Козырной туз

Глава 1

Граф Кард был помолвлен. Обручен. Трижды. Три раза он обещал жениться. И был помолвлен с тремя разными женщинами. Трижды он был связан словом, данным перед священником. Это было настоящее проклятие. Его жизнь летела в тартарары. Ради всего святого, за что ему такое наказание?

Несмотря на то что было раннее утро, граф Александр Чалфонт Эндикотт налил себе еще один бокал бренди. Четкости видения мира он предпочел неясный туман – расплывчатую картину, которая предстала перед его глазами из-за плохого зрения и из-за опьянения. Возможно, приняв изрядную дозу спиртного, он сможет вычеркнуть из памяти события последней недели. А если разобьет вдребезги свои очки, сможет не обращать внимания на гнусные газеты со скандальными заголовками.

Газетчики называли его Козырным Тузом. Карикатуры изображали, как ему везет в любви и в игре. Как его преследуют толпы женщин и как он тасует сразу три колоды карт! Все дурацкие шутки и слухи о нем тут же появлялись в газетах, которые читали в гостиных и будуарах по всему Лондону, а может быть, и по всей Англии.

Молодой граф выругался, швырнул газеты на пол и попытался утопить свою печаль в бренди.

Прошел час. Газеты со сплетнями о невестах никуда не исчезли. Зато к ним присоединилась другая напасть – головная боль. Алекс потер лоб и принялся проклинать алчных, амбициозных, разряженных в бархат светских хищниц. И свою судьбу. Больше всего он ругал себя за собственную глупость. Как его угораздило ввязаться в это? А вот как. Все очень просто. Он имел неосторожность выказывать свое уважение и восхищение трем разным женщинам, упустив из виду, что так называемый слабый пол не имеет ни малейшего понятия о том, что такое честная игра. Такое понятие, как «честь», женщинам вообще неведомо. Черт возьми! Да любой мужчина, который отверг женщину, заслуживает наказания. А тот, кто отверг женщину трижды? От такой вопиющей несправедливости и от нового приступа головной боли Алекс застонал.

Ведь, в конце концов, он не какой-нибудь там распутник. Хотя, само собой разумеется, как и всякий здоровый молодой самец, граф не чурался обычных юношеских забав. Достигнув совершеннолетия и получив право самостоятельно управлять своим состоянием, возможно, он чересчур погрузился в жизнь полусвета, посещал притоны для карточных игр и волочился за танцовщицами. Однако вскоре Алекс в полной мере осознал все бремя лежавшей на нем ответственности. Уйму времени отнимали дела принадлежавших ему имений. Ему также приходилось заседать в парламенте, в комитетах по реформированию и выполнять общественные поручения. У молодого лорда едва хватало времени на чтение книг, не говоря уже о ночных кутежах.

Вне зависимости отличных наклонностей Алекс ни на минуту не забывал о долге, который налагали на него его имя и титул, а также тот факт, что в его подчинении находится множество людей. Он принимал эту ответственность близко к сердцу, отдавая делу всего себя, без остатка. Как и подобает истинному графу Карду. Никаких полумер.

Он с горечью рассмеялся. Что правда, то правда: никаких полумер. Кто еще способен, собираясь жениться, найти себе трех невест сразу?

Уже в который раз вопреки его желанию на ум ему пришла мысль, что пора обзавестись женой и произвести на свет наследников. Ему двадцать семь лет, а его единственный брат сейчас служит в армии. Кто знает, что взбредет на ум этому сорвиголове и во что он ввяжется, служа отечеству на Пиренейском полуострове? А что будет, если он, не приведи Бог, вообще не вернется с войны? Алекс очень тосковал по Джеку, своему лучшему другу, которому бесконечно доверял и о котором постоянно беспокоился. Но Джек уже давно повзрослел и имеет право на свой собственный выбор. Алекс решил во что бы то ни стало обзавестись семьей. Но он имел неосторожность вскользь упомянуть о своем намерении кое-кому из знакомых в клубе «Уайте». Как только поползли слухи, что граф Кард надумал жениться, Алекс был обречен. Ему следовало бы сразу застрелиться и таким образом покончить со всей этой неразберихой – свести счеты со своей жалкой жизнью.

А началось все с того, что его любовница почему-то решила, что они помолвлены. Не кто-нибудь, а любовница! Уму непостижимо! Пусть даже она красавица знатного происхождения, богатая вдова старого барона, Мона, леди Монро. Он даже не содержал ее. У вдовушки с солидным состоянием был собственный особняк, выезд и полный дом слуг. Время от времени Алекс дарил ей дорогие безделушки, чтобы проявить внимание и сделать приятное.

