Королевская охота

Глава 4 НА ФОНЕ ПУШКИНА СНИМАЕТСЯ СЕМЕЙСТВО…

Екатерина опоздала почти на час. Петруша, подменявший ее, открыл было рот для выражения недовольства, но передумал. Внимательно посмотрел на начальницу и спросил:

— Ты чего это сияешь? Неужели от мужика идешь?

— Можно подумать, так и счастья большего нет! — рассмеялась Екатерина.

— Ничего ты в жизни не понимаешь! Конечно, нет! — Петруша даже покраснел от досады. — А если не от мужика, то и опаздывать нечего!

Спокойный, немногословный Петруша был в свое время любимым дядиным учеником. Он прекрасно стрелял, водил машину, мог починить абсолютно все — от компьютера до дверного замка. С бумагами ему было сложнее, но тем не менее два заказа сегодня он принял и документы оформил.

— Извини, пожалуйста, так получилось, — повинилась Екатерина.

— Ладно, прощаю на первый раз!

Неторопливо одевшись, Петруша попрощался и ушел.

«Наконец-то!» — сказала себе Екатерина и вытащила из сумочки конверт с находкой. «Нечистая совесть» чуть дрогнула в ней при мысли о коллеге Леониде Максимовиче Кузнецове, следователе районной прокуратуры, который, может быть, сидит и ждет обещанного звонка. Надо бы позвонить. Но ведь отнимут! В лучшем случае скажут спасибо. А в худшем… Тут Екатерину осеняет, что и забирать-то негатив она, видимо, не имела права. Ведь существует определенная процедура — оформляется протокол, фотографируется место обнаружения находки, да еще и понятые должны присутствовать! Все об этом знают из криминальных романов, из кинофильмов, из устного народного творчества, наконец! Но разве до всего этого, когда, как гончая, идешь по следу? Да… Придется отложить звонок до лучших времен.

Екатерина вытряхивает из конверта кусочек пленки, осторожно ухватывает ее за кончик купленным только что в киоске косметическим пинцетом и пытается рассмотреть на свет. Какие-то люди на улице, виден автомобиль, ворота… Или арка? Она кладет негатив обратно в конверт и поднимается.

Мастер фотоателье «Лариса», маленький лысый скучающий человечек, пообещал, что снимки она получит через два часа. Как удачно, что она заметила эту «Ларису» по дороге в бюро, а то пришлось бы искать. И вообще, тьфу, не сглазить бы, все как-то складывается…

Екатерина не находила себе места. Чем бы заняться? И не позвонит никто. Скорее бы проходили эти два часа. Она не сомневалась, что фотография — ответ на все вопросы, иначе бы ее не стали так хитроумно и наивно прятать. Подошла к окну, выглянула на улицу. В природе тем временем посветлело, туман испарился, и замелькали легкие снежинки.

Вернулась к столу, вытащила из сумочки зеркальце — глаза сияют, губы приоткрыты, яркий румянец… Петюша сразу поставил диагноз: влюблена! А это вовсе не любовь, а проснувшийся охотничий инстинкт. Давай, гони зверя! Еще одно усилие, и ты узнаешь правду!

Около трех звякнул колокольчик. Екатерина оторвалась от бумаг, за которые с трудом себя усадила. Вошел крупный подросток в бесформенной одежде.

— Мне госпожу Берест, — сказал вошедший прокуренным басом.

— Это я, — поднялась ему навстречу Екатерина.

— Просили передать. — Пацан протянул ей плоский конверт из плотной бумаги.

— Спасибо! — Екатерина почти выдернула конверт у него из рук и принялась открывать. Секунду спустя она уже рассматривала большую фотографию. Общительный подросток с любопытством заглядывал ей через плечо.

— Ваши родственники? Славные ребята! — прокомментировал он.

— Что? — машинально переспросила Екатерина, ошеломленная увиденным на фотографии. Она посмотрела на мальчика, словно недоумевая, откуда он взялся. Тот в ответ улыбнулся и чуть пожал плечами. «Ах да!» — Екатерина обошла письменный стол, достала из ящика деньги.

— Премного вам благодарны! — рявкнул мальчик, отдал честь и исчез.

