Красный сердолик

Глава 6

Мак-Фейл готов был отступить.

— Лучше отведите ее домой и уложите спать. Я поговорю с ней завтра, когда она придет в чувство. Тогда она, может быть, объяснит, почему се рассказ не совпадает с тем, что сообщил наш друг Геринг. А может быть, нам растолкует миссис Гарднер?

Вопрос прозвучал неожиданно и был преисполнен сарказма, Сьюзен вздрогнула. Однако она проявила больше присутствия духа, чем от нее ожидали.

— Я думаю, что смогу это объяснить, — проговорила она, немного запинаясь. — Мистер Геринг не видел Крис потому, что мы встретились с ней у лифта. Когда я вышла из холла, она как раз спустилась на третий этаж. Боюсь, что это ускользнуло из поля зрения фотографического взгляда мистера Геринга.

Я смотрела на псе с изумлением. Сьюзен Гарднер не оставила без внимания сарказм детектива и отплатила ему той же монетой. Однако Мак-Фейл этого даже не заметил. Он с неодобрением посмотрел на своего коллегу, и печаль Геринга достигла уровня мировой скорби.

Настала очередь Билла, но он отделался сравнительно легко. Да, он должен был встретиться с Монтгомери, чтобы обсудить детали одного приспособления для оконной витрины. Не застав Майкла в его кабинете, он решил его там подождать. Нет, ему практически нечего рассказать о том, что происходило в отделе, пока он сидел в кабинете Монти. Он имел краткую беседу с Сондо Норгор. Он слышал телефонный звонок, на который ответила Сондо у себя в кабинете. Что еще происходило в помещении отдела оформления, он не знает. Потом ему надоело ждать Монти, и он пошел ко мне просто для того, чтобы убить время.

Он прошел свою дистанцию, не задев ни одного препятствия и обогнув все острые углы. Кажется, Мак-Фейл, слушая Билла, впервые действительно верил тому, что ему говорили, — и тут был упущен последний шанс сказать детективу правду. Билл, как и я, раскрыл только небольшую ее часть. И еще неизвестно, насколько правдивы показания других свидетелей.

Сондо оказалась последней по списку, и от нее можно было ожидать чего угодно. Сондо знала о ссоре Тони с Монти, но некоторые признаки давали мне основание предположить, что она знает и многое другое.

Сондо Норгор повела себя вызывающе. Она» выказывала должного уважения к закону, и Мак-Фейл сразу ее невзлюбил.

— Какими были ваши отношения с Монтгомери? — спросил он.

Сондо медленно закинула ногу на ногу, умудрившись нанести оскорбление правосудию длительностью этой процедуры.

— Что вы подразумеваете под отношениями? Он был моим начальником.

— Да, конечно, — сказал Мак-Фейл. — Вы знаете, что я имею в виду. Что вы о нем думаете? Нравился ли он вам?

— Очень нравился, — вкрадчиво отозвалась Сондо. — Он был одаренным человеком и блестящим специалистом.

Я ожидала, что Сондо разовьет эту тему и попытается по ходу дела опорочить Тони, но она упустила подвернувшуюся возможность. Мак-Фейл вел ее через лабиринт вопросов, она отвечала в свойственной ей вызывающей манере, но ни словом не обмолвилась о вражде, вспыхнувшей в отделе оформления витрин. Она утверждала, что весь день провела в своем рабочем кабинете, но беспечно признала, что не сможет этого доказать.

Я вспомнила, как шла к Тони мимо кабинета Сондо и не заглянула в него. Свет там горел, но граммофон молчал. Была она в тот момент в комнате или нет?

Мак-Фейл спросил ее о телефонном звонке, который слышал Билл, поджидая Монти. Она пояснила, что это был обычный деловой разговор, но мне показалось странным то выражение, которое в эту минуту промелькнуло на ее лице.

Как бы то ни было, она не раскрыла своих карт. Мак-Фейл, очевидно, с удовольствием повесил бы на нее всех собак, но ее ответы были настолько обтекаемыми, что ему не удалось ни за что уцепиться.

Геринг, в это время не спеша, возвращался с экскурсии по оконной витрине. Подойдя к Мак-Фейлу, он обронил:

— Мисс Норгор сказала наверху, что может предложить нам своего кандидата в убийцы.

— Ну что ж, — снова обратился к ней Мак-Фейл, — если вам что-нибудь известно, сейчас самое время об этом заявить.

