Кристалл силы: дьявольская любовь (СИ)

Райнхард молчал и лишь пытался взглядом прожечь дыру в кошачьем теле. В конце концов, он презрительно хмыкнул и разжал руку. Октавия упала на кровать, в последний момент ловко приземляясь на лапы.

— Делай что хочешь, но не вздумай мешать мне.

— Это будет зависеть от твоего поведения.

Хвост чертовки игриво взмахнул, и уже скоро она исчезла, забирая с собой шкатулку.

Глава 25. Жизнь продолжается

— Не понимаю, каким монстром нужно быть, чтобы вот так отравить незнакомого тебе человека только ради каких-то денег. — голос Евы был пропитан скорбью.

Она была в ванной, готовилась идти на вечерний бал, что устраивали в школе. Выходные прошли быстро, и понедельник наступил на пятки совершенно незаметно. Несмотря на то что Еве позволяли не ходить в школу некоторое время, она понимала, что жизнь продолжается, а Мари очень нужна её поддержка. Поэтому столь пышное мероприятие, организованное подругой, она никак не могла пропустить. Хоть настроение и не располагало ни к какому веселью.

Райнхард лежал на кровати и читал. Дверь в ванную была приоткрыта, поэтому он отлично слышал всё, что говорила наследница. На груди у него мирно посапывала черная кошка, которую Ева назвала Угольком. Дьяволы ничего не рассказали девушке об истинной природе «животного», так что Октавия талантливо играла роль ленивой, вредной кошки. Возможно, она готовилась к ней всю жизнь, настолько хорошо и непринужденно у неё получалось.

— Бизнес жесток. Причем во всех трех мирах. — ответил дьявол, перелистывая очередную страницу.

— Но это так… ужасно. — произнося это, Ева вышла из ванной и полумертво подняла руки вверх, как бы демонстрируя свой наряд.

На ней было вечернее синее платье в пол, которое венчало в меру пышная юбка. Неброское, аккуратное, без всяких лишних ярких атрибутов. Оно идеально сидело на миниатюрной фигуре Евы, подчеркивая её талию. Плечи были открыты, при этом не создавалось никакого намека на излишне пошлое декольте. Волосы её были завиты, и кудри спускались по обнаженным плечам. Дополнял всё это кристалл, который отлично вписывался в образ, будто наряд специально подбирали именно под него.

— Ну как я? — безжизненно спросила она, вздыхая.

Райнхард оторвал взгляд от книги, а Октавия синхронно с ним подняла свою кошачью головку. Они оба задержали оценивающий взгляд на Еве. Непроизвольно по губам дьявола скользнула непривычно теплая для него улыбка.

— Ты прекрасна. — совсем тихо шепнул он, будто не хотел, чтобы даже сама Ева услышала подобное откровения.

Неожиданно для себя девушка и сама не смогла сдержать неловкой улыбки. Приподняв обеими рукам юбку, она сделала легкий шаг сначала в одну сторону, потом в другую. При этом взгляд её опустился вниз, скрывая легкое смущение.

— И как женщины ходили в таких длинных платьях веками. — сменила она тему, пожимая плечами. — Вы с Угольком неплохо ладите, кажется. Она рядом с тобой еще более ласковая, чем со мной. А говоришь, что кошки — это не твоё.

С этими словами Ева пошла к шкафчикам, дабы извлечь оттуда последние нужные ей вещи в виде небольшой сумочки и прочих мелочей. Райнхард снова опустил взгляд в книгу, отвечая своим обычным спокойным тоном:

— Думаю, это всё комплексы. Вечно принижаемая в своих правах мужчинами из-за её слабого пола, она тянется к ним еще сильнее и жаждет мужского тепла из всевозможных источников. Полагаю, это её способ доказать самой себе, какая она сильная и независимая.

— Чего? — с удивлением посмотрела на него Ева.

В это время Октавия уже приземлила когтистую лапу на щеку мужчины, но тот абсолютно игнорировал этот её жест какое-то время.

— Да так. — он закрыл книгу. — Вспомнил одну знакомую.

Даже не смотря на кошку, Райнхард одним движением смахнул её с себя на пол, вытер чуть кровоточащие царапины, которые тут же заросли и поднялся на ноги. Октавия, недовольно шипя на него, быстрой походкой юркнула под платье к Еве, скрываясь там и вызывая этим улыбку на лице девушки.

— Она только что меня ранила, а ты улыбаешься от её глупых выходок? — одна бровь мужчины строго приподнялась вверх.

— Наследника адского престола ранила кошка, какой ужас. — по-доброму посмеиваясь, ответила Ева. — Да и ты первый ей нагрубил.

— Ясно. Женщины этого дома сговорились против меня.

— Ну это как посмотреть. — неожиданно раздался голос Натали со стороны входной двери. — Между прочим, та щель, которую вы оставляете, когда находитесь тут вдвоем, слишком мала. Будьте добры её даже не прикрывать.

Она вновь старалась сохранить образ строгой матери, но её лицо было слишком добрым для этого. Натали открыла дверь достаточно широко, как бы демонстрируя это всем присутствующим, и полноценно осмотрела дочь.

— Ох, Ева, ты такая у меня красивая. — с материнской любовью трогательно произнесла женщина и подошла к дочери, чтобы крепко обнять её.

На лице Мерриман младшей снова появилась улыбка, пусть отмеченная грустью, но все же искренняя. Заметив её, Натали, поглаживая ладонями девушку по плечам, не смогла не предложить:

— Если ты не хочешь, можешь не идти. Я уверена, Мари всё поймет.

— Нет, нет. — уверенно ответила Ева, мотая головой. — Я в порядке. Это пойдет мне на пользу. Жизнь продолжается, нужно отвлечься, развеется и полноценно прочувствовать это.

Натали какое-то время просто смотрела на дочь искренне-заботливым взглядом.

— Я всегда знала, что ты у меня очень сильная. Но тебе все равно нужно быть осторожной. — она перевела взгляд на дьявола. — Мистер Шац…

— Мы же обсуждали, что можно просто Райнхард. — с уважительной полуулыбкой ответил ей он.

— Да, Райнхард, Вы уверены, что с Вами не нужно направить охрану?

— Я смогу о ней позаботиться. Вам совершенно не о чем беспокоится. К тому же, там будет достаточно людно, да и охрана школы не пускает на территорию посторонних.

Натали глубоко вздохнула и кивнула.

— Может, хотя бы до школы? — взволнованно предложила она вновь.

— Мам, всё будет хорошо, правда. Рядом с мистером Шацом я в полной безопасности. — уважительное обращение к дьяволу вызвало на губах Евы покалывающее желание улыбнуться, но ситуация была слишком серьезной.

— Хорошо. — окончательно согласилась женщина.

— Я пойду переоденусь и можем выезжать. — оповестил Райнхард и вышел из комнаты.

Из-под подола платья выглянула Октавия, которая хотела незаметно проследовать за братом, но Натали опустилась к ней и подняла кошку на руки.

— Ну вот, Уголек, останемся с тобой на этот вечер вдвоем.

Дьяволица смогла издать лишь протяжное недовольное мяуканье, осознавая, что какая-то смертная женщина может вот так брать её на руки, когда ей вздумается. Однако ей пришлось сидеть на месте. Возможно, в некоторых аспектах эта маскировка давала сбой, и план её был не идеален.

— А где Виктор? — поинтересовалась Ева.

— Они с Ребеккой приводят в порядок все дела с завещанием.

— С Ребеккой?

— Да. Она следит, чтобы он не забывал есть. После случившегося Виктор принимает еду, приготовленную только проверенным человеком.

— Ну… ладно. — задумчиво протянула Ева.

***

Мотор автомобиля рычал, а вечерние улочки проносились мимо будто в кадровой съемке. Ева сидела спереди на пассажирском сиденье и с хандрой в глазах глядела в окно. Райнхард вел машину. Какое-то время они говорили о чем-то непринужденном, но, в конце концов, повисла тишина, после которой дьявол серьезным тоном произнес:

— Ты мне так и не рассказала, почему передумала на счёт кристалла. — он не заводил этот разговор раньше, ведь его полумертвая совесть всё еще трепыхалась внутри грудной клетки.

— А? — Ева одернулась, переводя взгляд на мужчину. — Если честно, я просто поняла, что ты был прав. В тот день мне было невероятно плохо после похорон, и эмоции взяли верх.

Она опустила взгляд, медленно приглаживая ладошками пышную юбку платья, которую немного зажимал ремень безопасности. Ева сделала задумчивую паузу, но после продолжила:

— На самом деле, я сама согласилась бы после смерти не отправиться в рай или переродиться, а стать подпитывающей силой для кристалла, если бы узнала, что это поможет защитить моих близких. Думаю, и бабушка Алекса, и прочие смертные люди не против такой судьбы, ведь их родные остаются жить. А знать, что твои близкие в безопасности — это куда важнее любой жизни после смерти. Поэтому я больше не считаю, что кристалл — это ужасное оружие, забирающее души. — её ладонь легла на амулет. — Скорее он лишь помогает этим душам оберегать их любимых даже после смерти. Это… правильно.

Уголок губ Райнхарда совсем едва приподнялся. Чем дольше он был рядом с Евой, тем чаще она казалась ему довольно мудрой для своих лет. Иногда наивной и чересчур доброй, но всё же быстро понимающей правила мира.

— Тогда завтра мы сможем вернуться к твоим тренировкам?

— Да. — уверенно кивнула она.

— Думаю, оставим магию преграждения и начнем изучать что-то другое, но будем иногда возвращаться к ней и пробовать снова.

— Но ты же говорил, что сильный маг, сознание которого может поработить даже ребенок из другого мира — это недопустимо.

— Пока я рядом с тобой, я смогу сам накладывать ментальную защиту на тебя. А там уже разберемся…

У Евы кольнуло под ребрами от осознания, что дьявол и правда находится рядом с ней только «пока». Но у неё и без того было достаточно поводов переживать, так что она постаралась не думать еще и об этом. В конце концов, они уже подъезжали к школе, где нужно было сегодня хотя бы попытаться повеселиться.