Екатерина вернулась к фотографии. Что это? Чья-то шутка? С цветной фотографии на нее таращилось семейство толстяков-людоедов: необъятные папа и мама и трое детишек-людоедиков — старшенький, лет двенадцати-тринадцати, и девочки-близнецы лет трех-четырех, с сияющими глазами и улыбками до ушей. Все в ярких майках, в руках мороженое. На отцовской груди надпись «Batman forever», мама радует глаз «Майти-Маусом», а на детках красуются черепашки-ниндзя. Группа снята на фоне арки, увитой цветочными гирляндами, сооруженной в честь «Двенадцатого городского фестиваля молодежной песни, 10 мая 1997 года».

И что дальше? Кто эти люди? При чем здесь они? Екатерина было подумала, что старый фотограф ошибся и это какая-то посторонняя фотография, но нет, арку она помнила, арка была на негативе. Она задумалась. Показать фотографию Ситникову и спросить, кто это? Может быть, родственники? Если это родственники, зачем было прятать негатив? И придется объяснять, откуда взялся снимок, чего не хотелось бы. Так что фотографию пока не покажем, но вот кое о чем спросим.

— Александр Павлович, извините, это опять я! — бодро начала Екатерина. — Мне нужно вас о чем-то спросить!

— Екатерина Васильевна, я занят! Будьте добры, не звоните мне сюда. Мне бы не хотелось отдавать соответствующее распоряжение секретарше. Звоните домой. После десяти. Давайте ваш вопрос.

Сух, как… бухгалтер!

— Извините. Александр Павлович, а когда умерла Алина? Я имею в виду число, какого числа?

На другом конце провода молчали.

— Александр Павлович, — тихонько позвала Екатерина, — вы где?

— Зачем вам? — отозвался он наконец. — Что за странные вопросы вы задаете?

— Ну пожалуйста. Или вы не помните?

— Помню. Десятого мая девяносто седьмого года.

Екатерина с трудом заставила себя пробормотать:

— Спасибо, вы мне очень помогли, — и повесила трубку. «Я так и знала, — сказала она себе, — что еще могло заинтересовать Елену и вернуть ее к жизни, если не нечто, связанное с сестрой?»

На фотографии дата смерти Алины. Семейство симпатичных троглодитов к Алине отношения, видимо, не имеет. А что имеет? Что-то другое. Ну, например, автомобиль. Допустим, он принадлежит кому-то, кого десятого мая в городе не было. В командировке он был. А фотография свидетельствует, что не был. Значит, разрушает чье-то алиби. Или если не машина, то некий человек. Кто-то, кого там не должно было быть. По той же причине. В каком-то криминальном романе использовался подобный сюжет. А откуда у Елены вообще эта фотография? Получила по почте от анонимного лица? Вряд ли. Не думаю, что анонимное лицо прислало бы негатив. Снято профессионально. Может, уличный фотограф? Так, где это? Где-то рядом с центральным парком. Да и фестивали там проводятся. Кажется, там был стенд с фотографической продукцией и, кажется, будка фотографа. Но это летом… А какая разница? Зимой тоже найдутся желающие, тем более Рождество через две недели, в парке елка, всякие там Деды Морозы и Снегурочки…

Екатерина вышла на улицу. Просто удивительно, как за пару часов переменилась погода. Поднялся ветер, туман рассеялся окончательно, показалось солнце. Ослепительно сверкая, проносились редкие снежинки. Первый по-настоящему зимний день!

К счастью, несмотря на «несезон», будка фотографа была открыта, стенды расставлены. Тут же стояли небольшая елка, увитая ритмично вспыхивающей гирляндой электрических лампочек, и две вырезанные из фанеры фигуры: громадная — Деда Мороза и поменьше — Снегурочки. Сам хозяин, в тулупе, валенках, ватной, очень украшающей его багровую физиономию бороде и красном колпаке, приплясывал и вопил простуженным басом: «А ну, кому на память, с Дедушкой Морозом и Снегурочкой! Нал-л-летай! Нал-л-ливай!» Время от времени он уходил в будку греться. В один из таких моментов и появилась Екатерина.

— Простите, — начала она, приоткрывая дверь будки. В лицо пахнуло теплом, запахами еды и сигаретного дыма. Дед Мороз был не один. В гостях у него был еще один такой же тип в ватной бороде и красном колпаке, видимо, из соседнего киоска, продающего елки. Деды-близнецы держали в руках полные граненые стаканы и усиленно моргали, стараясь рассмотреть девушку. Почти пустая бутылка водки стояла на столе, там же — остатки нехитрой трапезы. — Добрый день!

