Королева карантина

Я взбежал по последней лестнице, Сэйнт следовал за мной по пятам, когда мы направились к выходу на крышу, звук вертолета заставил мое сердце сжаться в груди, когда я с грохотом распахнул дверь.

Ветер встретил нас, когда вертолет начал взлетать, и я заметил Татум на борту, привязанную к больничной каталке, ее губы шевелились, как будто она что-то кричала, хотя рев двигателя заглушал ее слова.

— Татум! — Заорал я в ответ, отвечая на ее зов и обещая ей, что не позволю им забрать ее одним этим словом.

Я рванулся вперед, ускоряясь так быстро, как только мог, выжимая из себя всю пользу многих лет тренировок, мои мышцы горели и вздымались, когда я выкрикивал ее имя.

Охранники на борту вертолета начали стрелять в нас, и я не был уверен, было ли это каким-то чудом или божественным вмешательством, что я не почувствовал, как металл пронзил мою плоть.

Краем глаза я уловил какое-то движение, и в воздухе взвился столб розового дыма от дымовой гранаты, которую только что бросил в них Сэйнт.

Его цель была верной, и граната попала в гущу охранников в самолете, закатившись под их сиденья, когда все они испуганно закричали.

Они прекратили стрелять по нам, пытаясь заполучить гранату, которая быстро наполнила весь вертолет розовым дымом, и он перестал подниматься, когда пилот на мгновение ослеп.

Мы с Сэйнтом обменялись взглядами, и на этот раз между нами не было ни капли враждебности. Я мог видеть только жгучее, отчаянное желание в нем вернуть нашу девочку в безопасное место, и мы едины в этих чувствах так искренне, что в тот момент были связаны как одно целое. Между нами не требовалось никаких слов, никакой ерунды, никакого общения любого рода. Потому что мы оба знали, что если этот вертолет улетит отсюда с нашей девушкой на борту, мы навсегда будем обречены на вечное проклятие за это.

Это был наш единственный шанс, и мы бы его не упустили.

Мы, не сбавляя темпа, помчались к вертолету, который теперь завис примерно в восьми футах над крышей и снова начал набирать высоту.

Дымовая шашка пролетела над моей головой, и я увидел, как наша возможность утекает сквозь пальцы, когда мы оба одновременно прыгнули под брюхо механического чудовища.

Мои руки ухватились за посадочный полоз, и я крякнул от усилия подтянуться выше, когда вертолет накренился набок из-за нашего веса.

Я выругался, когда эта штука взмыла ввысь, крыша исчезла под нами по мере того, как мы набирали скорость. Сэйнт и я повисли на салазках, опираясь только на силу наших рук и силу нашей связи с девушкой, которую они держали в плену, чтобы удержать нас там.

Мне удалось перекинуть ногу через посадочный полоз, повиснув, как ленивец, на дереве, пока я пытался сообразить, как, черт возьми, я собираюсь забраться в самолет, не вышибив себе мозги.

Сэйнт занял позицию, аналогичную моей, и поймал мой взгляд, когда вытаскивал еще одну дымовую шашку из обоймы на поясе, и я кивнул, видя его план ясным как божий день.

Он выдернул чеку и, протянув руку, швырнул дымящийся предмет в вертолет через открытую дверь, прежде чем они успели ее закрыть, заставив охранников испуганно вскрикнуть.

Я не дал им времени оправиться от шока, ухватившись за край открытой двери надо мной и, подтянувшись, забрался в вертолет.

Пистолет был направлен мне в голову в тот момент, когда я встал, и встревоженный крик Татум прозвучал сквозь пелену розового дыма как раз в тот момент, когда мне удалось отбить пистолет в сторону, прежде чем охранник успел выстрелить. От громкого хлопка у меня зазвенело в ушах, когда его пуля вылетела через открытую дверь в ничто за ее пределами, и мое сердце подпрыгнуло, когда я боролся с ним, прежде чем он успел выстрелить снова.

Я обхватил его руками и развернул, используя грубую силу, выбрасывая в открытую дверь позади меня, прежде чем у него даже появился шанс попытаться отбиться от меня. Он упал с криком, который был заглушен ревом пропеллеров над головой, и я забыл о нем еще до того, как он коснулся земли.

Я нырнул к трем другим охранникам, которые были не более чем тенями в розовом дыму, когда вертолет накренился набок, а Татум выкрикнула мое имя, как будто даже в темных глубинах дыма она могла узнать меня.

— Мы с тобой, принцесса, — пообещал я ей как раз в тот момент, когда тяжелый кулак врезался мне в челюсть, и меня отбросило в сторону от его силы.

Было слишком дымно, чтобы разглядеть, кто есть кто в пределах вертолета, но, я был рад убить каждого из них, для меня это не было большой проблемой.

Я выхватил из-за пояса нож и вонзил его в грудь одного из охранников, когда он, покачнувшись, бросился на меня, а затем бросился на другого, прежде чем тот успел откинуться на спинку стула. Но как только я повернулся к нему, вертолет резко снизился, и я потерял равновесие, падая спиной к открытой двери с подпрыгнувшим сердцем, когда я выронил нож и попытался схватиться за что-нибудь, чтобы остановить падение.

У меня внутри все сжалось, когда я вывалился из двери, но прежде чем я успел разбиться насмерть, чья-то рука крепко схватила меня, и я оторвал взгляд от вращающихся двигателей, чтобы встретиться с холодными темными глазами Сэйнта Мемфиса.

Дымовая шашка пролетела у моих ног и, вращаясь, улетела в темноту города внизу, когда вертолет снова накренился в другую сторону.

— Повнимательней, брат, — прорычал Сэйнт, как будто моя близкая смерть доставляла ему серьезные неудобства, когда он затаскивал меня обратно в середину вертолёта.

Я оттолкнул его в сторону, когда один из охранников бросился на него, получив кулаком в челюсть за мои беды, прежде чем меня сбили с ног, и я тяжело упал на спину, а этот придурок навалился на меня сверху.

Я сражался как демон, используя каждую каплю силы в своих конечностях, когда я бил и бил так сильно, как только мог, черт возьми, чувствуя, как ломаются кости, когда мой противник пытался подмять меня под себя.

Быстро прогремели три выстрела подряд, и от крика Татум у меня кровь застыла в жилах, поскольку я ничего не видел, кроме звериной фигуры человека, навалившегося на меня сверху.

С решительным рычанием мне удалось встать на колени между нами, и я ударил ногой так сильно, как только мог. Охранник закричал, когда его вышвырнули прямо из открытой двери, и я вытер кровь с лица тыльной стороной ладони, когда встал на колени.

— Теперь полегче, — предупредил мудак, за которым мы следили ранее, чтобы найти лабораторию, свирепо глядя на нас со своего места рядом с Татум, где он прижимал нож к ее горлу.

Большие голубые глаза Татум были дикими и яростными, в них не было ни капли страха, только та жгучая решимость жить, которую я так чертовски любил.

— Я могу всадить тебе пулю между глаз прежде, чем ты прольешь хотя бы каплю ее крови, — пригрозил Сэйнт, направив пистолет прямо на Джонаса, стоявшего лицом к нему.

Но тот факт, что он не сделал того выстрела, сказал мне, что он вообще не был в этом уверен.

Я медленно поднялся на ноги, и язык Джонаса высунулся, чтобы увлажнить уголок его губ, когда он переводил взгляд между нами двумя.

— Что там сзади происходит? — Пилот испуганно крикнул, и Джонас почти взглянул в его сторону, прежде чем понял, что это была чертовски плохая идея.

Последний охранник и доктор лежали мертвыми на полу в растущих лужах крови от выстрелов Сэйнта, а две медсестры плакали и съежились в дальнем углу, явно надеясь избежать нашего внимания.

— Все под контролем, — рявкнул Джонас пилоту, когда вертолет продолжил свой полет черт знает куда.

— Так ли это? — Спросил я, склонив голову набок, и он усилил хватку в волосах Татум, заставив ее выругаться, когда она вырывалась из его хватки, капля крови пролилась по лезвию, которое он держал. Он умрет за это. И я позабочусь о том, чтобы это действительно причинило как можно больше боли.

— Бросайте оружие, — рявкнул Джонас, вздернув подбородок, как будто считал себя настоящим мужчиной.

Мои губы раздвинулись, когда я сделал это, два пистолета на моем поясе улетели в город внизу. Мгновением позже Сэйнт выбросил свой пистолет, и Джонас нетерпеливо кивнул.

— И ножи тоже, — добавил Джонас, и наши клинки тоже были быстро выброшены из вертолета, никто из нас не хотел рисковать Татум из-за проклятого оружия. — Теперь вытяните запястья.

Я ощетинился, когда сделал то, что он сказал, и он осторожно потянулся к ближайшему к нему мертвому охраннику, который обмяк в своем кресле, вытащил пару толстых стяжек на молнии из кармана трупа и бросил их нам. Он ни на секунду не отводил нож от горла Татум, держа его на месте другой рукой.

