обручении Ричарда с Санчей, радости ее не было предела. Генрих тоже отнесся к этой вести благосклонно.

– Вы знаете, Генрих, как много это для меня значит, – сказала королева. – Сестра будет жить подле меня! Мы и раньше были с ней очень близки, а теперь она еще станет и женой Ричарда! Какая чудесная новость!

– Если она вас радует, я тоже счастлив.

– Надеюсь, Ричард будет ей хорошим мужем.

– Первой своей жене хорошим мужем он не был.

– Ничего, я сама об этом позабочусь.

– Увы, любимая, даже вам это не под силу. Наш Ричард слишком любит женщин. Остается лишь уповать, что счастливый брак его обуздает.

– Во всяком случае, таким хорошим мужем, как его старший брат, Ричарду не бывать.

– Еще бы, ведь у него нет и не будет столь чудесной жены! Уверен, что ваша сестра при всех ее достоинствах сравниться с вами не может.

– Санча очень хороша собой, но…

– Можете не продолжать, я и сам знаю, что вы в семье были самой красивой и самой умной. У меня нет ни малейших сомнений на этот счет.

– Нужно устроить им свадьбу, достойную вашего брата и моей сестры.

– Непременно.

– Пусть Санча знает, в какой восхитительной стране предстоит ей жить. Давайте встретим ее со всей подобающей пышностью.

– Так и сделаем. Ведь она ваша сестра.

– Ах, Генрих, вы так добры ко мне!

– И буду еще добрее, – пообещал король.

Элеанора очень сожалела о вынужденной задержке со свадьбой. Пусть Санча поскорее приезжает и увидит, как великолепно живет ее старшая сестра.

Тем временем произошло событие, которое дало королю возможность порадовать жену долгожданным подарком.

Престарелый Эдмунд, архиепископ Кентерберийский, давно уже бывший не в ладах с короной, покинул Англию. Прелат считался человеком благочестивым, чуть ли не святым угодником. С таким пастырем королевскому двору приходилось нелегко. Но Эдмунд одряхлел и утратил интерес к жизни. Он предчувствовал, что в Англии назревает смута и решил остаток дней провести в мире и покое. Жить ему оставалось совсем недолго.

Двое великих предшественников Эдмунда, святой Томас Бекет и Стивен Лэнгтон, в свое время нашли приют в аббатстве Понтиньи. Туда же отправился и почтенный Эдмунд. Он хотел на исходе дней обрести душевный покой и поразмыслить в тихой обители, как установить добрый мир между церковью и государством.

Но силы оставили прелата, и он тяжко заболел, так и не добравшись до аббатства. В городке Суаси Эдмунду стало совсем плохо, приближенные хотели уложить его в постель, но старик отказался. Он никогда не ночевал на ложе, предпочитая проводить ночи в молитвах, коленопреклоненным. Лишь совершенно выбившись из сил, архиепископ позволял себе забыться сном в кресле.

Вот и теперь, в последние часы своей жизни, он не лежал, а сидел, подперев чело ослабевшей рукой.

Когда архиепископ умер, его тело доставили в Понтиньи и предали там земле. Почти сразу же у гробницы праведника начали происходить чудеса.

Однако Генриха весть о смерти архиепископа несказанно обрадовала. Королю надоело враждовать с церковью, он предпочел бы видеть во главе английского духовенства более покладистого пастыря. Как жаль, что в свое время ему не удалось сделать архиепископом Гийома Валансского, ведь королеве так хотелось угодить любимому дяде.

А Генриху, в свою очередь, хотелось угодить королеве. Ему нравилось поражать ее своей щедростью. Пусть знает, как ей повезло с мужем – не то что ее сестре Маргарите!

И Генриху пришла в голову отличная идея.

Он сообщил жене о смерти Эдмунда.

– Значит, старик наконец преставился, – равнодушно ответила королева.

– Говорят, он был святым. Во всяком случае, у его гробницы происходят чудеса.

– Люди сами выдумывают эти чудеса. Никогда не прощу Эдмунду, что он заставил вашу бедную сестру принять обет безбрачия.

