Король гнева

ГЛАВА 12

Вивиан

— Может быть, вы, ребята, наконец-то потрахаетесь сегодня. — Голос Изабеллы трещал в моем телефоне, который я прислонила к стене, чтобы видеть ее, пока я собираюсь. — Это не перемирие, если нет оргазма, чтобы завершить сделку.

— Иза.

— Что? Это правда. Ты заслужила немного удовольствия после того, как работала над своей задницей последние несколько недель. — Щелчки ее клавиатуры приостановились, и на ее лице появилось рассеянное выражение. — Говоря о веселье, как ты думаешь, каким должен быть фирменный способ убийства моего персонажа? Яд, удушение или старая добрая рубка мясницким ножом?

— Яд. — Это был единственный способ, от которого у меня не сводило живот, когда я его представляла.

— Ножом. Спасибо, Вив. Ты лучшая.

Я вздохнула.

Изабелла сидела в своей комнате, ее домашняя змея Монти была накинута на плечи, пока она яростно печатала на ноутбуке. Позади нее гора одежды покрывала ее кровать и наполовину скрывала портрет Монти, написанный маслом, который мы со Слоан заказали в шутку на ее день рождения в прошлом году.

Большинство писателей предпочитают тишину и одиночество, но Изабелле лучше всего работалось в окружении хаоса. По ее словам, воспитание в семье четырех старших братьев приучило ее к хаосу.

— В любом случае, — сказала она после нескольких минут избиения своих бедных персонажей на странице. — Вернемся к главной теме. Тебе нужно провести пробный секс, прежде чем ты решишься на это. Ты же не хочешь оказаться с кем-то ужасным в постели. Не то чтобы я думала, что у Данте будет такая проблема, — добавила она. — Держу пари, он трахается как...

— Стоп. — Я подняла руку. — Мы не будем обсуждать сексуальное мастерство моего жениха по телефону. И вообще никогда.

— Тут нечего обсуждать. У вас еще не было секса. На щеках Изабеллы появились ямочки, а Монти поцокала языком в знак согласия. — В конце концов, вам придется это сделать. Если не до свадьбы, то в брачную ночь и медовый месяц... если вы оба не планируете быть безбрачными до конца жизни. — Она сморщила нос.

Я молча надела серьги, но нервная дрожь прокатилась по моему животу.

Она все правильно сказала. Я была так сосредоточена на планировании самой свадьбы, что не задумывалась о том, что будет после.

Брачное ложе. Медовый месяц. Тепло обнаженного торса Данте напротив моего и его рот...

У меня пересохло в горле, и я изгнала мысленный образ из разряда X—rated в самые темные уголки моего сознания, пока он не пустил корни.

— Мы пересечем этот мост, когда доберемся туда, — сказала я убедительным тоном. — Мы едва знаем друг друга.

Мое перемирие с Данте держалось на удивление хорошо с момента нашего позднего свидания с закусками на прошлой неделе, но, несмотря на случайные разговоры, когда мы оба были дома, что случалось редко, учитывая наши плотные графики, мой будущий муж оставался загадкой.

— Нет лучшего вечера, чтобы узнать друг друга получше, чем сегодняшний. — Изабелла откинулась назад и вытянула руки над головой, в ее глазах зажегся озорной блеск. — В клубе есть много сексуальных уголков.

— Только не говори мне, что ты уже воспользовалась ими. Прошло всего лишь... — Я мысленно подсчитала, как долго она работает в Вальгалле. — Три недели.

— Конечно, нет. — Она опустила руки. — Это против правил вступать в отношения с членами клуба. Я полностью за нарушение правил, но это лучшая работа, которая у меня была за последние годы. Я не потеряю её, чтобы стать зарубкой на постели какого-то богатого парня, каким бы горячим он ни был.

Выражение ее лица померкло, но потом снова стало ярким.

