Круги судьбы

Глава 9

Анита вернулась домой и решила начать совершенно новую жизнь. Она не надеялась, что это будет легко; так вышло само собой. По меньшей мере, ей удалось найти вполне приличную работу — она стала учить музыке детей в средней школе Абби-Лейн.

Анита только начала второй урок, когда Флер Фрезер, которая была в это время свободна, просунула голову в дверь, чтобы сказать, что ее просят к телефону в кабинете директора.

Анита недовольно вздохнула: она работала всего месяц, и к ней еще только приглядываются. Ей нравилось тут, и она хотела бы здесь остаться. Директриса, мисс Стэндиш, — пятьдесят лет с хвостиком, тусклые седые волосы, никогда не знавшие краски, — считает болтовню учительниц по телефону во время уроков неподобающим времяпрепровождением.

— Мужчина или женщина? — спросила Анита у Флер.

Восемнадцатилетняя Флер, недавняя выпускница, все еще была похожа на школьницу. Уж она-то не окончит свои дни школьной училкой, старой девой.

— Мужчина, — сказала Флер с благоговением. — Бегите. А я присмотрю за вашими крошками. Конечно, мое общество не разовьет у них большую любовь к музыке. Фортепиано в моих руках — инструмент пытки, но если молотить погромче, то не будет слышно их кошачьего мяуканья.

Мисс Стэндиш ерзала за своим столом, озадаченная.

— Думаю, я вам буду мешать и вы попросите меня удалиться?

Анита чуть не рассмеялась, увидев, какое мучение написано на лице директрисы.

— Нет, конечно! Извините, пожалуйста. Обещаю выяснить, кто это, и сразу положить трубку.

— Ничего! — сварливо ответила обезоруженная ее обхождением мисс Стэндиш. Чтобы создать хоть какую-то иллюзию уединения, она тактично отошла к окну, повернувшись спиной к Аните, которая взяла трубку:

— Алло!

Ей ответил незнакомый голос:

— Мисс Херст?

— Да.

— Мисс Анита Херст?

— Да.

— Меня зовут Кейт Гиффорд, хотя вам это имя ни о чем не скажет. Я работаю в страховой компании «Кардинал».

— Это мне тоже ни о чем не говорит.

— Я так и думал, но надо же с чего-то начать. Я расследую инцидент, который произошел на Лехенде шестого июня. Как я понимаю, вы были пассажиром на самолете Рока Беннета?

— Да. — И в качестве уступки мисс Стэндиш спросила: — Вы оторвали меня от работы, чтобы узнать только об этом?

— У вас нет дома телефона, — ответил голос.

— Нет, зато автобус идет до самого моего дома.

— У меня машина. Вы будете дома, если я заеду сегодня вечером?

— Зачем?

— Чтобы задать вам несколько простых вопросов. Обычное дело. Я отниму у вас не более пятнадцати минут. Скажем, если это будет в половине восьмого?

— Хорошо.

Она положила трубку на место, и в этот миг тонкий луч октябрьского солнца упал на ее руку. Анита вспомнила теплое солнце Лехенды, вспомнила и все остальное, что так или иначе надеялась забыть.

— Мисс Херст, с вами все в порядке?

Анита почувствовала, что ей надо быть в порядке. По крайней мере — внешне. Она так старалась, и теперь уже ничто не должно расстраивать ее.

— Да, я в порядке.

— Не похоже.

— Меня все время догоняет прошлое, вот и все. Это от неожиданности.

— Да, — задумчиво произнесла директриса, и Анита удивилась: о чем в этот момент вспомнила сама мисс Стэндиш? Она, как и Кэти, была человеком сегодняшнего дня. Быстрые, прямые люди не могут жить одновременно настоящим и воспоминаниями о прошлом.

— Кто-нибудь там, в классе, присматривает за вашими детьми?

— Флер Фрезер. Она сама предложила.

— Хорошо. Пусть еще посидит с ними. Я искала случая поговорить с вами. Да, я знаю, о чем вы думаете. Директор легко может вызвать на откровенность, но я предпочитаю ждать, пока представится случай. Я человек пассивный.

— Да, — сказала Анита, не осмеливаясь возражать.

— Вы счастливы? — Анита опешила: такого вопроса она никак не ожидала. Она молчала. — Конечно, все относительно, но тем не менее?..

— Ну, если вопрос звучит так, тогда да, счастлива.

