Кристалл силы: дьявольская любовь (СИ)

— Звучит романтично. — как бы извиняюще, чуть помедлив, промямлила Ева.

Впрочем, сейчас во всех её словах, жестах и эмоциях сквозила невероятно притягательная и умилительная детская простота. Сидя на руках у Райнхарда она выглядела совсем ребенком, который где-то совершенно случайно напортачил, и сейчас вроде бы раскаивался, но на деле лишь посмеивался над ситуацией, ведь был в ней совершенно не виноват.

Понимая, что он вообще никак не может на неё злиться, Шац повернул голову, смотря теперь на прекрасный вид «самого романтичного города» по мнению смертных. Хорошая была ведь задумка! Что ж всё накрылось таким звенящим медным тазом? Любая ведь женщина была бы счастлива и поражена, если бы ей предложили нечто подобное. А с этой дурёхой вечно всё идет не по плану.

— Совсем не хочешь попытаться насладиться моментом? — спросил он с надеждой еще раз на всякий случай.

— Неееа. — протянула Ева, играючи мотая головой.

— Бездна тебя сожри. — он шептал это без злобы, скорее с неким смирением. — И что с тобой делать, наследница? Вариант просто отправиться домой в кровать — не рассматривается.

Ева была заметно оживлена, поэтому глубоко задумалась. Она хотела было при этом посмотреть куда-то в сторону, но каждый раз, когда отводила взгляд дальше фигуры дьявола, дыхание спирало от осознания высоты. А вот так, смотря только в лицо Райнхарду, ей казалось, что она защищена от любых опасностей и точно не упадет. Пожалуй, его рукам она верила сейчас даже больше, чем своим трясущимся ногам.

— Мы можем отправиться куда угодно?

— В пределах этого мира, конечно же.

— Тогда… — она протянула это с какой-то ребяческой задумчивостью, — давай окажемся где-то рядом с водой! У реки… а еще лучше у водопада! Где тихо, вокруг лес, и слышен только шум воды.

Райнхард усмехнулся, опустил голову и начал еле-еле посмеиваться.

— Что? — в голосе Евы прозвучала обида.

— Да нет, ничего. — мужчина покачал головой. — Выбираешь вместо самого красивого места Парижа глушь в лесу. А потом спрашиваешь у меня, почему ты странная.

— Для транспорта ты слишком разговорчив. — сострила вдруг девушка, беззлобно посмеиваясь.

— О, вот оно как. — театрально оскорблено возмутился дьявол. — Ну ладно, наглая ты девчонка, держись крепче.

С этими словами он вдруг резко и быстро поддался назад, перемахивая через невысокие металлические перила. Они тут же начали стремительно падать. Ветер бил в лицо, подол платья и волосы взмыли вверх, уши заложило. Ева вскрикнула от ужаса и обхватила руками шею дьявола так крепко, что практически начала душить его. Он же вновь усмехнулся, прижал её к себе покрепче и вместе с умирающей от страха Евой у себя на руках растворился в воздухе.

***

Шум резко стих. Повеяло пленительной свежестью. Где-то рядом раздалось живое журчание воды. Ева ослабила хватку рук, сжимающих шею мужчины, и открыла глаза, лишь когда ощутила твердую почву у себя под ногами. Высокий острый каблук тут же провалился в землю, отчего Мерриман невольно неловко пошатнулась, но Райнхард продолжал придерживать её за талию.

Неожиданно девушка взяла размах и хотела было отчетливо прописать наглецу пощечину, но дьявол ловко перехватил её руку, слабо сжав тонкое запястье. Он посмотрел на неё снизу вверх с заинтересованным удивлением. Впрочем, когда Райнхард остановил руку, он не ощутил большого сопротивления, словно наследница и сама не собиралась доводить столь громкий жест протеста до конца.

— Ты просто ужасен! — всё равно зашипела на него Ева. — Нельзя вот так играться со страхами людей! Я чуть не умерла там!

В глазах дьявола не появилось и толики раскаяния. Напротив, он открыто усмехнулся, и его вторая рука сжала талию девушки сильнее, требовательно и бескомпромиссно прижимая ту к себе.

— Перестань, я держал тебя. К тому же, я уже как-то тебе говорил, люди не умирают по моей вине случайно, только если я целенаправленно хочу их смерти. Разве у меня есть повод испытывать подобное желание к тебе?

Ева неожиданно успокоилась, почти смутилась. Не из-за того, как крепко мужчина прижимал её к себе, а будто бы из-за его слов. Она растерянно опустила взгляд, задумавшись о чем-то своём.

— Что? Неужели за пару часов, пока меня не было, ты успела натворить что-то, из-за чего уважающему себя дьяволу стоит тебя казнить? — Райнхард старался сохранить серьезность, но в его тоне все же отчетливо читалась насмешливость.

— М? Нет. — Ева отрицательно мотнула головой, а после уперлась ладонями в грудь мужчины и попыталась его оттолкнуть. — И вообще, отпусти меня уже.

— Пожалуйста. — абсолютно спокойно ответил дьявол и резко развел руки в стороны.

Он сделал это в то же мгновение, когда Мерриман приложила усилия, чтобы оттолкнуться. В результате, широко распахнув глаза, девушка осознала, что она просто-напросто начала падать назад. Она смогла бы устоять на ногах, если бы те самые каблуки предательски не вошли в землю по самую пятку. В итоге Ева попыталась совершенно неловко удержать равновесие, но удалось ей лишь глупо помахать руками и тут же упасть в грязь. Всё прекрасное вечернее платье было испачкано, а в стороны разлетелись мокрые землистые брызги. Только теперь, оглянувшись назад, наследница поняла, что они находятся у самой реки, и ей еще повезло, что она не свалилась в холодную воду. Однако грязный водянистый берег был ничем не лучше.

— Ну и гад же ты. — смиренно сидя на земле и не спеша двигаться, обиженно буркнула Ева.

— Ты сама попросила. — не скрывая издевательской улыбки, ответил Райнхард.

Сразу после он протянул ей руку. Однако Мерриман лишь фыркнула и показательно отвернулась в сторону.

— Женщины… — устало прорычал дьявол.

Более не предлагая и не спрашивая, он просто схватил её запястье и потянул на себя, в нужный момент снова подхватывая второй рукой Еву за талию, не боясь испачкаться. Поставив девушку на землю подобно кукле, которой нарисовали крайне недовольное выражение лица, он зафиксировал её на месте и отшагнул назад, как бы демонстрируя, что всё еще исполняет её прошлую просьбу.

Они простояли какое-то время в тишине. Ева молчала во имя своего протеста против грубости дьявола, а тот просто подыгрывал ей, не теряя ехидной улыбки. Всё это время взгляд девушки блуждал по пространству вокруг. Уже заметно стемнело и всё начала накрывать тьма. Они находились на небольшой травянистой поляне прямо рядом с широкой рекой. Берег был низким, совсем некрутым и плавно переходил к воде. Сзади раскинулись высокие деревья с пышными кронами, и в момент молчания единственными звуками, которые ласкали слух с разных сторон, были журчание воды и шуршание листьев на ветру.

Ева вдохнула ненавязчивый лесной запах и почти сразу успокоилась. По коже бежали мурашки от холода, а платье теперь было мокрым и грязным, но внутри вдруг разлилось такое всепоглощающее тепло и спокойствие, что все неприятности ушли на второй план. Даже самая большая темная скалящаяся «неприятность» снова не так уж и раздражала.

— Здесь красиво. — негромко произнесла она, наконец.

Лишь дождавшись этого, дьявол сделал шаг вперед, снова поравнявшись с девушкой. Он стер свою издевательскую улыбку с лица и быстро осмотрелся.

— Я не большой любитель созерцания природной красоты. К тому же, здесь холодно и мокро.

— Ворчун. — вернув себе улыбку, шепнула Мерриман. — Можешь сменить мне одежду обратно? А лучше найти что-нибудь потеплее, но главное — сухое.

Райнхард как-то театрально протяжно вздохнул.

— Когда магия вмешивается в мир, уходят даже такие простые радости, как возможность наблюдать за переодевающейся женщиной.

— Хам.

Дьявол положил ладонь на плечо девушки, и та очень быстро ощутила, как её тело начинает стремительно согреваться. Вместо мокрого платья появился удобный вязаный свитер и плотные штаны, а несуразные туфли для выхода в свет заменили теплые осенние ботинки. Не успела она поблагодарить мужчину, как почувствовала, что вокруг её шеи, подбородка и рта начинает затягиваться мягкий длинный шарф. Его, почти не глядя, закручивал сам Райнхард, делая это показательно равнодушно.

— Ты хочешь меня задушить или утеплить? — сдвинув ткань со своих губ, упрекающе буркнула Ева.

— Я пока не решил. — сухо ответил он, затягивая шарф еще плотней и опуская.

— А тебе самому не холодно?

— Я дьявол. Меня греет моя кровь.

— Дьявол, не дьявол, а в грязном фраке на реке выглядишь немного комично. — она еле слышно посмеялась в шарф.

Мужчина хмыкнул, коснулся своего плеча ладонью и магически сменил парадную одежду на свой обычный костюм, поверх которого было надето длинное плотное пальто. Однако последнее он снял и кинул на землю. Быстро смекнув, Ева села на него сверху, вытягивая ноги вперед настолько, насколько позволяла длина пальто. Райнхард нехотя присоединился, заставляя наследницу потесниться.

Ввиду обстоятельств, теперь они сидели близко, так что девушке приходилось прижиматься плечом к мужчине. Однако её не беспокоило это. Напротив, она будто бы ощущала себя более спокойно и тепло рядом с ним. И как раз этот факт уже вызывал некоторое смущение, но наследница старалась не думать о нем.

— Не Париж, но сойдет. — без особого удовольствия резюмировал дьявол.

— Прости еще раз.

— Ничего. Я не любитель ангельской страны. Вечно кажется, что она такая же, как и сами крылатые — красивая снаружи, но гнилая внутри.

— Ангельская страна? — Ева удивленно наклонила голову чуть на бок.

— Ну да. Тебя никогда не смущало, что у всех ангельских имен, которые я тебе называл, французское происхождение? Как и у дьявольских — немецкое.

— Октавия, кажется, совсем не немецкое имя.

— Это исключение. Дьяволы и ангелы не могут находиться долго в мире смертных без веской на то причины. Однако в вашем мире есть две страны, в создании которых буквально участвовали выходцы из других миров. Поэтому там мы можем находиться сколько душе угодно.

— Германия и Франция? Серьезно?

Райнхард усмехнулся.

— Ну а ты думала, что смертные, которые чуть не захватили весь ваш мир, делали это без потусторонней помощи?

— А разве это законно? — Ева нахмурилась. — Я говорю о законах трех миров, а не наших, естественно.

— Нет. Но такое случается, когда наследник Сифа отворачивается.

Девушка снова опустила напряженный взгляд, направляя его на шумящую реку. Она замолчала. Рука её невольно поднялась и достала из-под свитера кристалл. Помедлив, Ева сжала его в ладони.

Глава 22. Шепоты ошибки

Сжимая в ладони Слезу Авеля, Ева еще какое-то время молчала. Райнхард обратил на это внимание, но не прерывал задумчивого транса девушки. Если честно, он надеялся, что она сейчас вновь решит выбросить кристалл или снова скажет о своем нежелании занимать пост наследницы. Это было ему нужно. Если бы он еще раз услышал, что она сама хочет, чтобы её лишили сил, то непривычное трепыхание совести в его темной душе успокоилось бы. Он, конечно, понимал, что Октавия была права, и ему нужно обсудить всё с Евой, прежде чем снова менять её жизнь. Но… он опасался, что она откажется. И весь план полетит в глубины бездны. Сейчас же у него была тонкая ниточка, которая давала ему право овладеть ею, забрать её себе и не сокрушаться о каких-либо запретах. Конечно, он не признавал для себя, что хочет именно этого. Он продолжал обманываться благой целью для всех трех миров. Но его каменное сердце вопреки этому стучало быстрее, когда он дожидался слов девушки в это мгновение.

— Ты прости меня. — почти шепотом начала она, и губы напряглись в грустной улыбке.

Внутри у Райнхарда всё резко затормозило, с громким шумом чуть не врезалось в эту тихую фразу, и нервно начало работать заново. Он моментально понял, что Мерриман хочет сказать не то, что ему нужно услышать. А значит, её нужно было как можно скорее остановить, чтобы иметь хоть какое-то оправдание в будущем. Чтобы продолжать искусно обманывать себя и других, что она сама того хотела. Чтобы утверждать, что он просто не уловил момента, когда она передумала.

— Я ведь уже сказал, что мне и самому не нравится Париж, хватит извиняться. — настойчиво перебил он её, говоря громче обычного.

— Да я не об этом. — улыбаясь чуть шире, отвечала девушка. — Я не должна была устраивать ту сцену…

— Это уже неважно. Не думай об этом.

— Я просто была очень расстроена, и эмоции взяла верх. — она нервно сжимала кристалл.

— Я всё понимаю, можешь не продолжать. — он выдавил из себя притворную улыбку, уверенно кивая ей.

— Просто я хотела сказать, что ты был п…

Она не успела договорить. Сильная мужская рука обхватила хрупкое женское плечо и почти требовательно развернула девушку. Ева лишь широко распахнула глаза, смотря снизу вверх на дьявола. Он не дал ей времени даже на вдох. Впрочем, в эту секунду Еве показалось, что её легкие просто забыли, как нужно работать. Ведь не успела она осознать ситуацию, как ощутила прикосновение горячих губ. Такое настойчивое, полное решимости. Ей показалось, что она перестала ощущать вообще всё вокруг. Будто абсолютно все прочие чувства пропали. Нет. Даже не так. Они сконцентрировались в этом поцелуе. Она ощущала, как дьявол отогревает своим требовательным поцелуем её замерзшие губы. Чувствовала каждую трещинку и выемку на его губах.

Она замерла. Вся сжалась как снаружи, так и внутри. Её будто струну натянули до самого предела. Растерянная, кажется, совсем к этому не готовая, Ева даже не знала, как ответить. Не понимала, хочет ли отвечать. Не знала, что вообще вдруг произошло. Всё, что она могла сейчас сделать — не мешать. Ощущать его горячие губы. Быть в его власти. Это было такое странное чувство, которое нельзя сполна осознать сразу. Ей просто неожиданно стало невероятно тепло. Нет, не физически, а где-то внутри. В душе зародился жар, зародилось волнение. И это всё плотным клубочком свилось вокруг сердца, ведь Еве показалось, что то просто остановилось, не в силах выдержать чего-то столь неожиданного, столь спонтанного, но… столь согревающего.

