Красота в наследство

Глава 9

После разрыва с Сергеем Ирина успокоилась. У нее было чем заняться. Надо было подобрать накопившиеся хвосты в институте, хотя она и старалась учебу не запускать. Давно не общалась с братом, соскучилась. Навестила его пару раз. Правда, смотрела на него теперь по-другому. Он оставался для нее единственным родным человеком, который всегда поддержит и защитит, но воспоминания о походе в театр на Таганке как-то повлияли на ее отношение к брату. Нельзя сказать, чтобы Ирина остро чувствовала и переживала любую ложь, вдобавок к ней не относящуюся. Ей приходилось врать и самой, нечасто, но приходилось. Теперь, когда она смотрела на Андрея, уже зрелого мужчину, нездоровое любопытство мучило ее: интересно, а как он трахался с этой бабой? А с женой? Каков брат в постели? Как он соблазняет женщин? Неужели так же пошло, как все? — брезгливо думала она. В семье у него все было ладно, отношения с Наташей ровные, ласковые. Но не видела она, исподтишка наблюдая за братом, чтобы он смотрел на нее такими же глазами, какими на нее саму недавно смотрел Сергей. В семейной жизни все быстро приедается. Живут они больше трех лет, родили ребенка, а дальше-то что? Уже надоели друг другу. Он бегает по бабам, она — скорее нет, но, может быть, тоже изменяет. Как скучно! Ирина для семейной жизни еще явно не созрела.

Она много читала. Хемингуэй, Фитцджеральд — после этих книг в душе оставалось чувство собственной никчемности. Мысли о будущем тоже одолевали. Она не боялась его, но часто задумывалась — что дальше? Зачем ей это образование? Биология не занимала ни в малейшей степени, как раньше медицина. На курсе было несколько увлеченных наукой маньяков. Один все носился с какими-то мерзкими жужелицами, вылавливал их по лесам и лугам, накалывал на булавки в коробках. У него в общежитии этих коробок уже накопилось от пола до потолка, а своими рассказами про жужелиц он доставал всех, кто не успевал убежать. Другая бредила генетикой, гонялась за научной литературой, жадно читала и собиралась проводить летом какие-то опыты. Ирина иногда им завидовала, но чаще они ее раздражали. В основном девочки занимались собой. Доставали косметику, модные тряпки, шастали по магазинам. Ходили в кафе. Периодически напивались в общежитии, иногда даже по-свински напивались, облевывая сортиры и комнаты. До следующей пьянки проводился «разбор полетов» — кто сколько выпил, что потом делал, с кем переспал и так далее. Ирину это не привлекало. Она ждала чего-то, прежде всего от себя. Учебный год заканчивался. Близилась сессия, затем — практика и каникулы.

К ней на курсе привыкли. Перестали таращить изумленно глаза. Девчонки поняли, что угрозы для них как опасный конкурент она не представляет, вряд ли Ирину заинтересуют их возможные скромные женихи. Они стали с ней охотно общаться, она делилась своей осведомленностью в вопросах моды, давала советы. После сессии поехали в лагеря на практику, где безмятежно провели время, собирая всяких червяков и бегая по лугам с сачками, копаясь в определителях и справочниках. Ирина спокойно наблюдала, как резвятся ребята, они в основном были младше ее на два года. Влюблялись, ухаживали, носили букеты цветов девочкам. Все очень мило и невинно. Девочки иногда уходили на природу, трахались с ухажерами, потом, холодея от ужаса, ждали месячных. Двое после практики сбегали на аборт. Но все равно все были довольны и веселы, молодость кипела в них.

