Король решает не всё

Глава 2

— Вера, подъём. Ну Вера, ну!

— Отстань. — Она натянула на голову одеяло и попыталась опять нырнуть в сон. Она уже почти не помнила, что ей снилось, но это было однозначно лучше, чем вылезать из-под одеяла в холодный неприветливый мир.

— Вера, ну сколько можно… скоро все придут уже!

— Барт… ты злой, противный человек. — Вероника высунула из-под одеяла одно ухо и выглянула одним глазом, сощуренным от яркого солнечного света из окна. Хрипло спросила, как будто не могла в это поверить: — Утро? Серьёзно, уже?

— Уже давно, — ответил маг, пытаясь стащить с неё одеяло. — Я тебе больше скажу — я тебя бужу уже полчаса, сначала орал, стучал, потом пришёл трясти за плечи, потому что ничего не действовало. — Он ехидно захихикал и шёпотом добавил: — Видел бы господин Шен, убил бы.

— А что не так? — Она зевнула и села на кровати, пытаясь перестать шататься, Барт развёл руками и загадочно прошептал:

— Женщина, мужчина, спальня — чувствуешь, как уровень опасности растёт с каждым словом?

— Да, конечно, — с сарказмом фыркнула Вера, — видали мы такое.

Она продрала глаза и осмотрелась, увидела предусмотрительно приготовленную с вечера одежду и потянулась в ту сторону, жалко попросив сквозь очередной зевок:

— Подай, а, будь другом?

— На, — маг поманил вещи пальцем и они поплыли по воздуху, заставив Веру улыбнуться. Она взяла и стала натягивать рубашку, не вылезая из-под одеяла. Барт чуть покраснел и демонстративно развернулся спиной, спросил, как бы между прочим, но с нескрываемым интересом:

— Слушай, Вер… а зачем к тебе господин Шен после тренировки приходил?

— Поесть, — фыркнула она, — а что?

— Так он действительно тут был? — заинтересованно протянул маг. — Надо же… а я не верил, что он мог пойти к тебе так поздно. И чем вы занимались?

— Ну как это — чем? — изобразила праведное негодование Вера, — работали, дружище, работали! Обсуждали мой Призыв, новый Зов, всякое такое. — Она поправила рубашку и потянулась за кофтой, похлопала глазами, бросая на Барта ехидный взгляд: — А ты о чем подумал?

— Я? — сделал глупую мордочку маг, — да я вообще не думал, мне господин Шен запрещает думать без команды.

Вера хохотнула, показывая, что шутку оценила, потянулась за штанами и опять не сдержала зевок, Барт хихикнул:

— И долго вы вчера, хм, «работали»? А то я смотрю, ты не выспалась, он вообще до сих пор не появлялся…

— Барт, хватит фантазировать, мы посидели минут пятнадцать от силы, он же с ног валился от усталости, потому и спит до сих пор. А я после его ухода ещё полночи чертила, чтобы всё закончить, потому и не выспалась, что засиделась.

— Да? Жаль, — он вздохнул, с сожалением понурив плечи, Вера улыбнулась и подозрительно прищурилась:

— Я не пойму, что за нездоровый интерес к чужому распорядку дня?

— Да ничего, — смущенно отмахнулся маг, — в отделе просто, это… болтают там всякое. Что он у тебя ночует, всё такое, — парень смутился окончательно, Вероника криво улыбнулась:

— Это неправда.

«Ах, если бы, если бы… мы бы нашли, чем заняться, уж я бы об этом позаботилась.»

— А почему? — вдруг заблестел глазёнками маг, наклонился к ней ближе и шепотом потребовал: — Ну серьёзно, Вер, расскажи. В чём дело, а? Вы же друг другу нравитесь, это видно без гадалки. Так чего вы до сих пор..?

— Барт, — она выровнялась и придала голосу серьёзности и укора, — во-первых, это глубоко не твоё дело, и ничье вообще. Я не знаю, как тут у вас, но в моём мире считается крайне неприличным лезть в такие вещи. Во-вторых, мы знакомы две недели, а твой папик, как я успела заметить, крайне воспитанный товарищ, слишком чересчур воспитанный, чтобы за такое время что-то решить. Но это, дорогой мой, ещё более не твоё дело, так что давай закончим этот разговор.

— А ты? — ещё тише прошептал маг, вжимая голову в плечи и улыбаясь как лягушонок, — он же тебе нравится. Почему ты сама ничего не… э…

Вероника зажмурилась от досады и желания треснуть нахала больно-больно, грозно указала на него пальцем и прошипела:

— Ты, болтливая маленькая зараза, заткнись сейчас и не смей вообще открывать рот на эту тему, никогда, ни с кем, иначе я с тобой такое сделаю, что даже дух Тонга на том свете кондрашка хватит, ты меня понял?

— Да что я такого сказал? — обиженно пробурчал маг, пожимая плечами и отворачиваясь, сгорбился, продолжая бормотать под нос: — Эх вы, конспираторы, весь отдел всё знает, а они типа шифруются…

— Заткнись.

— Молчу, молчу… ладно, одевайся, я пойду чай поставлю.

Маг ушёл, Вера опустила руки, бросив попытки натянуть кофту и задумавшись над его вопросом.

«Почему я сама ничего, дружище? Да потому что я никогда в жизни сама ничего не предпринимала в таких случаях. Я тупо не умею, мне не приходилось, они всегда сами прибегали чуть ли не по щелчку пальцев, мне оставалось только сделать выбор. А здесь… я просто не знаю, что думать.

Он не слепой и давно должен был понять, как я к нему отношусь, а значит, он сам не хочет что-то начинать. Может, просто не хочет торопить события, может, не хочет ставить под угрозу деловые отношения, знаем мы таких, видели.

Так что здесь вопрос не ко мне, моя позиция давно ясна обоим, ход теперь за ним. А он медлит. Почему, черт, мне интересно не меньше, чем всем остальным! Почему?»

Она нервно взлохматила волосы, пытаясь выбросить из головы господина министра, решительно оделась и встала, ёжась от холода.

На кухне уже шипел чайник, пока Вера наводила красоту в ванной, Барт успел заварить чай и разложить на блюдце булочки и фрукты.

— Красиво? Я сделал, как ты любишь! — похвастался он, Вера улыбнулась:

— Отлично, давай есть, дизайнер юный.

— Давай, — маг уселся поудобнее, взял чашку и зажмурился, вдыхая ароматный пар. — Какие планы на рынок?

— В банк, — стала вспоминать Вера, — за обувью, я хочу туфли потеплее, а то в этих уже прохладно. Потом к механикам, лучше к нескольким, для сравнения. Ещё ты обещал амулеты помочь выбрать. Прогуляемся по продуктовым рядам, если силы останутся, ну и всё, в принципе.

— Хорошо. — Барт кивнул с набитым ртом, отпил чая и прищурился, подозрительно глядя на Веру: — Слушай, Вер… а ты не в курсе, что вчера случилось между Эйнис и господином Шеном?

— В смысле? — осторожно переспросила она, пряча глаза.

— Она приехала вся рваная-драная, но страшно довольная, — с раздражением фыркнул Барт, — пошла в лазарет и попросила её начерно забинтовать, умылась и с гордым видом понеслась докладывать. А потом вылетела из портала чуть ли не в слезах. Ты же тут была, когда она докладывала?

— Да, — неохотно кивнула Вера, вздохнула и помявшись, подняла на Барта просящий пощады взгляд: — Слушай, я не любитель распускать сплетни и лезть в чужие отношения, какие бы они там ни были.

— Я никому не скажу, — мигом посерьёзнел парень, Вера криво улыбнулась и фыркнула, он с досадой сжал зубы и поднял ладонь: — Силой клянусь, не скажу! — Вера посмотрела на светящуюся руку мага, опустила глаза и медленно пожала плечами. Барт зарычал: — Верка, блин! Колись давай.

— Барт… — она неуютно вздохнула и тихо сказала: — Понимаешь, там вроде ничего особенного не случилось, просто она это так восприняла. Они, похоже, сильно друг друга не понимают и разного друг от друга хотят, это создаёт проблемы.

— И чего она от него хотела? — почти шёпотом спросил поникший маг, Вера печально улыбнулась на одну сторону и иронично выдохнула:

— Капельку тепла. А наш обожаемый господин министр, похоже, на это не способен, у него только две температуры — лёд и взрыв. Эйнис было предложено всё по очереди, ей не понравилось ничего и она ушла.

Барт с неприятным пониманием приоткрыл рот, как будто говоря: «ах вот оно что…», Вера кивнула и опустила глаза. Они помолчали ещё с минуту, думая каждый о своём, потом Барт ушёл согласовывать маршрут, а Вера — надевать юбку поверх штанов и собирать сумку.

С банком у них опять не срослось, потому что там, как оказалось, нужны документы, а у Веры их не было. В обувном они справились довольно быстро, хоть Вера и расстроилась, что самый высокий каблук, который удалось найти, был самым низким из тех, что она когда-либо вообще носила. Механики её порадовали, Вера заказала одному точилки, второму мясорубку, третьему кондитерский шприц с насадками. Каждый назначил ей время следующего визита и она всё тщательно записала, не надеясь на память.

В лавке мага Барт показал ей штук сто амулетов на все случаи жизни и рассказал о них столько, что молодой подмастерье, стоящий у стойки, охренел от его познаний и, судя по взгляду, должен был вот-вот набиться в ученики или как минимум попросить автограф. В результате они остановили свой выбор на обездвиживающем амулете и парном маяке для телепортации, половину которого Барт сразу же забрал себе.

Время оставалось, силы тоже, так что они решительно свернули к продуктовым рядам и тут началось самое весёлое.

— Здесь есть мандаринки! — восторженно запищала Вероника, бросаясь к прилавку с горками оранжевых фруктов.

Здесь были не только мандарины, что её дико обрадовало, настолько обрадовало, что Вера пищала и прыгала, ни на кого не обращая внимания. Зато её замечали все прохожие, всем становилось интересно, что же такое тут продают, что девушка в таком восторге, в результате у любого прилавка, где она останавливалась, тут же образовывалась очередь. Сметливые торговцы это дело быстро просекли и стали зазывать Веронику к себе, щедро предлагая пробовать всё подряд, она радостно пробовала, с таким восторгом стонала и закатывала глаза от удовольствия, что очереди росли, а улыбки торговцев становились всё шире. Вера покупала везде по чуть-чуть, радуясь знакомым фруктам, как родным, а про незнакомые выспрашивая в подробностях — как называется, где растёт, как готовят, с чем едят…

Пройдя зигзагами по ряду с фруктами и прокатившись волной по рыбному переулку, Вера внезапно наткнулась на лавку пряностей и впала в неконтролируемый покупательский экстаз, перенюхав всё и сильно пополнив словарный запас, записала в блокнот несколько десятков названий приправ, десяток рецептов, чуть ли не побраталась с торговцем и полчаса с ним прощалась, обещая зайти ещё не раз. Когда она уходила, задерганный, но счастливый мужчина пытался справиться с огромной очередью и звал жену и братьев на помощь.

Всё было так радостно и весело, что когда они собрались на третий круг и свернули в проход между рядами, Вера даже не сразу почувствовала чужую руку на своём локте.

Её резко дёрнули в узкую щель между рыночными улочками, она попыталась найти глазами Барта и увидела как парень оседает на землю без видимых причин. Страх прокатился по телу холодной волной, Вера дёрнулась, но крепкая рука взяла её за горло, а вторая прижала к щеке тускло блеснувшее лезвие.

— Тихо, красавица, — раздался над ухом хриплый мужской голос, — будешь хорошей девочкой — больно не будет.

Вера не видела говорившего, только чувствовала лопатками его твёрдую грудь и ощущала на шее мозолистую руку.

— Что вам нужно? — стараясь держать голос ровным, спросила она, мужчина хрипло рассмеялся:

— Деньги и драгоценности, милая, больше ничего. Снимай по-хорошему, отдашь мирно и можешь идти. Мальчишка твой тоже в порядке, отлежится и будет бегать, не переживай.

Вера медлила, лихорадочно шаря глазами по узкому закутку рыночной изнанки — ничего и никого, тыльные стороны лавок и складских помещений в два-три этажа, часто даже без дверей и окон, просто глухие стены.

«Как мы сюда забрели вообще?»

Сквозь щель между зданиями виднелся рыночный переулок, там ходили люди, но в эту сторону никто не смотрел.

«Где моя грёбаная охрана?»

— Что с моим другом? — встревоженно спросила Вера.

— Живой, — уже начиная нервничать, фыркнул мужчина, — снимай цацки, красавица, а то сам сниму.

За спиной послышался тяжелый глухой удар о землю, знакомый голос тихо и почти вежливо попросил:

— Господин, оставьте девушку, будьте любезны.

Грабитель резко крутанулся вокруг себя, разворачиваясь на голос и прикрываясь Верой, как щитом, одной рукой взял её за подбородок, задирая голову, второй прижал нож к её горлу:

— Стой где стоишь, парень, без глупостей!

Вероника приветливо улыбнулась Двейну, чуть виновато поджала губы — «ну никуда без приключений». Он на миг опустил веки, как будто здороваясь, поднял глаза на грабителя и медленно достал из карманов пустые руки, показал ладони:

— Господин, отпустите девушку и отойдите, пожалуйста, так будет лучше.

Вера ни с того ни с сего развеселилась, глядя на этого культурного и безоружного милашку, способного убить трёх человек лопаткой для риса за пятнадцать секунд. И вдруг вспомнила, что вообще-то, сама вооружена — она надела кобуру с револьвером, как и обещала господину министру.

— Парень, не лезь не в своё дело, — рыкнул грабитель, — кошелёк на землю и иди отсюда! Я тут не один, если не хочешь пулю, иди куда шёл.

Чувствуя как ускоряется сердце, Вероника медленно подняла руку и расстегнула одну пуговицу на куртке, нащупала рукоять, сняла с предохранителя… внимательно и вопросительно посмотрела на Двейна, который её манипуляции несомненно заметил.

«Ну? Стрелять или не надо?»

Парень еле заметно приподнял уголки губ и одобрительно дрогнул ресницами — «огонь».

Она выстрелила.

Звук получился глухой и резкий, завоняло дымом, по спине расползлось отвратительное липкое ощущение. Рука на подбородке ослабла, холодное лезвие мазнуло по шее и упало вместе с хозяином, Вера обернулась и сразу же резко подняла голову — окровавленное тело с остекленевшими глазами вызывало дурноту.

К ней подошёл слегка встревоженный Двейн:

— Госпожа, вы в порядке?

— Да, всё нормально, спасибо. Что с Бартом?

— О нём уже позаботились. — Он обошёл её и укоризненно засопел, рассмотрев окровавленную дыру в куртке: — Вам нельзя продолжать делать покупки в таком виде. Я должен отправить вас домой.

— Как скажешь, — вздохнула Вера, поднимая руки в жесте смирения, — а что сделали с Бартом? Я думала, мага не так легко застать врасплох.

— Маги тоже люди, — с досадой вздохнул он, посмотрел на часы и поднял на Веру сочувственный взгляд, попытался ободряюще улыбнуться: — Вы хорошо держались.

— Я же знала, что вы рядом, — улыбнулась Вера, вызвав у него короткую улыбку. В этот момент с крыши мягко спрыгнул парень в неприметной серой одежде и капюшоне, подошёл к ним и кивнул Двейну:

— Всё нормально?

Вера узнала голос — Артур, один из тех, кто лежал в лазарете с Бартом.

— Да, на сегодня всё, — кивнул Двейн, — забирай госпожу домой и жди меня там. Про индивидуальную реакцию не забудь.

— Я помню, — маг кивнул на прощание Двейну и улыбнулся Вере: — Привет, кухарка. Давай краба, — он протянул ей крупную ладонь и она взялась за неё двумя руками, крепко зажмуриваясь в ожидании удара. Она успела от этого отвыкнуть, боль ошеломила, от дезориентации стало так страшно, что когда маг встряхнул её уже в родной гостиной, у неё всё ещё дрожали руки. Артур сочувственно нахмурился и вздохнул, потирая запястье: — Ни хрена себе индивидуальная реакция, краба чуть не сломала.

— Прости, — вздохнула Вера, улыбнулась и смущенно спросила: — А почему «краба»?

Он шкодно улыбнулся и изобразил руками двух членистоногих, подбирающихся к Вере:

— Крабики, крабики…

Она захихикала и отступила на шаг, чтобы «крабики» не дотянулись. Увидела сваленные на журнальном столе и креслах сумки с покупками, вздохнула и помрачнела:

— А серьёзно, что с Бартом?

— У Барта особенная, редко встречающаяся у боевиков болезнь, — весомо поднял указательный палец Артур, второй рукой подхватывая пакеты и освобождая себе кресло, потом посмотрел на Веру и освободил ещё одно, сделал приглашающий жест, она сняла дырявую куртку и села, настороженно ожидая продолжения. Маг фыркнул и развёл руками: — Невнимательность называется.

Вера фыркнула, немного обиженно, но всё же с облегчением:

— Ты мне скажешь что с ним или нет?

— Стрела у него в спине, — поморщился Артур, нервным движением стянул капюшон и встряхнул головой, взлохмачивая светлые волосы.

— А причём тут невнимательность? — тихо спросила Вера, уже пребывая далеко от отсюда — она почти видела бледного Барта, из которого вырезают стрелу. Парень криво усмехнулся и тряхнул рукой, в ладони появился короткий нож:

— Дай руку. — Вера не задумываясь протянула ему руку, маг взял её за запястье, интригующе понизил голос, — так без проблем вообще… не боишься?

— Чего? — пожала плечами Вера, всё ещё видя перед глазами оседающего на землю Барта.

— Смотри, — Артур взял нож двумя пальцами, поднял над её рукой и отпустил. Остриё скользнуло по коже, обдав холодом, но не оставив даже белой полоски, с глухим стуком вонзилось в пол.

— Угу, круто, — абсолютно не впечатлённо кивнула Вера. — А меня пустят к Барту?

— Я не пойму, у вас что, любовь с ним? — фыркнул Артур, — столько страсти.

— Он пострадал из-за меня, — с досадой ответила Вера.

— Он пострадал из-за собственной безалаберности! — поморщился маг, — а если бы вас не вели мы с Двейном, пострадала бы и ты тоже. Знаешь, почему он ранен? Почему он щит не поставил? Он забыл! И вот это, — он указал на её запястье, — должен был делать не я, а он. Он должен был вести тебя по заранее оговоренному маршруту, а он неслабо так отклонился. Завёл тебя в грёбаные дебри, ничего удивительного, что на вас напали — по таким закоулкам нормальные люди не ходят, тем более, с такими деньгами. Бедный грабитель, небось, рассудком помутился от счастья, что такие гости к нему заглянули — я не вижу другой причины для того, чтобы он так оборзел. Втроём брать благородную женщину и мага, это предел!

Вера ссутулилась и замолчала, на время уйдя в себя, ей было стыдно, казалось, что это она виновата — Барт предлагал другую дорогу, но она захотела дойти до конца ряда, а потом им стало лень возвращаться и они решили срезать. Срезали.

— Вер, да не расстраивайся, — маг тронул её за плечо, она слабо улыбнулась на секунду и опять опустила глаза. — Жив твой Барт, я его сразу обезболил и телепортировал в лазарет, он уже, скорее всего, зашитый отдыхает. — Артур криво улыбнулся и злорадно добавил, — думает, что скажет Шену, когда он потребует отчёт. — Вера почувствовала, как у неё волосы дыбом встают от этой мысли, округлила глаза и зажала рот ладонью, на миг представив холодные глаза господина министра. Артур усмехнулся и довольно протянул, — Шен его за ребро подвесит за такой прокол, сто пудов.

Веронике стало обидно за друга, она нахмурилась:

— Откуда столько злости?

— Откуда? — саркастично фыркнул Артур, запрокидывая голову, тяжко вздохнул и в упор посмотрел на Веру, — ты Барта видела вообще? Ему не место среди боевиков. Какой бы он не был крутой и сильный, таланта мало, нужно ещё очень много всего, в первую очередь — ответственность. А ещё уважение к правилам, умение выполнять приказы и, прости меня за прямоту, сила и выносливость. А с его здоровьем, его место где-нибудь за кафедрой в академии, или за столом в институте, но никак не в тренировочном зале или, сохрани меня боги от такой участи, в бою рядом со мной.

— А что у него со здоровьем? — ещё больше поникла Вера, Артур поднял брови:

— Ты не знаешь?

— Нет, — качнула головой она, — мне казалось, он в порядке. Худенький, конечно, но мало ли — строение такое.

— Худенький, — шепотом фыркнул маг, помолчал, потом посмотрел на Веру, как будто размышляя, открывать ей большой секрет или не стоит, кивнул сам себе и поманил её пальцем. Она заинтриговано наклонилась ближе, маг показал ей открытую ладонь и ткнул пальцем в ряд гладких темных мозолей, — вот это от меча. — Чуть согнул пальцы и указал на шероховатые огрубевшие участки на сгибах, — это от перекладины. — Развернул руку и показал ровные расплющенные костяшки с бесчисленными маленькими шрамиками, которые накладывались друг на друга так густо, что было сложно сосчитать отдельные, — это от тренировок без оружия и от многих-многих сотен отжиманий на кулаках.

