Кукла Самуся

ГЛАВА 3

Богуслав

Ник не ожидал такой подставы от приятеля. Прислать журналистку! Это ж додуматься надо было!.. Сколько эти писаки ему крови попили, отца до инфаркта довели, а уже про Богданчика… и говорить не хотелось.

Ник набрал телефон Сергея и зло спросил в трубку:

— Журналистка? Ты серьезно?

— Не нервничай, во-первых, она скорее частный сыщик, чем журналист, и дело свое знает. А во-вторых, она на твоей стороне…

— На моей?!? Да у этих писак ни совести, ни чести!.. И сторона у них одна — их собственная!

— Послушай, Марьяна действительно не обременена совестью, но положа руку на сердце, Ник, разве это не то, что тебе сейчас нужно? Не гони ее, просто расскажи все, как есть, чтоб она не раскопала это сама.

— Вот как ты заговорил? Ну спасибо.

— Ник…

Он дал отбой и зло уставился на практиканта, который подошел к нему.

— Что?

— Валентина Михайловна просила вам передать, что она звонила профессору Кривошею, и он скоро вернется. А еще я дозвонился Лесе, она ничего не видела, с Кириллом Витальевичем вы уже виделись на берегу, Витька…

— То есть, никто ничего не видел? — перебил он его. — Не слышал? И ничего не знает, да?

— Ага.

Ник оглянулся назад и увидел, что столичная журналистка прогуливается по берегу и расспрашивает его Светлану. Только этого не хватало!.. Он решительным шагом направился в их сторону, но его окликнули:

— Рымаренко!

Он обернулся и увидел мрачного Балуева в сопровождении незнакомца с собакой неопределенной породы.

— Я привез кинолога. Ему нужны вещи…

Балуев осекся, его взгляд застыл на рюкзаке Павлика, который до сих пор был в руках у Ника.

— Откуда он у тебя?

— Если с моим сыном что-нибудь случится, под суд пойдешь, — без всякого выражения сказал Балуев, наблюдая за собакой, обнюхивающей рюкзак.

Ник ничего не ответил. К лагерю подтянулась полиция. С замначальником местного отделения Ник был знаком через Светлану. Капитан Ворох, медлительный здоровяк, вышел из машины и направился к ним. Он поздоровался, обстоятельно расспросил о том, что предшествовало исчезновению Павлика, пожурил, что платок трогали руками и унесли с места, где нашли, одобрил вызов кинолога, а потом кивнул на лагерь археологов, где уже сгрудилась небольшая толпа практикантов во главе с Горовой, наблюдавшей за происходящим издалека.

— Их спрашивали?

Ник кивнул, но рассказать о результатах не успел. Валя сама подошла к ним и представилась.

— Валентина Горовая, замначальника экспедиции. У нас по плану раскопки, и хотелось бы знать, когда мы сможем…

— Мой сын пропал, — сквозь зубы процедил Балуев.

— Я понимаю, но мы…

— Думаю, раскопки пока придется отложить.

— Но у нас график…

— Сдвинете, — говоря это, капитан успокаивающе коснулся локтя Балуева. — Виктор Александрович, вы тоже не волнуйтесь, пожалуйста. Из Киева уже вызвали следователя по особо важным делам, так что… Кстати, Ник, а рюкзак вы где нашли?

— Из реки выловили.

Балуев заметно побледнел.

— Платок с пятнами крови в лесу, а рюкзак здесь? — задумчиво протянул Ворох. — Думаю, стоит вызвать водолазов.

— Павлик… умеет плавать, — через силу сказал Балуев, его голос дрогнул.

— На всякий случай, — мягко ответил капитан.

— Не думаю, что Павлик пошел на остров, тем более, ночью, — возразил Ник. — Он собирался в урочище, которое в противоположной стороне. Он умный мальчик и не стал бы…

— У детей другое мышление.

Все вздрогнули и обернулись. К ним неслышно подкралась Марьяна.

— Ребенок часто не осознает опасности, особенно если им движет обида, — продолжала она с умным видом. — Знаете, какая излюбленная фантазия обиженного ребенка? Вот со мной что-то случится, и тогда они все поймут!.. Поймут, как были неправы, поплачут и пострадают… Что-то из серии «назло бабушке отморожу уши».

— Света, кто это такая? Она с тобой? — раздраженно спросил Балуев у подоспевшей вслед за Марьяной девушки.

— Марьяна Стожар, журналистка, — женщина протянула ему руку. — Кстати, могу посоветовать хорошего детского психолога.

— Моему сыну не нужен психолог! У Павлика все хорошо, — резко ответил Балуев, игнорируя протянутую руку.

Пигалицу-журналистку это не смутило.

— Если бы это было так, то он бы уже был дома, — склонив голову набок, парировала Марьяна. — Вы про дело Йовы слышали? О нем много писали в прессе. Тогда детский психолог консультировал полицию, и все обошлось благополучно.

Ник нахмурился. Он слышал про громкое дело о похищении ребенка, но вот про участие в нем психолога?.. Балуев, казалось, тоже засомневался.

— Там же было похищение?..