Надо было куда-то ехать на каникулы. Сидеть в летней пыльной Москве Ирина не хотела. В родной город тоже не хотела. Общежитие разъехалось по домам, а она родительскую квартиру сдала, и больно ей было еще туда возвращаться. Однокурсница-москвичка предложила поехать в Крым. Отец ее достал две путевки на базу отдыха в Алуште. Ирина согласилась. У Тани, так звали сокурсницу, был свой расчет. Ехать одной было скучновато. Требовалась подруга. Девочка из хорошей семьи, остроносенькая, кривоногая, Таня не пользовалась успехом у противоположного пола. Хотя была интересна в общении, начитанна, остроумна. Но до общения тоже надо было дойти. Ребята обычно скользили по ней равнодушным взглядом, как по мебели, и пристраивались к смазливым дурочкам. Успев изучить Ирину, ее манеру поведения с окружающими, Татьяна не без оснований рассчитывала, что в их тандеме Ира будет привлекать мужчин, составится компания, они будут общаться, и Таня сумеет использовать свои достоинства. А там — кто знает? Вдобавок по ее наблюдениям у одной Ирины были средства на эту поездку. Она ни в чем себя не ограничивала. Шмотки — закачаешься, одни шубы чего стоят, ездит постоянно на машине. Наверное, нехилое наследство оставили ей родители. Татьяна припоминала, как кто-то рассказывал, что они погибли два года назад. Вроде бы в автокатастрофе. Интересно, кто они были? Такая красивая дочь. И далеко не дура. Только странная немного. Впрочем, такое пережить. Таня с ужасом подумала, что сама такое не пережила бы. Итак, в Крым. Летом Крым — это целый Вавилон. Казалось, пол-Москвы снимается и перемещается туда. Да и вся страна не отстает — ползут поездами, летят самолетами.

Ирина в Крыму тоже раньше бывала. Отдыхала вместе с родителями в доме отдыха в Судаке. Объездили тогда все побережье. Хорошо было. Солнце, море, шашлыки, веселые отец и мама. Вспоминала крымские скалы. Ласточкино гнездо, какой-то дворец с парком.

Хорошо ездить летом, особенно на юг. Много вещей с собой брать не нужно. Ирина кинула в сумку пару легких эффектных платьев, юбку, блузки, футболки, джинсы, шорты, босоножки, туфли — стоп, хватит. Купальник, главное, не забыть. Посидела, подумала — сунула в сумку таблетки. Запас у нее еще был. Она принимала их, встречаясь с Сергеем, потом бросила. Все обошлось. Пусть будут на всякий случай. Планов она не строила, желания ее не терзали, видимо, отвлеклась на практике, но пусть будут. Груз невелик. Завтра можно начать пить на всякий случай. Вдруг под настроение кто-нибудь подвернется? Таня ее не раздражала, с ней должен получиться нормальный отдых. Веселая, юморная.

Живописная маленькая Алушта встретила их жарким солнцем и морем, тихим и чистым. Штормов давно не было. Людей — полно. Полуголые тела лениво сновали по набережной. Поселились в отдельном домике. Сразу — на пляж, конечно. Ирина надела шляпу и темные очки, заметив при этом разочарованный Танин взгляд. Спрятала лицо, почти ничего не видно. А она-то надеялась сразу произвести фурор в рядах расслабленных пляжников. Что за публика тут, интересно?

Фурора действительно не получилось. Вокруг в основном резвились детишки и лежали мясистые пары среднего возраста. Никто на них не обращал внимания. Вечером пошли разведывать окрестности. Уже обгорели обе, кожу жгло, особенно у Тани. В пансионатах на танцплощадках играла музыка, на душе был праздник. Наплавались. Ирина заплывала далеко, могла по часу болтаться в море, не уставала. А сейчас усталость чувствовалась. Дорога ее утомила. Уснули обе как убитые.

Ирина быстро раскусила, что на отдыхе Таня отвела ей роль приманки. Слишком внимательно озиралась она по сторонам в поисках интересных объектов.

