Король гнева

ГЛАВА 21

Вивиан

После Дня благодарения год пролетел как один миг. Я бы хотела сказать, что мой первый праздничный сезон в качестве помолвленной невесты был особенным или запоминающимся, но это был скорее стресс, нежели что-то другое.

Недели между Черной пятницей и Новым годом были заполнены работой, социальными обязательствами и бесконечными вопросами о моей предстоящей свадьбе. На Рождество мы с Данте остались ночевать в доме моих родителей, и это было так же неловко, как я и боялась.

— Если мама будет еще больше суетиться вокруг него, люди подумают, что это она выходит за него замуж, — шептала моя сестра Агнес, пока наша мама угощала Данте очередным напитком.

Мы называли ее мамой только между собой и никогда в лицо.

— Представь, как отец договаривается об этом, — прошептала я в ответ.

Мы разразились хихиканьем.

Мы сидели в гостиной после рождественского ужина — моя мама и Данте у камина, мы с сестрой на диване, а мой отец и Гуннар, муж Агнес, на другом диване у бара.

Я редко видела Агнес теперь, когда она жила в Эльдорре, но всякий раз, когда мы были вместе, мы снова становились подростками.

— Девочки, хотите поделиться, что тут смешного? — требовательно спросил наш отец, оторвавшись от своего разговора с Гуннаром.

Высокий, светловолосый и голубоглазый, Гуннар был полярной противоположностью моей сестры по внешности, но у них было похожее чувство юмора и непринужденная манера поведения. Он наблюдал с забавным выражением лица, как мы с сестрой трезвеем.

— Ничего смешного. — сказали мы в унисон.

Мой отец покачал головой с раздраженным выражением лица.

— Вивиан, накинь куртку. — сказал он. — Холодно, ты можешь заболеть.

— Не так уж и холодно, — запротестовала я. — Камин горит.

Но я все равно надела куртку.

Помимо брака, мои родители вечно ворчали на меня по поводу того, что я ношу достаточно много одежды и пью достаточно супа. Это был один из немногих примеров, сохранившихся с тех времен, когда мы жили до богатства.

Когда я посмотрела на Данте, то увидела, что он наблюдает за нами, сузив глаза. Я подняла бровь, и он слегка покачал головой.

Понятия не имела, что это значит, но мое любопытство по поводу его реакции растаяло в вихре рождественского утра (когда Гуннар объявил, что купил Агнес еще одного пони для их загородного поместья), Бала Наследия и подготовки к свадьбе, которые доминировали в течение нескольких недель после Нового года.

Не успела я оглянуться, как наступила середина января, и мое беспокойство достигло небывалого уровня.

Минус четыре месяца до бала.

Минус семь месяцев до свадьбы.

Боже, помоги мне.

— Тебе нужен спа-отдых. — говорит Изабелла. — Ничто так не восстанавливает тело, как выходные в солярии, наполненные массажем глубоких тканей мышц и йогой.

— Ты ненавидишь йогу, и однажды ты ушла с ретрита раньше времени, потому что он был слишком скучным и ухти-пухти.

— Для меня. Не для тебя.

Изабелла лежала животом вниз на диване в моем кабинете, ее ноги были задраны вверх, пока она писала в своем блокноте. Время от времени, то есть каждые две минуты, она останавливалась, чтобы глотнуть содовой или откусить кусочек темного шоколада. Было время обеда, но она сказала, что не очень голодна, а у меня не было возможности заказать еду на вынос.

— Ты должна взять с собой Данте. Это будет отдых для пары.

Я подняла глаза от схемы рассадки участников Бала Наследия

— Разве ты не должна писать следующий великий триллер, а не давать непрошеные советы по поводу моей личной жизни?

Иногда Изабелла использовала мой кабинет как свой, потому что тишина в ее квартире была слишком громкой, что меня вполне устраивало, пока она не отвлекала меня во время работы.

— Я черпаю вдохновение из реальной жизни. Возможно, я напишу о браке по расчету, который пошел ужасно не так. Жена убивает своего мужа после извращенного романа со своим сексуальным швейцаром... или нет. — поспешно добавила она, когда я взглянула на нее. — Но ты должна признать, что секс и убийство идут рука об руку.

— Только для тебя.

Я переложила липкие записки с именами Доминика и Алессандры Дэвенпорт на стол к Каю. Так гораздо лучше. При последнем раскладе Доминик сидел рядом со своим главным соперником.

— Мне стоит беспокоиться о твоих бывших?

— Только о тех, которые меня достали.

— Это все они.

— Правда? — Изабелла была воплощением невинности. — Упс.

Улыбка растянулась на моих губах. В ее истории свиданий было много красных флажков: гонщики, фотографы, модели и, в одном действительно впечатляющем случае, начинающий поэт с татуировкой Шекспира и склонностью произносить строки из «Ромео и Джульетты» во время секса.