Райнхард ощутил, как девичье тело, пойманное им в такую вопиюще несправедливую ловушку, неожиданно всё сжалось и замерло. Чувствовал, что её мягкие губы, бездна, какие же притягательно-мягкие губы, совсем не двигались. Понимал, что она полностью в его власти. И это разжигало в нем невероятное желание. Желание прижать её к себе так сильно, чтобы она просто не имела возможности уйти. Желание забрать её себе, и не давать никому даже смотреть в её сторону. Желание переломать руки каждому, кто просто решит дотронуться до неё. Абсолютная власть. Да, он хотел, чтобы эта девушка была только его. И этот порыв ощущался в их поцелуе. Он с первой же секунды превратился в требовательный, настойчивый захват самого ценного, что дьявол смог найти во всех трех мирах. Самого запретного, самого недоступного. Её губы, её тонкое тело, её чистая душа — это было его глупое библейское яблоко. И даже если всё рухнет в глубины бездны, даже если он до конца времен будет осуждать себя за случившееся, ему не хватит сил остановить себя сейчас.

Его сильные руки требовательно, почти нервно полноценно обняли её, прижимая тонкий стан к себе сильнее. Пусть она будет ближе. Ещё ближе. Он готов держать её до конца времен, лишь бы не отпускать от себя. Он не прерывал поцелуя. Но и не переступал через тонкий порог между страстью и столь навязчивой нежностью. Не смел прикасаться к её холодным губам языком. Даже не думал сомкнуть зубы вокруг одной из её тоненьких губок. Он хотел делать всё постепенно. Хотел исследовать каждый миллиметр её чуть потрескавшихся, искусанных от нервов и переживаний губ. Чтобы закрывать глаза и иметь возможность представить неровный рисунок этих притягательных трещинок. О, Каин, кажется, он окончательно проваливался в самые глубины своего эгоистичного, всеобъемлющего желания обладать ею.

Но Ева не отвечала. Внутри неё всё перемешалось. Была ли она сейчас жертвой в руках самого опасного хищника всех трех миров или же самой любимой и желанной женщиной, которой просто не решались сказать этого ранее? Она не понимала. Ей было так тепло рядом с ним, так уютно и в то же время всё это было внезапно, а главное — запретно. Она ругала себя. Ругала за то, что пытается сейчас думать и анализировать ситуацию. Что не может просто расслабиться и поддаться ему. Полностью растворится в его объятиях. Спрятаться в них, чтобы абсолютно никто и ничто кроме него не смогли бы добрать до неё. Но что это будет? Тёплый плен, тюрьма или искренние объятия любимого мужчины?

Первый поцелуй. Прекрасное место. Горячие объятия. И мужчина, о котором начинает мечтать каждая, лишь завидев его. Так что же было не так? Почему она не могла просто поддаться желанию? Ведь она хотела, так искренне хотела перестать думать, унять неуместное переживание в своей душе и просто насладиться этим великолепным, столь важным для неё моментом. Но её объятое в тиски сердце вдруг начало требовательно и громко стучать. Так сильно, что стук отдавал в уши, как бы возвращая девушке прочие чувства, помимо ощущения горячих мужских губ.

Она вздохнула. Снова начала дышать, заставляя свои легкие работать в такт сердцу. Тело её с этим вздохом расслабилось. Губы чуть разомкнулись, и Райнхард обманчиво подумал, что, наконец, отогрел её, наконец, окончательно победил. Внутри у него загорелась радость хищника, который догнал свою самую желанную жертву. Но длилась она недолго, ведь вопреки ожиданиям и такой настойчивости горячего поцелуя, Ева медленно, кажется, почти нехотя, но все же отстранилась от губ мужчины…

Наследница не спешила открывать глаза. Она будто бы боялась. Но ведь глупо было думать, что подобный Райнхарду мужчина сломается после одного маленького отказа? Девушка ощутила, как он нервно, прерывисто выдохнул. Её холодное лицо обдало горячим дыханием. Он дышал, словно хищник, приблизившийся к жертве, за которой долго, слишком долго гнался.

Мерриман поджала губы. Влажные губы, на которых ещё оставалось тепло, подаренное им. Она ощущала, что хватка Райнхарда не ослабевает. Он всё еще крепко и настойчиво обнимал её. Помедлив, она неуверенно открыла глаза. Веки и ресницы в этот момент показались ей такими тяжелыми, а темнота вокруг — непроглядной. Но в этой тьме прямо подле её лица горели огненно-красные глаза. Только они, будто всё вокруг снова окутала магическая чёрная завеса. Но сейчас её не было, да и она была не нужна.

В этих глазах не читалось осуждения, разве что непонимание. Взгляд при этом был строгим, спокойным. Будто своим жестом она только что ненавязчиво отвергла самого короля. Впрочем, в какой-то мере это было правдой.

— Я… — шепотом начала Ева, всё еще ощущая горячее дыхание на своем лице. — Я так не могу.

Отвратительная, презираемая Райнхардом фраза выстрелила ему куда-то в грудь. Будь его воля, он бы запретил абсолютно всем женщинам произносить эти глупые, нерациональные слова. Впрочем, в остальных случаях они лишь раздражали его, но никогда особо не мешали. Своей настойчивостью он всегда умело ломал любую женщину, которой хотел завладеть. Ему был безразличен её протест, ведь он знал, что в итоге она поддастся горячему желанию. Но сейчас… он продолжал держать Еву рядом, однако от мысли, что ему придется насильно склонять её к ночи, которая лишит девушку сил, в чёрной дьявольской душе зарождалось невероятно мерзкое, тяжелое чувство.

— Что не так? — он постарался унять свои эмоции, чтобы голос не сорвался на рык.

— Ты не отпустишь меня? — с еле слышимой неловкостью шепнула Ева.

— Нет. — моментально и резко отрезал дьявол.

Девушка отчего-то улыбнулась. Как-то глупо, всё также неловко. Её умиляло это дерзкое желание Райнхарда держать её рядом, но в то же время оно немного пугало её. Да. Именно в этом и было дело: она не знала, что чувствовать к нему. Пытаться любить или ждать, когда он воспользуется ею и разобьет ей сердце? Ведь дьявол не был похож на тех, кто умеет долго питать нежное чувство к женщине. Тем более, к смертной женщине.

— Мне… — подобрать слова было невероятно сложно, — … мне очень тепло и необъяснимо хорошо, когда ты рядом.

Ева говорила это так, словно пыталась оправдаться. Именно за такими словами всегда идет бьющее под дых, жестокое «но».

— Тогда в чем дело? — Райнхард не мог ничего с собой поделать, и голос его был излишне строг.

Девушка молчала. Она спрятала взгляд, хоть ей всё равно было никуда не деться из-за настойчивых объятий. В одной руке она продолжала сжимать кристалл, а ладонь второй аккуратно касалась широкой мужской груди. Ева пыталась найти слова. За секунды расставить у себя в голове всё по полочкам и объяснить своему хищнику, почему она не может просто так отдаться на растерзание. Но дело было не в разуме, а где-то глубже: её душа была не на своём месте от всего происходящего.

Райнхард ждал и каждая секунда тишины давила на него невероятно тяжелым грузом. Вечно спокойный и собранный, сейчас он буквально ощущал, как его нервы не выдерживают. Не потому что девушка не отвечала, и даже не потому что отстранилась от поцелуя, хотя её губы все еще невероятно манили его. Нет. Дело было в том, что с каждой секундой в его голове всё четче и четче возникала одна лишь навязчивая мысль: «всё же придется соврать». Ложь — его извечный прекрасно отточенный инструмент, с которым он обращался еще лучше, чем с магией. Но почему-то эта нерешительная смертная выворачивала его всего наизнанку, и губы никак не хотели поддаваться нужде солгать. Ведь, кажется, Ева смирилась и приняла Слезу Авеля обратно. Ведь он одной фразой сломает ей будущее в роли наследницы Сифа. Ведь завтра, когда она узнает всё, то, возможно, возненавидит его…

Но это будет завтра.

— Если ты боишься последствий нашей запрещенной связи, я нашел решение. Можешь не думать об этом. Всё будет хорошо. — у него внутри будто бы с оглушающим звоном лопнула струна.

Несмотря на это Райнхард смог выдавить полуулыбку. Скрывая от Евы своё притворство, он поддался чуть вперед, утыкаясь носом в её чёрные локоны и вдыхая их аромат. Как осуждающий себя наркоман, получивший дозу, он с болью внутри убеждал себя, что эта ложь стоит того. Что лучше иметь хоть какой-то шанс быть прощенным когда-нибудь, чем понимать, что она не будет принадлежать ему никогда. Он ненавидел себя за эти мысли, но именно они клубились сейчас в распаленном дьявольском мозгу. Одно сплошное желание завладеть ею, а не глупые оправдания о благе мира.

— Если честно, я даже не подумала об этом. — раздался тихий, чуть удивленный голос Евы.

Райнхарда будто пронзил электрический импульс. Он с ощутимым болезненным откликом прошелся по всему позвоночнику. Дьявол еле слышно выдохнул и вопреки всему чуть ослабил свою хватку, давая Еве десяток сантиметров пространства. Чтобы она могла свободно дышать, но всё равно не смела никуда деться. Он натянул на лицо привычную маску спокойствия, приправив её сверху толикой заинтересованности, и взглянул девушке в лицо.

— Тогда я совсем тебя не понимаю.

— Я тоже. — как-то истерично-горько усмехаясь, ответила ему Мерриман.

Она повела плечами, как бы осознавая и пробуя на вкус этот маленький кусочек свободы, который был ей дан. Его хватит. Пока хватит. Ева подняла на Райнхарда взгляд своих больших серо-зеленых глаз и, несколько раз растерянно похлопав ресницами, совсем неуверенно произнесла:

— Просто мне нужно понимать… я даже не знаю… что ты ко мне чувствуешь?

Райнхард замер. Его брови стянулись к переносице, а в глазах появилось одно огромное непонимание. Он испытывал такие муки чертовой совести (откуда она вообще взялась внутри него?), а Ева хотела чего-то подобного? Смертные. Слабые, слишком чувствительные, иногда такие нерациональные. Читая столь откровенные эмоции негодования на лице мужчины, Ева как-то неловко начала ёрзать в его руках, будто бы пытаясь окончательно выбраться. Однако она лишь ощутила, что дьявол снова прижал её к себе сильнее.

— И всё? — не скрывая неприсущей для него растерянности, спросил дьявол.

— Это много! — обиженно запротестовала девушка. — И это важно!

К её горлу даже подступил ком. Она совсем не ожидала, что к такому откровению после поцелуя, который Райнхард сам же инициировал, он отнесется с таким оскорбительным непониманием. Она ощутила себя глупым ребенком, зачем-то закинутым в объятия слишком взрослого грубияна, из которых нужно было поскорее сбежать.

— Я не хотел тебя обидеть. — с легким налетом раздражения ответил дьявол, чувствуя, что Ева пытается выбраться из объятий.

Райнхард теперь проклинать себя за то, что задумал всё это. В пол силы, конечно, ведь даже это трепыхание женского тела у него в руках было приятным и манящим. В остальном же он начинал чувствовать себя как-то странно, совершенно для него ново… наверное, обычные смертные называют это неловкостью. Ему никогда ничего не нужно было рассказывать женщинам о своих чувствах, провались они в бездну. Единственная, представительница слабого пола, которой дьявол мог сказать хоть что-то нежное, была его почившая мать. Ну и Октавия, и то редко. Он был «человеком» дела. Если бы Ева попросила убить кого-нибудь в доказательство его серьезных намерений, он бы через минуты три принес бы ей сердце названного. Но эта излишне эмоциональная смертная ждала от него признаний. Как же глупо.

— Да перестань уже ёрзать! — прикрикнул он на неё.

— Отпусти меня! Я точно не стану одной из тех девиц, что видят в тебе Аполлона, а потом смотрят, как через пару дней ты уже «становишься джентльменом» с другой! — Ева звучала всё также обиженно.

В какой-то момент она чудом высвободила руки. Конечно, это ей бы не помогло, вот только кристалл, который девушка выпустила из ладошки, резко засиял почти ослепляющим светом. Мерриман успела лишь зажмуриться, а вот дьявол с полнотой ощутил, как между ним и пленницей его объятий разгорается пламя. К сожалению, в буквальном смысле. Голубой неестественный огонь вспыхнул в ту же секунду, как кристалл перестала сдерживать ручка его хозяйки. Он выплеснул заряд силы прямо в грудь мужчины, на уровне которой находился. Огонь никак не вредил Еве, но одежда дьявола моментально загорелась, а за ней он буквально ощутил запах тлеющей плоти. Осознание боли пришло не сразу, ведь для дьявола получать какой-либо вред от огня было чем-то совершенно противоестественным. Но это было что-то больше, чем пламя. Оно будто бы не жгло его, а пыталось проесть дыру, чтобы добраться до самого сердца и испепелить то, если будет нужно.

Райнхард тихо зарычал, отпуская Еву. Как только девушка смогла отпрянуть назад, пламя тут же стихло и исчезло. Вот только ожог на мужской груди остался и продолжал неестественно ныть.

Наследница. распахнула глаза, как только свет перестал слепить её. Она с испугом уставилась на дьявола, видя его огромный, почти черный ожог на обнаженной из-за сгоревшей рубашки груди. Пространство вокруг теперь освещал кристалл. Он продолжал нервно прерывисто подсвечиваться, как мигающая лампочка, что вот-вот выйдет из строя.

— Что это было? — с волнением произнесла Мерриман, кидаясь обратно к мужчине. — Это я сделала?

Она потянулась пальцами к ожогу, но, конечно же, не решилась дотронуться.

— Не бери в голову. — с болезненной хрипотой ответил Райнхард. — Просто Слезе Авеля не очень нравится всё происходящее. Это нормально.

— Нормально?! Да у тебя же вся грудь! — она просто растерянно показала руками на огромный ожог.

— Заживет. Минут через пять всё будет в норме.