Вера сжала губы, пытаясь задавить улыбку — звучало, как откровенное хвастовство, ей аж неуютно стало.

— А теперь дай свою, — попросил он, она пожала плечами и дала, Артур развернул её ладонь и провел пальцем по маленьким, еле видным мозолям в основании пальцев, слегка удивлённо хмыкнул, — не понял. Это меч?

— Это гантели, — хихикнула Вера, — и чуть-чуть перекладина.

— Зачем? — округлил глаза он, она смущенно пожала плечами:

— Для красоты и здоровья. Продолжай, мне уже интересно, чем кончится твоя поэма про мозоли.

— А это что? — он мягко тронул кончики пальцев, поднял удивлённый взгляд на её лицо, — ты играешь на гитаре?

— Давно уже не играла, — отмахнулась Вера, — это остатки ещё не сошли.

— Ясно, — он заинтриговано развернул её руку и провёл пальцем по костяшкам, нашёл два еле видных шрамика на среднем и указательном, поднял глаза, — нет, ты меня удивляешь! Откуда?

— Бурная юность, — кокетливо приподняла брови Вероника, — не отвлекайся, мы говорили про Барта. Что не так с его здоровьем?

— Да всё не так, — поморщился маг, продолжая рассеянно поглаживать её руку, Вера мягко освободилась и выровнялась, Артур тоже откинулся на спинку кресла и криво улыбнулся. — Я к тому, что он как боец никакой. Боевой маг на то и боевой, что он делает всё то же самое, что и бойцы, он не парит величественно над толпой, а лазит по стенам, бегает по крышам и ползает по грязи точно так же, как и бойцы, с той лишь разницей, что его задачи чуть другие. Нам даже мечом приходится махать иногда — магия не всесильна, не универсальна и к сожалению, не вечна. — Он с досадой фыркнул, саркастично закатывая глаза, — конечно, для нашего гениального Барта с его бездонным резервом это мелочи, он способен сутками держаться на одной магии, но у обычных магов резерв рано или поздно истощается и приходится драться ручками и бегать ножками. А гениальный бесценный Барт на своих ножках далеко не убежит.

— А к чему ты начинал про мозоли? — осторожно уточнила Вера, Артур чуть смущённо отмахнулся:

— К тому, что у него руки как у тебя, а должны быть как у меня.

— Но он же маг, — неуверенно вздохнула она.

— Он мастер артефактов, — фыркнул Артур, — пусть и сидит себе в мастерской, а бой оставит боевикам. Тебя из-за него могли сегодня убить.

Вера кивнула чтобы отцепиться, она не чувствовала в себе ни капли негатива по отношению к Барту.

— Я хочу его увидеть, — тихо сказала она.

— Двейн придёт, спросишь у него, — отмахнулся Артур. — Нет, а серьёзно, что у вас с ним? Неужели этот мелкий тебя прямо так покорил?

— Он мой самый верный, преданный и прожорливый брат, — с улыбкой вздохнула Вера, Артур фыркнул и улыбнулся, с шутливой гордостью расправляя плечи:

— Чтоб он понимал в прожорливости. Настоящая прожорливость приходит после вечерней тренировки, вот это я понимаю — прожорливость!

— Да, я видела, — кивнула Вера, опуская глаза и пряча улыбку, Артур резко заткнулся и отодвинул подальше свою ногу, которой почти касался юбки Веры, она сдержала смешок с огромным трудом.

«Значит, слухи ходят по отделу, да? Забавно.»

Они немного посидели молча, потом Вероника встала и начала неспеша разбирать сумки.

Двейн пришёл довольно скоро, Вера ещё не успела разложить по полкам продукты. Поклонился и осведомился:

— Всё в порядке, госпожа?

— А у вас? — улыбнулась Вера, закрывая шкаф и с надеждой глядя на парня, — как Барт, я могу его увидеть?

— Барт в порядке, — недовольно ответил Двейн, отводя глаза, — об остальном спрашивайте господина Шена.

— Ясно. — Она невесело улыбнулась и вздохнула, — ему сильно попадёт?

— Думаю, да, — со смесью удовлетворения и раздражения кивнул Двейн, его раскосые глаза сузились ещё сильнее, опасно блеснули чёрным, — была бы моя воля, я бы его выгнал, такая легкомысленность непростительна. Но господин Шен по отношению к Барту неоправданно великодушен, так что думаю, всё обойдётся.

— И на том спасибо, — благодарно улыбнулась Вера, он кивнул и чуть улыбнулся:

— Вам что-нибудь нужно? — она качнула головой. — Тогда я забираю Артура.

— Счастливо, — она помахала им обоим, Артур нахально подмигнул, Двейн культурно поклонился. Они ушли в портал, Вера перестала улыбаться и посмотрела на часы — обед уже, они пролазили по рынку полдня, не удивительно, что столько всего накупили. Окинув немного удивлённым взглядом горы продуктов, Вера вздохнула и закончила разбирать пакеты, пошла за стол и опять взялась за свой список, задумалась, стала что-то рисовать в уголке.

Когда со стороны портала раздались шаги, она решила, что это опять Двейн, но подняв голову, увидела министра Шена. Посвежевший и довольный, он приветливо кивнул ей вместо привычного поклона, Вере показалось, что это таит в себе глубокий смысл, но она была сейчас не в состоянии докапываться до сути таких тонкостей.

— Доброе утро, — осторожно поздоровалась она.

— Доброе, обед уже, — фыркнул министр.

— Вы пришли пообедать? — нервно улыбнулась Вера, он изобразил задумчивость, потом почти шепотом спросил:

— А мой вчерашний ужин никто не доел?

— Нет, не успели, — чуть улыбнулась Вероника, отодвигая список и поднимаясь, — пойдёмте, там всего ещё полно.

Они пошли на кухню, министр сел на своё любимое место, Вера стала возиться с посудой, лихорадочно пытаясь сформулировать вопрос про бедного Барта. Ей не хотелось с порога услышать что-то вроде «это вас не касается», но и делать вид, что всё нормально, было сложно.

Выставив на стол тарелки для господина министра и поставив перед собой блюдце с микроскопической порцией чисто для вида, Вера села и напряженно стала вертеть в руках вилку, молча ожидая непонятно чего.

— Барт в порядке, — с иронией сказал министр, Вера подняла смущенный взгляд и тут же опустила, он ненатурально улыбнулся, — да, его уже полечили и даже я его не съел, хотя стоило бы. Вы довольны?

— Да, спасибо, — ещё больше смутилась она, кивнула на тарелки, — приятного аппетита.

— Спасибо, — фыркнул он, беря вилку и с удовольствием вонзая в самый большой кусок. Вера копалась в своём блюдце, не зная, о чем говорить, внутри всё ещё пульсировало напряжение, она с трудом верила в то, что Барту ничего не будет. Она настолько ушла в себя, что когда министр заговорил, даже вздрогнула от неожиданности.

— Слышал, вы сегодня произвели фурор в южных рядах, — как бы о погоде сказал он, задумчиво рассматривая кусочек на вилке. Вера нервно улыбнулась и махнула рукой:

— В моей семье это наследственное, в какой магазин ни пойдём — за нами мигом выстраивается очередь.

— Ничего удивительного, вы скупили полрынка, — он поднял на Веру недоумевающий взгляд и приподнял плечи: — Как вам это удалось? По самым приблизительным подсчётам, вы оставили в первом южном ряду больше десяти золотых, во втором — ещё столько же, а в лавке пряностей — вообще небольшое состояние, этот торговец должен вам памятник поставить за сегодняшнее, такого гешефта за один день рынок не видел никогда! Он теперь эту дату должен отмечать как семейный праздник. — Министр взялся за висок, крепко зажмуриваясь и шепотом выдыхая: — Вы способны даже короля разорить! Вы всегда так по магазинам ходите?

Вера смущённо приподняла плечи, тихо пробормотала:

— Да нет… я вообще довольно скромно по рынку хожу обычно, просто так получилось. Я же не спрашивала цену, просто брала что нравится, в моём мире еда дешёвая, я не думала, что здесь будет так дорого.

Министр тихо рассмеялся, молча покачал головой и продолжил есть, Вера нахмурилась:

— И причем тут король? Я брала деньги из тех пяти тысяч, которые вы принесли за Тонга.

— Да ни при чём, — махнул рукой министр, — я просто для сравнения сказал. — Смерил её взглядом и иронично вздохнул: — С такими запросами вам нужно искать очень-очень богатого мужа, другой вас просто не потянет.

— Да ну вас, — ещё больше смутилась Вера, сутулясь и утыкаясь в тарелку, — можно подумать, я всегда столько трачу. Я же не знаю, что у вас тут есть, мне хотелось всё попробовать, просто чтобы знать, какое оно, чтобы выбрать, что мне нравится. — Она помолчала, ещё тише добавила: — Здесь никогда не слышали о куче всякого, что я любила в своём мире.

— Например? — заинтересовался он.

— Здесь нет шоколада, — вздохнула Вера, — и кофе нет, и ананасов.

— Ананасы есть, — приподнял брови он, Вера радостно подняла глаза, министр кивнул: — Да, их просто не возят сюда, очень далеко получается, они бы золотыми выходили.

Вероника печально вздохнула, министр рассмеялся:

— Но, чую, вы бы всё равно не поскупились! Знал бы бедняга Тонг, на что пошла награда за его голову — в гробу бы перевернулся.

Вера укоризненно посмотрела на веселящегося министра и обиженно промолчала, подождала, пока он навеселится и спросила:

— А почему расстояние — это такая проблема? У вас же есть телепортация.

— Телепортацией владеют очень немногие, самые сильные маги, — насмешливо вздохнул он, — а магов в мире мало, они высоко ценятся и требуют за свои услуги очень большие деньги. Настолько большие, что торговцам куда выгоднее водить по трактам караваны, чем нанимать магов для переброски товаров.

— Магов мало? — подняла брови Вера, министр кивнул:

— Очень. А действительно талантливых, таких как Артур или мастер Касим, вообще один на десятки тысяч. Детей, у которых заметили магический дар, отправляют учиться в столицу, чаще всего, здесь они и остаются, потому что могут найти хорошую работу. Здесь создаётся иллюзия, что маги чуть ли не на каждом шагу, но стоит отъехать от городских стен — и всё, мага, даже слабенького, днём с огнём не сыщешь. Они очень ценятся.

— Ясно, — Вера вздохнула и прошептала под нос: — Не видать мне ананасиков, короче.

Он опять рассмеялся, шокировано развёл руками:

— Ну вы даёте… Когда вы абсолютно равнодушно покупали дешевую одежду, я удивился, но когда вы стали швыряться золотом в продуктовых рядах, я просто в шоке. Ну и приоритеты у вас!

Вера криво улыбнулась и глубоко вдохнула, опёрлась о стол и медленно поднялась, тихо сказав:

— Сейчас я вам кое-что покажу.

Министр заинтриговано замолчал, она вышла в спальню, откопала со дна сумки кошелёк и вернулась за стол, отодвинула своё блюдце и стала выкладывать на освободившееся место всё барахло из кармашков:

— Это календарик. Это реклама. Это деньги, — она насмешливо бросила на стол крупную купюру, указала на неё глазами, — за вот эту бумажку в моём мире можно было купить всё то, что я сегодня купила, ещё сдача осталась бы. Это тоже деньги, купюра поменьше, столько Стич стоил на рынке. А вот это, собственно, то, что я хотела показать, — она достала свою банковскую карту, повертела в пальцах, со смешанными чувствами глядя на пластиковый прямоугольник, потом перевела взгляд на заинтригованного министра и криво улыбнулась: — Это деньги, ну, грубо говоря. Эта карта даёт доступ к моему банковскому счёту, на котором лежит сумма, которую я уже больше полугода собирала на летний отдых. — В её голосе появилась горечь, которой она сама от себя не ожидала, Вера попыталась сделать голос насмешливым и несерьёзным. — Я неплохо зарабатываю… зарабатывала, раньше. Но всё равно, чтобы позволить себе перелёт, проживание, экскурсии и сувениры, нужно было неслабо так подкопить денег. И я копила. Урезала повседневные расходы, не позволяла себе лишние покупки, не ходила на концерты, — она с сарказмом закатила глаза и фыркнула, — всё мечтала, что вот возьму отпуск в конце лета, сяду в самолёт и полечу на юг, буду валяться в шезлонге на пляже, погружаться с аквалангом, купаться в море, бродить по аутентичным рынкам и улочкам, пощупаю Бурдж Халифа…

Она замолчала, поставила карту на угол и стала крутить большим пальцем туда-сюда, уронила и со смешком пожала плечами:

— Полгода. Шесть месяцев надежд и ожиданий, что вот сейчас я потерплю, а потом всё будет зашибись. А потом раз и всё. — Вера щелчком отправила карту подальше, стала перебирать другие вещи. — Где-то там всё ещё лежит на моём счету сумма, которой хватит на два билета на море. Вот только мне от этого пользы уже никакой, эти деньги потратит кто-то другой на что-то другое, или на то же самое, но уже без меня.

«Виталик знает мой пароль. Как только он поймёт, что я ушла, мигом побежит снимать деньги и чисто из мести потратит всё, просто спустит за неделю, у него в руках любая сумма горит и чешется.

Стопудово накупит гору гитарных приблуд, а то и новую гитару. Он из тех танцоров, которые постоянно покупают себе новые штаны, думая, что проблему можно решить деньгами.

А потом будет обмывать покупки, соберёт друзей и всяких налипших едва знакомых, поведёт по кабакам и будет там щедро поить за мой счёт, не считая сдачу и не спрашивая цену.»

Она рассматривала карточки и деньги, с усилием вынырнула из тяжких мыслей, нервно улыбнулась и пожала плечами с клоунским видом:

— Один случайный человек нарушил правила дорожного движения и всё. И я уже никуда не поеду и уж точно не полечу. Ни денег, ни моря, ни даже грёбаного лета. Там было начало июня, а здесь осень, перепрыгнула я лето.

Вероника почувствовала, что её начинает трясти, стала собирать вещи обратно в кошелёк, бросила короткий опасливый взгляд на до сих пор молчащего министра. Он смотрел на неё, подперев ладонью подбородок и излучая что-то такое странное, что она даже не пыталась идентифицировать, опасаясь окончательно расклеиться и всё-таки разреветься. Он тихо прочистил горло и мягко сказал:

— Я всё равно не понял, как это связано с вашими расходами.

Вероника усмехнулась и отложила кошелёк, вздохнула:

— Деньги — пыль. И вещи — пыль. Я вон сегодня куртку прострелила, куплю другую, разницы не замечу, потому что я её выбирала левой ногой, мне на неё плевать. Важные вещи, их за деньги не купишь, это секундные приятные мелочи, которые составляют ежедневное счастье. Не то глобальное, которое зовут великой целью или мечтой, к которой нужно стремиться всю жизнь и прошибать стены ради неё, а мелкое. Потому что большая мечта не приносит счастья по достижении, она ошеломляет и оставляет один на один с пустотой, потому что когда живёшь ради того, чтобы что-то получить, то получив, понимаешь, что жить больше незачем. Конечно, великая цель нужна, но нельзя жить ею одной, нужно уметь быть счастливым в процессе, радоваться на каждой маленькой ступеньке вверх.

Она замолчала, поняв что опять ударилась в философию, смутилась, махнула рукой, опять прикидываясь клоуном и радостно улыбаясь:

— Короче, вещи я не ценю, деньги я не считаю, счастье — в людях и в том, чтобы приносить им радость. А мандаринки — добро, потому что ко мне придёт Барт и я его ими накормлю, он будет доволен, я буду счастлива. Всё.

Министр улыбался, глядя на смущенную Веру с доброй насмешкой:

— А меня накормите?

— Да, — пожала плечами Вера.

— А сами есть будете? — ещё веселее улыбнулся он, она приподняла брови:

— Ну да, я же тоже человек.

Он тихо рассмеялся и вздохнул, смеривая её взглядом:

— Я начинаю в этом сомневаться уже…

В гостиной раздались шаги и они оба замолчали, Вера каким-то шестым чувством узнала походку и радостно распахнув глаза, сорвалась с места, чуть не уронив табуретку:

— Барт! — она выскочила ему навстречу, быстро ощупала взглядом сутулую фигуру и мрачное лицо, ободряюще улыбнулась: — Как ты, детка?

— Нормально, — он махнул рукой с такой досадой и раздражением, как будто считал, что лучше бы ему досталось посильнее. Вера сочувственно засопела и протянула к нему руки, почти шёпотом позвала:

— Иди сюда, рассказывай.

— Это я во всём виноват, — поморщился он, вяло уворачиваясь от её рук, — не надо меня обнимать, лучше убей меня.

— А меня надо обнимать, — решительно буркнула Вера, обхватывая его за пояс, — давай, не халтурь. Знаешь, как я испугалась?

— Знаю, прости, — он уткнулся лицом в её плечо, погладил по спине, шепотом фыркнул с тонной сарказма: — Мне уже раз десять рассказали, как ты с ножом у горла стреляла. Двейн был достаточно сдержан, а вот Артур оторвался по полной. — Он невесело фыркнул и обречённо простонал ей в плечо: — И это ещё господин Шен не проснулся… когда узнает, он меня четвертует. И правильно сделает.

Вера отодвинулась, чтобы заглянуть магу в лицо, и одними губами прошептала, указывая глазами в сторону кухни:

— Он здесь.

— Да?! — так же беззвучно округлил глаза Барт, бледнея на глазах ещё больше, потом Вера услышала за спиной мягкие шаги и скрип половиц, обернулась, успев увидеть, как господин министр выходит из коридора и опирается спиной о лутку двери, складывая руки на груди и смеривая Барта медленным тяжелым взглядом.

Маг с трудом сглотнул и попытался отвести глаза, но тут же опять поднял, опасливо глядя на министра и напрягшись всем телом, как будто готовился в любой момент сорваться и бежать. Вера почувствовала, как руки Барта бессильно соскальзывают с её спины, отступила чуть в сторону и решительно обняла мага за пояс, бросая на министра предостерегающий взгляд.

«Только попробуйте отобрать у меня мою прелесть.»

В напряженной тишине Вера слышала всё ускоряющееся дыхание Барта, шелест ткани костюма министра, когда он чуть сменил позу. Его голос звучал непривычно низко и так холодно, что Вера почти разделила желание Барта бежать.

— Зашили?

— Да, — перехваченным голосом ответил Барт.

— Что сказал доктор?

— Неделю не тренироваться, — ещё тише ответил маг. Вероника чувствовала, как мелко дрожит его тело под её руками, успокаивающе погладила его плечо, опять посмотрела на министра, молча изучающего дрожащую парочку.

Когда тишина накалила напряжение до такого уровня, что даже смертный приговор звучал бы облегчением, министр сухо и равнодушно бросил:

— Ты отстранён от работы с Призванной. Навсегда.

Барт поражённо выдохнул, как будто его ударили, приоткрыл рот и даже глубоко вдохнул, как будто собираясь начать возражать и спорить, но посмотрел на невозмутимое лицо министра, на котором можно было отыскать только укор и горькое разочарование, но ни намёка на шанс разжалобить или упросить о снисхождении, и хрипло спросил:

— А кто с ней будет работать?

— Тебя это больше не касается.

— Значит, Артур, — отвёл глаза маг, на миг поднял виноватый взгляд на Веру, опустил и чуть приподнял плечи, помялся, как будто собираясь с силами и выскребая остатки смелости, сглотнул и спросил: — Я могу приходить?

И сразу же опустил глаза, виновато жмурясь, как будто точно знал ответ, но не спросить всё равно не мог.

— Да.

Барт округлил глаза и выровнялся, от шока теряя страх, и обычным тоном спросил:

— Да?!

— Да, ты можешь приходить к госпоже Веронике, — так же равнодушно ответил министр.

Маг вытаращился ещё больше, шокировано посмотрел на Веру, как будто спрашивая: «ты тоже это слышала?», она чуть улыбнулась и кивнула, Барт опять посмотрел на неподвижного министра, шок в его глазах стремительно сменялся благоговением, он опустил голову и резко склонился в поклоне, непривычно низком и очень уважительном, молча замер на секунду и выровнялся с таким лицом, как будто выжил в такой ситуации, где выжить невозможно, и теперь стоит, хлопает глазами и пытается понять, что делать с подаренным судьбой вторым шансом. Справившись с первым шоком, он опять посмотрел на министра и набрал воздуха, собираясь что-то сказать, но господин министр его опередил, поморщившись с лёгким раздражением:

— Не надо, это услуга не тебе.

Барт замер с открытым ртом и повернулся к Вере, она смущенно пожала плечами и с нервным смешком шепотом спросила:

— Мандаринку будешь?

