Кристалл силы: дьявольская любовь (СИ)

— А почему у неё ангельские крылья? Или это я снова «стереотипно мыслю»?

— Нет. — сухо отвечал ей мужчина. — Это, действительно, крылья небесных существ. Мелайора — полукровка. Дочь запрещенной любви ангела и дьявола. Её родителей ждало наказание, а её саму — незавидная судьба рабыни, но она попала к нам во дворец благодаря излишней доброте моей матери.

— Твоя мама, кажется, очень хорошая женщина. — голос Евы прозвучал мягко с толикой радости, а сама девушка широко улыбнулась.

— Она умерла. — сказал, как отрезал.

В комнате повисло гробовое молчание. Будто звук просто выключили, сделав движущуюся картинку абсолютно немой. Ева потупила взгляд в пол, чуть нервно потирая руки. Дьявол же прошел к окну и теперь стеклянным взглядом наблюдал за происходящим на улице, стоя спиной к наследнице.

— Прости. — негромко прошептала она.

— Ничего. — тон Райнхарда был еще более холодным, чем обычно.

— А… как это произошло?

— Она стала жертвой её же излишней доброты.

«Так вот почему ты постоянно ругаешь меня за это», — подумала девушка, смотря в спину дьявола, но не решилась сказать этого вслух.

Этот день заканчивался.

И слава… бездне.

Глава 15. Брошенный человечек

День рождения, навсегда изменивший жизнь Евы, окончательно прошел, а жизнь продолжала течь свои уже новым чередом. К приезду родителей дом был абсолютно чист и никаких последствий погрома не осталось. Даже поврежденные кусты роз выглядели как прежде, чем знатно удивили Вильгельма, но добрый старик списал все на своё волнение. Бабушка Алекса решила пожить в загородном доме какое-то время, и Ребекке пришлось остаться с ней. Поэтому все заботы по дому перенял на себя дворецкий. Впрочем, Натали никогда не чуралась сама готовить и убирать, так что особняк семьи Мерриман все еще был в надежных руках. После концерта за праздничным столом Ева так и не говорила с Виктором. Мужчина долго засиживался на работе, приходил поздно и проводил время либо у себя в кабинете, либо в спальне, лишний раз не контактируя с приемной дочерью.

В школе Ева получила неожиданное известие от Мари о том, что Дэниэль уехал из города на какое-то время. Якобы у его деда случился инсульт, и заботливый внук отправился помогать старику, пока тот не оправится. Сама Мари была этим заметно расстроена, но сообщила также, что они с парнем активно переписываются, он остается все таким же милым и заботливым.

После новости об отъезде Дэна Ева смогла выдохнуть, хотя подсознательно понимала, что расслабляться не стоит. Вряд ли сифт испугался Райнхарда, он и до прихода в школу понимал, что тот здесь будет. А значит, это всё может быть каким-то странным планом. Впрочем, чем дальше он от Мари, тем лучше.

Как стало известно, в вечер празднества Карла отвезли домой, не поднимая шума, а уже там вызвали скорую. Медикам сказали, что школьник просто неудачно упал с лестницы, дабы не возникло вопросов о попытке изнасилования. У парня была в нескольких местах сломана рука, а вместе с ней и пара-тройка ребер. Очевидцы с праздника, которые и без вмешательства главных героев этой сцены строили сплетни по объяснению происходящего, шептали, что новый учитель так откинул «поганого насильника» от девушки, что тот чуть пополам не переломался. За один вечер репутация Карла, звезды спортивной команды, резко упала, а вот Райнхарда теперь величали мужественным спасителем. Стоит ли говорить, что под проведение немецкого языка пришлось выделить класс побольше?

Натали не забыла об обещании директора найти для нового учителя по обмену более подходящее жилье. Все джентльменские милые разговорчики дьявола она, конечно, с удовольствием слушала, но все же время от времени звонила в школу, дабы узнать, как обстоят дела. Директор, к которому Райнхард нагло залез в голову, лишь клялся, что они стараются изо всех сил, но вариантов все еще нет. Не сказать, чтобы Натали стеснял их гость, но она видела, что тот слишком много общается с её дочерью, и это логично волновало женщину.

Тем временем, Ева тренировалась все больше и больше. За пару тайных проникновений в палату к пострадавшему учителю истории, она почти полностью поставила его на ноги, оставив совсем небольшие ранения «для вида». Магия исцеления давалась наследнице очень быстро и легко. Настолько, что всего через неделю Райнхард предложил перейти к чему-нибудь другому, дабы развиваться постепенно в каждой области. И вот тут начались проблемы…

— Ева, ты совершенно не стараешься! — прорычал дьявол, вставая со стула. — Я без труда снова и снова проникаю в твои мысли. Ты что, хочешь, чтобы каждый слабенький маг мог залезть тебе в голову?

— Нет же! — растерянно ответила наследница, опуская кристалл. — Я очень, очень стараюсь. Делаю всё, как ты говоришь. Но я совсем не понимаю, почему ничего не выходит!

Она выглядела расстроенной. Эти двое сейчас находились в её комнате, где Райнхард установил непроницаемую для звука невидимую защиту. Натали они всегда говорили, что просто изучают немецкий, а также французский, коим дьявол тоже владел в совершенстве.

— Ничерта не понимаю. — мужчина начал расхаживать из стороны в сторону, скрестив руки на груди. — Ты так легко справилась с такой сложной магией, как исцеление, а на такую мелочь, как банальный ментальный блок не способна. Да любому встречному ребенку-сифту дай твой кристалл, и он тебе это наколдует, просто пожелав!

— Я правда стараюсь. — обиженно твердила наследница, теребя в руках Слезу Авеля.

Дьявол звучно выдохнул, останавливаясь посреди комнаты. Хмуря брови, он активно думал, сверля взглядом одну точку.

— Мы уже три дня пытаемся. Это не должно и не может занимать так много времени. — в полголоса произнес мужчина.

— Вообще у меня есть одна идея. — неловко вмешалась в его мыслительный процесс Ева. — Я подумала… может, если я буду знать больше о своих корнях, это поможет мне?

Райнхард оживился, поднимая строгий взгляд на девушку.

— Здравая идея. Мы почти ничего не знаем о твоих родителях. Даже если это не поможет в деле магии, как минимум, это может дать ответы на вопрос о том, почему ты именно в этой семье по желанию правителя ада.

Ева уверенно кивнула, а в глубине души порадовалась, что её идея была хорошо воспринята дьяволом.

— Можешь ли ты помочь мне с этим и прочитать мои воспоминания?

— Прочесть воспоминания — да. Дьявольская сила проникновения в разум не так уж сильна, это скорее стезя ангелов, но раз у тебя не стоит никакого магического блока, я смогу это сделать.

— Отлично! Что мне делать?

— Сиди там, где сидишь.

Райнхард снова сел на стул, который стоял напротив в метре от Евы. Пальцами он беспринципно взялся за подбородок девушки и начал приподнимать её голову, фиксируя ту.

— Можно и попросить. — недовольно буркнула Мерриман.

— Сиди так, не шевелись и смотри мне в глаза. — игнорируя слова наследницы, но отпуская её подбородок, приказал дьявол.

Девушка кивнула.

— Не шевелись, я сказал. — тихо рыкнул на неё мужчина.

Ева замерла. Глаза Райнхарда вспыхнули огненным светом. Он сверлил её взглядом, пока в какой-то момент не нахмурился и недовольно не произнес:

— Глупо думать о том, какой мудак тот, кто читает твои мысли в данный момент у тебя на виду.

— Прости. — моментально растерянно выпалила Ева.

Дьявол лишь усмехнулся и продолжил. Он пару минут непрерывно смотрел в глаза Мерриман, то хмурясь, то выражая искреннее непонимание на лице, а иногда вдруг ухмыляясь. У девушки же это вызывало ощущение дикой неловкости, будто иголками по всему телу тычут. Она с силой сжала кулачки, стиснув губы, смирно выжидала, даже старалась не моргать. Однако, когда Райнхард в очередной раз гаденько ухмыльнулся, она не выдержала и выпалила:

— Не лезь только, куда не следует, пожалуйста!

— Не волнуйся, я тоже считаю тебя сексуальной. — ядовитый ответ мужчины не заставил себя ждать.

— Что?! Нету там такого! — возмутилась девушка, краснея и чуть ли не вскакивая с места.

Но тяжелая рука приземлилась на её плечо, в то время как остальное тело Райнхарда осталось неподвижным.

— Сиди смирно, я сказал.

Его тон резко стал крайне строгим, поэтому Ева сдержала эмоции и продолжила напряженно и молча смотреть в горящие глаза дьявола.

Прошла еще пара минут. Мужчина резко сильно нахмурился, чуть наклоняя голову в бок. Его взгляд становился всё суровее, пока в какой-то момент он вдруг не зажмурил глаза, прикладывая пальцы к виску и откидываясь на спинку стула.

— Зараза. — недовольно прошипел он.

— Что-то пошло не так?

— Я нашел то, что нужно, но оно словно покрыто абсолютным мраком. Как только доходишь до детских воспоминаний глубже приюта — появляется тьма. Она будто засасывает тебя. Не знаю, что это за дрянь, но пройти через неё я не смогу. Возможно, какой-нибудь сильный ангел или хорошо подкованный в этом сифт сможет, но я даже не уверен.

— Но что это вообще может быть? Я ведь не могу ставить никаких блоков.

— Если это и ментальный блок, то совершенно необычный. Как правило, защита такого рода просто не дает читать мысли, общаться ментально или проникать в воспоминания, но чтобы была заблокирована только какая-то их часть. Нет, это что-то очень странное.

— И что же делать? У нас ничего не получится? — Ева заметно расстроилась.

— Есть кое-что еще, что можно попробовать. — Райнхард вновь выпрямился, сидя на стуле. — Какое твое самое раннее воспоминание из детства?

— Ну, — она задумалась, опустив взгляд, — наверное, мой день рождение в приюте, когда мне исполнилось пять. Я помню, что мне подарили большого белого медведя. У него не было одного глаза, но мне помогли пришить черную пуговицу…

— Я сейчас заплачу. — прервал её дьявол.

— Ты жестокий. — обиженно буркнула девушка.

— Я рациональный. Так вот я могу попробовать с помощью магии стимулировать твои воспоминания. Они ведь все еще в твоей голове, но тебе нужно до них докопаться. Возможно, ты сама что-то вспомнишь.

Ева угрюмо кивнула. Заметив это, Шац устало вздохнул, но все же произнес заметно мягче:

— Прости меня. Не хотел тебя обидеть. Дети-сироты этого мира не находят никакого отклика в моей черной душе, но когда я думаю о тебе в таком амплуа, даже мне становится немного тоскливо.

— Правда? — она приподняла грустный, но чуть более оживленный взгляд.

— Нет, у меня нет сердца. — моментально выпалил он, и схватился пальцами за приподнявшийся подбородок, чтобы снова зафиксировать лицо Евы.

— Это не так. — по-лисьему щурясь и чуть улыбаясь, ответила она.

— Думай, что хочешь, но сосредоточься. Закрой глаза. Ты будешь чувствовать тепло от моей руки, возможно, даже жар — не пугайся. — с этими словами он положил ладонь на черноволосую голову. — Когда ощутишь его, постарайся думать о раннем детстве и родителях. Лучше озвучивай все образы вслух, иначе можешь просто забыть их, когда я перестану магически воздействовать.

— Поняла. — Ева закрыла глаза.

Дьявол сосредоточился, и девушка ощутила, как его горячая, несколько агрессивная и неспокойная магия воздействует на её голову. Было неприятно, будто тебе пытаются залезть пальцами под череп, чтобы пощупать его изнутри. Однако сифта постаралась расслабиться, глубоко выдохнула, а главное начала снова и снова думать о том, что хоть это и адская магия, она все же исходит от Райнхарда, которому она верит. Эти мысли успокаивали.

— Начинай вспоминать.

Мерриман сосредоточилась. Мысли о матери. Ух. Было сложно прогнать из головы образ Натали. Всё же хоть та и была лишь приемной мамой, но Ева всегда очень тепло относилась к ней и именно от неё чувствовала любовь в ответ. Из-за этого поначалу всё пошло не в то русло. В голове начали всплывать воспоминания о том, как небольшой детской ладошкой она берет Натали за руку. Ощущает, что у этой красивой улыбающейся женщины очень теплая и приятная кожа, но почему-то её пальцы немного дрожат. Как она заводит маленькую девочку, обнимающую всё того же белого, уже изношенного мишку, в большой пестрящий богатством дом. Внутри отражается то же детское опасение, шок и еще не до конца осознаваемая радость от того, что всё это реально, что она правда держит за руку свою новую маму.

У Евы слегка задрожали губы. Её детский образ и те вспомнившиеся как сегодня чувства заставили к горлу подступить ком.

— Что такое? — моментально среагировал Райнхард, спрашивая с неприсущим ему волнением.

— Не о том думаю. Прости.

Она услышала, как Шац вздохнул, и вторая его рука как-то неуверенно легла на плечо наследницы, чуть поглаживая то, как бы желая подбодрить. Однако это чувствовалось столь… неловко, что Ева даже пожалела, что не видит в этот момент лица этого «чернодушного» дьявола «без сердца».

— Я постараюсь еще. — более бодро произнесла она.

Мерриман снова звучно вздохнула и выдохнула, повела плечами, как бы разминая их, потерла напряженно ладошки между собой. Сразу после девушка постаралась провалиться глубже в свои воспоминания. Представила себя проваливающейся в другой мир Алисой Льюиса Кэрролла, даже надела в своём же воображение на себя голубое платье с передничком. И вот она летит, а рядом мелькает куча наручных больших часов. Только вместо циферблатов у них картинки из детства. Конечно же, самая первая из них — как Натали читает ей эту сказку на ночь, пока маленькая Ева хлопает глазами, лежа в новой большой кровати.

— Дальше. — вслух прошептала сифта.

Много, много картин. Ева теперь не падала, она зависла в воздухе и перемещалась между этими большими «циферблатами» выискивая нужный ей «портал» в нужное время.

— Первое день рождения дома, рождество в приюте, первая ночь там… нет, всё не то.

