Куколка. Новая жизнь

Глава 7. Ничего постыдного (1)

Вечерело потихоньку. Из-за туч создавалось ощущение, будто на город опускались сумерки, легкие и мутные. А Татьяне казалось, что на ее голову опускается тьма позора и стыда, который им предстоит сейчас пережить. Мама бы отреклась от нее за такое. Но Татьяна успела отречься от нее первой, поэтому была вынуждена теперь стоять в лифчике и трусах в самом сердце города на посмешище тысячам людей. Но в работе она нуждалась, а Арина не походила на человека, который шутит такими вещами.

Зато Лада с Юрой исполнились оптимизма и энтузиазма. В четыре руки они ловко настраивали музыкальное оборудование. Лада достала из рюкзака колонки, а Юра подключил их к своему диджейскому пульту с ноутбуком на раскладывающихся ножках. Поверх бейсболки он надел наушники – профессиональный атрибут всех музыкантов, заметила Татьяна. Лада натянула такую же по фасону, как у него, бейсболку, только белую. На свободной футболке в районе груди имелась нашивка с непонятной надписью в стиле граффити. Широкие рваные джинсы слегка спадали с пояса. Кроссовки слепили кипяченой белизной. В Татьяне такой стиль вызывал легкое недоумение, хотя сама она выглядела куда нелепее.

Тихо заиграла музыка. Постепенно Юра увеличивал громкость. Лада настраивала микрофон.

– Ну, че, Танюха, начинаем? – спросила она с воодушевлением.

В ее детских круглых глазах было столько надежд, амбиций, счастья и стремления, что частичка энтузиазма передалась и Татьяне. Она улыбнулась, пытаясь взбодриться.

Танцевать при дневном свете на одной из самых центральных улиц города в окружении многолюдной толпы было совсем не то, что танцевать вчера ночью в приглушенном свете перед пьяной молодежью за баром у туалета. Если после недружелюбного приветствия Светы и остальных танцовщиков в «Дэнсхолле» она казалась себе неуместной в клубе, то теперь она казалась себе неуместной в целом мире.

Как минимум на этой улице она выглядела чужеродным отростком, мутировавшим под воздействием вируса. Ни у одних других музыкантов не было подтанцовки. И все из них одевались прилично. А мимо проходили солидные мужчины и женщины в деловых костюмах и элегантных платьях, и все косились на Татьяну. Лицо ее не успевало принимать нормальный оттенок кожи, как она ловила ошеломленные взгляды прохожих и опять загонялась в краску. Возможно, брезгливыми эти взгляды не были, но Татьяна дала им именно такое определение. Арина удобно расположилась в кофейне у окна и, попивая из чашки, уставилась на Татьяну. Выражение ее лица не было четким, особенно за стеклом, но мнительной Татьяне казалось, что директор сейчас хмурит брови и мысленно требует перейти к активным действиям.

Татьяна кивнула ребятам и глубоко-глубоко вздохнула. Музыка заиграла во всю силу. Лада начала издавать в микрофон типичные для хип-хопа междометия. Юра, качая головой в такт, крутил переключатели на пульте.

Татьяна по указке Лады вышла чуть вперед и прислушалась к мелодии. Биты не успевали за бешеным ритмом ее сердца. Она пыталась сконцентрироваться на звуке, постояла несколько первых секунд, постукивая ногой, и закрыла глаза, чтобы перебороть желание провалиться в ближайшую канализацию.

Под музыку вокруг быстро образовалась небольшая толпа. Татьяна с опаской озиралась, осматривая каждого из внимательных прохожих. Послышалась пара свистков и одобрительных криков. Кто-то захлопал и закричал, подстегивая ее переходить к танцам. Остальные подхватили. Причем кричали не столько мужчины, сколько другие девушки. Татьяна осознала, что не существует в мире женской солидарности.

Но только после Ладиного одобрительного кивка Татьяна развернулась передом к толпе и задвигалась под барабанный ритм, выполняя связки, которые успела испробовать за вчерашнюю ночь. Ей казалось, что движения получаются неловкими, скрежещущими и ломанными, но Лада улыбалась и хлопала, а толпа выкрикивала одобрительные возгласы. Это помогало. Никто не смеялся. Все, наоборот, ожидали от нее профессионализма и зажигательного танца, словно так и задумывалось.

Спустя несколько минут Татьяна почувствовала, как расслабляется тело. Талия начала изгибаться плавнее и подвижнее. Руки и ноги уже ничто не сдерживало. Управлять ими стало легче. Она вошла в кураж, особенно когда музыка сменилась на более динамичную. Закрыв глаза, Татьяна представила себя парящей над городом жар-птицей, за которой все с восхищением наблюдают. Отовсюду раздавались веселые крики, свистки и ритмичные аплодисменты, а когда музыка закончилась, она открыла глаза и увидела, что толпа увеличилась вдвое.

