Кто следит за Амандой?

Глава 4

Аманда не менее десяти раз поднимала телефонную трубку и опускала ее, так и не решив, стоит ли звонить сестрам, чтобы выразить свои соболезнования по поводу кончины их отца.

«Это безумие», – думала она, в очередной раз, кладя трубку. Как могли их отношения дойти до такого? Хотя между ними никогда и не было никаких отношений.

В итоге Аманда решила подождать до чтения завещания, когда она сможет поговорить с Оливией и Айви лично. Это будет не так формально, как телефонный звонок, рассудила молодая женщина.

– Ты решила правильно, – заверила ее Дженни, явившись с перекинутым через руку черным брючным костюмом. – Действительно правильно. – Она прижалась носом к носику Томми: – Привет, мой сладкий! Отгадай, кто сегодня будет сидеть с тобой, пока твоя мама будет в городе! Правильно! Тетя Дженни.

Аманда послала подруге воздушный поцелуй и исчезла в спальне с костюмом, который Дженни одолжила ей на этот случай. Поскольку шкаф Аманды был в основном забит «мамочкиной одежкой», особого выбора у нее не было.

Она примерила небольшой леопардовой расцветки шарф, который принесла Дженни, но он показался ей слишком модным для нее и слишком легкомысленным для данного случая. Аманда надела бриллиантовые серьги-гвоздики, доставшиеся ей от матери, и симпатичные черные туфли-лодочки.

– Все будет отлично, – заверила ее Дженни, когда Аманда вошла в гостиную. – Просто помни, что бы ни случилось, у тебя есть Томми. Хорошо? Это поможет тебе сосредоточиться на самом важном.

Аманда улыбнулась и, кивнув, стиснула руку подруги, на прощание поцеловала Томми в лобик, потом надела свое пальто из черной шерсти и вышла.

Она дошла до станции метро на углу улицы, стараясь особенно не думать, и, чтобы немного отвлечься, купила на станции газету. Когда с грохотом прибыл ее поезд, у нее мелькнула мысль бежать – броситься вверх по лестнице и вернуться в квартиру, но двери поезда раскрылись, и она заставила себя войти в вагон.

Аманда бездумно пролистывала газету. Она прочитала свой гороскоп, который обещал ей сегодня хорошие новости, потом гороскоп Томми, который предсказывал странные новости.

«Зачем я это читаю? – спросила она себя, складывая газету и глядя в затемненное окно поезда. – Просто нужно успокоиться и вспомнить слова Дженни: «Что бы ни случилось, у тебя есть Томми»».

Через сорок минут Аманда стояла перед небоскребом, в котором располагался офис компании «Харрис, Линкер и Свифт».

«Ну, вот и все, – подумала она. – Пути назад нет».

Аманда направилась к лифту, который совершенно бесшумно поднял ее на девятнадцатый этаж, двери открылись, и женщина вышла. Устланный ковром коридор оканчивался двумя стеклянными дверями, рядом с которыми висела огромная золотая табличка с выгравированным названием фирмы.

Она потянула богато украшенную позолотой ручку и вошла внутрь. Внезапно Аманда почувствовала облегчение. У нее было такое чувство, словно она переступила некую черту и после сегодняшнего дня ее жизнь никогда не будет прежней.

– Направо, пожалуйста, – сказала Аманде служащая в приемной, указывая на деревянную дверь слева от ее стола.

Как только Аманда вошла в большую комнату, то сразу же почувствовала повисшее в воздухе напряжение. Прямая, как струна, Оливия Седжуик сидела за длинным полированным деревянным столом, уставившись в большой в кожаном переплете ежедневник. На ней были модный, хорошо подогнанный черный костюм и короткая черная вуаль на белокурых с золотистым отливом волосах, собранных в элегантный узел.

Мать Оливии, высокая, стройная, царственного вида женщина лет шестидесяти, сидела рядом с дочерью, все время поглядывая то на свои, то на висевшие на стене большие круглые часы. Когда дверь открылась, мать Оливии выжидательно вскинула голову. Увидев входящую Аманду, она, казалось, была разочарована.

Наискосок от Оливии расположилась Айви Седжуик. У нее были короткие, прямые каштановые волосы, бахрома челки и добрые, выразительные зеленые глаза. Айви всегда казалась Аманде доброжелательно настроенной, и это внушало ей ложное чувство надежности младшей из сестер Седжуик. Но Айви была такой же закомплексованной и сложной натурой, как и Оливия. Мать Айви, устроившаяся неподалеку от дочери, прекрасно сохранилась. Казалось, годы не властны над этими женщинами.

Аманда все бы отдала, чтобы ее мать сейчас была в этой комнате, рядом с ней!

