Куколка. Новая жизнь

Глава 9. Боевое крещение (2)

До «Дэнсхолла» они добирались на автобусе. Адлия смотрела в пол, Татьяна искала в интернете информацию по тканям и материалам, чтобы предметно обсуждать с Адлией будущий костюм. Видов, типов и классификаций тканей оказалось великое множество. Татьяна открыла для себя новую вселенную и поняла, что без Адлии здесь не разберется.

На входе снова собралась стройная колонна посетителей. Охранник деловито пожимал плечами, отвечая на вопрос первой в очереди на вход пары. Татьяна с Адлией обошли клуб с торца здания и вошли через служебный вход. Идя впереди по узкому коридору, Адлия сказала:

– Здесь наша подсобка.

Она подошла к единственной с левого бока двери, вставила ключ и отворила ее. Подсобка оказалась тесной комнатенкой, наполненной химическими ароматами средств для уборки. По стенам стояло несколько тележек с ведрами и швабрами, железные стеллажи с расходными материалами и пара табуретов вокруг небольшого прямоугольного стола, половину которого занимала пожелтевшая микроволновка.

Татьяна осознала, что комната отдыха для сотрудников клуба не предполагала размещение там уборщиц. Им выделили убогую подсобку, совмещенную со складом рабочего инвентаря. Стало обидно, ведь комнату отдыха для остальных сотрудников обустроили комфортабельными диванами и креслами, чистым столом, шкафами и кофемашиной. Там сама обстановка располагала к расслаблению. А здесь было так тесно, сыро и воняло химикатами, что даже после нескольких часов напряженной работы аппетит не смог бы появиться. Но Адлию ничто не смущало. Она повесила сумку на вешалку сразу у входа, сняла с крюка пакет с формой и стала переодеваться прямо здесь.

– Туалеты надо убирать каждый час. Мы с напарницей чередуемся, – говорила Адлия, стягивая пестрое льняное платье, сшитое самой для себя. – У тебя когда перерыв?

Платье украшали крупные листья папоротника насыщенно-зеленого цвета на бежево-песочном фоне. Фасон предполагал широкую свободу действий и комфорт. Такое платье ее заметно молодило и сразу ставило в один ряд с модницами.

– Не знаю, как скажут. Может быть, сейчас сразу, а может быть, через двадцать минут, – ответила Татьяна.

– Аа, – Адлия запахнула халат. – В общем, туалет я пойду убирать без пятнадцати одиннадцать. Если будешь свободна, приходи сюда. Так-то тут, пока клуб работает, убирать, кроме туалетов, особо нечего. В бар и в ресторан, правда, часто зовут. Очень редко приходится на танцпол выходить. Ну, если вдруг что-то только. А так мы здесь большую часть ночи проводим. Так что можешь приходить сюда в перерывах. Настоящая уборка начнется после четырех утра.

– Хорошо, – согласилась Татьяна.

Сюда ей приходить казалось гораздо приятнее, чем в наполненную игнорирующими ее коллегами гримерку или забитую равнодушными незнакомцами комнату отдыха. Там пахло кофе, высокомерием и жалкими остатками гламура, а здесь – хлоркой и простотой.

Но перед началом работы все равно нужно было зайти в гримерку, чтобы привести себя в порядок и переодеться. Танцовщики шумели и смеялись. Татьяну никто не замечал, точнее, все делали вид, что ее не существует. Только «кореянки» односложно поздоровались. Татьяна им улыбнулась, но выражения их лиц остались равнодушными к ее приветливости. Они и с остальными так себя вели. Красивые, хладнокровные, себе на уме, сестры снова оккупировали пуф в углу и первым делом проверили смартфоны. Всеобщее игнорирование угнетало, но теперь у Татьяны была Адлия и подсобка, где она могла спрятаться от презрительного равнодушия. Это заметно облегчало участь.

Света прибежала позже всех. Быстро раздала указания: кто, где и в каком порядке сегодня танцует, и побежала за ширму. Для Татьяны ничего не изменилось. Она выступала второй, на подиуме за баром, возле туалета.

Сегодня выходить в зал Татьяна боялась меньше: все-таки за плечами имела две ночи танцев в клубе и два уличных выступления. Опыт давал свои плоды. Но неловкость и неуверенность она все равно ощущала, хоть и отрепетировала дома самые популярные связки движений, которым научилась у Светы.

