Корона Весны

Глава 19. Белое в черное

Как легко забыть все, что недавно рвало сердце на сотни лоскутков и сводило с ума взрывающуюся голову. Какая разница, кто подарил жизнь, и кровь какого клана течет в венах, если сама возможность дышать зависит от мимолетного взгляда и легкого движения руки чужого жениха? Мари больше не волновал ни Рейм Норда, о котором писала Апрелия, ни Снежан Дората — главный кандидат в отцы в понимании Лукаса Горшуа. Дни состояли из ответов невпопад на вопросы друзей, откровенной лжи в глаза Далиле и бесконечного мучительного ожидания вечеров. Вдруг кто-то остановит на полпути? Или Трент не сумеет вырваться из цепких лап вредной Принцессы Осени?

Три недели прошли, как в тумане. Четкими пятнами в белом мареве оставались короткие мгновения в сумраке леса — на опушке, куда не доносились звуки поселка. Тишину нарушали собственные голоса конспираторов и хруст веток под мощными лапами белого волка Берта, нарезающего круги поблизости. Весь мир затмевали васильковые глаза — глубокие и манящие.

Вилкоэ ни разу не позволил себе лишнего. После памятного поцелуя на празднике Лета, посмел коснуться губ Мари всего дважды. И то очень скромно — мимоходом. Сразу дал понять, что не вправе вести себя, как полноценный жених, коли обещан другой девушке. Поэтому большую часть свиданий посвящались разговорам.

— Нет, мы с Зариной не заключали свадебного договора, — заверил Трент, отвечая на вопрос Мари. Сама она пока упорно молчала о документе, который была вынуждена подписать под напором Королевы-матери. — Но это, к несчастью, не меняет сути. Пусть у нас не было полноценной помолвки, все знают о будущем бракосочетании. Я могу отказаться от женитьбы, но тогда… — осу горько рассмеялся, откидывая назад огненные пряди, — тогда последует месть Королевского клана. Злат, конечно, не Сентябрина, но за позор дочки отыграется страшно. А я не хочу, чтобы пострадал и бабушка с дедушкой. Или вы, Мари.

— Но почему Зарина?

Несчастное сердечко затрепыхалось зажатой в сильных ладонях пташкой. Неужели любил? Ведь Принцесса не уродина. Изящная от рождения, она отлично умела подавать себя так, чтобы мужчины замирали вслед.

— Наша семья всегда была близка с кланом Орса. Бабушка дружила с Сентябриной со времен Академии. Две влиятельные женщины посчитали, что это будет хорошая партия.

Мари притихла. Не рискнула задать вопрос о чувствах Трента к Ее Высочеству. Тем более, тот отчаянно избегал разговоров о будущем. А ведь едва яу пройдут испытания, наблюдателям (и тем, кто их сопровождает) придется покинуть срединную территорию. А, значит, встречи придется прекратить. Об этом девушка боялась даже думать.

В другой раз заговорили о Далиле, гнева которой Мари ужасно страшилась. В том, что он грянет, если Вилкок узнает о тайном романе подруги, стихийница не сомневалась. Не выявленная дочь Осени и так пребывала в прескверном расположении духа. Причиной тому стала драка Ноя с ее ухажером. А, заодно, поведение последнего. Оказалось, Ури ни капли не преувеличивал, когда говорил о приставаниях кавалера. Тот действительно перешел черту, посчитав, что достоин большего, чем гулянье под ручку, и пытался насильно поцеловать спутницу.

Далила прорыдала в подушку пять дней. Твердила подругам, поочередно выслушивающим жалобы, что является девушкой приличной, и не давала никому повода думать иначе. А параллельно ругала Ноя и его непроходимую глупость. Мол, мог бы зажарить негодяя, не сходя с места, а вместо этого сражался врукопашную, выставив и себя, и ее в ужасном свете. Драка стала всеобщим достоянием на следующий же день, благодаря стараниям сначала отвергнутого, а потом и побитого кавалера.