Маг прыснул и тихо рассмеялся с невыразимым облегчением, обнял её и прижался губами к виску, шепча на ухо:

— Я тебе уже говорил, что я тебя люблю?

Она изобразила задумчивость, потом качнула головой:

— Сегодня — точно нет.

— Люблю, — он с улыбкой чмокнул её в щеку, потом ещё раз, — обожаю! — Вера хихикала и пыталась шутливо закрыться плечом, Барт обнял её, уложив подбородок на плечо, а она гладила мага по спине и смотрела на министра, наблюдающего эту сцену со странной грустной улыбкой.

«Бог мой, вы выглядите слишком одиноким и мрачным, издалека глядя на чужое веселье. Да у меня же этого добра немерено, просто подойдите и… хоть как-нибудь дайте понять, что вам это нужно, хоть словом, хоть взглядом, я пойму.

Из пропасти между нами тянет холодом, я на этом краю долго не простою, я окоченею. Давайте уже что-то решать, а?»

Господин министр медленно закрыл глаза и отвернулся, Вера мягко отстранилась от Барта, настолько полного радости, что он ничего вокруг не видел, министр отлепился от стены и чуть поклонился Веронике:

— Общайтесь, я вечером зайду.

— Спасибо, — тихо сказала Вера, он поднял глаза и она добавила, — за всё.

Министр чуть улыбнулся на одну сторону и тихо иронично фыркнул:

— Обращайтесь, — кивнул и быстро вышел через портал, Вера закрыла глаза и крепче обняла Барта, ей хотелось разреветься, чтобы хоть как-то выплеснуть дикую смесь чувств, разрывающих её изнутри. Маг отстранился, не прекращая её обнимать, заглянул в глаза и шепотом спросил:

— Ты его заранее попросила?

— Нет, он сам понял, — тихо вздохнула Вера, опять утыкаясь в его плечо, — повезло тебе с папиком, дружище, береги его.

Вера опять сидела над чертежами. Барт ушёл пару часов назад, разговор не клеился, они оба были слишком шокированы и возбуждены, так что посидели немного за чаем с мандаринками и разбежались, как только у мага закончилось действие обезболивающего.

Теперь она сидела за столом, изрисовывая поля списка витыми иероглифами и размышляя о каждом из своих друзей.

«Это кто-то из них. А может, и не из них.»

Она уже высчитала время, последовав совету господина министра и сравнив часы на обоих телефонах, на старом она ничего пока не меняла и он показывал дату и время её мира. По всему выходило, что Зов Сердца в её мире пришёлся на первые пару часов после полуночи, в ночь с субботы на воскресенье.

«Кто мог думать обо мне в такое время?

Ха, да кто угодно.»

Немного подумав, она с неохотой дописала в конец списка родителей. Она точно знала, что папа на выходных не ложится часов до трёх, насчёт мамы она была не уверена.

«Если я пропала без вести две недели назад, то тут ни в чём нельзя быть уверенной. Мама могла как забить на этот вопрос, так и поднять кипиш, устроить собственное расследование, опросить всех друзей и сотрудников, всё узнать про Питер и сорваться туда меня искать. А там в это время ещё даже не ночь, м-да…»

Вероника тяжко-претяжко вздохнула и нарисовала напротив мамы знак вопроса.

Из портала шагнула высокая фигура в чёрном, Вера подняла голову и улыбнулась Двейну:

— Привет.

— Госпожа, — он поклонился, подошёл ближе и она увидела в его руках какой-то свёрток, который он с поклоном ей протянул, — это вам.

— Что это? — она вышла из-за стола и приняла пакет, развернула и увидела аккуратно сложенную кожаную куртку, смущенно улыбнулась, — спасибо.

— Вам нравится? — довольно выпрямился Двейн, Вера встряхнула куртку, чтобы рассмотреть целиком, впечатлённо кивнула:

— Красивая, — бросила смущённый взгляд на парня и улыбнулась, — сквозь такую я бы стрелять не стала.

— Надеюсь, вам больше не придётся, — он опять опустил глаза, — это моя вина, я приношу свои извинения.

Вера фыркнула и прищурилась:

— Ты от господина министра заразился привычкой извиняться за то, в чём не виноват? — Двейн немного шокировано сжал губы, пряча улыбку, приподнял плечи, как будто не знал, что ей ответить. Вера улыбнулась и изобразила шутливое недовольство: — И вообще, когда ты перестанешь мне выкать? Мне почему-то кажется, что я малость младше тебя.

Двейн смутился окончательно, замялся, пожал плечами и тихо сказал:

— Обращаться на ты к едва знакомым людям, тем более, женщинам, неприлично.

— А Артур обращается, — пожала плечами Вера, Двейн неодобрительно поджал губы и с ангельским терпением выдохнул:

— Это значит, что он плохо воспитан.

— И я, значит, тоже плохо воспитана? — иронично улыбнулась она, Двейн невозмутимо ответил:

— Вы из другого мира, там другие нормы и правила. Призванные всегда вели себя довольно эксцентрично, им это простительно.

— А ты знал Бешеного Тэдди? — улыбнулась она, он качнул головой:

— Нет, госпожа. — Она печально вздохнула, он чуть улыбнулся и опять поклонился: — Мне пора.

— Счастливо, — Вера помахала ему рукой, он опять с трудом сдержал улыбку и вышел через портал.

Вера бросилась к зеркалу мерить куртку, она на удивление идеально села в плечах, а в груди и талии оказалась достаточно просторной, чтобы скрыть кобуру, к тому же, карманов на ней было — хоть Вассермана косплей, так что она осталась довольна.

Вернувшись за стол, Вероника попыталась навести порядок и стала собирать в стопку чертежи, нашла оставленный министром чертёж танковой башни и засмотрелась на него, пытаясь узнать руку рисовавшего. Не получалось, чертежные нормы обезличивали, а единственная надпись «на Берлин!» была скорее срисована, чем переписана — потёки краски художественно копировали оригинал.

«Как будто с фотографии рисовали…»

Она хмыкнула и достала телефон, стала перебирать фотографии своего танчика, и вдруг нашла именно ту фотку, с которой был срисован бумажный чертёж — совпадение было абсолютным.

«Чёрт, да, это одна из финальных фотографий, которые я выкладывала в интернет. Это может быть кто угодно.»

Опять уткнувшись в чертёж, она принялась придирчиво выискивать мелкие несовпадения, они не находились, предельная сосредоточенность постепенно переплавилась в медитативную расслабленность, глаза скользили по линиям чертежа, а мысли уплыли куда-то в сумбурные глубины, где картинки старых воспоминаний бессистемно сменялись совсем новыми. Она почему-то вспомнила, как беспричинно раскисла перед министром и позорно вывалила на него свою глубоко скрытую депрессию от перемещения, свои страдания по деньгам и людям, как крутила в руках свою кредитку, теперь такую же бесполезную, как и все пластиковые карты в многочисленных кармашках кошелька.

Мысли вдруг резко замерли, остановив перед глазами картинку — блестящая пластиковая поверхность с именем и номером, а сверху по краю…

«Линейка! Блин, никогда не думала, что этот бред дизайнера мне пригодится!»

Она тихо рассмеялась и вскочила, вприпрыжку понеслась в спальню за кошельком, достала карту и удовлетворённо кивнула сама себе — там действительно была линейка, маленькая, но сделать из неё большую совершенно несложно. Вероника вернулась за стол и отрезала от исчерченного листа тонкую полоску, стала прикладывать к ней карточку и отмечать деления, подписала цифры и с предвкушением бросилась перемерять чертёж.

Спустя пару минут она убедилась, что это действительно больше рисунок, чем чертёж — перспектива была чуть-чуть неточной, к тому же, никакого намёка на пропорционально круглые цифры, точных размеров башни танка у рисовавшего не было.

«И у меня нет. Как жаль, что у меня плохая память на цифры.

Но всё равно хорошо, что второй Призванный точными техническими данными тоже не располагает. Если он просто взял фото и срисовал, значит, у него нет ничего лучше…

Или есть, но не здесь.»

Но открытие всё равно успокоило, она отодвинула листок и продолжила собирать разбросанные на столе рисунки. Наткнулась на конспект пророчества шаманки с обведёнными словами «очень красивая», вздохнула и убрала с глаз долой — ей не хотелось сейчас об этом думать. Перед глазами всё ещё стояло бледное лицо Барта, оседающего на землю в рыночном переулке.

«Я не хочу становиться причиной чьих-то ран и смертей.»

На очередном листике были иероглифы с расшифровкой, Вера отложила их в отдельную папку, потом собрала туда же все листики с иероглифами.

«Однажды мне придётся их систематизировать, сохрани господь мой бедный мозг.»

Вероника выдвинула ящик стола, чтобы спрятать папку, увидела там купленные на вырост книги и достала обе, названия были на цыньянском, но она специально выбирала обложки разного цвета, чтобы запомнить.

«Букварь уже был. Здравствуйте, мои дорогие «вторая» и «синяя».»

«Синяя» была историей мира от переселения народов до нашего времени, а «вторая» — историей цыньяно-карнской войны сорокалетней давности, авторы были разные. Как рассказал ей продавец, автор мировой истории был этническим маяльцем, изучающим языки и культуры других народов, он писал и издавался на всех четырёх основных языках континента, а автор истории войны — цыньянским философом, страшно известным и популярным в Империи.

Вера открыла сначала одну книгу, потом вторую. Потом решила выбрать наугад, но передумала, дойдя до форзаца — в «синей» в конце была крупная карта восточной части континента, разделённая на провинции и подробно подписанная. «Минус четыре» отколовшиеся провинции были заштрихованы, очертания некоторых других изображались двумя разными линиями. Провинция Маялу тоже была отделена от края Ридии, в море были обозначены морские порты и курсы следования кораблей.

Заинтересованная, Вера открыла книгу с начала и мигом сдулась — из всей грёбаной китайской грамоты она узнавала только цифры.

«Ничего. Я просто перепишу значки на листик, попрошу министра, он мне всё переведёт и я всё постепенно выучу. Потихоньку.»

Самовнушение не помогало, она злилась и психовала, копаясь в столе в поисках кисточки и чистых листов. Потом решила включить себе музыку и сходила за телефоном, выбрала самый расслабляющий инструментальный плейлист и взялась за каллиграфию.

Когда стало темно, она включила свет, взяла себе из холодильника яблоко и больше из-за стола не вставала. Бездумное перерисовывание картинок расслабляло сознание, память стала тасовать сегодняшние воспоминания, на этот раз милостиво присыпав пылью самые яркие и выдвинув на первый план мелочи, вроде лиц и голосов торговцев фруктами. Перед глазами сменялись улыбки, мелькнуло серьёзное лицо механика Ефима, здоровенного бородатого мужика, который хмурил седые брови и спрашивал: «Вам, барышня, как надо — хорошо или чтоб подешевле?». Вера сказала ему, что надо хорошо, он нахмурился ещё сильнее и стал выспрашивать ещё подробнее, ей это понравилось.

Второй механик, которому она заказала мясорубку, поил её чаем и рассказывал про цены на материалы, тогда она не особенно обратила на это внимание, но сейчас, после слов министра Шена о её мотовстве…

«Сколько же он сказал?.. Телега железа — сотка золота. И это ещё, как он выразился, «чушки», а не полноценный прокат. Сколько, интересно, влезет в телегу? Вряд ли много.»

Вера улыбнулась, вспоминая, как пыталась купить или хотя бы выяснить, продаётся ли где-нибудь вообще хоть какое-нибудь горючее. Все делали большие глаза и спрашивали: «А зачем вам?», она отвечала: «Для экспериментов». Её направляли в лавку алхимических реактивов или в аптеку, но ни туда, ни туда она не попала.

«Сходим в следующий раз.»

Она опять взялась за иероглифы, но мысль о танке всё не давала покоя. Взяв новый лист, Вероника вдохновенно замахнулась кисточкой и написала вверху «сорок тонн», поставила «равно», оставила место и добавила «телег». Задумалась. Почесала затылок и пожав плечами, дописала с новой строки: «одна телега — сто золотых». Отодвинула листок, рассматривая его, как инвестор какой-то сомнительный бизнес-план, потом махнула рукой и дописала ещё ниже: «сорок телег — четыре тысячи золотых», взяла в скобки и добавила умножение на коэффициент телеги.

«Что-то я сомневаюсь, что в телегу влезет тонна железных чушек.»

Опять проделав древний мозгопрочищающий ритуал с потиранием затылка, Вера постаралась припомнить хоть какую-нибудь виденную в жизни телегу. Припомнила. Решила, что тонна таки влезет, но не факт, что какая-нибудь лошадь утянет такую телегу и что телега в процессе не развалится.

«С другой стороны, а вдруг, это специальная телега, с осями из сурового чугуния и быками вместо лошадей? Тогда вполне возможно, что клепать танчики выйдет не так уж и дорого…

Но их ведь ещё и кормить чем-то надо.»

Она зарычала от досады и взялась за виски, ляпнув себя кисточкой по щеке. Поморщилась и вытерлась рукой, взяла новый лист, попыталась начерно набросать развертку корпуса танка, чтобы посчитать площадь брони, увлеклась так, что стала тихонько бормотать под нос, разговаривая с чертежом:

— Здесь у нас лобик, мощненький такой… на лобике пушечка, толстенькая, жирненькая… тут башенку в обе стороны развернём, крыша, люк и нормуль. А тут бока и задница, а гусельки с каточками посчитаем оптом…

Рядом кто-то деликатно прокашлялся.

Вера оторвалась от рисунка и сконфужено улыбнулась министру Шену, стоящему прямо перед столом и заинтересованно рассматривающему её художества. Он чуть поклонился и изобразил ироничный великодушный жест «продолжайте, не обращайте на меня внимания, я пришёл просто постоять, посмотреть…». Вероника выровнялась и сделала преувеличенно суровое лицо:

— Сколько железа в одной телеге?

— Смотря какая телега, — пожал плечами он.

— Такая, в которой возят железные чушки и которая подорожала до сотни золота, — ещё суровее потребовала Вера. Министр чуть нахмурился, отошёл от стола и обрисовал жестом прямоугольник пространства между собой и двумя стенами:

— Вот такая где-то, борта по пояс, загружают чуть ниже борта.

— Угу, — глубокомысленно протянула Вера, на глаз записывая размеры телеги. — А по весу?

— В чём измерять? — чуть улыбнулся он.

— В Верониках Зориных, — криво улыбнулась она, он на секунду поднял брови, потом понимающе кивнул и задумался, но почти сразу ответил:

— Человек тридцать, смотря как загружать.

— Ого, — она записала цифры, — кто таскает эти телеги?

— У нас — волы, на севере — северные кони или олени.

— Ясно. — Она быстро считала на пальцах и писала, вывела финальную сумму и невесело присвистнула, подперла пальцем висок и с умным видом заявила министру: — Не знаю, обрадует вас это или расстроит, но склепать правильный танчик из обычных чушек, по ценам для мелкооптовых закупщиков, без учёта начинки, а только тушку корпуса, чисто по металлу выйдет около шести с половиной тысяч золота. — Министр присвистнул точно как она, Вера кивнула: — Ага. Я могу позволить себе два дома в столице, но не наскребу даже на один танк.

Он перестал улыбаться и качнул головой:

— В масштабах страны это не деньги, Империя богата, даже сейчас. Цыньянцы могут себе позволить тратить на военные нужды гораздо больше.

— А горючка? — Вера опять опустила глаза в лист и написала «топливо», поставила знак вопроса. — Я не помню точные цифры, но где-то читала, что по пересечёнке, на крейсерской скорости, тяжелый танк сжирает столько топлива, сколько наберётся, если уставить его путь канистрами через каждые несколько метров. Этот, конечно, не тяжёлый, он потребляет скромнее, но тем не менее. Как у вас с нефтепродуктами? Король мне ни слова не сказал про нефть.

— Месторождения есть, — кивнул министр, — но их почти не разрабатывают, смысла нет.

— Пора начинать, — криво улыбнулась Вера. Министр неопределённо пожал плечами и отмахнулся:

— Посмотрим. Как ваш список, вы высчитали время?

— Да, где-то час после полуночи. А список обрастает пометками, но легче от них не становится. — Вера невесело опустила голову, откапывая из-под бумажек свой пестрый список, министр протянул за ним руку и Вера отдала, криво улыбаясь про себя.

«Как будто вы там что-то поймёте.»

— Что значит линия и точка?

— Восклицательный знак, обратить внимание.

— А изогнутая линия и точка?

— Знак вопроса, неуверенность.

— Угу. — Он придвинул себе кресло, положил листок на стол и внимательно посмотрел на Веру, кивая на список: — Вперёд, с самого начала и подробно.

«Ох твою же ж мать…»

— Все сорок человек? — со слабой надеждой вздохнула она, он бросил на неё взгляд, в котором ясно читалось: «лентяйка», Вера мысленно показала язык, министр чуть улыбнулся и сжалился:

— Ладно, давайте начнём с самых вероятных. Кто у нас под первым восклицательным знаком?

Он взял себе чистый лист и карандаш, Вероника бросила взгляд на лежащий вверх ногами список и сказала:

— Флай, моя бывшая одноклассница. Она часто не спит ночами и вполне может думать обо мне в половине второго. Она профессиональный фотограф, если попадёт сюда, то вряд ли чем-то поможет в военных делах. — Вера задумалась, вздохнула и криво улыбнулась, — и ещё она вегетарианка, так что не станет строить оружие даже под страхом смерти.

— Что значит "вегетарианка"? — министр что-то быстро писал, Вера ответила:

— Человек, который не ест мясо. У вас такого нет?

— Есть, — кивнул он, не отрываясь от записей, — но не в Карне. В Ридии есть храмы богов, запрещающих своим жрецам есть то, что когда-то было живым и что взято от живых существ — мясо, молоко, мёд, яйца и блюда, которые их содержат. — Он дописал и выпрямился с кривой улыбкой, — ужасно ортодоксальные жрецы. Тощие, бледные, вечно раздраженные и ищущие, на кого бы обрушить божьи кары.

Вера понимающе улыбнулась и качнула головой:

— Нет, у нас это, чаще всего, из-за нежелания человека убивать живое существо ради еды. Моя Флай помешана на всём маленьком и пушистеньком, вечно всех жалеет, тащит домой всякую доходяжную живность с улицы, лечит, находит хозяев. А они липнут к ней, как чувствуют.

— Ясно. Дальше. — Он дописал ещё пару строк, Вера посмотрела в список и невесело продолжила:

— Нэрди. Старый друг, очень умный мужик, — поморщилась и замолчала. Министр оторвался от записей и подозрительно поднял бровь, Вера тихо сказала, — очень умный. Может создать очень много проблем. Он электрик по первому образованию, физик по второму, а работает в исследовательском институте конструктором, можно сказать, молодой учёный. Если цыньянцы получили его, то готовьтесь к тому, что их танки лет через тридцать смогут выходить в космос.

«Дзынь».

Министр посмотрел на белый шарик, Вера тоже, криво улыбнулась и изогнула бровь:

— Часики не могут в сарказм?

— Это неточный прибор, — поморщился министр. — Дальше.

Дальше шёл гитарист виталиковой группы, Вероника решила объединить всех музыкантов и отделаться от них скопом.

— Вот этот, эти двое, этот и этот — все музыканты. Творческие люди, по большей части не способные даже гвоздь забить. Да и вряд ли кто-то из них носит с собой мой танк, я их отметила, просто потому что они могли обо мне думать.

— В вашем окружении так много музыкантов? — подозрительно поднял брови министр, — откуда, вы же вроде бы не связаны со сценой?

— Ну… — она глубоко вдохнула, пытаясь тянуть время и выглядеть расслаблено, пожала плечами, отводя глаза, некстати вспомнила про "часы истины" и нервно поджала губы. Наконец решилась и ткнула пальцем в одно имя из списка: — Вот этот когда-то сидел со мной за одной партой. Музыканты просто такие люди, они постоянно между собой общаются и все друг с другом знакомы, если знаешь хотя бы одного, то постепенно перезнакомишься со всеми группами города.

— Ладно, — он сделал вид, что поверил, молча написал ещё пару строк и сделал приглашающий жест: — Дальше.

— Это Миланка, она могла думать обо мне в любой момент, танк у неё мог с собой быть, потому что я когда-то сама ей его скидывала. Она тоже инженер и, в принципе, может создать проблемы типа нового оружия, — Вероника задумалась, качнула ладонью, подбирая слова, — но она… оружие — не самое страшное, что она может принести сюда в своей голове. На самом деле, я не знаю, что бы она делала, если бы сюда попала. Это зависит от миллиона факторов, начиная с того, кто её встретит и как обратится, и заканчивая цветом обоев и запахом в комнате.

— Вы говорили, она проектировщик систем вентиляции, — поднял глаза министр, Вера с лёгкой досадой сжала губы — она говорила это Эйнис и наедине. Сухо кивнув, она ответила:

— Да. В угольной шахте километровой глубины, которую проветривают здоровенными электрическими вентиляторами.