Она продолжала искать снова и снова. Пробиралась по дебрям своих воспоминаний дальше. Картин вокруг становилось всё меньше, они становились всё менее яркими, почти серыми. В какой-то момент показалось, будто вокруг стало холодно. Воображая себя в собственной голове, Ева поёжилась, пытаясь согреть себя руками. Однако холод становился всё колючее. Вокруг почти полностью перестали появляться яркие краски. Всё заволокла тьма, такая плотная, что её, кажется, можно было ощутить на своей коже. И лишь где-то вдалеке уже даже не виднелись, а просто отдавались какими-то неразборчивыми отголосками картины из прошлого.

— Холодно. — морщась, пожаловалась Ева.

— Я помогу.

Эти слова звучали четко, но в голове сифты они будто бы протяжно медленно растянулись. Слышались со всех сторон, отдаваясь эхом, как если бы это где-то далеко сказал ей большой старый великан. Девушка снова улыбнулась собственной воображаемой сказке, с помощью которой проходить этот путь ей было легче. И вот она ощутила, что слова начали виться вокруг, пока осязаемо не соприкоснулись с ней. Резко стало тепло. Будто бы её завернули в мягкую теплую шубу.

— Так хорошо.

Она улыбнулась и начала идти дальше, несмотря на тьму. В глубине зазвучал незнакомый женский голос. Как-то прерывисто, тихо, будто между ними были огромные стены. Однако Ева могла разобрать какие-то отрывки фраз:

— Такая хорошенькая. — неуверенно зашептала девушка в слух, как бы повторяя за этим голосом. — Ну вот, вся испачкалась… Ева, Ева… Не упади в реку.

— Следуй за голосом. — аккуратным шепотом направил Райнхард, не желая помешать наследнице.

Мерриман еле заметно кивнула, почти не двигая головой, и начала уверенно шагать к голосу. Было сложно. На плечи и грудь что-то давило, как когда она пыталась пробиться через магическую защиту. Однако каждый раз, когда становилось уже невыносимо тяжело, по телу пробегал пламенный импульс, придающий сил. И она шла. Шла в полной тьме, пока голос не стал совсем близко.

— Она смеется. У неё такой… звонкий и приятный смех. — с полуулыбкой вслух озвучивала сифта.

И как только она сказала это, как только с большим трудом сделала еще один шаг в своем воображении, вдруг тьма развеялась. Вокруг всё озарило светом. Первое, что увидела Ева — это висящий прямо перед её лицом кристалл, Слезу Авеля. Картинка была размыта, но она уловила его знакомое голубоватое свечение.

— Видишь, Ева? — зазвучал подобно течению быстрой речки тот самый женский голос. — Когда ты вырастишь, этот прекрасный кристалл станет твоим, а ты будешь одним из самых лучших наследников нашего пра, пра… и еще долго прадедушки.

Она засмеялась. Ева опустила взгляд вниз, смотря на свои руки, ёще совсем маленькие, почти младенческие, а затем быстро подняла его вверх. Чёрные длинные волосы, кажется, белый локон. О на пыталась разглядеть лицо, но ничего не вышло — слишком размыто.

— Вижу. — уверенно произнесла наследница вслух. — Кажется, я совсем ребенок. Видимо, лежу в кроватке. Вижу Слезу Авеля, и эту женщину. Она… у неё темные волосы, как у меня, но с какой-то проседью. И смех очень-очень звонкий.

Картинка резко сменилась. Ева вздрогнула. В её спину ударил холодный ветерок, а на коже было теперь ощутимо тепло летнего солнца.

— Журчит река. — начала она описывать всё, что видит. — Тепло. Мы не в городе. Где-то в лесу. Лето. Она, кажется, собирает что-то. Всё очень расплывчато. Она высокая, в каком-то черном платье, волосы развиваются на ветру. Но я совсем-совсем не могу разобрать лица.

— Тогда постарайся просто наблюдать за происходящим.

— Кажется, я падаю прямо в воду. Мне совсем не страшно. Волны тут же подхватывают с какой-то неестественной силой и, вместо того, чтобы нести меня по течению, поднимают вверх. У неё светятся руки голубым огнем. Я почти сижу на воде. Она водит руками, и струи начинают щекотно касаться ладошек и пяток. Это приятно.

На лице девушки появилась теплая широкая улыбка, и она даже вздрогнула, будто ощущая эту щекотку сейчас на себе.

— Значит, магия была неотъемлемой частью вашей жизни.

— Картинка меняется. — прерывая дьявола, продолжала Ева. — Большой деревянный дом. Дверь скрипит. Мы заходим внутрь, она хлопает в ладони и моментально загорается огонь в камине. Кошка. Рыжая, пушистая. Я пытаюсь её обнять, а она тут же убегает. «Котёнок, не приставай к мистеру Врану», — она говорит мягко, сама почти смеется над тем, как кот пытается забраться повыше на шкаф. Много книг, очень-очень много книг. Её наряд в одну секунду меняет цвет, наверное, он становится совсем другим. Она уходит в другую комнату, гремит посудой, а я остаюсь у камина. Открываю какую-то коробку, кажется, внутри игрушки. Достаю что-то белое, мягкое.

Ева резко остановилась. Она выпрямила руки вперед, будто и правда сейчас держит в них что-то. Крутит это, осматривает, ощупывает. Улыбка пропала. На лице девушки появилось непонимание. Она начала жестикулировать еще активнее, пытаясь лучше исследовать предмет. В конце концов, Мерриман замерла. Руки резко опустились на колени, губы разомкнулись, и она неожиданно громко всхлипнула. Из закрытых глаз побежали слезы.

— Что случилось? — голос дьявола наполнился волнением.

— Это… — она опять всхлипнула. — Это тот самый медведь. Мой Волли, из приюта.

— Картинка же размыта, ты уверена?

Девушка судорожно закивала, почти вжимая голову в плечи и опять громко всхлипывая, пока крупные слезы падали на её колени.

— У него глаза… одного глаза нету, понимаешь? Я всё время, пока жила в приюте, а потом и здесь, дома, всегда спала только с ним. Я знаю, я чувствую его руками. Получается, она сама отдала меня, да? И знала, что я там, раз передала его мне только через год, да?

Ева сама не ожидала от себя такой реакции. Ей казалось, что она давно смирилась с тем, что когда-то её оставили и передали в другую семью. Однако в глубине души она, как и любой покинутый человечек, надеялась, что её просто потеряли. Что её очень-очень долго искали, но не нашли. Хотела верить и верила, что от неё маленькой не могли отказаться и вот так оставить в чужом холодном приюте.

— Эй. — приглушенно прошептал Райнхард, касаясь пальцами щеки девушки и стирая слезы. — Не плачь, мы еще совсем ничего не знаем.

— Да. — шмыгнув носом, Ева начала по-детски утирать ладонями лицо.

Она всё еще не открывала глаз, старалась цепляться за картинку, всплывшую в голове.

— Давай продолжим. Я хочу… хочу узнать что-нибудь о папе.

— Конечно.

Девушка опустила руки обратно на колени и ощутила, как их накрыла теплая ладонь Райнхарда.

— В доме мы одни. Мы ужинаем, смеемся. Приборов на столе три, но за одним из стульев сидит мистер Волли. У него в тарелке лежат какие-то маленькие розовые точки, кажется, это ягоды.

Она не выдержала и сквозь всхлипы улыбнулась от детского умиления.

— Постарайся думать о мужчинах, которые бывали у вас в доме.

Ева кивнула. Сосредоточилась, звучно выдохнула. Представила, как через порог переступает мужская фигура, однако вместо хоть какой-то картинки вокруг опять появилась тьма. Даже звуки пропали.

— Ничего. Будто воспоминаний о нем вообще нет.

— А если просто пытаться найти хоть что-то об отце? Без встречи с ним, хоть что-то.

Девушка как-то измученно выдохнула. От морального напряжения, которым сопровождалось это путешествие по закрытым воспоминаниям, её начали покидать и физические силы.

— Я попробую. — всё равно уверенно ответила она. — Есть только одна картинка. Она странная. Я просто сижу у реки. Тепло и всё также светло. Я заглядываю в водную гладь, чтобы посмотреть на своё отражение. Но в воде всё еще более размыто. Вижу только синюю одежду, бледное личико и какую-то, наверное, маленькую шляпку на голове. Я тянусь пальцами к ней, чтобы потрогать и… ай!

Ева вскрикнула, моментально откидывая ладонь Райнхарда и прижимая руки к груди.

— Горячо, как же горячо. Пальцы жжет.

Дьявол подхватил ладонь наследницы и резко убрал руку с её головы. Вокруг всё провалилось во тьму, которая надавила на сознание Евы с такой силой, что она вся изогнулась, пока и вовсе не начала падать со стула вперед. Шац уверенно подхватил её.

— Открой глаза. Хватит, Ева. Твои пальцы реально обгорели.

— Нет! — с хрипом от тяжести ответила она, упираясь лбом в грудь мужчины. — Помоги мне еще немного. Я хочу посмотреть, я должна увидеть тот день, когда меня оставили в приюте.

— Ева, перестань, открой глаза. — дьявол встряхнул её за плечи.

— Пожалуйста! — болезненно и беспомощно прохрипела она вновь.

Послышалось недовольное, грубое рычание. Прижав к своей груди тело сифты одной рукой, вторую Райнхард положил ей на голову. И снова поддерживающая магия соприкоснулась с её телом. Она смогла дышать свободно, захотела выпрямиться, но крепкая хватка мужчины заставила остаться на месте.

— Я… я быстро. — пролепетала она.

И тут же начала думать о первом дне, когда попала в приют. О последнем мгновении, когда услышала этот звонкий, журчащий женский голос. Пространство вокруг окрасилось в оранжевые цвета. Это осенние листья, опавшие наземь, делали его таким. Ева видела, как она шагает по этой разукрашенной природой дороге и под её красными сапожками звучно шелестят листочки. Её маленькая ручка спрятана в черную пушистую перчаточку, однако она точно ощущает, что её кто-то держит. Голове слишком жарко. Кажется, на ней какая-то очень большая шапка.

— Мама, а почему здесь такие огромные дома? — наивно лепечет себе под нос ребенок, смотря на серые постройки, столь отличавшиеся от их деревянного домика.

Но женщина молчит. Тогда Ева поднимает взгляд вверх, но не видит ничего, кроме всё тех же длинных волос и чёрного пальто. Рука, которая её держит, подрагивает.

— А вот и вы. — слышится впереди мужской голос. Ева узнает его, это директор приюта.

Они поднимаются по ступенькам. Женщина заботливо помогает ребенку, потягивая её вверх, и девочка смеется, почти повисает у неё на руке, а после перепрыгивает на новую ступеньку маленькими ножками. Вот перед ними уже двойная серая дверь. На ней знакомая Еве табличка с названием детского дома.

— Нужно было взять с собой мистера Волли, он никогда мне не поверит, если я просто скажу, что в мире есть такие высокие дома. — смеется девочка, поправляя спустившуюся на глаза шапку.

— Дадите нам минутку? — в этот раз голос женщины тих и печален.

— Конечно. — мужчина скрывается за дверью, которая громко хлопает.

Ева видит всё теми же детскими наивными глазками, как женщина опускается перед ней на колени. Её лицо очень близко, впервые так близко. Кажется, у неё такие же серо-зеленые глаза, острые скулы, маленький нос и тонкие губы.

— Мам, ты чего? Плачешь? — девочка тянется ладошкой в перчаточке к щеке, чтобы вытереть слезы с бледных щек.

Но женщина аккуратно и нежно перехватывает ручку. Держит её обеими трясущимися ладонями, а после прижимает ту к губам и целует снова и снова.

— Мааам? — взволнованно протягивает ребенок.

— Котёнок мой. — еле сдерживая всхлип, широко измученно улыбаясь, шепчет женщина. — Ты прости меня, пожалуйста, ладно?

— За что?

— Я совсем забыла о мистере Волли. — всё-таки нервно всхлипывая, громче, чем хотелось бы, говорит она.

— Ну и ладно, мы придем и всё ему расскажем. А если не послушает, то приведем сюда еще раз и покажем ему. Да ведь?

Женщина молчит. Она продолжает плакать, снова и снова всхлипывая и нервно выдыхая. В конце концов, она крепко обнимает дочь обеими руками, прижимая холодное от ветра личико к своей груди и начинает рыдать еще громче.

— Мамочка, ну ты чего? — в детском голосе читается откровенный страх и непонимание.

— Прости меня, котёнок. — снова шепчет она сквозь рыдание.

А затем Ева чувствует, как теплые мокрые губы касаются её лба. Вместе с этим перед глазами появляется голубоватое свечение. Оно покрывает всё вокруг, будто бы скрывая за собой и осень, и крыльцо, и горячо плачущую женщину. Ни звуков, ни ветра, ни материнского тепла. Всё пропало.

Но вдруг Ева ощущает, как её маленькую ладошку снова подхватывают и сжимают. Однако это другое прикосновение. Рука большая, сильная, неловкая.

— Ева, всё хорошо? — голос директора приюта возвращает ребенка в реальность.

— Да. — тихонько отвечает она, поднимая на мужчину в костюме неосознанный взгляд.

Они стоят на крыльце. Вокруг осень, бушует ветер. По дорожке от них к воротам спешно отдаляется темный женский силуэт. Девочка трогает свою голову, ощупывает её, смотря в след уходящей фигуре.

— Кажется, — неуверенно произносит она, — эта женщина забрала у меня шапочку.

Ева, наконец, смогла открыть глаза. Звучно дыша, она тут же уткнулась в грудь дьявола, который всё еще прижимал её к себе, и не смогла больше сдерживаться. Она приглушенно, болезненно разрыдалась, сжимая в ладонях ткань белой мужской рубашки.

Райнхард вздохнул. Его вторая рука медленно спустилась с её головы на спину, и теперь он заботливо прижимал плачущую девушку к себе обеими руками. Он молчал. Слушал, как она рыдает, и просто был рядом. Сдерживал в себе вновь появившееся желание забрать её куда-нибудь подальше от всего этого мира. Спрятать в себе и больше не выпускать.

— Она… она сама оставила меня. — прерывистым шепотом заговорила Ева, сквозь слезы. — Я была такая маленькая, такая…

Она сжала кулачок и ощутила, как подушечки пальцев болят. Однако всё равно постаралась сильно-сильно ударить прямо по мужской груди, выпуская в этом жесте всю обиду. Райнхард молча стерпел удар, даже не шелохнувшись. А затем еще один, и еще.