— Виктор Александрович, — проворковала Марьяна, нахально беря под руку мужчину и под изумленными взглядами остальных уводя его прочь. — Вы же богатый человек и наверняка имеете врагов. Вы должны понимать, что кто-то из ваших недоброжелателей вполне мог воспользоваться ситуацией. Откуда пятна крови на платке? Павлика могли выманить из лагеря и… Кстати, профессор Яровой, тот самый, что консультировал полицию в деле Йовы, мой хороший знакомый. Я могу ему позвонить и договориться…

Они отдалились на приличное расстояние, и их голоса стихли. Ник вопросительно посмотрел на Свету, но та разглядывала Валентину и думала о чем-то своем.

— Света, нам надо поговорить. Пошли.

— Она хочет тебе помочь.

— Мне журналисты не нужны, ну как ты не понимаешь!..

— Я вообще перестала понимать хоть что-либо, — голос Светы прозвучал спокойно, но Ника пробрала дрожь.

Легкое отчуждение еще там, возле трейлера, появившееся в глазах девушки, сейчас превратилось в лед.

— Света… — он коснулся плеча девушки, но она отстранилась и взглянула ему прямо в глаза.

— Ник, я ничего о тебе не знаю. Мы встречаемся уже почти год, а как будто чужие друг другу… Я так больше не хочу, прости.

У него упало сердце. Чертово прошлое догнало его и накрыло с головой. Он не хотел терять Свету, этот единственный лучик света в своей жизни.

— Я люблю тебя, — он поймал ее за руку и притянул к себе. — Не бросай меня, пожалуйста.

Она уперлась ему руками в грудь и покачала головой.

— Зачем? Зачем я тебе? Кого ты пытаешься обмануть? Я волновалась, телефон обрывала, а ты не ответил ни на мои звонки, ни на смски.

— Прости, но каждая секунда на счету, когда пропадает ребенок…

— Но ты нашел время, чтобы поговорить с той женщиной.

Она кивнула на Валентину, которая что-то втолковывала капитану полиции, а тот с невозмутимым видом слушал.

— Да, потому что поиски привели меня к ним.

— Ник, хватит. Вы знакомы. Кто она тебе?

Света смотрела на него прямо, но в ее глазах плескалась обида.

— Однокурсница, — ответил он.

— То есть, ты тоже археолог?

— Историк, — слова давались ему с трудом. — Был.

— Почему ты вчера сорвался из лагеря и напился? Из-за нее?..

Он хотел спокойной жизни в маленьком городке, но не учел, что здесь все на виду. Вот и о его загуле уже всем известно. Наверняка, это Катька, первая сплетница на районе.

— Из-за прошлого, которое хотел бы забыть. Валя дружила с моей женой.

Света слегка стушевалась.

— Прости, я не знала…

— Она крестная Богдана. Слишком много воспоминаний о том времени. Я не хотел с ней встречаться, поэтому и сбежал из лагеря.

Полуправда давалась легко, но Света смотрела все еще недоверчиво.

— Если ты ревнуешь к ней, то это глупо, — добавил Ник.

— Я ничего не знаю о твоей покойной жене.

Ник сглотнул ком, вставший в горле.

— Прости, но про это я говорить не буду, — отвернулся он.

— Ты все еще ее любишь?

Это было выше его сил. Он встряхнул головой и пошел прочь почти бегом, спиной ощущая взгляд Светы. Тихий смех жены звучал над ухом комариным писком.

Света глубоко вздохнула и тыльной стороной ладони вытерла навернувшиеся слезы. Ник до сих пор любил покойную жену, а с ней всего лишь пытался забыть прошлое. Больно, но надо признать это и не цепляться за иллюзии.

— Света, что-то случилось? Вы плачете? — участливо спросила Марьяна, вынырнувшая из ниоткуда.

Света не слышала, как она подошла, поэтому вздрогнула.

— Вы меня напугали.

— Простите. Похоже, мне придется здесь задержаться какое-то время, по крайней мере, пока не найдут Павлика. Не посоветуете, где можно остановиться? Гостиницы я не люблю, может, знаете, кто сдает комнату? Желательно, чтоб сразу с полным пансионом ну или хотя бы чтоб ужином кормили. Не люблю сама готовить.

Марьяна смотрела на нее с самым простодушным видом, но на дне ее янтарных глаз плясали бесенята. Света задумалась. Деньги ей были нужны, а мамина комната все равно пустовала. Готовить на еще одного человека тоже не было проблемой, но Марьяна ее смущала. Она так смотрела на нее, словно хотела съесть. Хотя она и заверила, что в ее интересе нет сексуального подтекста, но Света все равно чувствовала себя несколько некомфортно рядом с этой миниатюрной брюнеткой.

— У меня есть комната, но…

— Я согласна, — тут же кивнула Марьяна и, не дожидаясь разрешения, опять взяла Свету под руку. — Пойдемте скорей, хочу умыться с дороги, перекусить и вздремнуть.

— Но…

— Тысяча в сутки. Хватит?

— Да погодите! Я приехала сюда помочь в поисках, привезла детям в лагере бутерброды и термос с чаем. Мне нужно заглянуть к ним.

— Хорошо. Я оставила машину на парковке «Фишинг Парка». Черная «Тойота». Встретимся там через полчаса, вам же хватит, хорошо? А я пока побеседую с Мисс Археология.

Света уже открыла рот, чтоб рассказать, что узнала от Ника, но Марьяну словно ветром сдуло. Девушка пожала плечами. Торопыга.