— Затяните запястья, — рявкнул Джонас, становясь все более дерзким, и мне действительно не терпелось стереть это самодовольное выражение с его вкрадчивого лица.

Мы оба сделали, как было приказано, и я зубами туго затянул стяжку-молнию на запястьях, хотя и не настолько, чтобы не смог вырваться из их хватки. Джонас, казалось, понял это и нерешительно обошел каталку, убирая нож от горла Татум и направляя его на меня, когда протянул руку, чтобы потуже затянуть молнию.

Он шагнул вперед, чтобы проделать то же самое с Сэйнтом, но как только он это сделал, Татум сумела высвободить ногу из пут и сильно пнула его в спину.

Джонас выругался, спотыкаясь, и Сэйнт ударил его лбом по переносице, заставив его вскрикнуть от боли, когда она разлетелась вдребезги и хлынула кровь.

Я бросился на него, как разъяренный бык, пригнув голову и ударив плечом прямо в живот, сбив его с ног, где я упал на него, ударив связанными руками по его лицу так сильно, как только мог.

Острое жало его клинка, скользнувшего по моему боку, пронзив меня, но я просто взревел от ярости, нанося ему удары снова и снова.

Тяжелый ботинок Сэйнта обрушился на руку Джонаса, обездвижив лезвие и раздавив его пальцы каблуком, когда кровь хлынула из лица Джонаса подо мной, пока он кричал.

Я не прекращал бить, бил его снова и снова, пока Татум подбадривающе кричала, давая мне всю необходимую мотивацию, чтобы понять, что этот ублюдок сделал с ней что-то ужасное.

Джонас неподвижно лежал подо мной, и Сэйнт оттащил меня назад, теперь нож был у него в руке, когда он быстро перерезал стяжки, стягивающие мои запястья, и освободил меня.

Джонас застонал от боли, приходя в себя, и я рывком поднял его на ноги, прежде чем подтолкнуть к открытой двери и ужасающему обрыву внизу.

— Нэш, — выдохнула Татум, и я посмотрел на нее там, где она оставалась привязанной к больничной каталке. На мгновение я подумал, что она, возможно, собиралась сказать мне пощадить его, но, конечно же, она этого не сделала. Она не была какой-то испуганной девушкой, боящейся убить тех, кто причинил ей боль. Она была королевой, и она хотела приказать своему рыцарю действовать. — Сделай так, чтобы было больно, — прорычала она.

Я мрачно улыбнулся ей, принимая нож, который передал мне Сэйнт, в то время как Джонас пытался вырваться из моей хватки, наступая мне на ноги и отбиваясь локтями. Но я игнорировал каждую его попытку и каждую боль, которую он мне причинил, сосредоточившись на мысли о страданиях нашей девочки и осознании того, что я собирался отплатить ему тем же.

Я провел лезвием по его горлу, разбрызгивая дугу крови по улицам внизу, и несколько долгих секунд слушал, как он захлебывается, прежде чем вытолкнуть его умирать.

Я не стал тратить время, наблюдая, как он падает, повернулся к Татум и сдернул с нее путы, в то время как Сэйнт отобрал у меня нож и заставил медсестер подняться на ноги.

Они плакали и умоляли, но в холодном взгляде Сэйнта не было пощады для них. Они добровольно участвовали в этом. Они были замешаны в похищении Татум, заставляя ее страдать, наблюдая, как болезнь по крупицам пожирает ее силы, крадя ее кровь, пока, в конце концов, это не убило бы ее. Так что пошли они к черту.

— Я все еще нужен вам, чтобы управлять этой штукой! — воскликнул пилот, явно видевший, к чему это привело.

— Заткнитесь нахуй, — рявкнул Сэйнт, его слова относились ко всем. — Или я и вас всех выставлю за дверь.

Они чудесным образом прекратили свои окаменевшие мольбы как раз в тот момент, когда мне удалось притянуть Татум в свои объятия, мое горло сжалось от желания сорвать с себя этот гребаный противогаз и раствориться во вкусе ее губ.

— Нэш, — пробормотала она, ее кожа была такой бледной, что заставила мое сердце учащенно биться, и она обмякла, когда я поднял ее на руки. — Где Блейк и Киан?

— С ними все в порядке, — пообещал я ей, надеясь, что, черт возьми, не вру, потому что я понятия не имел, как закончилось то побоище в лаборатории, и связь затихла с тех пор, как мы расстались.

Татум вздохнула с облегчением, прежде чем ее глаза закрылись, и мое сердце подпрыгнуло, когда я испугался худшего, прежде чем она открыла их снова. Она выглядела очень слабой, ее кожа была бледной и сухой, и она начала кашлять, когда я держал ее, отворачивая от меня лицо, как будто хотела защитить меня от того, что не смогла бы маска. Но эта вещь была лучшей, что можно купить за деньги, и я не беспокоился об этом.

— Что с ней не так? — Заорал я, оглядываясь на медсестер, поскольку Татум, казалось, изо всех сил пыталась даже оставаться в сознании.

— Поклянись, что не пырнешь нас ножом, и мы все вам расскажем, — умоляла одна из них, не сводя глаз с ножа в руке Сэйнта.

— Договорились, — согласился он, даже не взглянув на меня и Татум, сосредоточившись на последних оставшихся угрозах.

— Ее организму тяжело, потому что мы взяли у нее много крови. Она подверглась воздействию высокого уровня вируса «Аид», что вынудило ее вырабатывать большое количество антител, чтобы мы могли собрать их. Вот почему у нее такие симптомы, ее иммунитет вышел за пределы того с чем он может справиться сразу, — выдавила медсестра. Другая, казалась, была слишком напугана, чтобы даже говорить.

— Собрать их? — Я зарычал от отвращения, прижимая Татум ближе к груди.

— Какое лечение ей требуется? — Потребовал Сэйнт, игнорируя меня, как будто он уже точно знал, что медсестра имела в виду, и я уверен, что он, блядь, и знал — этот ублюдок, вероятно, стал вирусологом-самоучкой за то время, что мы потратили на ее поиски со всеми его онлайн-курсами и прочим дерьмом. Не то чтобы я винил его за это.

— В-в основном просто отдых, время восстановить силы. Ей нужно восстановить уровень сахара в крови и бороться с вирусом. Однако она должна полностью выздороветь, — сказала медсестра, почти улыбаясь, как будто думала, что спасает свою задницу, давая нам знать, что у Татум есть хорошие шансы на выздоровление.

— Значит, ей не нужна медсестра с медицинским образованием? — Сэйнт уточнил, и тупая сука на самом деле покачала головой.

— Нет, просто отдых, много питательной пищи и…

Сэйнт так сильно толкнул их обоих, что они вывалились навзничь в открытую дверь, казалось, даже не осознав, что произошло, пока не стало слишком поздно. Их крики доносились до нас, когда они падали навстречу своей смерти, и я не мог найти в себе сил почувствовать ни капли вины перед ними. Они решили принять в этом участие. Они решили причинить боль нашей девочке. Их мораль явно была вне всяких сомнений, и меня даже не волновало, говорили ли они себе, что пытаются спасти мир, чтобы оправдать ее жертву. Потому что, на мой взгляд, Татум Риверс стоила больше, чем весь остальной мир. Возмездие бывает сукой.

Сэйнт бросил долгий взгляд на Татум, когда я крепче обнял ее, протягивая руку, чтобы поправить пальцами ее спутанные волосы, пока он смотрел на нее сверху вниз через козырек своего противогаза.

— Не прекращай бороться сейчас, Сирена, — приказал он, и она покачала головой, выдержав его пристальный взгляд.

— Никогда, — поклялась она.

Сэйнт коротко кивнул, бросив на меня взгляд, который говорил, что он доверяет ее мне, затем шагнул в кабину, на ходу забрав пистолет у одного из мертвых охранников и направив его парню в голову.

— Ты не можешь убить меня, — выдохнул пилот, похоже, осознав, что он единственный, кто остался, хотя, пока мы были черт знает на какой высоте над городом, он точно не мог встать со своего места, чтобы попытаться отбиться от нас. — Я нужен тебе!

Сэйнт вздохнул, как будто его терпение подвергалось чрезмерному испытанию, и у меня создалось ужасающее впечатление, что он собирается совершить что-то безумное, когда он окинул панель управления оценивающим взглядом.

Я быстро сел, пристегнув Татум ремнями к сиденью рядом со своим, прежде чем тоже пристегнуться и обхватить ее рукой, защищая, когда она склонила голову мне на грудь.

— Я знала, что вы придете за мной, — пробормотала она, казалось, борясь за каждое произносимое слово.

— Всегда, — согласился я, обнимая ее так крепко, как только осмеливался, пока она была такой хрупкой. Я был так чертовски рад, что она вернулась, так рад прикасаться к ней, держать ее в объятиях, что все остальное отошло на второй план.