— Почему она просто бросила меня? — голос звучал хрипло, надрывисто.

— Тише, тише. — мягко зашептал дьявол, успокаивающе поглаживая девушку по спине. — Возможно, у неё просто не было выбора.

— Нет. — сдавленно ответила Ева. — Она сама привела меня, стерла мне память и просто… просто ушла.

— Я… а, впрочем, нет, неважно.

— Что? Скажи. — она оторвала личико от груди и подняла на мужчину раскрасневшиеся глаза.

— Я не знаю, успокоит это тебя или, наоборот, расстроит еще больше. — он вздохнул. — Но сила наследника не переходит к следующему представителю поколения в какой-то определенный момент. Да, её владелец может сам передать этот титул своему ребенку по желанию, но… но учитывая, что кристалл нашел тебя ровно в твоё совершеннолетие, это может быть знаком.

— Знаком чего? — она невольно задержала дыхание.

— Того, что предыдущий владелец кристалла был уже мертв, а Слеза Авеля просто дожидалась тебя. Тем более, ни в аду, ни в раю никто не мог обнаружить наследника Сифа для прохождения испытания триединства долгие годы.

Взгляд Евы потускнел. Она безвольно и безжизненно уткнулась лбом обратно в широкую мужскую грудь и громко всхлипнула. Снова и снова.

— Можно, — дрожащим тихим голосом прошептала она, — можно я вот так просто молча посижу?

— Конечно. — руки дьявола с неестественной заботой обняли подрагивающее тело. — Сколько тебе будет нужно…

Глава 16. Омут сомнений

Воспоминания о прошлом не помогли Еве. Магия ограждения разума всё никак не давалась ей. Они перепробовали с Райнхардом всё — от стараний снова и снова поставить хотя бы самый слабый ментальный блок, до тщетных попыток наследницы самой залезть в чужой разум. Даже когда они решили провернуть это на незащищенном обычном человеке с улицы — ничего не вышло. Магия просто не слушалась. Этой магии будто не было! А вместе с ней не было душевного покоя. Ева не нашла ответов, зато откопала в своём прошлом большую причину для печальных раздумий, что терзали её день за днем.

Но нужно было идти дальше, не зацикливаться на проблеме, а пытаться её решить. Однако чем дольше у Мерриман не выходило справиться даже с самой простой магией ограждения, тем сильнее хотелось всё бросить. О переходе к изучению чего-то другого и речи идти не могло. Какой смысл был пытаться овладевать силами, если любой мелкий маг мог забраться к тебе в голову и повернуть эти силы против тебя. Но дни шли, и если Райнхард метался и искал ответы, цепляясь хоть за какие-то догадки, то Ева постепенно опускала руки. Она старалась, правда. Долго и упорно, и готова была стараться дальше. Но совсем ничего не получалось. У девушки оставалась одна отрада — магия исцеления.

— Знаешь, — начала она в один из дней после очередной неудачной истощающей тренировки, — я подумала пойти волонтером в больницу. Хочу помогать людям там еще больше. Мне надоели тайные вылазки по палатам ночью.

— Слишком рискованно. — отрезал Райнхард.

— Я буду аккуратна. Никто ничего не заметит, а я смогу применить магию на деле. Тем более, пока мне поддалась только она.

Дьявол закрыл очередную книгу, в которой он пытался найти ответы и поднял взгляд на девушку. Та заметно приосанилась и погрустнела на последнем слове. Да и вообще её состояния не заметил бы только слепой.

— Всё у тебя получится. Для хозяина кристалла нет никаких ограничений в использовании магии разных школ. В этом его главная сила, в отличие от ангелов и дьяволов. Нам нужно просто найти причину, по которой что-то идет не так.

— А может я и есть причина? — прошептала Ева, садясь на край кровати. — Может, моя настоящая мама отдала меня, потому что знала, что из меня не выйдет ничего толкового?

Она была потеряна и глубоко печальна. После того дня, когда удалось заглянуть за завесу стертых воспоминаний, каждую ночь она засыпала с мыслью: «почему?». Почему её бросили? Почему ничего не выходит? Почему вообще всё это должно было свалиться именно на неё? И лишь Райнхард, вечно командующий и активно ищущий новые способы и подходы, не давал ей расклеиться окончательно.

Дьявол поднял на опечаленную девушку строгий взгляд. Он был не из тех, кто потакает самобичеванию.

— Чушь. — кинул он с пренебрежением к этим догадкам. — Не нужно оправдываться природой или чем-то еще. Не получается, потому что мы мало работаем.

— А что если не чушь? — расстроено оживилась Ева. — Что если моя настоящая мать всё понимала и решила не тратить на меня время, а подготовить другого наследника?

— И где же он тогда? — бровь дьявола со скепсисом изогнулась вверх. — Почему кристалл в итоге у тебя?

— Не знаю. — раздосадовано ответила Мерриман, упирая взгляд в пол. — Просто… просто мне начинает казаться, что я совершенно не создана для роли наследницы. И если я прямо сейчас от неё откажусь, всем будет проще. Уж лучше пусть найдется новый способный маг на моё место из другой ветви семьи Сифа, чем я всю свою жизнь буду просто неудачницей, которой в важный момент не хватит сил.

На какое-то время воцарилась тишина. Ева не верила, что, наконец, сказала всё это вслух. Она боялась реакции Райнхарда на это откровение, которое вертелось у неё в мозгу уже несколько дней и ночей. Поэтому нервно выпалив всё это, Мерриман закрыла глаза и крепко сжала в кулачках ткань мягкого пледа, на котором сидела. Она была готова ко всему, даже к тому, что от всего сказанного дьявол взорвется адским огнем.

Но вместо этого Райнхард с глубоким недовольным вздохом медленно убрал ноги со стола, выпрямился и поднялся со стула. Он за пару шагов подошел к кровати лишь за тем, чтобы слегка ударить сидящую там девушку закрытой книгой прямо по голове. Он сделал это с ровным и строгим взглядом, желая привести наследницу в чувства. Ева же с удивлением и шипением от боли, потирая макушку, тут же недовольно произнесла:

— Ты что делаешь?!

— Выбиваю из тебя дурь. Жаль, что могу только так. — он открыл книгу, снова уставляя свой взгляд в неё. — Нет в тебе никакого секрета «не созданной для этой роли». Просто нужно переставать ныть и работать еще усерднее. То, что тебе с лету далось лечение, не значит, что и остальное должно получаться также. Помучаемся месяц, годик, да хоть два, но в итоге ты овладеешь этой чертовой магией ограждения.

Несмотря на то, что тон Райнхарда был полон претензии и даже грубости, на губах у Евы появилась легкая полуулыбка от осознания, что он по-своему верит в неё.

— Но через год ты же уйдешь обратно в ад. — тихо произнесла она.

— Ну да, без великолепного меня тебе придется указанное время умножить на два. — ухмыльнулся дьявол, переворачивая страницу.

Они оба вдруг негромко ненадолго рассмеялись, хоть в этом смехе и ощущался отголосок непонятной тоски, которую оба не хотели для себя признавать.

Комнату наполнил стук. От него по спине у Евы пробежала легкая дрожь. За разговорами о магии она совсем забывала, что за дверью течет обычная жизнь обычных людей. Райнхард щелкнул подушечкой указательного пальца по книге в руках, и её обложка моментально сменилась на учебник немецкого языка. Он отошел на пару шагов назад и статно уселся на стул возле письменного стола.

— Войдите.

Дверь протяжно скрипнула. Она открывалась медленно, неуверенно. Ева успела слегла нахмурить брови, Райнхард снова театрально встать, как если бы уже собирался уходить. В дверном проеме стояла Натали. Красивая жизнерадостная женщина выглядела серой и раздавленной. Губы её были сухие, глаза покрасневшими, а руки нервно подрагивали. Казалось, что в эту комнату сейчас вошла не статная добрая женщина, а какая-то безжизненная бесцветная субстанция, которую запихнули в человеческое тело.

— Мама? — с волнением в голосе тут же отреагировала Ева.

Натали подняла на неё взгляд, который до этого попросту не знала, куда деть. Её лицо, её глаза, её подрагивающие губы — всё это почти вопило о том, что случилось что-то страшное.

— Мистер Шац, вы не оставите нас? — надломанным голосом попросила женщина.

Дьявол был строг и хмур. Он смотрел на хозяйку дома, с которой только сегодня утром весело болтал за завтраком о какой-то чепухе смертных, и не узнавал её. Казалось, сам огонь жизни угас в ней.

— Конечно. — мужчина кивнул и уже вскоре вышел из комнаты.

Натали закрыла за ним дверь. Она делала это также медленно, будто растягивая момент. И её можно было понять, ведь следующее, что услышала эта спальня после тихого поскрипывания:

— Бабушка Алекса умерла…

Глава 17. Чтобы жить в этом мире, нужно быть монстром

«Примите мои соболезнования».

Дом семьи Мерриман облачился в черный. Столовая и гостиная были наполнены людьми, души которых захватила в тиски горечь и печаль. Искренне ли это было или просто ради угоды влиятельному человеку, потерявшему близкого, — чёрт разберет. И пока Райнхард старался скрыть своё презрение к лицемерию происходящего, все вокруг стихли, обращая взоры к Виктору, поднявшемуся для произнесения речи.

— Моя мама была невероятным человеком. Если я просто скажу, что обязан ей всем — этого будет слишком мало, чтобы обозначить её роль в моей жизни. В детстве я всегда смотрел на неё и видел идеал. Идеал сильного и мудрого человека. Идеал женщины, поддерживающей своего мужа во всех начинаниях. Идеал матери, готовой ради своего сына абсолютно на всё. Я вырос, очень многое в жизни изменилось, и лишь моя мать оставалась всё такой же. Оставалась всё тем же идеалом для меня. И единственное, о чем я жалею на сегодняшний день — это о том, что я так и не сказал ей этого вслух. Всю жизнь я шел за её светом, поддерживаемый её теплой материнской рукой. Этот свет и тепло казались для меня чем-то само собой разумеющимся. И я был дураком. Я не ценил самого главного, я не радовался её присутствию рядом каждый день. Я так много времени уделял своей работе и так редко просто был с ней рядом. А теперь эта возможность исчезла, и я понимаю, что я самый большой глупец в мире. Глупец, который отдал бы все свои деньги просто за шанс сказать ей, как же я люблю её.

На глазах этого вечно строгого и серьезного мужчины выступили слезы. Искренние, так сложно сдерживаемые слезы утраты самого дорогого, что было у него в жизни. Все замерли. Многие не могли поверить, что Виктор, истинно жестокая и беспощадная акула бизнеса, способен на подобные эмоции. Бывало, он одним решением и щелчком пальцев сметал людские жизни, часто не задумываясь об этом. И даже этот железный человек умел искренне плакать.

Стоящая неподалеку Ребекка, вернувшаяся в дом служанка, подала хозяину белый платок. Тот с необъяснимой мягкостью кивнул ей, вытер глаза, быстро проморгался и продолжил свою речь:

— Единственное, что успокаивает меня сегодня — это понимание, что теперь она в лучшем мире. Теперь она, наконец, воссоединиться с моим отцом, мужчиной, который никогда не скрывал, как сильно и неудержимо он любит её. И я надеюсь, — он поднял вновь заблестевшие от влаги глаза вверх, куда-то в потолок, — надеюсь, папа, что ты расскажешь ей о том, как она была важна и для меня тоже. Ведь ваш сын оказался самовлюбленным идиотом, который теперь может лишь жалеть о том, как много он не сказал, когда еще был шанс…

Стоявшая всё это время недалеко Ева не выдержала. Пряча от всех гостей заплаканные красные глаза, она спешно зашагала прочь из комнаты. Виктор продолжал говорить. Некоторые люди проследили за внучкой умершей сочувствующими взглядами. Натали явно захотела проследовать вслед за расстроенной дочерью, но не могла обидеть своим уходом мужа, говорившего столь сложные для него слова.

— Я постараюсь помочь. — тихонько шепнул женщине Райнхард.

Та с благодарностью кивнула ему, и дьявол незаметно вышел из гостиной, чтобы проследовать за Евой. Уже скоро он пару раз постучал в дверь её комнаты и, не дожидаясь ответа, вошел. Девушка стояла к нему спиной у окна. Упираясь ладонями в подоконник, она горько и прерывисто плакала. Дрожащая, надломленная, почти угасшая. В груди у дьявола что-то предательски сжалось от её вида. Он быстро подошел и аккуратно положил ладонь на тонкое плечо.

— Ева, я…

— Не надо! — она резко выгнулась подобно кошке, почти вжалась в этот подоконник, чтобы отнять у мужчины возможность касаться себя. — Райнхард, не трогай меня, пожалуйста.

Её голос смешался с прерывистыми нервными всхлипами. Лицо всё раскраснелось от слез. Пряди черных волос намокли и прилипли к щекам. Губы кривились, истерично подрагивали. Она снова издала хриплый всхлип, и всё её тело почти надломилось в такт ему. Крупные капли стекали по мокрым щекам, скулы на которых были болезненно выражены.

Не понимая, но принимая реакцию девушки, дьявол послушался и опустил руку, сделав невольный шаг назад. Он пытался найти слова, но не получалось. Он видел за свою жизнь так много сломленных горем людей, и ему было плевать. Истинно дьявольски он приходил и пользовался их слабостью, оставаясь жестоким и хладнокровным. А сейчас от такого вида Евы он почти терялся и просто не знал, что сказать. В груди огнем отдавалось желание помочь ей, силой заставить вновь улыбаться и радоваться жизни, но он боялся даже неправильно прикоснуться. Будто она может окончательно сломаться, если он просто скажет что-то не так вслух. Осуждение к себе и какое-то невероятное сочувствие к ней сцепились в его черной душе в неравной схватке.

— Я ненавижу… — сдавленным шепотом вдруг произнесла Ева, — … ненавижу тот день, когда всё это началось.

— О чем ты? — непонимающе отозвался мужчина.

Она резко развернулась, расправилась, стала выше и сильнее, будто желала напасть. Будто вся её боль обернулась в гнев, а тот стал силой. Она смотрела на дьявола, и в её заплаканных глазах отражалась вся ненависть человеческого мира.