Ева безвольно села на брошенное на землю пальто, опуская руки и не находя слов.

— Давай… давай я попробую залечить его?

— Глупая что ли? — дьявол усмехнулся. — Попробуешь излечить силой кристалла то, что он сам же и сделал?

— Эта штука — кусок камня. Он не имеет права делать что-то подобное без моего на то разрешения. А я бы никогда… никогда бы такого не сделала!

— Я знаю. — голос Райнхарда стал ровнее. — Он просто защищает тебя.

— От кого? От тебя? — с непониманием возмутилась Ева. — Да если бы не ты, меня бы давно убили в мой же день рождения или изнасиловали на его празднестве. Ты вообще единственное, что случилось со мной хорошего, после появления этой штуки.

Девушка была на взводе. Она хотела исправить произошедшее, но не могла. Это чувство бессилия даже перед собственной силой, которой ей нужно было управлять, злило её. Даже камень решал что-то за неё! Она больше не плакала и не опускала руки, вместо всех этих чувств в душе зародился обжигающий гнев.

Смотря на неё, такую разозленную, хмурую, источающие эмоции, Райнхард вдруг вспомнил, что обычно Ева испытывает такую бурю негативных решительных чувств, лишь когда дорогим ей людям причиняют боль. Дьявол невольно усмехнулся. Неожиданно он коснулся руки девушки, уверенно сжимая ту в своей широкой ладони. Кристалл моментально загорелся сильнее. Поверх сомкнутых рук вновь появилось голубое пламя, что начало пожирать кожу дьявола, и лишь слегка щекотать ладонь Мерриман. Райнхард с пронзительной решительностью смотрел теперь на наследницу, а она же подняла на него глаза полные испуга.

— Что ты делаешь? Тебе же больно!

Ева нервно со всей силы задергала рукой, пытаясь высвободить ту, понимая, что кристалл реагирует так на соприкосновения дьявола с ней. Однако ничего не выходило, Райнхард держал её крепко, несмотря на то, что пламя жгло кожу и отдавалось неестественной болью.

— Ты хочешь узнать, что я чувствую к тебе? — с ухмылкой на губах заговорил он громко, освещаемый голубым свечением огня.

— Хватит, Райнхард, отпусти меня, и он перестанет жечь!

Ева схватилась за кристалл второй рукой, почти озлобленно сжимая его в ладони. Она начала дергать тот вниз, чтобы сорвать, но нить не поддавалась. Тогда она попробовала потянуть его вверх, чтобы снять через голову и выбросить, но амулет вдруг показался неподъемно тяжелым. Её прикосновение к Слезе лишь наполовину потушил уже разгоревшийся магический огонь. Девушке ничего не оставалось, как пытаться вырваться и перестать быть связующим звеном двух сил, в эту секунду презирающих друг друга.

— Я хочу иметь возможность защищать тебя от всей мерзости всех трех миров целую чёртову вечность. — Райнхард говорил чётко, дерзко смотря прямо в глаза Еве. Его брови лишь изредка подрагивали от боли, а губы иногда сжимались, но он продолжал говорить, снова натягивая улыбку.

— Я хотел бы убить каждого мерзавца, который попробует прикоснуться к тебе. И переломать руки любому, кто просто об этом подумает.

— Райнхард, пожалуйста, хватит. Тебе же больно. — умоляла его Ева, не прекращая дергать руку.

— Каждый раз, когда я вижу тебя, когда ты говоришь со мной, у меня появляется чувство, что моя душа еще не прогнила насквозь, а сердце не окаменело окончательно. Ведь когда я смотрю на тебя, такую глупую, наивную, почти беззащитную дурочку, внутри у меня появляется что-то хорошее, что-то светлое. Даже моя давно мертвая совесть рядом с тобой проявляет признаки жизни.

— Пожалуйста! — на глазах у девушки выступили слезы, когда она в очередной раз посмотрела на горящую руку дьявола.

Его кожа не усеивалась волдырями, она просто чернела, покрывалась гарью, как будто в любой момент может обратиться в прах.

— Конечно, иногда ты невероятно меня раздражаешь! — он зарычал стиснув зубы, делая вид, что демонстрирует это самое раздражение, а не боль, но всё было ясно. — Эта твоя неоправданная доброта, она просто выбешивает меня до желания запереть тебя где-нибудь и никогда вообще не выпускать в этот мир!

Он говорил громко, быстро, чётко. Иногда нервно сглатывал и говорил снова. Его ноздри напряженно раздувались от очередного потока боли. Она была неестественной. Ничего подобного не испытываешь, когда просто горишь. Дьявол не знал, какого это — чувствовать жар огня, но зато его неоднократно пытались резать, рубить, протыкать — да что угодно. И эта дрянь не была сравнима даже с ощущением, когда в тебя вгоняют десятки лезвий сразу.

— Но каждый раз, когда я прикасаюсь к тебе, мне хочется растворить тебя в себе. Засунуть куда-нибудь под ребра, чтобы ты была только моей, и никакая дрянь не смела тебя испортить. Чтобы ты отогревала моё давно потерянное сердце, которое подает хоть какие-то признаки жизни, только когда ты рядом со мной.

На последнем слове Райнхард с резким рыком боли отпустил руку девушки. Ева тут же невольно отползла назад, игнорируя то, что под ней уже была мокрая холодная земля. Она смотрела на обугленную, почерневшую руку дьявола и была безмолвна. По щекам её текли слезы, губы были разомкнуты в немом восклицании. Кажется, она почти не дышала.

Мужчина болезненно поморщился, глубоко вдыхая и сбивчиво выдыхая. Его обгоревшая рука дрожала на весу. Он едва пошевелил пальцами, и звучно задышал носом от боли. Впрочем, конечность его слушалась, а значит, должна исцелиться.

— Примерно это я и чувствую к тебе, Ева Мерриман. — он издал несколько сбивчивых смешков, — Ты — мой столь желанный запретный плод.

Райнхард не знал, говорил ли он все эти слова искренне. Ему бы очень хотелось, чтобы они оказались ложью во благо его задумки. Всего лишь исполнением женского каприза в красивой, даже просто огненной упаковке. Однако все эти фразы не крутились у него в голове, как хорошо продуманная утонченная ложь. Напротив, они возникали абсолютно спонтанно, легко, без долгих раздумий. Наверное, смертные описали бы это как «шли из сердца», но дьявол всё еще был уверен, что этот его орган способен лишь гонять кровь по телу и для разных духовных дел оставался непригоден. Впрочем, мужчина до последнего лучше будет обманывать себя, считая, что все его чувства — лишь хорошо продуманный обман, нежели честно признается, что умудрился влюбиться в смертную.

Его рука болезненно подрагивала, хоть Райнхард и постарался зафиксировать её на весу перед собой ладонью вверх. Этим жестом он как бы лишний раз демонстрировал Еве, что всё не так уж и плохо. Конечность пусть и выглядела ужасно, но дьявольская регенерация делала своё дело. С каждым мгновением дьявол всё лучше чувствовал, что рука вновь подвластна его желанию, а значит, идет быстрый процесс восстановления. В такт этим ощущениям он снова и снова слегка двигал кончиками пальцев. Это вызывало волну боли, но она не могла сравниться с тем, что было минутой ранее, поэтому мужчина даже не обращал внимания.

— Видишь? — натягивая кривую улыбку, произнес он. — Как там говорят в вашем мире? Заживает как на собаке?

— У тебя еще хватает совести шутить? — нервно возмутилась девушка.

По её щекам всё еще текли слезы. Она даже сама не понимала почему. Просто эмоции взяли верх. Просто она испугалась от понимания, что вредит Райнхарду одним прикосновением. Просто… просто он был полным дураком, раз решил сделать нечто подобное. Ева была зла на мужчину, но это был какой-то особый вид гнева. Двоякое чувство, за которое даже было немного стыдно, но не злиться она всё равно не могла. Внутри всё смешалось во что-то очень странное. Все сказанные слова были чем-то невероятно воодушевляющим, от них по всему телу растекалось приятное тепло, а в душе будто бы что-то мягко трепыхалось. Но эти нежнейшие чувства смешались с огромным страхом за происходящее. И теперь этот ком из разных эмоций то ли душил, то ли радовал Еву, порождая слезы на её щеках.

— Ну и чего ты плачешь, глупая? — Райнхард, возможно, и пытался сказать это мягче, однако получилось все равно что-то ехидно-ядовитое.

— Я… я… — растерянно, даже еще чуть всхлипывая, начала Ева.

Однако объяснить своё состояние словами она никак не могла. Сама-то его не понимала. Она сжала еще сильнее кристалл, вкладывая в этот жест почти неестественную внутреннюю ярость за произошедшее. Захотелось вдруг сделать что-то вопреки его воле. Не думать, что ей что-то запрещено и не заботиться, что будет завтра. Сказать искренне и, возможно, сильно об этом пожалеть, но знать, что это лучше, чем не сказать совсем.

Ева поджала губы, сделала это очень эмоционально и жалостливо. Она сильно нахмурилась и на секунду прикрыла глаза, почти вжимая голову в плечи. Пожалуй, люди делают нечто подобное, когда ощущают, что вот-вот придется сделать что-то экстремальное. Будто готовясь к прыжку, девушка вдруг попыталась глубоко вдохнуть, но на деле вышло лишь громко всхлипнуть носом. Она резко распахнула глаза, которые наполнились слезами волнения. Уставив взгляд на Райнхарда, такой опечаленный, растерянный, но очень нежный взгляд, Ева снова всхлипнула и громко, почти нервно выпалила:

— Потому что я хотела бы попросить тебя поцеловать меня снова, но ты опять воспламенишься!

Это звучало подобно откровению очень обиженного, ранимого ребенка. Обиженного на обстоятельства, с которыми он ничего не может поделать. Поэтому оставалось лишь нервно махнуть руками, сесть и искренне заплакать, твердя: «ничего не получается, совсем ничего!».

Ева сказала это и моментально спрятала взгляд куда-то вниз. Она и сама уже осуждала себя за такую глупую минутную слабость. Начала осуждать еще на моменте, когда только сказала первое слово. Внутри всё сжалось, потому что Райнхард молчал. Наверное, так как сейчас, Мерриман не волновалась еще никогда. Её сердце забилось в каком-то бешеном ритме, а щеки совсем раскраснелись. Она бы так хотела, чтобы он просто взял и обнял её! Чтобы прижал к себе также крепко, как делал это, когда сам того желал, не спрашивая и не задумываясь о её мнении. Как куклу, чтобы она снова могла бурчать о том, что с ней нужно считаться, а не переставлять с места на место, как вздумается. И тогда бы даже не нужно было ничего говорить. Она бы совсем немного еще поплакала у него на плече, вытирая слезы об обожженную рубашку, а затем совсем бы успокоилась.

— Ну что ты молчишь?! — почти истерично требовательно вскрикнула Ева, ударяя ладошкой в землю, но всё еще не смея поднимать взгляд.

Она зажмурилась, пока её слезы капали уже на ткань грязного пальто. От молчания Райнхарда хотелось просто провалиться на месте и взять свои слова назад. Она уже успела тысячу раз пожалеть о такой эмоциональной глупости, которую выпалила ему. Если этот чертов кристалл умеет возвращать время вспять, то ему было самое время заработать.

— Вот что ты кричишь? — послышался, наконец, голос дьявола.

Он звучал мягко, с толикой усмешки в голосе, но всё же неестественно тепло для кого-то вроде Райнхарда.

Ева открыла глаза и увидела, что перед ней на вытянутой здоровой руке мужчины лежит небольшая деревянная шкатулка с лицом женщины на крышке. Она подняла на мужчину вопросительный, почти осуждающий взгляд. Ей показалось, что он придумал какую-то очередную глупость или просто решил проигнорировать её слова и перевести таким несуразным способом тему.

— Ну и что это? — расстроено прошептала она.

А сама уже начала думать, что может все и к лучшему. Возможно, им стоит просто забыть обо всем сказанном и вести дальше диалог, будто ничего и не было. В общем, у Евы уже во всю в голове прорастали мысли вполне обычной обиженной женщины, когда Райнхард оборвал их на корню:

— Это шкатулка тишины. Положи в неё кристалл, и какое-то время он будет неактивен.

Наследница резко дернулась вверх, вскидывая голову, выпрямляясь и смотря теперь на дьявола с явным удивлением.

— Он что, не вернется ко мне, когда я его сниму?

— Нет. — он улыбнулся кончиками губ. — Я же говорил, что все продумал.

— Да, но… — Ева потянула кристалл вверх, готовясь к тому, что он не поддастся.

Однако тот не источал сейчас враждебные потоки сильной магии, оттого снова весил как обычный небольшой амулет. Наследница, сохраняя удивление в глазах, сняла Слезу Авеля через голову и протянула его в сторону мужчины. Как только она раскрыла ладонь, кристалл вновь начал ярко сиять магией, и тогда Мерриман быстро сжала кулачок обратно.

— Да. — прямо в этот же момент вставил Райнхард. — Мудрое решение.

Он открыл шкатулку, и показалось, что откуда-то со стороны раздался опутывающий всё вокруг недовольный шепот: «тшшш». Ева вздрогнула и оглянулась.

— Это магия артефакта. — успокоил её дьявол.

Она неуверенно кивнула. Слёзы, наконец, перестали появляться на её глазах, поэтому свободной рукой наследница быстро вытерла мокрые щеки, используя для этого длинные рукава своего свитера.

— Я кладу? — шепотом спросила она, держа над шкатулкой сжатый кулачок, в котором подрагивал кристалл.

Райнхард помедлил. Смотря на заплаканную, раскрасневшуюся, но от этого такую искреннюю девушку, он понимал, что всё еще совершает ошибку, ведь не говорит ей всей правды, сам же лишает её выбора. Но произошедшая между ними сцена и такие искренние слова Евы, залитые до краев эмоциями, еще сильнее подталкивали его к одному лишь желанию — не дать ей вот так просто расстаться с ним меньше, чем через год.

— Да. — также тихо ответил он.

Чувствуя какую-то невероятную важность этого момента, будто они проводят какой-то серьезный ритуал, Ева нахмурила брови, смотря на шкатулку. Возможно, внутреннее чутье или женская интуиция где-то на задворках сознания прошептали, что это может быть началом чего-то ужасного. Однако самое обычное девичье сердце, всё еще быстро выстукивающее такт влюбленности, а вместе с этим её наивное чистое доверие к тому, кто уже не раз спас её, заставили наследницу разжать кулак.