— То есть, в мире без электричества она безопасна?

— Ой… — Вера вздохнула, подпёрла щеки ладонями и с невесёлой иронией сказала: — Я знаю её уже больше двадцати лет. Я видела её весёлым ребёнком, оторвой-школьницей, трудным подростком, томной юной девушкой, взрослой хитромудрой тетерей, всегда находящей способ сделать так, чтобы ничего не делать и всё было сделано… — Она на секунду задумалась, потом посмотрела на министра и с сарказмом развела руками: — Но я ни за что не возьмусь предсказывать её поведение. Я знаю, что она надёжный человек, что если я куда-то влипну или что-то натворю, то она всегда поможет мне спрятать труп, достать деньги или уехать из страны. Но даже я никогда не знаю, что она скажет или сделает в следующую секунду. — Видя лёгкое недоумение на лице господина министра, Вероника не сдержала ехидную улыбку и прошептала: — В этом и прелесть.

Он закрыл глаза и приподнял брови, потирая висок, медленно качнул головой и стал записывать. Ещё раз пробежал глазами список и вздохнул:

— Дальше.

— Дальше сестра, — криво улыбнулась Вера, — но если она — второй Призванный, то её, скорее всего, убьют.

Министр резко поднял глаза:

— Откуда такая категоричность?

— Из личного опыта, — злобно усмехнулась Вера. — Мою сестру можно похитить, можно закрыть в клетке, можно убить, но заставить сотрудничать нельзя. У неё настолько тяжелый, отвратный характер, что если какому-нибудь придурку-шовинисту, вроде Тонга, придёт в голову обратиться к ней «женщина» или хоть посмотреть на неё не так, она из чистой вредности ни слова ему не скажет, даже если ей это боком выйдет. На неё нельзя давить, нельзя повышать голос, нельзя хоть каким-то образом ограничивать или говорить ей, что делать — она из принципа упрётся и сделает наоборот, даже во вред себе, лишь бы досадить обидчику. Так что если это она — она не жилец. Желание её убить — это то, что чувствуют абсолютно все, кто проходил с ней день по магазинам или полдня просидел в одной комнате.

— А если цыньянцы поумнели? — тихо сказал он, Вера задумалась, глядя как он крутит в пальцах карандаш, медленно приподняла плечи, неуверенно сказала:

Министр тихо фыркнул и иронично прошептал:

— Любите вы сестру…

— Я её обожаю, — с весёлым сарказмом запрокинула голову Вера, — если будет надо, я буду за неё драться до смерти, но жить с ней я не стану ни за какие пряники.

— Ладно, с сестрой ясно, — усмехнулся он, ещё что-то отмечая у себя. — Дальше. Двух последних строчек вчера не было.

— Это родители, — понурилась Вера, он понимающе кивнул и молча приготовился писать. Вера посмотрела на него и опустила глаза, пожала плечами, помолчала. — Если это папа, то он быстро найдёт общий язык с кем угодно и за несколько пятилеток поднимет горнодобывающую промышленность, настроит автозаводов и наклепает танков и прочей стреляче-ездячей хрени. А если это мама… — она криво усмехнулась и с чувством выдохнула, — то песец вашим цыньянцам, я им реально не завидую.

По иронично-понимающей улыбке господина министра было ясно, что ход её мысли он улавливает. Не разделяет, но спорить не будет.

— Ваша мама настолько впечатляет?

— О, да, — протянула Вера, тут же сделала игривые глазки и прошептала: — Если хочет впечатлить. — Тихо рассмеялась и уже нормальным тоном сказала: — Во-первых, она не страдает косностью мышления и учтя новую информацию, мигом поймёт, что я тоже, возможно, где-то здесь. И приложит все усилия, чтобы меня заполучить или как минимум не дать в обиду. А моя маман, вставшая на тропу войны — это армагеддец покруче моей сестры и Миланки вместе взятых.

Вера хищно улыбнулась, мечтательно вперив взгляд в неведомое, министр попытался вернуть её на грешную землю, мягко спросив:

— Какая она?

— Она как я, — довольно улыбнулась Вера, — только гораздо образованнее, раза в два обаятельнее и раза в три страшнее в гневе. Прибавьте к этому двадцатилетний опыт командования мужиками и внешность… ну, вы же видели, — ещё шире улыбнулась Вероника. Игриво двинула бровями, хихикнула и сняла с волос заколку, перекинула хвост на макушку и опять заколола, стала выравнивать свисающие на глаза длинные пряди, чтобы они симметрично обрамляли лицо. Поправила, пригладила, села ровно и шепотом пояснила: — Мама носит чёлку. — Сделала иронично-суровое лицо, прокашлялась, проверила голос и глубоким альтом мурлыкнула: — Верочка, ко мне на родительском собрании подходила мама Вадика, спрашивала меня, как ты могла избить её сына. Я сказала ей, что в нашей семье все женщины это могут, в этом нет абсолютно ничего особенного. — Сменила тон на чуть более дружелюбный и с подначивающим видом сложила руки на груди: — В чём дело, дочь? Раньше на тебя боялись жаловаться, теряешь хватку!

Министр не выдержал и рассмеялся, опустил голову, потирая лоб и медленно качая головой:

— У вас талант.

Вера улыбнулась и стала театрально раскланиваться, сняла заколку и попыталась привести волосы в порядок, уже серьёзно сказала:

— Короче, было бы неплохо, если бы это была она, но я в это почти не верю. У мамы строгий режим, она всегда ложится в десять и во время Зова должна была уже видеть седьмой сон, а не думать обо мне. Да и она вообще ещё может не знать о моём исчезновении, мы редко созваниваемся. А даже если узнает, то скорее всего, не станет поднимать панику, я так уже делала, так что волноваться она начнёт не раньше чем через пару недель, а то и месяцев.

— Вы так уже делали? — заинтересовался министр, Вера замялась, но посмотрела на "часы истины" и неохотно кивнула:

— Да, ещё когда училась. Милке предложили поехать в детский спортивный лагерь, поработать младшим воспитателем, вроде как подработка на каникулы и одновременно отдых. Она боялась ехать одна, позвала меня, меня не пустили родители. — Вера пожала плечами и невинно улыбнулась, — я сбежала. Позвонила им оттуда через пару недель, когда все уже перебесились, — она небрежно махнула рукой, — обошлось. Это было очень клёвое лето.

Она опять задумалась, рассеянно улыбаясь, он иронично усмехнулся:

— Да… на цепь вас посадить, что ли? — Вера резко перестала улыбаться и подняла глаза, министр улыбнулся ещё ироничнее, — а то вдруг вам Барт предложит куда-нибудь с ним метнуться на отдых, а вы мне оттуда напишете через две недели?

Вера натянула угрожающе ненатуральную улыбку:

— Вы говорили, я не в тюрьме.

— Я уже начинаю думать, что погорячился с этим заявлением, — он смерил её ироничным взглядом, медленно пожал плечами и кивнул сам себе: — Да, на цепь — оно понадёжнее будет.

Вера окончательно перестала улыбаться и сказала:

— Не смешно.

— Ладно, — он примирительно поднял ладони и откинулся на спинку кресла с беззаботным видом. — Как насчёт чая?

Вера задумалась, пытаясь избавиться от нехорошего осадка от его шутки про цепь, рассеянно осмотрела стол, увидела на нем огрызок от яблока и вспомнила, что толком сегодня и не ела.

— Может, поедим нормально? А то я как-то заработалась и забыла про ужин.

— Я всегда за, — обворожительно улыбнулся министр, на миг опять царапнув память Веры той старой загадкой, но она уже плохо помнила, что именно тогда её так насторожило. Подсознательное ощущение подвоха мешалось с осадком от цепи, она не могла разобраться, действительно ли с министром что-то нечисто или ей просто от обиды это мерещится.

Она кивнула и молча встала, забрала яблочный огрызок и пошла на кухню. Министр взял свои записи и карандаш, пошёл за ней, сел за стол и опять уставился в лист. Вера хмуро доставала кастрюли, мысли бились в прозрачную стену подсознания, им оттуда что-то пытались сказать, но было плохо слышно.

Внезапно господин министр задумчиво спросил:

— Госпожа Вероника, я в этом списке есть ваш «бывший друг»?

— Нету, — сразу ответила она. — Мы не общаемся уже несколько лет.

— И вы считаете, он не мог думать о вас около полуночи?

— Вряд ли.

— Но возможно?

— Вряд ли, — она качнула головой, обернулась и увидела, как он что-то быстро пишет. Пожала плечами и продолжила возиться с едой. Через пару минут в гостиной раздались шаги и громкий довольный голос:

— Ура, я пришёл!

— Какое счастье, — пробормотала Вероника, но тут же крепко зажмурилась и замерла, пытаясь взять себя в руки.

«Барт не виноват в специфическом чувстве юмора своего папика.»

— Привет, детка, — она обернулась и кивнула, — ты голодный?

— Ещё бы, я всегда голодный! — Барт радостно подпрыгнул, вытянул шею, заглядывая в кастрюли, — там мало. Тебе помочь что-нибудь? Я умею резать салаты!

Он так сиял, что она заставила себя вымученно улыбнуться:

— Хорошо, сейчас… организуем тебе что-нибудь порезать. — Открыла холодильник, смерила взглядом гору пакетов и достала несколько, повернулась к Барту и подмигнула, — ща будем сочинять салат, мой руки.

Маг улыбнулся, кивнул и стал закатывать рукава, потом поднял глаза на Веру и хихикнул, громким шепотом сказал:

— А у тебя чернила на щеке.

Вера удивлённо подняла брови, тут же вспомнила, как ляпнула себя кисточкой по лицу, и резко обернулась к министру, бросая на него негодующий взгляд.

«И вы молчали всё это время, превосходно. Вам было весело?»

Господин министр сделал невинное лицо:

— Что?

— Нравится? — хмуро указала она на свою щеку, он кивнул без тени иронии:

— На птицу похоже, в минималистичном цыньянском стиле.

Она закрыла глаза и глубоко вдохнула, приподнимая брови с выражением лица «куда я попала, кругом одни психи», нервно махнула рукой и ушла в ванную.

Пятно действительно было похоже на птицу, след от кисти размазался по центру длинным изогнутым крылом, это заставило её улыбнуться и чуть умерить раздражение. Умывшись и выключив воду, она услышала доносящиеся с кухни голоса:

— …так срочно понадобился?

И раздражённый шепот министра:

— Тихо! Если ты не в курсе, то… — дальше было ещё тише, она не разобрала. Вытерлась, расчесалась, вернулась на кухню. Министр задумчиво смотрел в лист, Барт радостно потирал руки, улыбаясь с полной готовностью трудиться во благо желудка:

— Что делать? Давай мне всё, я буду резать!

— Сейчас, — она улыбнулась, доставая большую кастрюлю и вареные яйца, — на, чисти и режь.

Маг бросился чистить, Вера открыла банку с маринованными кальмарами и отсыпала часть в миску, достала морковку и лук, стала чистить, задумалась. Потом увидела краем глаза, как Барт берёт её нож и придвигает себе разделочную доску, повернулась к нему:

— Нож возьми другой.

— Почему? По-моему, отличный… ай!

— Вот поэтому, — с невесёлым сарказмом фыркнула Вера, — в рот не суй, промой лучше.

Она вытерла руки и развернулась к выходу, увидела как министр, бросив встревоженный взгляд на Барта и убедившись, что порез ерундовый, вернулся к чтению. Вероника пошла в спальню, порылась в сумке, достала косметичку и вернулась на кухню, протянула Барту руку:

— Давай сюда. — Он дал, она промокнула антисептиком пострадавший палец, мазнула заживляющей мазью и достала пластырь, стала отклеивать. Барт заинтересованно таращился на баночки, заглядывал в косметичку, хотел залезть туда свободной рукой, но посмотрел на министра и передумал. Вера справилась с пластырем и аккуратно заклеила Барту палец, похлопала по руке, — готово, трудись дальше. Только возьми другой нож, пожалуйста.

— Ага, — он заинтригованно таращился на свой заклеенный палец, трогал, нюхал, — что это?

— Пластырь. У вас такого нет? — Маг отрицательно мотнул головой, Вероника собрала косметичку и пошла относить, поймала недовольный взгляд господина министра и рыкнула: — Что?!

Министр сделал подчеркнуто неконфликтную физиономию и поднял ладони, открещиваясь от собственного лица секунду назад. Вера фыркнула и вышла из комнаты. Когда вернулась, Барт показывал свой палец министру Шену, она смерила их взглядом и, спрятав усмешку, пошла к столу. Барт взял другой нож и продолжил крошить салат. Вера выбирала новые ингредиенты, пробовала, кормила Барта, в конце концов они пришли к выводу, что салат идеален.

— Кальмары попахивают кальмарами, — печально поморщилась Вера, потом подняла указательный палец и улыбнулась, — а мы сейчас туда сока лимонного добавим и будет отлично.

— А кисло не будет? — засомневался маг, Вера замотала головой:

— Расслабься, я так уже делала, всё будет классно. — Взяла из холодильника лимон, вымыла, лихим взмахом ножа отсекла на весу половину и ловко поймала отпавшую вторую, заставив Барта захихикать, а министра фыркнуть. Спрятала одну половину обратно, а вторую протянула Барту, — вперёд.

— А почему я? Я не умею, — печально надулся он.

— Потому что не женское это дело, над фруктами издеваться, — шутливо нахмурилась Вероника, — давай, ничего сложного, закатываешь рукав и сжимаешь в кулаке, пока сок течь не перестанет. А я мешать буду.

Она взяла бамбуковые палочки, которыми до этого выбирала кальмаров из банки, Барт тяжко вздохнул, закатывая рукав, потом на миг замер и хитро улыбнулся, открывая ладонь, половинка лимона при этом осталась висеть в воздухе. Вера удивлённо посмотрела на мага и тут же из-за спины раздался грозный рык:

— Барт, не смей!!!

Что-то грохнуло и Веру сорвало с места, отбросив назад и впечатав спиной в стену, правую руку обожгло, а в следующую секунду она поняла, что не может дышать, и похолодела от страха. Где-то совсем рядом раздалось тихое, но пробирающее до дрожи:

— Барт…

…

Министр взял Веронику за плечи, помогая стать ровно, она только сейчас поняла, что ничего не видела и не могла дышать, потому что он закрыл ей лицо обеими руками, а впечатало её не в стену, а в министра Шена. Она стояла почти возле стола, он стоял за её спиной, а бледный Барт застыл возле плиты и смотрел на них перепуганными до смерти глазами, у него дрожали руки. На столе рядом с ним стояла кастрюля салата, её верхняя часть сантиметров на пять развернулась наружу кривыми металлическими лепестками, лимона нигде не было, только на навесном шкафчике, на плите и на стене рядом блестели капли лимонного сока.

Вера услышала, как сзади медленно вдыхает полные лёгкие господин министр и ярко представила свою кухню в потёках крови. Ей одновременно хотелось что-то сделать, чтобы успокоить его, и не было желания даже оборачиваться, потому что было дико страшно. Глядя в огромные тёмные глаза Барта, она боялась представить, что он сейчас видит. Из-за спины раздался медленный шепот:

— Что я тебе говорил по поводу бытовой магии? — Барт попытался проглотить комок в горле, но получилось у него не с первой попытки, министр рыкнул: — Говори!

— Что это опасно и чтобы я так не делал, — дрожащим голосом пролепетал маг.

— Ещё, — потребовал министр.

— Что боевые заклинания не предназначены для бытовых целей, что когда-нибудь я не рассчитаю силу и что-нибудь сломаю и будет очень стыдно, — быстро прошептал Барт, на секунду опустил глаза и сразу же поднял, как будто боялся пропустить нападение и не успеть среагировать.

— Ещё.

— Что я могу стать причиной чьих-то ран или…

— Или?

— Или смерти. — Маг всё-таки опустил глаза и посмотрел на свои руки, его трясло. Министр только сейчас отпустил Верины плечи, еле прикасаясь взял её за запястье и поднял, показывая Барту:

— Тебе очень, очень повезло, что я успел. Иначе выглядела бы так её рука, а ты бы с этим жил и смотрел ей в глаза каждый день.

Вера шокированно уставилась на свою правую руку, в которой всё ещё были зажаты палочки. Вот только от палочек осталась половина, дальше лохматились бамбуковые щепочки, а ещё эти щепочки торчали частыми иголками по всей тыльной стороне ладони и чуть выше запястья, в рукаве… и ещё несколько — в ладони министра Шена.

«Так вот зачем он мне лицо закрывал…»

— Что ты хотел сделать?

— Я не хотел, — прошептал Барт.

— Нет, ты хотел. У тебя был какой-то план, какое-то изначальное заклинание. Что это было?

— Антициклон, — тихо выдохнул маг, — с ограничением на одну стихию.

— И в чём ты ошибся?

— В ограничении, — чуть не плача, прошептал маг, Веру озноб продрал от этого слова.

— На рубашку её посмотри, — издевательски вздохнул министр, Барт опустил голову и замотал ею, крепко зажмуриваясь и дрожа, Вере стало его жалко даже несмотря на то, что она сама вспомнила про рубашку. Голос министра Шена стал холодным и безжалостным:

— Я тебе обещал, что если ты ещё раз меня так подставишь, увидишь как я выхожу из себя? — Барт кивнул, не поднимая глаз, министр добавил: — Готовься, — и стремительно вышел из кухни.

Потревоженный воздух качнул её растрепавшиеся волосы, по шее пробежали мурашки, Вера опять посмотрела на свою руку, потом на Барта. Маг медленно сползал по дверце холодильника, сел на пол, нелепо раскорячив ноги и уставившись перед собой невидящим взглядом, лицо было белое как мел. Она тихо прокашлялась, чтобы вернуть убежавший в панике голос и спросила:

— Что сейчас будет?

— Я не… не знаю, — парень, похоже, начал заикаться, Вера подумала, что и сама скоро дойдёт до нужной кондиции. Барт в несколько рывков поднял голову и посмотрел на Веру, шепотом выдохнул: — Я его никогда таким не видел, а я видел… много чего. Он меня убьёт.

Она хотела возразить, но ничего не могла придумать. Они просидели в тишине, глядя друг на друга перепуганными глазами, бесконечную минуту, а потом синхронно вздрогнули, услышав быстрые шаги в гостиной.

Вера округлила глаза, увидев в руках министра меч, Барт окаменел и дышать перестал, министр не останавливаясь перешагнул через его вытянутые ноги и остановился напротив кастрюли со злополучным салатом. Вера открыла рот, но сказать ничего не успела, он одним движением поднял меч в ножнах на уровень груди и сделал короткое, резкое движение. В воздухе мелькнула голубая дуга, верх кастрюли с грохотом отлетел в стену и запрыгал по полу, похожий на странную огромную корону, Барт дёрнулся и поджал ноги. Министр наклонился и поднял железный обрубок, положил на стол и ещё раз рубанул мечем, рассекая надвое, обернулся к Барту:

— Вставай. — Маг поднялся. — Руки давай сюда. — Барт протянул трясущиеся руки, министр положил меч на стол, взял половину кастрюльной «короны» и со скрежетом обернул вокруг его запястья, металл скрипел, куски растресканной эмали сыпались на пол, а Барт выглядел так, как будто рад, что легко отделался. — Вторую. — Маг подал вторую руку, министр повторил процедуру, отряхнул ладони и смерил его взглядом. — Будешь ходить так до завтра. А потом сделаешь дверные ручки для своей комнаты в общежитии.

— Как? — слабым голосом спросил маг, осматривая колючие браслеты, министр косо усмехнулся:

— Магией снимешь. Смотри только в ограничении не ошибись.

Барт сглотнул и кивнул, с надеждой спросил:

— Всё?

— Да конечно, размечтался. Уберёшь здесь, потом я тебе остальное расскажу. — Он обернулся к Вере и кивнул на выход: — Пойдёмте.

Она опустила глаза и вышла из кухни, слыша его шаги за спиной. Потом свернула в спальню и опять взяла косметичку. Министр сидел в кресле за столиком, всё ещё напряжённый и злой. Смерил её взглядом и сказал:

— Пойдёмте к доктору, он сделает.

— Не надо, я сама, — тихо сказала Вера, садясь напротив, посмотрела на свою руку и отмахнулась, — это ерунда, с такими занозами к доктору иди… я справлюсь.

Он не ответил. Она достала маникюрный набор, ватные диски и антисептик, протёрла ножницы и пинцет, принялась вытаскивать щепки. Левой рукой было неудобно, но она быстро наловчилась. Из маленьких царапин выступали капельки крови, она старалась вытереть их поскорее, как будто от этого зависело настроение министра Шена. Наконец она вытащила всё, кроме двух щепок, ушедших под кожу целиком, эти пришлось вырезать ножницами. Министр укоризненно сопел, но молчал, Вера осмотрела руку, протёрла все порезы ещё раз, намазала мазью и в первый раз подняла глаза на министра, указала на банки:

— Надо?

