Кукла Самуся

ГЛАВА 6

Алексей Яровой приехал в особняк Балуева поздно вечером, но в доме все равно никто не спал. Тревожное ожидание витало в воздухе, словно зараза. Когда же позвонит похититель?..

— В деле есть странности, на которые я бы хотел обратить ваше внимание, — осторожно сказал Яровой.

— Да?

Следователь был настроен скептически, однако от помощи, слава богу, не отказался и согласился на участие детского психолога в расследовании. Яровому приходилось и раньше иметь дело с полицией, поэтому он знал, как себя вести. В курс дела его уже успела ввести Марьяна.

— Ребенок пропал ночью, а звонок от похитителя поступил только днем, спустя двенадцать часов, когда уже весь город искал Павлика. Почему преступник ждал так долго? Ведь ему невыгодно допускать шумиху, если он хотел получить деньги.

Аккаржей задумался.

— Играет на нервах родителей?

— Возможно, — кивнул Яровой. — Тогда деньги ему не нужны, и это плохо. Он хочет внимания и ощущение полного контроля над жертвами.

— Пожалуй, — согласился следователь. — А что еще за странности?

— Странность в противоречии первому тезису. Если преступник помешан на контроле, то тогда представляется сомнительным, что он полагался на счастливый случай в том, что Павлик сам уйдет из лагеря и станет его жертвой.

Маленькие глазки Аккаржея сверкнули азартом.

— То есть вы думаете, что у преступника есть сообщник в лагере? Который выманил ребенка?

— Как я понял, причиной ухода стал всего лишь детский спор «на слабо». Едва ли можно подозревать кого-то из мальчишек в том, что они сообщники похитителя. Но я в любом случае хочу с ними увидеться и поговорить, как и с родителями Павлика. Мне нужно понять, каким он был, чем увлекался, чего боялся… И если похититель позвонит еще раз, я бы хотел прослушать запись разговора.

— Хорошо, — согласился Аккаржей, что-то обдумывая. — По профилю похитителя еще что-нибудь скажете?

Яровой поморщился. Его всегда раздражало, что кинематографические выдумки о работе психолога проникли в сознание не только обывателей, но и профессионалов.

— Профилирование обычно применяют для серийных преступников, — тактично заметил психолог. — Кроме того, в отечественной практике профилирование как таковое не институциализовано. Я бы назвал это скорее консультационной помощью правоохранительным органам со стороны психолога.

— Так, понятно с вами все, — помрачнел Аккаржей. — У вас есть что сказать и чем помочь еще?

— Шейный платок мальчика. Я не успел еще узнать всех деталей и поэтому могу ошибаться, но тем не менее…

— Его отдали на экспертизу, как только будет установлено, чья кровь, сможем…

— Не в этом дело. Как я понял, шейный платок — это знак отличия в том лагере пластунов, верно? Мальчик им дорожил. Потерять он его не мог, других следов крови вы не нашли, вернее, собака не нашла, значит, можно отбросить версию о том, что мальчик поранился и перевязал себе рану платком. Крови немного. Очень похоже на простую царапину, но тем не менее, платок остался на ветвях, на виду…

Аккаржей нетерпеливо переступил с ноги на ногу.

— Алексей Владимирович, к чему вы ведете?

— Платок желтый, — Яровой вздохнул, дивясь недогадливости следователя. — Ночью, в темноте, его прекрасно было видно издалека…

Аккаржей нахмурился, все еще не понимая.

— Ну подумайте сами. Ночью, в темноте, на мальчике темная одежда, синий рюкзак… и ярко-желтый платок. Если бы я прятался в лесу от преследователя, то непременно бы снял и избавился от яркой вещи, которая может меня выдать. Вероятно, Павлик сам оставил платок на камнях, чтобы выиграть время и сбежать…

— Точно! — щелкнул пальцами следователь. — Вы полагаете, что за мальчишкой кто-то гнался?

— Да, это самое разумное объяснение.

Аккаржей заходил по гостиной, потирая ладони.

— Так. Так. Мальчика выманили из лагеря, но ему удалось сбежать. Он бросает платок, прячется, а потом похититель его находит и… — следователь запнулся. — А следы на острове? Собака унюхала след.

Яровой пожал плечами.

— Возможно, мальчик решил спрятаться на острове, полагая, что знает местность лучше преступника, но тот…

— Значит, он из местных! Я так и знал. Этот Рымаренко крайне подозрительный тип. Я уже сделал по нему запрос, скоро буду знать. Кстати, он нашел рюкзак на берегу, то есть намеренно пытался сбить полицию со следа!

Яровой не стал спорить, но отметил про себя скоропалительность выводов следователя.

— Я хочу побеседовать с родителями, — сказал он.

Они сидели вместе на диване, но складывалось ощущение, что каждый из них сам по себе. Балуев обнимал жену за плечи, она безучастно смотрела в одну точку. Ее бледное красивое лицо было обращено к камину. Мелкие детали всегда важны, Яровой это знал по немалому опыту обращения со своими маленькими пациентами. Он представился и сел напротив супругов.

— Я хочу задать вам несколько вопросов, — начал он. — Полиция сейчас пытается установить, как произошло похищение, а для этого мне надо узнать о Павлике как можно больше.

Психолог сделал паузу, но мать ребенка осталась безучастной. Отец же сдвинул брови.

— Павлик знает, что с чужими ходить нельзя, — сказал он. — Он бы сам не пошел, его заставили.

— Понимаю. Но меня интересует несколько иное. Его характер, привычки, страхи и желания. Как правило, похитители изучают свою жертву и могут сыграть на…

— Эти пластуны, черт бы их побрал, — сквозь зубы пробормотал Балуев. — Пашка сам захотел в их лагерь, чтоб не отставать от одноклассников, но ему там было не место. Я собирался отправить его в языковую школу заграницу, но он уперся рогом.

— Интересно, — подался вперед Яровой. — То есть он хотел стать пластуном и получить знаки отличия?

Балуев неопределенно махнул рукой.

— Наверное. Я этого не понимаю. Торчать в лагере без удобств, кормить комаров, спать в палатке, питаться подножным кормом. Какой в этом смысл? Как это ему пригодится в будущем?

— Виктор Александрович, а кем вы видите своего сына в будущем?

Карина пошевелилась, вздохнула, поднялась.

— Я пойду прилягу, — сказала она.

— Да, милая, иди отдохни, — сказал Балуев, его голос заметно потеплел, когда он обращался к жене.

Это не укрылось от внимания психолога. Когда женщина оставила их одних, Яровой спросил:

— Вы любите жену?

Балуев удивленно перевел на него взгляд:

— Конечно.