Конечно, позже правда о его мерзком поведении всплыла, но кому-кому, а Ною от этого точно не стало легче. К боевым ранам добавился гнев Ловерты. Заместительница директора кричала, пока не сорвала голос, поэтому следующие два дня на теоретических занятиях достопочтенную зу пришлось заменять другим педагогам. А потом пришло письмо от Морты Ури. Потрясенный Ной, заикаясь и трясясь, показал его Мари с Тиссой. Матушка превзошла себя. Объявила, что отпрыск не красящим стихийника поведением столь сильно разозлил Короля Агуста, что может еще пару лет оставаться на срединной территории. К слову, средства для существования грозная родительница советовала добывать самостоятельно.

— В прошлом году я сам искал способ не уезжать, — пролепетал Ной, тряся забинтованными кулаками. — Но не так. Не так! И что же получается — я теперь отвергнутый сын?

Таким поникшим и отчаявшимся Мари друга не видела. Возможно, воспрянуть духом помогла бы встреча с Далилой, но та упорно не желала видеть парня. Продолжала лить слезы и жаловаться на несправедливость окружающего мира.

Первой не выдержала Тисса. Аккуратно подбирая выражения, объяснила Вилкок, что виной всему ее собственное безрассудство. Сама целый год гуляла то с одним парнем, то с другим. Вот и заработала дурную славу. Далила ахнула, запустила в Саттер подушку, но потом поймала укоризненный взгляд Мари, в котором прочла то же обвинение, и сникла. Зато на следующий день поднялась, чтобы вернуться на работу, как не в чем ни бывало. Жаль только с Ноем, как и раньше, не желала общаться. Заявила, что теперь сын Лета для нее точно не существует…

— Я не знаю, почему эта девочка злится на меня, — заверил Трент, когда Мари, набравшись храбрости, спросила об их отношениях с Далилой. — Возможно, мать настроила ее против нас, чтобы самой не выглядеть плохо. Ведь это она разрушила чужую семью. Я понимаю, отец рано или поздно бы женился. Но найди он новую жену во Дворце, остался бы со мной. Мать Далилы отлично понимала, какой выбор заставляет его сделать.

— Вы общаетесь? С отцом?

— Нет. Для нас он умер много лет назад. Потому сестры у меня тоже никогда не будет. Возможно, именно это и злит твою подругу. Но пойми, я не могу признать дочь несуществующего стихийника и женщины, отнявшей у меня последнего из родителей. Я не испытываю к ним ненависти. Просто, считаю, что их нет.

— Далила не в ответе за поступки взрослых, — попыталась Мари достучаться до сердца Трента.

— Да, за их грехи не в ответе. Только за себя. Я слышал, что о ней говорят здесь. И о недавней драке все знают. Это, по меньшей мере, неприлично.

— Неправда, — и, заикаясь от волнения, девушка попыталась объяснить, что Вилкок вовсе не такая, как о ней говорят. Что к плаченым последствиям привел неудавшийся роман с сыном Лета. — Она хотела заставить Ноя ревновать, но потом все вышло из-под контроля.

Но Трент молчал, напряженно о чем-то размышляя. Высокий лоб прорезали неглубокие горизонтальные морщинки, глаза странно блеснули. Девушка тоже не спешила продолжать разговор, слушала, как вдали стучит по стволу упорный дятел. Она вообще робела перед Вилкоэ, так и тянуло оправдываться и прятать взгляд. Себе Ситэрра объясняла смущение просто — Трент был сильным и взрослым. Рядом с таким парнем была бы счастлива оказаться любая девушка. Даже Принцесса. А он взял и обратил внимание на получеловека, шу.

— Давайте сменим тему, Мари, — предложил, наконец, осу, даря девушке мягкую улыбку, вмиг вызвавшую головокружение. — Не хотелось бы обсуждать лу Ури и причину его трусости. Мы сейчас в похожей ситуации, хотя в нашем случае все еще сложнее.

Мари помрачнела, потому что хотела спросить Трента в лоб о том, как он собирается действовать дальше. Но он накрыл ее ладонь своей, ласково провел пальцами по коже, и все вопросы вновь остались не заданными.

Сентябрь перевалил за половину, но погода стояла не по-Осеннему теплая. Злат, впервые став сезонным правителем Левии, старался компенсировать дурное настроение Агуста и дарил стихийникам и людям один солнечный день за другим. А дожди, несущие почве влагу, проливались быстро и исключительно по ночам.