«Ладно, — подумала она насмешливо, — девочка неплохая. А что ей делать? Некрасивая». Щедро оснащенная природой сама, она раньше не задумывалась, а как живут некрасивые люди? Про мужчин не будем, ладно, а женщины? Как они знакомятся, кто их любит, как они могут возбуждать и каких рожают детей?» Собственно, и сейчас рядом сидела дама с внушительным шнобелем, кривыми желтыми зубами и корявой, другого слова не подберешь, фигурой. С ней была страшненькая девочка лет семи, а в море сейчас плескался ее толстопузый лысый муж. Ирине стало противно. Сами уроды и нарожали уродов. А они наплодят других уродов. Она посмотрела на Таню. Ну что она суетится, почему так стремится выскочить замуж, изловить кого-нибудь побыстрее? А может, она и права? Ну, некрасивая. Счастья хотят все. А что же ей самой дала ее красота? Постоянное, назойливое, липкое внимание людей? От него иногда так устаешь. Судьба обошлась с ней жестоко, отняв родителей, но красота тут была ни при чем. Насчет мужчин вот пока все получалось. Но тут у нее была фора. Она знала, что стоит ей пошевелить пальцем, и любой из них, самый умный и самый красивый, будет у ее ног. Бери — не хочу. А сколько придется изворачиваться той же Тане, чтобы хоть кого-нибудь изловить? Тут она вспомнила о своих мытарствах на сексуальной ниве и подумала: «А зачем это нужно? Пока с меня хватит. Буду отдыхать». И, пребывая в благодушном настроении после философских раздумий, решила при случае помочь Тане. Ну что ей стоит с кем-нибудь познакомиться?

В безделье, валянье на пляже и купанье в море прошло уже дня четыре. Девочки блаженствовали. Как-то вечером сходили на эстрадный концерт заезжей звезды, шатались по набережной, потягивали крымское вино в барах, пили кофе. Жизнь казалась праздником. Нельзя сказать, что на них не обращали внимания. Смотрели многие. А местные абреки просто уже надоели. Но от них, к счастью, было противоядие. Таня не могла понять как, но Ирина отваживала их одним взглядом. Несколько раз за ними увязывался то один, то другой, плелся следом и канючил. Через некоторое время Ира оборачивалась, поднимала черные очки и смотрела на преследователя. И он, поджавши хвост и бормоча что-то, неизменно ретировался.

«Они тебя боятся», — смеялась Таня. Ей самой, конечно, абреки тоже были не нужны.

Они сидели днем в баре, взяв по бокалу сухого вина, когда заметили за соседним столиком компанию из троих мужчин. Молодых еще, лет по тридцать или около того. Они о чем-то весело беседовали между собой, не обращая внимания на окружающих. По разговору, манере поведения и одежде в них угадывались свои — представители интеллигентного слоя, то ли богемного, то ли научного, трудно сказать, и, скорее всего, московского. Троица вела себя независимо, явно отдыхала. Мужчины не рыскали по сторонам, стремясь кого-нибудь зацепить взглядом. Были увлечены беседой. Явно обсуждали что-то случившееся недавно и весело ржали. Народу в баре было немного, сейчас в основном все валялись на пляже, а девочки, устав от жары, решили сменить обстановку. Таня, допив вино, отошла к стойке бара, чтобы взять кофе себе и Ирине. Ей пришлось подождать, пока его сварят. Она стояла и рассматривала бар, бармена и многочисленные пустые бутылки с яркими этикетками. А когда обернулась, держа в обеих руках по чашке с дымящимся кофе, то увидела за своим столиком рядом с Ириной одного из этих не обращавших ни на кого внимания мужчин. Он склонялся к Ирининому уху и говорил ей что-то: в баре играла музыка, было плохо слышно, Ирина сидела с невозмутимым видом. Оставшиеся за соседним столиком двое его приятелей молча наблюдали, ожидая результатов переговоров. Таня обалдела. Тут же ее посетила неприятная мысль, что момент был выбран специально, явно ждали, пока она отойдет. Но тем не менее, мило улыбаясь, она подошла к столику.

— Знакомьтесь, моя подруга Таня, — представила Ирина, нарушив правила этикета.

— Очень приятно, Дмитрий Васильевич, а для вас, Танечка, просто Дима, я еще не так стар.

«Но и не так уж молод», — злорадно подумала Таня, глядя на нового знакомого. Красавцем его назвать было нельзя, но подход к женщинам он явно имел. Вежлив, по крайней мере. Когда представлялся, привстал. Таня была воспитанной девушкой, и полное отсутствие хороших манер в студенческой среде коробило ее.