***

Когда они вошли в зал, музыка уже играла, а тут и там танцевали подростки. Оформление помещения, звучавший вальс, а также костюмы школьников и правда будто возвращали это мероприятие на сотню-другую лет назад, делая его похожим на бал.

— Ева! Ты пришла! Я так рада! — зазвучал звонкий голос Мари.

На ней было бальное платье желтого цвета. Его пышная юбка стала небольшим препятствием в желании Мари поскорее обнять наследницу, но она с ним успешно справилась. Вот только, обнимая подругу, напряженным взглядом Еве пришлось смотреть на вторую фигуру, подошедшую следом.

— Я не могла пропустить твой организаторский триумф. — ответила Мерриман, давя из себя улыбку, а сразу после снова обратила взгляд к подошедшему. — Дэниэль… здравствуй.

Блондин стоял рядом и смотрел на обнимающихся девушек с милейшей улыбкой на лице. На нем был темно-синий костюм, соответствующий тематике мероприятия, и хорошо гармонирующий с платьем Мари за счёт небольшого желтого цветка, что торчал из кармашка пиджака.

— Здравствуй, Ева. Добрый вечер, мистер Шац.

Его полный подозрительного ехидства взгляд скользнул на фигуру Райнхарда. Тот же не имел привычки обращать большого внимания на тех, кто такового не достоин. По крайней мере, делать это открыто.

— Добрый. — тем не менее, отозвался дьявол лишь для вида приличного учителя.

— Вы будете сегодня наблюдать за балом? — Дэн продолжал вести светскую беседу, полную лжи.

— Да.

— Ясно, ясно. Под Вашим зорким взглядом, уверен, ученики даже не посмеют натворить чего-то непристойного. — парень вдруг усмехнулся.

Мари выпустила Еву из объятий и сейчас лишь наблюдала за беседой, чуть хмурясь от осознания некой напряженности обстановки.

— Как твой дедушка? — вмешалась вдруг Ева.

— К сожалению, он умер. — ответил ей Дэниэль, изобразив искреннюю скорбь.

— Сочувствую. — Ева тут же стушевалась.

Даже если предположить, что существуют хотя бы 10 %, что сифт не врал, ей всё равно стало его жаль.

— Как же такое произошло? — а вот Райнхарду жалость была незнакома.

— Его дом сгорел, и он сильно пострадал от огня. Мы все искренне верили, что все обойдется, но люди бывают очень жестоки.

— Люди? — переспросила Ева, понимая, к чему клонит маг.

— Да. Люди, бросившие спичку.

— Ты же говорил, когда уезжал, что у дедушки случился инсульт. — аккуратно вмешалась Мари.

— Что? Нет. Наверное, ты не так меня поняла. — он ласково улыбнулся девушке, а той стало неловко от мысли, что она и правда могла перепутать такой важный факт.

— Ева, я слышал, твоя бабушка тоже скончалась на днях. Прими мои соболезнования. Терять близких — это всегда тяжело.

Сифт сделал какой-то сильный акцент на последних словах, и даже показалась, что его обычно карие глаза снова блеснули неестественно зеленым цветом, а губы дрогнули.

— Ну что же… Мари, пойдем танцевать? — однако, в следующую секунду он весело улыбнулся и протянул ладонь обеспокоенной девушке.

— Да. — помедлив, она кивнула. — Вы тоже постарайтесь повеселиться, ладно? Давайте сделаем вид, что мы в каком-нибудь восемнадцатом веке и единственная наша проблема — это как поудачнее выйти замуж.

Мари кокетливо подмигнула Еве и зашагала следом за Дэниэлем, уводящим её в вихрь танца. Однако, несмотря на такое веселое высказывание девушки, всё же было заметно, как после она снова напряженно нахмурилась, никак не понимая, что же она упустила в этом диалоге «с двойным дном».

— Мне это не нравится. — обеспокоенно произнесла Ева, смотря в след уходящей паре.

— Мне тоже не нравится, когда рядом вьется кто-то, на глазах у кого я вырвал сердце его близкому человеку. Это всегда недобрый знак. — голос Райнхарда прозвучал в голове у наследницы.

— Думаю, стоит присматривать за ними.

— Ну тогда…

Дьявол протянул Еве руку, облаченную в белую парадную перчатку, приглашая её этим жестом на танец. Мерриман же ответила ему удивленным непонимающим взглядом.

— Что? — одна из бровей мужчины скептично приподнялась. — Нужно занять хорошую наблюдательную позицию.

— Но ведь здесь ты мой учитель. — негромко шепнула Ева.

— И что? Я же зову тебя на танец, а не замуж. — он указал взглядом на милую статную старушку миссис Фрит, которую галантно пригласил на танец один из старшеклассников.

— Ну… ладно. — задумчиво согласилась Ева.

Они прошли вглубь зала, стараясь незаметно встать недалеко от Мари и Дэниэля. Звучала медленная музыка, и подростки вокруг танцевали под неё не сказать, чтобы очень умело. Сегодняшние вечеринки вряд ли располагали к изучению бальных танцев. Райнхард же аккуратно подхватил Еву за талию и более чем уверенно начал вести. Чувствуя его почти профессиональный шаг танцора, Мерриман ощущала себя в его руках более чем расслаблено, вот только постоянное желание высмотреть в толпе желтое платье подруги не давало ей покоя.

— Не крутись так явно. — усмехнулся в какой-то момент дьявол.

Ева посмотрела на него и как-то печально вздохнула, хмуря брови.

— Я стараюсь делать так, чтобы мы с ними танцевали в одном направлении. — уверил он её.

Поддавшись успокаивающим нотам в голосе Райнхарда, девушка кивнула и постаралась хоть немного отвлечься, наблюдая теперь за подругой лишь на пассивном уровне.

— А ты очень хорошо танцуешь. — даже с толикой веселости заметила она.

— А ты просто ужасно. Эти ботинки придется сжечь, настолько ты их мне оттоптала.

Райнхард открыто ухмыльнулся, натягивая на лицо широкую улыбку. Еву же почти сковала волна негодования. Где-то внутри появилась желание взять и специально наступить на носок мужчины со всей дури длинным каблучком, но она сдержалась.

— Вот же ты хам! — не столько обижаясь, сколько дуря, чуть громко воскликнула Мерриман.

Дьявол же позволил себе издать несколько издевательских смешков. Впрочем, смеялся он над ней скорее по-доброму.

— Между прочим, наследник должен хоть как-то уметь танцевать. К этому обязывает бал трех миров.

— Это еще что? — удивленно отозвалась Ева.

— Раз в год в одном из миров устраивается бал, куда стекаются главные лица рая, ада и Земли. В этом году, уверен, ты будешь главной звездой этого вечера.

— Там будут даже правящие наследники?

— Разумеется. Попасть на это мероприятие — большая честь. Оно обозначает, что у тебя достаточно власти, чтобы влиять на судьбу мира.

— То есть я смог познакомиться с твоей семьей? — задумчиво спросила девушка, помедлив.

— Тебе определенно придется это сделать. — не особо воодушевленно ответила ей дьявол.

— Я очень жду, когда смогу узнать твою сестру. — на лице Евы мелькнула теплая улыбка.

Шац не смог сдержать широкой улыбки.

— Почему именно её?

— Мне кажется, что несмотря на твоё вечное желание казаться суровым и непробиваемым, ты очень заботливый рядом с женщинами, которые тебе небезразличны.

В глазах мужчины появилось некое удивление. Ева же, заметив это, чуть потупила взгляд. Сдержав недолгую паузу, Райнхард сжал её небольшую ладошку в своей руке сильнее и совсем негромко произнес:

— Может быть, ты и права.

Он бы с большим желанием прижал её к себе сильнее, но приходилось держать дистанцию, говорить тише, смотреть на неё менее увлеченно. Ведь за ними наблюдали, и это ощущалось.

— Но поверь мне… — снова усмехнувшись, начал он. — Октавия к тебе куда ближе, чем ты даже можешь представить…

— В смысле?

— Ох, не бери в голову…

За танцами и слежкой Ева даже не заметила, как прошло около часа. Однако её ноги, которые совсем не привыкли к вальсированию на каблуках, очень быстро начали протестно побаливать. Именно поэтому в итоге они с Райнхардом капитулировали к ближайшей стене, возле которой стояли мило украшенные скамеечки для печальных и одиноких. Выбрав зону не населенную лишними ушами, Ева устало рухнула и вытянула ноющие ноги.

— И как Мари столько пляшет? — устало выдыхая, спросила Мерриман в воздух.

— Так она в кроссовках. — абсолютно спокойно ответил ей дьявол.

— Что?!

— Ну да. У неё очень длинное платье, а под ним — желтые кроссовки.

Это вызвало у Евы непроизвольную широкую улыбку. Ну да, почему она вообще удивилась? Это было очень в духе Мари.

— А откуда ты знаешь?

— Я очень хорош в деле слежки. — мужчина ухмыльнулся.

— А я так устала. Принесешь мне попить? Я боюсь, что встать с этой скамьи смогу только босиком, да и то не факт.

За танцами щеки Евы заметно раскраснелись, теряя болезненную бледность, в которую их окрасил траур. Да и губы её то и дело расплывались в улыбке. Стоит отметить, что это непроизвольно радовало Райнхарда. Так что он был только рад выполнить очередную её просьбу. Однако…

— Ты уверена, что стоит что-то пить здесь?

— Ты что, заразился паранойей у мамы? Брось, пунш все наливают из одной большой чаши. Если кто-то решится отравить меня таким образом, вместе с этим он отравит всю школу.

Райнхард как-то странно нахмурился, то ли с задумчивостью, то ли с осуждением.

— Ты чего? — спросила Ева, заметив это.

— Да так. Смертный мир не идет мне на пользу. Женщины начинают рассуждать логичнее меня. — он весело усмехнулся. — Мне это определенно не нравится.

— Ты ужасный сексист. — с осуждением в голосе заметила Мерриман.

— Стараюсь. — тут же прозвучал ехидный ответ. — Ладно, сиди здесь и следи за этими двумя. Я скоро вернусь.