Генрих кивнул. Со времен его ссоры с Симоном де Монфором прошло столько времени, что он уже перестал злиться на изгнанников.

– Теперь место архиепископа Кентерберийского свободно, – сказал король. – На сей раз я доверю эту должность человеку надежному. Пусть приезжает ваш дядя Бонифас, он и станет нашим архиепископом.

Элеанора бросилась мужу на шею:

– Ах, Генрих, вы делаете меня такой счастливой!

– Дело вовсе не в этом, – строго заметил король. – Просто Бонифас как нельзя лучше подходит для этой должности.

Генрих был счастлив, когда выяснилось, что королева вновь беременна. Конечно, у них уже есть восхитительный сын, но в королевской семье детей должно быть много. Ведь даже здоровый и крепкий ребенок может внезапно заболеть и умереть. Эдуард не раз давал родителям повод для беспокойства. Они решили поселить его в Виндзоре, где климат более здоровый, чем в Лондоне. Воспитанием наследника руководил Хью Гиффорд, ученый муж, пользовавшийся полным доверием короля и королевы. Несколько раз Гиффорд сообщал, что принц прихварывает, и тогда Генрих и Элеанора, бросая все дела, мчались в Виндзор. Возвращались они, лишь убедившись, что ребенок окончательно поправился.

Вот почему известие о беременности королевы так обрадовало Генриха.

Элеанора, готовясь стать матерью, отключилась от всего на свете – и слава Богу, потому что вся страна роптала, недовольная назначением Бонифаса.

Вначале, как и можно было ожидать, взбунтовались монахи, однако их упрямства хватило ненадолго. Все помнили, как безжалостно обошелся король с лондонскими евреями, и никому не хотелось навлекать на себя гнев государя. Пока духовенство колебалось, время было упущено.

Генрих сумел настоять на своем.

Но тут возникла еще одна, непредвиденная задержка. Ватикан остался без папы, и до тех пор, пока кардиналы не выберут нового первосвященника, никто не утвердит Бонифаса в новой должности.

Бонифас сгорал от нетерпения и засыпал племянницу жалобными письмами, прося ее повлиять на короля.

Однако поделать тут ничего было нельзя – приходилось ждать избрания нового папы.

День родов приближался. Король и королева ни о чем другом теперь не говорили. Генрих беспокоился из-за здоровья жены, министры сетовали на рассеянность, которую монарх проявлял во всех государственных делах.

– От него не добьешься проку, пока не родится ребенок, – говорили между собой министры.

Все высоко ценили семейные добродетели Генриха, однако осуждали его за небрежение своими монаршими обязанностями.

В положенный срок Элеанора родила ребенка. К разочарованию матери, это была девочка, однако Генрих так радовался рождению дочери и благополучному разрешению супруги от бремени, что Элеанора быстро успокоилась. Король считал, что столь короткий перерыв между двумя удачными родами – хороший знак.

– Назовем дочь в честь моей сестры, королевы Франции, – предложила Элеанора.

Генрих согласился, что это чудесная идея, однако попросил, чтобы девочку назвали не Маргаритой, а Маргарет – на английский манер.

Еще несколько месяцев миновали в мире и спокойствии. Маленькому Эдуарду было уже два года, он рос красивым, смышленым мальчуганом. Да и его новорожденная сестра тоже была чудо как хороша.

Многие из подданных осуждали короля за слабость, а королеву за потакание своим многочисленным родичам, однако все признавали, что августейшее семейство являет собой весьма отрадную картину.

Ричард все еще был в Святой Земле, а малютке Маргарет исполнился год, когда мирная жизнь лондонского двора была нарушена.

Генрих получил письмо от своего отчима графа де ла Марша, который писал, что король должен немедленно прийти к нему на помощь. В этом случае на стороне англичан выступят не только бароны Гаскони и Пуату, но также король Наваррский и граф Тулузский. Настал момент, когда Генрих может вернуть владения, некогда утраченные его отцом.

Получил Генрих письмо и от матери. Она внезапно воспылала желанием увидеть горячо любимого сына. Как было бы чудесно, если бы семья воссоединилась! Укрепление родственных уз пошло бы всем на пользу.