Но Сондо ядовито улыбнулась и заявила, что сболтнула это сгоряча. Ничего ей не известно.

Видно было, что Мак-Фейлу все это надоело, особенно утомила его Сондо.

— Удалось ли найти камень от кольца? — спросил он Геринга.

Тот только уныло покачал головой.

Мак-Фейл окинул взглядом всю нашу группу.

— Теперь послушайте меня. Совершено жестокое убийство, и никто из вас не свободен от подозрений. Вам не следует выезжать за пределы города иначе угодите в тюрьму. Сейчас можете идти домой, а утром все должны быть на своих рабочих местах. Я извещу вас, когда вы мне понадобитесь. Некоторых мы вызовем на допрос в полицию.

В этот момент на другом конце магазина послышался какой-то необычный гул. Скоро перед нашими взорами предстало величественное зрелище: несколько очень важных персон шествовали по широкому главному проходу; больше всего это походило на парад.

Сондо встретилась со мной взглядом и подмигнула.

— К нам пожаловало само небесное воинство. Не встать ли нам на колени, дабы вознести хвалу Всевышнему?

Процессию возглавлял мистер Каннингхем собственной персоной, президент акционерного общества, владевшего магазином; справа и слева от него шли, соответственно, первый и второй вице-президенты; не вызывало сомнений, что Каннингхем оскорблен в своих лучших чувствах.

В его великолепном магазине совершено убийство. Это не может пойти на пользу бизнесу. Убийство — это низменное явление, несовместимое с высоким уровнем качества, который гарантирует Каннингхем. Убитый был ценным сотрудником; его переманили несколько месяцев назад из другого магазина, назначив весьма солидное жалование. Мистер Каннингхем осмотрел нас, жалких смертных, очень строгим взглядом. Президент желал своим видом показать, что ему было легче расстаться со всеми нами, чем потерять Монтгомери.

Мак-Фейл, вероятно, уже имел беседу с начальством. Он вздохнул и знаком подозвал к себе Оуэна Гарднера.

— Я попрошу вас остаться ненадолго. Остальные могут идти.

Мы охотно выполнили это указание. У двери Тони взял меня под локоть и отвел в сторону.

— Спасибо за то, что ты пыталась увести меня из магазина, — прошептал он. — Я не буду задавать тебе вопросов, хорошо? И не буду отвечать на твои. Что бы ты ни сделала, я остаюсь твоим другом.

Он предлагал мне тайное соглашение, и я, испытывая тайное отвращение к сделкам такого рода, осознала, что вынуждена принять его условия. Сондо подозрительно за нами наблюдала, поэтому я молча кивнула Тони и подошла к Биллу.

— Я на машине, — сказал Билл. — Хочешь, я подвезу тебя и мисс Фарнхем до дома?

И хотя некоторые поступки Билла казались мне подозрительными, я обрадовалась его предложению. Мы были не в состоянии ехать на автобусе. Возможно, Билл не имел отношения к убийству и действовал из лучших побуждений. Нервное напряжение и усталость сделали свое дело: во мне пробудилась чрезмерная недоверчивость; но это пройдет, как только я вернусь в нормальное состояние духа. Такие мысли бродили у меня в голове по пути домой.

Билл поднялся с нами в квартиру и попросил дать ему хотя бы пару сандвичей. Тут мы с Еленой вспомнили, что еще не ужинали. Но есть нам почему-то не хотелось, и Биллу стоило немалых усилий заставить нас пойти на кухню.

Удивительно, до чего обыденно мы тогда себя вели. Я думаю, человек не может находиться в постоянном напряжении; оно довольно скоро сменяется состоянием апатии, когда начинаешь действовать почти автоматически. Несмотря на все, что я испытала с того момента, как обнаружила труп Монти, факт убийства только изредка и ненадолго всплывал в моем сознании. В остальное время я просто об этом не думала, зная, что не справлюсь с ужасом происходящего, если встречусь с ним лицом к лицу.

И все же именно я вернулась к вопросу, который не выходил у меня из головы.

— Билл, — сказала я, намазывая маслом ломти ржаного хлеба, — как ты думаешь, кто…

Он покачал головой.

— Лучше не будем пока затрагивать эту тему. У тебя был жуткий шок. Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

Воцарилось неловкое молчание. По-видимому, все мы пытались найти какую-нибудь подходящую тему для разговора. И не могли. Наконец Елена оторвалась от своего занятия — она раскладывала на тарелке холодное мясо — и задала вопрос по существу:

— Ты нашла его, когда ходила оформлять витрину, Лайнел?