— Трахаться или не трахаться, я не могу дождаться, когда ты увидишь это место. Это просто безумие. Пол в вестибюле инкрустирован золотом в двадцать четыре карата, на крыше есть вертолетная площадка, где можно арендовать вертолет, который доставит тебя в любую точку трехгорного района на обед...

Она продолжала подробно описывать удобства.

Я улыбнулась энтузиазму Изабеллы, даже когда нервы зашевелились в моем животе.

Сегодня вечером должен был состояться мой официальный дебют в качестве невесты Данте Руссо.

Наша помолвка не считается, это была частная вечеринка, на которой присутствовали друзья и семья. А вот ежегодный осенний костюмированный гала-концерт в клубе Вальгалла совсем другое дело.

До этого я посещала десятки светских мероприятий, но меня никогда не приглашали в Вальгаллу, поскольку моя семья не была ее членом.

Я была на взводе больше, чем хотела признать, но, по крайней мере, Изабелла будет там. Она работала во второй половине гала-вечера, что означало одно гарантированно дружелюбное лицо.

Я разговаривала с ней по телефону еще несколько минут, пока она не ушла на свою смену.

Повесив трубку, я глубоко вздохнула, еще раз проверила свое отражение и нанесла второй слой красной помады для большей уверенности, прежде чем выйти из комнаты.

Пока я шла в фойе, из кухни доносились слабые звуки любимого итальянского игрового шоу Греты. Она любила смотреть телевизор во время готовки и говорила, что Данте установил маленький плоский экран на кухне, когда она начала у него работать. Он грозился убрать его, если ее блюда не будут соответствовать требованиям, но никто не воспринимал его угрозы всерьез.

Он был безжалостен к посторонним, но к своим сотрудникам относился как к семье, хотя и держал их на расстоянии вытянутой руки и возлагал на них очень большие надежды.

У меня свело живот, когда он появился в поле зрения.

Данте ждал в фойе, склонив голову над телефоном. Он придерживался темы 1920—х годов со своей фирменной точностью: элегантный твидовый костюм-тройка из угольного твида, подходящая к нему шляпа, фирменный хмурый взгляд.

— Если ты будешь продолжать хмуриться, твое лицо так и застынет. — Я попыталась говорить легким тоном, но вышло неловко и с придыханием.

Его глаза метнулись вверх.

— Очень х... — Резкая пауза в его фразе зарядила воздух, внезапная и разрушительная, как удар молнии.

Мои шаги замедлились, а затем и вовсе остановились.

Каждое нервное окончание заискрилось от осознания, мурашки побежали по позвоночнику, а кислород покинул мои легкие, когда наши взгляды встретились.

Данте не сводил с меня глаз, но его внимание каким-то образом касалось каждого сантиметра моего тела, пока оно не ожило, как черно-белый фильм, переведенный в техноцвет.

— Ты выглядишь... — Он сделал паузу, на его лице промелькнула не поддающаяся определению эмоция. — Хорошо.

Темное, бархатистое звучание слова хорошо пронеслось по моим венам.

Зеркало рядом с ним отражало то, что он видел — кружевное платье из бисера цвета слоновой кости, обнажавшее мою спину и плечи и ниспадавшее изящной линией до бедер. Замысловатые, густо вытканные узоры на стратегических участках не позволяли платью быть полностью прозрачным, но оно все равно граничило бы со скандалом, если бы не элегантный крой.

Наряд обнажал километры кожи и заставлял меня выглядеть почти голой на расстоянии, но в Вальгаллу одеваются не для того, чтобы слиться с окружающей обстановкой.

Они одеваются, чтобы выделиться.

— Спасибо. — Я проглотила хрипоту и попыталась снова. — Ты тоже. Двадцатые тебе идут.

Уголок его рта приподнялся.

— Спасибо.

Он протянул руку и после недолгого колебания я взяла ее.

Тишина окутала нас, когда мы поднялись на лифте в вестибюль и скользнули на заднее сиденье ожидающего нас Роллс—Ройса.