Ева активно кивнула, а дьявол проследовал к одному из столов, что стояли в другой части зала. Мари и Дэн продолжали крутиться в танце. Иногда наследница сталкивалась взглядом с блондином, и тот со странной язвительностью улыбался ей. Сначала она сразу отводила взгляд, но сейчас при очередном таком контакте продолжала хмуро и дерзко смотреть в сторону сифта, нисколько не скрывая, что следит за ним. Когда она просто думала, что он может причинить хоть какой-то вред Мари — её всю охватывал такой пылкий огонь решительного гнева, что скрыться от него Дэниэлю точно никуда не получится.

Вдруг от взора бдящей Евы парочку скрыл темный силуэт, резко оказавшейся перед ней. За своей слежкой девушка совсем не заметила, как к ней подошли. Она подняла глаза, и тут же сердце её болезненно сдавило.

— Ну здравствуй, Ева. — неприятный голос резанул слух.

Перед Мерриман стоял и сверлил её недоброжелательным взглядом Карл. Рука его всё еще была перебинтована и зафиксирована повязкой, да и стоял он не слишком прямо, однако всё же был здесь. Впрочем, времени с вечеринки прошло достаточно. Ева слышала, что Карла выписали из больницы, но в школе он еще не появлялся. Оттого она никак не ожидала увидеть его здесь.

— Здравствуй. — нехотя ответила она. — Тебе что-то нужно?

Девушка попыталась отстраниться чуть правее, чтобы выглянуть через фигуру парня на отслеживаемую ею пару, но тот сделал уверенный шаг в ту же сторону. Видимо, он решительно хотел привлечь абсолютно всё внимание Мерриман на себя.

— Нужно. Ты теперь должна мне вдвойне. — голос его звучал грубо, а губы его были оскорблено гневно поджаты.

— Послушай, — строго начала Ева, — я не знаю, что ты о себе возомнил, но я тебе абсолютно ничего не должна. Не была и не буду. И уйди, пожалуйста, ты мне мешаешь.

Она пронзила его дерзким требовательным взглядом и по инерции взмахнула рукой в сторону, прося жестом одноклассника отойти. Но тот вдруг резко перехватил её запястье своей здоровой рукой, больно сжимая то.

— А я думал, ты такая дерзкая только когда тот мужик околачивается рядом. Но ничего, я всё понимаю. Пытаешься казаться такой правильной, а сама по койкам учителей прыгаешь.

— Карл, отпусти меня и иди куда шел. — пытаясь нервно вырваться из его хватки, прошипела Ева.

— А я к тебе и шел. Должен же кто-то зазнавшихся шлюх с небес на землю опускать.

Девушка резко замерла. Она вся выпрямилась, втянула побольше воздуха и прям ощутила, как от наплывающего гнева у неё начинают трястись пальцы. У неё в жизни произошло столько всего за последнее время, а внутри скопилось столько негативных эмоций, что терпеть нападки какого-то зазнавшегося идиота не было никаких сил. Невзирая на всю свою необъятную доброту и склонность к всепрощению, Ева просто вскипела за секунду от подобных выпадов со стороны кого-то столь мерзкого, столь грязного. Она стиснула зубы, донельзя напрягая скулы. Вся сжалась внутри, будто клубок негатива, растущий там, достиг своего предела и вот-вот готов был взорваться. А после резко вскочила с места и, забывая обо всем вокруг, со всей дури ударила свободной ладонью по перебинтованной руке Карла. Он зашипел от боли, весь скукожился, и тогда Мерриман смогла вырваться из его захвата.

— Ах ты, сука! — злобно завопил парень, надрывая горло.

Все танцующие вокруг замерли, и весь зал будто тут же обернулся в сторону конфликтующих. Ева должна была стушеваться от такого внимания, замолчать и спокойно уйти. Однако шар негатива в ней лопнул, и весь этот черный гнев желал вылиться наружу.

— Да закрой ты уже рот! — неожиданно для себя дерзко ответила наследница. — Ты думаешь, что все девушки в этой школе тебе обязаны, потому что ты слишком хорош для них. И когда хоть кто-то тебе отказывает, ты сразу готов кинуться брать своё силой. Ещё и подбиваешь своих тупых дружков тебе помогать. Но всё это полный бред! А раз тебе так искренне нужно это внимание абсолютно от всех и каждой, что ты готов пойти даже на то, чтобы унизить женщину силой, то от мужчины в тебе абсолютно ничего нет. Совсем! Видимо, на самом деле ты настолько не любишь сам себя и понимаешь, что ты просто отвратительный, аморальный урод, что пытаешься хоть как-то компенсировать это хотя бы вниманием извне. Ещё бы ты не кидал девушку после первой же проведенной с ней ночи, ведь если это не сделаешь ты, то в итоге она сама уйдет. Потому что ничего кроме раздутого самомнения и красивой оболочки в тебе просто нет!

Она говорила все это так эмоционально, так четко, дерзко и громко, что даже не успевала дышать. От этого в итоге Ева глубоко выдохнула и поджала губы, смотря на растерянного Карла взглядом полным отвращения. Воцарилась тишина. Было только слышно, как с нескольких сторон учителя, что сегодня наблюдали за мероприятием, пытались протиснуться к разыгравшейся сцене. Однако строгая миссис Фрит, что с самого начала была здесь, молча наблюдала, пытаясь раствориться в толпе учеников и скрывая свою легкую одобрительную улыбку.

Какое-то время толпа и правда безмолвствовала. Но уже через несколько минут полной тишины то тут, то там послышались негромкие женские голоса, вторящие нечто в духе: «она права», «он уже совсем страх потерял», «а сам и правда тупой как пробка».

— Ты жалок, Карл. — спокойным, но пропитанным черным негативом голосом кинула Ева в заключение и подняла подол своего платья, чтобы уйти. — Не приближайся ко мне и скажи спасибо, что я не подала заявление в полицию.

Парень, кажется, наконец «оттаял» от шока и хотел было что-то сказать, но его тут же перебил появившийся из толпы Райнхард, в руке которого красовался бокал с розоватой жидкостью.

— Что-то не так? — он всё прекрасно слышал, однако хотел этим вопросом показать Карлу, что лучше бы тому держать язык за зубами.

— Нет, всё хорошо. — хмуро и серьезно буркнула Ева и продолжила уходить куда-то в сторону.

Райнхард издевательски ухмыльнулся, смотря на униженного спортсмена, и развернулся, дабы проследовать за наследницей.

— Тут не на что смотреть, возвращайтесь к танцам. — подала свой по-преподавательски громкий и требовательный голос миссис Фрит. — А вы, молодой человек, пройдемте-ка со мной.

Она указала на Карла, окончательно лишая его шанса на любое ответное слово. Парень прорычал что-то невнятное, смотря в след уходящей Еве, а после нервно пнул скамейку рядом. Тогда миссис Фрит окончательно взяла его в оборот и вскоре вывела из зала.

Дальнейшая судьба Карла мало интересовала Еву. Со злобой рассекая толпу, она прошла к противоположной стене и только там выдохнула и расправила нахмуренные брови. Райнхард, молчаливо гордящийся этим пылким представлением, протянул ей стакан, и девушка быстро опустошила его, ставя на столик рядом. Только после этого, успокоившись, она словно очнулась от этого пропитанного гневом транса, и обеспокоенно спросила:

— Я ведь… не была слишком грубой, да?

— О, ты сказала то, что ему нужно было услышать, не переживай об этом. — с довольной улыбкой на губах ответил ей дьявол.

— Ладно… — неуверенно согласилась она.

И вдруг по телу девушки будто прошел разряд тока. Она дернулась, подобно испуганной лани, что услышала приближение хищника. Дыхание сперло, а взгляд начал метаться из стороны в сторону.

— Райнхард, где они?! Ты видишь Мари?!

Глава 26. Забрать чужое, чтобы вернуть своё

Бежать. Искать. Бежать.

Еве казалось, что она не чувствует ног. Напряженно сжимая юбку платья и поднимая её, чтобы она не мешала как можно быстрее преодолевать очередной школьный коридор, девушка почти задыхалась от этого долгого марафона поисков. Её сердце бешено колотилось, руки тряслись, а ноги сами бежали дальше. Болели, но всё равно делали очередной быстрый шаг, что отдавался по пустым коридорам звоном каблуков.

Спешно заворачивая за очередной угол, Ева нос к носу столкнулась с также стремительно идущим Райнхардом. Тот быстро среагировал и подхватил девушку за талию, удерживая равновесие и не давая ей упасть. Он делал это по инерции, даже не задумываясь. Дьявол был хмур и напряжен, словно солдат, не справившийся со своим заданием.

— Ты нашел их? — сбивчиво дыша, слишком громко и нервно спросила Мерриман.

— Никого. В школе их нет. — четко и строго доложил ей Шац.

Отшагнув от него, наследница начала метаться из стороны в сторону, делая шаг то туда, то сюда и просто не зная, куда еще ей бежать. Её волосы были растрепаны, некоторые пряди прилипли к влажному от пота лицу, а в серо-зеленых глазах читался страх и полная растерянность. Будто мать, потерявшая своего ребенка, она готова была кинуться куда угодно, лишь бы вернуть его. Но не знала, не знала куда!

— Что же нам делать?! — надрывисто вскрикнула она, опуская дрожащие руки.

— Так, успокойся. — абсолютно спокойно и строго скомандовал Райнхард. — Паника нам не поможет. Нужно искать дальше, но на школе наши варианты заканчиваются. Он мог увести её куда угодно. Поэтому будем искать с помощью поисковой магии.

— Такая есть?!

— Конечно.

— Так почему мы сразу этого не сделали?! — тон её был пропитан нервозностью и осуждением.

— Потому что нам всё еще нужно быть осторожными в использовании магии на людях, а также потому что для этого нужны приготовления. Обыскать сначала школу было правильнее, они могли просто где-то уединиться, как в прошлый раз. — он выдохнул и голос его стал мягче. — Ева, пожалуйста, успокойся. Мы найдем её. Всё будет хорошо. Но для того тебе надо быть сосредоточенной и спокойной.