— И вам добрый, — хором ответили Деды Морозы.

— Вам сфотографироваться? Я мигом, — засуетился тот, что покрупнее. Он было поставил стакан на стол, но передумал, решительным движением опрокинул в себя, издав при этом что-то вроде «хэк-к». — Холодно, знаете, стоять, — повинился.

— Мне не фотографироваться, — сказала Екатерина, — у меня к вам дело.

— Какое дело? — насторожился фотограф.

— Посмотрите, пожалуйста, вам эта фотография знакома? — Екатерина вытащила из конверта знакомое семейство. — Это не вы снимали?

Дед Мороз взял фотографию, поднес к лицу, внимательно посмотрел и спросил:

— А чего с ними опять не так?

— А что с ними было не так?

— Ничего не было. Их еще Степа делал. А заказ не забрали. Фотография классная получилась. Ну, Степа ее и повесил на стенд — не пропадать же добру. Чтоб народ привлекать, значит. А девушка, черненькая такая, проходила мимо, увидела, еще тепло было, захотела купить, знакомые, говорит, сюрприз сделаю. И негатив попросила. Ну, еле нашел, отдал. Мы, вообще, храним только до года, а тут даже больше вышло. Повезло.

— И что?

— Ничего. Она заплатила, забрала карточку, негатив и ушла. А вы кто? Из милиции? Случилось чего? — Дед Мороз смотрел на Екатерину во все глаза, опираясь на стену будки для равновесия.

— Все в порядке. А больше никто этой фотографией не интересовался?

— Нет вроде. Да что с ней такое, с этой фотографией? Кто эти люди?

— А вы сейчас один работаете? Может, приходили в Степину смену?

— Может, и приходили. А сейчас я один. Уже третий месяц. А в чем дело?

— А когда выдается заказ, клиент расписывается на квитанции?.. — Екатерина напрягла память, пытаясь вспомнить процедуру, принятую в фотоателье, и сообразить, как задать следующий вопрос.

— Где как. У нас все в ажуре! Вы из налоговой инспекции?

— А можно посмотреть?

— Девушка, — укоризненно сказал фотограф, — на что вы хотите посмотреть?

— На квитанцию о выдаче заказа. — Екатерина чувствовала себя глупо, отвлекая занятого человека. — Пожалуйста. — Она открыла сумочку и достала кошелек.

— Да там и смотреть-то нечего, — смирился Дед Мороз.

С трудом развернувшись в крошечной будке, он открыл металлический шкаф и принялся копаться там, приговаривая:

— Сейчас… сейчас… ага, есть, кажется… ну вот, пожалуйста, квитанция, выдано Ситниковой Е.В., тут еще и адрес, надо же, а я и не видел, что она тут написала…

Уже уходя, Екатерина вспомнила о фотографии из альбома Елены. Она молча протянула ее Деду Морозу. Тот взял снимок обеими руками, поднес к лицу. Через долгую минуту сказал важно:

— Да, это она!

— Профессионал. — Екатерина постаралась удержаться от улыбки.

— А может, с нами, это… с морозу? У нас и свеженькая есть, а, девушка? — Фотограф умирал от любопытства.

Через его плечо выглядывал второй Дед Мороз, тоже с умильной улыбкой на физиономии. Борода его перекосилась, колпак съехал на правый глаз, от чего казалось, что он подмигивает. Поддерживая приглашение товарища, он приветливо помахал здоровенным кулаком.

— Спасибо большое, — искренне сказала Екатерина, — в другой раз!

— Жаль, — разочарованно протянул Дед Мороз-фотограф, — а может, тогда снимок на память?

— Я, может быть, еще приду, — утешила Дедов Морозов она, — до свидания.

— До свидания, — ответили те хором, но несколько вразнобой, — приходите.

Некоторое время они смотрели ей вслед, а потом скрылись в будке.

«И что мы имеем на сегодня?» — как говаривал дядя Андрей Николаевич. Екатерина, не торопясь, возвращалась в «Королевскую охоту», прижимая к себе сумочку с добычей. Охотница!