— Это хорошо. Дети очень чувствительны к психологическому климату в семье. Да, возвращаясь к моему вопросу. Кем вы видите своего сына в будущем?

— Я бизнесмен, — пожал плечами Балуев. — Что плохого в том, что я хочу передать свое дело сыну?

— У вас же есть еще один сын, старший, если не ошибаюсь?

Балуев поморщился.

— Владу я бы не доверил даже управление филиалом, не говоря уже про… — он оборвал себя на полуслове. — Возможно, я не самый лучший в мире отец, но я люблю своих сыновей и трезво оцениваю их способности. Из Пашки выйдет толк, если только он… вернется…

Мужчина стиснул зубы, ноздри его гневно раздулись. Яровой задался вопросом, чем вызван гнев. Гнев бессилия или что-то другое? Возможно, Балуев подозревает кого-то из своего окружения?

— То есть Павлик хотел что-то доказать вам или себе, отправившись в лагерь пластунов?

— Наверное.

— А как ваша жена к этому относилась?

Казалось, такой простой вопрос поставил Балуева в тупик.

— Карина? Она… не возражала.

Яровой отметил и эту странность.

— Виктор Александрович, в последнее время вы не замечали никаких изменений в поведении Павлика? Может, его привычки поменялись?

Балуев мотнул головой.

— Вам надо спросить Юлию Васильевну, это наша домоправительница. Или поговорить с репетиторами, но на лето у нас осталась только Валерия Петровна, она подтягивала Пашу по английскому и математике…

— Он хорошо учился?

— Баловался много, а так… Да, он умный. Хотя мог бы и лучше.

— Понятно. Его ругали за плохие оценки?

— Кхм… Нет, зачем? Он знал, что если получает замечание или плохую оценку, то не получит карманных денег и будет ходить на дополнительные занятия с репетитором, пока не исправит.

— Интересный подход. Назовите его друзей, чтобы я смог с ними поговорить.

— Друзей? Кхм… Его одноклассники, наверное…

— Вы не знаете, с кем он дружил?

— Ну… Я знаю, что он не дружил с плохой компанией.

Балуев смотрел с вызовом. В его бледно-голубых глазах, слегка навыкате, плескалось раздражение.

— Меня интересует, не мог ли Павлик попасть под чужое влияние, — мягко сказал Яровой. — Установить его круг общения. Похититель, как правило, кто-то из своих. Кому Павлик доверял настолько, чтобы уйти из лагеря?

Балуев покачал головой.

— Не знаю. Он мог бы пойти с Юлией Васильевной или с нашим водителем, но они все проверенные люди, которым я доверяю целиком и полностью.

Яровой сделал пометку у себя в блокноте.

— Хорошо. Я поговорю и с ними, а с вашей женой мне надо…

— Завтра. Давайте завтра. Карина себя плохо чувствует, все это слишком подействовало на нее.

— Понимаю.

— Вы можете остановиться у нас. Юлия Васильевна приготовит для вас гостевую комнату.

Яровой кивнул. В отличие от Марьяны, ему большой дом Балуева нравился, потому что вызывал в нем охотничий азарт. Жилище человека всегда отражает его внутренний мир, а сколько здесь потаенных уголков, которые можно исследовать!..

— Да, спасибо. А пока я бы хотел осмотреться в комнате Павлика.

Ребенка баловали, но им не занимались. Такой вывод сделал для себя психолог, побродив по комнате Павлика, заваленной игрушками. Его внимание привлек ноутбук на письменном столе. Яровой сел, поднял крышку, включил. Будет ли пароль? Пароля не было. Интересный показатель. Либо родители запрещали ставить, либо Павлик знал, что никто в ноутбук не полезет… и скорей всего — второе. Алексей Яровой достаточно разбирался в современной технике, чтобы самостоятельно просмотреть содержимое жестких дисков и историю браузера. Игры, учебные материалы, фотографии. А вот это уже интересно. На всех фотографиях Павлик был без родителей. Он всегда лукаво улыбался в объектив, у него был хитрый прищур, круглое пухлое лицо. Казалось, что у мальчика нет проблем с ровесниками, он был в центре компании, его не оттирали за спины. По общей композиции подобных фотографий Яровой всегда мог определить роли в коллективе. У Павлика была роль или шута, или заводилы, но никак не изгоя. Но почему же нет фотографий с родителями?

Еще одна фотография привлекла его внимание. Здесь Павлик не улыбался. Выражение его лица было серьезным и сосредоточенным, мальчик держал на руке тряпичную куклу. Кажется, это школьный кукольный театр. Симпатичная блондинка, должно быть, учительница, что-то втолковывала остальным детям. Яровой полистал еще фотографии и быстро убедился в своей догадке. Павлик интересовался всем: театром, компьютерными играми, пластунами, ниндзя-черепашками, археологией, НЛО, астрономией и фотографией. Предоставленный сам себе, мальчик рос любознательным и живым. Нет, такого не обманешь простенькой сказочкой и не выманишь из лагеря. А вот «на слабо» его было легко взять, потому что ребенку приходилось постоянно доказывать всем и прежде всего самому себе, что он не пустое место… Яровой задумался, расчерчивая бумагу абстрактными фигурами. Похититель должен быть кем-то из ближнего окружения… Надо поговорить с учителями Павлика. Те могли знать больше, чем родители, которые, похоже, вообще ребенком не занимались.

Утро выдалось ясным и солнечным. Яровой встал рано, позавтракал, попутно пообщавшись с домоправительницей, которая мало чем ему помогла, так как держалась настороженно. А вот с водителем ему повезло больше. У старика были живые, блестящие глаза, орлиный нос, лысая макушка, покрасневшая на солнце и простонародный выговор.

— Як можно, не, не буду я казать про хозяина, — сначала упирался Сергей Иванович.

— Я вас уверяю, что спрашиваю не из досужего любопытства, а чтобы помочь в поисках Павлика. Кроме того, все, что вы скажете, будет строго конфиденциально и только между нами.

Старик колебался какое-то время, но потом кивнул. Казалось, ему не терпелось поделиться возмущением.

— Так они хлопцем не занимались! Ладно, хозяин, он работает, а вот жинка его… Она ж ничего не робыть! Сидит целый день в доме, на улицу носа не кажет!..

— Так уж совсем не выходит? — засомневался Яровой.

Реакция получилась не такая, как он ожидал.

— Зовсим. Як хозяин ее до хаты привел, так и сидит. Жодного разу не выходила.

Психолог нахмурился. Кажется, старик не преувеличивал.

— А почему не выходит? Хозяин не разрешает?

— Тю!.. Вин ей навить докторив приводил, шоб вони цей… як його?.. — старик нахмурился, вспоминая. — Синдром у нее якойсь…

— Какой синдром? Или фобия? — заинтересовался Яровой.