Кристалл засветился сильнее обычного. Он падал в свою темницу будто бы слишком медленно, как если бы давал хозяйке шанс подхватить его и отказаться от совершаемой ошибки. Однако Ева лишь отпрянула чуть назад, в спешке убирая от Слезы Авеля руки. Послышался легкие стук камня о древесное дно шкатулки. Райнхард быстро и звонко захлопнул крышку, и всю её оплело красное свечение. Внутри раздался треск и грохот, будто оставленный там амулет сам по себе начал пытаться выбраться с такой силой, что бился обо все стенки конструкции. Шепоты повторились, но теперь с удвоенной силой. Они шли со всех сторон и концентрировались прямо у шкатулки. Так продолжалось до тех пор, пока вся красная магическая энергия не сконцентрировалась в глазах изображенной рогатой женщины. В то же мгновение её деревянная рука задвигалась, как живая, и вместо вытянутого у губ пальца вся ладонь легла на уста дьяволицы, плотно закрывая их в абсолютном молчании.

Кристалл успокоился.

Всё смолкло.

Ева выдохнула.

И тут же ощутила, как здоровая рука Райнхарда настойчиво и бесцеремонно тянет её к себе. Ничего не возгоралось. Было абсолютно тихо. Лишь его громкое, горячее дыхание ударило ей в лицо, когда он оказался совсем рядом для того, чтобы накрыть её губы уверенным нетерпеливым поцелуем, на который Ева уже не могла не ответить…

Глава 23. Ночь ценою в вечность

Сладость желания.

И горечь греха.

Соединение несоединимого.

Перемещая податливую и беззащитную Еву за собой в темную комнату ранее выбранной гостиницы, Райнхард терзался в противоречиях.

Её теплые манящие губы.

Его нерешительное, сосущее осуждение себя.

Тяжесть преступления и легкость чувства.

Девичья спина коснулась мягкой перины. Лопатки боязливо поочередно дернулись вверх, но сильное мужское тело властно нависло сверху, преграждая путь к отступлению. Она осознала, что они уже не опутаны холодом леса и шумом реки, и раскрыла глаза. Испуг царапнул где-то под ребрами когтями осознания. Осознания, что мужчина настроен слишком серьезно, слишком решительно. Слишком…

Его теплые, оберегающие её руки.

Её нервное дыхание, слегка обдающее его губы.

Слишком опасно, слишком близко, но в то же время слишком притягательно.

Его ладони плавно заскользили по её спине. Такие сильные, такие требовательные. Сталкиваясь с преградой в виде плотной ткани свитера, они настойчиво опускались вниз, но останавливались. Вздрагивали, и снова тянулись вверх. Он еще не готов был переступить это рубеж. Так искренне хотел бы коснуться подушечками пальцев её мягкой кожи, ощутить тепло её тела. Но снова и снова останавливал себя. Постепенно. Он будет наслаждаться ею медленно и вдумчиво. Не пропуская ни единого сантиметра её пленительного молодого тела. Губы. Да. Для начала он изучит каждый миллиметр её горячих губ.

Ева медленно расслабилась, ощущая, что мужские руки не отпустят её, даже если под ними разверзнется горящая бездна. Внутри она ощущала волнение, неприятный осадок страха заполнил все легкие и тянулся к горлу. Но их поцелуй был столь согревающий. Она думала о том, что её сейчас целует тот самый дьявол, и всё естество начинало бунтовать. Но как только Райнхард делал очередное манящее движение губами, она понимала, что не может и не хочет его останавливать.

Дьявол, будто ощущая волнение девушки, нехотя оторвался от её губ лишь на пару сантиметров. Дыхание его было обжигающим, тяжелым. Вдруг он совсем едва улыбнулся, и вместо того, чтоб отдаться очередному порыву страсти и завлечь свою маленькую жертву в новый поцелуй, он коснулся кончиком своего носа её замерзшего носика. Почти что небрежно, глупо, но ободряюще чиркнул и еле слышно, беззлобно усмехнулся.

Ева неуверенно открыла глаза, смотря теперь на нависшую над ней темную фигуру. В этих глазах отчетливо читалась женская нерешительность. Она сомкнула губы, нервно легко прикусывая одну из них, как бы осуждая себя. За свое согласие или за сомнения? Сама не знала.

— Не бойся меня. — совсем тихо, заботливо шепнул Райнхард, вновь аккуратно потираясь кончиком носа о маленький холодный носик Евы. — Меня стоит бояться всему миру, но точно не тебе.

Искренняя уверенность в своих словах.

И колющее в самое сердце осознание лживости ситуации.

Он замер над ней, ожидая реакции. Сдерживая своё похотливое желание и не смея касаться столь желанных губ. Пусть он и прижимал её своим телом к кровати, создавая иллюзию теплого плена, но если его маленькая жертва захочет сбежать — он будет самым несчастным, но податливым хищником.

…или нет?

— Я не боюсь. — уверенно шепнула Ева и нерешительно отвела взгляд. — Но я никогда…

— Я понимаю. — подхватил он моментально.

Она снова посмотрела на него своими большими серо-зелеными глазами. Её руки потянулись вверх, и тоненькие пальцы коснулись широких мужских плеч, задерживаясь на них как бы с опаской и немым вопросом в действиях. Эта темная фигура сверху давно перестала быть для неё чернотой, поглощающей свет самого солнца, как при их первой встрече. Её бережно, пусть где-то и слишком настойчиво и грубовато, обнимал мужчина, который заполонил собой все девичьи мысли. Ворвался в них без спроса, выбивая с ноги любые двери, переворотил всё в её хрупкой душе и остался там. Иногда такой грубый, хамоватый, неаккуратный в своих действиях, но… будто бы какой-то её.

Она верила ему.

Она была так наивно влюблена в него.

И в её душе теперь не прорастало никаких противоречий.

Ева кивнула, и нежно, невероятно красиво улыбнулась ему. Такая невинная, такая хрупкая, впервые влюбленная. И слишком, слишком доверчивая.

Прикосновения девичьих рук… прикосновения, на которые она решилась сама, отдались в теле дьявола внутренней дрожью. Все преграды теперь были сломаны. Все противоречия остались вне этой уютной, теплой комнаты, предназначенной лишь для них двоих. Осталось лишь одно «но» — его изнывающая совесть. Вот только она ни в какое сравнение не могла встать с тем желанием, зарождающимся внутри.

Райнхард снова опустился, целуя Еву еще более настойчиво, страстно, забывая об аккуратности. Кончиком горячего языка он коснулся трещинки на её губах и руки моментально прижал тонкое тело к себе сильнее. Как же опьянительна была страсть, когда за ней шло осознание взаимности. Ведь Ева также, пусть несколько неуверенно и слишком медленно, но позволила своим рукам зайти дальше. Не просто прикасаться к его широким плечам, но и обвить шею. Самой прижаться плотнее, ощущая своей грудью, как напряженно вздымается его грудная клетка от очередного вдоха, который он старался урвать в самую мучительную секунду, когда отрывался от её губ, чтобы прильнуть к ним снова. Её мягкие пальчики коснулись его волос, постепенно утопая в них. Она понимала, что может полностью доверить своё тело ему, отдать контроль над ситуацией и просто плыть по течению. И пусть страсть дьявола была еле управляемой буйной рекой, они оба теперь были уверены, что смогут обуздать её силу.

Ева расслабилась, еле улыбнулась и сама аккуратно достала свой язычок навстречу поцелую, касаясь его кончиком разгоряченных губ дьявола. Он почти вздрогнул. Звучно захватил носом побольше воздуха и окончательно перешел рубеж нежности, углубляясь в танец страсти. И если его фантазия уже отчетливо могла нарисовать каждую выемку и трещинку девичьих губ, то её тепленький ротик и неуверенный язычок стали следующим рубежом этого поцелуя.

Чувствуя, как язык дьявола проникает сквозь её полуоткрытые, влажные губы, Ева сжала руки на его шее сильнее. Это уже не был нежный, невинный поцелуй. Теперь уже нельзя повернуть назад, сохранив невинность этой ночи.

Женская чистая невинность.

Истинно дьявольская похоть.

Сегодня эти две противоположные вещи должны стать одним целым.

С каждым настойчивым движением Райнхарда, с каждым влажным соприкосновением языков внутри её теплого ротика, Ева ощущала, как где-то внизу живота разливается непривычная, но приятная теплота страстного желания. Ей захотелось свести колени, слегка потирая ими друг об друга, но мужская рука, будто противясь её желанию, неожиданно спустилась вниз. Сильная ладонь медленно прошлась по внутренней части бедра, отводя одну из длинных ножек в сторону. За тем лишь, чтобы мужское колено теперь опустилось между ними. Райнхард не смел нагло и пошло касаться таким образом своей маленькой возбужденной жертвы. Его коленка замерла меж её ног, но не смела подниматься выше, до запретного предела. Ева как-то недовольно коснулась зубками языка мужчины, осознавая это. Слегка прикусила его, но после, почти извиняясь за столь несдержанный знак протеста, ласково прикоснулась к месту укуса кончиком своего язычка. Это заставило дьявола усмехнуться. Его свободная от объятий рука снова поползла вверх. Ладонь остановилась на уровне соприкосновения ткани свитера и штанов. Чуть помедлив, почти испытывая трепещущую от наслаждения в его объятиях деву, дьявол скользнул под её одежду.

Ева на секунду раскрыла глаза и протяжно вдохнула больше воздуха. Райнхард же, напротив, забыл, как дышать. К черту. Он подышит потом. Сейчас же под его ладонью была столь притягательная, фарфоровая, нежная кожа, что он боялся оставить на ней трещины своими грубыми мужскими руками. Он касался её совсем едва, лишь кончиками пальцев. Аккуратно медленно провел ими по плоскому животику, заставляя Еву улыбнуться сквозь поцелуй от легкой щекотки. Затем, ощущая её чуть прерывистое глубокое дыхание под своей рукой, он опустил на её приподнимающийся и опускающийся животик всю ладонь. Замер на мгновение лишь за тем, чтобы резко и требовательно начать исследовать прекрасное тело. Каждый сантиметр, каждую слегка выпирающую косточку, каждую маленькую впадинку. Пока лишь слепо осознать на ощупь, а после обязательно увидеть и прикоснуться губами. Оставить горячий отпечаток поцелуя на каждом маленьком участке её тоненького тельца. Чтобы никогда не забыть, даже если на это у него будет лишь одна ночь.

Райнхард неожиданно оторвался от сладких губ девушки, играюще слегка касаясь одной из них зубами напоследок. Ева вдруг посмотрела на него глазами полными смутного оттенка мольбы. Она почти недовольно свела брови, не понимая, почему её лишают горячего, столь притягательного поцелуя. Девушка не могла до конца понять, что с ней происходит. Нечто столь сладострастное она ощущала впервые. Внутри у неё прорастало невероятное желание прижаться к дьяволу как можно сильнее, ощутить его как можно ближе, чтобы, в конце концов, просто раствориться в нем. Парой минут ранее она еще была столь неуверенна, а сейчас ей было мало. Мало его прикосновений, его внимания. Нетерпеливо хотелось больше. Она не хотела пытаться обдумать головой свои желания. Нужда быть отогретой его дьявольским теплом вырывалась изнутри и начинала почти натурально ломать тело.

Бедра девушки нетерпеливо качнулись из стороны в стороны, приминая под собой ткань одеяла. Она начала дышать чуть более сбивчиво. Закусила зубками нижнюю губу и недовольно хмурила брови. Видя это, Райнхард снова не смог сдержать ухмылки. Он смотрел на свою невинную, чистую девочку, которая сейчас пытается осознать всю полноту своего возбуждения, и это невероятно заводило его самого. Он понимал, чего она хочет лучше, чем сама Ева. Однако его маленькой жертве придется подождать, ведь он еще не испробовал на вкус каждый кусочек её тела.

С этими мыслями Райнхард опустился ниже и коснулся губами шеи Евы. Она моментально вытянула её, запрокидывая голову назад и убирая черные локоны, которые могли бы помешать её изощренному хищнику. Мужчина хотел было опуститься ниже, туда, где скрыта её манящая ямочка на ключице, но преградой ему стал ворот чертова свитера. Почти недовольно зарычав, еле касаясь губами девичьей шеи, дьявол резко поднялся. Всё еще сжимая одной рукой стройное тело девушки в требовательных объятиях, он заставил её также оторвать спинку от кровати. Вот только не успели обе руки дьявола скользнуть вниз, чтобы избавиться от этого ненужного атрибута одежды, как Ева уже сама потянулась, чтобы сделать это. Сидя под ним, она быстро сняла с себя свитер, оставаясь теперь в тоненькой маленькой маячке. Её руки снова обвили его шею, и она была готова вновь опуститься на кровать всем телом, но Райнхард вдруг ухмыльнулся и отрицательно качнул головой.

— Еще не всё. — нетерпеливо шепнул он и одной лишь рукой, которая ранее исследовала плоский животик девушки, стянул её майку, небрежно откидывая ту в сторону.

Ева вдруг смутилась. Сверху её тело теперь прикрывал лишь один аккуратный скромный белый бюстгальтер. Осознание, что мужчина видит её столь обнаженной, вызвало легкий румянец на щеках. Райнхард же не спешил опьянено прикасаться к ней вновь, вместо этого он внимательно, все также хищно осматривал её тело. Чувствуя такой пытливый взгляд, Ева потянулась руками к груди, чтобы прикрыться. Но дьявол быстро перехватил тоненькие запястья, и, усмехаясь, замотал головой.

— Тогда хватит просто смотреть. — с ноткой обиженности буркнула она.

— Ты сама попросила. — дьявол почти оскалился.

Своим телом он прижал девушку обратно к кровати. Его обжигающие губы прикоснулись к её шее, прошлись по ней короткими нетерпеливыми поцелуями, и, наконец, кончик язычка коснулся пленительной ямочки на выпирающей ключице. Задержался немного, как бы пробуя её на вкус, а после проделал путь к противоположной, оставляя за собой мокрый горячий след.