— Давайте. — Она подала ему ватку с антисептиком, он вытащил щепки из своих рук и бросил на стол, кое-как промокнул ватой порезы, Вера протянула ему тюбик с мазью, он поморщился: — Не надо.

— Это заживляющее.

— Не надо, — он смёл в ладонь щепки и вату, встал и ушёл на кухню выбрасывать, Вера неуютно забилась поглубже в кресло. Министр вернулся и с сочувственной насмешкой смерил её взглядом: — Страшно? — Она с вызовом ответила:

— Да!

— Ну наконец-то, — фыркнул он, садясь напротив и откидываясь на спинку. Прикрыл глаза, рассматривая её из-под ресниц, вздохнул и отвернулся. Из кухни вышел Барт, тихо буркнул:

— Я убрал.

— Садись, — кивнул на третье кресло министр, — возьми себе бумагу и карандаш. — Маг настороженно подошёл к столу, выбрал листик и сел, попытался положить руки на стол, но шипастые браслеты мешали и пришлось держать их на весу. — Пиши, — зло выдохнул министр, — что за заклинание, какое оно должно быть, как ты его хотел изменить, что сделал неправильно, почему, как надо было правильно. С формулами.

На перепуганной мордашке Барта опять мелькнуло облегчение, похоже, это было то, что он умел делать хорошо и быстро. Он стал строчить мелким почерком экономного студента, исписал в тишине две трети листа и с надеждой улыбнулся:

— Всё.

Министр взял у него листок, просмотрел, кивнул:

— Пойдёт. Сколько ты знаешь заклинаний?

— Ну… — на лице Барта появилось предчувствие большого облома, — штук триста, наверное…

— По каждому напишешь вот такой расчёт, — министр щелкнул ногтем по листу и отдал магу, — по каждому параметру, в котором можно ошибиться.

— По всем? — обречённо прошептал маг, в глазах которого мелькали строки и цифры, подсчитывая необходимое время, он становился грустнее на глазах, — по каждому параметру?

— Именно. Я проверю.

— Хорошо, — сдавленно ответил Барт, мрачно глядя в лист, в глазах была безысходность помноженная на триста с копейками.

— Это не всё, — ехидно добавил министр, у Барта челюсть отпала, похоже, вместить в себя больше траура он не мог, поэтому просто впал в ступор. Министр смерил его взглядом, задержавшись на железных браслетах, криво улыбнулся и с издевкой сказал: — Если ты настолько любишь бытовую магию, что жить без неё не можешь, то я дам тебе возможность пользоваться ею на законных основаниях. — В глазах мага появился страх и недоверчивое «нет, вы этого не сделаете», министр очень нехорошо ухмыльнулся и заявил: — Ты идёшь учиться бытовой магии.

— Нет, пожалуйста, — пролепетал Барт.

— Да, — безжалостно кивнул министр, — завтра вместо обеда ты пойдёшь в Академию Прикладной Магии, выберешь себе курс, подашь документы и будешь посещать занятия вместе с остальными студентами. И пока не сдашь экзамен, чтобы в этой квартире не появлялся.

— Но я и так посещаю два курса и на третьем учусь заочно, — прохныкал Барт, — когда я буду туда ходить? Мне времени в сутках не хватит…

— Ты же маг, сынок, — с сарказмом усмехнулся министр, — ты можешь неделями не спать. И вообще, это полностью твоя проблема, — он с издевательской поддержкой кивнул ему, — ты справишься.

Барт обречённо опустил глаза на свои руки, в которых всё ещё держал лист с расчётами, перевёл взгляд на браслеты, опять на расчеты, поднял на Веру и с извиняющимся видом слабо улыбнулся:

— Увидимся в следующем году.

«Дзынь.»

Министр фыркнул, маг с досадой улыбнулся и встал, поклонился и испарился. Вера осторожно посмотрела на всё ещё злого, но довольного министра, он заметил её взгляд и уверенно сказал:

— Это пойдёт ему на пользу.

Вера пожала плечами, у неё не было желания спорить, она вообще была рада, что всё обошлось без крови.

— А в чём проблема с бытовой магией? — осторожно спросила она, он криво усмехнулся:

— Бытовой магии идут учиться те, кто больше никуда не поступил из-за недостатка силы, таланта или просто ума. Там учат магическим способам мытья посуды, уборки, выведения пятен, чистки канализации и избавления от тараканов. — Он с сарказмом приподнял бровь и медленно добавил: — Для студента высшей школы спецкорпуса даже разговаривать с бытовиками унизительно, они отбросы магического общества. К тому же, там учатся одни женщины, мужчины брезгуют иметь такой диплом, потому что бытовики, по сути, элитные уборщики, мужчина лучше вообще откажется от магического образования, чем будет магией чистить котлы и стирать.

Вера понимающе приподняла брови, но ничего не сказала — ему виднее, может быть, для Барта так действительно будет лучше. Они посидели в тишине, Вера прятала правую руку, чувствуя, что министр периодически на неё смотрит, он постепенно опять начинал напрягаться и злиться.

— Ладно, — он поправил одежду и встал, — пойду я, а то мне опять хочется кого-нибудь убить. Постараюсь прийти вечером, обсудим ваш список ещё раз.

Она встала его проводить, он рассеянно кивнул вместо поклона и ушёл. Она осталась стоять у стены и смотреть на свою руку в капельках светлой сукровицы на месте вынутых бамбуковых щепок.

«Мелкий засранец чуть не оставил меня без руки. Почему я не могу на него злиться?»

Медленно добредя до кухни, Вера окинула взглядом картину — листы на столе, которые министр забыл забрать, кастрюля на тумбе, ставшая чуть ниже и наполовину заполненная салатом, кое-как протёртый шкаф, плита и стена с разводами от тряпки. И меч министра Шена на тумбе рядом с кастрюлей, там, где он его и оставил — Барт почему-то не стал его трогать.

«И я не буду, вдруг он волшебный и знает хозяина.»

Печально вздохнув, Вероника взялась перемывать после Барта стену. Придирчиво изучив салат в кастрюле, ничего лишнего там не нашла и решила пересыпать его в другую, сама кое-как выжала туда оставшуюся половину лимона, попробовала.

«Отлично. Вот только кому это теперь надо…»

Спрятав салат в холодильник, она опять включила музыку и вернулась за стол, посмотрела на стёршуюся надпись на руке, обновила и опять взялась переписывать иероглифы из книги по истории.

К тому моменту, как она начала зевать и подумывать о теплой постельке, значки в книге стали почти родными, некоторые даже успели примелькаться. Она исписала нехилую стопку листов, стараясь оставлять место для расшифровки. Внезапно свет, падающий на лист, из желтого стал синеватым, Вера выровнялась и завертела головой, внутри стало нехорошо от этой необъяснимой перемены.

В одном из окон по ту сторону стекла висел светящийся синим прямоугольник чуть меньше окна, его сияние постепенно гасло, оставляя видимой только границу, похожую на неоновую рамку.

В стекло тихо постучали.

«Третий этаж. Дайте-ка я угадаю, кто это такой смелый.»

Вероника подошла к окну и щелкнула засовами сверху и снизу, потянула на себя обе створки и иронично улыбнулась сияющему Барту:

— Ты с ума сошёл, горе луковое?

— Нет, я всегда такой, — улыбнулся маг, сделал хитренькие глазки и заговорщическим тоном прошептал: — Господин Шен сказал, чтобы я не появлялся в квартире, пока не сдам экзамен. Я в квартиру и не захожу.

— Ты думаешь, этот псевдоюридический финт ушами тебя спасёт? — фыркнула Вера, Барт уверенно кивнул:

— Спасёт, отвечаю! — Похлопал ресничками, непонятно кого перекривляя, и пропел: — «Мой драгоценный папик» никогда не меняет формулировку своих приказов, его можно на этом отлично подловить, я так часто делаю. Я даже подозреваю, что он специально так сказал, чтобы дать мне возможность видеться с тобой, допустим, на рынке, когда за тобой следит группа и я не могу тебе… что-нибудь случайно сделать, — он на секунду погрустнел, но быстро вернул улыбку на место, — когда ты в следующий раз пойдёшь на рынок?

— Ой… сейчас скажу, — она подошла к столу, достала листик, на котором записывала всё новое на рынке, и быстро пробежав глазами, ответила: — Послезавтра за мешком для крема, а на следующий день за точилками. Но я, пожалуй, пойду сразу за всем, так что через два дня.

— Хорошо, там и увидимся, — довольно улыбнулся Барт, укладывая локти на карниз. — Сделаешь мне что-нибудь вкусненькое?

— Сейчас?

— Нет, когда на рынке увидимся, — рассмеялся маг, — чтобы я успел соскучиться по твоей готовке… хотя, я уже соскучился. Может, салатика? Я из него щепки повыбирал.

— Тебе прямо сюда принести? — улыбнулась Вера, взялась за подоконник и выглянула вниз: — Как ты там держишься, это левитация?

— Я не умею левитировать сам себя, только вещи. Я на доске стою, — он чуть отодвинулся, чтобы дать ей рассмотреть влажную, гниловатую доску, Вера вздохнула и отвела глаза:

— Капец, Барт, третий этаж… ты стоишь себе на досточке и всё нормально у тебя.

— А что может случиться? — улыбнулся маг. Внизу треснуло, Барт округлил глаза и провалился в темноту, взмахнув руками.

Вера автоматически вцепилась одной рукой в подоконник, а второй — в запястье Барта, зашипела от впившегося в ладонь браслета, но не отпустила. Внезапно руку перестало тянуть вниз, встрёпанная макушка мага опять поднялась над карнизом, на мордахе было виновато-сконфуженное выражение, он мягко освободил руку из её судорожно сжатых пальцев:

— Прости…

— Всё нормально? — испуганно прошептала Вера, выглядывая вниз, — я думала, у тебя доска сломалась.

— Я пошутил, — ещё тише сказал маг, сочувственно глядя на её разодранную руку, из глубоких царапин выступала кровь, кривые порезы лохматились неровными краями и быстро наполнялись кровью. — Прости, Вер, серьёзно… я не думал, что ты за меня схватишься.

— Дурак ты, — тихо выдохнула Вера, бросая короткий взгляд на ладонь и опять поднимая на мага, — и шутки у тебя дурацкие. Сейчас пойду возьму меч твоего папика и дополню твои браслеты кусками жести с карниза.

— Не надо, — печально вздохнул Барт, виновато понурил плечи и пробормотал: — От меня одни проблемы. Пойду я.

— А салат? — криво улыбнулась Вера, маг улыбнулся и сделал мордочку «ну если ты настаиваешь…», показал пальцами крошечку и шепнул:

— Чуть-чуть.

Вера фыркнула и оттолкнулась от подоконника левой рукой, держа правую так, чтобы не пролить скопившуюся кровь на пол, у неё всё еще дико колотилось сердце, с такой силой, что каждый удар отдавался болью. Она пошла на кухню, промыла порезы и кое-как обернула ладонь полотенцем, насыпала магу салата в маленькую чашку, отнесла и протянула:

— Держи, разрушитель.

— Спасибо. — Он скромненько потупился, потом поднял на неё виноватый взгляд: — А я лечить не умею.

— Пичаль-бида, — перекривила его Вера, — фиг с ним, заживёт.

— Господин Шен отведёт тебя к доктору, — обречённо вздохнул Барт, — и всё поймёт, и я опять буду виноват. — Он поставил чашку с салатом на карниз и протянул руку: — Дай посмотрю, может, хоть зафиксирую…

— Я сейчас кому-то зафиксирую! — раздался рык за спиной и Вера резко отпрянула от подоконника, очень вовремя, потому что на её место метнулся господин министр и схватил перепуганного мага за воротник, как котёнка. Барт пропищал: «Меня здесь не было, я вам кажусь!» и поднял руки, проваливаясь вниз и оставляя в руке злющего министра свою куртку.

Вера смотрела на яростно сопящего министра и пыталась задавить нервное хихиканье, он выпрямился, с досадой смял куртку и бросил в кресло, бурча под нос:

— Какой враг, такой и трофей… хотя, — он заметил оставленную на карнизе чашку с салатом и усмехнулся, взял и заглянул внутрь, довольно хмыкнув: — О, обоз с провизией, жить можно, — вытряхнул чуть-чуть салата в рот, захрустел и уважительно кивнул, бурча с набитым ртом: — Вполне. Даже с Барта бывает прок. — Вера тихо рассмеялась, министр перестал придуриваться и с печальной иронией спросил: — Как вы его терпите?

— А вы? — усмехнулась она, посмотрела как гаснет синяя рамка и потянулась закрыть окно.

— С трудом. Ну так на меня он работает, к тому же меня он никогда в жизни не калечил. — Он опрокинул остатки салата в рот, посмотрел в пустую чашку и поставил её на подоконник, — а вы ему всё прощаете, ещё и кормите.

— Он милаха, — пожала плечами Вера, щелкая задвижками, — и я не умею долго обижаться на друзей.

— Ми-ла-ха, — иронично перекривил её министр, — будь милым и все проблемы испарятся. — Она попыталась спрятать ладонь за спину, он заметил и фыркнул: — Поздно. Я отведу вас к доктору.

Она хотела поспорить, но посмотрела на проступающие на полотенце пятна и не стала. Министр сделал приглашающий жест в сторону рамки, подал Вере руку, она взялась левой, посмотрела на правую и опустила её, махнула рукой:

— Так сойдёт, пойдёмте.

Они шагнули в портал, перед её глазами опять мелькнул доставший ж/д вокзал, рыночные ряды по ту сторону улицы, знаки и светофоры, белый капот и расширенные глаза водителя, в них было так страшно смотреть, что она хотела закрыть лицо руками, но не могла их поднять, от этого становилось ещё страшнее, она кричала…

Тёмный коридор возник резко. Вероника глубоко вдохнула, как будто выныривая из-под воды, разжала пальцы, полотенце, о котором она успела забыть, упало на пол. Министр сочувственно посмотрел на её изрезанную ладонь, Вера отпустила его руку и наклонилась за полотенцем, по пальцам уже текли тёплые капли. Дежурный за столом заинтересованно рассматривал её, министр повернулся к нему:

— Док у себя?

— Нет, у него операция.

— Чёрт, — министр повернулся к Вере, — это надолго. Есть другой вариант, пойдёмте.

— Какой вариант? — заинтересовалась она, идя следом за ним по коридору мимо пустых камер и двери кабинета доктора.

— В тренировочном зале есть артефакт, ускоряющий заживление ран и синяков, я отведу вас туда, там ещё пусто, — он посмотрел на часы, — но надо поторопиться.

— Заживляющий артефакт? — впечатлённо вздохнула Вера, вспоминая его внезапно возникающие шрамы, уважительно кивнула, — да, в магии есть свои преимущества, нам так не жить.

— Теперь вам жить именно так, — недовольно нахмурился министр, — привыкайте.

Вера еле сдержалась, чтобы его не перекривить, он сделал вид, что не заметил. Они попетляли по коридорам, спустились по лестнице вниз, прошли мимо нескольких ответвлений, из которых доносились громкие мужские голоса и смех, остановились перед широкой двустворчатой дверью с навесным замком, который министр открыл, забрав замок с собой.

Вера вошла следом за ним в ярко освещённое помещение с неожиданно высоким потолком, как будто зал занимал два этажа, потолок подпирали тонкие колоны, обернутые чем-то вроде матрасов, ещё гора таких же матрасов валялась в дальнем углу, в одну из стен были вмонтированы лестницы с закреплёнными на крючьях перекладинами и брусьями, из противоположной торчали штыри и выступающие камни, как на тренажёре для скалолазов. Вера осмотрела всё это богатство и завистливо вздохнула, министр непонимающе нахмурился и указал глазами куда-то вверх:

— Вон он артефакт, к нему достаточно прикоснуться.

Вероника подняла глаза. Потом подняла выше. И ещё выше. Медленно глубоко вдохнула и прошептала:

— Вы издеваетесь?

— Почему? — не понял министр, Вера с досадой сжала зубы, видя что он совершенно искренне не понимает, в чём проблема. Она подняла указательный палец к болтающемуся на тонком канате артефакту и с трудом сдерживая рык, прошептала:

— Вот это причина, почему в баскетбол я всегда играла в защите.

— Что такое баскетбол? — нахмурился министр, Вера зарычала и хлопнула себя по лбу, со стоном опустила руки и запрокинула голову, глядя на деревянную пластинку, издевательски подмигивающую ей с уровня чуть выше баскетбольной корзины. Закрыла глаза, глубоко вдохнула, открыла и решительно осмотрелась вокруг, бубня под нос:

— Ничего, всё нормально, я справлюсь. Это не сложно.

Артефакт болтался почти у входа, недалеко от стены со шведскими стенками и перекладинами.

«Теоретически, если перевесить перекладину выше и повиснуть на ней вверх ногами, а потом выровняться, держась носками кроссовок за лестницу, как когда пресс качаешь…»

Она опустила глаза вниз и с досадой сжала губы.

«Кроссовок, да конечно, если бы.»

Вера решительно выдохнула, сбросила туфли и полезла на шведскую стенку. Между лестницей и стеной было достаточно места, чтобы просунуть ногу, что она и сделала, перевешивая выше довольно тяжелую перекладину.

«Так, для начала неплохо. Только делать это с полотенцем на руке жутко неудобно, а оно ещё и сползло.»

Пятна на полотенце становились всё ярче, Вера зацепилась за перекладину локтем и завязала полотенце покрепче, затягивая узел зубами. Было больно, она изо всех сил старалась этого не показывать и не думать о том, почему злится на молча наблюдающего министра гораздо сильнее, чем на Барта.

Собравшись с силами, она взялась за перекладину и повисла на ней, мигом почувствовав каждую царапину на ладони и связки у локтя.

«Интересно, сколько Барт весит? С виду такой маленький.»

Медленно подняла ноги, закидывая их на перекладину и поудобнее вцепляясь ступнями в лестницу, отпустила руки и вытянулась параллельно полу, пытаясь достать до амулета…

«Грёбаная теория.»

Ей не хватало сантиметров десять. Она потянулась ещё сильнее, опасно вытянула носки, держась буквально на кончиках пальцев, это дало ещё несколько сантиметров, но их было мало.

Внизу затопали, зашумели голоса, скрипнула дверь, внутрь заглянули любопытные физиономии. Вера видела это краем глаза, ей всё казалось, что ещё чуть-чуть и она достанет.

— Дверь закрыли! — грозно приказал министр, они закрыли. Потом открыли. Потом кто-то высокий шагнул от двери и подпрыгнул, легонько толкая проклятый амулет к Вере, она поймала и улыбнулась с невообразимой благодарностью, отпустила деревяшку и чуть пружиной не свернулась, пытаясь посмотреть на своего спасителя. Он стоял под амулетом, запрокинув голову вверх и насмешливо улыбался, Вера улыбнулась шире.

— Закрой дверь с той стороны, — тихо рыкнул министр, парень кивнул и вышел. Вера проводила глазами его голые плечи, с удовольствием отметив их ласкающие глаз очертания, опять взялась за перекладину и стала осторожно спускаться. Рука, вопреки ожиданиям, всё ещё болела, Вера поймала пальцами ног туфли и с облегчением потопталась по надёжному полу, поправила одежду, пригладила волосы и чуть улыбнулась министру:

— Всё, идём?

Он смерил её взглядом с ног до головы, с таким недовольным видом, как будто она стоит на его любимом газоне, глубоко вдохнул и на секунду закрыл глаза. Выдохнул, кивнул и указал на выход:

— Идём.

Как только Вера открыла дверь, на неё заинтересованно уставилось человек пятнадцать крепких полуголых парней, что мгновенно привело её в приподнятое настроение и заставило выпрямить спину. Господин министр взял её за плечо, подталкивая к выходу, достал из кармана замок с ключом и бросил одному из парней:

— Начинайте без меня, я позже подойду.

Парень поймал замок и кивнул, министр сильнее сжал Верино плечо и потащил её по коридору, ей очень хотелось обернуться, но она сдержалась. Министр убрал руку, как только они свернули за угол, Вера спрятала улыбку. Развязала узел из полотенца, посмотрела на ничуть не изменившиеся раны и вздохнула:

— Амулет не подействовал, да?

— Почему, подействовал, — он бросил короткий взгляд на её руку и отвернулся, — он не заживляет мгновенно, просто ускоряет регенерацию, через несколько часов рана затянется, а когда проснётесь, то просто смоете корку.

— Круто, — вздохнула Вера.

— Если хотите, чтобы всё срослось ровно, вам лучше бы поменьше двигать рукой или вообще аккуратно свести края и забинтовать. Из-за этого заклинания особенно гадкие раны иногда срастаются настолько криво, что их приходится резать и шить заново.

— Да? — впечатлённо протянула Вера, с опаской косясь на руку, — ладно, я запомню.

Министр криво улыбнулся и промолчал, провёл её вверх по лестнице, потом замедлил шаг и с неприятным осознанием прошептал:

— Чёрт, вы же сегодня уже телепортировались… — Вера сама только сейчас об этом вспомнила, он смерил взглядом её тонкую рубашку с вырезом на спине, штаны и легкие туфли, с досадой поморщился.