Татьяна решила повторить их перед зеркальными дверцами шкафа, не обращая внимания на оставшихся в гримерке Олю и Юлю. Положила смартфон с открытым видео на столик и, встав к ним спиной, пыталась отчеканить быстрые переступы ногами, заострить откидывание волос назад и сделать более плавным изгиб спины, который уже повторяла на площади. Когда Татьяна стояла с широко расставленными прямыми ногами и опущенной головой за ней возникла Оля, которую она видела вверх тормашками. Та строго на нее посмотрела и поджала губы.

– Знаешь, ты как-то неправильно делаешь, – Оля тряхнула каре. – Ты сейчас сильно выгибаешь спину, потому тебе подниматься тяжелее.

Она встала рядом в такую же позу и плавным движением корпуса показала как надо. Татьяна наблюдала сбоку, не меняя позиции.

– У тебя очень пластичное тело, – заметила Оля. – Но ты торопишься. Как будто боишься, что к тебе сейчас сзади кто-то пристроится.

Юля рассмеялась, но Оля была предельно серьезна.

– Расслабься, – наставляла она. – Здесь тебя за такое не освистают. Ты делаешь так, будто хочешь поскорее спрятать свою попу, а надо наоборот, дать людям насладиться этим видом.

Татьяна и без того покраснела, потому что стояла вниз головой, но после таких слов кровь ринулась к лицу с удвоенной скоростью в троекратном объеме. Не выдержав, она выпрямилась, но Оля подошла к ней и снова наклонила, поддерживая руками живот и спину. Она заставила Татьяну сделать движение попой вверх. Затем еще раз и еще, пока результат ее не удовлетворил.

– Вот так, – Оля вернулась на пуф к сестре.

Юля продолжала смотреть на Татьяну испытующим взглядом, выискивающим то ли слабину, то ли, напротив, сильные стороны.

– Я бы прогиб в спине все-таки увеличила, – добавила, наконец, она, спустя минуту наглого разглядывания Татьяниных ягодиц, и тоже подошла к ней. – Ну-ка!

Одной рукой она схватила Татьяну за шею, а вторую положила на поясницу и повела голову вниз, прогибая спину почти с усилием. Татьяна с трепетным спокойствием вновь прибывшего падавана терпела все манипуляции со своим телом. Если не считать заплывшей кровью головы, урок «кореянок» пошел ей на пользу. Она еще несколько раз отрепетировала это движение, как бы закрепив его в мышечной памяти, а потом наступила пора выходить в зал.

На подиуме у туалета ее по-прежнему не замечали. Точнее, смотрели как на красивую игрушку или задающий темп механизм с искусственной улыбкой. Но Татьяна в уме хвалила себя сама, как раньше всегда делала мама. Даже если преподаватель ругал Татьяну за корявость движений, мама, сперва поворчав, пускалась в расхваливания. Это сглаживало все негативные впечатления и поднимало самооценку.

Теперь мамы рядом не было, и за такое она бы вряд ли дочь похвалила, потому Татьяна решила сама этим заняться. После каждой удачно выполненной, на свой взгляд, связки она отвешивала себе маленький комплимент наподобие: «Молодец, сейчас гибко!», «Плавно получилось – так держать!», «Прогрессируешь – уже хорошо!».

После выступления Татьяна торопилась в коморку уборщиц. Адлия размешивала моющее средство в ведре с водой, когда Татьяна с шумом ворвалась в подсобку.

– Ты как раз, – улыбнулась она и тут же ойкнула, непроизвольно оценив вид Татьяны костюме. – Ты прямо так будешь?

Татьяна посмотрела на свою обувь на высоких каблуках и поджала губы. Пришлось возвращаться в гримерку и переобуваться в кроссовки. Вернувшись, она застала Адлию на выходе.

– Возьми там в верхнем ящике в стеллаже такой же халат, – сказала Адлия, ущипнув себя за полосатый воротник. – И тележку.

Татьяна кивнула, вбежала в подсобку и достала из пластикового ящика такой же синий халат, запакованный в шуршащий пакет. Она быстро застегнула все пуговицы, схватила за ручку ближайшую телегу и вышла следом за Адлией.