В этот миг на меня снова нахлынули воспоминания, я почувствовала себя нехорошо, но мой мозг уже устал бояться. И не было никакого смысла скрывать правду от Елены.

— Да, — призналась я. — Я нашла его, а Билл нашел меня. Потом Билл потащил меня наверх, и тех пор мы с ним подозреваем друг друга.

Билл откусил кусок сандвича.

— Вы только представьте себе, какая это находка для Мак-Фейла, хотя наше признание нисколько не приблизило бы его к истине.

Молчание Елены показалось мне слишком многозначительным, и я раздраженно бросила на стол нож.

— Не думаешь ли ты, что мы… — начала я, но Елена резко меня оборвала:

— Я просто не знаю, что вам теперь делать. Билл прав, это не помогло бы расследованию. Но я вот о чем подумала: если правда выплывет наружу, вам придется несладко.

Елена закончила укладывать мясо и занялась созерцанием своей ладони. У нее были красивые руки, они постарели меньше, чем ее лицо. Когда я, трясясь от гнева, проходила мимо нее, чтобы снять с плиты кофе, мне бросилась в глаза длинная красная царапина, которая пробегала по ее пальцу и пересекала ладонь.

— О Боже! — воскликнула я. — Как ты умудрись так порезаться?

Она вздрогнула, как будто только теперь осознав, что смотрит на царапину. Затем она пожала плачами.

— Одна продавщица с верхнего этажа пришла поменять булавку, которая ей разонравилась. Одна из нас сделала неловкое движение, так я и пострадала.

— Ты бы лучше как-нибудь обработала рану, — посоветовала я, но она меня словно не расслышала.

Елена продолжала смотреть на ладонь, словно и впрямь увидела царапину в первый раз. На ее лице появилось какое-то странное выражение; казалось, она пытается что-то припомнить. Как бы то ни было, она не собиралась обсуждать с нами эту тему. Елена взяла тарелку и понесла ее в гостиную, где мы накрыли стол для нашего импровизированного ужина

— Не хотел бы я сейчас быть на месте Мак-Фейла, — заговорил Билл, когда мы сели за стол. — Завтра сообщения об убийстве в магазине появятся на первых полосах газет, а у него ходит в подозреваемых половина города Чикаго.

— А у меня создалось впечатление, что он отмел версию об убийце-постороннем, — заметила я.

Билл покачал головой.

— Он не имеет права ничего отметать, хотя скорее всего убийство совершил человек, у которого были основания ненавидеть Монти. Кто-то из тех, кому он причинил вред. Кто-то тесно связанный с ним.

— Это возвращает нас к магазину, — заключил я. — Его личная жизнь была тесно переплетена с работой.

Мы не смогли удержаться и стали обсуждать эту животрепещущую тему. Завязалось что-то вроде дискуссии. Я начала перебирать работников магазина, которые ненавидели Монти.

— Это прежде всего Тони, — размышляла я. — И конечно, Оуэн Гарднер. Монти вообще не особенно любили, но мальчики из отдела оформления витрин с ним, кажется, ладили. Кроме того, все сотрудники отдела сегодня рано ушли домой. Кроме Тони и Сондо.

— Не торопись, — предостерег меня Билл. — Мак-Фейлу еще предстоит проверить их алиби. Я деюсь, с этим он справится быстро. А как насчет секретарши Монти?

— Это девушка не его типа. Добропорядочная и деловитая. К тому же она уехала домой, к больному брату. Она отсутствует уже неделю. Но и без нее найдутся женщины, имеющие основания ненавидеть Монти.

— Да, это невспаханная целина, — согласился Билл. — Теперь подозревается уже не полгорода, а полстраны. Он работал в магазинах Востока и Среднего Запада.

Елена внесла вклад в нашу копилку.

— Не упускайте из виду этого мальчика, помощника Лайнел. Сегодня он был настроен по отношению к Монти не слишком дружелюбно.

Действительно, я как-то забыла о его существовании. Я не думала о Кейте с тех пор, как он вышел из моего кабинета. Но и он занимал какую-то ячейку в сети наших взаимоотношений, и Мак-Фейл, должно быть, захочет потолковать с ним завтра утром. Но думать о Кейте как о возможном убийце показалось мне абсурдным, и я с порога отмела эту мысль.