Алекс никак не мог понять, почему Моне взбрело в голову, в ее хорошенькую рыжую головку, что он возьмет себе в жены вдову, к тому же распутную и похотливую.

– Милый, – сказала она прошлой ночью, когда, удовлетворенный и довольный собой, он погружался в сладкую дрему, – нам надо поговорить о свадьбе.

– Хм? Значит, нас пригласили на свадьбу? – Алекс повернулся на другой боки укрыл Мону одеялом. – Напомни мне об этом утром.

– Я говорю о нашей свадьбе, глупенький.

Алекс мгновенно проснулся. В тот же миг на полу оказались одеяла и простыни, так же как и сам граф – босой и с голым задом.

– О нашей свадьбе? – Алекс торопливо натянул брюки. – Что-то я такого не помню, – громко сказал он, надевая рубашку.

– Ах, но ведь ты сам попросил меня выйти за тебя замуж, – томно промурлыкала Мона с недовольной гримасой, которую она, вероятно, считала неотразимой. Однако Алексу Мона сейчас напоминала хищника перед прыжком. – Ну как же? На прошлой неделе, после званого ужина по случаю дня рождения леди Каррисбрук.

Он вспомнил, что во время ужина выпил изрядное количество шампанского, однако голову не потерял. Алекс поклялся себе никогда больше не пить такой дряни.

– Вот как? Будь так добра, освежи мне память.

– После вечеринки мы пришли домой, сюда. И мы – ах!.. занимались любовью.

То, что между ними происходило, никак нельзя было назвать занятием любовью, скорее, это походило на случку.

– Продолжай. Мы с тобой были в постели. – «Если можно так это назвать», – добавил он про себя. Мона питала особое пристрастие к меховому коврику на полу перед камином. – И что же произошло дальше?

– Ты сказал: «Я хочу, чтобы это длилось вечно». Я ответила, что это могло бы длиться вечно, и ты сказал «да». Не сказал, а крикнул. Я даже испугалась, что прибежит служанка.

Наконец-то Алекс вспомнил, как было дело. Где в этот момент были ее прелестные алые губки, что именно Мона вытворяла языком и руками и что конкретно он имел в виду, сказав, что хочет, чтобы это длилось вечно.

– Боже правый! Ты не могла принять это за предложение руки и сердца! Мужчина пообещает женщине достать луну с неба, если в этот момент парит в небесах. Он предложит женщине свое сердце на серебряном подносе, лишь бы она не останавливалась.

– Ты обещал мне кольцо.

– Разве я не купил тебе кольцо с изумрудом? – Он посмотрел на перстень с крупным камнем, который красовался у Моны на пальце. Изумруд поблескивал при свете свечей. Алекс надел шейный платок и сказал: – Я же не подарил тебе фамильное обручальное кольцо Картов. – Это кольцо хранилось дома и ждало своего часа, когда Алекс выберет девушку, достойную стать его женой. А Мона – леди Монро – никогда не будет графиней Кард. – Этот перстень с изумрудом – обычный подарок, вот и все. Если уж на то пошло, можешь считать его прощальным подарком.

– И не подумаю! Ты умолял меня, чтобы это длилось вечно, а затем купил мне кольцо. Как может женщина рассматривать этот факт? Только как предложение руки и сердца.

– Нет, не как предложение! А как знак благодарности за хороший пере… – У Алекса язык не повернулся назвать вещи своими именами, когда его переполнял гнев. Какой бы ни была Мона, прежде всего она – женщина, а Алекс – истинный джентльмен. Джентльмен, который собирается как можно быстрее унести ноги отсюда, как только найдет свои туфли.

– Видишь ли, мне приходится думать о будущем, – торжественно заявила она.

Да пропади они пропадом – эти чертовы туфли! В конце концов, можно пойти и босиком. Хоть по раскаленным угольям – только как можно быстрее. А вот без сюртука не уйдешь. Там ключи от дома и портмоне. Ему понадобятся деньги, чтобы нанять экипаж.

– Ты не могла так быстро растратить состояние, которое тебе оставил Монро. Найми хорошего управляющего делами.

Когда в поисках фрака Алекс полез под туалетный столик, Мона сказала:

– Но мне нужна респектабельность.