Я провела рукой по юбке, не зная, что еще сделать.

— Как работа? — спросила я, когда молчание затянулось к некомфортной точке. — Я почти не видела тебя всю неделю.

— Скучала по мне? — Веселье удлинило его манеру говорить.

— Так же, как моряк скучает по цинге.

Удивление прорвалось во мне, когда он рассмеялся. Не хихиканье, не ехидство, а честный, как бог, смех.

Приятное звучание наполнило машину и просочилось под мою кожу, где превратилось в цветок удовольствия.

— Ты действительно придумываешь самые лестные сравнения. — Его сухой тон контрастировал с блеском в его глазах.

Мой желудок взвизгнул, как будто я только что скатилась с американских горок.

Вид смеющегося, незащищенного Данте был совершенно катастрофическим для моих яичников.

— Это талант, который я оттачивала в детстве. — Я попыталась сосредоточиться на нежелательной и, откровенно говоря, раздражающей реакции моего тела на простой смех. — Во время скучных светских мероприятий мы с сестрой играли в игру, где нужно было придумать хорошее сравнение животных для каждого гостя. Элис Фонг была кроликом, потому что она ела только салаты и постоянно дергала носом. Брайс Коллинз был ослом, потому что, ну, он был упрямым ослом. Ну и так далее.

Мои щеки разгорелись.

— Это звучит глупо, но это помогало нам скоротать время.

— Я в этом не сомневаюсь. — Данте откинулся назад, изображая непринужденную беспечность. — С кем бы ты меня сравнила?

С драконом.

Славный в своей силе, ужасающий в гневе и великолепный даже в покое.

— Если бы ты спросил меня до нашего перемирия, я бы сказала, что с плохо воспитанным кабаном, — ответил я вместо этого. — Раз уж мы так любезны, я повышу твой статус до медового барсука.

— Самое бесстрашное животное в мире. Я согласен.

Я моргнула от того, как хорошо он это воспринял. Большинство людей не оценили бы, если бы их сравнили с медовым барсуком.

— Отвечая на твой предыдущий вопрос, работа была... отягощающей. — Запонки Данте сверкнули в свете проходящего мимо фонаря. Серебряные, элегантные, с буквой V. — Сделка, над которой я работаю, заноза в заднице, но во вторник я лечу в Калифорнию, чтобы, надеюсь, закрыть ее.

— Сделка с Сантери? — Я читала о ней в новостях.

Одна бровь приподнялась.

— Да.

— У тебя все получится. Ты еще никогда не проигрывал в приобретении.

Его ответная улыбка могла бы растопить масло.

— Я ценю твою веру в меня, mia cara.

Тепло распространилось по мне, как лесной пожар.

Голос Данте и использование термина mia cara должны быть вне закона. Они были слишком смертоносны, чтобы распространять их на ничего не подозревающую женскую часть населения.

— Как прошел день рождения Типпи Дарлингтон? — спросил он непринужденно. — Баффи довольна?

Еще одна ниточка удивления пробралась в мою грудь. Я упомянула о вечеринке лишь однажды, несколько недель назад. Я не могла поверить, что он помнит.

— Все прошло хорошо. Баффи в восторге.

— Хорошо.

Я подавила улыбку, отвернувшись и уставившись в окно. Вопрос о Дарлингтонах сделал меня странно счастливой.

В пятницу вечером движение на Манхэттене было кошмарным, но, в конце концов, мы прорвались через затор и подъехали к паре огромных черных железных ворот с каменными сторожевыми башнями.

Данте протянул одному из охранников со стоическим лицом свое приглашение и членскую карточку, вшитую в чип. Охранник набрал что-то на своем компьютере, и прошло целых тридцать секунд, прежде чем ворота открылись с ровным электронным жужжанием.