Дети сразу узнали ее. Младшие бросились к ней наперегонки, а старшие степенно подошли поздороваться. Богданчик не спешил, но когда подошел, то растолкал всех и протиснулся вперед на правах собственника. Весь в отца.

— Разбирайте. В сумке бутерброды горячие, а в термосе чай.

Света опустила тяжелую сумку на землю и улыбнулась Богданчику.

— Пашку не нашли? — спросил он.

Она покачала головой, но добавила:

— Найдут.

— Светлана Сергеевна, как вы думаете, а кукла существует?

Все перестали жевать и затаили дыхание, ожидая ответа.

— Даже если она существует, то ничего плохого нам сделать не сможет, — бодро ответила Света. — А почему?

— Почему?

— Потому что мы с вами кто?

— Кто?

— Повелители кукол!

И Света пошевелила пальцами так, как если бы у нее на руке сейчас сидела одна из кукол-перчаток. Все заулыбались. Богданчик выдохнул с видимым облегчением, а потом дернул себя за чуб, встал на цыпочки и шепнул ей:

— Мне надо вам кое-что рассказать.

Марьяна постучала в дверь трейлера, потом, не дожидаясь разрешения, вошла внутрь. Валентина Горовая удивленно подняла голову и сняла наушники.

— Простите за беспокойство, — сказала Марьяна. — Нас не представили там, на берегу. Марьяна Стожар, журналистка.

Валентина ничего не ответила, продолжая смотреть на незваную гостью не в упор, а слегка повернув голову. Словно птица. Марьяна подивилась тому, что уже который подряд обитатель Богуслава чудится ей в птичьем облике. Длинноногий жилистый Балуев с небольшим животиком походил на цаплю, полноватый капитан полиции с круглым лицом и круглыми глазами напоминал сыча, а Валентина Горовая была вороной. У нее даже прическа походила на гладкие жесткие вороньи перья и по цвету, и по фактуре.

— Хочу взять у вас интервью, — спохватилась Марьяны, сообразив, что молчание затянулось.

— Да?

— Расскажите нашим читателям о кукле Самуся. Какие ваши предположения, что это может быть?

— Я думаю, вам лучше взять интервью у профессора Кривошея. Он вернется вечером.

— Но мне вечером уже нужно сдать материал, — соврала Марьяна.

Валентина потарабанила пальцами по столу и отодвинула от себя ноутбук.

— Я думала, вас интересует пропавший ребенок.

— А у вас есть что об этом рассказать?

Горовая отрицательно покачала головой, и Марьяна осторожно уселась на раскладной стул, поняв, что приглашения все равно не дождется.

— Тогда давайте о кукле, — и она лучезарно улыбнулась.

— Хорошо, но боюсь, я вас разочарую. Полковник Самойло Самусь был похоронен не здесь, а в Свято-Преображенском Межигорском монастыре.

— Но как же?.. А недавно найденные свидетельства?..

— Нет никаких оснований считать их достоверными.

— А что же вы тогда здесь делаете?

Археолог улыбнулась. Это было так странно, словно ворона вдруг открыла клюв, а там оказалось два ряда белоснежных зубов.

— Здесь есть городище черняховской культуры, датируемое четвертым столетием…

— Это скучно!

— Да, понимаю. Сенсации на этом не сделать.

— А кукла? Даже если Самуся похоронили не здесь, то куклу вполне могли запечатать…

— Начнем с того, что неизвестно, существовала ли эта кукла вообще. Нет никаких упоминаний…

— Давайте предположим, что существовала, — Марьяна подалась вперед. — Что она могла из себя представлять? Или вы не специалист в этом периоде истории, и мне действительно стоит дождаться профессора Кривошея?

Она намеренно поддела Валентину, и это сработало. Ворона пригнула голову и уставилась прямо на обидчицу. Темные глазки блестели под слегка выдающимися вперед надбровными дугами.

— Голем, — сказала Горовая.

— Простите?..

— В те времена Богуслав был преимущественно еврейским городком, несмотря на частые погромы и последующую колиивщину. Учитывая, что речь идет об «иудовой кукле» и есть упоминание «кровавой расправы», сиречь, кровавого навета, обычно становившегося причиной погромов, то я бы сказала, что это голем. Создание из глины, в которое вдохнули жизнь для защиты евреев от несправедливой расправы. Историю голема вы можете погуглить самостоятельно.

Горовая не улыбнулась, ее лицо осталось бесстрастным. Она подвинула к себе ноутбук, давая понять, что интервью закончено. Марьяна положила руки на стол и царапнула его поверхность ногтями, извлекая неприятные звуки.

— Николай разделяет вашу версию?

— Что?

— Вы же коллеги? Или я ошибаюсь?

— Думаю, вам лучше побеседовать об этом с ним, — не моргнув глазом, ответила ворона.

— Он почему-то недолюбливает журналистов.

— Еще бы… — без тени усмешки согласилась Горовая. — Простите, мне надо заполнить дневники.

Марьяна неохотно встала.

— И последний вопрос, Валентина Михайловна. Кому могли не угодить ваши раскопки?

Археолог едва заметно нахмурилась.

— В смысле?

— Из-за пропавшего ребенка вы и ваши люди вынуждены остановить свою работу. Кому это выгодно?