— И все же, — настаивал Билл, — мы должны занести его в наш список. Что там ни говори, он парень с норовом. И не забудем еще об одном кандидате. Я имею в виду тебя, Лайнел.

Я поперхнулась и трясущейся рукой поставила свою чашку с кофе на стол.

— Не дразни ее так, — возмутилась Елена, а Билл дружески погладил меня по руке.

— Не воспринимай этого всерьез, — посоветовал он. — Я просто хочу показать, что учитываю все возможности. И чтобы ты в этом не сомневалась, я вношу в список твое имя. — Тут он и в самом деле достал из кармана блокнот и записал имена людей, которых мы упоминали. — Да, вот еще что: куда нам девать Сондо? Она сцепилась с Мак-Фейлом, отстаивая честь Монти. Это о чем-нибудь говорит?

Я попыталась сосредоточить внимание на Сондо, но мои мысли обнаружили тенденцию галопировать сразу во всех направлениях.

— Не знаю, — пробормотала я. — Кажется, они с Монти всегда поддерживали хорошие отношения. Кого она не любит, так это Тони. Если Сондо задумает кого-нибудь убить, это будет он.

Билл записал имя Сондо и поставил рядом с ним вопросительный знак.

— Как бы то ни было, — размышлял он, — она что-то скрывает. Вы заметили, как она насторожилась? Сондо ловко обвела Мак-Фейла вокруг пальца, но я не сомневаюсь: ей было что ему рассказать.

Я откусила кусок сандвича, который показался мне совершенно безвкусным, и с трудом его проглотила.

— А как мы поступим с Крис? — спросила я. Елена передала Биллу пятый сандвич. С аппетитом у него было все в порядке.

— Может быть, ей вообще нет места в этом списке? — предположила Елена. — Она кажется мне очень милой девушкой. И она так потрясена случившимся. Мне было жалко Крис, когда Мак-Фейл бомбардировал ее вопросами.

— Ах, я совсем не имела в виду, что она может оказаться убийцей, — поспешно объяснила я. — Он» действительно любила Монти. Но вспомните о се несостоявшейся встрече с матерью — там что-то не так. И я видела: она встревожена.

Произнося свою тираду, я наблюдала за Биллом. Мне хотелось узнать, насколько серьезны его чувства по отношению к ней.

— Она вне подозрений, — отрезал он. — Даже не хочу заносить ее в список. У меня сердце кровью обливалось, когда я на нее смотрел. Она теперь совсем не похожа на ту счастливую девочку, которая победила в конкурсе на лучшую выкройку для платья год назад. Ты помнишь, Лайнел?

— Конечно, помню. Всеобщее признание и фотографии в газетах по всей стране.

Но мне было больно и даже немного страшно оттого, что Билл включил в список мое имя и так решительно исключил из него Крис Монтгомери.

К этому времени наши нервы настолько расшатались, что, когда раздался звонок в дверь, мы, все трое, вскочили на ноги.

Я подошла к двери и впустила в комнату Крис. Ее желтое платье измялось, глаза покраснели. Она проскочила мимо меня, как будто за ней гнались.

— Я должна была прийти! — воскликнула она. — Ах, Лайнел, я просто не могу уйти домой, пока не скажу тебе то, что хотела сказать, когда пришла в твой кабинет.

Видя мою растерянность, Елена приняла на себя обязанности хозяйки дома. Она усадила Крис на диван рядом с Биллом, взяла у нее сумочку и перчатки.

— Я приготовлю тебе кофе, — сказала она и пошла на кухню.

— Не волнуйся, Крис, — ободрил ее Билл. — Как же тебя отпустили одну?

— Сьюзен осталась ждать папу, — объяснила она. — Но я не могла больше находиться в магазине. Я бы там с ума сошла. Вот я и сбежала и добралась на автобусе.

Елена принесла кофе. Крис отпила глоток и много успокоилась.

— Лайнел, — доверительно заговорила она, — я хотела, чтобы ты знала: Монти на самом деле любил тебя. Я… я думала, что ты меня ненавидишь. Если бы я не была так слепа и эгоистична…

Я потрепала се по руке.

— Это дело прошлое. Ты не должна упрекать себя и убиваться по этому поводу. Я знаю, каким обаятельным и неотразимым мог быть Монти, когда он того хотел. Но с некоторых пор я утратила веру в его способность любить кого бы то ни было кроме себя.

Крис покачала головой.