Выяснилось, что граф де ла Марш, всецело находившийся под каблуком у жены, поссорился с французским королем. Брат Людовика, принц Альфонс, обещал жениться на дочери графа, но нарушил слово и сочетался браком с Жанной Тулузской. Кроме того, Альфонс получил титул графа Пуатье, и отныне ла Марш становился его вассалом. С этим отчим и мать Генриха смириться не могли, отсюда и столь неожиданная воинственность.

Генрих был в растерянности. Разве он может пойти войной на мужа Маргариты, сестры Элеаноры? С другой стороны, представляется возможность, которой Англия ждала уже много лет. На Генриха давило тяжкое наследство, оставленное отцом. Все вокруг твердили, что яблоко от яблони недалеко падает. О, как бы Генрих посрамил недоброжелателей, если б ему удалось вернуть заморские владения, потерянные королем Джоном!

Генрих отправился к жене и показал ей письмо от отчима.

– Видите ли, Элеанора, короли французский и английский всегда враждовали друг с другом. Еще со времен великого Ролло, вторгшегося со своими норманнами во Францию и захватившего Нормандию, французы мечтают вернуть себе эту провинцию. Потом Вильгельм Нормандский захватил Англию, тем самым объединив эти земли под одной короной. Мой отец потерял почти все, чем мы владели на континенте. Я всегда мечтал взять реванш. Вот и сейчас я не стал бы колебаться, если бы французская королева не приходилась вам родной сестрой.

Элеанора задумалась.

– Генрих, я хочу, чтобы вы стали величайшим из государей, а достичь этого можно, лишь вернув владения на континенте. Я люблю мою сестру, но ведь мы с ней не в ссоре. Сейчас, когда у вас так много союзников, одержать победу будет нетрудно. Вы должны это сделать.

– Но ведь нам придется расстаться.

Элеанора подумала еще немного и сказала:

– Нет, одного я вас не отпущу. Мы едем вместе.

– О, любимая! Как я счастлив!

– Жаль, но детей придется оставить здесь, – вздохнула королева.

Принц Ричард высадился в Аккре. Энтузиазм его быстро шел на убыль. Приятно планировать крестовый поход, находясь под воздействием религиозного пыла или раскаиваясь в совершенных грехах. Однако реальность быстро избавляет от иллюзий: песчаные бури, мухи, ядовитые насекомые, дизентерия. А хуже всего то, что очень быстро начинаешь понимать: сарацины – никакие не дикари и не язычники, а люди набожные и нравственные, только в Бога они верят немного по-другому.

К разочарованию примешивалось нетерпение. Если б не поход, принц уже был бы женат на Санче, и она, возможно, родила бы ему сына. А вместо этого Ричард торчал в проклятой Аккре, тщетно пытаясь изгнать сарацинов из Святой Земли. Эта задача оказалась не по плечу куда более прославленным воинам, в том числе и дяде Ричарда, королю Львиное Сердце.

В Палестину прибыл Симон де Монфор, решивший присоединиться к крестоносцам. Ричард был рад гостю. Он давно уже простил Монфору женитьбу на принцессе Элеаноре и хотел видеть в этом человеке союзника. Между обоими сразу же установились добрые и приязненные отношения.

Ричард честно сказал Монфору, что хочет как можно скорей вернуться домой.

– Я тоже, – сказал Симон, – но, как вам известно, король меня ненавидит.

– Гнев Генриха недолговечен, – успокоил его Ричард, – хотя в первый миг и опасен. Если бы вы вовремя не покинули страну, он непременно посадил бы вас в Тауэр, а то и учинил бы над вами что-нибудь похуже.

– Я безмерно благодарен вам за спасение.

– Мы ведь родственники, не правда ли?

Собеседники были весьма довольны друг другом.

Ричард развернул кипучую деятельность: сначала он предложил вступить в его войско всем пилигримам, у которых не было средств, чтобы вернуться в Европу; затем он выступил на Аскалон и восстановил там крепостные укрепления. Главным успехом Ричарда был договор с кракским султаном, в результате чего свободу обрели многие христианские пленники. В завершение своей миссии Ричард наведался в Газу, где после жестокого побоища гнили под солнцем тела убитых крестоносцев. Принц предал их земле по христианскому обычаю, чем вызвал всеобщее одобрение.