Прошедший год стал для нее самым долгим перерывом в отношениях с мужчинами с тех пор, как я ее встретила. Она заслужила это.

Общение с мужчинами было утомительным.

Пример тому — мои отношения с Данте. Пытаться понять, где мы находимся, было все равно что пытаться найти точку опоры на плите из ДСП посреди океана.

Мы с Изабеллой снова замолчали, но мои мысли все время возвращались к темноволосому итальянцу.

Мы поцеловались, и Данте подарил мне не один, а два умопомрачительных оргазма, после чего сразу же отключился.

Ничто не могло сравниться с унижением, когда я умоляла его о сексе, а он оставлял меня невредимой. По крайней мере, успешно (я надеялась) разыграла всю ночь как ошибку.

Стук прервал мое внутреннее смятение.

— Войдите.

Вошла Шеннон, держа в руках экстравагантный букет красных роз. В тонкой хрустальной вазе их было не менее двух дюжин, и их аромат мгновенно наполнил комнату сладостью.

Изабелла села, ее глаза блестели, как у репортера «Страницы номер шесть», который узнал сочный светский секрет.

— Это только что пришло для тебя. — сказала Шеннон со знающей улыбкой. — Куда ты хочешь, чтобы я их положила?

Мое сердце подпрыгнуло в горле.

— На мой стол, спасибо.

— О Боже! — Изабелла подбежала к моему столу, как только закрылась дверь. — Эти розы, должно быть, стоят сотни долларов. По какому случаю?

— Понятия не имею, — призналась я.

Удивление и удовольствие боролись за доминирование в моей груди.

Данте никогда раньше не присылал мне цветов. Со времен Бали наши отношения сгладились до гражданского сожительства и случайных совместных ночных перекусов, но мы все еще не были нормальной парой.

Я не могла представить, почему он посылает мне розы именно сейчас. Это был не праздник, не годовщина или чей-то день рождения.

— Просто потому что цветы... Самые лучшие.

Изабелла провела пальцами по бархатистому лепестку.

— Кто бы мог подумать, что Данте Руссо такой романтик?

Удовольствие пересилило удивление.

Я осмотрела экстравагантные цветы, пока не нашла крошечную открытку с моим именем на лицевой стороне. Я перевернула ее, и мой желудок упал.

— Это не от Данте.

— Тогда кто же это... ох.

Глаза Изабеллы расширились, когда я показала ей записку.

Вивиан,

С запоздалым Новым годом. Я думал о тебе в полночь, но у меня не хватало смелости отправить тебе это до сих пор. Надеюсь, у тебя все хорошо.

С любовью, Хит.

P.S. Я здесь, если ты когда-нибудь передумаешь.

В моем желудке бурлил коктейль из разочарования, тревоги и смятения. Кроме смс про Рождество, я не разговаривала с Хитом с блошиного рынка. То, что он послал мне цветы, имело еще меньше смысла, чем то, что их послал Данте.

— С любовью, Хит. — Изабелла сморщила нос. — Сначала он появляется в Нью-Йорке и случайно сталкивается с тобой, теперь это. Мужчине нужно двигаться дальше. Вы расстались много лет назад, а ты...

— Кто такой Хит? — Черный бархатный голос перевел мой взгляд на вход.

Угольный костюм. Широкие плечи. Выражение лица такое же мрачное, как и его голос.

Мой пульс участился.

Данте стоял в дверях, держа в руках коричневый бумажный пакет, его глаза сверкали, как осколки вулканического стекла на фоне мягких роз.

Его тело было опасно неподвижным, как затишье перед бурей.

— Эм... — Я бросила панический взгляд на Изабеллу, которая спрыгнула со стола и подняла с пола свою сумку.

— Ну, это было весело, но мне пора идти, — щебетала она слишком ярким голосом. — Монти начинает капризничать, если я не кормлю его вовремя.

Предательница, — прокричал мой взгляд.

Извини, — пробормотала она. Удачи.

Я больше никогда не позволю ей работать в моем офисе.

Она прошла мимо Данте, неловко похлопав его по руке, а я смотрела, скручиваясь желудком, как он подошел и положил бумажный пакет рядом с букетом.

Он перевернул записку и без слов прочитал ее, его челюсть тикала в ритм с каждой секундой.

— Это подарок на Новый год. — сказала я, когда молчание стало слишком гнетущим. — Как бокалы для шампанского, которые нам купила мама.

Тик. Так. Тик. Так.

Я не изменяла Данте и не искала Хита сама. Мне не за что было чувствовать себя виноватой.

Тем не менее, мои нервы трещали, как ветряные колокольчики в торнадо.

— Это не бокалы для шампанского, mia cara.

Данте бросил записку так, как бросают больную тушу.

— Они также не от твоей матери, что возвращает меня к моему вопросу. Кто такой Хит?

Я тихонько вдохнула для храбрости.