Снегопад усилился, превращаясь в небольшую метель. В языках «зимних» народов много слов для определения снежной погоды. Ну, например, «пурга», «метель», «поземка», «буран», «вьюга», что еще? «Буря», вернее, «снежная буря». «Снегопад». Одним из любимых «упражнений на отвлечение» Екатерины было подбирать синонимы к первому попавшемуся слову. Когда мучает некая мысль и отвязаться от нее невозможно, лучшее средство — игра в синонимы! Молодая женщина решила сделать передышку в детективном бизнесе и дать неким мыслям возможность отстояться в подсознании. Итак, ну, скажем, синонимы к слову «дурак». Так, это несложно. «Пень», «придурок», «дубина». Для подстегивания мыслительного процесса желательно представить себе личность этого самого дурака. Сосед, играющий на трубе в пять утра. «Идиот», «дебил», «кретин». «Псих». Непрямые синонимы также годятся. «Технутый». А есть ли такое слово? Сюда бы тетю Нину. «Прибитый». Школьный сленг. Учительница должна знать эти школьные словечки. «Пристегнутый», «припудренный», «валет», «особо одаренный», «тупак». Хотя какая она учительница! «С приветом». «Долбанутый». «Чокнутый». От шести лет учительской работы остались тоска и недоумение. Учитель не должен быть максималистом. Он должен видеть в ученике и хорошее и плохое и уметь прощать. И забывать. На некоторые вещи закрывать глаза. Екатерина не умела и шла на конфликт. Закрывать глаза ей было стыдно. Натягивать оценки ей тоже было стыдно. Спасибо дяде, давшему ей «путевку» совсем в другую жизнь! А то стала бы как Любочка, Любовь Михайловна, учительница географии из родной школы, дерганое, косноязычное, запуганное существо по кличке Жаба. Слава Богу, весной Любочка ушла на пенсию. Надо бы позвонить ей, как она там, не скучает? Конечно, в школе много случайных людей, да где ж взять неслучайных? Учитель в нашей стране, к сожалению, так и не поднялся на обещанную высоту.

С репетиторством было несколько лучше. С материальной точки зрения. И из-за возможности приструнить ученика через родителей, которые, смотря сквозь пальцы на художества чада в бесплатной школе, намного ближе к сердцу принимали жалобы репетитора. А нежелание учиться! А лень, вранье, невыученные уроки! А перлы перевода, выдаваемые учениками! Смех и слезы! Один паренек перевел глагол «to mother»[7] как «материться». Екатерина хохотала тогда, как безумная. «А как надо?» — удивился ученик. «А ты подумай!» Он так ничего и не придумал.

Уже некоторое время впереди Екатерины молча тащились два бесполых существа — одинаковые хвостики волос, перетянутых аптечной резинкой, торчащие из-под одинаковых синих вязаных шапочек, бесформенные длинные куртки и широченные боцманские штаны.

— Отфакуйся, — вдруг отчетливо подало голос одно из существ, ускоряя шаг.

Заимствованный англицизм, получивший статус в великом и могучем, а заодно приставку и суффикс! Взаимопроникновение культур! Культурный обмен! Дешевые блокбастеры, лежалые сникерсы, обнаженная натура в витрине каждого киоска. И много новых слов и понятий того же пошиба. Много новых реалий — нищие, беженцы, детская проституция, наркотики, бандитизм, рэкет. А подлинная культура, дорогая, как все подлинные вещи, недосягаема. «Третья» страна, борющаяся за победу капитализма.

Екатерине вспомнилась Рода Коэн, американская гостья, крупная, широкоплечая женщина с ослепительной «американской» улыбкой, звучным голосом закаленного в боях оратора и крепким мужским рукопожатием. Активистка движения «Женщина и церковь». На прием в честь почетной гостьи Екатерину пригласил один из «королевских охотников», чья жена представляла женскую организацию — спонсора встречи.

— Привьет! Как дьела? Как сажа бьела! — выпалила она при знакомстве с Екатериной.

— How do you do? Glad to meet you. How are you?[8]

— Terrific! Your English is very good! What I love about your country is that how fast you learn! Four or five years ago I met hardly anyone who spoke English, and now look! And your women are terrific, just terrific![9]

— Миз Рода Коэн приехала на открытие совместного швейного предприятия, — забубнила молоденькая девчонка-переводчик. — Ms. Katerina is an owner of a detective agency[10], — обратилась она к подопечной.