Теперь он решил, что крестовый поход можно считать оконченным, что грехи его искуплены и пора возвращаться домой.

Ричард достиг берегов Сицилии, когда гонец сообщил ему, что король Генрих собирает армию для похода на континент.

Принц успел в самый раз, чтобы принять участие в экспедиции. Он сообщил Генриху, что в Пуату их ждет Симон де Монфор.

– Он будет рад принять участие в походе, – сказал Ричард. – Уверен, что он сумеет отличиться и тем самым заслужить ваше прощение. Отличный конец для затянувшейся ссоры.

Генрих не стал спорить.

В сложившихся обстоятельствах женитьбу на дочери графа Прованского вновь пришлось отложить, зато после победы Ричард станет еще более завидным женихом.

Теплым майским днем флотилия отплыла из Портсмута. Короля сопровождали супруга, брат, семь графов и триста рыцарей. Кроме того, Генрих взял с собой тридцать сундуков с монетой. Он пребывал в самом радужном расположении духа, не сомневаясь в успехе. Печалила короля лишь разлука с детьми.

Наместником в Англии был оставлен распорядительный и мудрый архиепископ Йоркский. Кентерберийский диоцез по-прежнему оставался вакантным, ибо папу до сих пор так и не избрали.

Держа жену за руку, король стоял на корме и смотрел на удаляющийся берег Англии.

– Я покажу французам, что со мной шутки плохи, – говорил Генрих. – А заодно припугну и своих баронов. Когда я верну наши исконные земли, лорды притихнут. Война, которую мы начинаем, – это не столько схватка с Францией, сколько поход против наших внутренних смутьянов.

Элеанора кивнула, думая о предстоящей победе. Тогда Генрих станет первым королем христианского мира. С побежденной Маргаритой нужно будет вести себя ласково и великодушно. «Дорогая сестрица, – скажет Элеанора, – с вами не случится ничего дурного. Ведь Генрих ни за что не захочет меня расстраивать. Вам ничто не угрожает».

Впереди показался берег Франции.

Оптимизм Генриха оказался преждевременным.

Изабелла де Лузиньян встретила своего сына с преувеличенным восторгом, который выглядел несколько подозрительно, если учесть, что уже лет двадцать ее материнские чувства никак не проявлялись.

Объяснение не замедлило себя ждать. Выяснилось, что французы хорошо подготовились к войне. Нашествие не испугало Людовика, а обстоятельства дела были представлены Генриху неверно. Графиня де ла Марш выдала желаемое за действительное, сумела обвести вокруг пальца и супруга, и сына.

В скором времени Генриху пришлось несолоно хлебавши убираться с французской территории. Победой здесь и не пахло. Мать использовала его как пешку в своей распре с королевой Бланш. Изабелла так ненавидела свою противницу, что утратила всякое чувство меры. В конечном итоге эта страсть ее и погубила.

Английский король и его армия отступили в Бордо. Надеяться оставалось лишь на примирение с французами.

Все было бы совсем плохо, если б не одно радостное событие.

Королева родила в Бордо еще одну дочь.

– Назову ее Беатрисой, в честь моей матери, – объявила Элеанора.

Девочка родилась крепкая и здоровая. Король немедленно воспрял духом, забыв обо всех неудачах. В Бордо был устроен пышный праздник, на который ушли последние остатки из сундуков с казной.

Генрих не унывал. Он сказал, что по возвращении в Англию обложит податью всех тех, кто не участвовал во французском походе. Пусть лежебоки заплатят за спокойную жизнь.

Так или иначе деньги найдутся.

На худой конец, можно будет снова потрясти евреев.

Наконец мир был подписан, и теперь Санча могла отправиться в Англию, чтобы сочетаться браком с графом Корнуэлльским.

Когда стало известно, что вместе с Санчей прибудет графиня Прованская, Элеанора безмерно обрадовалась.

– Я вижу, вы довольны, любовь моя, – сказал Генрих. – К вам приедут и сестра, и мать.