— Вот вы о чем… Не думаю, что люди из монастыря стали бы похищать ребенка. У них другой стиль.

— А кроме церковников? Кто еще мог быть заинтересован в том, чтобы помешать вам? Подумайте сами, Валентина Михайловна, платок нашли в лесу, а рюкзак здесь, рядом с вашим лагерем, как будто кто-то намеренно его подкинул.

Она потерла пальцем лоб, и только тут Марьяна заметила у нее круги под глазами. Блеск в глазах тоже был нездоровым, вероятно, она использовала капли, чтоб снять покраснение. Плакала? Или не спала всю ночь? Скорее, второе. Представить плачущую ворону было выше возможностей Марьяны.

— Нет, ничего не приходит в голову.

— Простите, вы выглядите усталой…

— Всю ночь разворачивали лагерь и делали первые… — она осеклась. — Послушайте, я действительно устала, поэтому буду вам крайне признательна, если вы наконец дадите мне спокойно поработать.

Из столицы приехал следователь по особо важным делам, привез свою команду и стал всем распоряжаться. Нику он сразу не понравился. Это был мужчина высокого роста, лицом худощавый, с маленьким ртом и подбородком, несуразность которых еще больше подчеркивалась куцой эспаньолкой неопределенного цвета. Имя тоже было с претензией — Эрнест Аккаржей.

— Удалить всех посторонних, — потребовал он.

Местные добровольцы переглянулись и стали расходиться. Ник остался стоять.

— Вам особое приглашение требуется?

Капитан Ворох откашлялся и сказал:

— Рымаренко хорошо знает местность, он второй год проводит здесь…

— Обойдемся.

Но медлительный капитан был не из тех, кого можно перебить.

— … проводит здесь слеты и учения пластунов. Кроме того…

— Капитан!

— Кроме того, это он нашел платок Павлика. И рюкзак.

Вот теперь капитан закончил. Столичный фрукт смотрел на него презрительно.

— И вы этим, похоже, бравируете, капитан? Посторонний нашел улики, залапал их, не обеспечил сохранности…

— Какие улики? — не выдержал Ник. — Павлик на спор ушел из лагеря, чтобы забраться в Чернечий Яр. Его никто не похищал.

Аккаржей развернулся к нему и прищурился, щипля пальцами свою козлиную недобородку.

— А где были воспитатели? Почему никто не остановил мальчика? Преступная халатность? Или преступный сговор? Участие в похищении? И кто у нас первый подозреваемый? Который так удачно находит улики, чтобы увести следствие в сторону? И который так рвется участвовать в поисках, чтоб быть в курсе о ходе следствия?

Он тыкнул Ника пальцем в грудь, надвигаясь на него и думая, что выглядит грозно. Выглядел он смешно и глупо. Ко-ко-ко. Однако Нику было не до смеха. Он болезненно реагировал на любое нарушение личного пространства, поэтому быстро шагнул вперед, тоже двигаясь навстречу следаку. Тот не успел среагировать, и они столкнулись.

— Твою мать!.. Куда ты прешь!..

— Я с вами на брудершафт не пил, не надо мне тыкать, — процедил Ник. — Меня вчера в лагере вообще не было.

— Как удачно!.. А где же ты был?

— Это допрос? Тогда вызывайте повесткой. А я пока буду искать Павлика, потому что в ответе за своих воспитанников.

Ник развернулся и пошел прочь, не обращая внимания на окрик следака. Он понимал, что повел себя глупо, что заедаясь с полицейским, только приблизит собственное разоблачение, но ничего с собой поделать не мог. Старая рана открылась и кровоточила гневом и болью. Полицейские, мать их за ногу!..

Света вела машину ровно и аккуратно, поглядывая в зеркальце заднего вида. Черная «Тойота» Марьяны следовала за ней, не отставая. У девушки было время подумать обо всем, что произошло, и она уже жалела, что пригласила Марьяну к себе домой. Но как теперь отказать? Неудобно. Но больше всего ее занимало то, что сказал Богданчик. Неужели отец Егор верит в существование чертовой куклы? Ладно, отец Захарий, недалекий и чванливый задира, который вечно лезет во все городские дела, но отец Егор?.. А с другой стороны, Богданчик вряд ли бы стал придумывать подслушанный разговор. Может быть, при расширении территории монастыря и в самом деле что-то нашли? И теперь опасаются, что археологи… Ход ее мыслей прервал телефонный звонок от Ника.

— Да?

— Света, можешь присмотреть за Богданчиком? Мы распускаем табор на время поисков. Тут полно полиции, и я хочу остаться, чтобы помочь в поисках…

— Конечно, присмотрю.

— Тогда я завезу его к тебе? Ты уже дома?

— Нет, в дороге, едем.

Молчание.

— В смысле? Кто с тобой?

— Марьяна.

— Гони ее взашей!

Света подавила раздражение.

— Ник, я взрослая девочка, — напомнила она.

— Она же тебя использует.

— А ты? Ты меня не используешь?

— Не передергивай, пожалуйста. Она журналистка. И все, что ей от тебя надо, это разузнать грязных подробностей, чтоб потом вывалить на всеобщее обозрение…

— У меня нет грязных подробностей, Ник, а кроме того, она приехала сюда, чтобы помочь тебе. Не знаю, как тебе, но мне неудобно гнать ее взашей.