Все зааплодировали. Лада показывала «класс». Татьяна обернулась на сгущенную кучу зрителей за собой. Люди тоже поднимали большие пальцы вверх. На душе расцвело. Было приятно получить положительные отзывы, особенно после неудачного обучения в академии. Арина оказалась права. Такой способ раскрепоститься действительно работал.

Толпа продолжала увеличиваться, пока не устаканилась на определенном количестве. Кто-то ее покидал, другие дополняли. Некоторые снимали их на телефоны. Татьяна впервые в жизни почувствовала себя популярной. Раньше все аплодисменты доставались только Муравьевой, а на Татьяну никто никогда не обращал внимания. Хвалили лишь за то, что получалось повторить за однокурсниками после многочисленных попыток. Только мама ей восхищалась, но ее взгляд никак нельзя было считать объективным. Он сильно замылился родительской любовью.

На удивление Татьяны, даже те, кто проходили мимо, не останавливаясь посмотреть, кидали им монетки и купюры в рюкзак. К концу вечера, после двух часов выступления, они набрали примерно пять тысяч рублей – неимоверно большую для Татьяны сумму теперь. У нее в голове тут же выстроилась цепочка идей, как она сможет продержаться этот месяц, не занимая ни у кого в долг и не прося о помощи.

– Неплохой куш, – воскликнула Лада, когда они вышли из ближайшего фастфуда с разменянными купюрами. – В два раза больше, чем вчера.

В карих глазах отразился отблеск монет. Она переглянулась с таким же довольным Юрой, а потом посмотрела на Татьяну.

– Держи, твоя треть.

В руки упала одна тысячная купюра и несколько сотен.

– А мы пойдем это вместе тратить, – сказала Лада, предупредив ее вопрос. – Мы бы и тебя позвали, но тебе же на работу надо.

Она скосила недовольный взгляд на мать, которая сидела за рулем и подкрашивала губы.

– В следующий раз, – Юра подмигнул пустому месту между Татьяной и Ладой.

– Ладно, спишемся, – девчонка махнула рукой на прощание и увела друга под локоть в толпу.

Такое взаимовыгодное сотрудничество всем было на руку продолжать. Татьяна каждый рубль ценила. Теперь жизнь не казалась ей несправедливой и жестокой, как несколько часов назад. Скорее, сносной. В ней было разное: и плохое, и хорошее. Одно сменялось другим, другое следующим. Это означало, что и проблемы, и эта черная полоса должны пройти. Когда-нибудь. В любом случае глубоко поразмышлять над никчемностью бытия ей не хватило времени. Арина пригласила Татьяну в машину на место дочери.

– А нам точно надо вместе приезжать на работу? – осторожно спросила Татьяна, вспоминая, как недовольны были танцовщики тем, что арт-директор устроила ее самолично.

– А что тебя смущает? – Арина ничуть не возмутилась.

– Ну… просто все говорили про блат и все такое. Слухи будут ползти.

Директор засмеялась и завела мотор.

– Слухи уже поползли. Их не остановить. Так что не парься, – она выехала на дорогу. – Главное, не подведи меня. Я на тебя поставила.

От ее грозного взгляда наискось Татьяна вжалась в сиденье. Лишь бы отвлечься, стала разглядывать деревянную ручку бардачка. Автомобиль не был новым, но за ним хорошо ухаживали. Кожаный салон, торпедо с деревянными вставками, панель управления из приятного на ощупь пластика – все отдавало не столько дороговизной, сколько качеством. Татьяна не заметила ни одной побрякушки, которыми наполняла свой автомобиль ее мама. Только гелевый ароматизатор стоял в углу у окна. Педантичность хозяйки читалась в каждой детали.

Арина сильно дала газу. Машина послушно подалась вперед. Шумоизоляция в автомобиле тоже отличалась качеством. Рев рядом проезжающих моторов совсем не напрягал Татьяне слух. Это позволило ей немного успокоиться после шумного Арбата. Они выехали на проспект в молчании. Тихо, дальним фоном, звучало радио. Шла дурацкая передача наподобие викторины с малополезными призами, в которой люди активно участвовали.

– Молодец, не стушевалась на Арбате, – сказала Арина, не поворачиваясь.

– Спасибо, – Татьяна мельком взглянула на нее.

– У тебя неплохо получается. Что бы тебе ни говорили Света или другие, знай это. А с опытом станет только лучше.

Она улыбнулась, тоже не Татьяне, а лобовому стеклу или городу. Но такие слова поддержки все равно было приятно услышать. Особенно от директора.