Поджав губы и еле сдерживая внутренний тремор, Мерриман активно закивала. Она сделала глубокий вдох и выдох, стараясь последовать совету Райнхарда и унять своё бешено колотящееся сердце.

— Что тебе нужно? — уже тише и сдержаннее спросила она.

— Личная вещь Мари. Если я найду её, то мы сможем сразу переместиться туда же. Однако, когда ты только примерно представляешь место, куда тебе нужно отправиться, магия перемещения может дать сбой и отправить нас в похожую локацию. Но это уже подробности.

Ева замерла в задумчивом ступоре, прикусывая от нервов нижнюю губу и пытаясь вспомнить, есть ли у неё что-то из вещей Мари. В следующее мгновение она начала рыться в своей маленькой сумочке, но в итоге просто выпустила её из рук, как бесполезный атрибут, когда ничего нужного так и не нашла.

— Мы можем быстро переместиться к тебе домой, если нужно взять что-то оттуда. — говоря это, Райнхард уже протянул ей ладонь.

— Нет, нет, подожди. — суетливо затараторила Ева и начала стягивать с себя обувь.

Оставшись босиком, но не обращая на это никакого внимания, она протянула Райнхарду свои синие туфельки.

— Вот, мне их подарила Мари. Она купила их себе и даже какое-то время носила, но в итоге поняла, что они слишком маленькие, хоть и очень красивые. В общем, это ведь подойдет, да? — она с надеждой посмотрела на дьявола.

Тот с задумчивостью в глазах взял туфли.

— Думаю, сойдет. Но мне придется их уничтожить.

— Да и чёрт с ними! — тут же вскрикнула Ева. — Скорее, пожалуйста!

Дьявол уверенно кивнул. Осмотревшись по сторонам и удостоверившись, что вокруг пусто и шагов не слышно, он сосредоточился на одной из туфель, откладывая вторую на случай провала. Его глаза вновь стали хищно-красными, будто в них загорелся адский огонь. В ту же секунду туфелька в его руке вспыхнула, заставляя стоявшую рядом Еву вздрогнуть и с опаской сделать шаг назад. Мужчина же продолжал упорно взглядывать в этот огонь, что не причинял его ладони никакого вреда.

Секунда, две, три. Лицо Райнхарда вдруг изменилось. Глаза расширились, затем брови нервно сдвинулись ближе к переносице и взгляд забегал из стороны в сторону, изучая картинку, что он видел в этом огне.

— Пекло! — так громко и гневно выкрикнул он в итоге, что, казалось, стены школы содрогнулись в такт дернувшейся Еве.

Туфелька в его ладони распалась на пепел, который он небрежно скинул в сторону, в ту же секунду схватил этой рукой Еву за локоть и прижимал к себе. Он сделал это столь нервно, что девушке стало больно. Это было на него не похоже. Даже в самых опасных ситуациях ранее он всегда был требователен, но аккуратен. Сейчас же его пальцы сжали руку наследницы до отчетливой гулкой боли, заставляя её тут же вскрикнуть:

— Райнхард, что ты увидел?!

Она громко и нервно спросила это, но дьявол смотрел только вперед всё теми же красными глазами. Они будто сверлили стену, но в то же время смотрели сквозь неё. Ева ощутила, как по телу начинает ползти дрожь, как обычно это бывает, когда они перемещаются с помощью магии.

— Райнхард, ответь мне! — еще громче взмолила она.

И в эту же секунду они исчезли из школы, оставляя после себя лишь пепел и валяющуюся на полу сумочку…

Холодный вечерний ветер хлыстом ударил по обнаженным женским плечам, заставляя всё тело Евы вздрогнуть. Они оказались в тёмном месте, где кроны деревьев скрывали свои владенья почти от любого света. Солнце уже село, и мир, сокрытый под пеленой теней, казался мрачным и враждебным.

Ева быстро нервно осмотрелась, пытаясь уловить любое движение, любой звук. Но на их неожиданное появление ответил лишь всё тот же ветер, что с неприветливым стоном снова ударил в лицо. Вокруг никого не было.

— Райнхард? — Мерриман произнесла его имя уже без крика, почти шепотом, что шел прямо из её сжавшейся от ужаса души.

Она еще не видела дьявола настолько напряженным и хмурым. Его брови были столь сильно сведены к переносице, что казалось, по коже сейчас пойдет трещина.

— Почему именно сейчас мы должны были промахнуться. — гневно прорычал он, злясь на судьбу.

В его второй руке еще оставалась еще одна туфелька. Не успел мужчина договорить, как она моментально вспыхнула пламенем, вступившем в схватку с пожирающей тьмой вокруг. Шац поднял ладонь и снова начал всматриваться в огонь, что не просто отражался в его глазах, а, казалось, застилал их ответным красным маревом. Он продолжал напряженно держать Еву второй рукой. Костяшки его пальцев будто одеревенели, сжимая её локоть. Но девушка не сопротивлялась. Она замерла, боясь даже дышать, чтобы не помешать сейчас дьяволу. Лишь взгляд её судорожно метался по пламени, пытаясь также рассмотреть то, что видел в нем наследник Каина, но тщетно. Для неё это был лишь огонь, поедающий едва заметную под его завесой туфельку.

В этот раз Райнхард рассмотрел картинку быстро. «Быстро»… слишком относительное слово. Ведь по напряженным эмоциям на лице дьявола казалось, что абсолютно каждая секунда сейчас была на счету, а они потратили так много, чтобы снова подготовиться к перемещению.

— Главное, чтобы на этот раз сработало. — его рука дернулась, развеивая пепел по ветру.

Тот будто изголодавшее животное подхватило сомнительный дар, унося остатки последней вещицы Мари, что была у этих двоих с собой, куда-то во тьму.

Повисла гробовая мучительная тишина. Дьявол закрыл глаза, делая глубокий вдох и такой же глубокий выдох. Всеми силами своего разума он попытался максимально сконцентрироваться на месте, которое увидел. Он ощущал, как подрагивает тело испуганной Евы у него в руках. Как её грудная клетка приподнимается лишь изредка, будто она совсем забыла, как нужно дышать. Как она переминается с ноги на ногу, поскольку в её босые пятки впивается очередная колючая ветка. Но все эти эмоции волнения и страха, которые она источала так сильно, что они становились заразительны, Райнхарду нужно было сейчас откинуть.

И он справился.

При их появлении в новом месте пространство вокруг охватило пламенем. Языки огня разошлись от ног дьявола и успели пожрать часть травы до того, как стремительно потухли. От напряжения мужчины магия его была нетерпеливой и пыталась вырваться наружу, чтобы породить хаос, но он смог совладать с этим.

Место было верным. К его большому счастью и сожалению, они прибыли к нужной точке назначения. Это был лес. Всё такой же темный и глухой. И ветер здесь также враждебно бил по телу, будто прогоняя тебя из своих владений. Однако было кое-что ещё. То, что дьявол не смог рассмотреть с первого раза. Старый деревянный дом. Весь он был покрыт пылью и плесенью, но стоял ровно, будто возведенный только вчера. Его крыши и стен касались ветви стоящих рядом огромных согнувшихся деревьев. Они будто обнимали строение своими цепкими лапами и казались монстрами, защищающими своё дитя. Неестественно выгнутые ветви закрывали абсолютно каждое окно, словно хотели скрыть от глаз дома ужас внешнего мира. И лишь очертания входной двери виднелись за этими деревянными пальцами. Двери, перед которой и стояли сейчас те, за кем гнались Ева и Райнхард.

Дэниэль почти с заботливой любовью обнимал тело Мари, облаченное в желтое бальное платье, так ярко выделяющееся из картины серого темного леса. Она была неподвижна. Глаза её были закрыты, руки безвольно опущены. Казалось, девушка мирно спала. Спала, несмотря на режущий ветер и холод. Спала, несмотря на руки мага, крепко державшие её. Спала, несмотря на неожиданную вспышку огня от появления её подруги.

…спала ли?

Грудная клетка её едва приподнималась под желанием очередного вдоха. Тело было неподвижным, податливым. А привычный румянец щек заменила неестественная бледность.

— Мари! — с ужасом выкрикнула Ева.

Тут же она ощутила, что руки Райнхарда более не сжимают её. Дьявол был быстрым и решительным. Он не терял ни секунды. Появившись здесь и поняв ситуацию, он моментально ринулся вперед столь быстро, что листва вокруг лишь боязливо зашипела, едва отрываясь от земли. Человеческий глаз же не мог уследить за этими движениями.

Секунда и раздался мощный, почти оглушающий удар. Кулак дьявола столкнулся с незримым барьером, по которому от соприкосновения с решительным напором самого наследника адского престола прошлась волна пламени. Она охватила весь купол, делая его видимым. Барьер располагался в трех метрах от Дэниэля, и когда произошел удар, сифт даже не вздрогнул. Он готовился. Он знал, с кем имеет дело. Знал, что любая ошибка будет стоить ему вырванного сердца. И когда дьявол уткнулся в подготовленную им защиту, маг не сдержал ухмылки.

— Перестань, вы всё равно уже опоздали. — лиричным, почти тягучим тоном произнес он, упиваясь каждым своим словом.

Он придерживал Мари за спину, будто она сейчас откинулась назад, как в момент, когда они танцевали. Вторая его ладонь располагалась на девичьей груди, аккуратно, почти не касаясь её. Блондин иногда улыбался чуть шире, играючи приподнимая пальцы этой руки один за другим, будто его ладонь охватывало чувство приятной щекотки. Он был спокоен и почти счастлив. Барьер будто отрезал его от всех тех эмоций, что царили за ним.

Огонь. Так много огня. Снова и снова. Райнхард не отвечал на сомнительные уверенные речи Дэниэля. Он просто производил удар за ударом, что отдавались оглушающим звуком, от которого лес, казалось, корчится и стонет очередными порывами ветра. В одну из секунд он попытался переместиться внутрь барьера, но, как и ожидалось, это было тщетно.