– Ах, Генрих, мне не терпится показать им своих детей. Пусть все знают, как я счастлива с вами. – Мы устроим такие празднества, каких еще не бывало, – пообещал ей король.

Элеанора бросилась ему на шею и назвала лучшим и добрейшим из мужей.

Генрих блаженствовал. С такой женой можно было не терзаться по поводу военных неудач.

Подготовка к приезду тещи и юной Санчи всецело захватила царственную чету. Денег не жалели, хотя казна была пуста. Подданные роптали, а лондонские горожане отказались платить подати, заявив, что больше не будут за свой счет откармливать заморских голодранцев.

– Придется надавить на евреев, – решил король.

Так и поступили.

И еврейская община заплатила под страхом немедленного изгнания из Англии.

Еще совсем недавно еврейским купцам пришлось выложить огромную сумму в пятнадцать тысяч марок. После такого удара евреи не разорились, а принялись торговать с удвоенным усердием и быстро наверстали упущенное. Однако затем подать была увеличена до восемнадцати тысяч марок в год.

– Что нам делать? – вопрошали друг друга старейшины.

Выбор был прост: плати или убирайся. От местного населения, которых евреи считали бездельниками и лентяями, сочувствия ожидать не приходилось. Мнение англичан было таково: хочешь, чтобы тебя не обдирали как липку – не будь слишком богатым. Раз у тебя водятся деньжонки, то изволь раскошеливаться.

На сей раз король потребовал, чтобы евреи отдали в казну треть всего своего имущества, а кроме того, еще и выплатили двадцать тысяч марок.

В еврейских кварталах воцарилось уныние. Этот народ умел и любил работать, а еще больше любил пожинать плоды своего труда. Горько было наблюдать, как король пускает на ветер все, что было нажито в поте лица. Однако выбора у еврейских купцов не было, приходилось платить.

Лондонцы же злорадствовали.

– Так им и надо, этим евреям, – говорили на улицах. – Они богатые, с них и спрос.

Огромные затраты на свадебные торжества принца Ричарда и Санчи были целиком покрыты за счет евреев.

Король и не думал терзаться угрызениями совести – лишь бы королева была довольна. А Элеанора не уставала нахваливать своего супруга:

– Приезд матери и сестры – такая для меня радость, что теперь я чувствую себя счастливейшей женщиной в мире.

– И вы вполне заслужили свое счастье, – уверял ее Генрих.

Беатриса Прованская после многолетней разлуки все никак не могла насладиться обществом дочери.

Они без конца вспоминали прошедшие в родном доме годы, отцовский замок, где из четырех дочерей теперь осталась только одна, юная Беатриса.

– Поговаривают, что к ней хочет посвататься один из братьев короля Людовика, – сказала графиня.

– Тогда Беатриса будет жить с Маргаритой, а Санча – со мной.

– О лучшем нельзя и мечтать, – улыбнулась мать.

– Жаль только, батюшка не смог приехать.

– Должна сказать вам, Элеанора, хоть и не хотела омрачать нашу радость… Ваш отец нездоров.

– Что-нибудь серьезное?

Графиня заколебалась.

– Врачи говорят, что надежда еще остается.

– Ах, милый отец!

– Он счастлив тем, что его дочери так хорошо устроены. О вас, Элеанора, он говорит еще чаще, чем о Маргарите. А ведь было время, когда мы считали, что Маргарите достался лучший из мужей. Вы всегда были самой умной из наших дочерей, поэтому стоит ли удивляться, что ваш брак оказался еще более блестящим.

– Разве Маргарита несчастлива с Людовиком?

– Она довольна своим мужем. Но, в отличие от вас, она не является соправительницей. Теперь, когда я вижу, как Генрих вас обожает, мне ясно, что он ни в чем не может вам отказать.

– Я тоже так думаю.

– Маргарита живет иначе. Король и его мать не спрашивают ее совета в государственных делах. Правда, Маргариту это вполне устраивает. Ведь она не такая, как вы.

– Мы и в детстве были разными.

– Да, вы всегда любили верховодить. Король без вас как без рук. Он в вас просто души не чает! К тому же у вас, в отличие от Маргариты, есть сын, маленький Эдуард!