– На, волосы заплети. И это надень.

Татьяна приняла тонкую канцелярскую резинку и комок голубой хлопковой ткани, который в развороте оказался шапочкой вроде поварского колпака. Она поблагодарила Адлию кивком и скрутила волосы в полупучок-полухвост на затылке, чтобы они не лезли в лицо, а поверх натянула убор.

В клубе имелось два туалета для посетителей по одному на этаж и в каждом по пять кабинок. Если бы не очереди, убирались бы они минут за двадцать. После дежурства в коммунальной квартире Татьяна думала, что уже ничего не испугается. Но то был домашний туалет, которым пользовалось максимум человек пять-шесть, и все относились как к своему. Этот же посещали пьяные молодые люди, которые мало интересовались проблемами уборки и не всегда вспоминали о необходимости слива за собой, торопясь вернуться на горячий танцпол. Но клубу требовалось держать марку, поэтому приходилось убирать все досконально.

Адлия коротко объяснила Татьяне, что к чему, и они, разойдясь по двум концам, стали убирать по кабинке, чтобы сойтись в центральной. Татьяна старалась на людей не смотреть, чтобы они ее не узнали. Хотя они не замечали ее, даже когда она танцевала на подиуме, поэтому страхи были преувеличены, но чувство неловкости и стыда от этого никуда не делось.

Войдя в первую кабинку, Татьяна ужаснулась. В сливе унитаза осталась желтая пенистая моча вышедшего перед ней брюхатого парня с ирокезом. Татьяна была в резиновых перчатках, но все равно трогать что-либо в этом туалете казалось омерзительным. Осторожно она протянула указательный палец и медленно нажала на кнопку слива, отойдя на шаг назад в страхе попасть под брызги.

Из мусорного бака взорвавшейся кучкой валялась использованная бумага, которую надо было поднимать руками и запихивать в огромный мусорный пакет. Края мешка, вложенного в мусорный бак, оказались где-то внутри под воздушным слоем использованных кусков бумажного рулона. Пришлось поднять бак и попытаться его опростать в пакет. Большая часть мусора провалилась мимо. В результате собирать руками пришлось почти все содержимое урны.

Татьяна проклинала себя за неуклюжесть. Остальное далось легче, даже мытье унитаза ершиком. Она отворачивалась как могла, но терла ободок моющим средством, распылявшим приятный аромат луговых трав. В конце прошлась отжатой шваброй по полу и направилась в следующую кабинку. Снова пришлось ждать, пока оттуда выйдет посетитель. Потом опять повторять историю с мусорным баком. В этой кабинке было меньше грязи, но повозиться все равно пришлось. Пока Татьяна убирала две кабинки, Адлия успела справиться с тремя и закончила раньше нее.

– Молодец, прошла боевое крещение, – усмехнулась Адлия, заметив застывшее отвращение на ее лице.

– Почему ты на такой работе работаешь? – искренне удивлялась Татьяна.

– Потому что на другую не берут, – пожала плечами Адлия без особенных эмоций.

Татьяна нахмурилась и вздохнула. Она извинилась за то, что не сможет помочь со вторым этажом, потому что надо было бежать на подиум. Та с улыбкой кивнула и направилась к лестнице. А Татьяна бегом погнала тележку на место.

Уже на подходе к подсобке она наткнулась на Свету, которая выходила из комнаты отдыха. Татьяна чуть не наехала на нее тележкой, но вовремя остановилась. Рыжая вгляделась в лицо под колпаком, потратив несколько секунд на распознание, а потом медленно натянула усмешку.

– Ты, наконец, нашла себе работу под стать?

Острый взгляд ее скользнул по халату и грязной воде в ведре.

– Со шваброй ты явно лучше обращаешься, чем с пилоном, – добавила она, посмеявшись через нос с поджатыми губами.

Татьяна закатила глаза и вошла внутрь подсобки. Реагировать на Светины издевки у нее попросту не было времени и сил, хотя в душе стало и стыдно, и обидно. Она сбросила халат и перчатки на обшарпанную табуретку, помыла руки, растрепала волосы, как надо, выдернув толстый клок вместе с резинкой, и выбежала обратно в зал, снова преобразившись в полуголую танцовщицу.