— О том, что нет никакого «лучшего мира», на который надеется Виктор! — истерично выкрикнула она, плача навзрыд. — О том, что вся наша жизнь — ложь. Ложь во благо таких, как ты. О том, что все потерявшие своих близких верят в рай, но на самом деле их любимых не ждет ничего кроме пустоты. Они все станут всего лишь обезличенной батарейкой для сил, которые нужны, чтобы сдерживать таких как ты от кровопролития! И я, Я должна пользоваться этой грязной силой! Должна делать это, понимая, что моя бабушка, что её душа…

Она не смогла договорить. Лицо её всё скривилось от боли, страданий и осознаний несправедливости. Ева лишь сдавленно вслух зарыдала, оседая прямо на пол и закрывая ладонями лицо.

Райнхард незаметно отвел взгляд в сторону, чтобы воспользоваться моментом и поставить невидимый барьер, ограждающий их от лишних ушей. Он искренне ругал себя за такой низменный жест, но безопасность была слишком важна, в том числе и ради самой наследницы. Сразу после мужчина опустился на одно колено, чтобы быть на уровне с рыдающей девушкой.

— Если честно, я не знаю, что тебе ответить. — неожиданно для него самого в его голосе отчетливо отразилось осознание некой вины. — Это правда, реалии вашего мира очень жестоки, но с другой стороны Алекса прожила долгую и достойную по меркам смертных жизнь. Именно для того, чтобы люди могли спокойно жить, и нужен кристалл. Твоя бабушка не станет обезличенной батарейкой, ведь сила её души будет оберегать тебя и прочих дорогих ей людей, которые остались здесь.

— Какая красивая отговорка. — хрипло зашептала Ева. — Кристалл нужен, чтобы оберегать людей… но ведь если бы не другие два мира, то и оберегать нас было бы не от чего. Мы ведь даже не просим бессмертия тела, которое есть у вас. Мы просто хотим, чтобы наши души продолжали жить. Будь то перерождение или другой мир. Но нам остается только пустота и эксплуатация.

— Но Слеза Авеля даёт наследнику возможность помогать людям и в отрыве от возможной войны. Пример тому — твоё желание лечить больных.

Ева сдавленно болезненно усмехнулась.

— Может, ты и прав. Может, эта чертова сила должна помогать людям и оберегать их хоть как-то в обмен на смерть их душ в будущем. Но… но я не могу. Я могла вылечить болезнь бабушки, когда у меня был шанс всё исправить. Но ничего не вышло. Она всё равно умерла. Если за силой кристалла стоит так много, то я просто не хочу быть той, кто не способен правильно направить эту силу. Это должен делать кто-то другой, кто, действительно, сможет помочь всем людям. Потому что эта помощь даётся слишком большой ценой, чтобы вот так растрачивать всё на мои неумелые попытки что-то сделать.

— Ева, я уже говорил, ты всему научишься. Да, пусть это выходит медленнее, чем должно, но тебе нельзя просто опускать руки.

— И что, мне смотреть, как люди умирают, потому что я еще недостаточно способна, чтобы им помочь? — она подняла на него полный вызова взгляд. — А может я никогда не стану достаточно сильной, раз даже то, что давалось мне, не могу сделать правильно. И тогда мы просто попросим людей вокруг потерпеть? Потому что законы этого мира написаны так, что кристалл должна получить бесталанная обычная смертная девочка, а не по-настоящему хороший маг?

— И что, ты хочешь просто сдаться? — хмуро и прямо спросил Райнхард.

— Я хочу… — губы её задрожали сильнее, — … хочу, чтобы у меня просто был выбор. Хочу иметь возможность наивно верить, что моя бабушка воссоединилась с дедом, и они счастливы. Не хочу знать, что она теперь просто безликая душа, подпитывающая магическую силу. Не хочу думать, что когда моя мама умрет, я тоже просто буду перерабатывать её душу в силу. Это слишком для меня.

Она подняла дрожащие ладони и теперь смотрела на них болезненным взглядом.

— Я думаю о том, как творю магию с помощью кристалла, и мои руки будто окрашиваются кровью. Ведь вся та сила, которой мне предлагают управлять — это всё несбывшиеся надежды на бессмертие души. И сейчас, когда бабушка Алекса умерла, и её тоже ждёт эта участь, я… я просто не могу смириться с этим.

— Ева, нужно быть сильной. — со вздохом произнес Райнхард.

— Нет. — она обессилено помотала головой, безвольно опуская руки. — Чтобы управлять такой силой и вообще жить по этим законам, нужно быть не «сильной»…

Мерриман подняла на мужчину взгляд, который вдруг стал жестким, осознанным и осуждающим.

— … нужно быть бездушным монстром.

Дьявол замер и умолк, не зная, что ответить. Да. Пожалуй, она была права. Ведь он считал себя именно таким. Таким был и его отец, и ангел Рафаэль — наследник Авеля и будущий правитель рая. Смирившиеся черствые циники, которым не было никакого дела до душ смертных. Они с детства росли в жестоком мире, где бессмертие людей было пущено в расход ради общего блага. И им не было до этого никакого дела. А Ева… возможно, её доброта и чистота в этой игре станет её главной слабостью. В один миг дьявол пожалел, что вместо эгоистичного человека, пустившего приобретенную магию на улучшение своей жизни, он встретил это светлое и невинное существо. Этим миром правили редкостные сволочи. Поэтому Ева должна была либо смириться и стать одной из них, либо свернуть с пути. И Райнхард теперь не знал, какой из вариантов не нравился ему больше…

Девушка не дождалась ответа. Он был ей и не нужен. Она резко поднялась на ноги, потянулась к окну и открыла его нараспашку. Комнату резко наполнил дерзкий холодный поток ветра. В такт ему она также резко стянула со своей шеи кристалл и сильно сжала его в своей руке, хорошенько замахнулась и со всей силы выбросила прямо на улицу. Как можно сильнее. Как можно дальше.

— Это грязная сила. Я отказываюсь от неё. Я хочу быть глупой наивной смертной, которая будет верить, что после смерти она переродится или попадет в лучший мир. А не станет жертвой войны дьяволов и ангелов, которым на неё абсолютно плевать.

Райнхард также поднялся. Он смотрел в спину Евы, которая была так решительна, но одновременно так нерациональна в своих действиях. Дьявол не сдержал печальной улыбки.

— Он всё равно вернется к тебе.

— И тогда я выброшу его снова! — Тук-тук. — раздался женский голос возле двери и в комнату заглянула темноволосая головка Мари.

Она в растерянности юрко огляделась вокруг и, когда заметила стоящих у окна Еву и Райнхарда, широко лучезарно заулыбалась. В этой улыбке не было обычного огня и задора, но она сохраняла привычную мягкость.

— Вот вы где. Шепчетесь? — девушка скользнула внутрь и прикрыла за собой дверь. — Снаружи вас вообще не слышно, три раза прошла мимо комнаты, пока искала.

Ева обернулась, и когда Мари заметила её мокрые от слез щеки и покрасневшие глаза, лицо её приобрело краски сочувствия и нежного сострадания.

— Как ты, дорогая? — родным шепотом спросила девушка, подходя ближе и раскрывая свои широкие объятия.

— Уже лучше. — кивнула Ева, утирая щеку тыльной стороной ладони.

Она сделала шаг навстречу Мари и с печальным удовольствием пала в объятия подруги, с теплотой обнимая ту в ответ. Голубоглазая чертовка сочувствующе улыбнулась, поглаживая наследницу по спине. Она выглянула из-за плеча Евы и негромко произнесла в сторону Райнхарда:

— Мистер Шац, вы можете идти, я справлюсь.

— Но… — хотел было возразить дьявол, однако Мари была непреклонна.

— Поверьте мне, мужская забота — это, конечно, хорошо. Однако иногда женщине ничего не может помочь так, как плечо верной подруги. Идите.

Несмотря на всю свою пылкость, наивность и ребячество, сейчас девушка звучала невероятно убедительно и даже мудро. Настолько, что Райнхарду не оставалось ничего, кроме как усмехнуться и согласиться. Уже скоро он стоял за дверью, оставив подруг наедине и сняв защиту с комнаты. Идти вниз и окунаться в омут лицемерия смертных ему не хотелось, поэтому, убедившись, что его никто не видит, дьявол исчез из дома умершей, в поисках ближайшего хорошего бара.

Глава 18. Свободолюбивая адская кошка

Впрочем, «хороший бар» в мире смертных, который работал бы днем — вещь сомнительная. Пришлось пойти на компромисс с собственным удобством и дьявольскими запросами, но, так или иначе, уже скоро мужчина потягивал свой виски, сидя у барной стойки.

Слова Евы прочно засели у него в голове, и никак не отпускали. Это была вопиющая глупость со стороны наследника любой стороны — отказываться от даруемых ему сил. Да и ничего у шумной девчонки не получилось бы её-то методами. Отказаться от подобной чести можно было лишь один раз — когда тебе непосредственно передавали титул. Вот только Ева, взяв кристалл у приемной матери, вряд ли даже задумывалась, чем это обернется, и что это значило. Мироздание выдало ей уговор со своеобразным мелким шрифтом. Это было нечестно, но никого не волновало.

— Вечно у людей всё через задницу. — на выдохе прошептал Райнхард, и сделал очередной глоток.

Недовольства девушки были ему понятны. Как и её желание иметь право выбора. Вот только изменить ситуацию можно было едва ли. Разве что…

— Такой симпатичный мужчина и совсем один. — раздался низкий женский голос позади.

Рядом с дьяволом на стул опустилась миловидная рыжеволосая девушка в вечернем платье. Она обладала хорошей фигурой, пышными формами и запоминающимся голосом. Сложив дважды два в виде сцены, дневного времени и её наряда, Райнхард сделал вывод, что дама пришла готовиться к работе и, скорее всего, выступает здесь.

— Угостите девушку? — кокетливо спросила она, тем не менее.

Мужчина поднял на лисицу едва заинтересованный взгляд, еле слышно усмехнулся и слабым жестом попросил бармена удовлетворить желание дамы. Тот был наготове и даже не спросил, что именно наливать. Видимо, это был типичный обряд певицы перед рабочим вечером.

— Вы выглядите крайне напряженным. — девушка никак не хотела дать незнакомцу возможность насладиться тишиной.

— Вы выглядите женщиной не лучших манер. — прямо и достаточно грубо отозвался дьявол.

Кажется, его невольную собеседницу это нисколько не оттолкнуло, а, напротив, только раззадорило. Она резво закинула ногу на ногу, демонстрируя высокий разрез на своём длинном платье, отпила вина из поставленного перед ней бокала и в пол оборота повернулась к мужчине.

— Сложности на работе? — с лисьим прищуром продолжила наступать она.

Райнхард не ответил. Он смотрел в барную стойку перед собой и молча допивал свой виски.

— В семье?

Никакой реакции.

— А, я поняла. — протянула она и уверенно облокотилась на стойку. — Проблемы с женщиной, да?

— Насколько мне нужно быть грубым, чтобы ты ушла? — нехотя отозвался дьявол.

— Я люблю грубых мужчин. — с широкой голливудской улыбкой отвечала рыжая чертовка. — Знаешь, дорогой мой, а ведь иногда все проблемы решаются очень просто.

Пальцы её руки, облаченные в черную перчатку, заигрывающе коснулись лежащей на стойке мужской руки. И тут же медленно аккуратно поползли по ней вверх, не скрывая очевидного наглого намека.

— А моя смена начинается только через час. — недвусмысленно добавила она.

Райнхард усмехнулся, покачал головой и поставил почти пустой бокал. Когда женские пальцы уже касались его плеча, он резко поднялся, одним движением забирая со спинки стула свой пиджак. Это стало для его навязчивой собеседницы неожиданностью. Оттого она убрала от него пальцы, будто ошпарилась. Дьявол небрежно кинул на стойку несколько купюр, которых было больше нужного.

— Налейте даме еще выпить. — сухо произнес он бармену, перекидывая через плечо пиджак. — В конце концов, ей еще целый час сидеть в одиночестве.

Девушка театрально расстроено вздохнула, мужчина за стойкой загремел бокалами, а Райнхард неспешно направился к выходу.

— Очень зря, между прочим. — беззлобно отозвалась лисица, смотря ему в след.

Неожиданно для себя, дьявол остановился и глянул на одинокую дамочку через плечо, будучи уже в дверном проеме.

— У меня на сегодня еще есть проблема. — он деловито хмыкнул. — И она тоже «решается очень просто».

Та подняла наполненный вновь бокал ему в след и, кивая, благословенно произнесла с хитрой улыбкой на устах:

— Тогда удачи. Надеюсь, она того стоит.

На это Райнхард уже не ответил. Он шагнул в темное помещение коридора, однако не вышел оттуда на улицу, незаметно исчезнув по дороге.

***

Райнхард не спешил возвращаться в особняк семьи Мерриман. Вместо этого через час он стоял в снятом им неподалеку гостиничном номере. Дьявол верил, что Мари справится с задачей по улучшению настроения Евы, а у самого мужчины были дела поважнее. Вернее для спонтанно задуманного плана ему нужны были некоторые приготовления и кое-кто из знакомых под боком.

Зайдя в непримечательную комнатушку, которая попалась первой из вариантов, Шац наложил привычный барьер, не пропускающий звуки. Он сел на край двуместной кровати, произнес слово-заклинание и через секунду в его руке сформировался флакон с красной жидкостью. Он был полон, а кровь внутри отдавалась теплотой даже через толстый слой стекла. Проигравшись немного с жидкостью внутри, дьявол с неприсущей ему теплотой улыбнулся и откупорил пробку одним движением большого пальца.

Как и в прошлый раз, кровь, вылитая на пол, начала вырисовывать замысловатый узор пятиконечной звезды и совсем скоро запузырилась и зашипела, испаряясь. Однако вместо того, чтобы образовать портал между мирами, в какой-то момент вся эта субстанция попросту взорвалась, как если бы прямо в комнате кто-то решил запустить салют. Улыбка с лица Райнхарда пропала, он вздохнул и устало потер переносицу. Тем временем, номер после громкого взрыва заволок чёрный дым, который исчезал медленно и нехотя. Но даже через эту плотную завесу было видно, как в центре комнаты загорелись два маленьких фиолетовых огонька.