Алекс оглядел спальню. В комнате зловеще мерцали свечи. Запах секса смешался с тяжелым запахом духов Моны. Розовые атласные покрывала валялись в куче на полу рядом с ее прозрачным красным халатиком.

– Тебе следовало позаботиться об этом раньше.

Мона всплеснула руками:

– Я хочу иметь титул.

Ах, так вот где его фрак – под кроватью!

– Ну уж нет. Титулами я не разбрасываюсь, мадам. Карды всегда женятся по любви. А я никогда не говорил, что люблю тебя.

– Ах, но ты полюбишь меня после свадьбы.

Алекс взялся за ручку двери.

– Свадьбы не будет, Мона. Ни сейчас, ни завтра, ни через год – никогда.

– Но говорят, что ты подыскиваешь себе невесту.

Чистую, невинную девушку, а не похотливую шлюху, которой известны сотни способов, как доставить удовольствие мужчине, и в чьей постели, еще до того как высохнут чернила на свидетельстве о браке, побывают сотни таких, как он. Может быть, мужчина и мечтает о жене, владеющей искусством соблазнения, чувственной и игривой. Но это он должен ее всему этому обучить. Леди Кард, о которой мечтает Алекс, будет именно такой – настоящей леди, до мозга костей.

– Я ее пока не нашел.

– Полагаю, ты будешь вынужден прекратить свои поиски, как только мой адвокат засудит тебя за нарушение данного тобой обещания.

Алекс не сдержал улыбки. Мужчина, взлетевший на вершину блаженства, не может нести ответственность ни за какие обещания, клятвы или мольбы. Если до сих пор еще не существует закона об этом, на ближайшем заседании парламента он выдвинет его на обсуждение.

– Любой адвокат, у которого есть яйца под адвокатской мантией, просто посмеется над подобным судебным иском.

– Но только не мой бывший деверь – новоиспеченный барон, который жаждет респектабельности точно так же, как и я. Он не захочет скандала. Да и тебе скандал ни к чему.

Мона права. Скандал Алексу ни к чему. До сих пор он благополучно избегал скандалов. Были только слухи, раздуваемые леди Люсиндой – еще одной досадной ошибкой графа Карда.

Леди Люсинда Эпплгейт считалась самой главной и влиятельной фигурой на лондонском рынке невест.

Не будь она дочерью герцога, в ее двадцать пять лет леди Люсинду можно было бы считать старой девой без надежды когда-либо выйти замуж. Однако в свете она слыла разборчивой невестой. У нее не было недостатка в предложениях руки и сердца, поэтому она их безжалостно отметала. Несмотря на то что ее отец был заядлым картежником и проиграл большую часть не только своего состояния, но и приданого дочери, в высшем свете леди Люсинда по-прежнему оставалась желанной невестой для многих. Леди Люсинда была бесподобна – статная, высокого роста, с волосами цвета воронова крыла. Ее красоту портил только нос, размером не уступавший аристократическому носу Алекса. Она всегда так гордо задирала свой носик, держалась так заносчиво и высокомерно, что те же самые остроумные знатоки светских нравов, которые прозвали Алекса Козырным Тузом, нарекли Люсинду Эпплгейт леди Оставь-надежду-навсегда.

В поисках супруга эта перезрелая девица могла вознестись на любые высоты – какие только могла пожелать. Но то ли ее несколько утомили поиски, то ли титул графа показался леди Люсинде достойным ее персоны, – но факт остается фактом: на одной из светских вечеринок она соизволила одарить улыбкой лорда Карда. Должно быть, до нее дошел слух о том, что граф Кард подыскивает себе невесту. Не оставшись в долгу, в ответ на ее улыбку Алекс тоже улыбнулся. Эта дама определенно будет для него превосходной партией – воспитанная в духе ее положения в обществе, утонченная, и рафинированная, без единого изъяна, отполированная до блеска, образованная, чьи достоинства неоспоримы и общепризнанны. Не имеет значения то, что ее приданое весьма незначительно. Алексу не нужна богатая невеста. Не важно, что ее отец – игрок. Алекс может себе позволить дать герцогу пару раз взаймы. А вот мысль о том, что их будущие дети будут похожи на слонят, покоробила Алекса и заставила всерьез задуматься. И все же если леди Люсинда проявила к нему благосклонность, он должен ответить ей тем же. А там видно будет.