— Ах, нет, он тебя действительно любил. Он даже признался в этом мне. Вот я и подумала, что ты должна знать, тогда тебе легче было бы перенести удар.

Я понимала, что Крис нелегко говорить мне такое, и растрогалась. Но еще больше меня поразило поведение Монти. Какой же склонностью к садизму надо было обладать, чтобы по собственной воле жениться на наивной девочке и потом сказать ей, что он любит другую. Зачем ему это понадобилось?

— Крис, дорогая, — сказала я, — ты доджи постараться понять, что я уже давно не любила Монти. Наши отношения зашли в тупик, мы двигались к разрыву, и он знал об этом не хуже меня. Вот почему тебе не следует страдать из-за того, что ты якобы разбила мою жизнь.

Я заметила, что Билл слушает меня с повышенным интересом, но Крис никак не реагировала на мои слова. Было очевидно, что мысль о том, что кто-то мог разлюбить Монти, просто не могла достучаться до ее головы.

— В последнее время случалось, что я испытывала к нему ненависть, такую же сильную, как любовь, — проговорила Крис, как бы изумляясь собственным словам. — Я поняла, что любовь и ненависть переплелись в клубок, из которого я не смогу выпутаться. — Помолчав, она добавила: — Это случилось после того… когда я обнаружила…

— Обнаружила что? — спросил Билл. Казалось, Крис собирается с силами, чтобы ответить, но она так ничего и не объяснила.

— Я не могу об этом говорить. Действительно не могу. Но мне не хотелось бы, чтобы вы меня считали круглой идиоткой. То, что я там наговорила Мак-Фейлу… разумеется, я так не думаю. Просто я должна была так отвечать ради него.

— Значит, ты не веришь, что Монти был таким уж изумительным человеком? — спросила я.

— Конечно. — В этот момент Крис показалась мне совсем юной и бесконечно несчастной. — Эти последние две недели… После них я уже не могла верить Монти, как раньше. Но, Лайнел, это не имело значения. Для меня было неважно, хороший он или плохой, добрый или жестокий. Я все равно его любила. И всегда буду любить. Кажется, в этом я похожа на свою мать.

Теперь она сидела на краю дивана, выпрямив спину. Ее лицо, отмеченное почти детской прелестью, показалось мне вдруг куда более взрослым, даже постаревшим, у нее был взгляд глубоко отчаявшегося человека.

Меня удивило, насколько облик этой новой, более зрелой Крис не соответствовал всему тому, что я знала о вялой и бесцветной Сьюзен Гарднер. Крис заметила мое замешательство.

— Так ты не знаешь, Лайнел? Сьюзен мне не родная мать. Она чудесно ко мне относится, и я ее люблю, но она не моя мать.

Это явилось полной неожиданностью для всех нас, и в комнате воцарилось молчание. Через некоторое время Крис снова заговорила, с трудом подбирая нужные слова.

— Моя настоящая мать сбежала, когда мне не было еще двух лет. С одним человеком. Отец не любит об этом говорить, но кое-что он мне рассказал. Он считает того человека очень дурным. Должно быть, мама очень его любила, раз она так поступила. Наверное, она любила его так же, как я любила Монти, который тоже не был хорошим человеком. Вот что я имела в виду, когда сказала, что похожа на свою мать. Кажется, я и внешне на нее похожа, хотя я светлая, как отец, а она была темноволосой. Когда-то я нашла ее старую фотографию, и теперь мне кажется, что это чуть ли не мой портрет.

Выговорившись, Крис немного успокоилась, однако теперь было не время бередить старые раны и сопоставлять нынешнюю трагедию с драмой минувших дней.

Мы с Еленой переглянулись, и она обратилась к Биллу:

— Почему бы тебе не отвезти Крис домой? Ей надо бы поскорее лечь спать.

— Конечно, — согласился Билл. — Пойдем, малышка. Ты ведь поедешь к отцу, не так ли?

Крис кивнула.

— Да, разумеется. Я не могу вернуться в эту ужасную, пустую квартиру Монти.

Елена принесла ее вещи, но Крис медлила, как бы желая еще что-то сказать. Хотя она и держала себя в руках, каждая черточка ее лица свидетельствовала о тревоге и смятении. Она явно чего-то боялась.

— Ты понимаешь, — обратилась она ко мне, — моему отцу пришлось так тяжко… и я не хотела причинить ему новые страдания. Эта женщина сделала его несчастным. Я имею в виду мою мать. И я нанесла ему удар, выйдя замуж за Монти. Поэтому теперь я желаю только одного: сделать так, чтобы ему легче было перенести это несчастье. Я должна добиться этого любой ценой.