Мужчина не произносил ни слова, просто дожидаясь, когда феерия с появлением закончится. Огоньки глаз же хитро прищурились. Появившаяся фигура сделала поворот вокруг своей оси и в один миг разогнала весь темный дым, заставляя открыться обзору.

— Я уже заждалась! — почти выкрикнула она звонким женским голосом.

Тишина. Одна секунда. Две. Райнхард сидел всё на том же месте, напряженно смотря на полуобнаженную дьяволицу в человеческом обличии, что застыла перед ним в эротичной позе, театрально подняв тоненькие ручки вверх. Черноволосая же девица смотрела на него в ответ. В её глазах не было растерянности и испуга. Ситуация вышла из-под контроля, однако она просто застыла, осознавая произошедшее. Она даже не опускала рук, хотя тело её было прикрыто лишь вызывающим черным кожаным корсетом. Девушка просто прикусила задумчиво нижнюю губу и начала пытаться подобрать слова.

Тишина. Три секунды. Четыре. Они продолжают в немой неловкой сцене смотреть друг на друга, пока Райнхард, наконец, не срывается на недовольное рычание и с силой не бросает в дьявольцу одеяло, которое удалось нащупать позади.

— Бездна тебя сожри, Октавия, прикройся!

— Она подавится! — моментально отозвалась девушка и звонко расхохоталась.

Она ловко поймала белоснежное одеяло и быстро завернулась в него. Довольная своеобразно выигранной игрой в немые напряженные гляделки, дьяволица юркнула на самый дальний от кровати стул, чтобы усесться там подальше от разъяренного мужчины.

— Да уж, это явно не Франция. — протянула она, заглядывая в окно, как ни в чем не бывало.

На лице Райнхарда смешалась палитра эмоций: непонимание, гнев, осуждение, — всё было здесь. Руки его поднялись столь напряженно, будто если бы под ними была чья-то шея, он бы, не задумываясь, переломал её на две части. Однако, в конце концов, он очень глубоко вдохнул, выдохнул и, прикрыв глаза, отпустил ситуацию.

— Я не буду у тебя спрашивать, кому ты дала свою кровь и от кого ждала призыва в таком виде, да еще и в мир смертных. — его голос был натянут подобно струне.

— Правильно, я бы всё равно тебе не рассказала. — дьяволица развела руками в стороны, но моментально осознала, что тем самым раскрыла свой откровенный наряд, поэтому быстро укуталась обратно. — Надеюсь, я не сильно потрепала своим видом твои заржавевшие шестерёночки.

Октавия вновь подленько захихикала, прикрывая губы краешком одеяла.

— Если ты будешь иронизировать по поводу этой ситуации, а не гореть со стыда, я сделаю так, что твоё имя придется менять на Гептавию, ведь я заберу у тебя еще одну жизнь.

— Гореть со стыда? — непонимающе протянула девушка. — Ну что ты, братец, как маленький? Мне правда нужно рассказывать тебе, что я уже большая девочка и сплю с мужчинами? А иногда не с одним, а иногда не с мужчинами, и не иногда, а часто.

Её фиалковые глаза загорелись дьявольскими огоньками, и аккуратные бровки заходили ходуном вверх-вниз. Райнхард напряженно сжал кулак, стискивая зубы и прикрывая глаза, а его сестра снова раскатисто расхохоталась.

— Ну не злись, не злись. Мне чуточку стыдно. — она резво поднялась со стула и проследовала к шкафу. — Так, так, даже в этой дыре должны быть халаты. Правда ведь?

— Я не знаю.

— Ну и дурень. Вот приведешь сюда женщину, а здесь даже нет халатов. Стыдоба. — она скользнула кошкой в ванную. — А, нет, вот они, родные.

— Октавия, ты можешь стать на пару часов чуточку серьезнее? Я позвал тебя, не просто потому что соскучился.

— Несколько часов — это много. — отозвалась она из ванной. — А вот скучать по любимой сестре нужно чаще.

— Октавия! — гневно прорычал дьявол.

— Ладно, ладно. — нехотя пролепетала девушка, выходя из ванной, завязывая на поясе белый пояс от халата. — Что за дело? Помогу, чем смогу. Хотя во время испытания триединства наследник должен справляться сам, между прочим.

Она выправила из-под халата свои длинные кудрявые волосы и вальяжно уселась обратно на стул, закинув ногу на ногу.

— Это не касается испытания. — строго отчеканил Райнхард. — И в то же время относится к нему на все сто процентов. В общем, дело сложное и деликатное. Ты должна пообещать мне, что никому не скажешь о нашем разговоре, особенно отцу.

— Папочка всея ада занят своими лавовыми домиками, до меня ему всё равно дела нет. Это ты у нас светило бездны и будущий наследник Каина.

— Звучишь, как обиженный ребенок.

— О, нет-нет. — Октавия замахала ладошкой возле лица. — Я только за. Вся эта политическая кутерьма мне неинтересна, зато я могу наслаждаться жизнью вдоволь. Вроде как я остаюсь ребенком из главного рода первородного, а вроде как предоставлена сама себе. Не жизнь, а сказка.

Райнхард слегка улыбнулся, смотря на рассуждающую сестру. Он наклонил голову чуть в бок и наблюдал, как она талантливо и артистично врет ему, себе, всему миру. Впрочем, обличать её в этой лжи дьявол не хотел. Он всегда знал, что Октавии после смерти матери хотелось родительского внимания. Отец же строго делил время между правлением адом и наследником, которому нужно было передать дела. Лезущая под руку женщина, как бы милая озорная чертовка не была тепла его сердцу, увы, только мешала. Первое время Октавия пыталась показать отцу, что ей тоже может быть интересна политика, жизнь ада, состояние мира, но она получала в ответ лишь отеческий беззлобный смех и поучительную тираду о том, что женщине не место у дел бездны. И как бы дьяволица не пыталась демонстрировать, что это давно в прошлом, а она выросла в статную свободолюбивую адскую кошку, ей всё еще было, как минимум, досадно.

— Охотно верю. — отвечал ей Райнхард, окончательно успокоившись.

— Так что там у тебя за дело? — Октавия деловито покачивала ножкой.

— Так ты мне обещаешь, что никому ничего не скажешь?

— Конечно.

— Слово дьявола? — мужчина ухмыльнулся.

— Слово твоей любящей сестры. Оно для меня даже важнее. — девушка положила ладонь себе на грудь в район сердца.

— А также пообещай, что не будешь меня отговаривать.

— Ох, как же мне не нравится, когда мужчины просят меня о таком… — она театрально закачала головой.

— Но ты же веришь мне? — на губах Райнхарда появилась хитрая улыбка. Рядом с сестрой он был заметно раскрепощен в эмоциях.

— Я люблю тебя, дурачок. Для женщины это важнее любой веры. — со вздохом ответила дьяволица.

— Не время для женской философии, Октавия. Да или нет? — надавил мужчина.

Девушка снова глубоко вздохнула. Её аккуратные бровки стянулись к переносице, а глаза неуверенно начали метаться из стороны в сторону. Она слегка заёрзала на стуле, поменяла позу, нахмурила лоб. Но, в конце концов, посмотрела на брата и тяжко нерешительно кивнула.

— Ты же знаешь, если это для тебя по-настоящему важно, я сделаю всё, что нужно, даже самую большую глупость в твоей и моей жизни. — поджав губы, она опять покачала головой. — Но в процессе, возможно, я знатно поиграю на твоих нервах.

Райнхард изогнул одну бровь вверх, требовательно смотря на сестру, будто всё еще ожидая ответа.

— Но да, я не буду тебя отговаривать и никому не расскажу. Слово дьявола. — она выпрямилась, откинулась на спинку стула и серьезно скрестила руки на груди. — Ну так, что ты там задумал? Устроим переворот в раю? Заморозим ад? Воскресим и еще разочек убьём Кеннеди?

— Лучше! — загоревшись, ответил Райнхард, почти подскочил со своего места и широким бравадным шагом дошел до окна.

— Я заинтригована! — Октавия почти хлопнула ладошками по своим коленям, опуская руки.

Выглядывая на улицу, с прищуром смотря теперь в сторону особняка семьи Мерриман, который виднелся вдалеке, дьявол сдержал паузу и строгим четким голосом, наконец, ответил:

— Мы лишим силы наследника Сифа.

…

…

…

— Что, прости?

Глава 19. Тебе это может не понравиться

— Так, давай еще разочек. — напряженно произнесла Октавия, расхаживая теперь взад-вперед по комнате. — Она очень опечалена тем, что её смертная бабуленька скончалась, а она сама не смогла ей ничем помочь, хоть и пыталась.

— Так. — Райнхард сидел снова на краю кровати.

— А также она поняла, что душу её умершей бабуленьки не ждет никакая загробная жизнь, перерождение, рай или во что там еще верят человечки. Она просто станет топливом для силы кристалла.

— Так.

— Это, конечно, правда грустный факт их смертного существования, нооо… — дьяволица резко остановилась, упирая руки в боки. — С этим надо, чёрт возьми, смириться и жить. Ничего тут не поделаешь, устройство мира не изменишь. Да, грустно и немножечко несправедливо, но зато ей дали огромную силу взамен!

— Технически эта сила всё-таки работает на душах мертвых людей, которые верили во что-то большее.

— Мир — дерьмо, кто этому удивлен? — Октавия резво пожала плечами. — Поднимите руку, кто этого не знал? Кто-нибудь? Что? Совсем никого?

— Октавия, ты не понимаешь. — Райнхард растерянно пытался найти слова, чтобы оправдать Еву. — Она просто… просто другая. Добрая, слишком добрая для этого гнилого мира.

— Но она хозяйка кристалла, милый. Нужно стать более черствой, а не бросать всё. Нет понятия «слишком добрая». Все существа в этом мире меняются, если того требуют обстоятельства. — тон дьяволицы был на редкость серьезным.

У Райнхарда закончились аргументы. Да их и не было. Он прекрасно понимал, что сестра права. Для них — дьяволов, живущих по постоянным правилам «нужно становится сильнее», «кто слаб, тем можно пользоваться», было абсолютно неестественно отказываться от силы и ответственности, которую на тебя возлагают. Мужчина тяжело вздохнул, опустил глаза и, помолчав с пару секунд, неуверенно негромко произнес:

— Знаешь, наверное, иногда она напоминает мне маму.

Эти слова пошатнули Октавию, будто ударяя в самое сердце. Она моментально шагнула к брату, опустилась перед ним на колени и положила свои ладони поверх его рук. Пытаясь поймать напряженный взгляд мужчины, дьяволица тепло улыбнулась ему и мягко произнесла:

— Но даже мама жила по законам нашего мира, а не отказывалась от него.

— И где она теперь? — сухо и прямо спросил Райнхард, поднимая стеклянный взгляд на сестру.

Та вздрогнула, и сразу же поникла. Спрятала глаза в пол, перестала улыбаться. На какое-то время воцарилась тишина. Но в итоге Октавия поднялась на ноги и снова зашагала по комнате.

— Ладно. — печально согласилась она. — Но твой план слишком опасен, в том числе и для тебя. Ты ведь наследник Каина, будущий правитель ада. Просто представь, что будет с отцом, если всё пойдет не по плану. А ты не можешь давать никакой гарантии, что всё случится в итоге так, как ты задумал.

— Ты обещала не отговаривать меня.

— Да, но… — она растерянно взмахнула руками. — Но это было до того, как ты попросил меня подвергнуть опасности саму твою дьявольскую сущность. Тебя могут лишить всего. Совсем всего! Ты опозоришь себя, отца, всю семью! Это просто вопиющее нарушение закона мироздания. А любой дьявол должен следовать в первую очередь этому закону, а уже после своему слову.

— Но ты дала мне не просто «слово дьявола», а слово любящей сестры. — Райнхард хитро усмехнулся.

— Ты подлец и глупец! — моментально отреагировала взвинченная Октавия.

Сразу после она опустилась, наконец, обратно на стул, почти потухая. Услышанная новость повергла даже её на всё готовую сущность в полнейшую растерянность. И дьяволица совсем не знала, как ей отговорить брата от такой глупости.

— Райни, милый, это слишком опасно для тебя. Эта смертная девочка не стоит такого.

— То-то и оно, Октавия. — дьявол поднялся и подошел ближе к сестре, останавливаясь у окна. — То-то и оно, что она стоит этого риска.

Чертовка подняла взгляд и долго и внимательно наблюдала за братом, стоящим рядом. Он улыбался, смотря снова куда-то вдаль. Кажется, этот расчетливый, вечно следующий букве закону и мнящий себя бездушным дьявол был сейчас абсолютно уверен в предложенной им авантюре. Совершенно глупой, противозаконной, построенной на одних только чувствах и эмоциях авантюре, которая полностью ему противоречила. Фиалковые глаза Октавии резко расширились, она быстро поднялась со стула, приложила ладонь к широко раскрытым губам и попятилась назад.

— Нееет, нет, нет, нет! — повторяла она, отходя от брата.

В её голосе не было страха, однако он был пропитан возмущением, истинно женским возмущением, которому не было предела.

— Что с тобой? — Райнхард обернулся и посмотрел на сестру, приподняв одну бровь вверх.

— Да ты же… ты! — она не могла найти слов и задыхалась от возмущения. — Ты строишь из себя праведника, желающего помочь бедной девочке, которой не дали права выбора, но на самом деле ты просто влюблен в эту смертную человечку!

— Октавия, что за глупость? Ты прекрасно знаешь моё отношение к женщинам. — дьявол нахмурился и пренебрежительно отмахнулся от сестры.

— Ооо, нет, я всё вижу. — дьяволица перешла на шепот, будто собралась сказать что-то постыдное. — Сукин ты сын, да простит меня мама, ты хочешь переспать с ней, потому что влюблен в неё, а не потому что хочешь тем самым помочь ей лишиться титула наследницы.

— Не перегибай палку, Октавия! — недовольно зарычал на неё Райнхард.

Он сделал шаг в сторону девушки, но та подобно всё той же ловкой кошке, резко прыгнула на кровать и теперь стояла на ней, вытянув вперед руку с поднятым указательным пальцем.