— Сергей Иванович, займитесь машиной, — раздался позади них строгий голос Балуева.

Старик стушевался, пробормотал что-то под нос и исчез.

— У моей жены агорафобия, — сказал Балуев, проследив взглядом за уходом шофера.

— Вы показывали ее психотерапевту?

— Да, но я бы не хотел, чтоб об этом стало известно… — Балуев заколебался.

— Виктор Александрович, я вас понимаю, — мягко сказал психолог. — Вы можете мне довериться. Расскажите все, чтоб я понимал, с чем имею дело.

Они медленно шли по ухоженным дорожкам сада, пока Балуев рассказывал историю своего брака.

— Карина была известной фотомоделью и актрисой, необычайно красивой, какой-то экзотичной. Я видел рекламу с ее участием, и еще тогда ее образ меня поразил. Знаете, просто восхищение и обожание поклонника, не более. А потом произошла та трагедия… Об этом писали все газеты.

Балуев замолчал, и Яровой его не торопил.

— Ее бывший подстерег ее у дома и плеснул в лицо кислотой. Страшные ожоги, лицо было полностью изуродовано… Я просто не мог остаться в стороне. Навестил Карину в больнице, договорился с врачами о самом лучшем уходе. Я не хотел навязываться ей, но она сама узнала о моем участии… Настояла на встрече, попросила только об одном, чтоб того мерзавца… никогда не выпустили из тюрьмы. Пришлось приложить некоторые усилия, ведь его отец был известным адвокатом и имел широкие связи.

— Этот человек, — быстро вклинился Яровой, — он и сейчас в тюрьме?

— Да, ему дали пятнадцать лет.

— Но он же мог выйти по амнистии?..

Балуев нахмурился.

— Вы думаете?..

— Виктор Александрович, вам надо срочно сообщить об этом следователю, если вы еще этого не сделали. Пусть проверит местонахождение… как его звали?

— Артем Толстогуб.

— Пусть проверят, где он сейчас, на всякий случай.

— Хорошо… — кивнул Балуев. — Да, пожалуй, вы правы. Десять лет, мог и выйти. Стоит проверить. Когда объявляли приговор, он угрожал Карине. Обещал вернуться.

— А что было причиной его поступка?

— Полагаю, ревность. Или зависть. Карине как раз предложили съемки в фильме, хороший контракт, который мог бы сделать из нее кинозвезду… Она порвала с бывшим и собиралась уехать на съемки, вот он и отомстил. Хотя на суде адвокат упирал на то, что Толстогуб давно расстался с Кариной, имел беспорядочные связи с женщинами, что ревность была ему не свойственна.

— Понятно. Что на счет агорафобии? Как она возникла?

Балуев пожал плечами.

— Я не могу точно сказать. Карине пришлось перенести много пластических операций, она месяцами не выходила из палаты, так отчаянно хотела вернуть красоту. Я ее поддерживал в этом желании. Для меня это казалось чудом. На моих глазах создавалась новая женщина… Врачи лепили ее лицо заново.

— У нее сильно изменилась внешность?

— Нет, я бы сказал, что она стала еще красивей, — улыбнулся Балуев. — Знаете, я думаю, что причиной фобии стала ее беременность. Та протекала очень сложно, почти весь срок Карина провела на сохранении, постельный режим, четыре стены палаты. Возможно, поэтому она так…

Балуев замолчал.

— Не испытывает материнских чувств к сыну? — подсказал Яровой.

— Она любит Пашку… — возразил Балуев. — Просто не проявляет своих чувств. Ей сложно. Но окончательно она замкнулась после смерти матери. Катерина Михайловна после ее замужества переехала к нам, чтобы помогать с ребенком. Она нянчилась с Павликом, пока Карина… Тогда она еще выходила из дома, но потом произошел какой-то слом… Она все держала в себе, я не знал, не догадывался, как ей сложно. Дело в том, что ей впервые после случившегося предложили съемки, но как раз умерла Катерина Михайловна…

— Когда это произошло?

— Лет пять-шесть назад. Да, Пашке тогда было четыре годика, нам пришлось искать ему няню, потому что Карина… С ней творилось что-то неладное. Она рыдала, отказалась от контракта, попыталась покончить с собой…

Яровой нахмурился.

— Она так любила мать?

— Сложно сказать, они плохо ладили между собой, но… Мне кажется, это просто стало последней каплей.

— Нервный срыв?

— Да, так и сказал психиатр. Карина перестала выходить из дома, потеряла всякий интерес к жизни. Я выстроил этот дом… — Балуев остановился, оглянулся назад, на громадину дома позади, — специально для нее. Мы вернулись из Киева сюда на постоянное жительство. Здесь никто не знал о трагедии… и надеюсь, что не узнает. Лишнее внимание Карине совсем ни к чему.

— Она продолжает наблюдаться у психиатра?

Балуев по-птичьи наклонил голову набок, разглядывая психолога.

— Она отказывается от помощи.

— Но это опасно.

— Я знаю. Если вам удастся убедить ее… хотя бы попробовать, я щедро заплачу вам.

— Моя специализация — детская психология, но я могу порекомендовать хорошего специалиста…

Балуев его не дослушал, махнул рукой и пошел прочь, дав понять, что разговор окончен. Яровой покачал головой. В воздухе стояла вязкая духота, рубашка липла к телу от пота. И это только утро, что же будет днем?..

Яровой успел составить некоторое мнение о Карине. Он постучал в дверь ее комнаты и дождался тихого разрешения войти. В рабочем кабинете женщины царил сумрак и прохлада. Тяжелые портьеры закрывали окна, оставляя лишь узкую полоску солнечного света. В луче плясали невидимые пылинки, экран монитора мерцал цветными бликами. Карина сидела за столом, одетая элегантно и просто. Минимум макияжа, простая прическа, однако во всем сквозила изысканность настоящего стиля и богатства. Яровой задался вопросом — а как она заказывает себе наряды и ухаживает за собой? Добиться такого удивительного медного оттенка волос сложно самостоятельно. Неужели все услуги ей оказывают на дому? Значит, в доме бывают парикмахер и косметолог, как минимум.

— Я бы хотел задать вам несколько вопросов, — начал он.

Она неохотно оторвалась от компьютера.

— Вы уже говорили с моим мужем?

— Да, но…

— И вам уже известно о том, что со мной случилось, — продолжала она тихим ровным голосом, лишенным всяких эмоций. — Я не нуждаюсь в помощи психолога.

— Я детский психолог, — возразил Яровой. — Я здесь, чтобы помочь найти вашего сына.

Ее лицо осталось безучастным.

— Не представляю, как я могу вам в этом помочь. Сыном занимался муж и прислуга.