— Я так долго думал, что единственный реальный смысл моей жизни — это стремление отомстить за то, что Трой Мемфис сделал с моей семьей, — сказал я ей тихим голосом, даже не уверенный, что она услышит меня из-за рева вертолета. — Но я был чертовски неправ. Я так, так ошибался, Татум. Потому что страх за твою жизнь почти уничтожил меня. Это заставило меня осознать, что мне есть ради чего жить, а не ради какой-то мести. Я люблю тебя. Я люблю тебя всем, что я есть, и всем, чем я когда-либо буду, и прости, если я не давал тебе этого понять раньше, насколько сильны мои чувства к тебе, или если ты когда-нибудь чувствовала, что я тебя не хотел…

— Я тоже люблю тебя, Нэш, — ответила она, ее голос был сильнее, чем до этого момента, и я посмотрел в ее голубые глаза, жалея, что не могу сорвать эту маску и просто, черт возьми, поцеловать ее. — И не волнуйся. Потому что мы обязательно отомстим.

Сэйнт выстрелил из своего пистолета прежде, чем я успел ответить, и весь вертолет сильно накренился, нырнув носом к земле и заставив меня вскрикнуть от испуга. Он убил гребаного пилота! Мать твою!

Я многого не боялся ни в этой жизни, ни в следующей, но упасть с неба и сгореть при крушении вертолета было чертовски пугающей концепцией.

— Сэйнт! — Я взревел, когда у меня внутри все оборвалось, и, повернув голову, увидел, как он вытаскивает труп пилота из его кресла за управлением.

— Успокойся, — рявкнул он в ответ, как будто мы не были в нескольких шагах от столкновения с одним из множества возвышающихся зданий под нами. — Я более чем способен управлять такой базовой моделью, как эта.

Я просто, блядь, разинул рот, глядя на него, когда он занял кресло пилота, схватился за штуковину, похожую на джойстик, перед собой и начал бороться с управлением.

Мое сердце бешено заколотилось в груди, когда я увидел свою смерть, мелькнувшую у меня перед глазами, и рука Татум нашла мою, крепко сжав на короткое мгновение, прежде чем снова ослабнуть.

Мы накренились влево, затем вертолет каким-то образом выровнялся, и мы понеслись над городом.

Пытаясь отдышаться, я убрал волосы Татум с ее глаз и обнаружил, что она изо всех сил пытается поднять на меня взгляд, поскольку, казалось, была на грани обморока.

— Вакцина, — выдохнула она таким слабым голосом, что я с трудом разобрал слова. — В той металической коробке. Она рабочая.

Ее взгляд метнулся к дальней стороне вертолета, и я проследил за ее взглядом до серебристой коробки, которая была прикреплена там ремнями к стене.

— Ну и черт, — выдохнул я, глядя на самый ценный товар на планете прямо сейчас, притягивая свою девушку ближе, купаясь в ощущении ее тела напротив своего, и Сэйнт повел нас к полумесяцу вдалеке.

Что, черт возьми, нам теперь было делать?

— Она у нас, — наконец-то раздался голос Сэйнта по связи, и мое сердце воспарило, пока я укрывался за лифтом, розовый дым клубился вокруг нас, когда мое плечо коснулось плеча Киана.

Моя грудь тяжело вздымалась, а слой пота делал мой кевларовый жилет похожим на смирительную рубашку, но я ни за что не собирался его снимать. Особенно после того, как увидел, как это спасло Киану жизнь.

— Чертовски вовремя, — прорычал Киан, его забрало было забрызгано кровью, а дикая, торжествующая ухмылка заставляла его глаза сверкать, когда он смотрел на меня.

С моих губ сорвался смех облегчения, и если бы за нами не охотились вооруженные люди, пытающиеся нас убить, я бы тоже торжествующе закричал.

Звук приближающихся пожарных машин и полицейских сирен становился громче с каждой секундой, и я выглянул из своего укрытия, чтобы бросить взгляд в сторону лестницы, размышляя, не стоит ли нам сбежать.

Я нырнул обратно в укрытие как раз в тот момент, когда пуля пролетела мимо моей головы, и мое сердце подпрыгнуло, когда осколки стены обрушились на меня при ударе.

— Я взял на себя управление вертолетом… — Голос Сэйнта потонул в реве двигателя, и я обменялся взглядом с Кианом, задаваясь вопросом, не почудилось ли мне то, что, по моему мнению, он сказал. — «План X», — добавил Сэйнт твердым голосом.

— «План X»? — Спросил я, поправляя коммуникатор и гадая, не ослышался ли я.

— Я предполагаю, что вы способны выполнить эту простую… — его слова потонули в еще большем реве, и когда вспышка красных и синих огней вспыхнула сквозь стеклянную стену приемной, у нас больше не осталось времени, чтобы подтвердить то, что он сказал. Но все было предельно ясно. Тогда это был «План X».

У Сэйнта были запасные варианты на случай непредвиденных обстоятельств, и мы провели день в машине, пока наблюдали за домом Джонаса, запоминая каждый из них и их кодовые названия, чтобы я точно понимал, чего он хочет. Но, черт возьми, я и в самых смелых мечтах не предполагал, что буду реализовывать «План Х».

— Давай убираться отсюда к чертовой матери, — прорычал Киан, проверяя украденную им штурмовую винтовку и отбрасывая ее в сторону, когда обнаружил, что в ней закончились патроны.

— Легко, — согласился я, нахмурившись, задаваясь вопросом, как, черт возьми, мы должны были это сделать.

Запасной выход находился на другой стороне комнаты и, без сомнения, был окружен полицейскими, даже если бы мы смогли добраться туда, несмотря на то, что охранники все еще вели по нам огонь. Сквозь пелену розового дыма я также мог видеть патрульные машины, выстроившиеся в линию за стеклянным фасадом здания, полицейских, выскакивающих из машин и нацеливающих оружие в нашу сторону.

Мы были окружены. И я чертовски уверен, что не хотел, чтобы они нас поймали. Не говоря уже о том, что тогда Трой определенно выяснил бы, кто спас Татум, и мы не могли позволить ему найти ее снова.

Киан кивнул в сторону указателя туалетов в дальнем углу приемной и без дальнейших объяснений бросился бежать, яростно стреляя в любого охранника, который мог его увидеть.

Я побежал за ним, пригнув голову и на всякий случай сохранив в пистолете последние две пули.

Киан протиснулся в дверь, но как только я бросился за ним, пуля попала мне в позвоночник, и я упал плашмя на кафельный пол уборной.

Я застонал, когда Киан захлопнул и запер за нами дверь, прижимаясь щекой к плиткам и надеясь, черт возьми, что они просто влажные, от того что их недавно мыли. Какого черта в мужских туалетах всегда такие грязные полы? Я, конечно, не так уж плохо прицеливался.

— Вставай, лютик, — прорычал Киан, поднимая меня на ноги, несмотря на мои проклятия, когда боль от попадания пули в кевлар заставила меня поморщиться.

Нахуй эту пулю. Нахуй это дерьмо прямо в задницу.

Киан вытащил пулю из пуленепробиваемого жилета и вложил ее мне в руку, позволив мне на мгновение взглянуть на моего потенциального убийцу, прежде чем мы снова двинулись дальше.

— Здесь нет окон, — сказал я, стараясь не паниковать, но серьезно, нам крышка, если мы не сможем выбраться из этого здания.

— Ага, так что никто не будет ожидать, что мы сбежим этим путем, — согласился Киан, прежде чем подойти к кабинке в дальнем конце комнаты и пинком распахнуть дверь.

Я поспешил за ним и обнаружил, что он стоит на крышке унитаза, воткнув свой охотничий нож в край вентиляционного отверстия. Он сорвал решетку со стены и отбросил ее в сторону, за ней быстро последовал вентилятор, прежде чем посмотреть на меня.

— Будет тесновато, — предупредил Киан, и я, нахмурившись, посмотрел на дыру в стене.

Прежде чем я успел высказать свои опасения по поводу того, что могу там застрять, Киан уже наполовину влез в нее. Мгновение спустя раздался громкий стук, и я придвинулся, чтобы обхватить его ноги, пока он работал над тем, чтобы сломать и внутреннюю решетку.

До меня донесся звук треска, и Киан начал подтягиваться вперед, ругаясь на ходу. Я сильно толкнул его, когда он, казалось, застрял, моя рука шлепнула его по заднице, когда я подтолкнул его большое тело вперед, и внезапно он провалился на дальнюю сторону.

Звук того, что кто-то пытается выломать дверь уборной, вызвал прилив адреналина в моих конечностях, и я захлопнул дверь кабинки, прежде чем запереть и ее. Я сомневался, что это хоть как-то спасет мою задницу, но, возможно, это даст мне еще несколько секунд.

Я вскарабкался к дыре от сломанного вентиляционного отверстия, и протиснулся в нее, задаваясь вопросом, как, черт возьми, Киану удалось пролезть, ведь я почти мгновенно застрял внутри.