Справа от Айви сидел молодой, лет тридцати с небольшим, человек приятной внешности. Он открыто держал Айви за руку. Раньше Аманда его никогда не видела. На безымянном пальце левой руки Айви поблескивало кольцо. Молодой человек, должно быть, был ее женихом.

«А я даже и не знала, что она обручена», – грустно подумала Аманда.

Аманда мысленно улыбнулась, глядя на Айви и ее будущего мужа. Подростками сестры как-то встретились в летнем доме их отца во время двухнедельных каникул. Аманда не раз заставала Айви в слезах. И однажды Айви разоткровенничалась. Всхлипывая, она жаловалась, что у девушки с ее посредственной внешностью никогда не будет кавалера, ее никогда не поцелуют, она никогда не выйдет замуж. По всей вероятности, Оливия попыталась познакомить Айви с приятелем своего парня, но перед самой встречей мальчик неожиданно слег с простудой, по крайней мере, он так сказал.

Оливия была старшей из сестер Седжуик, Айви – самой младшей. И в пятнадцать лет Оливия Седжуик необычайно серьезно относилась к своей внешности, штудировала модные журналы и превратила себя в стильную красотку, у которой предложений пойти на свидание было больше, чем летних вечеров. А вот Айви без устали просматривала полицейские телесериалы, у нее появился огромный интерес к правилам полицейского делопроизводства и судебной науке. Впоследствии она много времени проводила в местном полицейском участке в качестве волонтера, занимаясь оформлением различных документов.

У Аманды, средней из сестер, были темно-голубые глаза, как у Оливии, и шелковистые каштановые волосы, как у Айви. Она пыталась подружиться с девочками. Аманда даже отказалась пойти на свидание, решив вечером вместе с Айви посмотреть полицейский сериал, надеясь, что общий интерес поможет им сблизиться. Но этого не произошло. Аманда начала читать журналы «Севентин», «Гламур» и «Вог», выучила имена всех супермоделей, но и с Оливией ей сблизиться не удалось.

Оглядываясь назад, Аманда задавалась вопросом: какой во всем этом был смысл? За все время, проведенное на отдыхе в Мэне, Аманде удалось завязать дружеские отношения лишь с Кларой – экономкой и поваром Уильяма, поскольку самого Седжуика никто не видел. Он никогда не приезжал проведать Аманду.

Теперь сидевшая рядом с Оливией красивая блондинка посмотрела на Аманду и одарила ее официальной улыбкой. Аманда улыбнулась в ответ, потом посмотрела на Айви, которая также грустно улыбнулась ей. Это было уже что-то. Если не выражения соболезнования, то хотя бы молчаливая солидарность.

Аманда чувствовала на себе презрительные взгляды матерей своих сестер. Все как обычно. Но мать Оливии ненавидела не только Аманду, но и Айви с ее матерью. Те отвечали ей тем же.

Мать Аманды крайне редко встречалась с сестрами Седжуик. Это происходило только тогда, когда Уильям вынуждал всех собраться вместе. Ей тяжело было видеть этого человека, который так низко обошелся с ней и ее дочерью. Но других девочек она никогда не критиковала, считая, что они невинные дети, с которыми несправедливо обошлась судьба.

Теперь матери Оливии и Айви обратили свое пренебрежение друг на друга. В любой момент могла вспыхнуть ссора, однако дверь распахнулась и вошел представительный мужчина лет шестидесяти с портфелем в руках.

– Доброе утро, дамы и господа. Меня зовут Джордж Харрис, я являюсь душеприказчиком Уильяма Седжуика. Уильям был не только нашим клиентом, но и давним другом, и я выражаю вам глубокое соболезнование по поводу вашей утраты.

Он выдержал приличествовавшую моменту паузу, потом сел и открыл портфель.

– Я должен разъяснить вам относящиеся к делу пункты последней воли и завещания Уильяма Седжуика, которое не может быть оспорено.

– Это мы еще посмотрим, – пробормотала мать Оливии.

Оливия бросила на мать сердитый взгляд.

– Уильям оставил каждой дочери конверт, на котором стоит дата, когда он должен быть вручен и открыт, – продолжал адвокат. – В указанный день они могут прийти в наш офис и забрать свой конверт из сейфа.

– Когда Оливия должна получить свой конверт? – спросила мать Оливии.

Адвокат откашлялся:

– Десятого декабря свой конверт может забрать Аманда Седжуик. Тридцатого января – Оливия Седжуик. Двадцатого марта – Айви Седжуик...

Мать Айви выпалила:

– На двадцатое у Айви назначена свадьба! Здесь что-то нечисто. Я требую разъяснений!

– Прошу вас успокоиться, миссис Седжуик, – властно ответил адвокат. – В противном случае вам придется покинуть здание. Я и так оказал вам любезность, разрешив присутствовать на чтении.

Мать Айви бросила на законника гневный взгляд. Жених Айви сжал невесте руку.