— И ваша мама, когда была жива.

Карина никак не отреагировала.

— Да, когда была жива, — повторила она.

— Полиция спрашивала вас о недоброжелателях, которых вы подозреваете в похищении?

— Да, — чуть помедлив, сказала Карина.

— Вы упомянули про Артема Толстогуба?

Она вздрогнула и нахмурилась, наконец переведя взгляд с монитора на психолога.

— Нет. Он в тюрьме.

— Он мог выйти по амнистии. Из пятнадцати лет он уже отсидел сколько?.. Десять?

Смертельный испуг исказил ее красивое лицо, хотя лоб оставался таким же гладким, как и мрамор.

— Он не знает, где я, — она все еще сохраняла самообладание. — Я взяла фамилию мужа и переехала.

Яровой решил поднажать.

— Если у его отца остались связи, то узнать ваш адрес — не проблема. Подумайте и вспомните, может быть, в последнее время вы получали угрозы или в вашем доме появлялся кто-то новый?

Она отрицательно покачала головой, но ее длинные пальцы, держащие графический планшет, задрожали, и Карина отложила его в сторону.

— Хорошо, — успокаивающе проговорил психолог. — А что вы рисуете?

Она непонимающе смотрела на него какое-то время, а потом перевела взгляд на монитор и слабо улыбнулась.

— Я стала фотохудожником, рисую понемногу.

— Можно взглянуть?

Яровой разглядывал рисунки, завораживающе красивые и в то же время неуловимо странные, словно сквозь красоту проглядывало что-то жуткое, болезненное. Была какая-то неправильность в кукольных лицах красавиц, бледных и анемичных, в тревожных изгибах драконьих тел, в цветовых тонах фэнтезийных нарядов, в нарушенной перспективе… Что-то похожее Яровой наблюдал на рисунках людей, больных шизофренией, с искаженным мировосприятием.

— Красиво, — похвалил он тем не менее. — А портрет Павлика у вас есть?

— Нет.

— Почему?

— Я рисую… в определенном жанре. Детей у меня нет.

Прозвучало это неоднозначно, но Яровой решил не заострять на этом внимание.

— Карина, вы единственная разговаривали с похитителем. Вспомните дословно все, что он вам говорил.

Она пожала плечами.

— Он сказал, чтоб мы приготовили деньги и не обращались в полицию, иначе ребенок умрет.

— Дословно, пожалуйста, — попросил Яровой. — Попытайтесь вспомнить дословно все, что он говорил. Детали важны.

Карина вытянулась в кресле, скрестив длинные ноги под столом.

— Твой сын у меня. Никакой полиции, или он умрет. Готовь деньги.

— Хм, лаконично и безлично. А вы не узнали голос? Это не мог быть Толстогуб?

Карина покачала головой, но вдруг замерла. Тяжело сглотнула. Выпрямилась в кресле.

— Еще что-то? — спросил Яровой, внимательно следя за ней.

— Он добавил, повторил… Никакой полиции, профура…

— Профура? Он вас так назвал? Вам это слово показалось знакомым? От кого вы его слышали? Оно довольно специфично, у похитителя к вам личная неприязнь, Карина, вы меня слышите?

— Он так называл всех женщин… и меня тоже… — прошептала она. — Шлюхами, профурами и прошмандовками…

— Толстогуб?

Она кивнула, и в ее глазах впервые заблестели слезы.

— Не могу тебе всего сказать, но в деле наметился прогресс. У нас появился подозреваемый. Мне нужна твоя помощь, вернее, Грега…

Марьяна не выказала особого энтузиазма.

— Ну да, ну да… — мрачно пробормотала она.

— Ты чего такая хмурая? Я тебя разбудил? — поинтересовался он.

— Нет, я не ложилась, — она зевнула в трубку, клацнув зубами. — Но все эти дела между собой как-то связаны, и кукла тоже.

— Оставь свои заморочки с мистикой, пожалуйста, — попросил Яровой. — Отнесись к делу серьезно. Ребенок пропал. Это тебе не игрушки.

— Одну жизнь мы уже проиграли, — возразила Марьяна. — Отец Егор.

Она щелкала пультом телевизора.

— Ага, вот и оно…

— Что?

По местному каналу показывали пресс-конференцию столичного профессора. Он с важным видом вещал о том, что игумен Савва от лица монастыря любезно передал им найденные церковные книги, связанные с гетьманом Самусем.

— На основании предварительного анализа мы предполагаем, что бисова кукла могла быть так называемым големом, созданием из глины, которое оберегало еврейское население от кровавого навета. Тот факт, что она принадлежала Самойлу Самусю, довольно интересен и вопреки устоявшемуся мнению лишний раз подтверждает то, что казачество тех времен широко опиралось на еврейскую общину, которая снабжала их и горилкой, и порохом. Уверен, что скоро мы найдем и саму куклу, а ее анализ позволит нам пересмотреть некоторые…

Марьяна раздраженно щелкнула пультом, выключив старенький телевизор, и процедила сквозь зубы:

— Святоша недоделанный!..

— Кто? С кем ты там ругаешься? — спросил Яровой, прижимая трубку к уху.

— Неважно. В общем, приезжай сюда, будем держать военный совет. Устроим Черную раду. Гетьманом, как ты понимаешь, буду я…

— Марьяна, я вынужден напомнить тебе, что не могу разглашать сведения о своих клиентах…

— Приезжай, и я сама тебе все разглашу, — буркнула Марьяна в телефон и отключилась.

Яровой вздохнул. В конце концов, он и сам собирался побеседовать с учительницей Павлика, в доме которой остановилась Марьяна, но вот эта ее вечная бесцеремонность и нахальство раздражали. Он уже успел позабыть о том, что работать в компании со Стожар — удовольствие сомнительное.

Света привыкла вставать рано, но была удивлена, когда утром застала на кухне мрачную Марьяну, переговаривающуюся с кем-то по видео связи. Похоже, ее постоялица почти не спала, потому что под глазами у нее пролегли тени. Но элегантности бессонная ночь у нее не отняла, и Света позавидовала тому умению, с которой эта маленькая женщина носила дорогие модные вещи и выглядела в них естественно и непринужденно. В этом она походила на Карину Леонидовну. Почему она, Света, умеет создавать красивые вещи, но совершенно не умеет их носить? Света вздохнула и поздоровалась.

— Доброе утро, Марьяна. Сварить вам кофе?

— Почему у вас нет кофе-машины?

Света подавила раздражение на постоялицу. Ведет себя, словно хозяйка…

— Вам сварить кофе или будете сетовать на отсутствие кофе-машины? — повторила она вопрос.