Я выругался, и руки Киана нашли мои снаружи, грубо дернув меня и, черт возьми, чуть не вырвав мои конечности из суставов, но это сработало.

Я вывалился из дыры в стене и с трудом поднялся на ноги за какими-то кустами. Киан прижал палец к вентиляционному отверстию на своей маске, предупреждая меня вести себя тихо.

Я кивнул в знак согласия, и он указал на здание на дальней стороне этого небольшого зеленого участка, предупредив меня за полсекунды, прежде чем направиться к нему.

Я пригнулся, как Киан, игнорируя красно-синюю вспышку, появившуюся из-за стены здания, и благодарю нашу удачу за то, что полиция, похоже, еще не полностью окружила это место.

Мое сердце бешено колотилось, когда я побежал вслед за Кианом к следующему зданию, а затем вниз по переулку, который тянулся вдоль его задней части. Мы перелезли через стену, затем нырнули в другой переулок и каким-то образом почти добрались до машины Сэйнта, где он припарковал ее в тени.

«План X» был одним из непредвиденных обстоятельств Сэйнта на случай, если все пойдет наперекосяк, и он позаботился о том, чтобы у каждого из нас был при себе ключ от машины на случай, если мы разделимся. Я вытащил свой из заднего кармана, отпирая машину, когда мы подошли к ней.

Киан рванулся к водительскому сиденью, но я был быстрее, смеясь, оттолкнув его в сторону и запрыгнул внутрь. Киан что-то проворчал, проскальзывая через капот и садясь на пассажирское сиденье. Я запер двери, потому что на самом деле не мог позволить себе поверить в то, что мы сбежали, и все же завел двигатель.

Мое сердце все еще бешено колотилось, но когда я развернул нас, чтобы выехать на улицу, самую дальнюю от копов, я не смог удержаться от взрыва смеха, и Киан тоже начал посмеиваться. Несмотря ни на что, мы каким-то образом выбрались, и я не мог поверить в нашу чертову удачу.

Мне пришлось заставить себя не ехать слишком быстро, когда мы мчались от лаборатории, оставив наши проблемы в пыли. Но к тому времени, как мы выехали на шоссе, я вдавил ногу в педаль газа и действительно выжил максимум из машины. Справедливости ради надо сказать, что Сэйнт явно купил лучший фургон, какой только можно купить за деньги, и это было чудовище, но я бы никогда не признался ему, что на самом деле она ехала чертовски хорошо.

— Вы уже там? — Голос Сэйнта раздался в коммуникаторе как раз в тот момент, когда я свернул с шоссе к пустой ферме, которую мы наугад выбрали для нашей встречи на случай, если все пойдет наперекосяк. Я помнил, где это было, только потому, что Сэйнт миллион раз вбивал мне в голову гребаные координаты, и я использовал спутниковую навигацию, чтобы доставить нас сюда. Дотошный засранец.

— Приближаемся, — подтвердил я.

— Хорошо. У нас не будет времени, как только мы приземлимся. — Он отключил связь, и я посмотрел на Киана.

— Он серьезно украл их вертолет, не так ли? — Спросил я, выгнув брови.

— Это же Сэйнт Мемфис, — ответил Киан, качая головой, когда мы остановились.

Как только мы вышли из машины на прохладный воздух, мы услышали безошибочно узнаваемый звук приближающегося вертолета, и я увидел, как он опускается на поле у дороги.

— Взорви эту штуку, Киан, — рявкнул Сэйнт, спрыгивая вниз с металической коробкой в руках и направляясь к нам. — Если немного повезет, они подумают, что он разбился, и все мертвые тела, которые мы разбросали по городу, были людьми, которые либо выпрыгнули из самолета, либо упали с него до того, как он коснулся земли.

Киан саркастически отсалютовал ему, шагая вперед, чтобы выполнить приказ Сэйнта, но мои глаза были прикованы к Монро, когда он спрыгнул вниз, баюкая на руках потерявшую сознание девушку.

Я подбежал, чтобы открыть ему заднюю дверцу машины, прежде чем достать одеяла, которые Сэйнт спрятал в багажник. В тот момент, когда он забрался в машину вместе с Татум, я обернул их вокруг нее и забрался следом за ним.

— С ней все в порядке? — Спросил я, пытаясь не психовать при виде того, что она лежит там и выглядит такой чертовски хрупкой.

— Не беспокойся обо мне, золотой мальчик, — пробормотала Татум, не открывая глаз, и протянула руку в моем направлении.

Я сорвал свои окровавленные, грязные перчатки и взял ее пальцы в свои, крепко сжимая их и даря ей свое тепло, когда улыбка тронула уголки ее губ.

Сэйнт забрался на водительское сиденье и, оглянувшись на нас, кивнул, убедившись, что все мы дышим. Он сунул металлическую коробку в щель между стульями, и я с любопытством посмотрел на нее, прежде чем снова переключить свое внимание на Татум.

Киан подбежал, чтобы запрыгнуть обратно на пассажирское сиденье, и Сэйнт отъехал от вертолета за мгновение до того, как тот взорвался с оглушительным грохотом, от которого завибрировала вся машина.

— Ты в порядке, Золушка? — Я выдохнул, не сводя глаз со своей девочки.

— Теперь я здесь, — тихо ответила она. — Я вернулась туда, где мое место. К моим Ночным Стражам.

Киан повернулся на своем сиденье, разглядывая Татум долгое время, пока она не отключилась, и мили пролетели незаметно, прежде чем часть напряжения, наконец, спала с его позы.

— Что в коробке? — Киан зарычал, когда тишина между нами сгустилась, а Татум продолжала спать.

— Та самая вакцина, о которой так мечтает мир, — проворчал Сэйнт. — И как только мы вернемся домой, мы вчетвером получим дозу.

Мои брови с надеждой приподнялись при мысли об этом, и я сделал глубокий вдох.

— А как же мой папа? — Спросил я, не в силах сдержаться. Но мне было все равно, что он скажет по этому поводу, если только это не будет соглашением. Я не мог потерять единственного родителя, который у меня остался.

Сэйнт долго молчал, и я стиснул зубы, гадая, придется ли мне выбивать из него все дерьмо, чтобы убедиться, что мой отец получил одну из этих вакцин.

— Да, — сказал он в конце концов. — Мы найдем способ достать и ему такую же. Я полагаю, нам нужно будет решить, кто получит остальные дозы, но сейчас нам нужно сосредоточиться на наиболее важных текущих задачах.

— Каких именно? — Спросил Монро.

— Кончина моего отца. «Ройом Д'Элит». Семья Киана. Ниндзя Правосудия. Наше будущее.

— О, и всего то, — пробормотал я, качая головой в ответ на его вежливый тон.

— Именно так, — согласился он, и хотя я не мог этого видеть из-за лыжной маски, все еще закрывавшей его лицо, я мог бы поклясться, что ублюдок ухмылялся вызову, который представляли эти проблемы.

Я проснулась в теплой постели, прижатая к обнаженной мускулистой груди, и была уверена, что вижу сон.

Я провела пальцами по его телу, узнавая только по прикосновениям и запаху. Кожа, дым и опасность. Мой муж.

— Ты не спишь, детка? — его голос был глубоким, но в то же время бархатисто мягким, его дыхание шевелило волосы у меня на лбу. Сколько раз я представляла, как просыпаюсь в их объятиях? И сколько раз мое сердце замирало, когда я понимала, что на самом деле их здесь нет? Из-за этого я боялась открыть глаза, боялась, что мой прекрасный, покрытый татуировками зверь-муж исчезнет и я снова останусь одна, тоскуя по нему и по каждому из них.

— Ммм, — промычала я.

— Это «да»? — Спросил он, на этот раз грубее, и то, как его голос вибрировал во мне, а руки крепче обхватили мое тело, сказало мне, что он действительно был здесь. И постепенно реальность вернулась ко мне.

В какой-то момент в вертолете я потеряла сознание. Должно быть, я слишком перенапряглась и теперь была сбита с толку, растеряна.

— Думаю, да, — прохрипела я. — Где я?

— Дома. В безопасности, — поклялся он, обнимая меня крепче, и я никогда в жизни не чувствовала себя в такой безопасности из-за этих двух вещей.

Но я еще не была удовлетворена. Мне нужно было, чтобы остальные были рядом. Мой разум был затуманен, и все происходило слишком медленно. Я отпрянула, вспомнив о вирусе, поразившем мое тело, и меня охватила паника. Однажды я уже чуть не потеряла Киана из-за этого монстра, я не могла допустить, чтобы это повторилось.

— Все в порядке, — прорычал он, хватая меня за руку и не позволяя ни на сантиметр отстраниться от него. — Я уже переболел этим. У меня есть иммунитет. И я не покину тебя, Татум. Ты не оставила меня, когда я стоял на коленях. Я обязан своей жене тем же, согласна ты на это или нет.