Временные ученики академиков на занятиях с тоской поглядывали в сторону окон. Яркое солнце манило на улицу, напоминая, что очень скоро небо затянут традиционные для Времени Года серые тучи, и уже точно не нагуляешься. Но педагоги не разделяли рвения подростков, сердито привлекая внимание к себе. Больше всех разъярилась Ловерта, задернула шторы, чтобы ничто не отвлекало ребят от трудных уроков. Задания, и впрямь, становились все сложнее. Ведь до испытаний оставалось меньше месяца, а юным стихийникам еще столько предстояло выучить.

Мари вела себя на занятиях не лучше Ноя. Погружалась с головой в собственные мысли. Не слышала ругани педагогов в адрес нерасторопных яу. Не замечала гневного взгляда Ловерты, прожигающего ее саму. Теперь Ури приходилось толкать подругу в бок, чтобы вышла из спячки хоть на мгновение.

Тисса появлялась лишь по вечерам. Начался учебный год в Академии Стихий. Последний для дочери Весны. Приходилось совмещать собственное образование с наставнической деятельностью. Ловерта, скрепя сердце, разрешила Саттер покидать Замок после уроков. Ей самой, как и многим другим преподавателям, приходилось работать на два фронта.

А однажды дверь распахнулась, и бочком, стараясь ступать как можно тише, в класс просочилась белокурая девочка с двумя косичками — та самая, которая задавала Мари вопросы на показательном уроке. Потупив взгляд, пережала Ловерте записку и легким ветерком сгинула прочь. Пока заместительница директора, хмурясь, читала послание, Ситэрра успела «проснуться» и даже мысленно выдвинуть несколько предположений о катаклизмах, случившихся за задернутыми шторами окнами. Но все оказалось еще хуже. Ведь кошмар приготовили для нее одной.

— Ситэрра, на выход, — приказала Корделия, пряча лист в карман.

По спине прошел нехороший холодок, будто за шиворот плеснули ледяной воды. Должно было стрястись что-то серьезное, чтобы заместительница директора позволила кому-то покинуть класс — и неважно ученик это или наблюдатель Дворца.

Худшие ожидания оправдались сразу же. На улице ждал Грэм очень похожий на самого себя в первые недели знакомства — хмурый и крайне недовольный.

— Идем, — коротко кивнул он, не сочтя нужным здороваться с лучшей ученицей.

— Куда? — спросила Мари, послушно засеменив следом. С таким Илларой пререкаться и спорить показалось самоубийством.

— Домой, — учитель ответил нехотя, сквозь зубы. — Тебя хочет видеть Инэй. Срочно.

Вот теперь стало совсем нехорошо. Ноги невольно начали заплетаться.

— Но я ничего не сделала, — пролепетала девушка, судорожно пытаясь сообразить, в каком именно грехе собирается обвинить ее Король. Неужели, Роксэль все-таки рассказала про видение об Эзре и Снежане? Или дело в несуществующем романе с Яном? Или причиной Королевского гнева стал Трент? Лоб мгновенно покрылся испариной. Если верно последнее предположение, то проще сброситься с крыши Зимнего Дворца. Ведь если ее попытаются разлучить с Вилкоэ, жизнь потеряет смысл.

— Боюсь, что сделала, Ситэрра. И если все окажется правдой, значит, я ошибся в тебе. Мне жаль, но Инэй запретил говорить о предмете разговора заранее, хочет увидеть реакцию собственными глазами. И я его отлично понимаю.

Мари замолчала. Шла рядом с учителем, глотая слезы, пока преодолевали полутемные коридоры в доме совета и потерянный «Путь Королей». Девушка почти приготовилась встретиться с ледяными синими айсбергами, искрящимися от гнева или ярости. Но никак не ожидала, что Его Величество будет находиться в зале не один. И тем более, даже в страшном сне не могла предположить, кто именно составит Королю компанию. Громко ахнула и застыла на выходе из Зеркала, а руки взметнулись к губам. Глаза, испуганно хлопая, впились в бледное ухмыляющееся лицо Эльмара Герта.