От страстных прикосновений мужских губ Ева забыла о своей излишней скромности. Её согревшиеся ладошки скользнули по плечам дьявола, а после начали поглаживать его широкую спину. Вдруг она чуть нахмурилась и произнесла, с какой-то даже непривычной для неё ноткой заигрывания в голосе:

— А разве это честно, что ты до сих пор остаешься в рубашке?

Она сказала это, и на секунду подумала, как же глупо могут звучать такие слова, но, сдержав своё невинное смущение, все же потянулась тоненькими пальчиками к пуговицам рубашки. Райнхард не мешал. Каждое даже маленькое проявление инициативы от Евы заводило его сильнее, чем любая похотливая бывалая бестия из прошлого. Он еле сдержал себя, чтобы на её фразе не потянуться своими горящими от желания ладонями к ней под ткань штанов, но быстро взял себя в руки, продолжая поглаживать лишь её животик. Самое сладкое нужно оставить напоследок. Он еще не отведал всего вкуса её тела.

Ева расстегивала пуговицу за пуговицей, ощущая, как мужчина продолжает покрывать её шею поцелуями, иногда нетерпеливо покусывая кожу на плечиках, но заглаживая свою вину горячим прикосновением языка. Как только она начала стягивать ненужный атрибут одежды, что давалось ей нелегко, Райнхард сам быстрым нетерпеливым движением скинул рубашку. Он прильнул к ней снова, и она ощутила жар его кожи, такой притягательный и возбуждающий. Дьявол притянул её к себе одной рукой, заставляя девичью спинку чуть оторваться от постели, а второй быстро отчетливо расстегнул застежку лифчика так, что Ева не сразу успела среагировать на это.

Еще до того как девушка успела смутиться или разволноваться, она ощутила, как настойчивые мужские пальцы касаются её груди под тканью расстегнутого нижнего белья. Она уткнулась в плечо Райнхарда, как бы пряча там раскрасневшееся лицо. Ей будто бы было стыдно за то, что её так возбуждали его прикосновения в столь запретных местах. Одной рукой окончательно стягивая лифчик девушки, второй дьявол накрыл небольшую аккуратную грудь. Мягко поглаживая её, но смотря сейчас лишь на профиль смущенной девы, утыкающейся ему в плечо, он коснулся подушечкой указательного пальца уже слегка затвердевшего соска. С этим движением Ева обдала его плечо горячим звучным дыханием на грани стона. Тогда губами он нежно коснулся верхней грани её ушка, как бы успокаивая свою испуганную новыми ощущениями возбужденную девочку. Его пальцы стали настойчивее: средний и указательный мягко сжали всё сильнее затвердевающий сосочек, играюще лаская его. Ева вновь сладко простонала в мужское плечо, уже громче и отчетливее. Не удержавшись, она сначала облизнула язычком кожу под своими губами, а после, на очередном прикосновении к её возбужденному сосочку, несдержанно прикусила её.

Райнхард неслышно усмехнулся, чувствуя, как волна будоражащего возбуждения проходит от этого укуса по всему его телу, концентрируясь в паху. Он был нетерпеливо и твердо готов сполна завладеть своей маленькой невинной жертвой хоть сейчас, но откладывал удовольствие, почти мучая себя. Вдруг он ощутил, как, казалось бы, поглощенная своим смущением Ева, опускается под ним чуть ниже. Делает это прерывисто, нетерпеливо, жмуря глаза и все еще утыкаясь в него раскрасневшимся личиком. Её длинные ножки, расставленные по желанию дьявола в разные стороны, вздрогнули, когда девушка достигла своей цели. Теперь, отчетливо чувствуя колено мужчины меж своих ног, она помедлила и аккуратно, но нетерпеливо потерлась об него.

Смущение невинности.

И желание ласкаемого тела.

Две эти противоположные эмоции слились в одну, и Ева снова негромко простонала, стараясь сдерживать себя.

От этих простых, неуверенных, но жаждущих прикосновения жестов невинной девушки, что мелодично постанывала под его горячим телом, Райнхард ощутил, как ему становится сложно контролировать себя. Хотелось большего. Хотелось, чтобы вся она стала его. Только его. Хотя бы на эту чертову ночь.

Дьявол с нетерпеливым рыком неожиданно вновь полноценно прижал Еву к кровати, не давая ей больше возможности стыдливо прятать лицо в его плече. Она смутилась. Отвела взгляд, и, притянув руку к губам, невольно закусила зубами среднюю костяшку указательного пальца, закрывая себе рот, чтобы не застонать вновь. Оскорбленный этим жестом, дьявол нахмурил брови, недовольно прерывисто выдохнул прямо ей в личико и сильнее надавил коленом меж ножек девушки. Она невольно выгнулась в спине, еле сдерживая стон. Смотря на то, как его маленькая жертва надкусывает добела костяшку пальца, Райнхард властно откинул её руку в сторону. Тогда Ева мучительно поджала губы, почти извиваясь под ним своим тонким телом подобно змее. От этих движений она снова и снова чувствовала давление внизу. И хоть это запретное прикосновение происходило сквозь ткань одежд, как же оно её возбуждало и мучило.

Дьявол прильнул к личику своей разгоряченной девочки и медленно провел языком по её сухим губам.

— Двигайся там, если не хочешь, чтобы я остановился. — бескомпромиссно приказал он ей шепотом и начал опускаться ниже.

Он оставил влажный поцелуй на её щеке, затем игриво прикусил мочку ушка. Провел мокрую дорожку по шее, пока не добрался до притягательной ложбинки между обнаженных грудей… и предательски остановился. Одна из его рук потянулась к личику затихшей, но уже прерывисто дышащей Евы. Он провел кончиками указательного и среднего пальцев по её губам, как бы приказывая им разомкнуться. Медленно, будто бы неуверенно, его девочка послушалась и коснулась высунутым язычком нового предлагаемого ей кляпа. Пальцы вошли во влажный теплый ротик, навязчиво поглаживая горячий язычок. Ева издала тихий стон, не понимая, почему её так возбуждает это. Ощущая, что сегодняшний хозяин её невинного, разгоряченного тела замер, она с небывалым смущением начала выполнять его приказ. Нетерпеливо закусив зубками его пальцы, она снова и снова двигала бедрами, лаская себя об его колено, сильно давящее на самую нежную часть женского тела.

Удовлетворенно улыбаясь, чувствуя, как его девочка старается доставить себе столь чуждое для неё наслаждение, Райнхард, будучи не в силах сдерживать себя, коснулся кончиком языка её затвердевшего соска. Ева вздрогнула всем телом и от накатываемого возбуждения, почти непроизвольно, по велению своего странного желания, начала двигать губками по пальцам мужчины вверх-вниз, пока ее язычок продолжал касаться их в такт этим движениям. От этого она постанывала столь сладко, но столь смущенно.

Пока губы мужчины касались возбужденной груди, его рука медленно спустилась вниз по плоскому животику. Ева ощутила, как расстегивается пуговка на её штанах. Просто от осознания ситуации она простонала чуть громче. Стоны, заглушаемые непроизвольным кляпом, находившемся в её теплом ротике, казались девушке столь грязными и похотливыми, но она ничего не могла с собой поделать.

Ева ощутила, что колено дьявола больше не ласкает её настойчивыми движениями, но в этот же момент требовательная рука стягивала с неё штаны. Нехотя оторвавшись от пленительной груди, дьявол резко избавился от ненужной одежды, обнажая тоненькие женские ножки. Только сейчас Ева вдруг поняла, что оказалась в этой кровати уже без обуви. На секунду в голове у неё промелькнул вопрос: «значит ли это, что он не собирался останавливаться с самого начала?». Но лишние мысли резко улетучились, как только она прочувствовала, как широкая ладонь снова ложится на низ её животика и медленно ползет вниз.

Райнхард достал из ротика девушки свои мокрые от её слюнок пальцы и настойчиво припал к её губам страстным поцелуем, переходящим рамки похоти. Он будто не хотел дать Еве ни единой возможности запротестовать. Ведь пальцы его второй руки уже ощутили над собой тепло её трусиков и совсем скоро смогли почувствовать влагу женского возбуждения.

Ева протяжно простонала сквозь поцелуй, почти игнорируя настойчивые движения языка в своем ротике, и сполна наслаждаясь прикосновениями мужчины. Райнхард был настойчив, но нежен. Желая доставить его невинной жертве еще больше горячего удовольствия, он начала ритмично ласкать её пальцами, не забывая о тепле её губ.

Принятие запретного желания.

И отрицание невинной смущенности.

Ева не могла лежать спокойно, ощущая это приятно обжигающее, несдерживаемое желание внизу живота. Она выгнулась в спинке, вместе с этим приподнимая бедра навстречу столь опьяняющим прикосновениям. Громкий стон слетел с её губ, и Райнхард отстранился от них, чтобы сполна насладиться щебетанием возбужденной пташки. Он приподнялся на второй руке, не останавливая ритмичных движений меж ножек девушки, и теперь наслаждался видом её разгоряченного, иногда подрагивающего от удовольствия, обнаженного тела. Лишь одна мелкая вещица мешалась, не давая ему сполна рассмотреть, как его пальцы доводят ту самую милую, прекрасную Еву до желания громко протяжно стонать. Он быстро исправил это, избавляя тело девушки от последнего тканевого барьера.

— Ты должна сполна расслабиться. — приблизившись, шепнул ей на ушко дьявол, бережно целуя покрасневшую щеку.

Пальцы одной из его рук продолжили танец сладостной похоти меж её ножек, в то время как вторая ладонь вновь накрыла грудь девушки, мягко, но настойчиво лаская её. Райнхард держался на тонкой грани, ходил по очень размытой черте. Он оставался настойчив и хотел этой ночью сполна исполнить все свои развратные желания, насладившись своим прекрасным запретным плодом на целую вечность, но в то же время его еще больше возбуждала мысль, что он доставляет Еве удовольствие. Вечно эгоистично концентрируемый в постели только на себе, сейчас каждый её сладкий стон будил в нем желания больше, чем запретные прикосновения. Это было столь непривычно и одновременно опьяняюще, что Райнхард готов был стать самым нежным любовником, лишь бы эта невинная девочка продолжала томно стонать в такт его движениям.

Слушая её сбивчивое дыхание, пальцы его опустились от затвердевшего ласкаемого ранее клитора чуть ниже, сполна ощущая всю влагу возбуждения этого момента. Хотелось почувствовать её внутреннее тепло. Сполна насладиться им пока хотя бы кончиками пальцев. Но Ева вздрогнула, пытаясь скрестить тоненькие ножки, чем и остановила дьявола.

— Мне… страшно. Это должно быть больно. — на тяжелом от возбуждения выдохе шепнула она.

Райнхард поджал губы, ощущая, как девичье тело напрягается под его руками. Ей было сложно наивно поверить во всю сладость первой близости. Её смущение ушло, но на смену ему пришло волнение от возможной предстоящей боли. Думать о чувствах женщины в постели, быть с ними аккуратным и сдержанным — всё это было чуждо дьяволу, оттого он никогда не стремился к сексу с девственницами. И поэтому Ева казалась ему такой хрупкой, но такой притягательной. Она может стать его, только его, но для этого нужно быть столь обходительным и нежным. Будто если он перейдет черту — она сломается как фарфоровая куколка.

Помедлив немного, мужчина накрыл её губы каким-то невероятно заботливым, мягким поцелуем.

— Тебе нужно расслабиться и всё пройдет хорошо. — губами он коснулся её шейки, опускаясь ниже. — Я помогу. Доверься мне.

Не ожидая от себя подобного решения, никогда ранее не смеющий переходить эту черту, ибо она казалась ему низостью, Райнхард медленными поцелуями спустился к животику Евы, чтобы уже через мгновение ощутить её одурманивающую влагу под своими губами.

Женское стройное тело тут же задрожало, нетерпеливо выгибаясь, и очередной протяжный стон слетел с уст Евы. Эти чувства были несравнимы со всем тем, что она могла испытывать ранее. Она закрыла глаза, откинула голову на подушку и глубоко задышала. Ей было непонятно, что срывается с её губ чаще — очередной сладкий стон или вдох. Потому что в эту секунду эти нежные, невероятно приятные прикосновения мужчины были для неё важнее воздуха. Она готова была перестать дышать, но не могла теперь позволить этому закончится.

Её тоненькие пальчики одной руки опустились на волосы дьявола, неуверенно поглаживая их. В то время как вторая рука поднялась вверх и схватилась за кончик подушки над её головой, с силой сжимая его от ощущения очередного горячего прикосновения. Это всё казалось таким запретным, таким пошлым, но сейчас она не могла думать ни о чем кроме одной, отдающей в виски мысли:

— Не останавливайся.

«Не останавливайся», — твердил девичий томный голос.

«Не останавливайся», — выстукивало её бешено бьющееся сердце.

«Не останавливайся», — кричало её доведенное до невероятного пика наслаждения извивающееся тонкое тело.

Очередной стон прозвучал на грани крика.

Очередное желание выгнуться в спинке под чувством горящего возбуждения заставило всю верхнюю часть тела оторваться от кровати, оставаясь на ней лишь лопатками.

Очередное нежное, но более резкое и быстрое движение языка мужчины заставило Еву задрожать, выгнуться, простонать и… достигнуть невероятного и несравнимого ни с чем пика наслаждения. Она замерла. Её снова пересохшие губки были слегка приоткрыты, грудная клетка, на которой сейчас изящно выделялись ребрышки, сбивчиво приподнималась и опускалась, её тонкие пальчики дрожаще перебирали локоны волос дьявола, а глаза были закрыты, почти зажмурены.

Задержавшись в таком натянутом, подобно струне, положении еще с несколько секунд, ощущая, как Райнхард продолжает аккуратно и нежно касаться кончиком языка твердого клитора, доводя её буйный женский оргазм до последней точки наслаждения, Ева безвольно рухнула на кровать. Абсолютно расслабленная, кажется, совсем неспособная на какие-либо движения, лишь тяжело прерывисто дышащая, она была столь беззащитна и оттого прекрасна.

Дьявол навис над своей павшей маленькой жертвой. Его влажные после ее соков губы едва скривились в ухмылке. Он потянулся вниз, но вдруг, вместо того чтобы завлечь её в очередной страстный поцелуй, заботливо коснулся лба. В то время как одна из его ладоней в этот момент скользила по обнаженному женскому телу, прикасаясь к каждому изгибу.