Наблюдательность Ирину не подвела, и она не ошибалась в своих мимоходом сделанных выводах. Веселая компания действительно прибыла из Москвы. Они отдыхали здесь уже третий год подряд, останавливаясь у местного деда — Петровича, имевшего обычный для Алушты домик с садом неподалеку от моря. Петрович года четыре назад овдовел и пока, стойко отбиваясь от всевозможных невест, которых ему постоянно навязывали соседи, родственники и знакомые, жил один, сдавая, как вся Алушта, комнаты отдыхающим все лето. Ребята эти ему нравились. Он третий год оставлял за ними комнату, они жили у него по месяцу, проводя тут свой отпуск. Хорошие постояльцы: никаких визгливых детей, «чистое белье» не обнюхивают, менять не требуют, никаких болезней, а по вечерам дед с удовольствием иногда разделял их компанию. Пили вино, ели фрукты из сада, забавляя деда байками про московскую жизнь. Получая от них телеграмму, дед никого не пускал на постой. Короче, всех все устраивало. Иногда ребята и девок таскали, ночевали с ними в летнем домике-сарайчике во дворе. Он их понимал и даже одобрял. А что, молодые — пусть веселятся. Лешка и Игорь женатые, слава богу, и дети есть, а этот Димыч, бедолага, все скачет. Уже пора бы и остепениться, детишек нарожать. У самого Петровича дети, конечно, уже давно выросли, были и внуки, но наезжали они к нему редко, несмотря на наличие моря и сада. Эти прелести они имели свои, хотя жили и не в Алуште, а вдовствующий дед не мог должным образом кормить внуков и присматривать за ними летом. Вдобавок дед любил выпить, и нянька из него получалась ненадежная.

Лешка, Игорь и Димыч дружили давно. Познакомились они в студенчестве в походах и с тех пор частенько отдыхали вместе, сначала лазали по горам, нравилось им нервы щекотать, заниматься альпинизмом, а затем, с возрастом, это модное увлечение забросили. Обленились, романтика из них повыветрилась, да и какой настоящий отдых без баб? Отпуск всего месяц в году и провести его следовало достойно, чтобы потом не было больно, и обидно, и так далее. Зато у них был достойный предлог, чтобы смыться из семьи и не быть ни в чем заподозренными. Лешку и Игоря жены из дома отпускали, глядя на огромные рюкзаки с альпинистским снаряжением, набитые спальными мешками, всяческими карабинами и прочим тяжеловесным барахлом, в том числе консервами. Консервы, кстати, они оставляли Петровичу, и он потом питался ими зимой. Все эти уловки касались только Лешки и Игоря, а Димычу были ни к чему, но самое обидное, что он в последний раз тоже был вынужден набивать свой старый рюкзак, который с трудом нашел впопыхах на антресолях. За день до отъезда позвонил паникующий Лешка и сообщил, что любимая супруга собралась провожать его на вокзал, и если Димыч приедет с сумкой, то как же они с Игорем будут выглядеть вдвоем с рюкзаками. Димыча просили не ставить под удар всю операцию. Жалко было ребят, и он по мере сил постарался. Конечно, и в самой Алуште был риск нарваться на знакомых, но здесь всегда можно было отболтаться — спустились, мол, с гор, ненадолго, поесть по-человечески, помыться и поплавать в море. Так, слегка законспирировавшись, и отдыхала веселая троица.

Накануне вечером, устроившись во дворе под дедовой старой шелковицей и изрядно уже нахлебавшись местного вина, травили байки и завели, конечно, разговор о бабах. Надо отдать должное, половые связи не были для них самоцелью, особенно, что удивительно, для Димыча. Впрочем, это как раз неудивительно. Во-первых, в этом смысле Димыч был эстет. Во-вторых, у него была квартира, он, везунчик, жил один и мог делать что хотел, когда хотел и с кем, по возможности. Наверное, поэтому и не торопился расставаться со свободой, хотя было ему уже тридцать и со лба на затылок начала расползаться плешка. Лешка и Игорь были на два года моложе и симпатичней, особенно Лешка, высокий голубоглазый блондин с хорошей мужской фигурой, еще не обвисшими мышцами и сексуальной ямкой на подбородке. Игорь был пониже, поплотнее, носил интеллигентную бородку и брал интеллектом и начитанностью. У Димыча, с его мимикой и обезьяньей внешностью, были свои козыри. Он легче всего знакомился с дамами, не отпугивая их откровенными намерениями, находя взаимность легко и просто, как бы играя роль друга. Все трое цену себе знали, всеядностью в отношениях с женщинами не отличались, скорее, наоборот, были капризны и требовательны.