— Нет, вы не сможете сделать молочную пенку, как я люблю, — безнадежно махнула рукой Марьяна и уткнулась в планшет. — Да, Грег, попробуй достать материалы дела. Это срочно.

— Марьяна Петровна, а вы обещали позвонить той своей знакомой, чтобы устроить Надье прослушивание… — голос был мужским.

Света из любопытства подошла и заглянула через плечо. На экране был молодой человек в очках, с круглым лицом, который приветственно ей помахал, заметив ее в кадре. Она кивнула ему в ответ.

— Нет, не звонила, — зевнула Марьяна. — Вот достанешь мне материалы дела, тогда и позвоню.

— Ну Марьяна Петровна! — воскликнул молодой человек. — Вы же обещали! Она там с этим!..

— Обещала — сделаю. Давай, иди работай.

Экран погас. Марьяна повернулась к Свете, смерила ее хищно-плотоядным взглядом и заявила:

— Надо приготовить побольше бутербродов. Мы ждем гостей.

— Я никого не жду, — отрезала Света.

— Будет ваш Ник, — подчеркнула Марьяна, — мой приятель-психолог и…

Она задумалась, царапая ногтем поверхность стола и издавая неприятный скрежет.

— Ваша подруга.

Света ничего ей не ответила. Она заваривала кофе, твердо решив не поддаваться на провокации.

— Ваша подруга Катя. Она, кажется, жена капитана Вороха, да?

Света нахмурилась. Откуда Марьяне об этом известно? Сама она ничего не говорила, а болтать о личном Андрей бы не стал.

— Откуда вы это знаете?

Марьяна рассеяно продолжала царапать стол, на поверхности которого… образовались царапины.

— Прекратите, пожалуйста, — вежливо попросила ее Света.

Марьяна встала, подошла к плите, заглянула в турку, принюхалась.

— Вы отказались от кофе, — на всякий случай напомнила Света.

— Я назначила ваш дом, Светлана, местом общего сбора. Вы же не собираетесь полагаться на полицию? Вы хотите найти своего ученика? Живым? И защитить Ника? Тогда следуйте моим инструкциям, не будьте букой и приготовьте нам всем закуску. И позвоните своей подруге Кате. Она мне нужна как ценный источник информации, в частности, меня интересуют результаты вскрытия отца Егора.

Света вздохнула. Поразительная наглость. Это еще хорошо, что Марьяна не знает про брата Кати, который был патологоанатомом в местном морге.

— Вижу цель — не вижу препятствий, — беззвучно пробормотала она.

Но Марьяна ее каким-то образом услышала.

— Это про меня, — согласилась она. — Когда за дело берется Марьяна Стожар, то…

— … то танцуют все!.. — раздался незнакомый голос из-за окна.

В высоком долговязом мужчине было что-то мальчишеское, несмотря на посеребренные сединой виски и солидные очки на тонком носу. Он улыбнулся Светлане и представился:

— Алексей Яровой, детский психолог.

Света в первый момент подумала, что Марьяна подслушала ее мысли о том, что Богданчику нужен именно такой специалист, нашла и пригласила его.

— Заходи, Леша, — поманила его Марьяна. — Света, позвоните Кате, пожалуйста. Нам нужны результаты вскрытия.

— Нет, — спокойно ответила девушка. — Я не стану о таком ее просить. Кроме того, если здесь появится Катя, то обо всем, что здесь будет произнесено, через пять минут будет знать весь город.

— Так это же прекрасно! — воскликнула Марьяна. — Нам нужно дезинформировать преступника!

— Марьяна, — строго сказал психолог. — Я тебя очень прошу — не лезь в дела полиции, не занимайся самодеятельностью. На кону жизнь ребенка.

— Мне нужны результаты вскрытия, — уперлась Марьяна.

— А кто умер? — раздался позади голос отца.

Света растерялась. Она так и не сказала папе о смерти отца Егора, они дружили, и для него это могло стать настоящим ударом. И прежде чем она успела что- то придумать, Марьяна брякнула:

— Отца Егора убили. Я хочу добыть результаты вскрытия, потому что чую, вот просто чую, зуб даю, что его смерть связана с похищением Павлика и куклой!

Папа побледнел и схватился за сердце.

— Марьяна! — гневно воскликнула Света, бросаясь к отцу.

— Что?

— Пустите меня, — подоспел на помощь Яровой, профессионально прикладывая пальцы к запястью больного и вслушиваясь в пульс.

Петру Родионовичу накапали корвалола, измерили давление, сделали укол, и Света увезла его в спальню, чтобы он отдохнул. Ник запаздывал, а без него Марьяна не хотела начинать. Когда Света вернулась от отца, то согласилась приготовить бутерброды на всех и заварить целый кофейник кофе. Алексей вызвался помочь ей в этом. Марьяна металась по комнате, нервно подходила к цветам на подоконнике, обрывала листики, жевала их, потом опять принималась наматывать круги, бормоча что-то про себя.

— Не обращайте на нее внимания, — извиняющимся тоном сказал Алексей Яровой, нарезая сыр. — Она всегда такая…

— А вы давно ее знаете?

— Знавал ее, когда она еще под стол пешком ходила и на горшке сидела, — улыбнулся он. — Я был аспирантом ее деда, когда Марьяне была вооот такая…

Он показал примерный рост малявки, и Света улыбнулась в ответ.

— Могу я вам пока задать вопросы касательно вашего пропавшего ученика, Павлика Балуева? Я консультирую полицию и приехал в ваш дом специально, чтобы узнать больше о мальчике.

— Да, конечно, — с готовностью кивнула Света, заворачивая закуску в листики салата. — Спрашивайте.

— Каким он был?

Света ненадолго задумалась, повторила то, что уже рассказывала Марьяне о Павлике, потом добавила:

— Знаете, я только сейчас сообразила, что Павлик всегда держался особняком от остальных ребят. Он часто проказничал, но ничего серьезного, а еще мне всегда казалось… — она замялась.

— Да? — подбодрил ее Яровой.

— Что он словно пробует взрослых на прочность… или привлекает к себе внимание. Его мама… она очень странная. О чем это я… вы же и сами ее видели…

— Мне интересно услышать ваше мнение.

— Ребенок хочет любви своих родителей, а если они… не дают ее, то он пытается ее заслужить, так или иначе. Знаете, моя мама тоже… мне казалось, что она меня не любит, и я старалась делать все, чтоб получить ее одобрение. А когда не получалось… я тогда была уже подростком, то хотелось сбежать куда глаза глядят, лишь бы… вырваться из того образа… который они про меня составили… — Света замолчала, не в силах выразить то неясное смутное ощущение, которое всегда мучило ее.