На этом Света дала отбой и сосредоточилась на дороге.

Марьяна с любопытством разглядывала скромный одноэтажный домик, утопающий в зелени. Большую часть участка занимал фруктовый сад. Краснобокие яблоки отягощали ветви деревьев так, что те гнулись к земле. В общей картине чувствовалась некоторая запущенность, как будто за домом и садом следили, любовно ухаживали, но потом вдруг забросили.

— Проходите. Мамина комната пустует, вы сможете устроиться там. Папа, я дома!

Света распахнула дверь перед Марьяной, и женщина оказалась в скудно обставленной комнате. Кровать, комод и зеркало. Ничего лишнего. Впрочем, Марьяне большего и не требовалось.

— А где ваша мама?

— В Чехии.

— Ого. Отдыхает?

— Нет. На заработках. А вот вы отдыхайте. Я пока разогрею обед. Ванная дальше по коридору.

Света развернулась и ушла, не дав возможности расспросить подробнее. Марьяна вздохнула, поставила на пол дорожную сумку и прислушалась. У хищницы был отменный слух, не раз выручавший ее. Где-то за стенкой приглушенно работал телевизор, и на его фоне голос Светы прозвучал звонко.

— Папа, у нас постоялица. Ее зовут Марьяна, она поживет у нас какое-то время.

— Чего это вдруг? — ворчливый мужской голос.

— Она платит, папа.

— Сколько?

— Тысячу в сутки.

Мужчина одобрительно закряхтел, послышался скрип.

— Погоди, я тебе помогу.

Дальше последовала небольшая возня, пыхтение, скрип колес. Инвалидная коляска? Марьяна торопливо вытащила из сумки полотенце и вышла в коридор. В коляске, словно в гнезде, сидел маленький воробушек. Нахохлившийся мужчина был болезненно худ и смотрел настороженно.

— Добрый день, — поздоровалась Марьяна, поправляя полотенце на плече и всем видом показывая, что собралась в ванную комнату.

— Знакомьтесь, — сказала Света. — Это мой отец, Петр Родионович, а это Марьяна.

За обедом Марьяне удалось разговорить Петра Родионовича. Ключиком к мужчине оказалась неприкрытая лесть.

— У вас такая замечательная дочь.

Он мгновенно просиял, и больше его было не заткнуть. Он рассказал, как Света училась, как сама по конкурсу поступила в столичный вуз, как устроилась на хорошую работу. Марьяна про себя отметила, что про мать ни слова сказано не было. Она собиралась спросить, но Петр Родионович не давал ей даже слова вставить. Расчирикался!..

— Но вот из-за меня ей пришлось вернуться и прозябать здесь в глуши. А она у меня талант. Будущий всемирно известный кутюрье. Я всегда в нее верил.

— Папа, — с легкой укоризной сказала Света.

— Я правду говорю. Марьяна, вы видели, каких кукол она шьет? Это же произведения искусства!

— Папа, Марьяна здесь из-за Ника. Она приехала ему помочь.

Лицо мужчины вновь сделалось настороженным, воробушек нахохлился.

— Я так и знал, что с ним будут проблемы.

Раздался звонок от ворот, и Света торопливо поднялась из-за стола и выглянула в окно, приподняв шторку.

— А вот и он. Привез Богданчика.

Отец что-то недовольно проворчал, а Марьяна забеспокоилась:

— В смысле? Ребенок останется здесь?

— Да, пока Ник занят в поисках.

Планы Марьяны вздремнуть пару часиков с треском провалились. Как и все кошки, ей требовалось спать не менее двенадцати часов в сутки, чтобы чувствовать себя комфортно, а этой ночью она вообще не спала. Но на какую тишину в доме можно рассчитывать, если в доме появляется ребенок?

Ник завел Богданчика в гостиную и остановился, буравя взглядом Марьяну.

— Что она здесь делает? — резко спросил он.

— Я пригласила ее пожить у меня, — сказала Света. — Богданчик, давай на кухню, я тебе сейчас борщу насыплю, поешь.

— Но я…

— Иди.

Сказано это было мягко, но непреклонно. Лебедушка со стальным клювом. Марьяна невольно усмехнулась, глядя на взъерошенного орлана. Не пара они. Совсем не пара.

— Света, зачем? — он возмущенно кивнул на Марьяну, упорно продолжая ее игнорировать и говорить о ней в третьем лице.

— Николай, а почему вы так не любите журналистов? Был неприятный опыт общения?

Его лицо опасно застыло. Марьяна склонила голову набок, разглядывая мужчину. Он был не на шутку взбешен. Интересно, а Сергей знал о нелюбви приятеля к журналистам?

— Ник, — Света дотронулась до его руки. — Уходи.

— Я не оставлю сына вместе с этой… — он отмахнулся от Светы и шагнул в сторону кухни.

— Николай, давайте успокоимся, — заступила ему дорогу Марьяна. — Я же на вашей стороне, вы помните? Но если вы сейчас меня оттолкнете, я не посмотрю на обещание вашему другу и начну копать против вас.

— Это угроза?

— Нет. Я просто любопытна. Ужасно любопытна. И если вас это немного успокоит, я не работаю на СМИ. Я сама по себе. Вот, держите.

