Куколка. Новая жизнь

Глава 8. Подоконник

– Эй, красавица, вставай. Просыпайся.

Татьяну затрясло во сне, который тут же развеялся. Оказалось, ее кто-то теребил за плечо.

Раскрыв глаза, сквозь туман дремы, она разглядела смуглое лицо, встревоженное и хмурое. На шее выступал небольшой второй подбородок с несколькими родинками. Черные волосы гнездом обвивали макушку и держались на металлической заколке. Женщина, лет сорока пяти на вид, носила форменный синий халат. На груди блестел золотым бейдж с именем «Адлия».

«Швея!» – вспомнила Татьяна, о ком говорили Юлия и Оля. Она всю ночь не могла ее найти, в итоге та нашла ее сама и в самый неподходящий момент.

– Я вас искала, – проговорила Татьяна, сев прямо.

– Меня? – опешила Адлия, округлив острые глаза. – Зачем?

Она помотала головой, будто хотела сбросить бред, который с ней происходит, как сон из головы. Татьяна смотрела на нее в онемении. Нутро подсказывало, что нельзя так начинать знакомство. Но ситуация была не из благоприятных для непринужденного общения. Она боялась, что Адлия может выгнать ее отсюда или нажаловаться начальству, или и то, и другое вместе.

– Мне костюм надо сшить, – ответила Татьяна пространным голосом, будто параллельно связывалась с духами, а, на самом деле, пыталась придумать, как выкрутиться из этой ситуации.

– Аа, – протянула Адлия и закивала, но во взгляде читалось чувство настороженности. – Так ты меня здесь ждала, что ли?

Уголки глаз, подведенные жирными стрелками, снова округлились.

– Д-да, – неуверенно ответила Татьяна и судорожно огляделась, выдавая себя с потрохами. Врать она так и не научилась.

Взгляд остановился на часах, висевших над входом. Часовая и минутная стрелки почти сошлись на средней черточке между пятью и шестью. Адлия сощурилась и чуть отдалилась, будто с расстояния на пару сантиметров дальше видела четче. Она едва заметно наклонила голову набок, раскрыла глаза и снова сощурила их. Татьяне стало удушающе неловко.

– Я хотела узнать ваши расценки и как это вообще делается, – начала она от испуга.

– Новенькая? – спросила Адлия.

– Да. Вторую смену только отработала.

Адлия снова замолчала и продолжала зрительно изучать Татьяну, морща лоб. Мясистое на скулах лицо в остальном имело почти идеальные пропорции. Самыми выразительными казались блестящие глаза, небольшие, но подчеркнутые пышными ресницами и по-восточному заостренными концами. Такое лицо хорошо запоминалось и вызывало доверие.

– Делается это так, – сказала Адлия, наконец. – Ты говоришь мне, что хочешь и покупаешь ткани, а я снимаю мерки и шью. Предоплату беру пятьдесят процентов. Расценки зависят от сложности костюма.

– Хорошо, спасибо, – кивнула Татьяна и выдавила улыбку.

– Я в туалете часто бываю. Там убираться надо каждый час. Или в подсобке, напротив вашей комнаты отдыха, – добавила Адлия, все еще глядя с сомнением.

– Спасибо, буду знать.

После неловкого разговора Татьяна осталась сидеть на стуле, как ни в чем не бывало, и смотреть на Адлию, которая повернулась к тележке с ведром. Татьяна наблюдала за ней в ожидании дальнейшего развития событий. Но события развивались медленно. Уборщица прошлась мокрой шваброй по комнате, повторяя одни и те же движения по много раз. Управилась минут за пятнадцать. А Татьяна все ждала, сама не понимая, чего, но в глубине души надеялась, что Адлия просто уйдет и оставит ее здесь в одиночестве. Однако на выходе та развернулась всем корпусом, держа ручку тележки, и спросила:

– Тебе домой не надо?

– Надо, – машинально ответила Татьяна. – Но я еще соберусь и чуть позже выйду.

– Долго? А то мне нужно за тобой закрыть и ключи охраннику отдать.

«Черт!» – Татьяна чуть вслух не выругалась. Требовалось срочно что-то придумать. Опять. В который раз уже за эти несколько дней? Десятый? Сотый? Миллионный? Она устала от этого. И не только от этих стрессовых соображений. В теле все ныло от банального изнеможения. Ночь на каблуках в душном зале, многочасовая физическая нагрузка, постоянное продумывание, как выжить в этом безжалостном мире, утомили Татьяну.

Она закрыла глаза в приступе отчаяния, вдохнула побольше воздуха, впитавшего лимонный аромат моющего средства, и посмотрела на Адлию. Та недоверчиво косилась на нее – уже догадалась, что Татьяна здесь не просто так, и ждала ответа.