— Вам нужны еще доказательства, Ваше Величество? — каркающим голосом поинтересовалась бабка навязанного женишка — Оруза, вынырнувшая откуда-то сбоку. Старуха с нескрываемым презрением взглянула на Мари. Впрочем, помимо превосходства в искаженных чертах читалась еще и радость победительницы. Прищуренные выцветшие глаза, сухие губы и хищный нос словно кричали, мол, говорила же, что отыграюсь.

Но Инэй не смотрел на Орузу. Только на Мари, готовую под этим страшным взглядом растаять прямо тут, как снег на солнцепеке, и растечься по полу. Нет, в синеве не читалась всепоглощающая ярость, только гнев. А еще, что было куда ужасней — разочарование.

— Зу Герта и ее внук говорят, — начал, наконец, Король тоном почти спокойным и лишь самую малость звенящим от злости, — что в прошлом году между этим юношей и тобой, Ситэрра, был заключен свадебный договор. Это так?

Небо! Как же хотелось замотать головой, закричать, что все сказанное бабкой и внуком ложь! Но две подписи, выведенные ее дрожащей рукой, навеки врезались в магическую бумагу. И неважно, что она этого не хотела. Ни тогда, ни сейчас.

Слова не шли. Поэтому пришлось кивнуть, что вызвало тяжелый вдох Грэма за спиной у Короля. Оруза бросила на Иллару негодующий взгляд и закаркала, обращаясь к Инэю:

— Ваше Величество, мы с моим дорогим мальчиком настаиваем, чтобы зу Ситэрра вернулась во Дворец. Негоже невесте благородного сына Зимы разгуливать среди отщепенцев. Кроме того, мы просим разрешения официально объявить о помолвке, чтобы девушка могла приступить к обязанностям.

Мари покачнулась. Мерзкая старуха требовала дать добро на превращение живой стихийницы в игрушку для злого, противного мальчишки. Причем, за два с лишним года до свадьбы. К горлу подкатила тошнота, а потом перед глазами встало лицо Трента в обрамлении огненных волос. Захотелось разрыдаться в голос и кинуться в ноги к Повелителю Зимы. Но прежде девушка сумела шевельнуться, синие айсберги недобро сверкнули, сведя на нет мысли о мольбе.

— Ситэрра исполняет мой приказ и является наблюдателем Зимнего Дворца на мероприятии, одобренном всеми Королями, — отчеканил Инэй, отвернувшись от насмерть перепуганной подданной. — Но как только работа закончится, можете делать с ней все, что сочтете нужным, зу Герта.

— Благодарю, Ваше Величество, — старуха заискивающе склонилась, подталкивая внука в спину, чтобы тоже выразил почтение. В полусогнутом состоянии бросила быстрый взгляд на Короля, оценивая ситуацию, и решилась на новую просьбу. — Прошу прощения за дерзость, но разве наблюдателю нельзя найти замену? В связи с болезнью, например?

Инэй не счел предложение материнской сообщницы неуместным. Задумался. Даже по залу прошел, сложив руки за спиной.

— Возможно, в этом есть резон, — заявил он, вызвав на лице поганого Эльмара злокозненную улыбочку. — Я объявлю об окончательном решении завтра. А теперь, зу, прошу покинуть нас. К тебе, Ситэрра, это не относится. Задержись.

Ох, лучше бы он кричал. Обругал страшно. Было б легче, честное слово. Но ледяные глаза скользнули по бледному лицу почти равнодушно. Лишь легкое презрение исказило красивые черты.

— У меня только один вопрос: почему? — очень-очень холодно спросил Король, когда за бабкой с внуком закрылась дверь. Его Величество остановился так близко, что можно было бы увидеть в нереальной синеве собственное отражение, если б у Мари хватило духа заглянуть Инэю в глаза.

— Так решила Королева Северина, — пролепетала девушка с трудом, ибо губы отчаянно дрожали.

— Что ж, Ситэрра, — по интонации стихийница поняла, что Король поморщился. — Ты сделала свой выбор. У тебя был шанс подняться очень высоко, но ты предпочла судьбу жены ничтожества. А я, скорее, умру, чем позволю представителю столь грязного клана находиться рядом с троном и моим племянником.