— Да ладно, это же третья телепортация, а не четвёртая, я переживу, — тихо сказала Вера, министр бросил на неё недовольный взгляд:

— Госпожа Вероника, не знаю как вам, а мне не понравилось вас бить.

Она сделала шутливо-недоверчивые глазки:

— Совсем-совсем?

Он фыркнул и качнул ладонью:

— Ну может чуть-чуть. — Вздохнул и уже серьёзно сказал: — Ладно, пешком пойдём. Я сейчас принесу вам одежду.

Они пошли дальше по коридору, он оставил её возле стола дежурного, громко приказав:

— Будьте здесь и ни с кем не разговаривайте.

Вера понимающе усмехнулась. Дежурный, для которого это, собственно, и было сказано, заметно скис, но когда министр исчез в портале, всё равно тихонько спросил:

— Ты новенькая?

Вера ему улыбнулась и пожала плечами, он фыркнул и больше не пытался с ней заговорить. Министр вернулся с её курткой и сапогами, Вера переобулась, он отнёс туфли в квартиру и повёл её по знакомому пути наверх, к «Чёрному коту». Она молчала, погруженная в невеселые мысли о своей проблеме с телепортацией, эти прыжки туда-сюда, такие лёгкие для него и такие тяжелые для неё, действовали угнетающе. Они поднялись по крутой лестнице в таверну, прошли через шумный зал и вышли на улицу.

Было влажно и туманно, вокруг желтых пятен фонарей мельтешили облачка мороси, редкие прохожие поднимали воротники и вжимали головы в плечи, никто ни на кого не смотрел, все спешили убраться с улицы побыстрее. Вера щурилась от мелких капель, оседающих на ресницах, они сверкали при каждом движении, создавая на краю видимости гирлянды из огоньков.

— О чём вы думаете? — со смешком спросил министр, Вера посмотрела на него и одна из капелек всё-таки попала в глаз, заставив её зажмуриться и потереть веко.

«За всё надо платить, блин.»

— А что? — она наконец проморгалась и смогла поднять глаза.

— Вы так улыбались, — чуть смущенно ответил он, отворачиваясь, Вера чуть улыбнулась и не ответила. — Так что такое "баскетбол"?

— Спортивная игра с мячиком, две команды по пять человек, две корзины где-то чуть ниже вашего амулета и зал чуть побольше вашего спортзала. Надо забросить мяч в чужую корзину и не дать забросить в свою.

— И вы играли в защите? — заинтересованно спросил он, она смущенно отмахнулась:

— Не профессионально, это обязательная программа на уроках физкультуры, там хочешь-не хочешь, а играть приходится. Я неплохо отбирала мячик у противников, но для броска приходилось передавать его ребятам вроде того, который мне помог.

— Вы его не узнали? — ехидно усмехнулся министр, Вера заинтригованно подняла брови:

— А должна была?

— Это бедный блаженный Эрик, — ещё ехиднее ответил он, — вы правда не узнали?

Вера сконфуженно опустила глаза и пожала плечами:

— Тогда было темно… Да и мне тогда было как-то не до рассматривания мальчиков.

— Женщины, — с сарказмом выдохнул министр, — парень из-за вас трое суток был под следствием, и сегодня получит за то, что зашёл в зал без команды.

Вере стало стыдно. Она вспомнила его насмешливую улыбку и бесшабашные зеленовато-серые глаза, потом мысли перескочили на крепкие мышцы, особенно великолепные с этого ракурса, маленькую татуировку-надпись на плече…

Рядом тихо рассмеялся министр и Вероника попыталась сделать что-то с лицом, чтобы не веселить его ещё больше. Появилась гаденькая мыслишка сыграть на ревности и начать заинтересованно выспрашивать про Эрика, но она её отогнала. Они помолчали немного, потом он спросил:

— Чему ещё вас учили на физкультуре?

— Бегать, прыгать, — пожала плечами Вера, — плавать. Ещё есть разные игры с мячом. А у вас есть?

— У нас есть регби, — кивнул министр и ностальгически улыбнулся, — Толстый Тэдди завел на него моду, когда ещё не был толстым. Но это мужской спорт, очень травмоопасный.

— Я знаю, я играла, — ехидно улыбнулась Вера, увидела его слегка ошарашенное лицо и рассмеялась. Взгляд упал на знакомую скульптуру льва и она резко опустила глаза, ища ту яму, в которую чуть не наступила в прошлый раз, министр заметил и слегка высокомерно хмыкнул:

— Госпожа Вероника, это одна из центральных улиц столицы, здесь покрытие ремонтируется за день, максимум за два, и то, если в городе стихийное бедствие.

— Круто, — уважительно кивнула она, опять поднимая голову, он тут же усмехнулся:

— Но это не значит, что не надо смотреть под ноги. — Она шутливо скривилась, он добавил: — Вы же здесь всё уже видели.

— Тогда всё было по-другому, время суток и погода меняет город.

— Да, — саркастично фыркнул он, — ночь, туман и сырость — есть чем любоваться.

— Ничего вы не понимаете, — усмехнулась Вера, мечтательно понизила голос и вздохнула, — когда мы жили с Милкой возле центра, то ходили в кино на ночные сеансы, потому что так дешевле, а потом возвращались по пустынным улицам, это так круто. Мой город засыпает только к утру, часов до трёх люди ещё гуляют толпами, машины ездят, зато потом… становится тихо-тихо. — Она печально замолчала, вдруг отчётливо понимая, что всё, этого больше не будет. Попыталась взять себя в руки и сморгнула пелену с глаз, сказала гораздо веселее: — Ночью мой город сияет, особенно зимой. Везде огоньки, гирлянды, витрины, реклама, всё светится, а если влажно, то этот свет множится на всех гладких поверхностях — на облицовке фасадов, на бордюрах, на стёклах, это всё отражается в асфальте вверх ногами и кажется, что идёшь по сказке. У меня есть фотки, я покажу, когда придём.

Он тихо сказал:

— Мне надо вернуться на тренировку.

— А, точно, — она кивнула и махнула рукой, — тогда потом как-нибудь. — Задумалась и тихо сказала: — А вы у меня меч забыли.

— Я его специально оставил, — нервно буркнул он, она подняла глаза и он с кривой усмешкой добавил, — чтобы не убить никого по дороге. Как вспомню, так опять трясти от злости начинает. Засранец… он ведь так уже делал, у меня на глазах, с тем же результатом — и это его ничему не научило!

— Он так уже делал? — подняла брови Вера, министр кивнул:

— В прошлом году на вечеринке в «Чёрном коте», его попросили открыть вино. Он точно так же поднял руку с бутылкой и отпустил, она повисла в воздухе, а потом лопнула, стекло разлетелось крошкой по всей комнате, — он задышал чаще, злой голос начал срываться на рык, — как и всё, что оказалось от бутылки на расстоянии вытянутой руки, включая кусок столешницы — как зубами отгрызенный ровный круг, всё что там стояло, брызнуло фаршем по стенам.

Он на секунду закрыл глаза, по скулам пробежал напряженный узор, у Веры мурашки по спине посыпались от той злости, которую он излучал. Она опустила глаза на свою ладонь и шевельнула пальцами, нервно улыбнулась:

— Похоже, я должна вам руку. Спасибо.

— Да ладно, — нервно фыркнул он, — я должен вам голову, так что, — он с сарказмом пожал плечами и махнул рукой, Вера ссутулилась и недоверчиво сказала:

— Неужели из-за моего похищения вам действительно грозила… — голос ей отказал, министр смерил её раздражённым взглядом и хмуро посмотрел в глаза:

— Смерть, да, именно. — Вера вздрогнула, он отвернулся и пошёл быстрее. — Ваше похищение — моя вина, в моей работе непрофессионализм — преступление, наказание за которое — смертная казнь, прилюдная, на площади. Если бы вы обвинили меня в своём похищении, я был бы вынужден просить короля о снисхождении в благодарность за годы службы, и если бы он проявил великодушие, мне было бы позволено заменить казнь на площади ритуальным самоубийством дома, что сняло бы позор с семьи, но для меня это ничего не изменило бы. — Его холодный равнодушный тон заставлял её цепенеть, она с трудом отвела глаза, он зло усмехнулся: — А вы думали, мы тут в игрушки играем? Из-за вас каждый день умирают люди, каждую ночь кто-то получает ранения, — Вера округлила глаза, он кивнул: — Да, постоянно. Я организовал несколько фальшивых квартир, пустил по разным каналам разную дезу по этому поводу, туда стабильно совершаются налёты, каждую ночь, я не преувеличиваю.

Ей стало дурно от этих слов, он раздражённо усмехнулся и отвернулся, потом чуть тише добавил:

— И кстати, я должен был предупредить вас раньше, не успел. О том, что вы — Призванная, знаю только я, Барт, Эйнис, Двейн, доктор, король и три министра, всё. Остальные строят догадки, я приказал вас не расспрашивать, но это ничего не гарантирует. На данный момент в отделе думают, что вы недавно завербованный агент откуда-то издалека, поэтому многого не знаете, не нужно их разубеждать, пусть думают, так будет лучше. — Он чуть усмехнулся и тихо добавил: — после сегодняшней акробатики они растрепают о вашем якобы ранении всему разведуправлению… и опять будут требовать взять вас на праздник.

— На какой праздник? — тихо спросила она, он поморщился и неохотно ответил:

— Вроде корпоративной вечеринки на природе, я устраиваю иногда для своего отдела. — Он неуверенно помялся и бросил на неё короткий взгляд: — Хотите пойти?

— Я-то хочу, — вздохнула Вероника, — но если это опасно, то не надо, я не хочу создавать вам проблемы.

— Это безопасно, — качнул головой он, иронично усмехнулся и добавил, — там самое безопасное место в мире.

— Тогда хочу, — заинтригованно улыбнулась она, — когда это будет?

— Я предупрежу.

Она кивнула, опять повисла тишина, они шлёпали по лужам, Вера смотрела под ноги, больше не пытаясь любоваться городом — в голове вертелись его слова про погибших из-за неё.

— О чём задумались? — через время спросил он, она натянуто улыбнулась и отмахнулась, он с досадой сказал: — Не стоило вам это говорить. — Вера молча опустила глаза, поглубже сунув руки в карманы, министр помолчал, потом сказал: — Когда говорил про погибших, я имел ввиду нападающих, среди наших смертельных случаев пока не было.

— И на том спасибо, — криво улыбнулась Вера.

— Это их работа, им за неё платят, — нервно бросил он, — их раны — рабочая рутина, это не должно вас волновать.

— Но почему-то волнует, — с сарказмом выдохнула Вера. — Пока за границей строят танки, я тут балуюсь швейными машинками и шприцами для тортиков, а из-за меня люди…

— Это не ваша проблема, — с нажимом повторил он, — я сказал это не для того, чтобы вы себя грызли, а для того, чтобы вы перестали считать мой мир своим сном, и больше заботились о собственной безопасности.

Она поморщилась и сгорбилась ещё сильнее, тихо сказала:

— Я постараюсь.

— И на том спасибо, — фыркнул он, — вы хоть бояться научились, уже прогресс.

Вера нервно сжала губы, пряча усмешку.

«Я больше боялась, что вы Барта убьёте. За себя я не успела испугаться, всё слишком быстро произошло.»

— Или не научились? — поднял бровь министр, Вероника сделала большие честные глаза и закивала:

— Страшно, капец. — Он фыркнул, она стала вдохновенно перечислять: — Барт такой лимончик в воздухе повесил, а потом вы ему как крикнули, а потом как грохнуло, а меня как отбросило. Дальше — всё, я ничего не видела.

Он тихо рассмеялся и покачал головой:

— Да… похоже, я вас впечатлил сильнее, чем Барт. — Вера развела руками, пряча улыбку, он фыркнул и вздохнул: — Грохотала падающая табуретка, когда я с неё вскочил, заклинание работает бесшумно, оно создано для боя, а не для кухни. Дёрнул назад вас тоже я, «антициклон» не даёт взрывную волну. А ничего не видели вы потому, что я закрыл вам лицо, в прошлый раз осколки бутылки ушли в стену целиком и навылет изрешетили стоящие на столе фрукты, а самого Барта спасло только то, что он был под щитом, но торчащие в куполе острые стёкла всё равно выглядели впечатляюще. Я надеялся, что он это запомнит, но, как видите. — Он посмотрел на её руку и добавил: — А ещё, я надеюсь, он наконец перестанет шутить с падениями, он уже достал, его за это даже били, но воспитательного эффекта это не возымело.

— Так у него это не в первый раз? — подняла брови Вера, министр криво усмехнулся:

— О, да, он это обожает, думает, что это очень смешно. Он так делал с Эйнис, со мной, с Двейном, ещё с несколькими бойцами. Эйнис не особенно впечатлилась, Двейн с ним несколько дней не разговаривал, бойцы отлупили, не сильно, но показательно. Не помогло.

— А вы? — с опаской поинтересовалась Вера, министр загадочно помолчал, потом улыбнулся:

— Я его поймал. На данный момент только я и вы успели, Двейн словил за куртку, но гаденыш из неё выскользнул. Я за руку ловил, только в моём случае на нём браслетов не было, — в его голосе на миг появилось чувство вины, но сразу сменилось злорадством, — я его поймал, подержал немного, потом понял, что он развлекается так… и отпустил. Барт был слегка не готов к такому, так что нервишки мы друг другу пощекотали одинаково.

— Вы его отпустили? — округлила глаза Вера, — и… как?

Министр сделал независимую физиономию:

— Он упал. Со второго этажа в кусты сирени, — она ахнула, он усмехнулся и махнул рукой, — ничего, живой. Синяки, царапины, глубокая уверенность, что у меня нет чувства юмора… Зато со мной он так больше не шутит. С вами, я надеюсь, тоже не будет. — Он помолчал и как бы в шутку поинтересовался: — О чём вы думали, когда хватали его за браслет?

— О том, что этаж третий и сирени внизу нет, — фыркнула она, сменила тон и сказала серьёзнее: — Я не думала, я всегда ловлю то, что падает, даже если это раскалённая сковородка. Когда-то в походе одну даму схватила, когда она со скалы сорвалась, тоже на автомате. — Она самокритично фыркнула: — Ума палата у обеих. Она заорала как резаная, я её схватила, естественно, не удержалась на одной руке, мы поехали вниз… сорванные ногти, ободранные руки-ноги — красота, короче. Надо было просто дать ей упасть, страховка бы выдержала, а я схватилась, не подумав.

— Вы лазили по скалам? — округлил глаза министр, Вера кивнула, смущенно пожала плечами:

— В походе, я же говорила, пеший туризм. Был маршрут с участком для скалолазания, это весело. Если ногти не срывать.

Министр тихо выдохнул что-то неразборчивое, Вере показалось, что ругательство, она переспросила:

— Что?

— Говорю, ни дня без сюрпризов, — сделал невинную физиономию министр, Вера криво улыбнулась:

— Угу, я так сразу и подумала. — Они замолчали, в тишине свернули на Третью улицу, Вера вспомнила рассуждения Артура и решила спросить: — А что у Барта со здоровьем? — Министр помрачнел и сделал вид, что рассматривает дорогу, Вероника задумалась, вспомнила, как он точно так же помрачнел, когда они выходили из больничной палаты Барта после шуток о медицинской магии, тихо примирительно сказала: — Ладно, не моё дело.

Он повернулся к ней, как будто собираясь что-то сказать, но нахмурился ещё сильнее и промолчал. А спустя десяток шагов, всё-таки решился:

— У сильных магов есть одна большая проблема — их нельзя лечить магией. — Вера удивлённо подняла брови, он нахмурился и пожал плечами: — Точнее, можно, но лечить мага может только маг, который сильнее него. А магов сильнее Барта в мире очень мало, к тому же, они редко специализируются по медицине. Барт не может пользоваться заживляющим амулетом после каждой тренировки, все его синяки остаются с ним. В случае травмы док не сможет погрузить его в магический сон для быстрого восстановления, а будет лечить травами и пилюлями, как самого нищего горожанина. Снадобья с магической составляющей на Барта не действуют, даже извлечь из тела осколки магическим притяжением не получится, придётся разрезать и доставать пинцетом. Белой лихорадкой он в своё время болел не так как вы, а по полной программе, почти две недели, исключительно силами собственного организма и травами. — Он невесело усмехнулся и прошептал: — А он ещё хочет в боевики.

— Ого, — тихо сказала Вера, министр кивнул:

— Да. — Помолчал, как будто фильтруя то, что собирается сказать, потом бросил ненатурально равнодушным тоном: — Он родился очень больным. И в очень бедной семье. Они не могли позволить себе полноценную диагностику и с младенчества лечили его чем зря, а учитывая, что о его магической силе они тоже не знали, то снадобья иногда были магические, а в его случае они больше вредили, потому что, если исключить магический компонент, то остальной состав не всегда полезен. В итоге, к школе они залечили его до такой степени, что у него ни одного здорового органа не было. Когда я его забрал себе, то потратил на его лечение целое состояние, но всё равно результаты не впечатляют. У него задержка в физическом развитии, раньше говорили пять лет, теперь говорят три, но это всё равно плохо. Я продолжаю искать специалистов, но маги такой силы — большая редкость, чаще всего они живут отшельниками и не общаются с миром, деньги и земные блага их не интересуют, чтобы убедить их помочь, приходится выворачиваться наизнанку. У меня был один прикормленный, который делал зелья только для Барта, но он умер от старости полгода назад, а нового я пока не нашёл. Лекарств осталось ещё на две-три стрелы в спине, потом он будет летать на гнилых досках на свой страх и риск.

Он замолчал с таким видом, как будто и так сказал много лишнего и уже об этом жалеет. Вероника подобрала челюсть и в очередной раз сморгнула расплывчатую пелену, чувствуя себя так, как будто идёт рядом с сияющим неземным светом божеством. Она и так относилась к министру Шену совсем не так, как ко всем остальным, но за последние две минуты он вырос в её глазах метров до восьми.

Они дошли в тишине до подъезда, он открыл дверь и пропустил её вперёд, поднялся за ней наверх. Войдя в гостиную, задумчиво прислонился к стене у двери, как будто собирался уйти тем же путём, Вера сняла куртку и переобулась, остановилась возле вешалки, глядя на ушедшего в себя министра, он поднял затуманенный взгляд, как будто пытался вспомнить, зачем пришёл, она слабо улыбнулась и опустила глаза, он фыркнул:

— Как вы это делаете? — Вера подняла удивлённый взгляд, он зажмурился и взялся за виски, с шутливой досадой шепча: — Это магия, это не может быть просто так! Я никогда не был болтливым, как это объяснить?

Вера пожала плечами, загадочно улыбнулась и тихо сказала:

— Верующие исповедуются и просят совета у священнослужителей, священнослужители говорят с богом. А с кем говорит бог?

Он слегка ошарашенно замер, отвёл глаза, задумчиво глядя в пространство, потом зажмурился и тряхнул головой, поднял указательный палец и как бы сам себе заявил:

— Я просто возьму меч и пойду на тренировку, это просто и понятно. — Посмотрел на Веру с легкой опаской, указал пальцем на неё и шепотом приказал: — Молчите. — Вера улыбнулась и прикусила губу, он покачал головой, быстро прошёл на кухню, вышел с мечом и пошёл к двери. Вероника указала на рамку портала и шёпотом сказала:

— Вам туда. — Он чертыхнулся и развернулся кругом, она помахала рукой его спине: — Удачи.

Он что-то пробурчал раздражённым шепотом и исчез в стене, Вера вздохнула и пошла на кухню, раскачиваясь и напевая под нос что-то глупое и доброе.

Когда он пришёл, она уже приготовила ужин и сидела над чертежами. Дико клонило в сон, но Вера периодически ходила умываться и держалась, ей слишком хотелось его увидеть. Хорошо покопавшись в телефоне, она нашла резервную копию папки с материалами, которыми пользовалась, когда клеила модель танка, там были подробные чертежи и фотографии, что привело её в дикий восторг. Наточив десяток карандашей, она вооружилась линейкой, предварительно нацарапав на ней сантиметровые деления поверх местных, и взялась чертить.

Услышав шаги у портала, Вера подняла голову и улыбнулась министру, но тут же прикусила губу, увидев у него на скуле шикарный багровый синяк. Он понимающе усмехнулся и фыркнул:

— Задумался о боге. — Вера набрала воздуха, чтобы ответить, он прицелился в неё пальцем и шутливо приказал: — Ни слова о религии!

Вера опустила глаза и тихо рассмеялась, подняла открытые ладони:

— Будем говорить о кроликах.

— Почему о кроликах? — заинтересовался он.

— А почему нет? — она довела до конца линию и отложила карандаш, — вот вы что знаете о кроликах?

— Только то, что они съедобны.

— Ясно, тема закрыта, — она отряхнула руки и встала, — пойдёмте, кроликов не обещаю, но что-нибудь съедобное точно найдётся.