— Хм… — задумался Яровой. — Вы думаете, что Павлик мог по своей воле уйти с кем-то, чтобы заставить родителей волноваться?

— Я не думаю, что он мог… то есть не со зла… скорее, просто по глупости или… Знаете, моя мама всегда хотела, чтобы я пошла по их с папой стопам и стала врачом, а я… Я училась на «отлично»… была паинькой… но поступать в медуниверситет?.. Брр, это не мое, я не могла… И я в какой-то момент не выдержала и просто сбежала в столицу. Мама не разговаривала со мной три года, а папа… Без его поддержки я бы не справилась.

Яровой улыбнулся, и Света осеклась.

— Простите, вам это не интересно, — она накрыла тарелку с бутербродами салфеткой и поставила ее на стол. — Я должна говорить о Павлике, а не о себе.

— Нет, что вы… Мне кажется, вы нашли свое призвание и стали замечательным педагогом. Вы подметили все особенности своего ученика. Кстати, я видел вас на фотографиях в комнате Павлика. Вы вели у ребят театральный кружок?

— Ну… это самодеятельный кукольный театр, детям очень нравится выдумывать себе роли и…

— Какая роль была у Павлика? — заинтересовался Яровой.

— Роль купца, — Света улыбнулась. — Она ему очень подходила. Он… О чем это я? Пойдемте, я вам все покажу. Все их куклы у меня в комнате, я сама их сделала.

Они ушли, а Марьяна, которая благодаря своему острому слуху все слышала, фыркнула и ущипнула растение. В этот раз ей попалось алоэ, кошка скривилась от неприятного вкуса на языке и подвинула к себе блюдо с бутербродами. Надо заесть.

Ник зашел на кухню и недоуменно огляделся.

— Где Света?

— У нее появился поклонник, — ответила Марьяна, развалившись на стуле. — Не век же вас дожидаться.

Он наклонил голову, словно орел перед взлетом, расправил плечи, нахмурился. Джинсовая рубашка на нем была помятой, из-за чего усиливалось ощущение встопорщенных перьев.

— Что за дурные шутки?

— Садитесь. Сейчас начнем. Но прежде чем она здесь появится, хочу вас предупредить, что сейчас я подниму старое дело по убийству вашей жены. Только не нервничайте, — выставила Марьяну руку вперед. — Так надо. Пора увязать все три дела в одну картину, чтобы двигаться дальше.

— Какие еще три дела? Занимайтесь похищением Павлика, а не устраивайте тут цирк.

Марьяна стала загибать пальцы:

— Первое — это убийство вашей жены, Николай. Второе — приезд археологов и похищение Павлика Балуева. И третье — убийство отца Егора, хотя возможно, по хронологии его стоит поставить вторым… И я бы добавила еще куклу Самуся… и есть еще четвертое под вопросом… и даже пожалуй пятое…

Ник ничего не ответил, сжал кулаки, гневно раздул ноздри, но тут на кухню вернулась Света, за ней шел психолог, погруженный в свои мысли.

— Итак, все в сборе, — объявила Марьяна и с укором посмотрела на Свету, — за исключением вашей подруги Кати.

— Нет и не будет, — отрезала девушка.

— Ладно, тогда придется самой добывать заключение судмедэксперта. Начнем. Пойдем по хронологии в обратном порядке. Убийство отца Егора…

Марьяна развернулась к холодильнику, достала карандаш для губ, намалевала крестик в центре и подписала его «Отец Егор» под негодующий возглас Светланы.

— Ничего с вашим холодильником не станется. И не стирайте, пожалуйста. Это схема преступлений. Так вот… про это убийство мы ничего пока не знаем, из-за вашего упрямства, Светлана, между прочим, но ладно. Перейдем к следующему делу. Похищение Павлика Балуева.

На холодильнике появился еще один крестик с подписью.

— Время — предположительно около часа ночи, когда мальчик ушел из лагеря. И у этого преступления есть два возможных мотива. Первый — выкуп.

Марьяна прочертила линию к неизвестному иксу и подписала ее.

— Второй — месть. Тут имеется подозреваемый. Некто Артем Толстогуб…

— Откуда ты узнала? — невольно вырвалось у психолога.

— У меня есть связи, Леша, тебе ли не знать.

— А кто такой Артем Толстогуб? — спросила Света и подвинула мужчинам блюдо с бутербродами. — Угощайтесь.

— Человек, который облил кислотой Карину Балуеву, в девичестве Возницу, и изуродовал ей лицо, — Марьяна эффектным жестом развернула к ним планшет, на котором была статья и фотографии.

Света охнула. Яровой поднял салфетку с блюда — ему захотелось есть на нервной почве — и тоже ахнул, но уже под другой причине. На тарелке сиротливо лежал один бутерброд.

— А где?.. — он осекся и с укоризной посмотрел на Марьяну.

Она не обращала внимания и вещала дальше, самозабвенно расписывая холодильник все новыми именами и связями.

— Мой помощник выяснил, что Толстогуба два года назад выпустили по амнистии, где он сейчас — неизвестно, — она обвела имя в кружок. — Если он узнал, где живет его жертва, то мог похитить ее ребенка, чтобы отомстить. Это очень вероятно…

Ник поднялся.

— Надо срочно сообщить об этом полиции, пусть ищут его!

— Сядьте, Николай. Я уже позвонила Аккаржею и дала ему наводку. Нам же следует подумать о других версиях и мотивах. Например, почему Толстогуб сделал то, что сделал. Что было причиной его поступка? Почему он облил кислотой свою бывшую любовницу? Заметьте, я подчеркну, бывшую. Мой хороший знакомый, главный редактор «Базара тщеславия», который всегда в курсе последних светских сплетен столичной жизни, заверил меня, что Карина, а она тогда была известной фотомоделью, рассталась с Толстогубом задолго до происшествия, а тот вообще менял любовниц, как перчатки, и не слыл ревнивцем.

Над линией, связывающей Карину и Толстогуба, появился знак вопроса.

— Возможно, он выполнял чей-то заказ. Тогда его причастность к похищению мальчика вообще сомнительна. Если предположить, что есть кто-то еще… — она нарисовала еще один икс, — то тогда возникает закономерный вопрос. Причастен ли этот неизвестный к убийству отца Егора? — она эффектно замкнула круг, соединив два преступления.

Все молчали. Ник хмурился, Света с тревогой смотрела на него.

— Я не верю в совпадения, — продолжала Марьяна, — поэтому исхожу из предположения, что причастен. И поэтому добавлю в схему все события, которые представляются мне интересными. Допустим, священника убили из-за того, что он был соучастником…

— Отец Егор — порядочный человек!