— Мой бывший парень.

Глаза Данте сверкнули.

— Твой бывший парень.

— Да. — Я не хотела лгать, и Данте, вероятно, мог бы узнать, кто такой Хит, щелкнув пальцами.

— Почему твой бывший парень присылает тебе розы и любовные записки? — Бархатистый тон не изменился, но опасность подкралась ближе к поверхности.

— Это не любовная записка.

— А по мне, так чертовски похоже. — Если бы Данте стиснул зубы еще сильнее, они бы рассыпались в пыль. — Что он имеет в виду, говоря, что ты передумала?

— Я рассказала ему о нашей помолвке несколько месяцев назад. — Если уж говорить правду, то лучше сказать всю правду. — Он появился в Нью-Йорке и намекнул, что готов дать нашим отношениям еще один шанс. Я отказалась. Он ушел. Конец.

Глаза Данте были почти черными.

— Очевидно, не конец, учитывая этот прекрасный букет, который он тебе прислал.

— Это просто цветы. — Я понимала, почему он расстроен, но он превращал это в нечто большее, чем было на самом деле. — Они безвредны.

— Какой-то ублюдок посылает тебе цветы, и ты хочешь сказать, что они безвредны? — Он снова поднял открытку. — Думал о тебе в полночь. Надеюсь, у тебя все хорошо. С любовью, Хит. — Сарказм утяжелял текст. — Не нужно быть гением, чтобы понять, что он делал, когда думал о тебе в полночь.

Разочарование пересилило мое неуместное чувство вины.

— Я не могу контролировать то, что делают или говорят другие люди. Я сказала ему, что не заинтересована в том, чтобы снова быть вместе, и я скажу ему об этом снова, если он будет настаивать. Что ты хочешь, чтобы я сделала? Получить запрещающий судебный приказ против него?

— Вот это отличная идея.

— Это нелепая идея.

— Ты все еще любишь его?

Этот вопрос прозвучал настолько неожиданно, что я могла только ошарашенно смотреть на него, пока не подобрала единственное слово, которое смогла найти.

— Что?

— Ты все еще любишь его?

— Мы расстались много лет назад.

— Это не отвечает на мой вопрос.

Я сместилась под тяжелым взглядом Данте.

Любила ли я Хита? Он был мне небезразличен, и я скучала по тому легкому общению, которое у нас было. Наш разрыв опустошил меня.

Но я уже не была тем человеком, которым была, когда мы встречались, и время притупило мою сердечную боль, превратив ее в далекое эхо того, чем она когда-то была.

Когда я думала о Хите, я думала о том, как удобно быть любимой. Я не должна думать о нем.

Но если бы мне не нужно было выходить замуж за Данте, и я могла бы вернуться к Хиту, не оттолкнув родителей, я бы сделала это?

Моя голова раскалывалась от нерешительности.

— Это не имеет значения, — наконец сказала я. — Я помолвлена с тобой и не собираюсь снова встречаться с Хитом.

Мой ответ только разжег огонь в глазах Данте.

— Я не хочу, чтобы моя невеста тосковала по другому мужчине до, во время или после свадьбы.

— Почему это имеет значение? — Мое разочарование вылилось в торопливые слова. — Ты получишь доступ на рынок и деловую сделку в любом случае. Перестань притворяться, будто это обычная помолвка. Это не так. Мы могли целоваться и... и стать немного ближе, но мы не влюбленная пара. Ты твердишь мне это снова и снова. Я тоже. Но ты не можешь диктовать мне, что я чувствую или о ком думаю. Это не часть соглашения.

После моей тишины воцарилась тишина, настолько густая, что я почувствовала ее вкус в горле.

Мы с Данте смотрели друг на друга, воздух между нами потрескивал, как перетертый электрический провод.

Одно неверное движение, и он сожжет меня заживо.

Я приготовилась к взрыву, крику или какой-нибудь завуалированной угрозе.

Вместо этого, спустя секунды, показавшиеся часами, он повернулся и вышел, не сказав ни слова.

Дверь за ним закрылась, и я привалилась к столу, внезапно обессилев. Я прижала ладони к глазам, мое горло сжалось.

Каждый раз, когда мы продвигались вперед, мы делали два шага назад.

В один момент я подумала, что Данте, возможно, испытывает ко мне чувства. В следующую минуту он отгородился от меня, как нежеланный пасынок на морозе.

Пещерный человек в старой рекламе Geico общался лучше, чем он.

Что он вообще здесь делал? Офис Данте находился в нескольких кварталах от моего, но он никогда раньше не заходил ко мне на работу.

Мой взгляд зацепился за оставленный им бумажный пакет.

После секундного колебания я открыла его, и мой желудок опустился самым странным образом.

На дне пакета, между завернутыми в бумагу столовыми приборами и множеством соусов, лежали две коробки с едой на вынос из моего любимого ресторана суши.