— Я не совсем понимаю, почему вы стали у нас работать. Вы слишком умны, чтобы учить бездарных подростков основам музыки. И признаю, что мое собственное образование позорно мало в этой области, но профессиональную пианистку я всегда могу узнать.

— Здесь главное слово «профессиональная». Нас таких очень много. Чтобы пробиться, необходим гений, или полная самоотдача, или и то и другое. Талантом я не обладаю, а самоотдача — это долгая одинокая дорога, а мне нравится быть с людьми. А это, — Анита широко развела руки, словно хотела обнять всю школу, — мне нравится. Дети не все бездарные, вы же знаете. Да и дежурство в столовой не такое уж наказание.

Да, да, хотелось сказать директрисе, но ведь это только для того, чтобы заполнить пустоту. Но этого недостаточно. И новая учительница в общем ничего так и не сказала. Каждый человек волен заполнять свою пустоту. Флер Фрезер, которая сейчас подменяет Аниту, тоже заполняет. Флер будет работать только до тех пор, пока ей не встретится подходящий мужчина. Она была типичной современной девушкой — яркой, раскованной, иногда даже слишком. Но Анита тоже молода и тоже одета по современной моде. У нее и фигура лучше, чем у Флер, и глаза больше. Почему же, глядя на Аниту, испытываешь чувство, будто перед тобой будущая старая дева? Через десять лет мне уходить на пенсию, подумала мисс Стэндиш, а Анита Херст так и останется тут, в школе, и подарит мне на прощанье традиционный букет.

Анита начала ощущать неловкость, когда наконец зазвенел звонок. Кажется, мисс Стэндиш тоже почувствовала облегчение.

— Звонок. Идите, — сказала она и прибавила едко: — Пропустив один урок, не надо опаздывать на следующий.

— Да, мисс Стэндиш, — беспомощно ответила Анита.

И только позже Анита поняла, какую глупость сделала, согласившись на визит этого господина. Кэти, которая всего на неделю приехала в Англию, договорилась с ней о встрече именно сегодня вечером. Анита не станет отменять встречу с Кэти, она так рада ее видеть, но как позвонить страховому агенту и сказать ему, чтобы не приходил, Анита тоже не знала. Придется принять обоих. А если они приедут в одно время?

Смешно! Она не хочет встречаться со страховым агентом, потому что он напомнит ей о том, что ушло, и в то же время ждет Кэти. Анита немного подумала и решила, что Кэти не только прошлое, но и будущее. Будущее Эдварда.

Милый Эдвард! С тех пор как они вернулись из отпуска, он места себе не находит, боится, что Кэти может передумать, взять обратно заявление об уходе, которое она подала заблаговременно и которое вообще-то не обязана была подавать, просто она предоставила Клоду Перриману возможность подыскать ей замену, а им с Эдвардом — время на раздумья.

— Это был просто вихрь, — сказала тогда Кэти. — Теперь у нас появится время писать друг другу письма… и хорошо подумать.

Она писала и Аните. Длинные веселые письма ни о чем. А тогда, как раз перед тем, как Анита собралась уезжать, Кэти отвела ее в сторонку, чтобы поговорить по душам.

— Поверь мне, это пройдет.

— Я слышу железное лязганье опыта?

— Да, черт тебя и его возьми! Если скажешь Эдварду, я больше никогда не буду с тобой разговаривать.

— Что скажу Эдварду?

— Он был бизнесменом, а я стала главным его бизнесом. Но он сказал, что его жена тяжело больна.

— А она была здорова?

— Радость моя, у него вообще не было жены. Это было просто прикрытие. Чтобы я не начала клянчить у него кольцо.

— И что?

— Появилась куколка. Ноги от шеи, и все при всем. Я имею в виду — в голове. Хотя и остальное не подкачало. Ну, она сразу его раскусила. За крепкими скулами и прищуренными глазами она разглядела маленького мальчика, который увидел яркую новую игрушку и захотел получить ее любой ценой. Ценой оказался брак, а я вышла в тираж. Удивлена?

— Нет. Я ни секунды не верила в твои сказки о плохом здоровье.

— Ты не расскажешь Эдварду?

— Нет.

— Он думает, что моя невинность не тронута. Знаешь, для него это очень важно.

— Знаю.

— Я не стану его разочаровывать.

— И это я знаю.

Зазвенел звонок. Анита заткнула пробкой пузырек с духами и пошла открывать дверь, глянув по пути на часы. Семь пятнадцать. Для страхового агента еще рано.