– Аманда, милочка, – сказала мать Оливии, – почему бы тебе не открыть свой конверт прямо сейчас? Несколько дней ничего не значат. А нам всем так любопытно.

Адвокат встал:

– В случае какого-либо нарушения условий завещания содержимое конверта потеряет законную силу, равно как и любые претензии на имущество Уильяма Седжуика.

– А почему Аманда получает свой конверт первой? – требовательно спросила мать Оливии. – Она не самая старшая.

– Мне кажется, это абсолютно не вашего ума дело! – выпалила мать Айви.

– Да как ты смеешь?! – рявкнула в ответ мать Оливии.

– Я объясню тебе, как я смею! – закричала мать Айви. – Айви – единственная законная дочь Уильяма, она должна быть его единственной наследницей!

– Мама! – вмешалась Айви, щеки которой залились румянцем. – Прекрати сейчас же!

– Дорогая, я всего лишь пытаюсь защитить твои интересы. Через три месяца у тебя свадьба, и обойдется она недешево. Я уверена, что твой отец намеревался помочь тебе со всем этим, поэтому...

– Что-то я сомневаюсь в этом, – неожиданно вмешался жених Айви, выражение его лица было хмурым. – С какой стати ему способствовать замужеству, которое он считал нежелательным? Он считал, что я недостаточно хорош для Айви.

– Ну, Деклан, – сказала Айви. – Просто мой отец был снобом. Ему бы подошел в зятья банкир с магистерской степенью Уортоновского колледжа, который к тому же обязательно играет в гольф.

– А чем вы занимаетесь? – спросила Деклана мать Оливии.

– Я получаю степень магистра делового администрирования в Нью-Йоркском университете, – ответил Деклан. – Уильям считал, что в тридцать один год мужчина должен уже иметь прочное положение в бизнесе, а не учиться в колледже.

– А я считаю, что образование и совершенствование в профессиональной сфере – это самое важное, – сказала мать Айви, одобряюще похлопав Деклана по руке. – Наступит день, когда ты добьешься огромного успеха, – добавила она. – Я безумно счастлива, что он и моя девочка поженятся.

– А я думаю, надо радоваться, что Уильям нам вообще хоть что-то оставил, – сказала Айви, – особенно если принять во внимание, насколько мало он интересовался нашей жизнью.

– Думаю, радоваться рано, – возразила мать Оливии. – Ты ведь еще не знаешь, что именно в твоем конверте. Возможно, там счет за летние каникулы, проведенные в Мэне.

– Мама, – сквозь зубы процедила Оливия, – довольно.

– Действительно, хватит, – поддержала ее мать Айви, смерив мать Оливии надменным взглядом.

Оливия и Айви покачали головами и дружно вздохнули.

– Всего доброго, дамы, – сказал Джордж Харрис. Обе мамаши выпалили:

– Что?! И это все?

– Это все, – сказал мистер Харрие и повернулся к Аманде: – С вами, Аманда, мы встретимся десятого числа. В этот день вы можете зайти в любое время.

Десятое будет пятница, через два дня:

– И еще вот что, дамы, – сказал мистер Харрие. – Должен обратить ваше внимание на то, что любое нарушение условий завещания приведет к лишению этого человека всех прав на получение своей доли. Вновь выражаю вам сочувствие в связи с вашей утратой.

С этими словами он защелкнул свой портфель и вышел. Больше нечего было сказать, поэтому обе мамаши последовали за ним.

Аманда, Оливия и Айви продолжали сидеть.

– Не могу поверить, что его больше нет, – сказала Аманда, не отводя глаз от своих дрожащих рук.

– Я тебя понимаю, – отозвалась Айви. Оливия молча кивнула.

Они задумчиво сидели до тех пор, пока не пришла секретарь и не сообщила, что в этой комнате сейчас состоится совещание компаньонов фирмы.

– Ну что ж, мне пора возвращаться в редакцию, – сказала Оливия.

– А мне в участок, – отозвалась Айви. – Деклан, тебе следует поторопиться и поймать такси, если хочешь к десяти успеть на занятия.

Деклан посмотрел на часы и кивнул.

– С тобой все будет в порядке? – Айви улыбнулась и кивнула в ответ.

– Без пятнадцати десять, – сказала Аманда, взглянув на настенные часы. – Томми сейчас готовится к утреннему сну.

Оливия и Айви повернулись к ней.

– Сколько ему уже? – спросила Оливия, когда они собрали свои вещи и направились к лифту.

– Будет год в следующем месяце, – ответила Аманда.

– Чудесный малыш, – добавила Айви.

– У него определенно глаза Седжуика, – произнесла Оливия, когда подошел лифт.

Выйдя на улицу, молодые женщины неловко распрощались, и каждая отправилась своей дорогой. Аманда подумала, что, наверное, сестры все-таки смотрели фотографии, которые она посылала вместе с сообщением о рождении Томми.