— Сканирование автомобилей и биометрических данных, — сказал Данте в ответ на мой вопросительный взгляд. — Каждый человек и транспортное средство, желающее получить доступ на территорию, регистрируется в собственной системе клуба, включая персонал и подрядчиков. Если кто-то попытается войти без надлежащего разрешения один раз, его отпустят со строгим предупреждением. Если попытаются дважды... — Элегантное пожатие плечами. — Третьего раза не будет.

Я решила не спрашивать, что он имел в виду.

Иногда неведение было блаженством.

Мы ехали по извилистой дороге, освещенной сотнями светящихся фонарей на деревьях. Мне показалось, что мы находимся в загородном поместье, а не в верхней части Манхэттена.

Как такое место могло существовать посреди города?

Тот, кто его построил, должно быть, вложил целое состояние в покупку всей земли и разрешений, необходимых для создания настоящего частного оазиса на одном из самых желанных участков в стране.

Я выросла в окружении богатства, но это было на другом уровне.

— Не нервничай. — хрипловатый голос Данте прервал мои размышления. — Это всего лишь вечеринка.

— Я не нервничаю.

— У тебя костяшки пальцев белые.

Я посмотрела вниз, где я сжимала колено в смертельной хватке. Мои костяшки действительно были белыми.

Я расслабила их, но вместо этого мое колено подпрыгнуло от предвкушения.

Данте накрыл мою руку своей и прижал ее к бедру, заставляя меня замереть.

Прилив осознания пронесся сквозь меня, и я увидела, как его рука заглатывает мою. Его хватка была крепкой, но удивительно нежной, и после мгновения застывшего удивления я взглянула на него.

Данте смотрел прямо перед собой, его профиль напоминал гранит. Он выглядел скучающим, почти отвлеченным, но обнадеживающая сила его прикосновения сгладила грани моей растущей тревоги.

Мое сердцебиение постепенно замедлилось, когда деревья рассеялись и показался сам клуб Вальгалла.

Мое дыхание вырвалось в один тихий вздох.

Вау.

Я не ожидала меньшего, но Вальгалла был абсолютным шедевром архитектуры. Элегантное главное здание в неоклассическом стиле занимало четыре этажа и целый городской квартал. Мягкие прожекторы освещали его величественный белый экстерьер, а роскошный малиновый ковер покрывал лестницу, ведущую к двухэтажному входу.

Вдоль подъезда тянулась вереница роскошных автомобилей, за которыми внимательно наблюдали безучастные охранники.

Наш остановился позади бронированного Мерседеса.

Мы с Данте вышли из машины и прошли к входу, где по лестнице поднимался непрерывный поток гостей в сшитых на заказ костюмах и изысканных платьях.

Несмотря на буквально красную ковровую дорожку и волнение в воздухе, фотографов не было. Люди пришли на мероприятие в Вальгаллу не для того, чтобы покрасоваться перед публикой; они пришли сюда, чтобы покрасоваться друг перед другом.

Данте положил руку мне на поясницу и провел в вестибюль, где я сразу заметила то, о чем говорила Изабелла — великолепную золотую букву V, инкрустированную в пол, три точки которой касались окружающего круга и ярко светились на фоне сверкающего черного мрамора.

Торжество проходило в бальном зале клуба, но мы не могли пройти и двух шагов, чтобы кто-нибудь не остановил нас, чтобы поприветствовать Данте.

— Как долго ты являешься членом клуба? — спросила я после того, как мы оторвались от очередного разговора о фондовом рынке. — Кажется, ты знаешь всех. Или кажется, что все знают тебя.

— С тех пор, как мне исполнился двадцать один год. Это минимальный возраст для членов клуба. — На губах Данте мелькнула кривая улыбка. — Это не помешало моему дедушке попытаться обманом добиться для меня членства, когда мне было восемнадцать, но есть вещи, которые не под силу даже Энцо Руссо.

Это был всего лишь второй раз, когда он упомянул своего деда, первый — после нашей помолвки.