– Почаще танцуй на Арбате. Очень хорошо раскрепощает. Даже по Ладе можно судить, – Арина сказала это и замолкла, сконцентрировавшись на небольшой пробке, в которую они встряли сразу за поворотом. Ей пришлось резко тормозить, чтобы пропустить перестраивающийся с аварийной полосы автомобиль. Она выругалась в окно, как шестидесятилетний мужик, всю жизнь проработавший на шахте, и снова дала газу, чтобы не дать проехать следующему.

– Сексуальности тебе, конечно, надо добавить, – продолжила Арина, когда ситуация на дороге нормализовалась. – Мне нужно, чтобы ты танцевала без запинки, без задоринки к концу испытательного срока. А то сейчас создается ощущение, что ты стесняешься собственного тела, почем зря.

– Меня так воспитывали, – оправдалась Татьяна и еще больше застеснялась, отвернувшись к окну.

На улице загорались рекламные вывески и фирменные таблички Дома, серые бездушные глыбы, как будто оживали, излучая свет. В некоторых витринах мигали гирлянды, скрывающие припозднившихся с ужином посетителей. Детские площадки и скамейки пустели. На тротуары и скверы толпами вываливала молодежь. Так день шаг за шагом уступал ночи.

– В сексуальности нет ничего постыдного, – наставнически говорила арт-директор, глядя прямо перед собой, как будто начитывала лекцию на диктофон для будущих поколений. – Без этого в индустрии развлечений никуда. Ты молода, красива и сексуальна. Надо это принимать. Хотеть, чтобы тебя хотели, нормально. Это ведь один из основных животных инстинктов. Мы стремимся завоевать внимание других людей, физически их привлекать, чтобы иметь больше возможностей передать собственные гены. Я, конечно, утрирую, но в этом суть, – она улыбнулась опять никому. – Это наше естественное право. Только закостенелое общество, управляемое лицемерными поборниками морали, взращивает таких, как ты. Я думаю, все из-за собственных комплексов. Нормальному, адекватно оценивающему себя, человеку нечего стесняться и незачем стеснять других.

Татьяна внимательно слушала. С ней впервые кто-то из старших говорил о сексе и сексуальности. Мама всегда избегала этой темы, как табуированной. Только предупреждала о необходимости контрацепции и о том, что заниматься сексом стоит только с надежным человеком. Что она понимала под «надежным», Татьяна так и не догадалась. Вадим в представлении мамы явно таковым не был. «Наверное, надежен тот, кого она бы сама для меня выбрала, – усмехнулась Татьяна. – Кто-нибудь наподобие Прохорова».

– Твоя задача раскрепоститься ровно настолько, чтобы перестать бояться своей привлекательности, даже если у кого-то она вызывает зависть или усмешку, – продолжала Арина. – И при этом не обязательно с кем-то спать. Можно быть и сексуальной девственницей. А можно быть несексуальной недевственницей, как ты.

От взрослости разговора Татьяна хихикнула. На щеки выступил румянец. Она к такому не привыкла, но всему внимала с интересом.

– Есть у меня одна идея, как раскрыть в тебе сексуальность, – задумалась Арина, добавляя газу, чтобы успеть проехать на желтый.

Татьяна навострила внимание, но Арина не закончила мысль.

Вскоре показался «Дэнсхолл». Проехав нестройную очередь, они припарковались за клубом в углу и прошли через служебный вход.

Они шли по длинному, слабоосвещенному коридору, в котором валялось много разного мусора или не мусора – в тусклом свете Татьяна не могла определить. Вдоль стен стояли фигурные картонки, валялись доски, металлические трубы, обрывки ваты и многое другое. Татьяна предположила, что все это был реквизит с прошедших вечеринок или заготовки на будущие. В коридоре царила глухая тишина, как будто они спускались в бункер. Только их шаги гулким эхом отдавались о высокий потолок и бетонные стены, пока Арина не нарушила тишину.

– Если тебе еще не показали, то здесь есть комната отдыха и туалет для сотрудников.

Рукой она махнула на две белые двери в правой стене. Из-за той, что была ближе к выходу, раздавались приглушенные голоса.

– Там есть кофемашина, – хвастливо добавила директор, скривив рот в полуулыбке, словно это было неоспоримое преимущество.

В конце они уперлись в голубую дверь, за которой снова оказался неоновый коридор с картинами. По нему каждая разошлись по своим местам: Арина – в личный кабинет, а Татьяна – в общую гримерку.

Татьяна специально шла медленно, предвкушая неприятную встречу со Светой и остальными танцовщиками. Еще в коридоре она чувствовала их въедливые взгляды и мысленно рисовала кривые усмешки на их лицах. Большинство она не запомнила, потому просто представляла одинаковые ухмылки на бесформенных головах. В воображении выглядело жутко. Так же Татьяна себя ощущала. «Мне нужна эта работа. Мне нужна эта работа», – не уставала она повторять.