Я обратила внимание на повязку на его руке, на порезы и синяки, покрывающие его плоть, включая огромное, цветущее красно-синее пятно посередине груди.

— Киан, — выдохнула я, и он снова притянул меня ближе, когда я прижалась ртом к пылающей плоти. — Что, черт возьми, с тобой случилось?

— Я получил за тебя пару пуль, — сказал он так, словно это ничего не значило. — Небольшая цена, красавица.

Страх осознания того, что эти пули могли убить его, заставил меня напрячься, и он издал горловое рычание, заметив мое беспокойство. Он взял меня за подбородок, приподнимая его, пока мои губы не нашли его, успокаивая мои тревоги. Я знала, что это опасно, но мы уже делили воздух, и он был прав, у него уже есть иммунитет от вируса по крайней мере на несколько месяцев. Именно об этом уже сообщали в новостях. Хотя ни в чем нельзя было быть полностью уверенными.

Его язык встретился с моим с пылким, отчаянным голодом, который заставил мое тело задрожать, а стон потребности вырвался из моего воспаленного горла. Я попыталась притянуть его еще ближе, но обнаружила, что мои мышцы все еще слабы, и чем дольше я целовала его, не пытаясь вдохнуть, тем больше мои легкие напрягались и горели. У меня вырвался стон боли, и он прервал поцелуй, его темные глаза были бурными и яростными, когда я обмякла на нем.

— Прими это. У Сэйнта есть все витамины и обезболивающее, которые тебе понадобятся, чтобы пройти через это. — Он схватил стакан апельсинового сока и пачку таблеток, лежавших рядом с ним на тумбочке.

— От них я усну? — Спросила я в страхе, и он покачал головой. — Обещаешь? — Я выдохнула. — Я не хочу спать. Я хочу полностью бодрствовать здесь, с тобой.

Он обхватил ладонями мои щеки, в его глазах сверкнула боль, когда он почувствовал мое беспокойство.

— От них ты не уснешь. Ты не будешь ничего делать, того, чего сама не захочешь, детка.

Я взяла стакан и запила таблетки, мое горло саднило от криков и кашля.

Когда я выпила все до капли, он поставил стакан обратно и притянул меня к себе, крепко обхватив руками за талию. Он объяснил, как они привезли нас сюда на машине Сэйнта, тайком протащили меня в Храм, а затем сделали себе все прививки — факт, который меня по-настоящему обрадовал. Может, я и прошла через ад по милости Троя Мемфиса, но если это означало, что мои парни будут в безопасности от вируса «Аид», то в каком-то смысле пройти через эту боль стоило того.

Теперь мне придется прятаться здесь. Никто не должен знать, что я была в Еверлейке. Если до отца Сэйнта дойдут слухи, мне крышка. И всем тоже. Я не была уверена, что ждет нас в будущем или как нам сойдет с рук то, что мы натворили, но сейчас я была слишком измотана, чтобы чувствовать что-либо, кроме облегчения от того, что нахожусь здесь.

— Спасибо, что пришли за мной, — сказала я, и слезы благодарности защипали мне глаза.

— Всегда, — поклялся он, касаясь губами моего виска. — Скажи мне, что тебе нужно. Я дам все, что ты захочешь.

— Я хочу увидеть остальных.

Он кивнул, и мое сердце забилось сильнее при мысли о том, что они все снова были рядом. Я знала, что они не могут войти в эту комнату, что мне придется изолироваться, пока мне не станет лучше. Но я бы поправилась. Никакая сила на земле не смогла бы снова отнять меня у моих парней, теперь, когда я вернулась к ним.

Киан взял свой телефон с тумбочки, отправляя сообщение в групповой чат, затем переплел свои пальцы с моими. Я почувствовала на себе его взгляд и подняла подбородок, чтобы встретиться с ним взглядом, впитывая его присутствие, когда меня охватил покой.

— Татум, — вздохнул он. — Мне так чертовски жаль.

— За что? — Я ахнула, холод пробежал по мне, когда я прижалась к нему.

Он натянул на нас одеяло, и тепло его тела окутало меня.

— За то, что они забрали тебя. За то, что не нашли тебя раньше. За… Черт возьми, детка, за все, что они сделали, потому что я не смог добраться до тебя вовремя, чтобы остановить их. — Он нахмурился, и чувство вины исказило его красивое лицо, заставив мою грудь сжаться.

— Это не твоя вина, Киан Роско, — серьезно сказала я, обращаясь непосредственно к его темной душе.

Он зарычал, как зверь, его руки схватили меня за талию, путаясь в материале футболки, которая была на мне, и заставляя меня осознать, что они сняли с меня ужасную больничную одежду. Я была окутана ароматом Киана и утопала в материале, слишком большом для моей фигуры, и никогда в жизни мне так не нравилось это ощущение.

— Ты нашел меня, вы все нашли, — твердо сказала я. — Армия не смогла бы сделать то, что вы сделали для меня. Вы мои спасители.

Складка на его лбу разгладилась, и он провел мозолистыми пальцами по линии моей челюсти.

— Не бери в голову никаких идей насчет того, что я какой-то герой, детка.

Я ухмыльнулась, его прикосновение послало дрожь глубоко в центр моего существа.

— Я точно знаю, кто ты такой, муж мой.

— И кто же, жена? — Его глаза заблестели, и он потянулся к моей руке, проведя большим пальцем по черепу на кольце, которое клеймило меня как его. Я даже не могла сосчитать, сколько раз я сама проделывала то же самое, пока была заперта в лаборатории, черпая силы в осознании того, как сильно он и другие любили меня, как они, несомненно, боролись за меня. Я ни на секунду в этом не сомневалась.

Я отыскала татуированное кольцо на его собственной руке и поднесла к губам, чтобы поцеловать.

— Ты мой.

Голодный звук вырвался из его груди, когда он притянул меня ближе, и, несмотря на то, насколько измученной я себя чувствовала, желание все еще бушевало во мне подобно лесному пожару. Он сделал паузу, прежде чем потребовать от меня поцелуя, кончик его носа задел мой.

— Я не буду прикасаться к тебе, пока мы здесь изолированы, детка. Тебе нужно отдохнуть. Но когда я все-таки прикоснусь к тебе, я выжму из тебя каждую каплю твоей силы. Так что тебе нужно сосредоточиться на том, чтобы восстановить ее.

— Спасибо за стимул, — поддразнила я, когда раздался громкий стук в окно.

Я попыталась вскочить, возбуждение разлилось по моему телу, но мои ноги подкосились, и я ударилась коленями об пол, чернота заволокла мое зрение. Киан выругался, его руки обвились вокруг моей талии, когда он поднял меня, и я прислонилась к нему для поддержки.

— Я в порядке, — выдохнула я, когда он убрал волосы с моего лица.

— Я знаю, что я не самый лучший кандидат для ухода за тобой, детка, но Сэйнт знает, что делать. Он назаказывал всевозможную здоровую пищу, коктейли и прочее дерьмо. Я буду стараться как можно лучше, даже если это убьет меня, клянусь, черт возьми.

Я сжала его бицепс, когда мое зрение прояснилось, и я перевела дыхание, глядя на этого мрачного грешника, который поклялся спасти меня.

— Я знаю, что ты справишься, — сказала я. — Я доверяю тебе. Всем вам.

— Прикольно, да? — Он ухмыльнулся, и стук стал громче, нетерпеливее.

Он, конечно, был прав: как я могла предсказать такое будущее со всеми ними, когда я так беззаветно их люблю и доверяю им после того, как все между нами началось? Но сейчас я бы не изменила ни секунды. Ни одной, ни одной кровавой, ни одной жестокой секунды. Потому что если это то, к чему это все меня привело, то это стоило всех душевных терзаний и каждой слезинки.

Я позволила Киану отвести меня к окну, и он отдернул занавеску, заставив мое сердце забиться сильнее, когда мой взгляд упал на последние кусочки моей головоломки. Я прислонила руку к стеклу, и Блейк, Монро и Сэйнт уставились на меня с глубокой тоской на лицах, которая отразилась в моем собственном сердце. Рассвет окрасил небо у них за спиной золотым, отчего их кожа казалась окунутой в расплавленный металл.

— Я не знаю, как вас всех отблагодарить за то, что вы сделали, — выдавила я, эмоции переполняли меня, когда я смотрела на своих прекрасных воинов, желая быть к ним всем как можно ближе. Мне нужно было, чтобы они были вместе, окружали меня, плоть к плоти. Как бы сильно я ни обожала, что Киан находится так близко, мне нужны были собственнические прикосновения Сэйнта, решительные ласки Блейка и сильные руки Монро, которые тоже обнимали бы меня. Я была уверена, что любому постороннему человеку это показалось бы странным. Но я одинаково желала всех этих мужчин. Я жаждала их так, словно это были четыре ингредиента моего собственного сорта героина, идеально отвечающие моим потребностям.