После тура вальса Алекс пришел к выводу, что двигались они довольно слаженно. И при этом непринужденно беседовали на разнообразные темы. На следующий день Алекс получил возможность убедиться, что леди Люсинда отлично ездит верхом. Через две недели, однако, он осознал, что знает эту женщину не больше, чем другие граненые алмазы высшего света. Они сверкают, переливаются, но не греют.

Добродетельная женщина, разумеется, не ведет себя на людях как публичная девка, если хочет найти себе достойную пару. Но в будущей жене Алекс мечтал разжечь хоть искру страсти. Он не собирался давать обет воздержания, потому что это было бессмысленно. А также не был сторонником супружеской неверности. Лорд Кард не собирался, имея жену, заводить себе любовницу, как делали многие мужчины его круга. Главной целью брака Алекс считал рождение наследников и собирался отдаться этому занятию всей душой и без остатка, находя наслаждение в земных радостях исполнения супружеского долга, ниспосланного Богом. Таких же взглядов должна была придерживаться и его будущая жена.

Но Алекс был обескуражен, а также заинтригован и искренне восхищен, когда на балу у Карстеров леди Люсинда незаметно дала ему знак следовать за ней на балкон. Он снял очки и тщательно протер стекла, чтобы убедиться, что он верно истолковал этот жест. Сомнений не было: леди Эпплгейт звала его на балкон. Оглянувшись по сторонам, Алекс заметил, что компаньонка леди Люсинды дремлет в кресле в углу бального зала. Граф Кард знал, что отец леди Эпплгейт в этот момент находится в зале для игры в карты, потому что сам только что вернулся оттуда вместе с другим игроком, которому сегодня так же не везло в игре, как и Алексу. Стремясь не привлекать к себе внимание и напустив на себя безразличный вид, Алекс неторопливо направился на балкон.

Оказавшись там, Алекс смотрел на пары мужчин и женщин, которые спускались по лестнице, ведущей в сад, освещенный фонарями, некоторые в поисках уединения скрывались за деревьями. Леди Люсинда в ожидании Алекса стояла возле ступенек, обмахиваясь веером. Алекс подошел к ней. Как бы случайно, все еще пребывая в неведении относительно ее намерений. Он настороженно ждал, что за всем этим последует.

Она взяла его за руку и повела вниз по лестнице, потом через кусты, в сторону темной тропинки. Надо же! Оказывается, Ледяной Деве не чужда страсть.

По дороге они вели светскую беседу, пока не достигли места не настолько уединенного, как хотелось бы Алексу, но достаточно пустынного. Алекс заговорил было о том, что спустя всего две недели общения начинает узнавать леди Люсинду с неожиданной для него стороны, но Люсинда перебила его, привлекла к себе и деловито приложилась губами к его губам. Сначала им мешали их носы, затем очки Алекса, которые он сумел водрузить на место для того, чтобы они смогли прилично поцеловаться.

Именно таким и был этот поцелуй – приличным. Ее губы оставались твердыми и неподвижными под его губами. Люсинда не прижалась к Алексу, не вздохнула и не охнула. Когда она отступила назад и заговорила, ее дыхание было спокойным и ровным.

– Ну вот, теперь вам придется на мне жениться.

На Алекса словно вылили ушат холодной воды.

– Что?! – воскликнул он, воровато озираясь по сторонам, и, к своему облегчению, обнаружил, что их никто не слышит. – Что вы такое говорите, черт возьми? – испуганно прошептал он.

– Все знают, что вы ищете невесту, но с вашим беспутным образом жизни будете еще долго искать. Более подходящей супруги, чем я, вам не найти. Кто, как не я, ублажит беседой гостей в вашей гостиной и обезоружит их изящными манерами?

– А как насчет моей спальни? – пробормотал Алекс. – Я мечтал о жене, которой будут нравиться мои поцелуи.

– Не будьте таким вульгарным.

Еще неизвестно, кто из них двоих вульгарен. Разве не она набросилась на него, а сейчас хочет женить его на себе?

– Я не смею оскорбить ваш слух, выразив словами все, что думаю о ваших мечтах и чаяниях, но нашей с вами свадьбе не бывать! – Алексу было все равно, слышит их кто-нибудь или нет. Он повернулся и с решительным видом направился к лестнице, даже не оглянувшись.

– Но вы меня скомпрометировали! Все знают, что мы вместе покинули бальный зал.