Огонь. Так много огня. Внутри Евы разгорался настоящий пожар ужаса и паники. Взгляд её был прикован лишь к столь спокойному, столь умиротворенному и недвижимому телу Мари. Как же так вышло? Почему всё случилось именно так? Тело дрожало от осознания происходящего. Она смотрела на подругу и воспоминания заставляли прочувствовать это смиренное состояние на себе. Ева ни на секунду не сомневалась, что Дэниэль сейчас пожирает её энергию, как пытался сделать это с самой наследницей при их первой встрече. Осознание происходящего, понимание, чем это должно закончиться — всё это скреблось в груди, почти разрывая её изнутри.

— Ева, соберись! — рычащим криком приказал Райнхард, совершая очередной огненный удар.

Собраться.

Правильно.

Иначе она ничего не сможет изменить.

Ева с силой сжала кулаки. До боли в пятках вжала ноги в землю. Стиснула зубы, едва сдерживая крик гнева. Да. Лучше она будет злиться, чем паниковать. Глупая, наивная девчонка. Она с таким рвением упрашивала Райнхарда дать Дэниэлю еще один шанс, услышав историю его семьи. А сейчас этот ублюдок пытается забрать у неё самого родного и теплого человечка. Потушить своей грязной магией это солнце, вечно озаряющее её мир.

Нет.

Второго шанса заслуживает каждый, но на второй проступок тебе стреляют в голову.

И Ева была так зла, что скорее готова была разорвать Дэниэля собственными руками, чем дать ему возможность забрать у неё Мари.

Вот только… что же ей делать, когда даже Райнхард не мог пробиться сквозь поставленную защиту?

Взгляд Евы судорожно начал метаться по барьеру, будто пытаясь найти в нем хоть какую-нибудь трещинку, хоть какое-то слабое место. От очередной волны пламени, расходившейся по всей поверхности защиты до самой земли, трава рядом с ним горела. Дьявольский огонь заставлял её покрываться чернотой и полыхал до последнего, пока каждая травинка не обратится в пепел. Лишь благодаря тому, что плотный слой зелени был начисто выжжен, сквозь пламя девушка смогла заметить желтый магический символ на земле, ровно в том месте, где барьер соприкасался с ней.

— Райнхард, там на земле руны! — вскрикнула Ева, теперь осознавая, почему защита Дэниэля была столь крепка.

Услышав это, дьявол перестал бездумно пытаться разрушить барьер силой. Но не успел он даже осмотреться, как наследница уже кинулась к замеченному желтому знаку. Вокруг него продолжало полыхать пламя, но это ни на секунду не остановило Еву. Подняв платье, она босыми ногами начала пытаться потушить его.

— Стой! — крикнул Шац, делая взмах рукой, чтобы огонь потух, не успев обжечь девушку.

Но было уже поздно. Кожа наследницы должна была покрыться волдырями от столь неестественно разрушающего пламени. Вот только адреналин и ужас от происходящего так сильно били в голову, что Ева будто бы не чувствовала никакой боли. На самом деле, её и не было. Огонь не причинил Мерриман никакого вреда. Райнхард заметил это, когда девушка упала на колени перед барьером и начала пытаться просто вырыть пальцами тот самый желтый знак. Дьявол лишь мельком успел взглянуть на кристалл, предполагая, что это он защищает свою хозяйку, но тот не подавал никаких признаков магической активности.

Наблюдая за тем, что делает взвинченная, кажется, обезумевшая девчонка, Дэниэль недовольно хмыкнул. Каждая складочка на его лице на секунду налилась эмоциями гнева, но в следующее же мгновение он снова злорадно улыбнулся. Опустив взгляд на Мари, столь безвольно лежащую у него в руках, он отвел ладонь от её груди, обрывая еле заметные паутинки магической энергии, через которые высасывал жизнь из девушки ранее. Его лицо смягчилось приторным сожалением.

— Кажется, нам нужно заканчивать как можно скорее, моя дорогая. — прошептал он ей, аккуратно касаясь подушечками пальцев бледной щеки.

Его ладонь заскользила дальше, в конце концов, нежно обхватывая затылок Мари. Будто тряпичную безвольную куклу он притянул её ближе к себе. Уткнулся кончиком носа в её холодную щеку, вдохнул аромат смертного живого тела, расплылся в улыбке, пропитанной какой-то неожиданно искренней печалью.

— Мне правда жаль. — он шептал это так тихо, что слова могла разобрать лишь Мари, которая всё равно его не слышала.

В следующую секунду Дэниэль закрыл глаза и поддался вперед. Он коснулся своими губами слегка посиневших губ своей безвольной жертвы. И этот смертельный, ядовитый поцелуй вдруг засиял ярким, почти ослепляющим светом. Он забирал её жизненную энергию так быстро, как только мог. Эта необузданная сила жизни, которой, кажется, хватило бы, чтобы объять весь мир, переливаясь к губам сифта, сияла сильнее любого огня. Так ярко, так горячо. Он будто пытался сейчас пожрать само солнце…

Всё это время Ева продолжала рыть землю возле себя. Почва была твердой, неподатливой. Но в бездумном стремлении как можно быстрее помочь подруге любой ценой, наследница раздирала свои ногти в кровь, лишь бы сделать так, чтобы эти клочья земли поддавались ей. С каждой новой болью, с каждым вырытым сантиметром желтое сияние становилось отчетливее. Будто этот магический знак изначально был глубоко закопан, отчего изначально виднелся лишь едва.

— Я почти, готовься сломать его! — кричала Ева, заставляя Райнхарда лишь нервно наблюдать за её изломанными, быстрыми движениями рук.

Его взгляд напряженно уставился на барьер. Понимая, как работает подобная магия, он знал, что нельзя было упустить момента, когда одна из печатей будет сломана. В ту же секунду ближайшие руны попытаются воссоединиться между собой, и тогда защита станет уязвимой. Поэтому как бы он не хотел остановить Еву, которая своими действиями вредила себе, ему нужно было оставаться и выжидать.

— Я почти… я почти! — продолжала невольно нервно повторять наследница.

Она не замечала, как по щекам её текут крупные слезы. Она не видела своей крови, выступившей из-под грязных сломанных ногтей. Она не ощущала боли. Она боялась даже на секунду поднять взгляд. Все её чувства ушли на второй план. В невероятный абсолют было возведено лишь одно — любой ценой спасти Мари. Ведь она ни в чем не виновата. Она совсем ничего не знала.

Ева была так зла. На Дэниэля, на судьбу, а главное — на себя. На свою глупую наивность и доброту. Ведь согласись она с Райнхардом в том, что этот сифт не заслуживает жизни, ничего бы этого не произошло. А теперь её Мари, её дорогая, невинная Мари умирала на руках того, кого своими уговорами сама Ева и спасла от рук дьявола. И всю эту злобу, весь этот ком ненависти девушка вкладывала в свои попытки вырыть эту чертову магическую печать как можно скорее.

— Я нашла! — вскрикнула она, чувствуя, как руки её начинает жечь прикосновение к четко видневшемуся теперь символу.

— Пекло, не смей этого делать! — одновременно с ней еще громче закричал Райнхард, обращаясь вглубь барьера, ведь именно в этот момент Дэниэль прикоснулся к губам Мари.

Ева не успела вскинуть голову и посмотреть, что именно вызвало у дьявола такую реакцию. Ведь как только она это сделала, непонятный свет засиял ярче солнца, ослепляя всех присутствующих. Не сдержавшись, наследница невольно зажмурилась. Её пальцы в слепую начали вырывать землю дальше, пытаясь стереть таким образом символ, начерченный там.

— Райнхард, давай! Сломай его! — закричала она, не смея останавливаться.

— Но ведь…

— Бей!

Недовольно зарычав, не видя из-за света совершенно ничего, но понимая, что его огонь может всё-таки обжечь Еву, Райнхарду пришлось послушаться. В слепую он ударил по барьеру, обдавая тот всё тем же пламенем. Затем ещё, и ещё. Наследница, продолжавшая своими тоненькими пальчиками рыть землю вслепую, чувствовала, как языки пламени касаются её. Ощущала, как начинает гореть её платье. Чувствовала запах гари. Но совсем не ощущала боли от ожогов, будто смогла выключить её.

Послышался звук расходящихся по стеклу трещин. Он отдался в душе Евы невольным откликом надежды и счастья, который позволил её сердцу ожить и забиться быстрее. Райнхард же физически ощутил, как барьер начинает поддаваться ему. Оставалось совсем немного. Ещё пара ударов, и он сможет добраться до горла этого мерзкого сифта, чтобы в одно движение свернуть ему шею, наслаждаясь звуком ломающихся позвонков.

Но секунда, и яркий свет погас столь же внезапно, как и появился. Распахнувшая глаза Ева попыталась осмотреть картину перед собой, но белые пятна застилали всё пространство, заставляя наследницу лишь невольно быстро моргать. С каждым таким движением век темные краски мира возвращались обратно. Когда же зрение окончательно восстановилось, и Ева подняла взгляд, пальцы её безвольно замерли, глаза расширились, губы задрожали, а сердце просто отказалось биться.

Дэниэль стоял в дверном проеме старого дома. Ветви деревьев, что окутывали проход, разошлись по разные стороны, позволяя сифту войти, почти приклоняясь перед ним. В руках маг аккуратно держал сердце, уже почти высохшее, отмытое от крови, явно не свежевырванное. Он почти прижимал его к своей груди, будто оберегая главное из своих сокровищ.

Мари лежала на земле рядом с домом, будто выброшенная игрушка, что была больше не интересна ребенку, который сломал ту. Её собственное сердце было на месте, но это не делало её хотя бы на толику более живой. Абсолютно неподвижная, мертвецки бледная. Грудь её более даже не вздрагивала. Жизнь окончательно покинула это светлое тело.

Послышался ещё один удар и громкий, оглушающий хлопок. Он известил всех о том, что барьер был сломан. В ту же секунду Райнхард оказался рядом с Дэниэлем и протянул к нему руку, желая переломать мерзавца пополам. Но только он попытался проникнуть за порог дома, как тут же болезненно прорычал, замер, а после почти сжался, дрожаще прижимая вытянутую руку обратно к себе. Сифт даже не вздрогнул перед разгневанным наследником ада.