— Нееет, Райнхард, ты можешь обмануть кого угодно, даже её, но не меня. Ты просто эгоист, который хочет воспользоваться моментом и прибрать к рукам женщину, которая никогда, НИКОГДА не будет твоей, потому что так указано самим мирозданием. Единственная женщина во всех трех мирах, до которой ты никогда не сможешь прикоснуться. — она резко взмахнула руками, продолжая искренне возмущаться. — Конечно, если не лишишь её титула наследницы, ведь тогда всем будет плевать, с какой смертной развлекается будущий властитель ада, не правда ли?

— Октавия. — строго, но спокойно, проглатывая нарастающие эмоции, прервал её Райнхард. — Пожалуйста. Хватит.

Дьяволица вдруг замерла и совершенно изменилась в лице. Она медленно опустилась на кровати, смотря на брата глазами полными грусти и сочувствия. Сложилось впечатление, что она просто растаяла, как выгоревшая свеча.

— Так это правда. — печальнейше растерянно зашептала она. — Единственная женщина, которая растопила твоё черствое дьявольское сердце — это смертная наследница Сифа.

Октавия в слепую нащупала подушку, притянула её и обняла обеими руками, прижимая ту к себе в каком-то истинно женском растроенном жесте.

— О, милый Райни, в какой же мы тогда заднице…

Райнхард подошел к кровати, обхватил ладонями плечи сестры и несколько раз резко встряхнул её, желая привести в чувства. Та же находилась в состоянии некого транса после осознания всей ситуации, но теперь не могла не захлопать глазами, поднимая вопросительный взгляд на брата.

— Закончила выдумывать? — абсолютно строго произнес дьявол. — А теперь оставь свои красивые женские фантазии и послушай меня. Если Слеза Авеля следующее столетие будет в руках у слабого никудышного сифта — это может привести к самым плачевным последствиям. Это отразится не только на мире людей, до которого мне нет дела, но и на нашем доме. Наследник Сифа — главный оплот шаткого равновесия всех трех миров. А я не хочу править в эпоху войны. Ты тоже вряд ли хочешь отправляться воевать, как и любое разумное существо. Лишь в этом кроется причина, по которой я хочу сделать то, о чем тебе рассказал.

Он говорил спокойно, очень четко, делая выразительные паузы между словами, будто пытался объясниться перед умственно отсталым ребенком.

— Это абсурдно и комично. — невольно усмехнулась Октавия. — «Чтобы поддержать шаткий мир будущего, ему нужно обесчестить невинную бесталанную девочку». Вот это я понимаю, способы решения проблемы. Просто садись и пиши любовный роман.

— У тебя есть варианты получше? Это единственная брешь в правилах, которую я нашел и с помощью которой можно лишить наследника сил, не убивая его.

Девушка глубоко задумалась, прикусив нижнюю губу.

— Всегда есть совет трёх. Никакие правила не будут помехой, если решение будет принято всеми тремя наследниками во имя лучшего будущего для мира.

— О, я прям представляю, как отец или ангел Гвенаэль выслушивают проблему Евы и решают, конечно же, помочь бедной девочке оставить её место, а не пытаются манипулировать и прибрать её к рукам. Совет трёх — это сказки. Если верить книгам, он даже никогда не собирался. Поэтому не пари чепухи.

— Я хотя бы ищу варианты! — зашипела Октавия недовольной кошкой.

— Я уже описал тебе самый лучший, если не единственно рабочий вариант.

— Ну да. Сначала закончишь здесь, а после можешь отправиться в рай, чтобы совратить там Рафаэля. Просто способ века. Как великие умы раньше не додумались до такого решения проблем. — дьяволица ядовито иронизировала и нисколько не скрывала этого.

— Не будь ты моей сестрой, я бы тебя ударил. — тон Райнхарда был показательно спокойным, хоть это и стоило ему многого.

— Да я же ради тебя стараюсь! Ты посмотри со стороны, насколько нелепа ситуация! — не сдержавшись, девушка перешла на крик.

— Законы есть. Законы работают. А я просто ими воспользуюсь. Не будь ты женщиной с богатой фантазией — это тебя бы так не удивляло.

— Ну да, как удачно, ты и проблему с кристаллом решишь, и девушку к рукам своим эгоистичным приберешь. Истинно дьявольский план!

— О, бездна тебя сожри!

Райнхард резко толкнул дьяволицу назад. Сильно, но без фанатизма. Так, что Октавия приземлилась на мягкий матрас, слегка от него отпружинила, а затем сразу поднялась и готова была отчитывать брата дальше. В то время Шац начал нервно расхаживать по комнате.

— Я еще раз тебе говорю, услышь меня, пожалуйста. — Райнхард не дал сестре вставить слова. — Ева для меня ничего не значит. Я отношусь к ней как к любой другой женщине. Я не буду отрицать, что физически она привлекательна, но никакой духовной связи у нас нет и быть не может. В конце концов, ты правда думаешь, что меня смогла бы влюбить в себя смертная едва повзрослевшая девчонка?

— Ты звучишь грубо и лицемерно. — Октавия осуждающе скрестила руки на груди.

— Я… — он резко остановился и вздохнул. — Я могу перегибать палку. В любом случае, моя идея только поможет ей и никак не навредит. Я же говорил, она сама хочет отказаться от своего титула, просто не знает как. Поэтому все будут в выигрыше.

— Ладно, милый. — умиротворенно ответила дьяволица. — Если ты веришь в это, я тоже поверю.

— Звучит отвратительно.

— Как есть. — она заулыбалась, пожав плечами. — Но помни, ничто ни в одном из трех миров не спасет тебя от моего «я же говорила», когда ты перестанешь бегать от правды.

— Знаешь, ни одна женщина не правила адом именно потому, что вы деструктивны, когда дело хоть немного касается чувств.

— Ни одна женщина не правила адом, потому что все дьяволы — самодовольные напыщенные индюки. Начиная от прародителя и заканчивая нашим любимым отцом и тобой. — Октавия оживилась и начала ядовито посмеиваться в такт своим словам.

— За такое тебя и казнить можно.

Чувствуя на себе осуждающий мужской взгляд, дьяволица юрка поднялась с кровати и деловито уткнула руки в бока, всем видом демонстрируя свою готовность… не на казнь, конечно же.

— Так, ладно, хватит болтать, у меня сегодня еще свидание. Что нам нужно для удачного выполнения плана?

Райнхард скептично покачал головой, наблюдая за рвением сестры, но все же и сам был рад, наконец, перейти к делу.

— Мне нужна мощная магическая защита, которая скрыла бы меня на день.

— И то мы не уверены, что это сработает. — вклинилась Октавия, но, заметив осуждающий взгляд на себе, сразу же умолкла.

— Также нам нужна шкатулка тишины.

— А она зачем? — в голосе дьяволицы проскочило удивление.

— Чтобы убрать в неё Слезу Авеля на какое-то время.

— Ну запрем мы кристалл, и что? Ева всё равно лишится сил, если на ней не будет никакой защиты.

— Это не для неё. Последний раз, когда я просто посмотрел двояко на Еву, кристалл чуть не выжег мне глаза.

— Даже кусок камня понимает, что это плохая идея, а ты — нет.

— Октавия!

— Молчу, молчу.

— К тому же, это не просто кусок камня…

— Бездна, Райни, я учила всю историю трех миров вместе с тобой. Я знаю, что это застывшие предсмертные слезы Авеля, не надо мне объяснять самые элементарные вещи. — она сделала паузу. — Хотя мне бы было неловко каждый день носить на шее чьи-то слезы, но это уже дело третье.

Райнхард устало вздохнул, утомленный излишней громкостью и многословностью дьяволицы.

— Ну ладно. — заметила это она. — Тебе повезло иметь у себя в сестрах такую способную и прекрасную меня. Я смогу помочь тебе с обоими пунктами. Шкатулка тишины у нас в аду ведь?

— Да, и моё появление там сейчас привлекло бы слишком много внимания. Если я не ошибаюсь, она в коллекции Эбнера.

— О, у дядюшки Эбнера я стащу её без особого труда. Он всегда рад показать мне все свои безделушки.

— Эти безделушки — самая мощная коллекция дьявольских артефактов. А Эбнер так тебя к ним тянет, только потому что надеется, что сможет когда-нибудь ты их все унаследуешь и будешь оберегать.

— Ты что, попросил у меня помощи, только потому что знал это? — губы девушки недовольно скривились.

— Нет. Потому что ты моя любимая сестра, которая всегда мне поможет, конечно же. — тон Райнхарда был столь деловит, будто он просто прочитал вслух выдержку из документа.

— Я твоя единственная сестра!

— Оттого и любимая. — буркнул себе под нос дьявол.

— Что?!

— Что?

— Нельзя обижать женщину, которую любишь. — Октавия показательно нахмурилась. — Ну ладно, со шкатулкой тишины решили. А на счёт защиты для тебя… ты же понимаешь, что нам понадобится помощь ангела?

— Хотел бы обойтись без этого или же найти какого-то проверенного белокрылого, который не будет попусту болтать языком. Верю, что у тебя в знакомых такой найдется.

— Дааа. — как-то двояко протянула дьяволица. — Но тебе это может не понравиться. Я просто заранее предупреждаю, чтобы, когда мы придем на место, ты не устраивал сцен.

Октавия говорила это, а сама уже прильнула к брату под бок, ухватив его за локоть с явным намерением перейти к делу и переместиться к их следующей цели.

— Если ты не крутишь шашни с Рафаэлем, упаси Бездна, то в данной ситуации мне будет всё равно.

— Звучит прекрасно! — оживилась девушка. — Тогда вперед!

Райнхард лишь строго кивнул ей. Дьяволица усмехнулась и сжала локоть брата покрепче. В её фиалковых глазах вспыхнуло огненное свечение. Она прошептала магическую команду, и через секунду их фигуры начали от ног пожирать языки фиолетового пламени. Однако огонь не отдавал жаром и был абсолютно неощущаем.

— А потом мы распадемся на пепел, который развеется по ветру? — сыронизировал Райнхард, смотря на всё это.

— Что-то типа того. Люблю спецэффекты при перемещении.

Глава 20. Младший из семьи Авен

В светлой просторной комнате с большими окнами вспыхнул фиолетовый огонь. Прямо в центре начали вырисовываться человеческие фигуры, которые собирались из пепла. Дверь, по всей видимости, ведущая в ванную, в спешке раскрылась, и оттуда выбежал молодой человек. Это был высокий хорошо сложенный юноша лет двадцати трех. В его светло-голубых глазах, казалось, отражалась вся красота утреннего неба. Волосы же его были белоснежными, подобно первому выпавшему снегу. Небольшая растрепанность придавала ему некой взбалмошности, которая, впрочем, была к лицу.

— Октавия, я уже начал беспокоиться! — раздался его наполненный волнением голос.

Однако юноша замер, как только понял, что девушка пришла не одна. Обе фигуры как раз успели полноценно сформироваться и, кажется, произвели на беловолосого огромное впечатление. Он замер, теряя дар речи и не зная, куда себя деть. Строгая, облаченная в черный костюм фигура Райнхарда диссонировала с тем светом, который излучал растерянный ангел. Тяжелый взгляд тёмных глаз уперся в юношу, и в этих глазах сразу же отразилось желание испепелить того на месте. На лице дьявола в мгновение отразился огромный спектр эмоций: осознание, неприятие, еле сдерживаемый гнев. Как только дьявол понял, кто стоит перед ним, внутри у него разгорелась целая буря из самых негативных, черных, пламенных чувств.

— Господин Райнхард… сэр, как приятно… — начал растерянно мямлить ангел, пытаясь взять себя в руки.

— Октавия! — сквозь зубы злобно процедил дьявол, не обращая на парня никакого внимания.

— Райни, я предупреждала. Ты сказал, что если это не Рафаэль, то злиться ты не будешь. — девушка была спокойна и просто пожала плечами.

— Бездна тебя сожри, младший брат этого засранца ничем не лучше!

— Может мне оставить вас? — с неловкостью в голосе вклинился ангел.

— Да! — тут же вскрикнул Райнхард.

— Нет! — вторила ему сестра. — Ноэль, милый, ты нисколько нам не мешаешь. Более того, моему брату нужна твоя помощь, поэтому он прямо сейчас перед тобой извинится.

Она шипела, подобно кошке, защищающей своих котят. При этом взгляд её фиалковых глаз был дерзко уставлен прямо в глаза брата. Она всем видом показывала, что собирается стоять на своём и не даст Райнхарду права командовать, когда речь заходила об ЕЁ личной жизни. В конце концов, она не какой-то рядовой дьявол, который когда-нибудь будет жить под его началом. В первую очередь, она его сестра, пусть считается с этим.

Райнхард, смотря на дьяволицу в ответ испепеляющим взглядом, в конце концов, проиграл в этом противостоянии, ведь чертовка была права и ему, действительно, нужно было адаптироваться под прописанные условия, иначе план полетит в самые недра бездны. Дьявол глубоко вздохнул, пытаясь подавить в себе прилив злобы. Нет, он был готов увидеть, что сестра развлекается с каким-нибудь ангелом. И за ним имелся такой грех, всё же эти белокрылые засранцы с рождения наделены неестественной внешней красотой, чего не скажешь об их душах. Однако тот факт, что «каким-то ангелом» оказался младший сын из главной ветви наследников Авеля… это немного выбило его из колеи.

— Прошу прощения. — абсолютно серо и неискренне произнес Райнхард в сторону юноши. — Нам с сестрой и правда стоит поговорить наедине, прежде чем я решу, стоит ли мне здесь задерживаться.

— Я понимаю.

Ноэль чистейше осознавал всю бурю эмоций дьявола, но оставался спокоен. Он смог подавить в себе растерянность и чувство неловкости, которые сперва одолели его, и теперь выглядел весьма собранным. На лице у него даже появилась легкая понимающая улыбка.

— Когда нечто столь неправильное по меркам нашего мира обрушивается на дьявола, который чтит праведность закона — это может вызывать самые негативные эмоции. Тем более, когда речь идет о вашей сестре. Поэтому, да, я всё понимаю. Оставлю вас ненадолго.

Голос Ноэля был приятен для слуха. Даже если откинуть его ангельскую природу, он всё равно бы остался тем, кто излучает нечто положительное. Юноша кивнул и направился к противоположной двери. Он лишь на секунду задержался возле пары, чтобы прошептать:

— Октавия, ты тоже не будь такой враждебной. — это было сказано с улыбкой и совсем не звучало как наказ, скорее доброжелательный совет.