Ее широкая улыбка померкла до просто вежливой, когда она пригласила агента войти и переспросила:

— Это вы Кейт Гиффорд?

— Да.

— Тогда входите.

Надо ли предложить ему выпить? Конечно, он не в гости к ней пришел, но вежливое поведение спрямляет острые углы.

— Не хотите ли выпить? — вежливо спросила она. — Боюсь только, что выбор у меня весьма ограничен. Джин или кофе?

— На ваше усмотрение.

— Тогда кофе.

Анита была очень довольна. Ей хотелось приберечь джин для Кэти. Она даже пожалела, что не сделала запаса спиртного для того, чтобы по-настоящему отпраздновать возвращение Кэти домой. Анита все время забывала, что теперь уже не стеснена в деньгах. Благодаря новой работе ее кошелек стал немного поглубже, а деньги в банке, полученные от продажи Каса-Эсмеральда, оказались неплохой материальной базой, с которой так приятно существовать. Во время маминой болезни пришлось бросить работу и строго экономить на всем. Приток денег дал Аните возможность переехать из старого дома, где они жили с Инез, в менее унылую квартиру с современной обстановкой, которая при меньших усилиях производила более благоприятное впечатление.

— У вас тут мило, — начал Кейт Гиффорд, чтобы как-то поддержать разговор.

— Мне тоже нравится. Вам с молоком?

— С молоком, пожалуйста. — Он наблюдал, как Анита наливает молоко в чашку, а потом осторожно взял чашку из ее рук.

— Ну, — сказала она выжидающе, сев напротив него, положив ногу на ногу и зацепив носок верхней ноги за лодыжку нижней, — начинайте.

— Это обычная процедура, как я и говорил. Что конкретно случилось шестого июня?

— Начиная с какого момента?

— С той минуты, когда вы вышли из самолета. Я так понимаю, вы повредили лодыжку?

— Верно.

— Продолжайте.

— Ну, — Анита сглотнула, — Фелипе Санчес был со мной, а Рок Беннет пошел за помощью. Но ведь вы, наверное, хотите узнать, что случилось с самолетом?

— Просто рассказывайте. У вас хорошо получается. Беннет отправился за помощью. Вы и Санчес остались.

— И Моника Перриман.

— Да?

— Она летела в той части самолета, которая больше всего пострадала при посадке. В хвосте. Фелипе вытащил ее оттуда, и она прожила минут пять-десять, не больше.

— Санчес оказывал ей помощь?

— Не понимаю, что вы имеете в виду?

— Измерял ей пульс, расстегивал одежду… и все такое.

— Он накрыл ее своим пиджаком. Вы это хотели услышать?

— Ну да, примерно. Он был один?

— Нет, я тоже там была.

— Там же или на некотором расстоянии?

— Хорошо, я была на некотором расстоянии.

— Это вас не удивило?

— Что?

— Может быть, миссис Перриман было бы лучше, если бы за ней ухаживала женщина, а не чужой мужчина?

— Не знаю, что он делал, я находилась довольно далеко от… них.

— Я вас расстраиваю, мисс Херст. Извините, понимаю, что это не очень приятные воспоминания.

— Вы же выполняете свою работу. Извините, если не смогу вам помочь. Я не говорю, что не хочу вам помочь, но, боюсь, просто не могу рассказать о том, что вы хотели бы узнать.

— Но вы уже рассказали, — возразил он.

Гиффорд был приятным молодым человеком и просто выполнял неприятное задание. Внешне он чем-то напоминал Рока Беннета. Такие же чарующие голубые глаза. Почему она не влюбилась в Рока Беннета, тогда бы жизнь для нее была гораздо проще? Но ведь так и было. Анита вспомнила явное притяжение, которое с появлением Фелипе сошло на нет. Она взглянула на Кейта Гиффорда. Ничего не произошло, и она была рада, когда он ушел.

В следующий раз, когда зазвонил звонок, это была она.

— Кэти!

— Во плоти, моя дорогая! Эдвард хотел поехать со мной, но я сказала, что у нас тут девичник. Как ты, моя блондинка? О Господи!

Анита неуверенно рассмеялась:

— Что, так заметно?

— Немного. Скажи же тетушке Кэти, кто тебя обидел!

— Один мужчина. Но это не то, о чем ты думаешь.

— И очень жаль. Это бы означало, что ты больше не сохнешь, сама знаешь по кому. Ну, давай рассказывай.