— A detective agency! You must be kidding! That’s terrific! Tell me about the agency! I believe in women! I hate hearing about «women’s» professions and «men’s» professions. Work gets done by anyone capable of doing it regardless of gender. How about lunch tomorrow? Wait a minute! — Некоторое время она, раздумывая, смотрела на Екатерину, потом, порывшись в маленькой вечерней сумочке, достала видавший виды блокнот, перетянутый резинкой, и стала листать его, приговаривая: — Tomorrow, tomorrow, what’s on for tomorrow? Oh, Catherine, I am sorry! I am busy, busy, busy… Well, the day after tomorrow… shoot! I have a lunch date! What shall we do?[11]

— Miss Rhoda, — начала было Екатерина, но осеклась, так как переводчица тихонько тронула ее за локоть:

— Miz Rhoda, — сказала она с нажимом.

— Какая разница? — шепотом спросила Екатерина.

— «Miz» в отличие от «Miss» — нейтральное обращение, которое не является посягательством на «privacy», как считают передовые американки, так как не несет информации об их статусе, — отбарабанила девица.

— Miz Rhoda, — поправила себя озадаченная Екатерина, — I am not sure I can make it tomorrow either. Maybe next time?[12]

— That’s fine, my darling! I’ll be back in March, guess from 10th to 15th. Let’s make a date now. Is March the 12th all right for you? One o’clock? May I have your business card?[13]

Ошеломленная деловой хваткой американского борца или американской женщины — борца за женские права, так как на улице стоял еще только сентябрь, Екатерина кивнула.

— Great, — заключила миз Рода, засовывая карточку с телефонами Екатерины в знакомый блокнот, перетягивая его резинкой и убирая в сумочку, — looking forward to meeting you in March! Stay well![14]

И на прощание «джентльменский набор» (опять дискриминация прекрасного пола!) для иностранного туриста с бизнес-уклоном:

— До свидания! Спасибо! За работу! Привьет! Очэнь понравилось! Мне! Пр-рэкр-р-расно!

Ослепительная улыбка, сильное мужское рукопожатие на прощание, и миз Рода перешла к следующим гостям, ожидавшим своей очереди.

Неужели и мы так сможем когда-нибудь? Или у нас свой путь?

«Пора возвращаться к нашим баранам», — сказала себе Екатерина, усаживаясь за стол и выкладывая из сумки свои трофеи. Так, что же мы имеем на сегодня? «Мы имеем покражу периодических органов печати» — вспомнилась ей любимая цитата старинного знакомого и друга сердечного Юрия Алексеевича из сатириков-классиков, иллюстрирующая бестолковый язык быдла. Так вот, мы имеем фотографию с датой десятое мая 1997 года. Мы узнали, откуда она взялась. А как она попала к Елене? Возможно, Елена заметила фотографию случайно, проходя мимо стенда, и узнала на ней… кого? Или — что? Пока не известно. Она покупает эту фотографию с целью прояснить нечто, связанное со смертью сестры. Оставляет на квитанции не только свое имя, но и адрес! Кто хочет, может запросто найти. Как я сегодня. И что дальше? Дальше, видимо, нужно задать некие вопросы, связанные с фотографией. Кому? Кому надо. Как? Можно встретиться с человеком и спросить в лоб: «Вы не могли бы мне объяснить, каким образом на этой фотографии…» Пока не известно, о чем нужно спрашивать. Чтобы решиться на личную встречу, нужна определенная смелость. Вряд ли Елена ею обладала. Можно посвятить в предприятие мужа и попросить помочь. По неизвестной причине Елена этого не сделала. Можно послать фотографию по почте кому-то, кто подозревается в причастности к смерти Алины. И написать, что… Что? Можно и ничего не писать, кому надо — поймет без лишних слов, увидев фотографию. И что сделает? А сделать тут можно только одно — найти адресат. Как — мы уже знаем. А прекрасная и простодушная Елена сидит и ждет, пока ее найдут? Нет, она, оказывается, не так проста. Она обращается за помощью к детективу! Пожалуй, в таком сюжете есть логика, не важно, женская или какая-нибудь другая. Вот только обратилась к детективу не она, а совсем другая женщина. По ее просьбе? Или по другой причине? Неизвестно. Попробуем найти ее и спросить. В данный момент меня интересует также Алина… черная пантера Алина и, пожалуй, те, кто ее окружал…