– Один поцелуй, – Алексу хотелось сказать: «Неважнецкий поцелуй», – но, будучи джентльменом, он не стал этого говорить, – не может создать компрометирующую ситуацию. К тому же вас нельзя назвать неопытной дебютанткой, которую ввергли в соблазн и подтолкнули к неблагоразумному поступку. Вдобавок ко всему ваша компаньонка дрыхнет без задних ног, и в этой толпе едва ли кто-нибудь заметил хоть что-то.

– А если я порву на себе платье?

– А если я брошу вас в этот фонтан, мимо которого мы сейчас проходим, и оставлю вас там? Нашей свадьбе все равно не бывать!

– Мой отец будет настаивать.

– Ваш отец? Он только и делает, что проигрывает остатки вашего приданого. Он не заметил бы даже, если бы вы вернулись в бальный зал с растрепанными волосами, со спущенными до щиколоток чулками и в испачканном травой платье. Хотя ничего этого и в помине нет, – заявил Алекс, для вящей убедительности кивнув в сторону фонтана.

Леди Люсинда задрала нос:

– Он вызовет вас на дуэль за то, что вы меня обесчестили!

– Прежде всего, мадам, хочу поставить все точки над i: я вас не обесчестил. Просто у вас болезненное самомнение, из-за которого вы видите оскорбление там, где его нет. Кроме того, ваш отец должен мне изрядную сумму денег. Он не вызовет меня на дуэль, если я пообещаю простить ему долг. К тому же он уже не молод, и вероятность того, что он сможет противопоставить что-то моему мастерскому умению стрелять из пистолета, весьма мала.

– Ах! В таком случае вам придется снять ваши уродливые очки, чтобы вы с ним были в равных условиях.

Что? У него уродливые очки? С губ Алекса сорвался грозный рык, который заставил Люсинду отшатнуться от него и держаться подальше от фонтана.

– Ваши амбиции не знают границ, не правда ли? Вы готовы пожертвовать вашим отцом или человеком, за которого надеялись выйти замуж, только для того, чтобы удовлетворить свою прихоть?

Они уже подходили к балкону. Леди Люсинда запыхалась, едва поспевая за Алексом.

– Я не намерена была заходить так далеко, – сказала она. – Ваше чувство чести не допустит этого.

– То самое чувство чести, которое отсутствует у вас самой, миледи. Желаю вам приятного вечера… и в следующий раз – более удачной охоты.

– Ну что ж, посмотрим, что будет после того, как объявление о нашей помолвке попадет в газеты!

Черт, она права. Человек, разорвавший помолвку, о которой заявлено в прессе, в глазах общества последний негодяй. Скандал и досужие домыслы на эту тему лишат Алекса надежды найти себе приличную невесту. Но это также погубит репутацию дочери герцога.

– Вы не посмеете послать в газету объявление о помолвке без моего разрешения.

Когда они подошли к бальному залу, леди Люсинда раскрыла веер, словно ей стало душно и она решила подышать свежим воздухом. Она только мило улыбнулась Алексу, проплывая мимо него через зал, где ее ждал очередной кавалер по танцам – вот бедолага!

Неужели эта особа и впрямь сделает то, что обещала: даст в газету объявление о помолвке? Попавшая в капкан лиса может отгрызть свою собственную лапу. Леди Люсинда, похоже, настроена не менее решительно и способна на отчаянные поступки.

А еще была Дафна.

Мисс Дафна Брэнфорд. Слишком юная и слишком глупая. Она словно так и осталась маленькой девочкой, которую Алекс знал, когда она росла в соседнем имении в Нортхемптоне. Ее отец был мировым судьей округа Кардингтон-Виллидж, местным землевладельцем и лучшим другом покойного отца Алекса. После смерти графа миссис Брэнфорд нежно относилась к осиротевшим мальчикам Эндикоттам и на протяжении многих лет, когда они приезжали домой на каникулы, по воскресеньям приглашала их на обед.

Алекс был многим обязан этому семейству.