– Да, матушка, ему уже четыре года. Правда, он совершенно очарователен?

– Ваши девочки ничуть не хуже. Но Эдуард и в самом деле красивый ребенок. А Маргарита, а Беатриса! Мне очень приятно, что вы назвали дочь в мою честь.

– Да, это была моя идея, и Генрих, конечно же, согласился. Он ради меня на все готов. И я для него тоже… Как жаль, что во Франции у нас ничего не получилось…

Элеанора отвела глаза, вспомнив, что победа Англии над Францией означала бы для графини победу одной дочери над другой.

– Генрих недооценил Людовика, – медленно произнесла мать. – Людовик – великий король.

– Я знаю, он очень серьезен и думает только о государственных делах.

– Поэтому у него нет времени, чтобы баловать жену, – кивнула Беатриса. – Но подданным от этого лучше.

– Это все происки его матери. Уверена, что он по-прежнему у нее под каблуком.

– Насколько я слышала, Элеанора, Людовик сам управляет королевством. Маргарита относится к нему, как к какому-нибудь святому угоднику.

Дочь поморщилась:

– Из святых угодников обычно получаются неважные мужья.

Беатриса взяла Элеанору за руку:

– Зато вам очень повезло. Муж вас просто обожает. У вас уже трое детей, и старший из них мальчик.

– А у Маргариты только девочки – Бланш и Изабелла.

– Не сомневаюсь, что со временем у нее родится и мальчик. Хотя, конечно, гораздо приятнее, когда первым рождается сын.

Тут Элеанора принялась превозносить несравненные достоинства своего Эдуарда, а графиня сочувственно слушала.

Мать и дочь чудесно проводили время вдвоем, а затем настал день, когда Ричард и Санча сочетались браком в Вестминстере. Давно уже Лондон не видел такого великолепного празднества.

В народе говорили:

– Король хочет оказать почет родственникам своей жены.

– Но за чей счет?

– Главным образом за счет евреев.

Поскольку дело касалось евреев, добрые англичане равнодушно пожимали плечами и охотно участвовали в празднике. Они толпились на улицах и громкими криками приветствовали жениха и невесту.

Таким образом, все – разумеется, кроме несчастных евреев, – радовались свадьбе Ричарда Корнуэлльского и Санчи Прованской.

Выдав дочь замуж, Беатриса стала собираться в обратную дорогу.

Визит в Англию оставил у графини самые приятные воспоминания.

– Как изысканно нас здесь развлекали! – благодарила она свою дочь. – Король оказал нам великую честь. Но теперь мне пора возвращаться к вашему отцу. О, бедный Прованс! Мы ведь совсем нищие, Элеанора. Наша жизнь стала еще скуднее, чем во времена вашего детства. Нам и тогда жилось нелегко, но вы этого не понимали. Мы с вашим отцом старались скрывать от детей все невзгоды.

Элеанора горячо обняла мать и выразила надежду, что денег на лечение отца у графини все же достаточно.

Беатриса горько покачала головой:

– Не хочу печалить вас нашими проблемами. Для нас главное, что вы счастливы. Маргарита тоже хорошо живет со своим мужем, но король Французский так скуп! От него никакой помощи не дождешься.

– Я поговорю с Генрихом, – быстро сказала Элеанора. – Уверена, что он не отпустит вас с пустыми руками.

Так и вышло. В качестве прощального дара от короля графиня получила четыре тысячи марок.

При расставании было пролито немало горьких слез. На сей раз графиня покидала сразу двух своих дочерей. Единственным утешением было то, что сестры отныне будут жить вместе.

– Ваш отец будет несказанно рад, когда я расскажу ему о вашем счастье. Уже от одного этого его здоровье пойдет на поправку. Генрих, возлюбленный сын мой, даже не знаю, как вас благодарить за то счастье, которое вы подарили моей дочери.

Король был глубоко растроган. Добыть четыре тысячи марок ему было не так-то просто – ведь государственная казна совсем опустела, но теперь Генрих уже не жалел об этой жертве. Зато как довольна Элеанора, как восхищена ее мать!