— Но договор был подписан прошлой Осенью. Еще до того, как вы решили…

— Именно! — Инэй впервые повысил голос. — А ты посмела лгать. Утаила, что являешься законной невестой Герта. Запереть бы тебя в темнице за это, да Оруза поднимет скандал, а мне сейчас только этого не хватало.

Слезы невыносимо жгли глаза, и Мари держалась из последних сил. Неужели, еще недавно ее пугало странное расположение Короля? Его отсутствие оказалось гораздо страшнее.

— Иди к себе, — велел Инэй, отворачиваясь.

Мари с трудом подавила возглас отчаянья. К себе?! Разумеется, Его Величество имел в виду сиротский приют. Маленькую комнату с шершавыми стенами и грубыми простынями на узкой кровати. Вот Юта обрадуется возвращения любимой девочки для битья!

— Убирайся! И не смей попадаться мне на глаза!

Мари ослушалась приказа. Не сумела найти сил, чтобы переступить порог вотчины Дейли. Злые насмешки сейчас стали бы последней каплей — хоть голову суй в петлю из разрезанной на длинные полосы простыни! Постояла на четвертом этаже, глядя в глубину тусклого коридора, и уверенно зашагала в самый низ Замка. На первый этаж, где обитали слуги-люди и располагались склады. Решила найти укромный уголок, чтобы вдоволь излить горе в одиночестве.

Разумеется, помещения, где размещалось продовольствие и вся остальная дань (от тканей до дров), доставляемая из людских городов, охранялась стражниками. Да только делалось это спустя рукава. Все знали, воровать сюда вряд ли кто-то явится. Никто из лишенной магического дара прислуги не решится покуситься на Дворцовое добро из страха быть замороженными насмерть. Именитые кланы и так получали желаемое в избытке. Менее влиятельные семьи тоже не нуждались ни в еде, ни в одежде. Тем более, стихийники считали ниже достоинства спускаться на первые этажи Замка. Даже когда требовалось уехать, подъемное устройство покидали почти бегом, чтобы поскорее оказаться на улице. Словно в грязи испачкаться боялись.

Вот уж позлословили в прошлом году дети Зимы, когда Грэм в наказание отправил Мари с Дайрой драить Дворцовое крыльцо. Впрочем, Ситэрру мало волновало, что говорили за спиной. Ей нечего было стыдиться. Она и сегодня не видела ничего зазорного в том, что ее продолжали считать шу. Что касается Норди, то маленькая нахалка получила тогда по заслугам.

По сравнению с прошлым годом, ящиков на складах значительно поубавилось. В последнюю Зиму городовики отказались платить Дворцу из-за прощального пепла Игана Эрслы. Инэй не стал спорить. Отлично понимал — закон дает людям такое право. Тем более, дети холодного Времени Года, действительно, опростоволосились на несколько десятков лет вперед. Впрочем, жителям Замка не пришлось затягивать пояса. Запасы позволяли не беспокоиться о пропитании. Плюс Дворец давно не устраивал торжеств, на которые уходило большое количество продовольствия.

Глаза затмевали слезы, но Мари никак не могла выбрать подходящее помещение. Идея выплакаться за ящиками перестала казаться подходящей. Вдруг кто-то из стражников войдет? Объясняй потом, что и не думала воровать. А уж Король-то как взбесится! В душе до сих пор все переворачивалось. Столько презрения! Холода! Мари сама не понимала, почему вдруг стала переживать из-за отношения Инэя? Неужели, всерьез ценила недолгую благосклонность?

Вот глупая! Нашла из-за кого расстраиваться! Гораздо важнее не гнев или равнодушие Повелителя Зимы, а разрешение, данное им Эльмару и Орузе. А самое главное — неминуемая разлука с Трентом. Трепыхающееся сердце полоснул острый нож. Надавил, пытаясь разрезать измученную плоть целиком. Перед глазами встало дорогое лицо, которое сразу начало расплываться и таять, как снег по Весне. Сейчас Мари, как никогда, понимала чувства Апрелии, описанные в письме. И, правда, лучше смерть, чем жизнь вдали от любимого!