— Ты ведь понимаешь, что я только начал? — шепнул он с огнем в голосе.

Ева медленно приоткрыла глаза, будто веки её стали слишком тяжелыми. Она посмотрела на Райнхарда, невероятно нежно улыбнулась ему и потянулась вверх. Казалось, это незамысловатое движение стоило ей огромных усилий. Она поднялась лишь для того, чтобы дотянуться до его губ и прикоснуться к ним совсем едва.

— Да. — ответ прозвучал тихо, приглушенно, интимно и по-особенному доверительно.

Неожиданно мужчина ощутил, что её ослабленная ручка обхватила бляшку его ремня и тоненькие пальчики пытаются самостоятельно расстегнуть ту. В глазах дьявола отразилась нотка удивления, и на секунду он застыл, нависая над Евой. Та же как-то игриво улыбнулась в такт его эмоциям, подобно хитрой кошке. Понимая, что его невинная девочка вместе с последним стоном от оргазма перешла последнюю незримую черту, Райнхард не стал медлить.

Его штаны оказались на полу так быстро, как только он справился с этим. Ощущая легкий холод в момент, когда мужчина отстранился от неё для этого маневра, Ева нетерпеливо скрестила ножки, едва потирая коленки друг о друга. Она и представить себе не могла, что кроется за пеленой настоящей физической близости, если её тело испытало нечто подобное от простого прикосновения языка. Теперь она не испытывала страха перед возможной болью, она ощущала одно лишь нетерпение. И вид сильного, мускулистого мужского тела, кое-где покрытого неровностями шрамов, возбуждал её еще сильнее. Она будто прикоснулась к чему-то запретному, невероятно одурманивающему, притягательному, и теперь каждой клеточкой желала получить больше.

Полностью обнаженное горячее мужское тело нависло сверху. Ева глухо простонала, ощутив, как твердый от возбуждения член похотливо и нетерпеливо трется меж её ножек, собирая теплую влагу. Она потянулась руками к своему соблазнителю, мягко обнимая его шею. Тело её все еще было расслаблено после сладкого оргазма и требовало мужского тепла и защиты.

Райнхард коснулся губ Евы, в который раз нежно целуя её. Эта нежность давалась ему с трудом. Чувствуя горячее влажное лоно под своим напряженным членом, он был на грани. Если бы под ним сейчас лежала очередная девица, которая нужна была для развлечения на одну ночь, он бы уже давно грубо и властно взял её, развернув к себе спиной и заставляя выгибаться в спине после очередного шлепка по заднице. Сейчас же всё было по-другому. Под ним нежно трепетала его чистая и невинная девочка. Та, что заставляла каменное сердце биться в бешеном ритме, а не тянулась сразу же к его штанам. Она даже не понимала, какую власть имеет над ним. Да и он сам этого не осознавал до конца…

Он с трепетом целовал её губы и всячески заставлял девушку концертировать всё внимание лишь на горячем языке, что вновь желал проникнуть в её маленький теплый ротик. Закрыв глаза, Ева полностью отдалась поцелую, который сочетал в себе пленительную нежность и пламенную страсть. Именно в этот момент, мягко лаская подушечкой большого пальца её набухший от желания клитор, Райнхард начал медленно входить в свою девочку.

Ева резко раскрыла глаза и болезненно простонала сквозь поцелуй. Она попыталась отстраниться, но дьявол не дал ей этого сделать, продолжая настойчиво касаться её губ. Несмотря на то, что она была максимально расслаблена, тело сковал болевой импульс. Она зажмурилась и сильно прикусила губу Райнхарда, пытаясь хоть так стерпеть эту боль. Её тоненькие пальчики с силой надавили на его обнаженную спину, так что аккуратные небольшие коготки впились в кожу.

Боль. Такая сильная, такая всеохватывающая.

И желание стерпеть всё, чтобы снова ощутить тот пик удовольствия.

Эти чувства сцепились в схватке в её разуме.

Вдруг Ева ощутила, как широкая ладонь с влажными пальцами ложится на её животик. Начинает слегка поглаживать его, в то время как очередное движение мужчины чуть ли не доводит её до желания кричать. Подушечки пальцев напряглись чуть сильнее, кожу на животе обдало неестественной теплотой, и в этот момент девушка поняла, что боль ушла. Вся… без остатка. А на место ей пришло одно лишь горячее удовольствие. Опьяняющее, всеобъемлющее удовольствие. Теперь они оба могли сполна насладиться им. Утонуть в нем. Пасть на самое дно и возвыситься одновременно.

Одна ночь в обмен на возможную вечность ненависти.

Одна ночь, чтобы сделать её только своей.

Одна ночь, чтобы владеть ею всей без остатка.

Движение. Еще одно. Чуть глубже. Чуть сдержаннее. Нельзя было забывать о том, что его девочке тоже должно быть хорошо. Эгоизм и собственное хищное желание отошли на второй план. Он хотел лишь слушать её томные стоны. Чувствовать сбивчивое дыхание. Ощущать, как её ноготки впиваются в кожу его спины всё сильнее. В один миг из хищника он стал жертвой её желаний, сам того не понимая. Захлебнуться в вопиющей похоти он успеет потом, на это у него будет целая жизнь. А сейчас Ева должна запомнить свой первый раз так, чтобы от каждого воспоминания о нем её тоненькие ножки подкашивались. Чтобы её желание в этот момент могло хоть немного посоревноваться с ненавистью. Чтобы от него в её жизни остался не один лишь темный, грязный след предательства.

Такая хрупкая, такая нежная. Он совершал очередной толчок бедрами и боялся, что она снова вскрикнет от боли даже вопреки его тепло согревающей её животик магии. Нет. Нельзя. Он уже причинил ей слишком много боли, пусть она и узнает о ней лишь завтра. Поэтому сегодня она будет испытывать лишь сладость их страшного, но такого притягательного греха.

Её тело. Её тонкое, влажное от пота тела. Он продолжал проникать всё глубже и одновременно с этим всячески исследовал свободной ладонью этот запретный сладкий плод. Вот бы навсегда забрать её себе. Не отдавать больше никому. Каждую ночь, каждое утро, каждый день наслаждаться этим тонким станом. Постепенно переводить её за другую черту, окуная глубже в мир похоти и разврата. Не огрязнять, совсем нет. Просто давать ей быть самой пошлой девочкой, чтобы с восходом солнца снова любоваться её нежной улыбкой, вспоминая, какая она теплая и узенькая там, внутри. Да, такая горячая. Такая узкая.

Стон. С его губ сорвался почти рычащий стон. Он не позволял себе стонать перед женщиной, насколько бы хороша она не была в постели. Но этот раз был особенный. Единственный. Запретный. Он перешел через многие свои границы сегодня и был готов дать своей девочке услышать, как сильно она возбуждает его. Его тело, его разум, его душу, его сердце. Бездна! Он отдал бы всего себя по кускам, лишь бы эта ночь никогда не заканчивалась. Пусть весь мир сгорит в адском пламени, оставив только их двоих. Кроме неё ему больше никого не надо. Лучше этого хрупкого тонкого тела просто не существует.

Страсть. Он поддавался ей всё больше. Двигался всё быстрее, всё глубже, чувствуя, как его девочка сильнее сжимает его член внутри себя. Вот она сладко, длительно простонала, снова кусая губы. Приняла его полностью и выгнулась в спинке, подобно ласкаемой кошечке. Разум заволокла пелена горячей страсти. Он не мог уследить за временем, не понимал, как долго её тонкое тело извивается под его очередным уже требовательным движением. Чувствовал лишь, что она старается двигать бедрами в такт и возбуждался от этого сильнее, готовый продолжать хоть всю чертову ночь.

Осознание. Райнхард очнулся, когда понял, что пальцы одной его руки снова мягко ласкают её клитор, а пальцы второй слегка оттягивают твердый сосочек. Он уже не заглушал её боль магией и не помнил, когда именно перестал это делать. Но Ева безудержно сладко постанывала в такт каждому быстрому движению. Он достиг того момента, когда неосознанно уже продолжительное время резко и быстро входил и почти полностью выходил из неё, чтобы сделать это вновь с новой силой. Да. Прижаться к ней сильнее, войти как можно глубже, прочувствовать её внутреннее тепло всем своим изнеможенным от ласк членом. Чтобы через несколько мгновений понять, что он больше не может сдерживаться…

Невероятная волна наслаждения, заставляющая сильное тело содрогаться. Грязное осознание, что эта ночь стоит любого зла этого мира. Одно переливалось с другим, создавая смесь самого смертоносного и одновременно сладкого яда.

Одна ночь, чтобы стать с ним единым целым.

Одна ночь, чтобы показать ему, как сильно она влюблена.

Одна ночь, которая станет началом тысячи других таких ночей.

Движение. Еще одно. Так опьянительно приятно, так горячо. Сбитое дыхание, быстро бьющееся сердце и пелена сладкой страсти, охватившая всё тело. Ева забыла обо всем, что существовало за стенами этой комнаты. Сейчас всё её тело принадлежало лишь горячему дьяволу, что властно нависал над ней. Его образ занимал все её мысли, теплота его кожи согревала, а очередное движение бедер заставляло громко постанывать. Она была в плену его сильного тела и готова была оставаться здесь навечно, лишь бы он не останавливался. Лишь бы продолжал угождать её желаниям.

Такой могущественный, такой горячий. Ева понимала, что Райнхард старается сдерживать свою дьявольскую похоть ради неё. Понимала это с самого начала. Она знала, что может доверить ему всю себя, и будь он хоть трижды наследником ада, он никогда не причинит ей зла. И пусть её тело трепетало именно от физического удовольствия, эта ночь не была бы столь прекрасна, если бы её душа не вторила этому желанию. Она чувствовала его нежность и ценила её. Все её опасения улетучивались с каждым его новым аккуратным прикосновением, ведь она так искренне была уверена, что он относится к ней совсем по-особенному. Абсолютно не так, как к кому бы то ни было еще. Что бы ни было в его прошлом, сейчас он только её. Этот эгоистичный, грубый и властный дьявол… только её. И только рядом с ней он может быть настоящим.

Его тело. Его огромная, темная фигура, что нависала над ней столь могущественно, была похожа на самую крепкую из всех скал. Бурлящая внутри него страсть сравнимая с раскаленной лавой, огонь в его глазах: казалось, от одного его присутствия рядом воздух становится горячее. Но её руки все равно тянулись к нему, обнимали его. Даже если он будет физически обжигать её своей страстью, она всё равно продолжит вот так тепло прижиматься к нему.

Стон. И еще один. Снова и снова. Она не сдерживалась и сладко постанывала в такт их похотливому танцу. Пусть он слышит, как ей хорошо. Пусть не боится двигаться еще быстрее. Пусть знает, что она в его власти, и понимает, как ей это нравится. Скованные пеленой горячего наслаждения, её тело и желание окончательно захватили власть над разумом. Опираясь одной рукой на кровать, а второй всё еще обнимая шею дьявола, Ева старалась двигаться в такт его движением. Глубже. Быстрее. Она тоже так страстно этого хочет.

Страсть. Настоящая. Ни с чем несравнимая. Она опутала невинное девичье тело, лишая его навсегда этого статуса. Ведь та, кто хоть раз ощутит нечто подобное, уже никогда не сможет назвать себя «невинной». И пусть. Она готова была стать самой грязной развратницей, если её соблазнитель захочет этого. Выгибая спинку под его непрекращающимися властными движениями, она забыла счёт времени. Лишь одно сплошное желание почувствовать, как его могучее тело содрогается над ней в главный пик удовольствия, заполонило всю её до основания. Они никогда не были так близки, как сейчас. И понимание этого было её главным плодом страсти.

Осознание. Это ни с чем несравнимое чувство пламени, разливающееся по всему телу в преддверии такого сладостного оргазма. Физическое счастье от чувства, будто каждая клеточка тела содрогается под бурей страсти. Душевное счастье от мысли, что в этот момент рядом с тобой особенный мужчина. Ева словно падала в бесконечную пропасть, понимая, что её обязательно поймают. Обязательно. А сейчас она могла расправить руки и наслаждаться этим полетом. Её коготки впились в кожу на спине дьявола, её сухие от продолжительных стонов губки сильно сжались, вся она снова стала струной, тянущейся вверх, потому что этого хочет её властный музыкант.

Невероятная волна наслаждения, заставляющая тоненькое тельце обессилено рухнуть в объятия её прекрасного соблазнителя. Светлое, теплое осознание, что эта ночь лучшее, что когда-либо случалось в её жизни, заполонило весь разум. Все эти воодушевляющие чувства сплелись в один огромный светлый шар в глубине её души.

Из этого всепоглощающего света внутри родилось желание тихонько шепнуть дьяволу нечто невероятно важное. Сказать те самые главные слова, ведь только в них Ева могла бы выразить всё то, что сейчас чувствовала к нему. Она глубоко-глубоко вдохнула, разомкнула губы и… сдержалась.

Завтра…

Завтра. Она скажет это завтра, когда пелена страсти спадет.

Завтра. Когда её слова не будут опошлены.

Завтра. Когда она сможет разбудить его поцелуем, улыбнуться и прошептать эти три самых важных слова.

Завтра. Когда раскроется правда.

Завтра. Когда она поймет, как бесчестно и эгоистично поступил с ней тот, кому она доверила так много.

Завтра. Когда её мир рухнет.

Но сегодня…

Сегодня ночь еще не окончена.

Сегодня Райнхард сможет еще не раз насладиться её телом.

Сегодня он еще будет видеть её искреннюю улыбку.

Сегодня он еще сможет цепляться за это мимолетное счастье.

Сегодня его вина будет лишь завтрашним горем.

Сегодня, осчастливив себя на одну эту ночь, он станет самым одиноким существом, потерявшим своё счастье, возможно, уже навсегда.

…

Ах ты, ночь!

Что ты, ночь, наковеркала?..