Сразу после ангел еще раз кивнул Райнхарду, брови которого так и не расправились, и удалился из комнаты.

— Видишь, он душка! — тут же зашептала дьяволица.

Брат не ответил ей вслух. Вместо этого он указательным пальцем прикоснулся к её лбу, сохраняя серьезный и строгий вид.

— Хорошо, но это лишнее, Ной очень честен и не будет подслушивать.

Тем не менее, девушка развеяла свою ментальную защиту, давая дьяволу спокойно вести с ней ментальный диалог без лишних ушей.

— Ты привела меня за помощью к одному из выродков семьи Авен? Я же сказал, что нам нужен проверенный ангел, который не пойдет к своему отцу или, что еще хуже, к старшему братцу, чтобы рассказать о подозрительных планах наследников ада!

— Ноэль самый подходящий на эту роль ангел! Он никому и ничего не скажет, если это будет хоть как-то мне угрожать. И ты не найдешь никого, кто разбирался бы в ограждающей магии лучше, чем он. Если кто-то и сможет обеспечить тебе защиту в твоём безумном плане, то только он. Иначе это просто не сработает!

— Что за чушь? То, что ты с ним пару раз переспала, не отрывает ему ангельские крылья и не лишает его гаденькой и подлой душонки им присущей.

Октавия не выдержала и хорошенько двинула небольшим кулачком брату куда-то в район плеча. Райнхард даже бровью не повел, но, видимо, ей нужно было просто физически выказать протест.

— Не смей так говорить, понял? Да будет тебе известно, мы с Ноем встречаемся уже очень долгое время, просто никому не говорим, чтобы не слышать таких вот мерзких осуждений. Сам влюбился в наследницу Сифа, что б тебя, и еще совести хватает меня отчитывать!

— Октавия, я же говорил… — устало и недовольно зарычал Райнхард, но понял, что это бессмысленно. — А, впрочем, неважно. Насколько ты уверена в нем?

— Я готова поставить на кон душу мамы! Он любит меня и, чтоб ты знал, уважает тебя. Он поможет нам и ничего никому не расскажет. Я уверена. — в голосе Октавии, действительно, читалась несломимая решительность. — В конце концов, никого лучше ты просто не найдешь.

Райнхард умолк, погрузившись в раздумья. Он продолжал смотреть на сестру испытывающим тяжелым взглядом, но её вера в этого ангела была непоколебима. Ни толики сомнений не появилась в фиалковых глазах. Слова о том, что сестра уверена настолько, что ставит на кон душу матери, пожалуй, самое святое, что было у этих двоих, заставили дьявола согласиться.

— Ладно. — произнес он уже вслух, и Октавия просияла.

— Ты не пожалеешь! — прошептала она восторженно, а после добавила уже громче, — Ной, милый, мы закончили.

Через полминуты ангел вошел в комнату, сохраняя приветливую улыбку на своем светлом лице.

— Итак, — оживленным голос заговорил он, видя, что Райнхард никуда не исчез, — кажется, Вам нужна моя помощь?

— Да. — дьявол нехотя кивнул. — Мне нужна самая мощная магическая защита, которую ты можешь сотворить.

— А спрашивать, зачем она вам, я, конечно же, не могу? — на лице Ноэля блистала ироничная, беззлобная улыбка.

— Ной, милый, просто сделай это, не задавая лишних вопросов, ладно? — голос Октавии звучал мягче и приятнее, когда она обращалась к возлюбленному.

Юноша плавно перевел взгляд на дьяволицу, невольно вздохнул и улыбнулся чуть шире.

— Ладно, я не настаиваю. Уверен, у вас есть на то свои причины.

— Отлично! — победоносно вскрикнула девушка. — Тогда я оставлю вас накладывать заклинание, а сама быстренько перемещусь в ад за одной штучкой.

Она игриво подмигнула брату, но тот лишь одарил её недовольным взглядом.

— Может, сразу расскажешь ему весь наш план? — прозвучал раздраженный голос Райнхарда у неё в голове.

— Не будь ханжой. — поучительно ответила ему чертовка вслух. — Я пошла.

Дьяволица довольно хлопнула в ладоши, произнесла магическую команду, и уже скоро её тело быстро сожрали языки пламени. Осталась лишь груда пепла, которая спешно начала исчезать.

— Безвкусица. — тихо прошептал Райнхард.

Они остались с Ноэлем наедине. В комнате повисла аура неловкости. Казалось, оба мужчины были достаточно деловиты и уверены в себе, чтобы справиться с этим, но всё же ощущали себя не в своей тарелке. Когда речь заходит о женщине, которую вы оба любите, логика поведения всегда стремится переломаться к чертям.

— Думаю, мы просто приступим к делу? — помедлив, предложил Ноэль.

— Да.

Дьявол снял пиджак, вальяжно и уверенно сел на стул возле окна и уставил взгляд на мир смертных, что простирался вне этих стен. Вид был хорош. В этой стране вряд ли можно было найти что-то лучше, ведь огромные окна выходили прямо на Эйфелеву башню. Ангел подошел сзади и также с пару секунд молча смотрел в окно, слегка улыбаясь.

— Тави нравится это место. — ненавязчиво негромко произнес он.

— Не сомневаюсь, она любитель лишнего пафоса и псевдо красоты.

Юноша потерял улыбку, прикрыл глаза и сдержал в себе эмоции от осознания, что брат его возлюбленной сказал это явно не о Франции.

— Мне понадобиться какое-то время. Думаю, управлюсь за час. Может вам что-нибудь налить? — тон его оставался уважительным, но не пересекал черты слепой услужливости.

— Виски. — сухо и не глядя, обронил дьявол.

Ангел исполнил его просьбу. Подав гостю бокал, он занял комфортную позицию позади мужчины и начал концентрировать магическую энергию, из-за чего на полу постепенно загорались рунические голубоватые символы. Ноэль проводил ритуал молча. Это не стоило ему никаких особых усилий, однако он хотел скрыть за усердной работой своё нежелание быть инициатором пустой светской беседы. Тем более что будущий наследник адского престола был и сам не сильно расположен к таковой.

Однако спустя минут пятнадцать Райнхард неожиданно сам прервал тишину:

— И всё же моя сестра… — он сделал очередной глоток, выдерживая паузу.

— Пожалуйста, давайте не будем об этом. — почти нагло вмешался Ноэль.

Его тон был доброжелателен, в нем не читалось никакой нервозности или подобного негатива. Однако голос казался крайне строгим и решительным.

— Я понимаю, что вы против. Мой старший брат, не сомневаюсь, также это не одобрит.

— Тогда у нас с ним всё-таки появится хоть что-то общее. — столь же беспринципно вклинился Райнхард.

— И все же. — не уступал ангел. — Я могу показаться хорошим малым, да и являюсь таковым, но в отношении Октавии я невероятно решителен и готов на многое. Мне нет дела до мнения окружающих. И, я думаю, вы прекрасно понимаете, что ей тоже абсолютно всё равно. Мы скрываем наши отношения исключительно для того, чтобы не разбираться с лишним шумом. Но, если все-таки придется, поверьте, мы испробуем все способы ради того, чтобы наша связь сохранилась.

— Это угроза? — Райнхард ухмыльнулся.

— О, право, нет. Я очень уважаю вас и не хочу никаких конфликтов с семьей Тави. Это её расстроит. Ни один настоящий мужчина не захочет, чтобы его женщина была печальна. Но я вынужден предупредить: ваша сестра безбашена, и, когда дело касается наших с ней чувств, я абсолютно разделяю эту её черту. Поэтому, несмотря на свою законопослушность и спокойную натуру в быту, я также способен на многое, чтобы сохранить эту фиалку рядом с собой.

Дьявол невольно скривился от последних нежных слов юноши. Когда они звучали в сторону его маленькой черноволосой бестии, которая только вчера играла с адскими щеночками, а не водилась с мужчинами, было еще более мерзко. Это чувство Райнхард поспешил запить алкоголем.

— Видимо, ничего не поделаешь. — всё также сухо ответил он.

Стоит признать, если дела обстояли так, как говорил Ноэль, Шац даже совсем немного начал ему импонировать. Впрочем, оборачиваясь, он замечал его неестественное ангельское свечение и снова хотел утопить осознание ситуации поглубже в терпком виски.

— Но ты же понимаешь, что в случае чего, я не посмотрю на твою семью и вырву твои ангельски-голубые глаза, чтобы после скормит их первой встреченной грязной псине в мире смертных?

Тон Райнхарда был абсолютно ровным. Казалось, он перечислял, что хотел бы съесть сегодня на ужин, а не угрожал выходцу из самой влиятельной семьи рая. Впрочем, Ноэль не уступал ему.

— Да, конечно. — с улыбкой и без иронии согласился он.

Дьявол сделал последний глоток, допив содержимое бокала. Поставив тот на стол рядом, он помедлил с несколько минут, но после все же спросил:

— Твоя магия, действительно, так хороша, как говорит о ней Октавия?

— Я не могу судить о себе сам. — уклончиво отвечал юноша, не прерывая ритуала. — Но столицу рая оберегает наложенный мною барьер.

— Не твоего отца? — с толикой прикрытого удивления переспросил дьявол.

— Магия отца и брата уступает моей, когда речь идет о школе ограждения. А так как ангелы — самые способные маги этой области, думаю, вы обратились по адресу. Во многом, именно благодаря этому наши отношения с Октавией остаются в секрете.

— И ты вот так без вопросов накладываешь на меня столь мощное заклинание?

— Я уверен в вашем благоразумии. Вы один из наследников, я много знаю о вас из рассказов Тави и поэтому не сомневаюсь, что делать глупости — это не ваш стиль. — Ной сделал небольшую паузу. — Да и вы же понимаете, что я заинтересован в вашем ко мне расположении, учитывая обстоятельства.

Райнхард лишь многозначительно хмыкнул, но более ничего не отвечал. Последующие полчаса эти двое провели в тишине, которая уже не казалась столь угнетающей. На последних минутах ритуала в центре комнаты вспыхнул огонь, оповещая о возвращении Октавии.

— Я справилась. — торжественно провозгласила она. — Возможно, дядюшка Эбнер будет искать меня какое-то время, но…

— Но тут всё равно не найдет. — с теплотой в голосе откликнулся Ноэль.

— Именно!

— Вообще я думал, у вашего отца не было братьев и сестер.

— Он просто близкий друг отца. — помедлив, ответил Райнхард.

— Что ж, ясно… я закончил. — Ной отшагнул и потер ладони. — У вас есть ровно сутки, отсчет уже пошел. После защита спадет.

Шац встал и слегка размялся.

— Спасибо. — строго ответил он и протянул ангелу руку.

Тот заметно улыбнулся и, не мешкая, пожал её.

— Не за что.

На фоне, оценив этот жест со стороны брата, такой же улыбкой засияла дьяволица. Однако, как только Райнхард перевел на неё взгляд, она тут же «потухла», делая вид, что ничего и не было. Чтобы не спугнуть, так сказать.

— Мне пора. — дьявол взял пиджак и зашагал к двери.

— Я провожу. — Октавия пошла за ним следом.

Вскоре они оба стояли в пустом коридоре. Девушка произнесла магическую команду и у неё в руках появилась небольшая шкатулка, крышка которой была выполнена в виде лица рогатой женщины, что прикладывает палец к губам. Дьяволица быстро сунула её брату.

— Ну… надеюсь, ты знаешь как обольщать женщин без твоего коронного «я будущий правитель ада», потому что, думаю, наследнице Сифа на это глубоко плевать. — шепча эти слова, Октавия оценила внешний вид мужчины и стряхнула что-то с его плеч.

— По большей части, она все еще просто смертная. — без большого энтузиазма отвечал Райнхард.

— Райни, милый… — она сделала паузу, поджимая губы, — пожалуйста, прежде чем делать всё это, расскажи ей о своем плане, ладно? Если я узнаю, что ты не дашь этой девушке права выбора, я вечность не буду с тобой разговаривать.

— Конечно. — дьявол с иронией усмехнулся. — Спасибо за помощь.

Не дождавшись ответа, Райнхард тут же исчез. В отличие от сестры, он делал это мгновенно и без лишних спецэффектов. Оставшись наедине с собой, дьяволица нахмурилась, недовольно мотая головой.

— Мужчины…

Глава 21. Я научу тебя танцевать

Райнхард стоял возле двери в спальню Евы. В руках он держал шкатулку тишины, с крышки которой на него смотрели глаза женщины, призывающей жестом молчать. Он так долго и внимательно рассматривал её, что в какой-то момент дьяволу показалось, что взгляд рогатой безжизненной незнакомки выглядит осуждающе. И под каким бы углом Шац не поворачивал артефакт, этот осуждающий взгляд всегда был уставлен именно на него.

Дом семьи Мерриман потемнел и затих. Все гости с поминальной службы разошлись. По пути наверх Райнхард встретил Ребекку, которая выглядела чем-то обеспокоенной. Служанка сообщила, что хозяева поехали в загородный дом, где скончалась Алекса, чтобы собрать вещи ушедшей. Сказала, что решение это было принято ими спонтанно и вернутся они поздно. Ева же решила не ехать с ними, они вместе с Мари остались дома.

Дьявол хотел войти в спальню, как только дошел до двери, однако отчего-то остановился. Внутри отчетливо слышались девичьи голоса, а главное — раздавался смех Евы. Тихий, еще окрашенный печалью, но всё же он заставил мужчину замереть и улыбнуться кончиками губ. Вопреки своему желанию, Шац остался под дверью, почти нагло слушая, о чем говорят девушки. Он прислонился спиной к стене рядом и стал выжидать. Чего — сам не знал. Какой-то важной информации из разговора? Или момента, когда Мари решит отправиться домой? Ни того, ни другого не происходило. Подруги болтали почти ни о чем, Мари не спешила уходить, а тем временем женщина со шкатулки преследовала Райнхарда надуманным осуждающим взглядом. Всё смотрела и смотрела.