Энцо Руссо, легендарный бизнесмен и основатель Russo Group, умер летом от сердечного приступа. Его смерть занимала центральное место в заголовках газет более месяца.

Данте занял пост генерального директора за несколько лет до смерти Энцо, но его дед остался на посту президента и председателя совета директоров. Теперь Данте занимал все три должности.

— Ты скучаешь по нему? — тихо спросила я.

— Скучаю — это не то слово. — Мы прошли через фойе и по длинному коридору направились, как я поняла, в бальный зал. Голос Данте был лишен эмоций. — Он вырастил меня и научил всему, что я знаю о бизнесе и мире. Я уважал его, но мы никогда не были близки. Не так, как должны быть близки дед и внук.

— А что насчет твоих родителей? — Я мало что знала о Джованни и Дженис Руссо, кроме того, что Джованни передал управление компанией.

— Они делают то, что делают всегда, — загадочно сказал Данте. — Вот увидишь.

Верно. Мы проводили День благодарения с ними на Бали.

Мы прошли еще один контроль безопасности возле бального зала, прежде чем двери открылись и мгновенно перенесли меня в мир сверкающего декаданса 1920—х годов.

Бар в стиле ар-деко занимал всю длину восточной стены, его черный лак и золотые акценты сияли не меньшим блеском, чем стоящие за ним бутылки первоклассного алкоголя. Для тех, кто не хотел ждать у барной стойки, работали безупречно одетые серверы с джин—тониками, тележками с мартини и тележками с шампанским, наполненными игристыми напитками.

Живая музыка джазового оркестра звучала над мягким звоном бокалов и элегантным смехом, а интимные места были разбросаны по всему залу как оазисы с богатым бархатом и плюшевыми креслами. В одном углу дилеры управляли полудюжиной покерных столов, в другом — немой фильм демонстрировался на катушечном проекторе старого образца.

Сам бальный зал возвышался на четыре этажа над стеклянным куполом, где захватывающая проекция ночного неба раскрасила его созвездиями настолько яркими, что я почти поверила, будто могу увидеть Орион и Кассиопею с Манхэттена.

— Оправдал твои ожидания? — Рука Данте задержалась на моей пояснице.

Я кивнула, слишком отвлеченная окружающей роскошью и намеком на собственничество в его прикосновениях, чтобы придумать остроумный ответ.

Первый час мы с Данте провели, общаясь с другими членами клуба. В отличие от вечеринки по случаю помолвки, мы прекрасно синхронизировались, вступая в разговор, когда другой не отвечал, и уходя, когда разговор исчерпал себя.

Ближе к концу часа Доминик Давенпорт, которого я помнила по нашей вечеринке, отвлек его, чтобы обсудить дела. Я воспользовалась этой возможностью, чтобы быстро сходить в туалет с женой Доминика Алессандрой.

— Мне нравится твое платье, — сказала она, пока мы поправляли макияж. — Это Лайла Амири?

— Да, — сказала я, впечатленная. Лила была талантливым, но начинающим дизайнером; не многие люди узнавали ее работы с первого взгляда. — Я увидела это платье на Неделе моды в Нью-Йорке и подумала, что оно идеально подойдет для сегодняшнего вечера.

— Ты была права. Данте не может отвести от тебя глаз. — Алессандра улыбнулась, но на ее лице промелькнула грусть. — Тебе очень повезло, что у тебя такой внимательный партнер.

С густыми карамельно-каштановыми волосами и голубовато-серыми глазами она была необычайно красива, но при этом казалась глубоко несчастной. Наш разговор о платье был самым оживленным за весь вечер.

— Это не всегда солнечный свет и розы. У нас с Данте есть разногласия. Поверь мне.

— Различия — это лучше, чем ничего, — пробормотала она. Мы вышли из ванной, но она остановилась у входа в бальный зал. — Прости, у меня ужасно болит голова. Не могла бы ты передать Доминику, что я ушла домой?