— … или же он стал невольным свидетелем. Но свидетелем чего? Похищения? Монастырь находится далеко от лагеря. Что связывает их вместе? Только кукла Самуся. В монастыре нашли церковные книги, приехали археологи, мальчики в лагере поспорили из-за куклы, Павлик ушел в ночь. Вот вам причинно-следственная цепочка. И есть еще спор между церковниками и археологами, свидетелем которого стал ваш сын, Николай.

Она написала «Монастырь» и «Археологи» и соединила их линией, над которой написала «Кукла Самуся».

— Кстати, Николай, отец Егор спорил с профессором Кривошеем. Вы можете узнать у последнего, что именно было причиной спора?

Ник пожал плечами.

— Не думаю, что это важно…

— Важно.

— … но я попробую.

— Вот и отлично. И еще. Скажите мне, Николай, если эта кукла существует, то во сколько ее можно оценить?

Все опять посмотрели на Ника. Он мотнул головой:

— Я не эксперт в подобном.

— И все-таки? Примерно?

— В историческом плане это будет бомба, на которой можно защитить диссертацию или получить хороший грант на исследования, но…

— Деньги, Николай, деньги. Если ее продать на черном рынке, то во сколько ее оценят?

— Не знаю. Наверное, дорого.

— Миллион долларов?

— Да нет, не думаю, если только она не из цельного золота, что маловероятно.

— Полмиллиона? — продолжала настаивать Марьяна.

— Не знаю, скорее всего, тысяч пятьдесят.

— Тоже немало. Убивали и за меньшее.

— Погоди, Марьяна, мне кажется, ты отклоняешься от темы… — запротестовал Яровой.

— Тебе кажется, — оборвала она его. — Уверена, что куклу нашел отец Егор, поэтому и пытался отвадить археологов от раскопок. Он захотел ее продать, но покупатель его убил.

— Не говоря уже про фантастичность этой версии, — не выдержал Ник, — при чем здесь Павлик?

— Он мог стать случайным свидетелем.

— Он был на другом берегу реки!

— Убить могли в лагере археологов, а труп переместили. Именно поэтому мне нужны результаты вскрытия. Нужно установить, что случилось раньше — похищение или убийство священника.

Света физически ощутила на себе взгляд желтых глаз.

— Марьяна, своими укорами вы ничего не добьетесь. Катя — самая большая сплетница в нашем городе. Она моя лучшая подруга, мы с ней дружим с пяти лет, но… Она просто не умеет держать язык за зубами, это выше нее, понимаете? Ее муж, капитан Ворох, прекрасно знает, на ком женат. Он никогда не говорит с ней о работе, а рабочие документы дома запирает в сейф.

Марьяна недовольно скривилась.

— Высокие отношения… — пробормотала она. — Облом. Ладно. Добуду как-нибудь. Последнее дело, которое я включила в схему, это убийство Лизы Чехиной, жены Николая.

Света обеспокоенно заерзала на стуле. Ей отчаянно хотелось узнать о покойной жене Ника, но она нервничала из-за того, как он все воспримет. Ник не шелохнулся, бровью не повел, разве что взгляд стал жестким. Яровой удивленно переводил взгляд с него на Марьяну и обратно, но молчал.

— Пять лет назад Лизу Чехину жестоко избили до смерти в собственной квартире, — Марьяна снова подвинула к ним планшет. — Дело получило широкий резонанс в прессе из-за некоторых кровавых подробностей, в частности, ее так сильно били по голове и кромсали ножом, что сняли скальп.

Свету затошнило, она торопливо отвела взгляд от страшных фотографий. Господи, неужели их видел Богданчик?..

— Вам нравится ковыряться в ране? — спросил Ник удивительно ровным голосом.

— Я звонила Сергею, — ответила Марьяна. — Ваш друг убежден, что вы свою жену не убивали.

Ник не ответил.

— Неужели вам не страшно, Николай? — спросила Марьяна.

— Чего мне бояться?

— Вам не страшно, что убийцу вашей жены так и не нашли, он ходит где-то рядом и может убить снова? Или уже убил…

Света ощутила, что мерзнет, несмотря на знойный летний день. Легкое платье с открытыми плечами показалось неуместным.

— Нет, — ответил Ник, — не страшно.

— А почему? — спросила Марьяна, склонив голову набок и гипнотизируя взглядом янтарных глаз.

Ник молчал какое-то время.

— Лиза была шантажисткой, — сказал он наконец. — Она легко сходилась с людьми, втиралась в доверие, выведывала их секреты, а потом начинала вымогать деньги или услуги. Я ничего этого не знал, все вскрылось во время судебного разбирательства, да и то благодаря адвокату, которого нашел Сергей. Следаки хотели все повесить на меня, они даже не искали других подозреваемых, а их было достаточно…

Он опять замолчал, словно давая остальным возможность переварить услышанное.

— Я любил Лизу, но ничего о ней не знал, как оказалось… Если жертва отказывалась платить, то Лиза… не колебалась… выкладывала все в сеть и… Одну девочку она довела до самоубийства. Когда я слушал показания пострадавших, видел их полные ненависти глаза, мне хотелось сквозь землю провалиться… А еще она изменяла мне, а потом… вымогала деньги у своих женатых любовников… снимки… — он опустил голову, на его скулах заиграли желваки.

Марьяна подалась вперед, хищно облизнув губы. В этот момент она была похожа на кошку, которая прижалась к земле для прыжка.

— Она спала с профессором Кривошеем?

— Нет, — раздраженно мотнул головой Ник. — Что за глупости? Пусть Лиза и была стервой, но она была далеко не дурой. Она старалась не гадить там, где жила и работала. Уж тем более она бы не стала заводить интрижку с моим научным руководителем. И да, я знаю, что вы спросите дальше. У Александра Сергеевича алиби. У него накануне жена попала в реанимацию с инфарктом, и он от нее не отходил несколько суток.

— Хм… — Марьяна выглядела разочарованной. — Но есть еще…

— Нет, Лиза не шантажировала Валю Горовую, — предвосхитил ее вопрос Ник. — Во-первых, Валя была ее подругой, мы все втроем учились на одном курсе, это она нас познакомила, а во-вторых…

— Да?

— Подозреваю, что Валя и сама знала что-то о Лизе… или догадывалась.

Марьяна царапнула поверхность стола, и Света обратила внимание на ногти женщины. Почему-то ей казалось, что раньше они были ухоженными, с хорошим маникюром, а сейчас… брр… Грубые и утолщенные, словно звериные.

— И что же следствие? Были какие-то подозреваемые, кроме вас? Среди всех жертв шантажа? Или любовников Лизы?

— Не знаю, мне следователь не докладывал.

— Но вы же потерпевший, вы имеете права узнавать о ходе следствия, особенно после того, как вас оправдали в зале суда.