— Всегда бы так, — кивнул министр, зашёл на кухню, устроился на своём любимом месте, удивлённо перебрал листы со своими записями, которые до сих пор лежали на столе. Вера достала тарелки и обернулась к министру, ехидно поинтересовавшись:

— Вам как в прошлый раз?

— Нет, — торопливо выровнялся он, — лучше я буду просить добавки, чем пощады, это как-то благороднее.

Вера улыбнулась и стала насвистывать «врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»», услышала, как министр за спиной поражённо хохотнул и сказал:

— Ого, я и не знал.

— Что? — обернулась Вера.

— Мыслеслов, — он кивнул на её шею, — он перевёл ваш свист.

— Да? — округлила глаза Вера, он качнул ладонью:

— Ну, приблизительно, на уровне образов. Звучало как корабль, который продолжает сражаться, хотя шансы невелики.

— Ну да, — удивлённо кивнула Вера, мысленно делая зарубку на память, что свистеть надо с осторожностью. Потом в целях эксперимента повторила мелодию, на этот раз представив танцующего Гарфилда, министр прыснул и сказал:

— А теперь это толстый кот. О чём вообще песня?

— Песня о корабле, — ответила Вера, выставляя на стол тарелки, — это я так, пробовала варианты.

Он кивнул, не отрываясь от чтения, веселость с лица постепенно сходила, Вера неодобрительно покосилась на листы с его записями.

«Надо было их убрать.»

— У вашего «бывшего друга» имя есть? — осторожно спросил он, беря карандаш, Вера недовольно поджала губы и процедила:

— Есть. Зачем оно вам? Мы с ним не виделись уже очень давно, он обо мне и не помнит.

Вера фыркнула:

— Я звала его Морфеус, это ник в сети. — Он кивнул и записал, поднял взгляд от листа и внимательно посмотрел на Веру, слегка насмешливо, слегка виновато, как будто собирался сделать что-то, что ей не понравится. Она поставила на стол тарелку и упрямо сложила руки на груди: — Что?

— Расскажите, — вкрадчиво попросил он, Вера буркнула:

— Нет.

— Почему? — Он стал медленно вращать между пальцами карандаш, Вера с трудом оторвала взгляд от его рук и пошла к холодильнику за следующим блюдом, чувствуя спиной его взгляд. Когда вернулась, он насмешливо фыркнул:

— Хватит, мы это всё не съедим, садитесь. И расскажите мне о своём бывшем друге, хотя бы в общих чертах.

Вера с грохотом бухнулась на табуретку и угрюмо уставилась в стол:

— Я не хочу говорить о нём за столом и не хочу говорить о нём вообще.

«Особенно с вами.»

— Он вас сильно обидел? — министр положил карандаш, собрал листы и выровняв о стол, отложил на дальний край, как будто показывая, что работа закончена, Вера криво улыбнулась.

«Этот дешёвый трюк меня не обманет, даже не надейтесь.»

Он сделал независимую физиономию, невинный взгляд говорил: «даже не пытался, о чём вы вообще?», она фыркнула и взяла палочки:

— Приятного.

— Спасибо, — он тоже придвинул тарелку, Вера обратила внимание, что палочки он держит не так, как она, но тоже уверенно, он заметил, что она на него смотрит, и улыбнулся: — В вашем мире тоже едят палочками?

— Ой, в моём мире едят чем хотят, хоть руками, — махнула рукой она, — для шикарных ресторанов есть, конечно, свои правила, но дома о них почти все забывают. Изначально у каждой культуры были свои приборы, в соответствии с блюдами, но в последнее время мировой прогресс рванулся вперёд по всем направлениям, культуры смешались, люди стали переезжать, открывать семейные ресторанчики и вводить моду на национальную кухню. Спрос спровоцировал предложение, у семейных ресторанов появились местные подражатели, рецепты мутировали, подстраиваясь под местные продукты, всё посмешивалось… — Она махнула рукой, мечтательно улыбнулась: — В моём городе можно съесть традиционный завтрак одной страны, традиционный обед другой и традиционный ужин третьей, не выходя за пределы одного квартала, а в редких случаях, и одного ресторана. Мы как-то с Флай пошли в одно красивое место, с национальной кухней одной теплой страны, у которой нет выхода к морю. А ей с какого-то перепугу захотелось суши, — она тихо рассмеялась, пожала плечами, — это блюдо из морепродуктов…

— Я в курсе, — кивнул он, — у нас тоже есть.

— Да? Отлично, — Вера улыбнулась и продолжила, — и Флай заказала себе суши. И ей сделали. Официант сказал, что единственная проблема — вилкой есть придётся, у них не китайский ресторан, палочек не держат. Она так возмущалась… — Вероника с ностальгией посмотрела на палочки в руках, министр тихо, с расслабленным видом поинтересовался:

— А с бывшим другом вы по каким ресторанам ходили?

Вера нахмурилась и подняла глаза на министра.

«Совесть есть?»

В его глазах было написано: «нет, я же говорил уже». Она криво усмехнулась и опустила глаза. Его голос был мягким, но непреклонным:

— Госпожа Вероника, я же не из любопытства спрашиваю, я должен прорабатывать все варианты. Любая информация важна, даже то, что одна из ваших подруг не ест мясо — уже данные, которые пойдут в работу. Призванного пока прячут очень надёжно, но рано или поздно я вычислю, где его держат, и смогу изучить вещи, которые туда приносят и уносят оттуда. Зная о людях из вашего списка как можно больше, я смогу сопоставить информацию и вычислить, кто это и чего от него ожидать. Рассказывайте.

Вера вздохнула и отложила палочки. Сложила руки перед собой и медленно переплела пальцы, стала отчитываться сухим тоном:

— Морфеус мой ровесник, ростом чуть ниже вас, внешне похож на короля, только весит чуть больше. Ест всё, крепкое спиртное не пьёт принципиально, только всякую слабенькую женскую хрень и пиво. Постоянно мёрзнет, поэтому тепло одевается даже летом. Аллергия на собак и кошек, зато балдеет от ящериц и змей. Если попадёт сюда, то двинется с вероятностью процентов в восемьдесят, он и дома был не совсем нормален. Если каким-то чудом не двинется, то оружие строить всё равно не будет, по той простой причине, что ничего о нём не знает, он пацифист и бабахалками не интересуется. Зато интересуется химией и радостно возьмётся наполнять мир взрывчатыми веществами и новыми полимерами. Всё.

— Какое у него образование и профессия?

— Образование как у меня, мы вместе учились. Второе образование тоже по этому профилю, только с уклоном в машиностроение. Работал по специальности на гранитном карьере.

— А откуда тогда химия?

— Просто детское увлечение, — вяло отмахнулась Вера, по-другому переплела пальцы, получая мазохистское удовлетворение от ощущения неправильности, когда левая рука оказывалась выше правой, это подчёркивало атмосферу допроса.

«Я так ждала вас, а вы…»

— Почему вы с ним… подружились? — Вера удивлённо подняла глаза, невольно расцепив пальцы, министр насмешливо улыбнулся: — Вы любите говорить о хорошем и не любите о плохом, я заметил. Я не буду спрашивать, почему он стал бывшим, если вы так не хотите рассказывать, но почему он стал другом мне интересно. — Вера криво улыбнулась и покосилась на листы, всё ещё лежащие на углу стола, он качнул головой, — просто любопытство, не хотите — не рассказывайте.

Она опустила глаза и медленно приподняла плечи:

— Не знаю… он был классный. Очень умный, всё понимающий, интересовался такими вещами, которыми редко кто интересуется, задумывался о таком, о чем большинство старается не думать. Умел слушать, умел интересно рассказывать, с ним было весело… Он нравился Милке, — она насмешливо фыркнула и закатила глаза, — Милке редко кто нравится, она всех парней, которых видела рядом со мной, рассматривала как угрозу своему первому месту в моём рейтинге приоритетов. Если она звала меня гулять, а я отвечала, что уже запланировала на это время встречу с кем-то другим, она выдавала бурю негодования, начинала вести себя как трёхлетний ребёнок, дула губы, прыгала вокруг и капризничала, требуя внимания и клятвенных заверений, что я никого в мире не люблю так, как её, и даже все парни вместе взятые не стоят её ногтя. — Вера тихо рассмеялась и по секрету шепнула: — Одно время она носилась с идеей, что когда мы вырастем, то я сменю пол и женюсь на ней.

Министр вытаращился на неё и севшим голосом спросил:

— Это реально?

— Теоретически, да. Хирургия решает этот вопрос на достойном уровне.

— А социум как это воспринимает? — всё ещё шокировано спросил он, Вера неопределённо повела бровями, наконец сказала:

— Социум никто не спрашивает. — Посерьёзнела и добавила: — Вообще, конечно, туго это социум воспринимает. Но если не афишировать и, допустим, переехать, то вполне вероятно, что никто никогда не узнает.

— Ваша хирургия настолько высокого уровня? — недоверчиво переспросил министр, Вера кивнула:

— Да. Лицо можно переделать полностью, сейчас даже кости пилят и по-новому складывают, жир где не нужен убирают, где нужен — вставляют искусственный, органы перекраивают… Если работа качественная, узнать правду можно только серьёзным медосмотром со специальной аппаратурой или генетическим анализом. — Вера заметила как министр очень по-новому смеривает её взглядом и фыркнула: — У меня всё настоящее, это очень дорогие операции, я столько не зарабатываю.

Он смутился и отвёл глаза, Вера тихо рассмеялась и взяла палочки, к ней внезапно вернулся аппетит. Министр тоже принялся жевать, но вид имел задумчивый и серьёзный, после долгой паузы сказал:

— В нашей медицинской магии тоже есть специализация, направленная на изменение внешности. Эти маги могут изменить мягкие ткани лица, цвет глаз, кожу… — он замялся и чуть покраснел, Вера аж рот открыла от внезапной догадки, что ещё они могут изменить, ехидно заулыбалась и мурлыкнула:

— Да? Как интересно.

— Да, — резковато от смущения ответил он, — и некоторые органы тоже. Причём большая половина специалистов работает именно по таким заказам, деньги гребут лопатой, это заоблачно дорого, в основном из-за анонимности. Остальные специалисты правят личики дамам, это тоже очень дорого, но у нас считается дурным тоном слишком сильно изменять внешность, поэтому все стараются либо делать это в очень юном возрасте и скрывать, либо менять постепенно. Но самые лучшие специалисты в этой области работают на корону.

Вера на секунду нахмурилась, но быстро поняла:

— Шпионов штампуют?

— Да, — он опять взял палочки, придвинул себе салат, — засветившихся маскируют, двойников делают, убирают особые приметы. — Он помолчал, потом осторожно поднял на неё глаза, — так вы не ответили. По каким ресторанам вы ходили с бывшим другом?

Вера поморщилась, потом вздохнула и криво улыбнулась:

— Мы не ходили по тем местам, где надо тратить деньги. Там, где мы гуляли, обычно было безлюдно, темно, холодно и бесплатно, что не могло не радовать. Это Милка у меня любитель пойти «просто погулять» и за несчастные семь-десять часов обойти три кафешки и парк аттракционов, мне вечно было жалко её парней. Её «просто погулять» обходилось мне дороже, чем свидание с парнем, хотя с ней мы платили всегда пополам.

Господин министр прищурился и склонил голову на бок:

— Так, подождите… или вы запутались, или я чего-то не понимаю. Вам было жалко её парней, потому что им дорого обходились её свидания, но при этом ваши свидания обходились дорого вам. Я… что-то пропустил?

Вера резко отвела глаза и прикусила губу.

«Язык мой — враг мой, сама себя так капитально сдала.»

— А что вам не нравится? — сделала непонимающую физиономию Вера.

— Я не понимаю, кто, по вашим традициям, платит по счёту, — иронично улыбнулся министр, не обманутый её клоунадой. Вера поджала губы, суховато отвечая:

— Я уже говорила, у нас равноправие. Платит тот, у кого есть деньги, — с сарказмом закатила глаза и добавила: — Конечно, предполагается, что это должен быть мужчина, но это не всегда так. Иногда женщина берёт расходы на себя и многие с этим согласны.

Он немного шокировано помолчал, потом тихо спросил:

— И вы так делали? Платили за своего мужчину?

— Иногда, — осторожно ответила Вероника, — мужчины бывают разные.

— Даже так? — хмыкнул он, с отвращением выдохнул: — Вот это мир… и много их у вас было?

— Много! — вызверилась Вера.

«Дзынь.»

Она задохнулась от возмущения, министр на миг зажмурился, потом приоткрыл один глаз и виновато посмотрел на Веру, открыл второй и с досадой прошептал:

— Плохая была идея.

Вера разжала пальцы, злобно стискивающие палочки, очень осторожно положила их на край тарелки и встала, внимательно осматривая кухню. Ничего не увидела, сняла одну туфлю и встала на табуретку, осмотрелась ещё раз — «часы истины» стояли сверху на навесном шкафчике у противоположной стены. Она слезла с табуретки, с противным скрежетом протащила её по полу через всю кухню и опять забралась на неё, доставая проклятые часы. Проскрипела ножками табуретки обратно до стола, с грохотом поставила её ровно и села, одним движением отодвинула от себя тарелку и несколько салатниц, а на освободившееся место весомо водрузила часы. Полюбовалась, кивнула сама себе и заявила с убийственным сарказмом:

— Гораздо лучше, прямо легче стало, так привычно, так уютно. — Подняла взгляд на министра Шена и изобразив озарение, сказала: — Пожалуй, я буду носить их с собой всегда. Так будет гораздо лучше, всем станет легче. Мне не придётся доказывать, что я не верблюд, вам не придётся сомневаться, уж не верблюд ли я, можно просто взять и сказать: «Я — верблюд!». — Часы выдали привычное «дзынь», Вера посмотрела на серый шарик и зло рассмеялась, погрозив часам пальцем: — А у этой железки есть чувство юмора. Продолжим? Что ещё вы хотели бы узнать о госпоже Веронике? Умею ли я петь, прогуливала ли историю, сколько у меня было мужчин? Ведь это так важно в деле спасения отечества! Спрашивайте.

— Я воздержусь, — тихо сказал он, со смесью неодобрения и сдерживаемого смеха, Вера сделала врачебную физиономию и подняла указательный палец, наставительно произнося:

— Будьте осторожны, длительное воздержание вредно для здоровья.

— Я в курсе, — серьёзно кивнул он.

— Какое счастье, — скривилась Вера. Сделала деловую морду и взяла с угла стола пачку его листов и карандаш, положила перед собой и села ровно, тоном стервозной училки пропев: — Ну что ж, если вы не хотите задавать вопросы, я буду их задавать. Итак, приступим к составлению досье господина министра. — Она придвинула листы, перевернула и стала размашисто писать на обратной стороне, диктуя себе нараспев: — Кан Шен Он, он же господин министр, он же многодетный папик великовозрастных криминальных гениев. Пункт первый, — она подняла требовательный взгляд на криво улыбающегося министра: — Число, месяц, год рождения?

— Второе декабря девятьсот девяносто пятого, — тихим от злости голосом ответил он, Вероника записала и кивнула:

— Любимое время года?

— Лето.

— Любимая игра?

— «Тактика».

— Любимый цвет?

— Красный.

Вера фыркнула и пробурчала под нос, не отрываясь от листа:

— Кто б сомневался.

— В смысле? — со сдерживаемой злостью поинтересовался министр.

— Любимый цвет агрессивных выпендрёжников, — ехидно заявила Вера, министр задохнулся от возмущения, Вероника широко радостно улыбнулась: — Что? Вы со мной не согласны?

— Откуда такие выводы? — процедил министр почти шепотом, Вера посмотрела ему в глаза невинным взглядом маленькой дряни и увидела там много раздражения и капельку веселья.

«Ему это нравится. Чёрт, даже больше, чем мне.»

Она издевательски похлопала ресничками:

— Да вас же хлебом не корми, дай похвастаться. Скажете, нет?

— Нет!

«Дзынь.»

Вера рассмеялась, министр злобно втянул воздух сквозь зубы, она указала пальцем на серый шарик в часах и манерно прижала ладонь к груди:

— Надо же, как неожиданно! Наверное, они неисправны, да? — Министр яростно сопел и молчал, Вера прицелилась карандашом в лист: — Ну так что, продолжим? Что вы мне ещё расскажете? Какие предметы вы прогуливали в школе, господин министр?

— Я не учился в школе, — буркнул он, Вера подняла брови:

— А где?

— Дома, — неохотно ответил он, — в школу ходят простолюдины, аристократы занимаются с учителями индивидуально.

— А король говорил, вы куда-то уезжали учиться заграницу.

— Король врал, — зло рыкнул министр, — хотя эта поездка меня многому научила, отрицать не буду.

Вера почувствовала, что его веселье быстро гаснет и решительно сменила тему:

— Любимое блюдо?

— Борщ, — фыркнул он.

— Ну ещё бы, он же красный, — иронично фыркнула Вера, министр тихо рассмеялся, она подозрительно прищурилась и угрожающе подняла бровь: — Петь умеете?

— Нет.

— А что умеете?

— Всё, кроме пения.

«Дзынь.»

Вера посмотрела на белый шарик, на министра, опять на шарик, с восхищением качнула головой:

— Вот это мания величия… То есть вы «слегка покривили душой», да?

— Да. — Часы молчали, Вера опять посмотрела на ехидно улыбающегося министра, он развёл руками: — У меня разносторонние интересы.

— Ладно, — она поддернула рукава и нахмурилась, — продолжим.

— Дайте поесть, а? — вздохнул министр, она мстительно прицелилась в него карандашом:

— Вы мне поесть не дали!

— А вы сильно хотели есть? — криво улыбнулся он, — вы же всегда берёте себе блюдце с кошачьей порцией, чтобы просто поддержать компанию.

— Хотела, — скорчила рожицу Вероника, — сегодня в первый раз решила вас дождаться, больше не буду.

Он слегка удивлённо дёрнул бровями и опустил глаза, Вера прикусила язык, чувствуя, что сболтнула лишнего, но решила быстрее проехать этот неловкий момент и сделала торжественное лицо:

— Ладно, так уж и быть, последний вопрос. — Он поднял глаза в ожидании подвоха, она его не разочаровала, коварным шепотом пропев: — Сколько у вас было женщин, господин министр?

— Много, — фыркнул он.

«Дзынь.»

Вера недоверчиво улыбнулась на одну сторону, глядя на серый шарик, отложила бумаги и развела руками:

— Один — один, приятного аппетита.

Он оскалился со смесью раздражения и веселья, в глазах было желание её треснуть, но не очень сильно. Вероника придвинула себе тарелку с остывшей едой, взяла палочки и стала вяло копаться, аппетит пропал. В голове снова и снова пробегали его ответы, особенно тот момент, когда он помрачнел при упоминании о своём отъезде на учёбу.

«Король сказал, что он уехал учиться, а вернулся холодным и безжалостным. Что это за учёба такая?»

Они доели в тишине, министр выглядел ещё более задумчивым, чем она, а когда она убрала со стола, опять потянулся за бумагами. Вера поморщилась, но ничего не сказала. Поставила чай, вернулась за стол, министр поднял на неё слегка виноватый взгляд, молча посмотрел и опять уткнулся в бумаги, Вера устало выдохнула:

— Ну что? — Он качнул головой и чуть-чуть улыбнулся, Вера застонала и взялась за голову: — Спрашивайте уже, ладно! — Он улыбнулся шире, покрутил в пальцах карандаш и тихо сказал:

— «Бывший друг» — это действительно просто друг или всё-таки больше? Я чего-то… чем больше узнаю о вашем мире, тем меньше понимаю систему взаимоотношений и социальных ролей.

— Да, это просто друг, — грустно, но слегка насмешливо вздохнула Вера. — Многие не верят в дружбу между мужчиной и женщиной, но она бывает, я знаю много доказательств. Мы с ним просто общались, иногда вдвоём, иногда втроём с Миланкой, иногда большой компанией, но я не люблю шумные сборища, поэтому чаще всё-таки вдвоём.

— И что потом случилось? — мягко спросил он, Вера поджала губы и усмехнулась, встала, пошла наливать чай.

— Вы какой будете?

— Делайте как себе.

Она поставила чай завариваться и стала доставать фрукты, сегодня был шикарный выбор. Набрав полное блюдо, стала их перемывать, отчаянно пытаясь тянуть время, министр молчал, Вера раздумывала, что ему ответить, но в голову ничего не приходило. Стала чистить мандарины, разбирать на дольки, выкладывать на большом блюде замысловатый симметричный узор из нарезанных фруктов, придирчиво вырезая косточки и иногда перекладывая дольки для большей идеальности.

В какой-то момент она услышала шаги за спиной и почувствовала, как ускоряется сердце, чуть улыбнулась, но не обернулась.

«Какая-то странная у меня любовь…

Мне хочется его смешить, мне нравится его слушать, но желания наброситься и прижать к стенке почему-то нет, я даже представить это не могу толком. Он слишком далекий и холодный для таких вещей.