Я нахмурила брови.

— Конечно, но не лучше ли тебе сказать ему самой? Я уверена, что он захочет узнать, если ты плохо себя чувствуешь.

— Нет. Как только он переходит в деловой режим, его невозможно отвлечь. — На лице Алессандры промелькнула крошечная, горькая улыбка. — Я оставлю его наедине с его работой. Приятно было познакомиться с тобой, Вивиан.

— Мне тоже. Надеюсь, тебе скоро станет лучше.

Я подождала, пока она не скрылась за углом, и подошла к Доминику и Данте.

Взгляд Доминика переместился на пустое место рядом со мной.

— Алессандра просила передать, что у нее болит голова и ей нужно идти домой, — объяснила я.

В его глазах промелькнула неопределенная эмоция, но потом она исчезла под лужами непостижимой синевы.

— Спасибо, что сообщила мне.

Я сделал паузу, ожидая реакции. Никакой реакции не последовало.

Мужчины. В половине случаев они были невежественны, а в другой половине — черствы.

Данте и Доминик еще не закончили разговор, поэтому я снова откланялась и направилась к бару. Обсуждение взлетов и падений S&P 500 не было моим представлением о веселом пятничном вечере.

На моем лице появилась улыбка, когда я заметила знакомый блеск фиолетово-черных волос за стойкой.

— Что должна сделать девушка, чтобы получить здесь выпивку? — спросил я, садясь на ближайший к ней табурет.

Изабелла подняла глаза от напитка, который она готовила.

— Наконец-то VIP—персона соизволила заглянуть к нам. — Она украсила бокал долькой лайма и подвинула его ко мне. — Джин с тоником, как ты любишь.

— Как раз вовремя. — Я сделала глоток. — Я уже говорила, какая ты замечательная?

— Да, но я не против услышать это снова. — Ее глаза сверкнули. — Я видела, что ты идешь за милю. Думаю, людям неинтересно искать выпивку, когда ее можно принести. — Бар был пуст, за исключением пары, сидящей в дальнем конце, но тематические тележки с алкоголем пользовались большим успехом.

— Мне платят полную сумму, независимо от того, сколько напитков я подаю, так что мне это не в тягость. — Изабелла похлопала себя по карману. — Однако у меня есть для вас подарок. Скажи слово, и он твой.

Я вздохнула, уже зная, к чему приведет разговор. Как только она ухватывалась за какую-нибудь идею, она была неумолима.

— Побереги дыхание. Я не буду заниматься с ним сексом.

— Почему? Он горячий, ты горячая, секс гарантированно будет горячим, — возразила она. — Ну же, Вив. Позволь мне жить виртуально через тебя. Моя жизнь так скучна в эти дни.

Несмотря на свою природную флиртующую личность и склонность к написанию статей о сексе и убийствах, Изабелла ни с кем не встречалась уже больше года. Я не винила ее за случившееся. На ее месте я бы тоже завязала с парнями на обозримое будущее.

— Ты тоже можешь жить виртуально через книги. Придерживайся их, потому что секс с Данте сегодня? Этого не случится.

Неважно, насколько хорошо он выглядел и как мое тело реагировало на эту идею.

Изабелла разочарованно поджала губы.

— Хорошо, но если ты передумаешь, у меня есть презервативы со вкусом клубники. Размер Magnum, ребристые для твоего...

Легкий кашель прервал ее.

Улыбка Изабеллы упала, как бетонный змей, и я повернулась, чтобы увидеть Кая, который с недоумением наблюдал за нами.

— Извините, что прерываю, но я бы хотел заказать еще один напиток. — Он поставил свой пустой стакан на стойку. — Боюсь, я не смогу выдержать еще один разговор о последнем скандале в обществе без алкоголя.

— Конечно. — Изабелла вернула себе самообладание с восхитительной быстротой. — Что я могу вам принести?