Глава 24. Но утро настало

Райнхард не спал. Дьяволам это и не нужно. Можно, конечно, но зачем, когда есть более продуктивные и интересные варианты восстановления сил? Они, как и ангелы, могли просто отдыхать, бодрствуя, но экономя энергию. Читать книгу, медитировать или обнимать тихо посапывающую смертную девушку, которую ты предал сегодня ночью, грязно совратив. В общем, вариантов было много…

Ночь была длинной, страстной, незабываемой. Но в какой-то момент Ева просто не выдержала и провалилась в сон. Ещё бы, он возложил на эти быстро текущие часы слишком много надежд. О, нет, они оправдались. Вот только всё закончилось, за окном начинало светать. А он долгие часы просто смотрел, как она спит. Какая глупая сентиментальность. Дьявол ругал себя за это, а потом снова продолжал, оправдываясь тем, что если шевельнется — Ева, спящая на его груди, тут же проснется.

Уже когда комнату озарил солнечный свет, мужчина решил все-таки отдаться сну. Он окончательно поругался со своей совестью, чувствовал себя хуже грязного животного и никак не мог смириться со своим поступком. Поэтому, вместо того чтобы ждать, когда Мерриман проснется и поймет всё, он решил отдаться темной пустоте. Пожалуй, сон может быть полезен даже для таких как он, если они ждут казни, которую уже всё равно нельзя отменить. Время в эти моменты лишь мучает.

***

Шум воды, топот в коридоре. Дьявол проснулся от осознания, что заклинание ограждения от внешних звуков перестало действовать. Он недовольно скривился, поднимаясь на локтях и неожиданно осознавая, что не чувствует Евы рядом. Раскрыв глаза от удивления, он осмотрелся по сторонам, пока слух снова не уловил, что вода шумит за дверью, ведущей в ванную. Сердце дрогнуло. Бездна. Этот кусок холодного камня уже больше сотни лет оставался абсолютно бездвижен, а сейчас ноет и трепыхается. А всего-то от осознания, что скоро смертная девочка выйдет и ей придется смотреть в глаза. Было бы проще тихо исчезнуть, не сказав ей ни слова. Но Шац был, как это назвали бы смертные, «человеком чести», как и любой уважающий себя наследник Каина. Он понимал, что должен объясниться перед Евой. Рассказать ей весь свой замысел, объяснить, что она больше не обременена титулом наследницы, а значит и ему больше нечего делать рядом с ней. Нечего… как же. Но уйти самому, надеясь, что тебя остановят, чище для гордости, нежели умолять об этом.

Он напьется. Обязательно напьется. Ему для этого нужно так много, но даже если весь алкоголь смертного мира придется влить себе в глотку, он сделает так, чтобы его дрянная голова сегодня просто не соображала. Может быть, в хорошем виски его совесть утонет и задохнется. Он надеялся, что она будет умирать в муках. Потому что сейчас обеспечивала ему именно такие красочные ощущения.

В бездну. Райнхард произнес магическое слово, извлекая из подпространства для хранения вещей шкатулку тишины. Рогатая женщина на её крышке снова лишь держала палец у своих губ. Это могло обозначать лишь одно — кристалл исчез. Ещё бы, магия даже такого артефакта не смогла бы сдержать его дольше, чем на одну ночь. Даже этот результат был удивителен. Дьявол со скучающим видом открыл шкатулку, проверяя её. Да. Пусто. Ну и пекло с ним. Испытание триединства, конечно, снова повиснет вопросом в воздухе, а значит, адский трон Райнхард получит еще через пару лет в лучшем случае, но ему было так плевать…

Дверь скрипнула. Шац вздрогнул и замер. Он никак не мог заставить себя в этот момент перевести взгляд в нужную сторону. Продолжал тупо смотреть в пустую шкатулку, как застывший мертвец.

— Ой, ты проснулся. — зазвучал её веселый, ласкающий слух голос.

Он выдохнул. Кончики губ сами невольно дернулись вверх. Дьявол обернулся.

— Отвернись! — вскрикнула Ева, прячась за дверь, хотя она была даже не обнажена, и её влажное тело прикрывало белое полотенце.

— Что за глупость? — произнес Райнхард, а сам даже усмехнуться не смог от горького кома, что стоял в горле.

Ответа не последовала. Девушка будто обдумывала его ответ, прячась в ванной. Через десяток секунд она сделала небольшой, неуверенный шажок обратно в комнату, скромно опустив взгляд в пол.

— И правда. — сказала она с неловким смешком, понимая, что ей уже глупо стесняться мужчину.

Следующие её слова ударили как гром среди ясного неба. Настолько резко и звеняще, что Райнхард даже не сразу уловил их суть, хоть речь Евы и была спокойна, весела и повседневна:

— Можешь не искать его там. Он у меня.

Дьявол поначалу не понял, о чем говорит Мерриман. Лишь когда его взгляд уловил, что она указывает на раскрытую шкатулку перед ним, он додумался посмотреть на её шею. Не поднимал ранее взгляда, просто потому что как последний предатель боялся смотреть ей в глаза. Но сейчас…

— Бездна тебя сожри. — невольно громко выдал он от всеохватывающего шока, когда понял, что Слеза Авеля привычно висит на шее девушки.

— Что-то не так? — моментально среагировала Ева с волнением. — Я не трогала шкатулки, оно само получилось.

Она выглядела растерянной. Дьявол смотрел на неё так, будто на её месте сейчас стояло нечто ужасное и абсолютно ему непонятное. Странно, но кристалл не реагировал на этот взгляд и казался обычной безделушкой без какого-либо магического подтекста, вместо того, чтобы пытаться выжечь мужчине глаза. Один вопящий вопрос: «почему?» проедал разум Шаца. Как такое вообще могло произойти? Ведь Ева должна была потерять все силы и связь со Слезой Авеля, как только они нарушили закон, если только…

— Ева, а когда мы были у реки, ты не ощущала никакого магического вмешательства от кристалла на себя? Скажем, в момент, когда опускала его в шкатулку? — с задумчивой медлительностью спросил Райнхард.

— Вроде бы… нет. Но разве что-то пошло не так? Ты ведь сказал, что позаботился о нашей защите, я и подумала, что возвращение ко мне Слезы утром — это нормально.

Дьявол резко одернул себя. Действительно, если какая-то непонятная прихоть судьбы дала ему ниточку, чтобы выйти сухим из воды — нужно было цепляться за неё, а не пытаться всё испортить.

— Да. — он уверенно кивнул. — Я просто не думал, что шкатулка разрядится так быстро, только и всего. Вот и решил, что кристалл как-то повлиял на тебя, чтобы быстрее вернуться. Не бери в голову, это мелочи.

Совесть зацарапала его черную душу изнутри своими кривыми когтями. Райнхард не смог скрыть своей озабоченности до конца, но все же постарался сделать так, чтобы эти слова звучали правдоподобно. В конце концов, кто если не он, настоящий мастер лжи? Только вот с какого момента эта дряхлый рудимент внутри него шевелится даже тогда, когда он просто решает соврать?

Прочим мыслям не было места в голове мужчины. Он поднялся с кровати и сам зашагал к ванной, совершенно не замечая, как смущается Ева, снова видя его обнаженным. Дьявол прошел мимо неё, оставаясь в своих мыслях, и даже не обращая никакого внимания на девушку.

Она же ждала какого-то знака внимания. Чего-то особенного. Ведь они теперь друг для друга кто-то очень особенные… так ведь? Но когда массивная фигура просто прошла мимо, Ева лишь сделала неловкий шажок в сторону, освобождая дорогу. Дверь позади негромко закрылась, но этот звук показался ей оглушающим. Она представляла это утро совсем иначе. После всего того, что между ними произошло, она ждала совершенно другого отношения к себе. Внутри всё сжалось от обиды, а к горлу подступил ком. Ева ничего не понимала, но не собиралась делать слишком поспешных выводов и расклеиваться понапрасну. Она откинула прочь своё глупое желание расплакаться, глубоко вдохнула и пошла одеваться…

***

Ева сидела на кровати, которую аккуратно заправила, несмотря на то, что это было и не нужно. Хотелось чем-то занять руки, просто ждать было мучительно. Она волновалась. Не понимала, почему Райнхард повел себя так озабоченно, и причиной этой самой «озабоченности» была не она. Принимая душ, девушка фантазировала, как вернется, разбудит его и… и он проявит нечто большее, чем просто обратит внимание на кристалл. Они бы заказали завтрак в постель, может быть, какое-то время глупо подурачились, обсуждая что-то непринужденное. И при этом он бы крепко-крепко её обнимал. А потом… потом, может быть, ей бы хватило смелости сказать, что она чувствует. Если бы для этого представился момент, конечно. Теперь же всё пошло наперекосяк, и от этого было невероятно обидно.

Помотав быстро головой, желая физически выгнать из неё все ненужные печальные мысли, Ева вздохнула и упала на кровать, широко раскинув руки в стороны. Единственное, чего она сейчас боялась — это осознания, что она допустила огромную ошибку.

Звук воды стих. Вскоре Райнхард вышел из ванной, будучи уже в обычном для него костюме. Слыша это, Мерриман медленно повернула голову, её взгляд был каким-то задумчиво пустым. Дьявол быстро и молча дошел до кровати и, встав напротив девушки, протянул ей руку. Она положила свою ладошку на его, и тогда мужчина сильным, но аккуратным движением заставил девушку встать. Подхватив её второй рукой за талию и прижав тем самым к себе в бескомпромиссных объятиях, он, не теряя абсолютной строгости на лице, коснулся губами её лба.

— Прости. — сухим солдатским тоном произнес он. — Вряд ли ты ждала этим утром от меня чего-то такого. Скажи мне, чего ты хочешь, и мы обязательно это сделаем.

С каждым словом голос его становился мягче. Взгляд оставался серьезным, но, пожалуй, так генералы смотрели на любимых женщин, а не очередных проходных солдат.

Ева же удивилась и даже нахмурилась от мысли, что Райнхард нагло залез ей в голову, чтобы узнать, о чем она думала. Впрочем, это было бы странно, но вполне в его духе. Ева помедлила, но все же с теплотой обняла массивную фигуру мужчины в ответ. Она чуть скривила задумчиво губы, пытаясь придумать, чем же хочет заняться, но сейчас, когда некая эйфория утреннего момента была упущена, решение было единственно очевидным:

— Думаю, нужно отправиться домой. Повезет, если родители приехали только с утра, и не обнаружили нашего отсутствия ночью. Но, так или иначе, они могут либо очень волноваться, либо все еще можно исправить.

Райнхард кивнул, аккуратно приглаживая при этом еще влажные волосы девушки.

— Мне телепортировать тебя в твою комнату?

— Нет. Лучше недалеко от дома. Если они проверяли спальню, будет странно просто оказаться там и спуститься.

— И что ты скажешь?

— Зависит от ситуации. — Ева вздохнула.

— Нагло соврешь? — он ухмыльнулся.

Девушка подняла прищуренный взгляд вверх, дабы иметь возможность смотреть в глаза Шацу.

— А чего ты ухмыляешься? Ты вообще представляешь, что с тобой сделает мама, если узнает обо всем произошедшем? — она невольно улыбнулась. — Я забочусь о твоей же безопасности. Поверь, никакая дьявольская магия тебя не спасет.

— Да нет, я ничего не говорю. Просто немного горжусь тем, что постепенно порчу тебя.

— И совсем это не так! — вскрикнула Ева, пытаясь шутливо вырваться из объятий Райнхарда.

— Не рыпайся, а то помешаешь перемещению.

На сим они исчезли. Дьявол перенес их за пару кварталов от особняка семьи Мерриманов, а дальше они шли пешком. Чем ближе Ева подходила к дому, тем отчетливее ощущала, как радость влюбленности вновь заменяется печальной горечью от потери близкого. Она прикоснулась пальчиками в кольцу, подаренному бабушкой Алексой. Заметив это, Райнхард заботливо произнес:

— Как ты?

Она помедлила, медленно крутя кольцо на пальце.

— Лучше. — грустная улыбка коснулась губ.

Вдруг, когда до особняка оставалось уже совсем недалеко, со стороны проезжей части, которая в этом квартале часто была пуста, послышался странный громкий писк. Он продолжался вновь и вновь, будто существо, издававшее его, мучилось сильной болью. Ева столь быстро побежала в сторону звука, что Райнхард даже не успел ничего сказать. Устало вздохнув, дьяволу просто пришлось проследовать за ней.

Стонущим от боли существом оказалась кошка. Черная, как уголек, совсем худенькая, маленькая, она лежала на тротуаре, а лапки её были выгнуты под неестественным углом. Глаза её были закрыты и, казалось, единственное, на что она была способна — это звать на помощь. Ева спешно подбежала, сразу опустилась на колени, не боясь испачкать штанов и, не растерявшись, начала осматривать животное.

— Наверное, какой-нибудь гад её задавил и просто оттащил к обочине. Вряд ли она сама смогла доползти. — злобно, но сосредоточенно произнесла она.

Улица была пуста. По обеим сторонам располагалась парочка богатых домов, но они были ограждены забором, и за ним никого было не видно.

— У неё лапки сломаны. — продолжила Ева, а после быстро спешно осмотрелась вокруг. — Я помогу ей, посмотри, чтобы никто не появился.

Райнхард был абсолютно равнодушен к судьбе кошки, но на эти слова девушки не смог не отреагировать:

— Это опасно. Тебя могут увидеть. Мало я тебе о Салемских ведьмах рассказывал?

— А вдруг у неё внутреннее кровотечение или еще что! — голос Евы звучал стально и непреклонно. — Закрой нас зоной магии, если нужно, но я ей помогу.

Дьявол нахмурился. Он опасался, что кристалл может быть сейчас небезопасен для наследницы, так что испробовать её силы стоило в более подходящей обстановке. Но Мерриман явно и слушать его не хотела.

— Когда-нибудь это тебя погубит! — недовольно рыкнул он.

Ева не отреагировала. Она уже коснулась одной рукой кристалла, а ладонь второй расположила ровно над страдающим животным. Райнхарду не оставалось ничего, кроме как поставить невидимый барьер, скрывающих их.

— Моя магия ограждения и на половину не так сильна, как у тех сифтов, напавших на тебя. Я вообще владею ей дальше обычного ментального блока лишь потому, что я наследник. Так что лучше поторопись!

Тишина, искрящаяся сосредоточенностью и напряжением, была ему ответом. Слеза Авеля ответила на мысленный зов Евы голубым свечением. Ничего необычного. Всё как раньше. Мерриман уже достаточно хорошо овладела исцелением за всё время, пока они тренировались. Поэтому лечение такого маленького существа, казалось, давалось ей очень легко, даже несмотря на серьезные переломы.