— Не стоит нас благодарить, — сказал Сэйнт, его челюсть была сжата, когда он пристально посмотрел на меня. В его глазах была тень, которая говорила о том, как мало он спал, и мое сердце сжалось из-за него.

Блейк положил свою руку на стекло там, где была моя, двигаясь вперед, его брови опустились, и настоятельная потребность наполнила его глубокие зеленые глаза.

— Тебе нужно поправляться, — прохрипел он, на его лице промелькнул страх при мысли о том, что он может потерять меня. Мой бедный золотой мальчик слишком многое потерял в этом мире, и я не собиралась становиться еще одним шрамом на его сердце.

— Со мной все будет в порядке, — пообещала я. — Вчера один из врачей дал мне несколько новейших лекарств, и с тех пор я чувствую себя намного лучше. Я просто… — Я прикусила губу.

— Что, принцесса? — Монро зарычал, прижимаясь плечом к плечу Блейка, но не таким образом, чтобы оттолкнуть его в сторону. Я видела, что связь между ними усилилась с тех пор, как меня не было. Он вписывался в их среду лучше, чем когда-либо, настолько идеально вписался в их ряды, что казалось, будто он вообще никогда и не был вне их племени.

— Я просто слаба, — призналась я. — У меня нет сил. Такое чувство, что из меня высосали всю жизнь.

— Тогда мы вернем ее обратно, — как ни в чем не бывало сказал Сэйнт. Черты его лица были нейтральными, но напряженность в глазах намекала на отчаявшееся существо, которое жило под его суровой внешностью. Он жаждал контролировать эту ситуацию, взять на себя ответственность и встать на место Киана рядом со мной. Но доверие, которое он испытывал к своему брату, было железным. И я знала, что ему удастся сдержаться. Это было то, что у него получалось лучше всего. Я просто надеялась, что это не слишком сильно повлияет на него.

— Отдыхай, — потребовал Монро, и Сэйнт кивнул в знак согласия, отослав остальных от окна, его глаза задержались на мне дольше всего, прежде чем они ушли.

Блейк хлопнул Монро по плечу, и когда Сэйнт подошёл к ним ближе, его рука коснулась их, как будто они- волки, утешающиеся у своих товарищей по стае.

Киан отвел меня от окна, и я развернулась в его объятиях, мои пальцы интимно скользили по его рукам и груди, все еще пытаясь убедить себя, что я действительно выбралась из той адской дыры и вернулась туда, где мое место.

— Что тебе нужно? — спросил он глубоким баритоном, от которого у меня участился пульс. Если и был какой-то способ вдохнуть в меня жизнь, то это быть вот так близко к любому из моих Ночных Стражей. Они воспламеняли мою душу и заставляли ее гореть ярче и горячее, чем любую звезду во вселенной.

— Мне нужно… — Я подумала об этом, затем заметила, что мои волосы свободно рассыпались по плечам, а на губах появилась обнадеживающая улыбка. — Принять ванну.

Киан не сделал никаких намекающих замечаний, когда подхватил меня на руки и понес прямо в ванную, где начал наполнять огромную ванну на когтистых лапах. Я уставилась на простую белую одежду, которую мне выдали медсестры, где она лежала, брошенная в углу, и больше никогда не хотела ее видеть.

Взгляд Киана поднялся, когда он опустился на колени рядом с ванной, его рука скользнула по воде, когда он размешивал в ней немного геля для душа с ароматом «Цветочного меда с ванилью». Его горло дернулось, когда он взглянул на мою обнаженную кожу, но в его глазах не было желания. Там была арктическая ярость серийного убийцы, от которой у меня похолодели кости. Его пристальный взгляд скользнул по синякам в тех местах, где иглы прокалывали мои руки бесчисленное количество раз, по отметинам, без сомнения, оставленными Джонасом на моей шее, и, наконец, по моей талии, которая стала тоньше, чем когда-либо, слишком сильно обнажая тазовые кости. Вирус изрядно потрепал меня, и это было хорошо видно.

— Я умею выживать, — сказала я Киану, мне нужно было сказать это вслух, потому что я не хотела ни капли его жалости. — Может, у меня и есть шрамы, но они не определяют меня. Не смотри на меня, как на раненое животное, за которое ты хочешь отомстить, Киан.

Он встал, его тень упала на меня, когда он шагнул вперед и наклонился, чтобы прижаться своим лбом к моему. Его большой палец прошелся по всей длине моего позвоночника, заставляя глубокую дрожь пробежать по моим костям.

— Я не жалею тебя, Татум, я, блядь, боготворю тебя. Твоя боль заставляет меня хотеть грешить, но твоя сила заставляет меня хотеть покаяться. Я демон, пытающийся отрастить крылья, стоя в твоем ослепительном свете.

— Тебе не нужны никакие крылья. — Я обхватила его руками, проведя большими пальцами по его лопаткам. — Я люблю тебя таким, какой ты есть. Каждый твой острый край, каждую темную тень в твоем сердце и всю нежность между ними, которую ты даже не можешь увидеть.

— Почему ты меня любишь? — спросил он мальчишеским голосом, от которого мое сердце разбилось вдребезги. Я посмотрела ему прямо в глаза, желая, чтобы он знал. Как он мог еще не знать?

— Потому что твоя душа создана для того, чтобы соответствовать моей. Я люблю тебя всем, кто я есть, и всем, кем я когда-либо буду, Киан. И я буду проводить каждый день рядом с тобой, заставляя тебя понять, почему ты достоин всего, что может дать мир.

— Даже ты? — спросил он, притягивая меня ближе за талию. — Я достоин тебя, детка? — В его голосе была отчаянная мольба, как будто ему нужно было знать это превыше всего остального, и мне было больно, что он мог сомневаться в этом. Но я понимала его. Жизнь, которую он вел, сформировала его таким. Поэтому я бы поставила своей миссией сделать так, чтобы он чувствовал себя достойным всей вселенной и каждого атома в ней.

— Особенно я, — прорычала я, и он закрыл глаза, впитывая эти слова, его руки сжались на мне до боли.

Он поднял меня на руки, отнес в ванну и опустил в воду. Пузырьки вспенились вокруг меня, и я опустила голову под воду, чтобы смыть ощущение того ужасного места на своей плоти. И когда я поднялась из воды, я почувствовала себя фениксом, восстающим из пепла. Ко мне вернулись две частички меня самой. А через пару недель я воссоединюсь с последними тремя частичками своей души и снова стану цельной.

Несмотря на мои благие намерения, я не мог уснуть. Полночь наступила и прошла, а эти гребаные часы просто продолжали тикать, тикать, тикать, угрожая выжечь из моего разума здравый смысл и оставить меня всего лишь чудовищной развалиной человека.

Я заставил себя выпрямиться, ненавидя нарушение моего распорядка дня и в то же время зная, что сейчас я не смогу претендовать на сон. С этим зверем мне было трудно бороться и в лучшие времена, а сегодня у меня не было никаких шансов.

Прошло две недели. Ровно две недели с тех пор, как мы проникли в секретную лабораторию моего отца и одним махом украли не только его ценность, но и нашу. Вакцинация, которую я сделал, теперь будет действовать в полную силу, и период изоляции Татум закончится в четыре минуты второго. Точное время было сейчас, когда я встал с кровати и подошел к краю балкона, чтобы посмотреть на вниз.

У меня защемило в груди. Отчаянная, эгоистичная потребность подойти к ней, пробудить ее ото сна, заключить в свои объятия и заверить себя, что она здесь, снова стала полностью собой. Восстановилась после периода отдыха и строгого графика выздоровления, который я для нее установил. Пополневшая, энергичная и снова готовая занять свое место хозяйки моей души.

Моя одержимость ею была опасной. Моя потребность в ней была непостижимой. И за все то время, что мы провели порознь, все, о чем я был способен думать, это о сладости ее поцелуев и неизбежном факте, того что я их недостоин. Но теперь я был ее созданием. И я не был уверен, что смогу продолжать избегать ее зова.

В тишине до меня донесся отдаленный щелчок открывающейся двери, и у меня перехватило дыхание, когда она появилась. Татум вышла на открытое пространство внизу в белой футболке, которая, должно быть, принадлежала Киану, и ее босые ноги ступали по каменным плитам.

Я взглянул на Монро, который спал на диване, что стало для него обычным делом, но он не пошевелился, и я снова сосредоточился на ней.

Мое сердце перестало биться, пока я наблюдал за этой Сиреной, которая полностью очаровала меня.

Ее взгляд внезапно поднялся, чтобы встретиться с моим, и мое сердце снова пришло в движение, кровь бешено застучала по венам, когда потребность подойти к ней ошеломила меня до такой степени, что я обездвижился.