Тогда почему меня так обдаёт жаром от звука его шагов?»

— Вы всегда так продуктивно задумываетесь? — тихо спросил он у самого её плеча. Вера вздрогнула и понадеялась, что он не заметил мурашек на её шее, чуть улыбнулась и полуобернулась:

— А что?

— Я такие картины из еды видел только на королевских столах.

Вера улыбнулась и продолжила поправлять разноцветные дольки.

«Нет, ты не можешь чувствовать тепло его тела, он стоит достаточно далеко, это бред изголодавшихся рецепторов, выброси это из головы, сейчас же, дурочка…»

— О чём вы думаете? — в его голосе была лёгкая насмешка, Вера улыбнулась и тихо сказала:

— А почему король так долго не приходит? Он вроде бы хотел.

— Вы по нему соскучились? — голос министра Шена обледенел в момент, Вероника озадаченно обернулась, чтобы посмотреть на него, но он уже возвращался за стол и даже его преувеличенно прямая спина излучала холод. Она осторожно взяла тяжелое блюдо с фруктами и отнесла на стол, пошла наливать чай, поставила перед министром чашку и села, обхватив двумя руками свою. Пожала плечами и несерьёзным тоном ответила:

— Просто мне казалось, что ему нравится со мной общаться, он говорил, что ещё зайдёт и, — она пожала плечами, как маленькая девочка округляя глаза и поджимая губы, — всё, пропал.

Министр промерзал всё сильнее, Вере становилось неуютно, она ощутила безотчётное желание отодвинуться подальше, просто на всякий случай. Он медленно взял чашку, хмуро глядя в стол, стал подносить ко рту и Вера испуганным шепотом выдохнула:

— Он горячий! — Министр вздрогнул и удивлённо посмотрел на окончательно оробевшую Веру, она указала глазами на чашку и ещё тише сказала: — чай… только что закипел, вы обожжетесь.

Он посмотрел на чашку так, как будто только что её заметил, поставил на стол, сложил руки перед собой и подчёркнуто серьёзно сказал:

— Король — занятой человек, к тому же, он имеет привычку разбрасываться пустыми обещаниями, которые изначально не собирался выполнять. И к прекрасным дамам он охладевает мгновенно, как только переступает их порог, хотя минуту назад рассыпался в заверениях в бесконечной преданности.

Вера фыркнула и усмехнулась:

— Я для него уж точно не «прекрасная дама», он вёл себя совсем не так. И он неделю назад обещал зайти как-нибудь на ужин и всё, ни слуху, ни духу. — Министр молчал, рассматривая чашку, Вера улыбнулась ещё несерьёзнее: — Я просто планирую сделать тортик, когда получу одну фигню, которую сегодня заказала, тортик будет большой, так что могу приглашать сколько угодно гостей.

— Вы хотите пригласить короля на ужин? — очень неодобрительным тоном спросил министр, его глаза настоятельно рекомендовали сказать «нет, что вы, вам показалось», но на Веру запреты всегда действовали странным бодрящим образом, она улыбнулась:

— Да. Вы передадите моё приглашение? Это будет… хм, через четыре дня, на пятый.

— Откуда цифры? — сухо поинтересовался министр, выбирая с блюда кусочек яблока, Вера взяла себе и ответила:

— Через два дня мне сделают мешок для украшения, день я оставлю себе на эксперименты, и ещё день чтобы, собственно, испечь тортик.

— Я понял, — хмуро кивнул он, — только не уверен, что смогу организовать ваш поход на рынок именно в этот день. Могут быть какие-то операции, которые потребуют присутствия группы в другом месте.

Вера понимающе ухмыльнулась и кивнула сама себе.

«Уверена, вы что-нибудь придумаете, чтобы именно так и случилось.

С чего бы? Предполагать, что вы ревнуете к королю, смешно. Думать, что я всё ещё опасна для его монаршего здоровья — странно. Так в чём же дело?»

— Но ведь кто-нибудь может принести мне заказ, даже если я не пойду на рынок сама? — невинно поинтересовалась Вероника, — да и вообще, не в тортиках счастье, если не получится, мы просто поболтаем за чаем.

Господину министру её ответ не понравился, он нахмурился ещё сильнее:

— Все вечера его величества уже распланированы на месяц вперёд.

— Пусть сам выберет время, — уже из спортивного интереса взялась изображать святую невинность Вера, — у меня же ничего не расписано, я всегда свободна.

Ей казалось, он сейчас взорвётся. Внешнее спокойствие непоколебимой горы выглядело угрожающе, когда она спинным мозгом чувствовала распирающую его изнутри злость и бурлящее напряжение.

«Господин мой любимый вулкан… Почему шаманка называла его спящим драконом? Надо как-нибудь спросить.»

— Вы уверены, что всегда свободны? — очень тихо сказал он, медленно, как будто давая ей шанс успеть всё исправить и отказаться от своих слов. У Вероники аж чесалось всё, так хотелось его взбесить и всё-таки посмотреть, как взорвётся эта громада, пусть даже это будет последнее, что она увидит.

— А что? — невинно распахнула глазки она, — у вас для меня какие-то планы?

— Это у вас были планы, — ей казалось, из него сейчас пар повалит, — вы собирались сделать расчёты и чертежи мощных двигателей, построить мне противотанковую артиллерию и ещё много чего рассказать и показать. Потому что буквально несколько часов назад вас сильно волновало, что за границей строят танки, а вы здесь страдаете тортиками, когда за вас сражаются мои солдаты.

Вера поражённо выдохнула и перестала придуриваться, качнула головой и тихо сказала:

— С козырей заходите, господин министр. Чем же вам так мешает предполагаемый визит короля? Вы стали больше опасаться за его безопасность? Или он может рассказать мне что-то такое, о чём вы бы не хотели, чтобы я знала?

Министр на миг поднял на Веру глаза и тут же опустил, злость притухла — похоже, то, что Вера так внезапно открыла карты, выбило его из колеи. Она криво усмехнулась и взяла в руку «часы истины», подержала, поставила между собой и министром, саркастично вздохнула:

— Какое коварное, обоюдоострое оружие. Так неудобно. — Он продолжал молчать, Вероника насмешливо фыркнула и убрала часы подальше. — Ладно, всё, не хотите — не надо, обойдусь и без короля, и без тортиков, и без ответов на вопросы. Буду строить вам противотанковую артиллерию и двигатели. Мне только одно интересно, — она подняла чашку, поднесла в губам, посмотрела на хмурого министра сквозь пар и прошептала, — кто виноват в том, что вы не хотите, чтобы я виделась с королём? Кого вы таким образом наказываете, меня или его? Просто, если меня, то за что? А если его… то всё вообще становится очень-очень интересно.

Он опять на миг поднял на неё глаза, злость теперь боролась с растерянностью почти на равных, Вероника видела, что ему очень хочется, чтобы она замолчала, но уже не могла остановиться, накал был слишком велик, чтобы отступить.

— Очень интересно, — издевательски протянула она. — Интересно, что такого знает господин министр о короле, что позволяет себе таскать его за шкирку, как котёнка. И что такого сделал король господину министру, что заработал себе такое бездонное чувство вины, которое не удалось успокоить ни высокой должностью, ни полной вседозволенностью. И почему, несмотря ни на что, король продолжает внешне обожать своего любимого министра, но по сути относиться не особенно по-доброму. И почему господин министр так явно дистанцируется от короля, но очень заботится о Карне, который ему, похоже, искренне дорог…

— Хватит, — тихо сказал министр с долей раздражения, — ваша проницательность таки выйдет вам когда-нибудь боком.

— Ну почему же хватит? — усмехнулась Вера, — у нас ведь вечер неудобных вопросов, так давайте играть в обе стороны. Вы расспрашиваете меня о Морфеусе, я расспрашиваю вас о короле, всё честно.

Он поднял глаза и тихо прошипел:

— Иногда мне хочется просто прикопать вас по-тихому и сказать всем, что вы сбежали.

— Были бы мы в моём мире, я бы сказала «в очередь», — фыркнула Вера, — но здесь, пожалуй, вы сожрёте конкурентов, не замедляя шага. Ну что ж, у вас, в отличие от всех остальных, есть реальная возможность.

— Я подумаю над этим, — ухмыльнулся министр. Взял чашку, отпил и поставил, переплёл пальцы и сказал: — Ладно. Давайте так, я отвечу на некоторые ваши неудобные вопросы, а вы расскажете мне всё, что я спрошу, по всем пунктам списка кандидатов в Призванные. Идёт?

Вероника тяжко вздохнула, представив все сорок с копейками пунктов и помножив их на количество неудобных вопросов, посмотрела на министра, в глазах которого читалось облегчение, как будто он уже победил, прищурилась и сказала:

— Нет, не идёт. — Он опять напрягся, Вера улыбнулась: — Я должна ответить на все ваши вопросы, а вы — только на некоторые из моих, вам не кажется, что это немного нечестно?

— Что вы предлагаете? — угрюмо сложил руки на груди министр.

— Один вопрос, — Вероника хитро улыбнулась и взяла чашку, — и один подробный, развёрнутый ответ. Остальное в рабочем порядке, я и так расскажу вам всё по списку, там больше нет людей, о которых я не хотела бы говорить, там всё просто.

В глазах господина министра появилось такое мечтательно-злое выражение, как будто он мысленно выбирает местечко, где прикопает её хладный труп, Вера отпила чая и расслабленно оперлась о стол, всей позой демонстрируя, что никуда не спешит и готова ждать ответа сколько угодно.

— Ладно, — наконец ответил он, каменея всем телом, — спрашивайте.

— Какие у вас отношения с королём? — Министр выдохнул с таким облегчением, что она мигом поняла, что не попала — он боялся какого-то другого вопроса.

— Рабочие, — криво усмехнулся министр. Вера поджала губы и качнула головой:

— Не катит, нужен развёрнутый ответ. Вы прекрасно поняли, что я хочу узнать, так что давайте колитесь.

— Король… — медленно и очень неохотно вздохнул министр, осторожно подбирая слова, — мне по-крупному задолжал. Я знаю о нём вещи, которые, если всплывут, испортят ему правление вплоть до принудительного отречения от престола. — Вера заинтригованно подняла брови, министр криво улыбнулся: — Несколько лет назад он совершил преступление, которое я расследовал. Я докопался до правды, но… принял решение её скрыть, потому что это грозило Карну смутными временами. Но дело в том, что это решение — само по себе преступление, так что если я обнародую правду, то пострадаю первым, а только потом король. И в результате мы с ним, как черепаха со змеёй, знаете?

— Сброшу — укусит, укушу — сбросит? — усмехнулась Вера, он кивнул:

— Именно. Но в данной ситуации змея, — он изобразил ироничный поклон, как будто представлялся, — умеет плавать и сама, а вот у черепахи иммунитета к яду нет. Я пользуюсь, как вы сказали, вседозволенностью, — он саркастично фыркнул, как будто не разделял её мнения, — потому что мне это удобно, но я могу себе позволить в любой момент от этого отказаться — кроме поста министра, мне терять нечего. А король старается держать меня поближе к себе потому, что он меня боится, а никак не в память о давней дружбе или потому что ценит мои услуги, нет, — он насмешливо фыркнул, покачал головой, — если бы мог, он бы меня убил. Но он не может, я хорошо забочусь о своей безопасности, было много попыток, они все провалились.

Вера почувствовала, как её пробирает озноб от его небрежного тона.

«Господи, даже ваш король хочет вас убить…

Как я могла влюбиться в такого ненадёжного человека? Ему и без того постоянно грозит опасность, а он ещё и чуть ли не каждую ночь сам лезет на рожон, бегая по крышам с мечом.»

Министр рассматривал её лицо, она заметила и постаралась придать ему отстранённое выражение, но получалось явно плохо, она видела это по его насмешливо-понимающей улыбке.

— Вы удовлетворены ответом, госпожа Вероника?

«Лучше бы я не спрашивала.»

Она взяла чашку и отпила полуостывшего чая, в этот момент в гостиной раздались шаги и обернувшись, она увидела слегка удивлённого Артура, он вошёл и поклонился:

— Господин. Время.

— Да ладно, уже? — министр поддернул рукав и посмотрел на часы, недовольно дёрнул щекой: — Рано ещё. Ты мне экипировку принёс?

— Сюда? — медленно прошептал Артур, удивлённо обводя взглядом кухню и Веру, засмотрелся на блюдо с фруктами и окончательно выпал в осадок, министр фыркнул и кивнул:

— Сюда, сюда. Принесёшь экипировку и оружие, за пять минут до выхода.

— Но вы собирались… — неверяще выдохнул Артур, министр уже слегка раздраженно поморщился:

— Инструктаж проведёт Мартин, — взял себе дольку персика и издевательски улыбнулся Артуру: — Не видишь, я занят.

— Но… — промямлил маг, министр перестал улыбаться и сказал:

— Ты ещё здесь?

Артур опустил глаза и поклонился, тихо буркнув:

— Господин, — выпрямился и ушёл. Министр захрустел персиком, довольный и расслабленный, Вера кусала губы, чтобы не начать смеяться с его вредной физиономии, он отпил чая и потёр ладони, ехидно улыбнувшись:

— Моя очередь. — Вера слегка помрачнела в предчувствии допроса, он медленно отпил чая и сказал: — Итак, какие у вас отношения с вашим бывшим другом?

— Бывше-дружеские, — фыркнула Вероника, министр ухмыльнулся и жестом показал «дальше», она с досадой поджала губы и попыталась сформулировать всю эту некрасивую историю так же обтекаемо, как это сделал он. Господин министр постепенно перестал улыбаться и спросил уже серьёзнее:

— Так почему он стал «бывшим»? Он вас обидел?

Вера натянуто улыбнулась и опустила глаза, потом решилась:

— Он меня… разочаровал. — Министр заинтересованно поднял брови, она пожала плечами и грустно улыбнулась: — Это то, что я не люблю больше всего — разочаровываться. Хотя, по большей части, я сама в этом виновата, я так им восхищалась, что со временем стала считать его чуть ли не лучшим из людей, каким-то сверхсуществом, безукоризненным и безгрешным. А когда ставишь человека на пьедестал, то сильно удивляешься, если он начинает вести себя как все. Врать, подставлять, пользоваться грязными уловками. — Она криво усмехнулась и развела руками: — При наличии мозгов, человек без совести становится очень опасен для тех, у кого мозгов меньше и совесть есть.

Она замолчала, задумчиво глядя в чашку, министр решил её подтолкнуть:

— Так что случилось?

— Я стала гулять с одним нашим общим знакомым, которого Морфеус считал для меня неподходящей парой. И он приложил все усилия, чтобы у нас ничего не получилось. — Вера фыркнула, сама удивляясь своей лаконичности, министр поинтересовался:

— Успешно?

— О, да, — невесело рассмеялась Вероника, уважительно кивнула, — мастерски. Результат был впечатляющий, но меня больше поразили методы. Такого я от него не ожидала, а учитывая то, как я к нему относилась до этого… Мой светлый образ рухнул с пьедестала с грохотом, осколками в грязь, я чувствовала себя брошенной и преданной со всех сторон. В один момент остаться и без парня, и без друга — это было очень мощно.

Министр как-то загадочно улыбнулся, медленно смеривая Веру взглядом, взял чашку и тихо, но уверенно сказал:

— Он вас любил.

Вера насмешливо качнула головой:

— Нет.

«Дзынь.»

— Вряд ли, — поправилась она.

«Дзынь.»

Министр криво улыбался поверх чашки, Вера злобно посмотрела на серый шарик и обречённо выдохнула:

— Очень хреновая какая-то любовь получилась, мне такая любовь нафиг не нужна.

Часы промолчали, министр отпил чая и несерьёзным тоном спросил:

— А какая вам нужна любовь?

— Честная, — буркнула Вера, — и справедливая. — Сказала и крепко задумалась о своём ненаглядном Виталике, который, по его словам, любил её до небес и выше.

«Где там честность? Справедливость? Я делала для него всё, а он для меня — ничего, это было больше похоже на секс за еду и крышу над головой, причём платила я, а он предоставлял услуги. Боже, как хорошо, что это закончилось. Какое счастье, что у меня хватило смелости уйти.»

Ха, уйти? Ты в это веришь? Давай называть вещи своими именами, ты сбежала, трусливо и позорно.

«Нет, я ушла. Я попрощалась.»

«Дзынь.»

Вера вздрогнула, министр тоже. Они смущенно уставились друг на друга и почти одновременно спросили, указывая на часы:

— На что они среагировали?

— Что с часами?

Министр фыркнул и подозрительно прищурился:

— О чём вы думали, госпожа Вероника?

— А вы, господин министр? — не осталась в долгу она.

— Я — о государственных делах, — высокомерно заявил он.

«Дзынь.»

— А я — о вас, — манерно мурлыкнула Вера.

«Дзынь.»

Он прыснул и рассмеялся, она улыбнулась, в гостиной раздались шаги и в кухню осторожно заглянул Артур с чёрным свёртком в руках и двумя мечами за спиной, поклонился:

— Господин.

— Иду, — министр допил чай, глянул на наручные часы и встал, с сожалением посмотрел на поднос с фруктами и уже уходя, бросил в рот ещё несколько штук. Взял у Артура свёрток, вышел в гостиную, Вера спрятала блюдо в холодильник и вышла следом.

Министр развернул комбинезон, с извиняющимся видом улыбнулся Веронике, она тихо спросила:

— Большие планы?

— Ерунда, — дернул щекой он, — очередная попытка вашего похищения оттуда, где вас нет и никогда не было. — Вера перестала улыбаться и прикусила губу, он насмешливо фыркнул: — Да не переживайте, это правда ерунда, я даже участвовать не буду, так, в сторонке посижу, проконтролирую работу недавно назначенного командира группы. Это займёт часа два, — его глаза очень двусмысленно блеснули и голос стал мягким и пушистым, — дождётесь?

Он стал расстёгивать пиджак, Вера почувствовала, что краснеет, как школьница, увидела краем глаза, как у стоящего в дверях Артура медленно отвисает челюсть, и поджала губы, сдерживая улыбку:

— Дождусь.

Министр бросил пиджак на спинку кресла и стал расстёгивать рубашку, глядя в глаза Вере с насмешливой полуулыбкой, понизил голос и чуть слышно мурлыкнул:

— Я вернусь очень голодным.

Вера ощутила желание схватиться за сердце и присесть, Артур, похоже, тоже. Министр проследил за Вериным взглядом и обернулся, фыркнул и иронично-негодующим тоном потребовал:

— Выйди отсюда, я стеснительный!

Артур округлил глаза так, что Вере показалось, они сейчас выпадут, вспыхнул, быстро поклонился и юркнул в портал. Вера глубоко вдохнула и закрыла рот рукой, чувствуя, что сейчас начнёт икать от смеха, министр проводил мага взглядом, удовлетворённо кивнул и бросил рубашку на второе кресло. Вероника хихикнула:

— А меня вы не стесняетесь?

— Что вы тут не видели, — отмахнулся министр, садясь на подлокотник кресла и расшнуровывая ботинки. Вера с неудовольствием отметила, что под рубашкой у него опять безрукавка, и с удовольствием — что руки у него ни чуть не хуже, чем у бедного блаженного Эрика.

«Ну вот, теперь тебе есть, что представлять. Ты рада?»

Она мысленно обозвала себя озабоченной извращенкой и отвернулась. Подумала, что он решит, что смутил её, и повернулась обратно.

Министр уже надевал комбинезон и делал вид, что не замечает, как она его рассматривает. Вера расслабленно наблюдала, как перекатываются мышцы под его смуглой кожей, но в какой-то момент заметила длинный багровый шрам на правом предплечье и расслабленность как рукой сняло. Он заметил, посмотрел на шрам и с весёлой небрежностью улыбнулся Вере:

— Скоро исчезнет.

Она отвела глаза. Он надел рукава, зашнуровался, повёл плечами, расправляя ткань, и чуть улыбнулся Вере:

— Я постараюсь побыстрее.

— Удачи.

Он улыбнулся шире, кивнул ей вместо поклона и вышел через портал. Вера осмотрелась — пиджак на одном кресле, рубашка на втором, под третьим стоят ботинки, угрожающе широко раскинув шнурки и стремясь занять как можно больше места. Вера прыснула и качнула головой.

«Он бы ещё углы пометил, собственник.»

Этакое кокетство с самой собой… на самом деле, ей это нравилось. Ей очень нравилось, как он на неё смотрел и особенно нравилось, что обещал ещё прийти и даже постараться побыстрее.

«Жизнь налаживается, да-да.»

Она ещё раз осмотрелась и решила позволить себе улыбаться настолько глупо, насколько захочется — всё равно никто не видит. Пошла на кухню мыть посуду, вернулась в гостиную за стол, запасы радости не истощались. Вспомнила его слова про танк и села чертить, выводя каждую линию, улыбаясь каждой точечке и думая о том, что наверное никто не чертил оружие с такой любовью.