Стало тяжело дышать. На срединной территории стихийница большую часть дня проводила на свежем воздухе. А стены Зимнего Дворца и раньше давили на нее, пытаясь зажать в тисках. Мари огляделась, пытаясь сообразить, какой выход ближе — главный или один из трех вспомогательных. Первый выводил прямиком на дорогу, ведущую к Академии Стихий. Остальные к морю, владениям Агуста и Злата. Но ориентирование на местности затрудняли бесконечные похожие друг на друга склады.

Девушка решила идти прямо. Рано или поздно куда-нибудь да выйдет.

С выбранным направлением, и впрямь, повезло. Черный ход, выводящий всех желающих к морю, нашелся через пару минут. Двойной удачей стало дежурство на крыльце Эрна Туи — стражника, который в прошлом году входил в персональную «свиту» Мари. Он был самым молодым из охранников, но пользовался доверием Бо больше других. Прежде чем три остальных «воина» Дворца успели преградить путь, стихийница приветливо помахала Эрму, и тот сделал знак коллегам, чтобы не мешали юной дочери Зимы.

— Зу Ситэрра, думал, вы исполняете обязанности наблюдателя, — выразил удивление Эрм, после взаимного обмена приветствиями.

— Так и есть, — Мари с трудом выдавила улыбку. — Но пришлось недолго вернуться. У Его Величества только одному ему известные планы.

Все четверо стражников закивали в унисон. Мол, согласны полностью. Простым смертным сложные помыслы Королей не понять!

Беспрепятственно покинув пределы Дворца, Мари решила пойти к морю — огромной сине-серой глади, поглощающей вдали небо. Не удастся поплакать, так хоть побродит вволю в одиночестве, предаваясь печальным думам. Следуя по петляющей дорожке из белого гранитного камня (уж не из месторождения ли в Эзре?) девушка сделала небольшой крюк вдоль Дворцовой стены. Но прежде чем успела повернуть к морю, увидела нечто странное. Поймала картинку боковым зрением. Словно та возникла на пустом месте.

В конусообразной арке на корточках сидела девушка в накинутом поверх белого платья сером плаще. Белокурые кудри рассыпались по плечам. Она с нежностью смотрела на мохнатую, черную, как смоль, собачонку, жадно лакающую суп из железной миски. Мари замерла. Было в маленьком существе что-то невероятно знакомое. Смешно расставленные лапы, пряди шерсти, падающие на глаза-бусинки. Если бы не цвет, Ситэрра могла бы поклясться, что это… это…

— Дайра! — выдохнула стихийница, сообразив, наконец, в чем дело. — Ну, ты даешь!

От неожиданности извечная оппонентка плюхнулась на пятую точку, чуть не расплескав собачью еду. Голубые глаза расширились от ужаса. Странно. Норди смотрела так, словно изумлялась не самому вторжению, а тому, что ее с болонкой заметили.

— Значит, это ты?

У Мари в голове такое не укладывалось! Конечно, Дайра даже перед паучихой не побоялась защищать питомицу, но прятать ее в низах — это было чересчур.

— Не понимаю, о чем ты, — Норди инстинктивно закрыла собаку собой.

— Это Шарлотта! Чем ты ее выкрасила?

— Ты ошибаешься, — Дайра отчаянно замотала головой. — Это другой песик. Бездомный. Давно тут живет.

— Перестань! — возмутилась Мари. — Я сто раз видела эту собаку рядом с Королевой. Знаю, как она выглядит. Да не паникуй ты! — девушка топнула в сердцах, сердясь на упорное и откровенное вранье. — Я не собираюсь тебя выдавать. Лучше подумай, что сделает Его Величество, когда узнает, что ты выкрала Шарлотту из-под охраны. А он не успокоится, пока не выяснит правду.

Дайра продолжила пятиться.

— А я ни при чем, — затараторила она. Тонкие руки взметнулись, принялись перебирать перевязь плаща. — Я Шарлотту в коридоре увидела на следующий день. На четырнадцатом этаже. Лежала в углу несчастная. А кто ее выкрал — не знаю! У меня алиби на весь вечер. Уна Эрнэ его подтвердила.

Мари примолкла. И, правда, алиби.