Она протянула ему визитку своего агентства. По его лицу она видела, что он хочет выбить клочок бумаги из ее рук, растоптать или разорвать, но он сдержался. Взял.

— Агентство журналистских расследований «Кошки-мышки». Если мы беремся за расследование, то всегда доводим дело до конца.

— Да неужели? Еще скажите, что пишете правду и ничего, кроме правды.

— Именно. Погуглите мои публикации, а потом решайте. Договорились?

Он наклонил голову, его светло-русая шапка волос казалась встопорщенными перьями. Ник развел руками-крыльями, и сходство стало полным. Орлан готовился взлететь и напасть на обидчика. Но Марьяна сама была хищницей, поэтому продолжала улыбаться, хотя ее улыбка уже давно превратилась в подобие оскала. Ситуацию разрешила Света:

— Дай ей шанс, Ник. Дай всем нам шанс, — тихо сказала она.

Он заложил руки обратно за спину, вскинул голову и пожал плечами.

— Хорошо, только под ногами у меня не путайтесь.

Поскольку выспаться у Марьяны все равно не получилось, сразу после обеда она отправилась исследовать город. План наметился сразу: монастырь, особняк Балуева и жилище его старшего сына Влада. С адресами помогла Света, вернее, ее лучшая подружка Катя, которая удачно оказалась женой капитана Вороха и местной всезнайкой. Марьяна ее не видела, но слышала пронзительный голос в телефонной трубке, поэтому мысленно окрестила Катьку сорокой-трещоткой.

В монастырь пришлось звонить и договариваться о встрече с игуменом Саввой, который согласился принять докучливую журналистку лишь после вечерней службы. Чтобы не терять время, Марьяна повернула машину к гранитному обнажению, которое местные называли «Ямой». В этом районе находился дом Дарьи Ибрагимовны. Оказалось, что Влад перебрался жить к матери, а подаренную квартиру сдавал.

— Никаких комментариев, — отрезала бывшая жена Балуева и попыталась захлопнуть калитку у Марьяны перед носом.

— Ваш сын станет первым подозреваемым, — сказала Марьяна.

— Что? — опешила женщина и потеряла бдительность.

Марьяна ловко проскользнула во двор и огляделась. Скромно, но со вкусом. Аристократичный вкус чувствовался во всем, а в первую очередь — в самой Дарье Ибрагимовне. В молодости она несомненно была красивой, а с годами приобрела еще и некую утонченность. Невысокого роста, чуть выше Марьяны, в простом белом сарафане, худощавая и загорелая, она привлекала к себе внимание необычным разрезом глаз, в которых чудилось нечто загадочно-восточное. Эдакая Нефертити местного розлива, которую не портила одинокая седая прядка в темных волосах.

— Вы наверняка уже знаете, что у вашего бывшего мужа похитили ребенка. Об этом весь город гудит.

— При чем здесь Влад? — удивилась Дарья Ибрагимовна.

— Ваш сын нуждается в деньгах. Чем не мотив? — Марьяна выставила вперед ладонь, предупреждая возражения. — Как минимум, его могут спросить, где он был прошлой ночью.

Хищница ничего особенного не ожидала от этого визита, скорее, ею двигало пресловутое любопытство, сгубившее не одну кошку, но реакция Дарьи Ибрагимовны оказалась довольно неожиданной. Женщина изменилась в лице и как-то закрылась, окаменела. Сфинкс.

— Немедленно покиньте мой дом, — потребовала она.

Марьяна не шелохнулась.

— Значит, с алиби у Влада проблемы, — констатировала она.

Дарья Ибрагимовна ничего не сказала, просто схватила нахалку за локоть и вытолкала за калитку. Марьяна осталась стоять за забором. У нее не было нужды подбрасывать «жучков», чтоб подслушать разговор негостеприимной хозяйки, в который раз пригодился чуткий кошачий слух. Хлопнула дверь в доме, быстрые шаги, скрип ступенек, опять шаги, тишина, потом голос:

— Влад, ты где?

Увы, ответа собеседника Марьяне слышно не было.

— Где ты был всю ночь?

Молчание, нервное постукивание пальцем по твердой поверхности.

— Прекрати. Этой ночью похитили твоего брата.

Секундная пауза.

— Господи, да не делай ты из себя дурака! У тебя один брат! Пашка!

Еще через полминуты раздраженное:

— Живо домой! Надо все обсудить. И ни с кем без меня не говори.

Марьяна постояла еще немного под забором, но Дарья Ибрагимовна, судя по звукам, успокоилась. Вероятно, ее сын Влад не ночевал дома, но из разговора с ним женщина сделала для себя вывод, что он не причастен к исчезновению ребенка.

Особняк Балуева поражал воображение размерами участка и был обнесен кованой высокой оградой. Зеленые лужайки, роскошный сад, фонтан, бассейн — все в лучших традициях местных богачей. На звонок Марьяны переговорное устройство на воротах долго безмолвствовало, потом наконец прозвучал женский дребезжащий голос:

— Кто?

— Марьяна Стожар. Виктор Александрович должен был предупредить о моем приходе.

Последовала где-то пятиминутная заминка, и в тот момент, когда Марьяна уже собиралась повторно нажать кнопку звонка, ворота перед ней плавно разъехались.