— Это дом, в котором жила моя семья с тех самых времен, как мы появились на этой земле. — голос Дэниэля был абсолютно холоден, громогласен и строг. — Магия десятков поколений сифтов оберегает это место. Даже наследники великих не смогут войти сюда без приглашения.

Его стеклянный взгляд обратился к Еве, что безвольно замерла, будто не осознавая ситуации до конца, как если бы она провалилась в самые глубины горечи и отчаяния. Лишь в эту секунду в глазах Дэниэля появилось нечто большее, чем просто холодное презрение. Взгляд его вздрогнул, но сифт выдохнул и всё равно произнес ещё громче, ещё жестче:

— При нашей первой встрече с тобой, наследница, этот дьявол забрал у меня самое дорогое, защищая тебя. — он раскрыл ладонь, более явно демонстрируя сердце Софи, когда-то вырванное из её груди Райнхардом. — Теперь я забираю у тебя то же самое, чтобы вернуть своё.

С этими словами он сделал решительный шаг назад, вглубь темного дома.

— Стой! — прорычал Райнхард, перебарывая свою боль и вновь протягивая руку к сифту, желая схватить его.

Но дверь перед дьяволом с грохотом захлопнулась. Деревья застонали, будто мучающиеся разгневанные стражи. Их ветви снова потянулись к запертой двери, окончательно перекрывая её и отрезая ушедшего Дэниэля от наследников…

Глава 27. Три слова

Как умирают герои?

Оставляя чувство несправедливости в сердце. Столь огромное и необъятное, что нельзя было высказать словами. Нельзя прокричать. Нельзя выплакать. Нельзя расстаться с ним до конца. Нельзя убежать от него. Вечно гнетущее, вечно стоящее позади тебя чёрное чувство несправедливости. Они уходят, оставляя за собой светлый шлейф чистоты и невинности. Улыбаясь тебе на прощание так тепло и нежно, будто совсем не сожалеют. Будто всё случилось так, как должно было случиться. И лишь ты понимаешь, что судьба была слишком жестока. Что ты поступил слишком глупо. И каждая клеточка тела и души желает всё изменить…

Как умирают герои?

Заставляя губы содрогаться от осознания горького сожаления. Вынуждая твоё тело трястись от понимания безысходности. Подводя к твоему горлу ком, сотканный из самых тяжелых чувств. Ты плачешь, не можешь не плакать. Слезы из глаз выступают чаще, чем совершается очередной вдох. А тело почему-то не двигается. Будто внутри теплится надежда, что это лишь глупая иллюзия, что сейчас она развеется. Главное, не шевелиться, чтобы не помешать ей просто исчезнуть. Вот сейчас. Да. Всё должно закончиться. Жизнь рассмеется тебе в лицо, ведь это просто злая шутка. И ты стерпишь этот смех, лишь бы всё поскорее прошло.

Как умирают герои?

Отпуская тебя навсегда. Уходя из твоей жизни насовсем. Но если это так, и если смерть и правда обрывает вашу связь, отчего же так болит душа? Почему сдавливает легкие, мешая дышать? Почему сердце отказывается биться? Хочется кричать, но горло перекрыло. Губы высохли. Силы будто покинули. И ты не шевелишься. Как скованный, ведь эта боль крепче любых цепей. Потому что если ты хоть немного шевельнешься, та дыра, которую оставили у тебя в душе, убьёт тебя следом. Лишь слезы текут по щекам, увлажняя своей горечью сухие дрожащие губы. Ничего и никто больше не имеет значения в тот самый миг, когда умирают герои.

Мари была для Евы именно такой. Её героем. Её светлым, самым ярким солнцем. Такая бойкая, такая стойкая. Полная противоположность тихой скромной девочки, которая при любых конфликтах пряталась или улыбалась своим обидчикам, а потом горько плакала наедине с собой. И вот в жизни Евы так давно появилась эта громкая, ничего не страшащаяся девчонка. Та, что всегда заступалась за неё. Та, что оберегала своим нескончаемым светом. Так почему же в момент, когда ей понадобилась помощь, Ева не смогла, не успела, не уследила?

Самый яркий луч света в жизни приемной девочки, не принимаемой ни семьей, ни сверстниками. Как она могла дать ей угаснуть? Почему её солнце лежало сейчас на земле столь бледное, холодное, больше не греющее своей улыбкой? Как Ева посмела опоздать?

Нет. Её Мари не могла умереть. В ней было слишком много жизни, чтобы вот так варварски просто забрать всю эту энергию. Она хотела так много увидеть, так много попробовать. Она так хотела жить. И в отличие от Евы, в отличие вообще от всех она умела, искренне умела жить. Наслаждаться каждым моментом. Не сожалеть о проблемах, а моментально вставать и решать их. Она должна была проложить себе такой интересный и захватывающий жизненный путь. Она должна была продолжать столь звонко смеяться, чтобы этот её заразительный смех услышал весь мир.

Настоящий герой, на которого Ева всегда хотела ровняться. Чьей уверенности и жизнелюбию так искренне завидовала. На решительность которого, казалось, была просто неспособна. Так почему же? Почему её солнце потухло?

Она молчала. Она не двигалась. Она почти не дышала и лишь тихо рыдала, смотря застывшими от ужаса глазами на недвижимую Мари. Резкий хлопок дверью. Ветер ударил по её мокрым от слез щекам, будто давая пощечину глупой рыдающей девочке, которой нужно было прийти в себя. Но зачем? Ведь было уже поздно. Уже было так ужасно поздно.

Ева вздрогнула всем телом после оглушающего хлопка, а затем вся скрючилась, обхватила себя руками за плечи, впиваясь в свою кожу ободранными ногтями, и глухо зарыдала. Сначала тихо, прерывисто, почти умирающе. А затем всё громче и громче. Пока и вовсе голос её не сорвался на оглушительный крик, и она не разрыдалась навзрыд. В такт её плачу эхом ответил густой лес. Где-то позади птицы встрепенулись и с громким шелестом крыльев полетели прочь. Кроны деревьев пришли в движение от очередного хищного потока ветра, что разносил рыдания наследницы всё дальше. Природа вокруг стала совсем серой. Небо, которое было почти не видно, тихо заплакало в такт Еве.

Солнца давно не было.

Не было и не будет.

Ведь сегодня оно потухло.

Райнхард, пытающийся найти хоть какое-то слабое место в защите дома, вдруг сам неестественно вздрогнул. Он обернулся к Еве, и лицо его окрасила глубокая скорбь. Руки дьявола опустились. Он взглянул на дом сифта еще раз, осознавая, что это сейчас не главное. С глубоким сожалением посмотрев на бездыханное тело Мари, он сразу понял, что девушке уже нельзя помочь. Поэтому он медленно зашагал к Еве, будто боясь спугнуть её своим приближением. Но она даже не поднимала головы. Лишь громко, истерично рыдала, пока плечи её вздрагивали в такт очередному крику горечи.

Райнхард опустился на колени, вставая на грязную землю, что начинала размокать от дождя. Он аккуратно, с нежной теплотой положил свои ладони на плечи дрожащей наследницы. Сделал какие-то неловкие движения вверх и вниз, будто пытаясь растереть её кожу, чтобы согреть и взбодрить. А после нервно выдохнул, плюнул на всё и просто с силой прижал её к своей груди. Пальцы его утонули в её волосах, и губы коснулись головы.

— Прости меня. — с горечью прошептал он. — Прости за то, что мы опоздали.

Она уткнулась лицом в его грудь, даже не пробуя сопротивляться объятиям. Рыдания стали приглушеннее, но дьявол буквально своим телом ощущал, как содрогается Ева от каждого очередного крика боли, что рвался из её груди. Она не обнимала мужчину в ответ, не пыталась зацепиться за него или спрятаться. Девушка оставалась всё в той же позе, вжимая свои ногти в кожу плеч до физической боли, которую она просто не чувствовала, настолько огромна была дыра в её душе.

Вдруг наследница неестественно дернулась. Дернулась и затихла. Ровно в тот момент, как Райнхард прошептал ей свои последние слова. Она отпрянула от него, будто испуганный, непонимающий ребенок. Глаза её были широко раскрыты, из них продолжали течь слезы. Но одна из ладоней теперь обхватила кристалл и с силой сжимала его. Растерянный взгляд серо-зеленых глаз начал метаться, пока второй рукой Ева попросту не попыталась отпихнуть дьявола в сторону. Он мешал ей. Мешал видеть Мари. У девушки не вышло сдвинуть мужчину, но она сама от этого усилия поднялась на ноги. Те были ватными, такими неустойчивыми, но, содрогаясь, она всё же поднялась. Поднялась и уставила полный какой-то неосознанной надежды взгляд на тело подруги, на которое падали капли дождя.

— Ничего не кончено. — голос Евы звучал хрипло, срывался с её губ будто бы с трудом, но она никогда не была столь уверена, как сейчас. — Пока я с ней… — невольный всхлип вырвался из горла.

Тогда Мерриман выпрямилась, вся расправилась, разводя плечи и скидывая с себя ту тяжелую горечь, давившую на них. Она готова была сейчас выдержать любой удар. Хоть десятки или сотни ударов. Никакая другая боль уже не сломает её. Она не остановится.

— Пока я с ней, ничего не кончено! — с природной яростью выкрикнула она и сжала кристалл сильнее, срывая его со своей шеи.

От её руки разверзся мощный поток голубой магии. Такой чистой, почти прозрачной, но невероятно сильной. Райнхард успел лишь подняться на ноги, с удивлением наблюдая за происходящим. Он сам даже не понимал, что происходит, и что задумала наследница. Не понимал ровно до того момента, пока вырытая, полустёртая руна перед ним не ответила свечением в такт этой магии. Тогда он моментально ринулся вперед, но не успел сделать и шага, как наткнулся на восстановленный барьер. Невидимая стена почти откинула дьявола от себя ответной энергией, когда тот только прикоснулся к ней. Замерев от шока и потеряв дар речи, Шац лишь растерянно вскрикнул:

— Ева, как ты… — он не смог найти слов, мысли вились в голове одна за другой. — Что ты делаешь?! Ева!