Когда судья написал ему, что не сможет сопровождать своих дам во время сезона балов в Лондоне, графу Карду ничего другого не оставалось, как проявить гостеприимство. Он счел своим долгом поспособствовать появлению соседок в высшем свете и позаботиться о том, чтобы оно прошло идеально. Алекс открыл для Дафны каналы, закрытые для простых деревенских девиц, и представил ее влиятельным особам – хозяйкам гостиных, которые иначе бы отвернулись от ничем не примечательных провинциалок. Одно присутствие Алекса рядом с Дафной – в театре, за столом или на обеде, – сопровождение ее экипажа верхом на лошади во время прогулки в парке и тому подобные действия обеспечивали успех девушки в свете. Молодые джентльмены старались следовать туда, куда старательно подводил их граф Кард, – прямо к двери дома Дафны. Он заботился о том, чтобы вокруг Дафны не крутились светские бездельники, охотники за богатым приданым или распутники. В качестве кавалеров по танцам ей были представлены только респектабельные молодые люди. Среди них были баронет и пара офицеров, приехавших в отпуск. Любой из этих юношей мог составить прекрасную партию для малышки, но Дафна, казалось, не проявляла к молодым людям никакого интереса. Может быть, она надеется выйти замуж по любви, подумал Алекс, хотя это не особенно его волновало.

И напрасно. Лучше бы он отнесся к этому вопросу серьезнее и обратил больше внимания на ее странное поведение. Надо было за уши вытащить судью в Лондон, оторвать его от овец и свиней, чтобы он сам сопровождал своих прекрасных дам. Надо было выяснить у малышки Дафны, каковы ее намерения, сразу же по прибытии в Лондон.

Оказалось, что малышка Дафна намеревалась выйти замуж не за кого-нибудь, а за него – Александра Чалфонта Эндикотта, графа Карда. Проклятие!

Однажды, прогуливаясь с ней по парку, он расспрашивал ее о поклонниках, пытаясь выпытать у девушки, кому она отдает предпочтение.

– Может, мне поговорить с кем-нибудь из них, нажать, намекнуть, подсказать?

Дафна хихикнула.

– Не дразните меня, Кард. Разумеется, я собираюсь выйти за вас.

Алекс споткнулся на ровном месте и процедил сквозь зубы:

– Извольте объясниться. Что за бредовые мысли?

У Дафны задрожали губы.

– Не пытайтесь разжалобить меня слезами. Это номер может пройти с вашим отцом, но только не со мной, – солгал он, отводя взгляд, чтобы не видеть, как покраснели у малышки глаза, а лицо покрылось пятнами. – Что за вздор вы несете?

Девушка зашмыгала носом, и он протянул ей носовой платок. Шумно высморкавшись, глупышка Дафна сказала:

– Всем известно, что мы собираемся пожениться. Наши отцы договорились об этом, когда мы еще были детьми.

– Что за черт! Я впервые об этом слышу. Это полная чушь, и вы сама прекрасно это знаете.

Дафна протянула ему назад мокрый носовой платок, но Алекс покачал головой:

– Как вам такое могло прийти на ум?

По носу Дафны покатилась слезинка.

Девушка захныкала:

– Папа говорит, что вы честный и не откажетесь от обещания своего отца. Он ждет не дождется, когда мы ему сообщим о помолвке, чтобы послать объявление в газеты.

Что? Еще одна заявка на объявление о помолвке? Ну уж нет! Алекс нервно пригладил волосы. Он глубоко вздохнул и, призвав на помощь все свое терпение и благоразумие, попытался рассеять заблуждения юной Дафны:

– Мой отец умер, когда мне было четырнадцать. А вам сколько было в то время? Пять? Никто не может принудить двух взрослых людей к выполнению такого нелепого и неопределенного соглашения, данного в устной форме много лет назад. К тому же наверняка наши отцы тогда находились в изрядном подпитии. Иначе такая чушь не пришла бы им в голову.

– Вы обвиняете моего отца в пьянстве? Или во лжи? – Дафна ударила Алекса по лицу ридикюлем, висевшим у нее на руке.

Боже правый! Если кто-нибудь сейчас увидит, как малышка устраивает Алексу сцену, словно избалованный ребенок, это может навсегда погубить ее репутацию. Ее больше никогда никуда не пригласят, она никогда не познакомится с приличным молодым человеком и никогда не найдет себе подходящую партию. И тогда из чувства чести Алекс вынужден будет… О нет! Даже честь должна иметь пределы. Не идти же из-за нее к алтарю!

Граф Кард с такой поспешностью покинул парк, что никто не увидел покрасневших глаз Дафны и его покрасневшую после удара ридикюлем щеку. Он быстро отправил Дафну домой, пока с кончика ее носа не скатилась следующая слезинка и пока она вновь не напомнила ему о старой дружбе, которая связывала их отцов.

Затем Александр Чалфонт Эндикотт, граф Кард, сделал то, что сделал бы на его месте любой уважающий себя джентльмен – независимо от того, какая кровь течет в его жилах, голубая или самая обыкновенная, – он решил спастись бегством.