— Джин с тоником. Со вкусом клубники.

Я чуть не подавился своим напитком, в то время как лицо Изабеллы приобрело тревожный оттенок красного. Она уставилась на Кая, явно пытаясь понять, не насмехается ли он над ней.

Он смотрел в ответ, его лицо изображало вежливое бесстрастие.

— Один клубничный джин с тоником, сейчас принесу, — сказала она. Она занялась напитком, ее смущение ощутимо висело в воздухе.

— Стоит ли мне беспокоиться, что она плюнет в мой напиток? — Кай занял табурет рядом с моим, выглядя так, будто только что сошел со съемочной площадки возрождения Великого Гэтсби.

Между ним и Данте, я была уверена, что наряд в стиле двадцатых годов увеличивает привлекательность мужчины в десять раз.

— Она не настолько мстительна... в большинстве случаев. А если она это делает, ты ее увидишь. — Я колебалась, затем спросила: — Как много из нашего разговора ты слышал?

— Я не знаю, о чем ты говоришь, — мягко ответил он.

В моей груди поселилось облегчение. Я не думала, что Кай — любитель сплетен, но было приятно получить подтверждение.

— Кай Янг, ты заслуживаешь всего самого доброго в мире.

Он рассмеялся.

— Я буду иметь это в виду в те дни, когда буду чувствовать себя подавленным. — Он принял свой напиток от Изабеллы, которая одарила его натянутой улыбкой, после чего с удвоенной скоростью отнесла его в другой конец бара.

Его веселый взгляд задержался на ней на долю секунды, прежде чем он переключил свое внимание обратно на меня.

— Как тебе живется с Данте? Он еще не свел тебя с ума своим упорным желанием расположить все свои свечи ровно на расстоянии шести дюймов друг от друга?

— Не начинай. — Склонность Данте к контролю распространялась не только на его пищевые причуды, но и на все сферы быта. Иногда это было странно очаровательно. В других случаях мне хотелось вонзить нож для стейка в его бедро. — На днях наша домработница Грета переставила свечи в гостиной...

Мы с Каем болтали некоторое время, наш разговор переходил от Данте к гала-концерту и нашим планам на предстоящий отпуск, пока он не получил срочное электронное письмо и не отлучился, чтобы ответить на него.

Пока он набирал текст на своем телефоне, я сканировала комнату, задыхаясь от алкоголя и электрического гула в воздухе.

Мой рассеянный взгляд остановился на паре холодных темных глаз, и дыхание замерло в моих легких.

Данте наблюдал за мной, его лицо было нечитаемым, но под его каменным взглядом мерцало тепло. Казалось, он полностью игнорирует Доминика.

Секунды растянулись в долгую напряженную паузу. Крошечные искры зажглись во всем моем теле, а сердце затрепетало в диком ритме, который, я была уверена, не может быть здоровым.

Когда Данте перевел взгляд на Кая, у него на короткую секунду дрогнул мускул на челюсти, а затем он снова перевел его на меня.

— Извиняюсь. — Спокойный голос Кая разрушил напряжение и прогнал искры. — Новости не прекращаются даже на время событий в Вальгалле.

Он положил свой телефон на стойку рядом со своим бокалом.

Доминик сказал что-то , что повернуло голову Данте, и я со значительным усилием отвела от него взгляд.

— Не беспокойся. — Я заставила себя улыбнуться сквозь бешеный стук своего сердца. Я чувствовала себя так, будто пробежала марафон, сидя в течение последней минуты. — Надеюсь, мир все еще вращается?

— Это зависит от того, кого ты спрашиваешь...

Я постаралась больше не смотреть на Данте, пока слушала, как Кай обсуждает последние новости.

Если он хотел поговорить со мной, он знал, где я.

Но как бы я ни старалась, я не могла избавиться от теплоты внимания Данте или от бабочек, которых он выпустил на свободу.