Моя хватка на перилах передо мной усилилась, пока я не почувствовал, как мои ногти оставляют полумесяцы на дереве. Ни один из нас не пошевелился. Мы просто стояли, уставившись друг на друга, в то время как между нами разгорался шторм, и мою кожу покалывало от энергии, которая полностью принадлежала ей.

Если я сдвинусь хотя бы на дюйм, я сломаюсь. Мой контроль лопнет. Я бы взял ее, овладел ею, поглощал ее всеми возможными способами, пока от нас обоих ничего не осталось бы.

Она первой нарушила тишину между нами, удерживая мой пристальный взгляд, когда начала идти. Моя челюсть сжалась от напряжения, когда я застыл неподвижно, наблюдая, ожидая, пытаясь разгадать эту загадку, хотя и знал, что никогда не получу на нее ответа.

Она была невозможна. Ответ на все то, чего мне не хватало. Зуд, который я не мог никак утолить. Фрагмент головоломки, который, как я предполагал, всегда будет оставаться незавершенной.

Она медленно поднималась по лестнице, перешагивая одну ступеньку за другой, мое сердце колотилось с каждым ее шагом, мои конечности дрожали от того, как крепко я их сдерживал. Если я сломаюсь сейчас, пути назад уже не будет.

Я медленно повернул голову, когда она поднималась по лестнице, не сводя с нее глаз, пока она не добралась до верха и не двинулась ко мне тем же размеренным шагом.

В моей голове зазвучал оркестр, игравший пьесу, которую я никогда раньше не слышал, но отчаянно хотел сочинить. Потому что это была ее музыка. Это была каждая прекрасная, замысловатая, запутанная нота ее совершенства, это была создаваемая симфония, история с безграничным потенциалом. Это было мрачно и жестоко, светло и мощно, чисто и порочно. Она. Девушка, которая приручала монстров. Та, кто владела мной.

Мой член набух до боли, которую я ощущал каждой клеточкой в своем теле, и с каждым шагом, который она делала ко мне, пульсирующая потребность во всем моем существе только росла.

Татум замерла рядом со мной, ее голубые глаза вспыхнули таким жаром, что он обжег меня, когда она встретилась со мной взглядом. Ее кожа вновь обрела здоровый блеск, губы были похожи на два лепестка красной розы, а глаза приобрели самый потрясающий сапфировый оттенок, который я когда-либо встречал. Ее соски были твердыми и упирались в ткань белой рубашки, которую она носила, видные сквозь нее даже в пятнистом лунном свете, проникавшем через витражное окно. Оно позолотило ее розовато-серебристым цветом, отчего она казалась еще более неземной, чем когда-либо.

Я даже не был уверен, как долго мы стояли, уставившись друг на друга, мое обычное восприятие каждой минуты времени ускользало, как будто это вообще не имело значения, когда я смотрел на лицо моего божества.

Ее язык прошелся по нижней губе, вызвав рычание желания в моей груди, когда ее взгляд скользнул вниз по моему обнаженному торсу к отчетливому очертанию моего члена, который выпирал из боксеров для нее.

Татум пошевелилась, ее колени подогнулись, когда она начала опускаться к полу, но моя рука дернулась, и я поймал ее запястье прежде, чем она успела опуститься на колени, качая головой, когда в ее глазах появилось замешательство.

— Сегодня вечером ты ни перед кем не преклонишь колени, — сказал я хриплым голосом, пытаясь сдержать худшее во мне, отчаянно цепляясь за цепи, которые сковали демона во мне, когда они начали выскальзывать из моих рук.

Ее губы приоткрылись, что, я был уверен, было жалобой, но прежде чем она смогла произнести хоть звук, я полностью повернулся к ней лицом и вместо этого опустился на колени.

Татум резко втянула воздух, и моя решимость начала рушиться, мои пальцы коснулись кончиков ее пальцев, когда я вложил последнюю каплю энергии в попытку сопротивляться ей, прежде чем понял, что веду битву, которую уже проиграл.

Я протянул руки вперед, мои пальцы медленно прочертили линии на верхушках ее босых ступней, прежде чем обхватить лодыжки. Я провел руками вверх по ее икрам, когда ее дыхание стало глубже, мой подбородок откинулся назад, когда я посмотрел ей в глаза. Я продолжил движение пальцев вверх по ее ногам, лаская нежную кожу под коленями, прежде чем рискнул подняться выше по бедрам, остановившись только тогда, когда я крепко сжал ее округлую попку.

Я застонал, когда понял, что на ней нет трусиков, мои пальцы впились в ее теплую плоть, пока я пытался найти в себе силы сдержаться.

— Если ты не хочешь меня таким, скажи мне сейчас, — приказал я, удерживая ее взгляд, когда ее зрачки расширились. — Потому что я балансирую на острие ножа, и мне нужно, чтобы ты мне это разъяснила. Чего ты хочешь, Сирена?

Между нами повисла тишина, которую не нарушало ни одно слово, затем Татум взялась за край футболки, которая была на ней, прежде чем стянуть ее с тела, чтобы показать свою наготу.

Ее грудь тяжело вздымалась и опускалась, когда она отбросила футболку в сторону, и мне было наплевать, что она, должно быть, упала какой-то небрежной кучей на пол, поскольку я просто смотрел на нее, золотистые волосы каскадом ниспадали ей на лицо, когда она смотрела прямо на меня.

— Да здравствует королева, — выдохнул я достаточно громко, чтобы она услышала, и у нее перехватило дыхание, когда я потянул ее на шаг вперед, и мой рот коснулся тепла ее обнаженной киски.

Руки Татум опустились, чтобы схватить мои туго вьющиеся волосы, и она притянула меня ближе, на столько на сколько могла, когда хриплый стон сорвался с ее губ.

Симфония в моей голове теперь набирала темп, когда я ласкал ее языком, наслаждаясь дрожью удовольствия, которую я испытывал от нее, когда кружил вокруг ее клитора, моя рука скользила между ее ног, пока я не погрузил два пальца в ее влажную киску.

Она вскрикнула, когда я вводил и выводил их в идеальной синхронности с движением моего языка по ее клитору, воспроизводя музыку, которую я слышал на ее теле, пока мой большой палец дразнил ее задницу. Она ахнула, когда я слегка надавил, ее хватка в моих волосах усилилась, когда мое имя слетело с ее губ, и мой член запульсировал от боли, которую я отчаянно хотел удовлетворить, заставляя преякулят скользить по ткани моих боксеров. Это было едва заметное трение, но в сочетании с ее вкусом у меня во рту и ощущением ее киски, плотно сжатой вокруг моих пальцев, этого было достаточно, чтобы заставить меня застонать.

Я двигал рукой быстрее, мой большой палец надавливал на ее задницу немного сильнее с каждым толчком, пока я, наконец, не вонзил его в нее тоже, и она кончила с криком, достаточно громким, чтобы заставить Монро что-то сказать во сне на диване.

Звука того, что она кончила благодаря мне, было достаточно, чтобы разрушить последние остатки сдержанности, за которые я цеплялся, и я вскочил на ноги, поднимая ее на руки и обвивая ее дрожащие ноги вокруг себя, пока я целовал ее сильно и жадно.

Я прижал ее спиной к двери ванной, втискивая свой член между ее бедер и заставляя ее хныкать, когда проник языком в ее рот и попробовал идеальную смесь ее желания, танцующего между нами.

Руки Татум все еще были в моих волосах, сжимая их достаточно сильно, чтобы вырвать их с корнем, и я зарычал, толкаясь в нее сильнее, барьер из моих боксеров был единственной вещью, разделяющей нас, когда они пропитались ее влагой.

Монро снова что-то пробормотал, и я зарычал, убирая руку с ее задницы, дотягиваясь до дверной ручки и затаскивая нас в ванную. Я не собирался делить ее. Не сейчас. Не в этот первый раз. Это должны были быть я и она, и я не собирался останавливаться, пока мы двое не забудем даже свои имена, не говоря уже о наших проблемах. У них были свои шансы заявить на нее права вот так, и теперь это было мое право.

Я захлопнул дверь и запер ее на всякий случай, когда Татум убрала ноги с моей талии, приземлившись на ступни и царапнув ногтями по моей груди, потянулась к поясу.

Я запустил пальцы в ее волосы, целуя ее до боли, когда она стянула с меня боксеры, и мой член вырвался на свободу, твердый, ноющий и отчаянный.

Здесь было совершенно темно из-за закрытой двери, но наши тела были настолько синхронизированы друг с другом, что это не имело ни малейшего значения.

Я схватил ее за бедра и развернул, наклонив над раковиной, и вонзил в нее свой член таким диким толчком, что она вскрикнула, когда мои яйца ударились о ее клитор.

Она была такой чертовски тугой, ее киска сжимала меня и заставляла мой член пульсировать от большего желания, чем я когда-либо испытывал в своей жизни.

Мои пальцы обхватили ее бедра, и я начал трахать ее так сильно, как только мог, дикий зверь, раскованный и неспособный остановиться, когда она кричала, задыхалась и проклинала мое имя по крайней мере так же часто, как восхваляла его.