Дом вместе с обширным парком и садом производил какое-то странное тягостное впечатление.

Может, тому причиной была удушающая влажная духота, опустившаяся на землю? Марьяна осторожно вела машину по гравийной дорожке к дому, но когда подъездная аллея закончилась, вышла и пошла пешком. В какой-то момент ей показалось, что она оглохла. Ни шевеление ветерка, ни голосов, ни звуков улицы, все было мертво. Интересно, в этом кукольном доме вообще есть живые?

Марьяна поднялась по широким мраморным ступенькам к двери и остановилась, снова прислушиваясь. Ничего. Она кашлянула, просто чтобы убедиться, что не оглохла, потом нажала на кнопку звонка. Мелодичная трель раздалась в глубине дома и тут же умерла в вечном покое. Господи, как тут вообще можно жить?..

Шагов она так и не услышала. Дверь распахнулась, перед ней стоял полная пожилая женщина с сурово поджатыми губами и куриным подбородком. Домоправительница?

— Марьяна Стожар, — представилась хищница и улыбнулась.

— Проходите, — ответила предполагаемая домоправительница знакомым дребезжащим голосом.

Едва переступив порог, Марьяна поняла, почему ничего не слышала. Ее ноги сразу же утонули в ковре с длинным ворсом, который поглощал звуки шагов. Стены были оббиты дубовыми панелями с искусной резьбой, а кое-где были даже затянуты гобеленами, обилие штор и гардин на окнах, стилизованные под старину фонтанчики с тихим монотонным журчанием, слышное только кошачьему уху гудение кондиционеров. Как будто дизайнер интерьера задался единственной целью — сделать все, чтобы в этом доме царила вечная тишина. И полумрак. Хотя Марьяна была большим любителем и того, и другого, однако сейчас ей сделалось не по себе.

— Я хочу видеть Карину Леонидовну! — нарочито громко и звонко произнесла она.

Отзвук ее голоса взметнулся к потолку и тут же стих. Исчезла и домоправительница. Марьяна осталась в гостиной одна. Разглядывая абстрактные пятна картин, женщина внимательно прислушивалась. Может, удастся подслушать что-нибудь полезное?

Бесшумно отворилась дверь. Марьяна почуяла ее движение по слабому движению воздуха и быстро обернулась. Перед ней стояла хозяйка дома. Первое впечатление — красива, невероятно красива. Длинные волосы того редкого медного оттенка, которого не добиться никакими красящими средствами, белоснежная кожа, темные большие глаза, прямой нос, высокие аристократичные скулы. Простое темное платье лишь подчеркивало изящную фигуру и не отвлекало внимания от лица.

— Добрый день, — сказала женщина и поправила газовый шарфик на шее. — Присаживайтесь.

— Спасибо.

Голос у Карины оказался неожиданно низким. Шарфик на шее был повязан наспех, без должного изящества. Зачем? Марьяна приняла приглашение и утонула в мягких диванных подушках. Карина присела напротив, держа спину неестественно ровно и продолжая нервно поправлять шарфик. Может, прикрывает синяки? Балуев ее ревнует, бьет, иногда срывается на сыне, вот Павлик и сбежал. Воображение Марьяны заработало на полную катушку, перебирая другие варианты. Скрывает засос от любовника? Или же они с мужем любители побаловаться сексом с удушением?

— Я искренне вам сочувствую и надеюсь, что Павлик скоро найдется. Виктор Александрович… — Марьяна намеренно сделала паузу, чтобы посмотреть на реакцию Карины на имя мужа.

Лицо осталось красивой безжизненной маской, однако тонкие пальцы так и запорхали по тонкому газовому шарфику.

— Виктор Александрович принял мое предложение помочь в расследовании, поэтому я здесь.

Марьяна сделала паузу, давая возможность собеседнице ответить, но Карина молчала. Она оставила в покое шарфик и сложила руки на коленях, словно примерная школьница. Марьяна мысленно отметила, что никаких следов побоев не было видно ни на оголенных руках, ни на ногах. Да и ревнивые мужья обычно бьют по лицу, особенно такому красивому… Может, тональный крем?

Марьяна едва заметно подалась вперед и вгляделась в собеседницу пристальнее. Что-то в ее лице было не так.

— Карина Леонидовна, у вас есть предположения, почему ваш сын сбежал из лагеря?

Женщина медленно покачала головой, ее кожа неестественно натянулась. И правый глаз как-то косил и западал. Марьяна знала, что так иногда бывает при подтяжках лица, но Карине около тридцати… Или же ей делали другую пластику?.. Поэтому она и скрывает шарфиком следы на шее?

— Карина Леонидовна, я могу пригласить детского психолога из Киева, он лучший в своей области…

Женщина вздрогнула и отрицательно покачала головой.

— Послушайте… — Марьяна наклонилась вперед и коснулась руки женщины. — Я могу помочь, доверьтесь мне.

— Мне не нужна помощь.

Она отдернула руку. Кожа была ледяной.

— Но, возможно, помощь нужна вашему сыну?

— Я не знаю.

Странный ответ для матери. Марьяна припомнила слова Светы о Павлике. «Заброшенный ребенок».

— Может, у него были проблемы с ровесниками? В школе?