Она улыбнулась. Возможно, племянник не так уж и безразличен своим теткам.

Этан стоял в тени дверного проема, через дорогу от здания на Манхэттене, где располагалась юридическая фирма «Харрис, Паркер и Свифт». Он читал некролог, посвященный Уильяму Седжуику, в «Нью-Йорк тайме» и ждал, когда появятся сестры Седжуик.

«.. у него остались три дочери: Айви Седжуик из штата Нью-Джерси, Аманда Седжуик из Квинса и Оливия Седжуик, проживающая на Манхэттене».

Неожиданно он увидел Аманду, которая выходила из здания вместе с двумя молодыми женщинами, – ее сестры, Айви и Оливия, догадался он. Некоторое время они, разговаривая, стояли перед зданием, потом из офиса вышла покурить группа клерков, и женщины отошли в сторону.

Он внимательно смотрел на Аманду – девушку с длинными каштановыми волосами. Странно было увидеть ее лично, после того как он два дня изучал ее фотографию. Когда Этан дочитал письмо Уильяма и взглянул на фотографию, то долго не мог от нее оторваться.

В ее лице было нечто большее, чем красота, но точно понять, что же все-таки так привлекло его, Этан не мог. Возможно, некоторым мужчинам она показалась бы заурядной, Аманда не пользовалась косметикой, а волосы у нее были, как у подростка, – длинные, естественные, никакой краски или лака. Наверное, это ее глаза, подумал Этан. Темно-голубые, пытливые, думающие.

Аманда Седжуик умна. Это он понял сразу.

Все, что ему было известно об Аманде, он мог написать на своей ладони. Этан знал, что она мать-одиночка, о ее отношениях с отцом ребенка ему ничего не было известно. Он знал, что она живет в скромной квартирке в Квинсе. Знал, что работает в отеле, но кем – понятия не имел.

Информация, содержавшаяся в письме Уильяма, показалась Этану недостаточной. Конечно, в письме поверенного даны были подробные указания, в том числе необходимые даты и время, как, например, сегодняшнее чтение завещания и десятое число, когда Аманда должна вскрыть свой конверт. Но кое-какие подробности отсутствовали. И хотя Этан точно знал, что должен делать, он не имел ни малейшего представления зачем.

Этан сунул руку во внутренний карман плаща, где лежал манильский конверт с письмом Уильяма, и достал фотографию Аманды. Он постарался не вытащить вместе с ней другую фотографию. Фотографию ребенка.

Сейчас волосы у нее отросли. Она была одета в обычное пальто из черной шерсти и столь же обычную, натянутую на уши черную шерстяную шапку, перчаток у нее не было, и девушка потирала озябшие руки.

«Ничего, Аманда, скоро ты сможешь позволить себе хорошие перчатки, – подумал Этан. – Если только справишься».

Девушки расстались, и Аманда направилась к подземке. Сначала Этан решил последовать за ней, немного понаблюдать, но сегодня, хотя еще не было и десяти утра, он уже был сыт по горло этим городом.

Вчера вечером, когда Этан добрался до Нью-Йорка, вид линии горизонта на Манхэттене заставил напрячься каждый мускул его тела. Ему даже пришлось съехать на обочину магистрали.

– Зачем ты заставил меня вернуться, Уильям? – заорал он, не выходя из машины. Тысячи сверкающих огней в жилых зданиях и огни машин расцвечивали ночное небо. – Ты знаешь, почему я уехал. Ты знаешь, что здесь произошло.

Этан сделал глубокий вдох.

«Как, черт возьми, я смогу выдержать здесь еще один день, не говоря уж о целом месяце?» – подумал он и поднял воротник плаща, защищаясь от пронизывающего ветра.

Аманда исчезла из виду, спустившись в подземку, а Этан направился в противоположную сторону. Он шел, низко опустив голову, чтобы никто не узнал его. Это были его родные места, и он боялся встретить кого-нибудь из старых знакомых – сама мысль об этом была для него непереносима.

Карточки, телефонные звонки и сочувствующие выражения лиц – это невозможно было вынести.

«Я так сочувствую тебе, Этан...» Снова и снова. Или: «Я даже не знал, что вы были женаты, ты дневал и ночевал в компании...»

Он резко остановился в центре Шестой авеню и поднял глаза к яркому голубому декабрьскому небу, желая отогнать от себя эти мысли и воспоминания. Немного успокоившись, Этан побрел в свой отель, где можно было укрыться до того момента, когда надо будет официально приступить к делу, начать отдавать свой долг Уильяму. В отеле имелось интернет-кафе, значит, пока он будет раскапывать информацию об этом загадочном семействе Седжуиков, можно будет выпить крепкого, бодрящего кофе.