Бутылочки на полке над раковиной начали дребезжать от силы моих толчков, и мне было даже наплевать, когда все они начали падать на пол.

Пусть хаос, блядь, воцарится во имя моей богини.

В темноте музыка в моей голове казалась громче, ее голос звучал с наслаждением, создавая идеальную мелодию для крещендо, которое, я чувствовал, приближается. Но я хотел увидеть ее. Мне нужно было смотреть, как она распадается на части ради меня, как она разбивается вдребезги и попадает в мои объятия, и никогда больше не отпускать ее.

Я отпустил ее бедро и потянулся к лампе над зеркалом, мои пальцы скользнули по прохладному стеклу, я выругался и задохнулся, а она застонала для меня еще громче.

Мне наконец удалось найти его, дернув за шнурок, а затем сильно шлепнув рукой по ее заднице, как раз в тот момент, когда я потерял контроль над своим телом, и Татум позвала меня по имени, когда загорелся свет. Ее голубые глаза встретились с моими в зеркале, когда мы оба мощно кончили, вскрикивая от удовольствия, ее киска доила мой член изо всех сил. Я не думал, что когда-либо за всю свою жизнь кончал так сильно, и когда я отстранился, тяжело дыша и испытывая боль всеми возможными способами, я развернул ее, чтобы нежно поцеловать.

— Сэйнт, — пробормотала она, обвивая руками мою шею, и я обнаружил, что мне действительно нравится, когда она так ко мне прикасается. Даже если это было неожиданно или вышло из-под контроля, я хотел большего. Все до последней капли.

— Я люблю тебя, Татум Риверс, — прорычал я, проводя пальцами вниз по ее груди, поглаживая вздымающуюся грудь и дразня твердый сосок. — Я не думал, что смогу чувствовать что-то подобное тому, что я чувствую к тебе. Я не думал, что во мне достаточно хорошего для этого. И моя любовь — это не что-то легкое и освобождающее, она навязчивая и ядовитая, контролирующая и ненасытная. Но я все это чувствую к тебе.

— Я тоже люблю тебя, Сэйнт, — выдохнула она. — Может, ты и худший человек, с которым я когда-либо сталкивалась, но ты также и один из лучших. Я чувствую себя живой, когда с тобой, самым невероятным образом, и я просто хочу, чтобы это продолжалось и продолжалось и никогда не заканчивалось.

— Никогда не заканчивалось, да? — Уголки моих губ приподнялись, когда моя рука скользнула между ее бедер, проводя по месиву моей спермы, которая оставила на ней отметины, запятнала ее, доказывая, что я действительно предъявил на нее права.

Ее руки ласкали мою грудь, пробегая взад-вперед по словам моей татуировки, и мне это чертовски понравилось. Мне нравилось, что она контролирует ситуацию, почти так же сильно, как мне нравилось контролировать ее.

— Скажи мне, чего ты хочешь, — прорычал я, ведя ее обратно, пока мы не оказались в душе, и я включил воду.

— Владеть тобой, — выдохнула она, ее глаза были полны честности. — Точно так же, как ты владеешь мной.

— Только мной? — Спросил я, протягивая руку, чтобы снять насадку для душа с держателя, чтобы распылить ее между ее бедер и смыть беспорядок, который мы там устроили.

— Нет, — выдохнула она, когда я пальцами обмыл ее кожу, а затем подвинул насадку для душа ближе к ее клитору. — Я хочу владеть вами всеми четырьмя.

Это должно было вывести меня из себя. Это было бы нормальной реакцией, не так ли? Но вместо этого мой член снова затвердел, и я стал думать обо всех способах, которыми мы могли бы воплотить эту мечту в реальность.

— Хорошо, — выдохнул я, целуя ее, скользя насадкой для душа по ее клитору и поглощая стон, сорвавшийся с ее губ.

Напор воды здесь был просто божественным. Я позаботился об этом, когда Храм был переоборудован для нас, и продолжал целовать ее, перемещая струю взад-вперед между ее бедер.

Татум застонала, когда я поиграл с ее соском, и каждое неожиданное прикосновение ее рук к моей плоти только заставляло мой пульс биться быстрее, пока я продолжал играть с ней.

Мой член уже снова жаждал ее, и я знал, что никогда не смогу полностью удовлетворить эту потребность своего тела в ней. Моя зависимость только росла, углублялась, и я намеревался получить от нее как можно больше кайфа, прежде чем истощение заставит нас остановиться. Потому что, кроме этого, я не видел этому конца.

Татум ахнула, когда была близка к оргазму, ее рука схватила меня за бицепс, чтобы направить насадку для душа именно туда, где она хотела почувствовать напор воды.

Я ослабил хватку на ее груди и переключил переключатель в душе, меняя температуру на обжигающе холодную, как раз в тот момент, когда она кончила, сочетание удовольствия и шока вознесло ее тело на новые высоты.

Ее крик был слышен за пределами этой ванной, и я был уверен, что она, должно быть, уже разбудила остальных, но мне было все равно. Сегодня она была моей. Завтра мы разберемся с остальным.

Я снова включил горячую воду в душе и снова поставил ее над нами, когда поднял ее и прижал к стене. Мой твердый член прижался к ее теплу, и я посмотрел ей в глаза, колеблясь, пока вода обрушивалась на нас.

— Всю свою жизнь я боролся изо всех сил, чтобы сохранять контроль во всем, — сказал я ей, когда она посмотрела на меня сверху вниз, ее руки лежали на моих плечах, мокрые волосы прилипли к ее коже. — А потом появилась ты и принесла в мою жизнь больше хаоса, чем я когда-либо думал, что смогу вынести. Я пытался сломать тебя. Но ты была той, кто сломила меня. Ты заставляла меня выходить из зоны комфорта снова и снова, пока я больше не мог разобрать, что такое комфорт. Ты заставляешь мою кожу зудеть от потребности в большем. И ты — это нечто большее. Надеюсь, ты понимаешь, что теперь я тебя никогда не отпущу.

— Ты обещаешь? — выдохнула она, заставляя мою душу гореть для нее, когда я подался вперед, мой член погрузился в нее, как будто он был создан только для этой цели, и я застонал от совершенства этого ощущения, от того, что ее тело владеет моим.

— Я обещаю, Сирена.

Улыбка озарила ее губы, такая чистая и яркая, что заставила мое сердце учащенно забиться, и когда наши тела снова начали двигаться вместе, я обнаружил, что чувствую себя спокойней, чем когда-либо, сколько себя помню.

Татум Риверс, возможно, была идеальной приманкой для монстра во мне, но она также была бальзамом для него. Она приручила четырех сломленных, диких мужчин, и все, что мы могли сейчас делать, это боготворить ее и надеяться, что она никогда не захочет сбежать от нас. Но в любом случае, я бы не позволил ей уйти.

Я впервые за две недели проснулась в объятиях другого монстра. Сэйнт лежал позади меня, мое тело изогнулось навстречу его телу, когда он обнимал меня, ни один слой одежды не прикрывал нашу разгоряченную плоть. Его мышцы сомкнулись вокруг меня, удерживая в плену даже во сне. Но оказалось, что он тоже был моим пленником, и я никогда не отпущу его.

Моя кожа гудела от того, чем мы занимались прошлой ночью. Сэйнт заявил на меня права с карающей свирепостью дьявола. И я бы не хотела, что бы было иначе.

Мои глаза распахнулись, и я увидела время, которое смотрело на меня с часов на его тумбочке, мое замешательство уступило место небольшому комочку паники. Вот черт.

Было три минуты одиннадцатого, и Сэйнт был готов потерять голову. Что, черт возьми, случилось с будильником?

Он зашевелился, его рот коснулся моей шеи, и я машинально выгнулась ему навстречу, наслаждаясь тем, как его прикосновение пронзает мою плоть электрическим током. Его член был твердым и вдавливался в мою задницу, когда я уперлась в него бедрами, и он издал вздох, настолько не похожий для Сэйнта, что я усмехнулась. В его голосе звучало удовлетворение. И когда в последний раз чудовище с черным сердцем, обитающее в этой церкви, было довольным?

Я быстро протянула руку, повернув будильник, чтобы он не был обращен к нам, прежде чем повернуться и посмотреть на него. Он изогнул бровь, глядя на меня.

— Я прекрасно слежу за временем, Татум. Как ты думаешь, кто выключил будильник? Гребаный пикси?

Мои губы приоткрылись от шока. Похоже, настоящий шок.

— Что? — Я заартачилась. — И почему ты не лезешь на стены прямо сейчас?

Он схватил меня за талию, притягивая вплотную к своему телу и целуя, его язык проникал в мой рот контролируемыми движениями, которые, казалось, нажимали на каждую кнопку моего желания. Он прервал поцелуй еще до того, как я была близка к завершению, оставив мои губы покалывающими и жаждущими большего.