— Что-то в этом году здесь не видно ничего интересного. Баб полно, а глаз кинуть не на кого. Девки, хоть и молодые, а корявые какие-то, — сказал Лешка. — А дамы жирноваты. Все-таки уродуют роды женщин, что ни говори. Моя тоже пять килограммов уже набрала, и я чувствую, что это только начало. Жрет и жрет, как в последний раз.

— Наверное, еще не подъехали. Сезон только начинается, — предположил Игорь. Лешкины откровения насчет жены его коробили. Себе он такого никогда не позволял, хотя легко позволял все остальное.

— Ладно, не хотел говорить, — хитро прищурился Димыч, — но я вчера вечером на набережной такую красотку видел, между прочим, одну, с подружкой. Подружка, правда, так себе, на три с минусом, — у Димыча была незамысловатая школьная оценка женской красоты. — А эта — высший класс.

— А эта на сколько? На четыре с плюсом потянет? — ядовито поинтересовался Лешка.

— Эта без оценок. Таких баб не оценивают. Они сами оценивают. Я, честно говоря, таких еще не видел. Не попадались. Не знаю, отдыхает она тут или просто заехала.

Курортники действительно развлекались, разъезжая по всему побережью.

— Но если увижу, покажу. Да вы и сами заметите. Такое зрелище не пропустишь. Честно, говорить вам не хотел, думал при случае сам заняться, но чувствую, не потяну. Да и вы вряд ли. Хотя, кто знает, что за птица. Скорее всего, студенточка.

Заинтриговав таким образом дружков, Димыч перевел разговор в другое русло. Вчера, заметив на набережной Ирину с Таней, он хотел подойти, но впервые в жизни почувствовал несвойственную ему робость. Посмотрел, как они едят мороженое, и ушел.

Сегодня, сидя в баре и травя анекдоты, он заметил эту парочку девиц, по-прежнему без компании. Они вошли, взяли по бокалу сухого и устроились неподалеку за столиком. Димыч напрягся и, прервав разговор, произнес тоном диктора, объявляющего учебную тревогу:

— Внимание, по сторонам не смотреть, она здесь.

— Кто, вчерашняя? — оживились оба, за время многолетней дружбы и похождений научившись понимать друг друга с полуслова.

— Вчерашняя. Продолжайте разговор и не крутите головами, идиоты. Вы можете все испортить. Слева от меня. Кто пойдет на переговоры?

— Кто? Он еще спрашивает. Ты, конечно, старый бабалаз. У тебя получится, мы в тебя верим. Ты нас еще не подводил.

— А если подведу? Потом тяжеловато будет вам все замазывать, — тут он увидел, что Таня встает и отходит к стойке.

— Лови момент, пошел. — Они буквально вытолкнули Димыча из-за столика. Вчерашней его характеристике поверили оба сразу и безоговорочно. Димыч, конечно, мог на старости лет влюбиться и в какую-нибудь страшненькую девочку. Но вкус у него был, и в женской красоте он разбирался. Лешка и Игорь были знакомы с некоторыми из Димычевых подружек, и каждый раз изумлялись, как ему удавалось подцепить таких красоток. Причем сам Димыч реагировал на них совершенно спокойно, мол, только с такими женщинами я и могу иметь дело.

Итак, два лжеальпиниста сидели за столиком, с нетерпением ожидая возвращения парламентера. То, что его сразу не отшили категорически, вселяло в них надежду. Потихоньку они начали строить коллективный план обольщения неведомой красавицы. Арсенал богатым не был. Ну что они могли?