— Послушайте, когда я вышел из-под стражи, мне не до того было. Отец умер, мать слегла с инсультом, Богдан перестал разговаривать, замкнулся в себе… после того, как увидел вот это все в газетах!.. — Ник раздраженно прихлопнул планшет к столу, чтобы убрать фотографии с глаз долой. — Мне надо было спасать свою семью… вернее то, что от нее осталось. К тому же Лиза успела втихаря продать нашу квартиру и дачу. Мы с сыном в одночасье оказались бездомными… осталась только старенькая хрущевка родителей.

— Зачем? Для чего Лизе были нужны деньги?

— Не знаю. Их не нашли. Неизвестно, куда она их дела. Адвокат нашел след в немецком банке, но там счет на предъявителя… Возможно, деньги до сих пор там, но получить их мы не смогли.

— Хм… — задумалась Марьяна. — А если мотивом убийства вашей жены было желание завладеть ее сбережениями? Хотя нет, жестокое избиение указывает на личные мотивы… месть. Говорите, до самоубийства довела? Ей вполне могли отомстить. Плохо, что старые уголовные дела до сих пор не оцифрованы и хранятся в бумажном виде, иначе мой помощник давно бы раздобыл мне подробности. Интересно, у Каренина остались связи в МВД, чтобы достать ваше дело из архива?.. Его же закрыли, я так понимаю?

Она снова царапнула стол, в этот раз еще сильнее и раздраженней. Будь у нее хвост, то забила бы им себя по бокам.

— Похищение Павлика никак не связано с моей женой. Оставьте мертвых мертвым, — сказал Ник.

— Увы, мертвые частенько вмешиваются в дела живых, — парировала Марьяна.

При этих словах Ник вздрогнул и поежился. Его взгляд снова помертвел, как вчера перед домом, словно… словно он увидел призрак. Света оглянулась, иррационально желая проверить, не стоит ли мертвая Лиза у нее за спиной.

— Я не могу исключать, что убийца Лизы не объявился и в этот раз. Я просто чую… а чутье меня никогда не подводило, — с апломбом заявила Марьяна.

— Да-да… — пробормотал Яровой. — А кто недавно уверял меня, что призрак цыганки бродит по Бабьему Яру? А дело оказалось в банальной послеродовой депрессии.

— Помолчи, Леша. То, что ты не веришь в сверхъестественное, еще не значит, что его нет. И призрак был, его видел бомж-царь с помойки.

— Кхм… — Света откашлялась. — Марьяна, вы же не серьезно сейчас?

— Серьезно. Поверьте, в моей практике были такие странные случаи, которые современная наука объяснить не может.

Яровой наклонился к Свете и шепотом пояснил:

— Ага, уж куда странней то, что Марьяна воображает себя оборотнем, женщиной-кошкой.

— Леша, я все слышу. Хватит спорить и шептаться. Сейчас распределим задания. Кстати, Света, почему у вас такой маленький холодильник? Мне не хватает места. Я хочу распечатать часть материалов и повесить… У вас есть принтер?

— Нет.

— Плохо. А где есть?

— На почте.

— Ладно, заеду по дороге. Итак, нам нужно охватить все линии расследования, а времени катастрофически мало…

— Марьяна, если Павлика похитили, то зачем нам еще что-то искать?.. — попыталась образумить ее Света.

— Спросите у Николая, как замечательно работает наша доблестная полиция.

Ник хмыкнул.

— Тут я согласен, полиции доверять нельзя. Но журналистам тем более не стоит…

— А у вас небольшой выбор, Николай, кому доверять. Начнем с вас. Вы же историк?

— Да.

— Вот и займитесь тем, что у вас лучше всего получается. Разузнайте все о кукле Самуся, пообщайтесь со своим бывшим научным руководителем… Вы видели его пресс-конференцию?

Ник нахмурился.

— Нет.

— Монастырь передал ему церковные книги… Надо бы на них взглянуть. Кстати, профессор Кривошей подозрительно уверен, что кукла вот-вот найдется. Попытайте у него, что ему известно. И поговорите с Валентиной Горовой, попытайтесь выяснить, что ей было известно о вашей жене, что та не смела ее шантажировать.

— Как вы себе это представляете? — начал было Ник.

— У вас получится, я в вас верю, постарайтесь, — отмахнулась от него Марьяна. — Теперь вы, Света.

— Катю я ни о чем спрашивать не стану.

— Нет, у меня для вас другое задание. Вас я прошу съездить в монастырь.

— Зачем? И у меня машина сломалась, вы же сами знаете…

— Я могу вас отвести, — вызвался Яровой. — Мне не сложно.

— Я сам тебя отвезу, Света, — тут же перебил его Ник.

Марьяна хищно оскалилась.

— Нет, Ник, вам не по пути, лагерь археологов на другом берегу… Но и тебе, Леша, надо возвращаться в дом Балуева и попытаться узнать мотивы Толстогуба. Уверена, здесь не все чисто. Может, еще какая ниточка найдется… Вдруг Карина была как-то связана… эмм… например, с Лизой? Они же ровесницы, кажется? Вдруг они где-то пересекались? Точно! Вдруг Лиза шантажировала Карину, та отказалась платить, и Лиза открыла страшный секрет Толстогубу, а тот!.. А потом Карина ее и убила, а Павлика… хм…

Яровой поправил очки на носу.

— Марьяна, хватит фантазировать. И даже если я что-то узнаю, я не смогу тебе сказать, потому что связан этическими…

— Не надо говорить, просто намекнешь.

Света откашлялась.

— Я так и не поняла, зачем вы посылаете меня в монастырь?

— Поспрашивайте там про отца Егора… Он ведь дружил с вашим отцом? И вы его тоже неплохо знали? Как он вел себя в последнее время, нервничал или был спокоен, часто ли отлучался из монастыря, может, были ли у него какие посетители странные… Чую, нашел ваш отец Егор куклу, а его и убили за это. Поэтому мне придется наведаться в местный морг и попытаться выцарапать заключение о вскрытии…

— Не надо, — раздался твердый голос отца, и Света удивленно обернулась.

Петр Родионович въехал в кухню с мрачным видом и плотно сжатыми губами. Выражение его лица Свете было хорошо знакомо.

— Папа! Зачем ты встал?

— Я позвонил Георгию, чтобы самому все узнать.

— А кто такой Георгий? — осведомилась Марьяна.

— Патологоанатом.

— О! — восхитилась Марьяна и мгновенно сделалась похожа на кошку, что ластится за едой. — Петр Родионович, золотой вы мой человек, можно, я вас расцелую?

— Нельзя, — отрезал он, хмурясь еще больше. — Пообещайте лучше, что найдете убийцу отца Егора.