Она не ответила. Была всего в метре от него, казалось, просто протяни руку и дотронься. Но нет. Лишь обернулась и с невероятным сожалением посмотрела на него заплаканными, мокрыми глазами. Прижимая к груди кристалл, Ева совсем тихо прошептала:

— Прости меня, но по-другому я не могу. А ты захочешь помешать мне.

— Что? О чем ты говоришь?!

Райнхард до последнего не понимал, что собирается сделать наследница, и зачем ей нужно было оставлять его за барьером. Не хотел понимать. Лишь когда она кинулась к телу Мари и упала перед ним на колени, кладя ладонь ей в область сердца и прижимая кристалл к своей груди, дьяволу пришлось почувствовать вкус этого горького осознания. По коже его прошлась дрожь. Он ощутил то, чего давно уже не испытывал — всеобъемлющий, первородный страх.

— Не смей! — зарычал он так громко, как только мог. — Вернуть жизнь кому-то, можно лишь отняв её у другого. У тебя нет такого существа рядом, а энергии кристалла просто не хватит!

Ева подняла на него взгляд вновь, и на лице её застыла самая печальнейшая из улыбок.

— Есть… — мучительно разомкнулись её губы в тихом шепоте, — рядом с Мари есть такой человек.

Рука её прижала к собственной груди Слезу Авеля ещё сильнее, и та начала светиться магией, создавая канал энергии от сердца Евы к её потухшему солнцу, что снова должно было засиять любой ценой…

Дождь бил по внешней стене барьера. Его сила нарастала. Погода вокруг будто менялась с чувствами наследницы. Сначала печально роняя слезы, сейчас она казалась такой громкой, такой резкой, такой решительной. Крупные капли с силой падали на землю, ветер завывал, природа вокруг вторила ему шелестом волнения. За пару мгновений начался такой ливень, что барьер стал отчетливо виден из-за дождя, постоянно омывающего его.

Райнхард стоял за этой магической стеной. Такой тонкой, прозрачной. Казалось, сделай несколько шагов вперед и вразуми эту глупую смертную. Но даже от малейшего соприкосновения с барьером он ощущал, как тело пронзает волна враждебной силы в ответ. Он не понимал, как Ева смогла сделать нечто подобное. Ей не давались даже самые основные заклинания по защите своих мыслей, и вдруг эмоциональный всплеск породил такое. Почему сейчас? О, бездна, почему именно сейчас? Он должен остановить её. Должен не дать этой глупой девчонке отдать свою жизнь, как бы она этого не хотела.

Чувства невероятного страха и боли сковали дьявола. Они ворвались в его закрытую, почерневшую душу, заставляя испытывать несравнимую ни с чем агонию от своего бессилия. Рука машинально схватилась за грудь, сжимая рубашку. Последний раз нечто подобное он испытывал лишь в момент, когда умерла его мать. И именно тогда приказал себе сделать всё возможное, чтобы больше никогда не впустить в своё сердце подобную боль. Пусть оно покроется коркой камня, пусть сожмется до высохшей прогнившей плоти или вообще исчезнет. Но будущий правитель ада не должен чувствовать нечто столь убивающее. Хотелось разодрать себе когтями кожу, выломать кости, чтобы вырвать из-под ребер это ноющее сердце. Но он не был уверен, что даже так сможет выбросить из своей грязной души чувства к этой смертной девчонке.

— Я достану тебе самого грязного мерзавца этого мира. Мы используем чью угодно жизненную силу, только остановись! — зарычал Шац.

Он знал, что это лишь слова. Знал и сам же рассказывал Еве, что в такой ситуации, если ритуал по воскрешению будет завершен, душа Мари просто исчезнет без права как-либо вернуться. Когда ты пытаешься забрать из лап смерти утерянное, то должен отдать что-то взамен. И в будущем нельзя будет сторговаться обратно. Но дьявол готов был хоть сейчас сорваться и привести кого угодно, лишь бы Ева остановилась.

Наследница просто не ответила ему.

И с её молчанием дьявол прочувствовал свою боль еще сильнее, еще отчетливее.

Он ничего не мог? Совсем? Она вот так просто решит умереть у него на глазах? Ему было плевать на её цель. Плевать, что она хотела подарить этим жизнь кому-то еще. Он готов был выжечь весь этот смертный мир, лишь бы она не делала этого. Просто по велению дьявольской природы бессилие и боль тотчас сменились гневом и яростью. Нет. Он не смирится. Он не может вот так просто согласиться с тем, что это её жизнь и её выбор. Райнхард готов был пойти на любые меры, лишь бы не дать Еве убить себя. Он готов был испепелить тело Мари до мельчайших пылинок, чтобы его невозможно было восстановить. Он готов был запереть Еву в самых глубинах ада, если это потребуется. Но она будет с ним. Живая, бездна её сожри!

Дьявол с оглушающим стуком ударил по барьеру, терпя ответную силовую волну, прошедшую по телу с такой мощью, что кости руки, кажется, потрескались. В ту же секунду пламя охватило барьер, и никакому дождю было его не потушить. Разрушающий, страшный огонь разошелся дальше. Он будто оголодавший монстр обхватил пространство вокруг в считанные секунды. Стоящие рядом деревья вспыхнули как по щелчку пальца. Пламя не смогло подступиться лишь к дому, в котором скрылся Дэниэль. Не смогло оно пробиться и к Еве.

Удар. Ещё один. Всё больше и больше огня. Всё больше и больше ответной боли, сломанных костей, которые не успевали регенерировать и ломались снова. В том месте, куда бил Райнхард, пламя разгоралось еще сильнее, ведь оно подпитывалось дьявольской кровью.

— Ева! — с первородным гневом выкрикнул он, так искренне боясь за эту глупую девчонку, кажется, так нежно любя её, но так яростно ненавидя сейчас. — Если ты воскресишь её такой ценой…

Голос его дрогнул от осознания того, что он собирается сказать. Но эта мерзкая, ядовитая безысходность на языке, эта раздирающая боль в груди, и эта жгучая, наконец, осознанная любовь к ней вопреки всего, заставили его с рыком выкрикнуть:

— Я убью её снова! Слышишь, Ева?!

Он готов был зарыдать. Эта смертная добрая идиотка превратила его, одного из сильнейших и могущественных существ трех миров в ребенка. Того, который пытается закатить жгучую истерику, готов переломать всё на своём пути, который кричит, надрывая глотку, лишь бы его просьбу услышали. Лишь бы требование выполнили. И ему абсолютно плевать, что она не может этого сделать. Что она будет винить себя в произошедшем и, возможно, просто не сможет с этим жить. Плевать! Он так эгоистично, так невероятно сильно хотел, чтобы она бросила всё, забыла всех и была только с ним.

Он сказал это. Всё-таки сказал. А после ударил снова по барьеру с ещё большей силой, уже просто не чувствуя боли. И ему вдруг стало страшно. Она молчала, а он ощущал себя так гадко, но ничего, совсем ничего не мог сделать. Та самая ядовитая безысходность спустилась в самую душу, окончательно заставляя её ожить, задрожать, выплюнуть из себя всю тьму и заполниться одной лишь всеобъемлющей болью. Только ей. Ни для чего другого здесь не было места.

Его рука, разбитая в кровь, с бессилием соскользнула с барьера вниз. Рык превратился в мучительный, болезненный стон. Он поднял на неё глаза, полные неотвратимой боли. Эта боль будто сломала его изнутри. Эта безысходность заставила всю силу уйти, ведь сейчас она так бесполезна.

А Ева молчала.

Даже не смотрела.

Если она столь светла и добра, как он о ней думает, так почему… почему заставляет сейчас так сильно, так бесконечно сильно страдать именно его?

Она, конечно, слышала всё. Хотела бы не слышать, но не могла. Её ладошка с дрожью прижималась к груди Мари. Нити энергии, связавшие их, также подрагивали в такт ей. С каждым ударом Райнхарда, который охватывал всё пространство вокруг таким громким шумом, Ева болезненно вскрикивала, рыдая. Не от страха, а от этой его боли, что отдавалась в ней как своя собственная. Она понимала. Она почти чувствовала, как же ему плохо. Из всех вокруг именно его она заставляет, в конце концов, страдать больше всех.

Как бы Ева хотела, чтобы можно было сделать иначе. Но она просто не видела другого выхода. Она не сможет, нет, не сможет жить, зная, что Мари умерла по её вине. Потому что она не успела. Не успела стать сильнее, чтобы защитить её. Не успела стать жестче, чтобы убить того, кто этого заслуживал, а не впускать его в свою жизнь. Не успела прийти в это богом забытое место, чтобы просто спасти её, пока не стало слишком поздно.

Очередной удар. Она видела, как разгорается пламя. Старалась не смотреть на Райнхарда, и все же будто чувствовала, как его кровь стекает по барьеру. Будто она окропляет её собственные ладони, а не эту защитную стену.

Почему же так вышло?

Почему именно так?

Слова дьявола ударили, как нож в сердце. Она вздрогнула, выпрямилась, но не убрала руки с груди Мари. Даже не задумалась об этом. Её дрожь и неожиданный страх были лишь секундным наваждением. Уже в следующее мгновение она снова чуть сгорбилась, нависая над подругой. Грустная улыбка коснулась её губ. Безысходность и сожаление сковали душу. Но одно она знала наверняка.

— Нет. — негромко произнесла Ева, лишь сейчас поднимая на сломанного Райнхарда свои заплаканные, полные боли глаза.

Она улыбалась ему. Улыбалась мужчине, который так по-дьявольски украл её сердце. Тому, кому так и не смогла сказать вслух, что же она чувствует на самом деле. И, видимо, уже не скажет. Но это и к лучшему. Да. Она всё же смогла улыбнуться. Но в этой улыбке растворилась вся печальная безысходность этого мира.

— Ты никогда не сделаешь чего-то подобного. — она говорила это тихо, но замерший дьявол ловил каждое слово.

Такой родной и приятный голос. Любимый голос. Но он колол ему в самое сердце. В этот бесполезный кусок плоти, вдруг вспомнивший, что он еще способен любить.