— Сходим в ресторан. Покатаем на моторке. — Моторку через Петровича можно было достать у соседа. Они ее уже освоили. — Так, полазим по побережью, съездим с ними в Судак.

Сгоряча даже решили полазить по скалам на глазах у девиц. Потом опомнились.

— Да подожди ты, Леша, не суетись. Давай сначала познакомимся. Может, там и суетиться не из-за кого. — Скосили глаза. Димыч разливался соловьем, за столиком их уже сидело трое. Наконец они получили знак: Димыч привстал и махнул рукой. Медленно встали и лениво подошли, пялясь на девиц вприщур.

— Знакомьтесь, девочки, это мои друзья, Игорь и Леша. Я вот тут предлагаю девочкам, погода хорошая, море тихое, почему бы нам не покататься на моторке? — щебетал Димыч, оправдавший доверие самым наилучшим образом и уже овладевший ситуацией. Девочки переглянулись.

— Почему бы и нет, — ответила Ирина, в упор рассматривая новых знакомых. Таня, конечно, опять оставалась лишь фоном.

Все пятеро хорошо отдохнули. Игорь с Лешкой, оправившись от первого потрясения, забегали, как пацаны, наперебой старались угодить, придумывая все новые развлечения. Димыч занял позицию наблюдателя, но в общем веселье участвовал. Он был поопытнее и постарше и сразу понял двусмысленность ситуации. «Одна баба, двое мужиков, что может быть хуже?» — размышлял он, сразу вычеркнув себя из списков соискателей и жалея приятелей. Еще передерутся. Ему уже раза два приходилось нейтрализовать обстановку. Тане же удалось найти свое место в этой компании, она удачно шутила и вела себя просто и естественно, и Димыч все чаще поглядывал в ее сторону с интересом. Поведение Ирины было непонятным. Она не кокетничала откровенно, чаще отмалчивалась и была как будто больше погружена в собственные мысли. Умная Танечка о себе рассказывала охотно, об Ирине, несмотря на ненавязчивые расспросы приятелей, старалась умалчивать. Совсем уж лишним будет добавлять, что альпинисты скрывали свое семейное положение. Но, как потом выяснилось, это никого не интересовало всерьез.

Ирине было хорошо, спокойно. Новые знакомые забавляли ее, Таня не раздражала. Ей и хотелось поразвлечься с кем-нибудь из ребят, в принципе, они ей нравились, даже страшненький Димыч, но не хотелось ломать компанию. Первый неудачный опыт ушел в прошлое, проблема осталась. Ее взгляд все чаще останавливался на Лешке. Ирина просто выбрала самого симпатичного из них, особо не раздумывая. Влюбиться и на этот раз не получалось, у нее просто вновь появилось желание, безадресное, как и тогда, год назад.

Это было трудно, как говорится, но они смогли. Танечка уже вторую ночь не ночевала в домике, пытаясь скрыть это от Ирины. Уходила поздно, думая, что она спит, приходила под утро. Ирина знала, что она проводила время с Димычем, но ни о чем ее не спрашивала, разыгрывая неосведомленность. Днем эти двое старательно делали вид, что ничего между ними нет, и они просто не выспались. Морской воздух так действует на организм, что постоянно клонит в сон. Зачем им была нужна эта игра, непонятно, но все подыгрывали. Лешка и Игорь начали тихо беситься, заранее подозревая друг друга, что предпочтение отдано сопернику.