В голове дьявола всплыли слова сестры о том, что она не будет разговаривать с ним целую вечность, если он не расскажет Еве о своем плане. И он не собирался рассказывать. Не знал, почему именно, но чертовски не хотел этого делать. Убеждал себя, что лучше самой девушки знает, что ей нужно. А главное, говорил себе, что делает это исключительно ради спокойствия в мире, и в последнюю очередь, как бы бонусом, ради желания Евы. О своей собственной заинтересованности Шац даже не думал, будто если о ней не вспоминать, она исчезнет. Однако прекрасно было ясно — запретный плод чертовски манил его. И дело было не в физическом желании, вернее отнюдь не только в нём. Внутри у мужчины просыпалась неестественная буря самых черных эмоций, когда он думал о том, что этот год просто закончится. Что ему придется просто уйти, уступив своё место Рафаэлю. Что он не сможет забрать Еву себе, абсолютно всю, не подпустив к её невинной чистой душе всю ту гниль, которая просачивалась как из этого мира, так и из рая в будущем. Эта девушка казалась ему исключительной, подобие её неестественной доброты за всю свою жизнь он видел только в одном существе — в своей матери. И та была мертва, как он думал, именно потому что её не уберегли от жестокости этого мира.

— Уже поздно, тебе, наверное, нужно домой? — слух дьявола уловил тихий голос Евы.

— Да, но я подожду, когда приедут твои родители или вернется Райнхард. Не оставлю же я тебя в пустом большом доме одну. — Мари была, как обычно, весела и задорна.

— Вдруг они не вернутся до утра?

— Ох, ну тогда мне придется остаться у тебя и спать в тесном черном платье, не имея утром даже зубной щетки. — театрально озадаченно отвечала Мари. — Даже не знаю, как же я это переживу.

Девушки негромко рассмеялись, а Райнхард, наконец, осознал, что оттягивать он больше не может. Если Мари и правда решит остаться на ночь, это добавит ему ряд явных сложностей. Оттого, помедлив немного, дабы его появление не показалось слишком странным, дьявол постучал.

— Войдите. — сразу же откликнулась Ева.

Шац спрятал шкатулку, открыл дверь и вошел внутрь, не выражая на своем лице лишних эмоций. Мари вальяжно разлеглась на полу, на ковре в окружении каких-то женских журналов, а Ева, переодетая в удобную домашнюю одежду, следила за ней, сидя с ногами на кровати. Обстановка была расслабленной и располагающей. Первое, на что обратил внимание дьявол — лицо наследницы не было раскрасневшимся от слез, она даже слегка улыбалась. На шее её виднелась темная знакомая веревочка, хоть сам кристалл и был скрыт под тканью домашнего свитера.

— Как вы тут? — спросил Райнхард, просто потому что нужно было сказать хоть что-то.

— Лучше. — Ева слегка кивнула ему.

— Легок на помине! — громогласно заявила Мари, поднимаясь с пола и поправляя платье. — Теперь я могу добросовестно передать её в ваши ответственные руки. Хольте, лелейте, не давайте грустить. В общем, представьте, что у вас появился кот.

Девушка неловко прямо на ходу начала надевать черные туфли, стоявшие рядом.

— С женщинами вообще нужно обращаться как с котами. Кормить, любить, не трогать, когда она шипит, а главное — ничего не требовать взамен! — продолжала говорить она поучительным тоном.

Ева как-то смущенно засмеялась, а Райнхард же лишь покачал головой.

— Великолепная женская философия. — с явной иронией негромко ответил он всё с чем же чувством, словно нужно просто говорить хоть что-то.

— Ладно, солнце моё, я пошла. — Мари приблизилась к Еве и звонко поцеловала её в черноволосую макушку с какой-то истинно материнской заботой. — Свети ярче и ни в коем случае больше не грусти. А главное, не забудь, что в понедельник у нас бал. Не вздумай сидеть дома, нужно вставать и двигаться дальше.

В такт своим словам Мари навязчиво наглаживала подругу по волосам, как если бы та и правда обратилась в пушистую кошку.

— Я помню, хорошо. — невольно улыбаясь, ответила Ева.

— С-с-супер.

Протягивая последнее слово, Мари зашагала к двери, живо двояко подмигивая Райнхарду, когда проходила мимо него.

— Всем пока. Не провожайте.

Дверь за ней закрылась.

— Иногда мне кажется, что она совсем не помнит, что я её учитель. — засунув руки в карманы брюк, возмутился Шац.

— Странно, что тебе до этого есть дело.

Вообще-то, дьяволу было абсолютно всё равно. Он сам не понимал, зачем это сказал. Пожалуй, ситуация, вернее реализация задуманного плана, его нервировала. Это было странно, но Райнхард списывал всё на беспокойство о своей безопасности. Любые мысли о том, что он может испытывать неловкость в компании женщины он, конечно же, моментально отметал, как абсолютно невозможное.

— Что за бал? — без особого интереса сменил он тему.

— В школе устраивают что-то типа исторического праздника. Хотят показать, как утонченно развлекались люди прошлых веков. Мари выступает одним из организаторов, так что придется идти.

— А ты не хочешь?

— О, я совсем не умею танцевать, так что это не для меня.

Ева быстро замотала головой в такт своим словам, а Райнхард задумчиво хмыкнул. Он смотрел на неё, такую домашнюю, растрепанную, искренне признающую свои слабые стороны. И, кажется, увлекся…

— Что-то не так? — напряженно спросила Ева, притягивая к себе подушку, как бы желая прикрыться ею от цепкого взгляда.

— М? Нет. — мужчина мотнул головой, сделал шаг к кровати и протянул девушке руку. — Идем.

— Куда? — в голосе отразилось удивление.

— Проведем репетицию.

— Что? Уже поздно.

— Брось, мы быстро. Я покажу тебе одно прекрасное место. Заодно ты развеешься, а я научу тебя танцевать.

— Райнхард, я почти в пижаме. — беззлобно усмехаясь, продолжала уклоняться Ева.

— Тебя никто не увидит. Только я. — он пожал плечами.

Мерриман застыла в раздумьях. Её взгляд метнулся на окно, за которым уже вовсю вечерело, затем на дверь, за которой всё еще было тихо. Она прижала мягкую подушку посильнее к себе и начала фантазировать, как спокойно уснет под своим теплым одеялом. Однако дьявол не собирался отступать.

— Прогулка перед сном пойдет тебе на пользу. Отвлечешься от всех грустных мыслей. Я телепортирую нас, даже идти никуда не придется.

Ева напряженно посмотрела на протянутую ей почти требовательную мужскую ладонь, глубоко вздохнула и откинула подушку в сторону.

— Ладно, но недолго.

Она потянулась вперед всем телом и как только коснулась кончиками пальцев руки Райнхарда, они моментально исчезли, будто их здесь и не было вовсе…

***

Неожиданно Ева ощутила, как быстрые потоки ветра бьют ей в лицо. Моментально стало холодно, по коже побежала дрожь. Девушка ощущала резкую смену погоды как-то необычно. Будто руки её были до плеч обнажены, а тело обнимала не теплая приятная ткань домашнего пушистого костюма, а нечто тонкое, обтягивающее и совсем неудобное. Всё это она почувствовала за мгновение, буквально пока моргала, а затем морщилась от холода.

Когда же наследница раскрыла глаза, то сердце её не просто опустилось в пятки, оно готово было вырваться наружу и пуститься в бегство. Первое, что она поняла — они были высоко. Чертовски высоко. Опасно высоко! Эта мысль заняла всю голову Мерриман. Страх охватил всё тело, и её будто парализовало. Она не обращала внимания на то, как крепко сжимает её талию Райнхард, обеспечивая полную безопасность. Даже не задумалась о том, как красив вид, который простирался перед ними. Всё, что она сейчас хотела — это опуститься вниз, к полу, прижаться посильнее всем телом к твердой поверхности и не шевелиться. Ей казалось, будто любое дуновение ветра может заставить её оступиться и упасть вниз. В голове прокручивались картины крушения. Как она летит с этой огромной высоты и ощущает безысходность своего положения. Высота до ужаса пугала, но еще больше заставляли трястись навязчивые фантазии о невольном срыве вниз.

— Ева? Ева! — удивленный состоянием девушки Райнхард всё это время пытался достучаться до неё.

Она же хлопала глазами. Пыталась пятиться назад, но не могла из-за крепкой хватки дьявола. Однако будто не чувствовала её. Просто в беспомощности перебирала ногами, пока не ощутила, как её обувь застряла. Только в этот момент, дергая ногой, наследница начала снова дышать и пытаться осознать всю полноту ситуации. Она словно вынырнула из воды, где долгое время была бездыханна. Смотря на свои ноги, а после на себя в целом, Мерриман поняла, что на ней уже не удобные тапочки и совсем не теплый домашний костюм. Вечернее длинное платье темно-синего оттенка развивалось на ветру, а ноги венчали туфли на высоком каблуке, один из которых как раз зацепился за какую-то металлическую конструкцию.

Ева в панике осмотрелась по сторонам. Они стояли на каком-то балконе, везде были огни, а сзади виднелась конструкция из металла. Внизу, совсем внизу, очень-очень далеко внизу горели фонари домов, кажется, кипела жизнь. Просто бросив быстрый взгляд туда, Ева в панике начала хватать ртом воздух. Всё, что она была способна сейчас сделать — это обеими руками впиться в фигуру Райнхарда, стоявшего рядом. Она чуть ли не цеплялась за него когтями, пыталась прижаться как можно крепче, дабы ни в коем случае не упасть. Будто испуганная кошка, которую хотят опустить в воду.

Озадаченный таким внезапным поведением дьявол просто как можно крепче обхватил её и второй рукой, всем видом стараясь показать, что они в полной безопасности. На лице его появилось сплошное непонимание. Он ожидал совсем другого исхода, когда планировал появиться именно здесь, да еще и в таком виде. Одежда мужчины также изменилась, и теперь Ева изо всех сил старательно мяла его идеально выглядящий ранее черный фрак.

— Райнхард, где мы?! Что происходит?! — Мерриман выкрикнула эту фразу, сама не понимая этого.

Отведя голову чуть в сторону от резкого крика и поморщившись, дьявол, помедлив секунду, ответил абсолютно спокойным голосом:

— В Париже.

— Это что, вид на него из чертового рая?! Почему мы так высоко? — она продолжала вопить с неестественной для неё злобой в голосе.

Дьявол даже оторопел от такого поворота событий и попытался вспомнить, когда еще наследница таким тоном ругалась на кого бы то ни было в его присутствии. В голову ничего не шло, а, тем временем, ужаленная страхом дамочка продолжала почти рвать его фрак впивающимися когтями. В любой другой ситуации он был бы этому только рад, но явно не сейчас.

— Да успокойся ты. — строго рявкнул Райнхард.

В следующее же мгновение он резко подхватил её на руки и обернулся спиной к виду на город. Теперь они смотрели в металлические балки. Темно, скудно, невероятно, мать его, романтично.

— Что с тобой не так? — раздраженно рыкнул на брыкающуюся девушку дьявол.

Ева же в свою очередь, осознав, что её (вообще-то, даже не её!) длинные неустойчивые каблуки теперь не стоят на какой-то странной металлической поверхности, желая в любой момент сломаться, дабы их хозяйка полетела вниз, взяла себя в руки. Она постаралась максимально вжаться в мужскую грудь, как бы скрываясь от опасной высоты за широкоплечей фигурой дьявола.

— Я… — начала она неуверенно, осознавая своё поведение, — … я высоты боюсь.

И с этими словами она подняла на него такие детско-испуганные глаза, показалась вдруг такой беззащитно-растерянной, что Шац даже почувствовал легкое колыхание своей мертвой совести и пожалел, что нарычал на неё. Ева же как-то неловко поправила помятую ею рубашку на груди у дьявола и просто пожала плечами, сделав виноватый вид.

— Такая ты странная. — резюмировал Райнхард, глубоко вздыхая.

Разбушевавшийся вечерний ветер, будто бы на зло, вторя и без того абсолютно сломанной попытке сделать что-то романтичное и красивое, начал дуть сильнее, отчего распущенные волосы Евы, вместо того, чтобы эффектно по-голливудски развиваться, ударили прямо в глаза мужчины. Он невольно зажмурился и на его лице появилось осознание полного краха. Однако это было стоическое строгое принятие простого факта, что вся задумка полетела в недра бездны.

Ева, сидящая у него на руках, широко заулыбалась, и начала спешно убирать волосы. Она приглаживала их к плечу и будто бы подхихикивала над разочарованием дьявола, хотя даже и не понимала, каков именно был его план. Это то самое странное состояние, когда человек становится тебе столь близок, что ты не можешь сдержать улыбки, смотря за его неловкими неудачами. О, нет, ты, конечно, в итоге обязательно поможешь ему всё исправить, но перед этим немного посмеешься.

— Смешно тебе? — недовольно спросил Шац на выдохе, изгибая бровь вверх. — Я сейчас развернусь, и ты будешь ровно над Парижем даже без почвы под ногами, просто в воздухе у меня на руках. Вместе посмеемся.

— Так. — она резко стала серьезной и пригрозила указательным пальцем. — Не смей, понял? Издеваться над чужими страхами — это плохо.

— О, ну да, я-то сама доброта, совсем не пришел из глубин ада, и мне совсем не плевать.

Ева лишь смешливо хмыкнула в ответ.

— И почему это я странная? Боязнь высоты — один из самых стандартных человеческих страхов.

— Потому что ты вечно действуешь не так, как я задумал. — смотря на неё сверху, почти безэмоционально ответил Райнхард.

— А, ну да, конечно. Всё, что идет не по твоим планам — это странно, мистер «я знаю лучше других, как надо». — с ярким сарказмом в голосе затараторила Ева.

Эта вспышка страха довела её до состояния паники, однако, такая встряска будто бы пошла на пользу. Резкие эмоции и выброс адреналина как бы заменили всю печаль, охватившую сердце девушки из-за утраты бабушки. Её будто выключили на какое-то время и снова запустили. Она оживилась и могла теперь улыбаться абсолютно искренне, не давя в себе горечь, а как бы забыв о ней хоть на какое-то время.

— А что ты, собственно, хотел тут делать?

— Даже не знаю, что можно делать с женщиной в шикарном платье, желающей научиться танцевать, почти на верхушке Эйфелевой башни. Когда везде горят вечерние огни, а прямо отсюда хренов Париж виден как на ладони. — голос Райнхарда был пропитан ядовитым сарказмом, приправленным сверху толикой разочарования.