— Ты только думаешь, что ты самый ужасный дьявол… но ты совсем не такой.

Она невольно нервно всхлипнула, и тут же отвела взгляд обратно к Мари. Тело её всё напряглось, ладонь сжала кристалл сильнее, и по образовавшимся нитям энергия побежала ещё быстрее, ещё ярче. Будто Ева боялась, что она может передумать, видя скованное болью лицо Райнхарда. Будто боялась, что её душа не выдержит и даст слабину. Но ей нельзя сомневаться. Выбор, который она делает, верный. Только так она сможет снова дать своему солнцу возможность сиять без шанса опять опоздать. Опоздать уже навсегда.

Она пойдет до конца.

Это так больно, так мучительно больно для них обоих…

Но это правильно.

Он поймет её. Когда-нибудь обязательно поймет и простит. Ведь она искреннее верила, что он не тот эгоистичный и черствый подлец, каким хочет себя считать. И когда его всё ещё живая душа переболит, когда он смирится с тем, что его каменное сердце всё-таки способно на чувства… он всё поймет.

Омываемый дождем, насквозь промокший и разбитый на тысячи осколков, Райнхард едва устоял на ногах от осознания, что даже подобный его грязный и мерзкий выкрик не сработал. Не осталось ничего. Он просто не знал, как остановить её.

— Не надо. — сжимая до боли челюсть, мучительно простонал он тише. — Пожалуйста, одумайся.

Но энергия продолжала перетекать от Евы к телу Мари. Он буквально видел, как её итак тоненькие ручки начинают становиться ещё тоньше, как грудная клетка вздымается как-то дергано, не из-за рыданий, а потому что дышать становится тяжелее. Видел, как она едва покачнулась, теряя равновесие, но снова уверенно выпрямилась.

Она увядала.

Она умирала.

Прямо у него на глазах.

И он, наследник одного из великих, не мог со всей имеющейся у него силой и властью просто спасти эту глупую, слишком добрую, но отчего-то так полюбившуюся ему смертную девчонку. Она со своим светом ворвалась к нему в душу. Нет, он сам слепо впустил её туда. Связался с женщиной, которая поражала своей чистотой, когда всё вокруг казалось таким грязным. И он сам был частью этого грязного, несправедливого мира. Возможно, одной из самых тёмных его частей. Но эта глупая смертная, ворвавшись к нему в душу, освятила этот мертвый, забытый сгусток тьмы. Отогрела настолько, что он и не заметил, как привык к этому теплу и свету. И теперь она угасает. Забрав себе его замершее сердце, отогрев его и заставив его снова чувствовать, она опять обрекает дьявола на одну лишь боль и гнев.

Внутри всё собралось в один огромный ком. Ком из таких непривычных ему чистых чувств к ней, на которые, как казалось дьяволу, он был просто неспособен. Ком из настоящей адской ярости, которой хватило бы, чтобы сжечь весь этот смертный мир. Ком из боли, которая ломала его изнутри. И вдруг этот сгусток самых сильных, самых мучительных чувств взорвался, заставляя Райнхарда выкрикнуть то, в чем сам он себе никогда бы не признался:

— Да я же люблю тебя, глупая ты девчонка!

Он с рыком выдохнул.

Отвел с презрением взгляд куда-то в сторону.

И всё же… если бы не сказал это сейчас, не сказал бы уже никогда.

Ева вздрогнула. Нет. Ей только показалось, что она сделала это. Тело постепенно переставало слушаться. Будто она погружается в глубокий сон. Веки становятся тяжелее, образ Мари под её ладонью видится всё менее отчетливо. Однако по телу растекается тепло. Жизнь уходит. Губы синеют. А сознание отчетливо пытается выстроить иллюзию этой мнимой теплоты, чтобы было не так уж страшно. Просто вечный, согревающий сон. Ещё бы пара мгновений, и наследница окончательно поддалась бы ему. И вдруг слова дьявола ворвались в её мутнеющий разум и заставили снова встрепенуться, ожить, вдохнуть глубже.

Девушка подняла на дьявола усталый, но нежный взгляд. Она продолжала плакать, но сил на рыдания уже не было, и слезы просто медленно стекали по щекам. Ева вновь улыбнулась, на этот раз откинув свою боль. Сделала это искренне и со всей возможной теплотой. Ведь она даже и подумать не могла, что Райнхард скажет ей нечто такое вслух раньше, чем она сама на это решится. На душе вдруг стало так спокойно. Даже страх перед смертью не смог заслонить собой это рождающееся светлое чувство, это едва осознаваемое и доступное лишь на пару минут… счастье?

Дьявол, сгораемый изнутри, всё же поднял взгляд. Но от этой улыбки на лице Евы ему стало лишь сложнее дышать. Он невольно ударил по барьеру, понимая, что тот больше не отдаётся враждебной волной в ответ. Наследница слабела, а вместе с ней уходила сила заклинания. Понимая это, Райнхард снова и снова начала пытаться разрушить его. Это было так глупо. Ведь как только барьер ослабнет достаточно сильно, уже всё равно будет поздно. Но Шац просто не мог стоять и не делать ничего.

Пламя волной за волной пробегало по невидимой защите. И сквозь каждый новый поток, будто через смену кадров, он видел, как Ева склоняется всё ниже и ниже. Как тело её просто опускается к Мари, щеки которой вновь обрели румянец. Как наследница слабеет, почти тает на глазах. Но до самого конца, эта глупая девчонка улыбалась ему. Улыбалась так, будто после его слов уже совсем ничего не боялась.

В одно из мгновений всё замерло. По барьеру прошла трещина. Магия возле Евы начала угасать. Её глаза медленно закрывались, а губы вдруг содрогнулись. Голоса не было слышно. Она слишком ослабла, чтобы говорить. Райнхард замер, пытаясь лишь по движениям губ понять, что она пытается сказать. Но это было не нужно. Он знал, какие три слова стали для неё последними.

Удар.

Раскат грома объял пространство вокруг.

Хлопок.

Барьер рассыпался в одно мгновение, будто лопнувшее стекло.

Шелест.

Ливень моментально накрыл всё пространство под ним.

Биение сердца.

Грудная клетка Мари резко поднялась со звучным вдохом.

Крик боли.

Райнхард, запинаясь, кинулся к телу Евы, на бледном лице которой так и застыла улыбка…

Глава 28. Ты пришла…

Резкий белый свет ослепил глаза. Ева прикрыла их ладонью, хотя даже не понимала, где находится источник этого света. Лишь через пару мгновений она смогла привыкнуть к столь яркому освещению и осмотреться. Просторный, абсолютно белый коридор, ведущий только в одну сторону. Вперед.

Вдруг сзади раздался оглушающий мужской крик, полный боли. Райнхард. Да. Это он кричал. Вздрогнув, она обернулась, но не увидела ничего кроме белой стены перед собой. Ладонь легла на поверхность, как бы ощупывая ту. Гладкая. Тёплая. И крика за ней уже не слышно. Совсем ничего не слышно. Абсолютная тишина.

Ева помнила. Она всё отчетливо помнила, но что-то заставляло её не чувствовать всю полноту волнения. На душе было спокойно, умиротворенно, легко. Если смерть такова, то она не так уж страшна…

Наследница, в руках которой уже не было кристалла, обернулась. Путь был один. Только вперед. В голове даже не возникло мысли, что можно пробиться назад, обратно в жизнь. Нужно было идти. Что-то ненавязчиво толкало её в спину.

И она мирно зашагала по коридору. Шаг за шагом. Шаг за шагом. Ничего не менялось. Ничего не было слышно. В какой-то момент она остановилась, оборачиваясь назад. Но перед ней снова была лишь стена. Будто та преследовала девушку, пожирая её возможное прошлое.

Или это Ева просто не двигалась?

Это могло испугать, но спокойствие внутри переходило грань умиротворенного равнодушия. Будто наследница превратилась в куклу, которой просто нужно идти вперед, потому что она способна только на это. В конце ведь обязательно что-нибудь будет. А даже если нет… какая разница? Нужно идти.

Ева не успела сделать еще один шаг. Неожиданно пространство на стене справа исказилось, всё скомкалось и за ним показалось что-то темное. Белый коридор сопротивлялся, почти содрогался от нежелания пропускать это нечто. Девушка же лишь наблюдала за этой борьбой. С интересом? Едва ли. Внутри была пустота, что мнимо заполнялась спокойствием. Никаких чувств просто не было. Как если бы их у неё забрали, и дали взамен лишь пустую цель — идти вперед.

Но, в конце концов, коридор проиграл. Тьма вторглась в его владения и приобрела на одной из стен вид деревянной двери. Тогда Ева ощутила, что её ещё сильнее толкают в спину, заставляя идти вперед. Прямо. Не сворачивая.

Ну да. Нужно идти.

Вдруг сзади снова раздался крик. Уже женский. Это кричала Мари? Да. Кажется, она. Это не вызывало в наследнице никаких чувств переживания. Ничего. Но всё же… если бы её солнечная подруга выбирала, куда пойти, она определенно выбрала бы по-бунтарски свернуть с предлагаемого пути. Так почему бы и нет? Еве ведь было всё равно.

Её ладонь коснулась ручки двери, и свет в коридоре будто снова стал ослепляюще ярким. Не оборачиваясь. Не мешкая. Как если бы куклу просто направили в другую сторону. Девушка открыла дверь и вошла.

Коридор остался позади. На его место пришел деревянный просторный дом. Кажется, гостиная..? В камине горел огонь. Он почему-то напомнил о Райнхарде. Рядом — тепло, а если прикоснешься — можешь обжечься. Дверь позади просто закрылась, окончательно не давая свету из коридора проникнуть внутрь. Когда она хлопнула, наследница испытала легкий испуг. Что это? Возвращающиеся чувства показались чем-то непривычным и некомфортным.

— Ева… Ты, наконец, пришла.

Знакомый женский голос объял пространство.

Знакомый. Да. Она где-то его слышала.

Ева обернулась.

И застыла, чувствуя, как возвращается удивление, заполняя пустоту внутри…

Конец первой книги