Все получилось для Ирины довольно скучно, хотя и осталось тайной для остальных. Стоило ли тратить столько усилий? Счастливый Лешка увел ее в укромное место на побережье, долго объяснялся в любви, ласкал полночи и трахал, сначала нетерпеливо и быстро, потом долго и размеренно. Он был как заведенный, не уставал. Утром же остался просто измочаленным, глядя на Ирину одуревшими глазами. Сознался, дурак, в наличии у него жены и сына, умолял простить за обман и обещал все исправить. Любовь предрасполагает к откровенности, и именно это чувство он испытывал, глядя на Ирину и держа ее в объятиях. А теперь, когда она наконец-то была его, он уже готов перекроить свою жизнь вдоль и поперек. Ирина его и не слушала. Лежала на заботливо подстеленной им куртке и думала, время от времени кивая головой в ответ на его излияния. Почему так у нее все получается? Зачем ей все это и о чем тут разливается соловьем этот самодовольный болван? Ведь на сей раз даже играть не стала, решив, что пусть все будет так, как есть. А ведь так хотелось секса! Романтическая обстановка, шепот волн, лунный свет и так далее. Да и Лешка, в принципе, ей нравился. Сильный, симпатичный, неглупый. Чего тебе еще надо? — уговаривала она себя, а точнее, непонятное, хитрое и коварное существо внутри себя.

Стараясь не портить остаток отдыха, приказала Леше скрыть «их чувства» от окружающих, никому не создавая проблем. И хотя его распирало желание похвастаться друзьям, тем более что планы на будущее он строил самые серьезные, гнева Ирины он боялся. И друзей терять не хотелось.

Ее план удался. В домик она вернулась пораньше, Тани еще не было. Оставшиеся три дня прошли спокойно, даже весело. Игорь успокоился, поняв, что времени ни на что нет, Леша был мыслями в счастливом будущем, Таня, похоже, была влюблена, а Димыч, как всегда, невозмутим и мудр, как змей. Вернулись в Москву на разных поездах, но почти одновременно. И каждый вез с собой свой багаж. Лешка — неожиданное счастье и твердое решение сменить жену толстую на тонкую и в тысячу раз красивей, Игорь — свое отдохнувшее тело и чистую, как слеза, на этот раз, совесть, а также воспоминание о необычной красоте, которая редко встречается в природе, Димыч же вез непонятно что — воспоминания о молодой некрасивой девочке, которая в общем-то была ему и ни к чему, но чем-то его зацепила. Не зря же он прогулял с ней на старости лет несколько ночей, ему действительно было легко и радостно. Хотя прогулял ведь просто так, сказать — никто не поверит. Старый ловелас Димыч выгуливает по ночам на природе девицу, как собачку. Ему самому было смешно. Говорили ни о чем и смеялись, как школьники. Наверное, уже в детство впадаю или импотенция начинается. Ему и не хотелось трахаться со страшненькой Танечкой, только болтать. Вспоминал со смутным беспокойством Ирину, ее удивительное лицо, странные огромные глаза, в которых невозможно было ничего прочитать, точеную легкую фигуру. Редкая красавица, Димыч таких не встречал. И тут в нем зашевелилось подозрение. Он хорошо знал своих друзей. Отчего это Лешка всю дорогу не в своей тарелке, такой задумчивый, не ржет, как обычно? Скорее всего, влюбился, понятно. Кто бы не влюбился? Хорошо, что красотка оказалась морально устойчивая и не довела этих двух идиотов до междоусобицы, потом бы не разнял. А может, она просто фригидная, с красавицами это бывает часто. Несут себя, как дар небес, а в постели — ноль, размышлял многоопытный Димыч. Через день Димыч убедился, что его подозрения оказались не напрасны. Он сам заварил эту кашу и сам ее месяца два расхлебывал. Сначала приютил в своей квартире Лешу с чемоданом, но счастливого и полного надежд и планов. Затем вытирал этому идиоту сопли и терпел пьяную рожу, по утрам опохмелял, ездил к его жене, уговаривал. Ездил даже, хоть и через силу, на разборки к Ирине, узнав правду. Она поразила его своим безразличием и холодным спокойствием. Испортила, гадина, жизнь мужику. Ничего не добился. Лешка сначала обещал покончить с собой, но через два месяца оклемался. Димыч чувствовал свою вину и был терпелив, занимаясь доморощенной психотерапией, когда тот еще что-то соображал. Мужик с трудом оправился, как после тяжелой болезни. И через три месяца, вздохнув с облегчением, Димыч водворил друга на место, в лоно семьи. От Игоря все эти последствия удалось скрыть.