— Это представитель страховой компании, и он расспрашивал меня про тот день. Наверное, Рок Беннет обратился за компенсацией стоимости после гибели своего самолета. Конечно, никто не заплатит столько денег, не проведя тщательного расследования. Смешно, но…

— Что?

— Кажется, он больше всего интересовался тем, что Фелипе оставался на некоторое время один с Моникой Перриман, чем всем остальным.

— О Господи! — беспомощно воскликнула Кэти.

— Ты что-то знаешь?

— Не спрашивай! — взмолилась Кэти. — Зачем ворошить прошлое?

— Я и не ворошу. Оно само ко мне возвращается.

— Хорошо, дорогая моя. Есть чем смочить горло?

— Джин!

— Отлично. Спасибо. Ну, с чего бы начать…

— С Фелипе.

Кэти ласково посмотрела на Аниту и взяла ее за руку.

— Неужели мир все еще вертится вокруг него?

— Да, Кэти.

— Значит, сейчас ты расстроишься. Когда я уезжала, он был обвинен по подозрению в воровстве.

— В воровстве? Но это же смешно! Что он украл?

— Драгоценности Моники Перриман. Клод Перриман обратился в страховую компанию, поэтому к тебе и приходил этот агент. Мешочек, в котором Моника носила свои украшения, так и не был найден — ни на ее теле, ни возле самолета, и как ни неприятно мне это говорить, но у Фелипе было и время, и возможность.

— Что я сейчас и подтвердила в беседе с агентом, — с горечью закончила Анита. — Да, кажется, я очень помогла следствию. Но ведь, — с надеждой продолжала она, — нельзя же приговорить человека только потому, что у него была возможность взять что-нибудь. Нашли ли какие-нибудь украшения?

— Еще нет.

Анита с облегчением вздохнула и посмотрела на Кэти.

— Что-то еще?

— Ну, — осторожно начала Кэти, — еще куча денег, за которые он никак не может отчитаться.

— Какие деньги?

— Те, что он выплатил тебе за дом.

— Опять я! Кажется, я тащу его на плаху. Но я не понимаю, Фелипе ведь не беден.

— Нет, он человек состоятельный. И весьма благоразумный. Он знает, что когда-нибудь ему придется уйти с арены, поэтому все деньги, которые зарабатывает, инвестирует в те или иные предприятия.

— Получается, что все его деньги вложены в дело и он не может взять их?

— Конечно, может. Но потребуется некоторое время, хотя и это не проблема — если вдруг ему понадобится большая сумма наличными, банк будет рад выдать ссуду. Дело в том, что Фелипе ничего такого не делал. Он заявляет, что Пилар купила дом на свои собственные деньги.

— А откуда у Пилар столько денег?

— Вот именно!

— Погоди, — сказала Анита. — Это все пустые рассуждения, потому что у Моники Перриман не было с собой драгоценностей.

— Не было?

— Нет. Она собиралась уйти от Клода. Она сама мне говорила об этом еще тогда, в аэропорту, еще прибавила что-то такое странное, чего я не поняла тогда, только гораздо позднее… В двух словах, Моника считала, что сполна расплатилась за дорогие украшения, она их называла безделушками, которые покупал ей Клод, и мне кажется, она их где-то спрятала, чтобы потом продать и обеспечить себе приличную жизнь.

— Ты ведь очень любишь Фелипе, да? — ни с того, ни с сего вдруг спросила Кэти.

— Нельзя перестать любить человека только потому, что он тебе не подходит. Но я не понимаю, какое это имеет отношение к тому, что я тебе рассказываю.

— Разве? — Кэти подалась вперед и накрыла теплой ладонью руку Аниты. — Детка, будь разумной, зачем же подгонять факты под ситуацию? Клод и Моника Перриман очень любили друг друга. Моника с нетерпением ждала возвращения к Клоду. Она радовалась возвращению, как ребенок.

— Откуда ты знаешь?

— Ты сама мне об этом сказала. Ты сказала это Эдварду, Клоду и его экономке. Помнишь, тогда вечером, у Клода?

— Я соврала.

— Ой, Анита! — с сожалением произнесла Кэти.

— Да, я соврала тогда, а не сейчас. Моника Перриман действительно сказала мне, что уходит от Клода.

— Но она любила его, — тихонько вставила Кэти.

— Да, любила его, но не его жизнь. Я никогда об этом раньше не думала, но моя жизнь с Фелипе могла быть похожа на их брак. Не считая того, что у Фелипе больше чувств ко мне, чем было у Клода.