Кошка перестала стонать. Вместо этого послышалось теплое урчание, которым она словно благодарила свою спасительницу. Буквально через минуту хвостатая стояла на своих лапах, будто они и не были сломаны. Первым же делом она подошла к выпрямившейся Еве и начала ласково тереться об её ноги, продолжая урчать. Девушка тепло улыбнулась, наблюдая за животным. Райнхард же снял защиту, напряженно выдыхая.

— Такая худенькая, одна кожа да кости. — жалобно произнесла наследница, потянувшись рукой к кошке и теперь поглаживая её. — Наверное, дворовая. Обидно, такая красивая.

— Разве нам не нужно было идти?

Ева не сразу ответила, будто бы задумавшись. Кошка очень охотно ласкалась об её руки, пока и вовсе не легла на землю, подставляя живот для поглаживаний, игриво перебирая при этом лапками.

— Нужно. — задумчиво протянула Мерриман. — Может быть, ты пойдешь с нами?

Голос её повеселел от принятого решения. Она обхватила обеими ладошками хвостатый уголёк, и взяла животное на руки, тепло прижимая к себе.

— Кажется, она не против.

— Еще бы она была против. — ухмыльнулся дьявол.

— Ты какой-то бесчувственный чурбан.

— Просто не люблю котов. Те еще эгоистичные твари.

— Странно, что не любишь. — хихикнув, ответила девушка. — Вы ведь чем-то похожи.

— Очень смешно. Между прочим, кошачьи, в основном, заполоняют рай. Не зря ангельскими помощниками считаются крылатые львы. Аду же ближе церберы.

За этим разговором они выдвинулись к дому. Ева гладила кошку, и присутствие рядом черного комка шерсти её снова оживило. Это даже заставило Райнхарда подумать, что взять с собой эту животинку — не такая уж плохая мысль. Мерриман шла впереди него и непринужденно вела беседу, а не замыкалась в себе. А, как известно, чем бы дитя ни тешилось…

Только уже на пороге особняка, снаружи которого было пусто, кошка выглянула из-за плеча новой хозяйки и посмотрела на мужчину. Посмотрела своими большими глазами необычного, очень знакомого фиалкового цвета. Чертовка хитро прищурилась, и почти что подмигнула дьяволу.

— Ах, ты ж дряяянь. — приглушенно протянул Райнхард.

— Ты что-то сказал? — откликнулась Ева, открывая входную дверь ключом.

— Нет… ничего.

Кошка резко и очень странно поменяла позу на руках у Евы. Она вся вытянулась, упираясь передними лапами в держащие её ладони, в то время как дьяволу из-за плеча девушки показался длинный черный хвост, а после выглянул худой, но крайне изящный кошачий зад. Тем временем, внутри дома их встретила неожиданная волна внимания. В коридоре на пороге стояли два незнакомца в полицейской форме. По их поведению было заметно, что мужчины уже собирались уходить, когда Ева с Райнхардом вошли. Служивых провожал Виктор, лицо которого было окрашено неестественной озабоченностью. Недалеко позади него с понурым видом стояла Натали. По одежде и сумкам в коридоре стало понятно, что они сами приехали не так давно.

— Это ваша дочь? — басовитым голосом обратился один из полицейских к Виктору, указывая взглядом на Еву.

— Да. — тот помедлил, но все же добавил. — Приемная.

— Здравствуйте. — растерянно кивнула девушка.

— А Вы? — суровый взгляд мужчины в форме перешел к фигуре Райнхарда, стоящей у двери.

— Райнхард Шац. Учитель по обмену. Временно проживаю в этом доме. — спокойно представился он и протянул руку.

Незнакомец строго нахмурился, но протянутую ему ладонь всё-таки пожал.

— С каких это пор у нас учителя живут с ученицами?

— Форс-мажорная ситуация. — дьявол отвечал на всё уверенно и сразу.

— Не волнуйтесь, мистер Шац просто гостит у нас в доме, пока ему не найдут подходящее жилье. — тихо вмешалась Натали.

— Ладно. — ответил полицейский так, словно ему было все равно не до этого. — В общем, как только у нас появится новая информация — мы Вам позвоним. А пока будьте осторожны.

Он кивнул на прощанье Виктору, получив от него тот же жест в ответ, и они с напарником поспешили удалиться.

— Ева, где ты была? — обеспокоенно спросила Натали, как только мужчины вышли. — Это что, кошка?

— Я… просто в понедельник в школе будет бал, и Мари нужна была кое-какая помощь в организации. А Райнхард взялся нас подвезти. Нужно было забрать тяжелые коробки со всякими украшениями для зала, вот мы и съездили утром. — чем дольше говорила девушка, тем голос её становился увереннее.

Она чуть приподняла ютящуюся на её руках кошку, как бы демонстрируя её.

— И да, мы почти спасли эту бедняжку из-под колес машины. Я бы хотела её оставить. — взгляд её мельком коснулся Виктора, что продолжал стоять задумчивой скалой. — Если вы не против, конечно.

— Ну… — Натали глубоко вздохнула, прикладывая ладонь ко лбу. — В целом, ладно. Ты ведь не против, дорогой?

Виктор лишь едва взглянул на животное и просто молча кивнул, будто был совсем за рамками этого разговора, где-то глубоко в себе.

— Что-то случилось? — взволнованно спросила Ева, разуваясь. — Зачем к нам приходила полиция?

— Давай мы пойдем позавтракаем, и там уже всё обсудим… — заговорила Натали, но её прервал холодный, строгий голос мужа:

— Стало известно, что мою мать отравили.

— Что? — Ева вздрогнула. — Как такое возможно? Ведь ранее говорили, что бабушка умерла от той болезни, что мучила её.

— Да. — полноценно посмотрев на дочь, Виктор кивнул. — Но последнее время ей было значительно лучше, приступов давно не было. Поэтому я засомневался в экспертизе и перед похоронами тайно запросил мнение еще одного специалиста. Яд, которым её отравили, заставил её задохнуться, поэтому Ребекке и показалось, что она умерла от того же приступа.

Ева даже побледнела. Ужас и отторжение такой страшной новости раздирали её изнутри. Она прижала к себе смирно сидящую на руках кошку чуть сильнее.

— Зачем обсуждать такие вещи на пороге? — вмешалась Натали.

— Но кому это было нужно?! — воскликнула Ева, пораженная этой новостью.

— Не знаю. — задумчиво ответил Виктор. — Полиция предполагает, что это мог быть кто-то из моих конкурентов. Поэтому с этого дня стоит нанять охрану. Впрочем, ладно. Действительно, обсудим всё за столом.

С этими словами он зашагал к себе в комнату, взяв одну из привезенных сумок.

— Переоденься и спускайся, хорошо? — Натали постаралась улыбнуться дочери, хоть и вышло у неё скверно.

***

Забежав в комнату, Ева положила кошку на кровать, а сама очень быстро схватила из шкафа первое попавшееся платье. Быстро стянув с себя вещи, и переодевшись в ванной, она спешила спуститься вниз.

— Ты идешь? — спросила она у Райнхарда, что вошел в спальню позже.

— Скажи, что я не голоден.

Мерриман лишь кивнула и побежала вниз. Она оставила дверь приоткрытой, и юркая худая кошечка хотела было протиснуться следом за новой хозяйкой, но прямо у её морды дверь громко захлопнулась под рукой дьявола. Чувствуя загривком мощную мужскую фигуру позади себя, кошка села на пол, подняла фиалковые глаза на Райнхарда, и, махая хвостом, громко мяукнула. С десяток секунд они напряженно смотрели друг другу в глаза, пока Октавия, наконец, не поняла, чего хочет от неё брат.

— А она очень милая. — раздался голос чертовки в голове у дьявола, когда та сняла свою ментальную защиту.

После этих мысленных слов она махнула хвостом и за пару изящных прыжков оказалась снова на кровати.

— Ты что вообще тут делаешь? — послышался злобный голос в разуме дьяволицы.

Смотря друг на друга, они теперь общались мысленно, чтобы точно не быть застуканными лишними ушами или глазами.

— Как? Пришла сказать, как я горжусь своим братом. Магия кристалла всё еще с Евой, а значит, ты честно всё ей рассказал, и вы пришли к общему решению ничего не менять. Это очень правильно.

— Ты решила меня проверить, изобразив тот театр и вынудив Еву использовать магию?

— Ну вот что ты все опошляешь? Не то чтобы я не верила в твою благочестивость по отношению к этой милейшей девушке, но знаешь… вы, мужчины, слишком часто думаете одним известным местом, а не головой. Даже ты, о мой мудрый и умнейший брат, иногда этому подвержен. Но, оказалось, я ошибалась, и очень этому рада. — Октавия довольно замурлыкала в такт своим словам.

— Вообще-то, всё произошло, как я и планировал, но на связь Евы с кристаллом это почему-то не подействовало.

Кошачье тело дьявольцы все выгнулось, она даже непроизвольно выпустила когти.

— Чего?! Но ты ведь всё рассказал ей?

— Нет. — голос Райнхарда, звучавший в её голове, был абсолютно спокоен.

— О, Каин, какая же ты сволочь, Райни!

Кошка начала бродить по кровати из стороны в сторону, будто запертая в клетке львица, что готова была в любой момент напасть на жертву, вот только ей мешали прутья.

— Как ты мог так поступить с ней, это ведь ужасно!

— Давай оставим эти эмоции. Помоги лучше мне понять, почему план не сработал. Мы нарушили закон мироздания. Нас должны были лишить титула и способностей сразу, как только всё произошло. Я был скрыт от внимания любых сил с помощью защиты твоего ангела, но Ева совершенно не владеет школой преграждения. Однако Слеза Авеля вернулась к ней, как только шкатулка тишины перестала сдерживать её.

— Ты всё еще мерзавец! — раздался восклик Октавии в голове Райнхарда, однако после голос стал тише. — Но, может, кто-то другой мог наложить на неё защиту, пока тебя не было?

— Нет, она была со смертной подругой.

— А эта смертная не может оказаться сифтой?

— Я бы почувствовал.

— Если, конечно, на ней не было бы защитного заклинания, скрывающего ауры. — заговорчески шепнула дьяволица.

Мужчина даже задумался на мгновение.

— Нет. — с уверенностью ответил он, в конце концов. — Если какой-то сифт проворачивает такое у меня под носом — я самый отвратительный из всех дьяволов. Этого не может быть.

— Ты самоуверенный балбес и редкостная сволочь. — продолжала ругать его сестра уже спокойным голоском. — Но да, обмануть тебя сложно. А какие у тебя есть варианты?

— Я думаю, что защиту мог наложить сам кристалл без ведома Евы. — Райнхард абсолютно игнорировал нападки Октавии, понимая, что отвечать ей — себе дороже.

— Это должна была быть очень мощная магия. Даже Слезе Авеля нужен маг, который бы сделал это с её помощью.

— Пекло этот камень разберешь. Он чуть не сжег меня, пока Ева умоляла его остановиться. Эта штука явно не просто безвольное оружие в руках наследника Сифа.

— Сжег? — чертовка явно удивилась. — Ты хоть и сволочь, но всё еще дьявол. Мы не горим.

— Это был какой-то особенный огонь. — напряженно ответил ей брат. — Не суть. Шкатулка смогла сдержать его почти на всю ночь.

Райнхард прошел к стулу, сел и задумчиво сложил руки перед собой.

— И что ты думаешь делать? — помедлив, спросила Октавия.

— Наблюдать. Проходить испытание триединства. Ждать, пока шкатулка снова наберет сил.

— Эээ, нет! Шкатулку я заберу и отнесу обратно в ад. Эбнер с меня шкуру снимет, если поймет, что я её стащила.

— Шкуру? — дьявол усмехнулся. — Ты слишком вживаешься в роль.

— Не смешно! Её надо вернуть. Артефакт, пропавший из хранилища ада, вызовет такой переполох, мало не покажется!

— Ладно, ты права, бери шкатулку и уходи. Я скажу Еве, что кошка выпрыгнула в окно и, приземлившись на свои четыре лапы, спокойно ушла.

Он извлек из подпространства шкатулку и кинул её на кровать, чтобы та приземлилась прямо перед сестрой. Октавия по-хозяйски положила на неё лапу.

— В смысле? Я еще вернусь. Причем сделаю это быстрее, чем они успеют позавтракать.

— Нет. — строго отчеканил Шац. — Твоё женское мнение рядом мне совершенно ни к чему.

— А причем тут ты? — возмутилась дьяволица. — Мир вокруг тебя одного, знаешь ли, не вертится. Я, может, хочу присмотреть за милой Евой. Чтобы ты её снова не обманул и не опорочил.

Райнхард устало потер переносицу, нервно вздыхая.

— Что за бред? Октавия, отправляйся в ад. В конце концов, дьяволам нельзя долго прибывать в мире смертных вне Германии.

— Вот только я тоже дочь правителя ада. — усмехаясь отвечала чертовка. — Так что у меня тоже есть способы обходить это глупое правило.

— Если ты не уйдешь, я сам тебя доставлю к отцу и попрошу посадить под замок.

— Попробуй. — она уверенно хмыкнула. — Только перед этим я расскажу Еве обо всём твоём плане. Ничего не утаю.

В такт своим словам она презрительно вильнула хвостом. Райнхард же резко поднялся, в пару шагов оказался у кровати и схватил кошку до того, как она успела убежать. Октавия замерла у него в руке, смотря на брата теперь спокойным, дерзким взглядом.

— Будешь меня шантажировать? — гневно прорычал он вслух.

— А если и да, то что? — она же отвечала ему в мыслях, при этом хвост продолжал снова и снова ударяться о руку, держащую её. — У тебя есть тайна, у меня есть тайна. Ты не мешаешь мне, я — тебе. Если, конечно, ты совсем не выйдешь за рамки дозволенного. Между прочим, я забочусь и о тебе. Может быть, Еву что-то и защищает, а вот тебя — нет. Бездумно поддашься желанию и всё, прощая адский престол. Так что отпусти меня. Дай я спокойно схожу в ад, поставлю на место шкатулку, пока дядюшка Эбнер не обнаружил пропажи, и вернусь играть роль милой кошечки. Тебе же будет лучше, если рядом будет кто-то, кто на твоей стороне и готов тебе всегда помочь.