Но если не Норди, то кто позаботился о бедной болонке? А еще, возможно, сделал так, чтобы песика нашла истинная хозяйка? Хм… А ведь и голубя Дайры, покалеченного противной Верной Лоэ, кто-то вылечил…

— Как ты проходишь мимо стражи? — продолжила допрос Ситэрра. Ведь одно дело выбраться один раз, как она сегодня. Другое — постоянно спускаться, чтобы подкармливать собаку.

— Наверное, так же, как и ты, — Дайра не стала откровенничать. И Мари ее, в общем-то, понимала. Окажись сама на месте Норди, скорее бы заморозила неприятельницу.

Неприятельницу…

Сердце больно кольнул еще один острый шип. Вспомнились строчки, выведенные рукой истосковавшейся Апрелии — о «ледяной львице», которая ожидала пополнения семейства. Если вредный Лукас ошибается насчет Снежана (или того хуже — врет), то Дайра, с которой Мари враждовала большую часть жизни, приходится сестрой — родной кровью. Мысль, по-прежнему, пугала и обескураживала. Но, что удивительно, явного отвращения не вызывала.

— Будь осторожна, — решила Мари попрощаться, чем сильнее обескуражила Дайру. — Малейший промах и погубишь собаку. Сама-то выпутаешься. Папочка и сестричка-Королева защитят.

Норди привычно скривилась. Но смолчала. А Мари, уходя дальше — к морю, испытала легкий стыд за некрасивый выпад. Но, учитывая историю их с Дайрой взаимоотношений, расстаться по-другому было попросту невозможно.

У воды Ситэрра пробыла почти до самой ночи. Сидела на потрескавшемся бревне и смотрела вдаль, не замечая, ни как чернеет небо, ни как почти насквозь промокла одежда от холодных брызг. Пыталась придумать, как поступить дальше. Решала, просить ли заступничества у Майи или попытаться еще раз поговорить с Королем, когда остынет, чтобы дал отсрочку от «общения» с законным женихом. Но так и не определилась с дальнейшим планом действий. Потому что все на свете затмевал Трент.

А потом появился Грэм. Злой, как Зимний ветер.

— Ситэрра, что непонятного было в приказе — идти к себе?! — орал он, срывая голос, предварительно витиевато усомнившись в умственных способностях ученицы. Оказалось, Иллара успел обегать пол Дворца. К его счастью, по дороге попался стражник Эрм, который и поведал, где искать блудную стихийницу.

— Сами идите и общайтесь с Ютой Дейли — поймете, какое это удовольствие, — огрызнулась Мари. Подумаешь, хамство учителю. Хуже чем есть, Грэм уже не сделает. — А мне и тут хорошо!

— Тебе пора возвращаться, — Иллара предпочел не реагировать на дерзость.

— Куда? — девушка подозрительно покосилась на лучшего друга Короля, выискивая в чертах следы очередного подвоха.

— На срединную территорию, — Грэм принялся объяснять очень медленно, словно с умалишенной разговаривал. — Не забыла про задание. Я сейчас не об испытании яу. А о другой твоей работе. Там Инэй, увы, не может подыскать замену.

— Ясно, — Мари равнодушно повела плечами. — А что будет, когда это особое задание закончится?

— Ты слышала. Король принял решение. И не собирается его менять.

Девушка не выдержала. Глянула на учителя волком.

— Хватит снисходительности, — процедила она сквозь зубы. — Ладно Его Величество! Что взять с глыбы льда. Но о вас я было лучшего мнения. Смотрите с осуждением. Будто не понимаете, что у меня не было выбора.

Грэм поморщился, сдерживая громкое ругательство.

— Я старался вложить в тебя многое, Ситэрра. Но главному, кажется, так и не сумел научить. Выбор есть всегда, если изначально немного пораскинуть мозгами.

— А я пораскинула! — Мари вскочила, пытаясь не дать воли чувствам и не кинуться на Грэма с кулаками. — Я знала, что старая паучиха ищет мне жениха, и у меня был целый план! А еще союзник в лице вашего отца! Но все рухнуло. Потому что пришлось тащить вас раненого во Дворец! Вы во всем виноваты, ясно?!

И не дожидаясь реакции Грэма, девушка зашагала к Замку, жалея, что не ударила учителя. Быть может, хоть тогда бы полегчало?