Кэти, нахмурившись, выслушала критику своего бывшего работодателя, но достаточно дружелюбно заявила:

— Хорошо, тогда ты соврала. Но почему?

— Разве непонятно? Ты же видела Клода Перримана. Могла бы ты сказать ему или любому другому недавно овдовевшему мужчине, что жена собиралась от него уйти? Что Моника ехала к нему тогда только затем, чтобы лично объясниться, так как, считала она, это менее жестоко, чем писать письмо?

— В таком случае — конечно нет, но зачем надо было врать так изобретательно?

— Клод умеет очаровывать. Он обаятельный. Я только посмотрела на него и не могла не сказать. Он был как маленький мальчик, выпрашивающий конфетку. Понимаешь?

— Да, — ответила Кэти, помрачнев, — понимаю.

— Потом я очень жалела об этом.

— Потом? То есть сейчас?

— Нет, тогда же. Он оказался подлым и жадным. Я все очень хорошо помню. Он спросил меня про украшения. А потом начал ко мне подкатываться.

— Подкатываться?

— Ну да, прикрываясь своим несчастным положением, начал подбивать ко мне клинья. Сказал, что я очаровала его и мы могли бы тайно встречаться.

Кэти тихонько прихлебывала джин с апельсиновым соком. На этих словах она с такой силой поставила стакан на столик, что содержимое фонтаном взметнулось вверх и выплеснулось из стакана. Она сильно побледнела:

— Это уж слишком! Я немного знаю Клода Перримана, и он относился ко мне, да и к любой другой женщине несколько отстраненно, демонстрируя лишь уважение, и ничего больше. Вот смешно, я почти тебе поверила, пока ты не обозвала Клода Перримана бабником.

— Я ничего не выдумала, — упрямо настаивала Анита. — Это правда.

— Докажи, — нервно сказала Кэти.

— Как? — беспомощно воскликнула Анита. — Ой, погоди, наверное, это можно сделать. Моника Перриман ведь это сказала еще кое-кому.

— Да? — недоверчиво переспросила Кэти, и, хотя щеки ее немного начали розоветь, взгляд оставался по-прежнему угрюмым, и Аните было неловко.

— Она рассказала своей сестре. Я хорошо помню, что Моника говорила мне — именно сестра уговорила ее вернуться и поговорить с Клодом, а не пользоваться тем выходом, каким пользуются трусы. Кэти! — Анита перестала нервно ходить по комнате туда-сюда. — Я не прошу тебя поверить мне безоговорочно, но помоги, если можешь. Ты, случайно, не знаешь, где живет сестра Моники Перриман?

— Моника говорила мне, но я не помню. Я не забиваю себе голову ненужными деталями. — Увидев умоляющий взгляд Аниты, Кэти опустила глаза. — Ну, просто тогда это казалось мне не важным.

— Подумай, Кэти, хорошенько, ну, вспомни.

— Где-то на севере, это точно. Она вылетала ранним рейсом, с посадкой в Лутоне. Она говорила… да, до Чанли или Чарнли меньше чем полчаса езды от аэропорта Манчестера.

— Кэти, я тебя люблю! — восторженно воскликнула Анита. — Милая, хорошая, недоверчивая Кэти, поедем со мной в этот Чанли или Чарнли!

— Ты, наверное, с ума сошла.

— Ну да, — согласилась Анита. — Тебе же совесть не позволит отпустить меня одну.

Словно все уже было решено, Анита развернула карту и начала изучать местность вокруг Манчестера. Она не нашла ни Чанли, ни Чарнли, зато нашла Чедли.

— Может быть, — сказала на это Кэти и прибавила неохотно: — Хорошо, когда ты хочешь поехать?

— Я бы хотела завтра, но мисс Стэндиш, наша директриса, этого ни в кое случае не одобрит. Давай лучше договоримся на субботу, чтобы меня не выгнали с работы. Ты умеешь водить машину?

— Да. А у тебя есть машина?

— Нет. — Анита помолчала. — У Эдварда есть.

— Послушай, допустим, ты уговорила меня принять участие в этой своей авантюре, но у Эдварда слишком много здравого смысла.

— Нам не нужен Эдвард. Только его машина. Ты же сможешь с ним поговорить, Кэти?

И только потом Анита поняла, что выболтала секрет, о котором поклялась никому не говорить. Ей стало стыдно, но, с другой стороны, разве у нее был выбор?