Карина снова покачала головой. Марьяна хорошо видела даже в искусственно созданном полумраке гостиной, поэтому заметила тонюсенький рубец возле уха, открывший при этом движении. Ей делали пластическую операцию, в этом у кошки не осталось сомнений. Но почему?.. Из эстетических соображений? Или полная смена внешности как попытка сбежать от неприятного прошлого? От обилия версий разбегались мысли.

— Карина Леонидовна, вы хоть раз были в школе у вашего сына? — отбросив деликатность, прямо спросила Марьяна.

Та снова покачала головой.

— Вас совсем не интересует собственный ребенок?

— Им занимается муж.

Муж. Не Витя, не Виктор, ни другие варианты имени. Безлично-равнодушное «муж». Может, Балуев купил эту красивую куклу для статусности? А спит с кем-то еще?..

— Но вы же его родили? Вы же мать Павлика?

Удар наугад. Карина вздрогнула, и ее лицо исказилось странной горечью, как будто факт рождения собственного ребенка доставлял ей страдание. Возможно, дитя насилия? Балуев соблазнился красивым личиком модели, изнасиловал ее, а когда она забеременела, сделал предложение, от которого нельзя было отказаться?

— Да, я, — сухая констатация факта.

— Его могли похитить?

Удивление в глазах.

— Похитить? — озадаченно переспросила она. — Кто?

— Я не знаю, это вы мне скажите. У вас есть враги? Или у вашего мужа?

Карина медленно покачала головой. Никаких эмоций. Или это отсутствие видимых эмоций из-за пластики лица? За весь разговор хозяйка дома ни разу не нахмурила лоб, тот оставался гладким и туго натянутым. Может, она старше возраста, на который выглядит? Марьяна решила, что задержится в этом кукольно-птичьем городке на некоторое время. Уж больно много здесь всяких тайн и интересных личностей.

— Я могу взглянуть на комнату Павлика? — спросила она, вставая. — Хочу понять, чем он увлекается.

Карина распахнула перед ней дверь, и Марьяне показалось, что она очутилась внутри мальчикового царства. Пестрые подушки, в натуральную величину пластиковые роботы-трансформеры, развешанное на стенах японское оружие, комиксы с ниндзя-черепашками, целая коллекция тех же черепашек на полках. Из общей картины выбивался только рекламный постер компьютерной игры «Казаки 3», откуда смотрел сурового вида казак с чубом. Еще внимание Марьяны привлекла единственная в комнате фотография в рамке, где Павлик (упитанный и круглощекий) скакал на коне в вышиванке и шароварах. Мальчик улыбался в объектив и казался счастливым, гордо размахивая саблей.

— А где другие фотографии? — спросила Марьяна, оборачиваясь.

Карины в комнате не было. Она исчезла также тихо, как и появилась. Словно призрак. Кукла-призрак. Какого черта здесь вообще происходит? Марьяна села на кровать и стала перебирать учебники и книги Павлика. Ничего особенного. Учился он неплохо, правда, замечания ему учителя делали часто. «Спрятался в шкафчике женской раздевалки», «Сорвал урок, принеся в класс паука», «Закутался в штору и проделал в ней дырки для глаз», «Снял носки на уроке, швырялся в девочек», «В классе жевал цветы на подоконнике». Марьяна улыбнулась, у нее тоже была привычка общипывать растения и пожевывать листики, а прятаться во всякие закутки она вообще обожала. Похоже, Павлик был обычным живым мальчиком. Куда больше бы ее насторожило примерное поведение. Родителей должны были часто вызывать в школу, но всегда приходил только отец. Почему? И почему Павлика, если он действительно на спор ушел из лагеря, до сих пор не нашли, живого или мертвого?

Где-то в глубине дома прозвучал телефонный звонок. Самый обычный звонок, не трель мобильного, а такой основательный дребезжащий звук допотопного телефона. Марьяна насторожилась, охваченная дурным предчувствием, потом вскочила на ноги, схватила стакан с карандашами с письменного стола, вытряхнула из него содержимое и прижала его к стене, припав к нему ухом и замерев.

Щелчок — трубку сняли.

— Слушаю, — низкий голос Карины.

Марьяна перестала дышать, лишь бы услышать того, кто звонил.

— … сын… у меня… Никакой… или умрет… Готовь…

Стакан выпал из рук, которые превратились в лапы. Зато кошачьи уши теперь слышали в стократ лучше и без него. Марьяна так страстно желала узнать, о чем говорят, что не заметила, как обернулась кошкой. Человеческий разум затуманился и уступил место звериным инстинктам. Дурацкая одежда рваными лохмотьями сползала на пол. Посреди комнаты застыла громадная черная кошка.

— Кто это? Алло? Кто говорит? Где мой сын?..

— Никакой полиции, профура!

Гудки отбоя. Марьяна заметалась по комнате, едва сдерживаясь от желания разбить стекло и выпрыгнуть в окно. Нельзя!.. Надо обернуться обратно!.. Теперь она слышала быстрые шаги женщины по мягкому ковру. Та шла сюда!.. нельзя!.. Марьяна с разбега ударилась головой в стену, зашипела от боли, полоснула когтями по деревянным панелям, уселась на попу и раздраженно забила хвостом.

Когда Карина распахнула дверь, то слова застряли у нее в горле. Посреди комнаты ее сына на полу сидела окровавленная Марьяна в порванной одежде.