— Я тебя понимаю, — заверила я Крис, хотя ее слова показались мне довольно туманными. Она явно чего-то недоговаривала, и это внушало мне беспокойство. Но я только дружески пожала ей руку. — Постарайся как следует выспаться. И обязательно заходи ко мне, если окажешься в наших палестинах.

— Позвони мне завтра в «Юниверсал», Лайнел, если будут какие-нибудь новости, — попросил Билл.

Мы с Биллом переглянулись, и в этот миг я твердо знала, что он мне друг. Мы с ним союзники. Ему не хотелось подозревать меня, мне — его. Было приятно это ощущать.

Не знаю, отчего мой мозг выбрал именно этот момент, чтобы, по касательной оторвавшись от действительности, восстановить в памяти то, что я, казалось, начисто позабыла. Как бы там ни было, перед моим мысленным взором с безжалостной ясностью возникла картина: я стою в витрине и…

— Клюшка для игры в гольф! — воскликнула я и чуть не задохнулась. — Ах, Билл!

— Ну и что с этой клюшкой? — спросил Билл.

— Другая половина… та, которую они не нашли. Я держала се в руках. На ней отпечатки моих пальцев!

И я рассказала ему, как приводила в порядок витрину; как подняла верхнюю часть клюшки и засунула ее в спортивную сумку, висящую на плече манекена — просто чтобы она не валялась на виду. Я спрятала ее в таком месте, где она рано или поздно обнаружится. И если они найдут мои отпечатки пальцев и сопоставят…

Билл неодобрительно взглянул на меня.

— Да, плохи наши дела. — Он собрался с мыслями. — Может быть, вместо того чтобы полагаться на волю случая и пытаться выкинуть из головы неприятные воспоминания — а это все равно не получится — нам следовало бы объединить усилия и найти настоящего убийцу, пока не схватили какого-нибудь ни в чем не повинного человека.

Елена обняла меня за плечи, потому что я снова задрожала.

— Но это еще не все! — воскликнула я. — Как же я могла забыть! Вы помните кольцо, с которым Мак-Фейл носился как с писаной торбой? Так вот: я, по-видимому, нашла камень от этого кольца. Или кусочек камня. Я подняла его с ковра, но подумала, что это осколок какого-то дешевого украшения. Если это тот самый камень, моя находка может оказаться важной для расследования.

— Что ты сделала с этим камнем? — спросил Билл.

Я с предельной ясностью заново испытала ощущение того, что камень находится в моей руке: гладкий, но с зазубриной на краю, словно у него отбит кусочек. Мне припомнилось и то беспечное движение, посредством которого я позволила камню выскользнуть из пальцев.

— Он в кармане халата, — объявила я. — А халат висит на спинке стула в моем кабинете.

— Хорошо, — сказал Билл. — Завтра утром первым делом достань его и передай Мак-Фейлу. Возможно, это важная улика. И постарайся хорошенько выспаться.

Наконец Елена закрыла за гостями дверь, и мы остались одни в квартире. Несмотря на усталость, я долго не ложилась, беспокойно слоняясь по комнатам.

— Елена, как ты думаешь, кто мог…

Она резко меня оборвала:

— На сегодня хватит. Оставь что-нибудь для полиции: пускай у них болит голова. У тебя был тяжелый день, да и я немного раскисла. Мы ложимся спать.

Чуть позже я лежала в постели в нашей с Еленой общей спальне и невольно восстанавливала в памяти жуткие картины, увиденные задень, перебирала в уме вопросы, оставшиеся без ответов. Я всматривалась в темноту и слушала, как дождь стучит по оконному стеклу.

Должно быть, смерть Монти была кульминацией загадочной истории, которую нам еще только предстоит прочесть. Но убийство — не завершение сюжета, а скорее начало новой истории, в которой все, кто был так или иначе с ним связан, должны будут исполнить свои роли. Истории, переполненной страхом, неуверенностью и отчаянием. Потому что эти чувства сопровождают убийство с такой же непреложностью, с какой ночь следует за днем. Завтра откроется новая глава. Какая роль в ней отведена мне? И когда достоянием публики станет та часть роли, которую я уже сыграла?

Я долго ворочалась, пока не погрузилась в беспокойный, исполненный кошмаров сон.