– На самом деле, мне некуда идти, – Татьяна не произнесла, а выдохнула слова и мгновенно залилась краской.

Ей больше было стыдно за нелепую попытку наврать Адлии и скрыться, чем за то, что было некуда идти.

– Ты бомж, получается?

Татьяна закивала.

– Как так? – спрашивала Адлия без изумления. Скорее, это был технический вопрос.

– Приехала из другого города, сняла квартиру, но меня обманули, деньги забрали, а из квартиры выставили.

После собственных слов Татьяна усмехнулась над собой вчерашней, наивной и глупой. Адлия внимательно на нее посмотрела. По умному взгляду Татьяна поняла, что эта женщина не из тех, кто задает необдуманные вопросы.

– А в полицию почему не пошла?

– Мне нельзя! – воскликнула Татьяна, а потом тихо добавила, – А во-вторых, это бессмысленно.

Она бы не стала дальше рассказывать, но безмолвный вопрос в проницательных черных глазах заставил ее признаться:

– Я сбежала от матери и боюсь, что она меня найдет. В полиции меня точно поймают и отправят к ней.

Адлия вперила в нее взгляд, будто узнала сакральную правду. В этом взгляде чувствовалось нечто теплое. «Сострадание», – предположила Татьяна.

– Ты хотела здесь жить?

– Хотя бы отоспаться, – она пожала плечами.

Адлия вздохнула, помотала шваброй в руке, посмотрела на тележку. И застыла. Татьяна пыталась сосчитать количество кривых линий на древесном узоре ламинатной доски.

– Подожди меня здесь. Я уберусь, – вдруг сказала Адлия. – И зайду за тобой.

– В смысле?

– Поспишь у меня. Потом решим, – деловито ответила она и вышла из гримерки.

Татьяна так и осталась сидеть с приоткрытым ртом и пялиться в пустой проем двери.

Через час они ехали в автобусе. Солнце отражалось в зеркальных окнах многоэтажек белыми полосами на фоне перистого неба. Утро понедельника, как и положено, начиналось оживленно. Автомобили сновали по проспектам в обе стороны, оставляя за собой облака выхлопных газов. Они ехали молча, сидя спиной к дороге и лицом к салону. Каждая смотрела в свою сторону. Татьяна глядела на дорогу, а Адлия – в пол.

Татьяна ощущала себя странно. Она ехала домой к женщине, которую узнала всего час назад, неизвестно куда, неизвестно почему. Стоило ли ей чего-то бояться, она не знала, но страха и не испытывала. Стоило ли радоваться, она тоже не могла понять, потому что ничего еще не было известно. Ей помогли с ночлегом на один раз. А что дальше? Требуется ли отдавать что-то взамен? А если у нее ничего нет? Что тогда? Вопросы кружились в уме, но на фоне, не доставляя особого беспокойства. Нервная система настолько истощилась, что уже не реагировала на стресс.

Сразу напротив остановки перед ними предстал девятиэтажный жилой дом из серо-желтого кирпича, похожий на коробку для холодильника в увеличенном масштабе. Подъезд выглядел потрепанным, но чистым. Освещала его тусклая лампа без плафона. Многие почтовые ящики искорежили вандалы и исписали неизвестные малоталантливые, на Татьянин взгляд, художники. Поднявшись на несколько лестничных пролетов, они остановились у одинокой железной двери.

За ней открылся длинный коридор с еще советскими шкафами и пластиковыми обувницами. Все здесь было ветхим и неприглядным глазу, но общая опрятность бросалась в глаза. Сразу справа шла стена, за которой прятался туалет, а ванная – напротив. Помимо санузлов из коридора вели еще три двери: по одной с каждого бока и одна в конце. Именно в нее они с Адлией и зашли. Дверь выглядела потрепанней, чем все остальные в квартире. Ее даже не подкрашивали.

Изнутри полил яркий свет. В стене напротив зияло окно с широким подоконником, на котором вполне можно было с комфортом устроиться, постелив матрас и накидав подушек. Краска с деревянной рамы серыми клочьями осыпалась вниз. Татьяна догадалась, что именно поэтому он был пуст. В комнате расположился минималистичный набор необходимого. Обои отходили от стен, выцвели и много где протерлись, но когда-то имели узорчатый рисунок бледно оранжевого цвета, напоминающий густую растительность в ботаническом саду.

– Проходи, чувствуй себя как дома, – радушно проговорила Адлия, захлопнув дверь.

– Спасибо, – отозвалась Татьяна тихо, осторожно ступая босыми ногами по прохладному линолеуму.

– Голодная? – Адлия подошла к холодильнику, приобретшему за годы службы желтоватый оттенок и многочисленные сколы эмали на ребрах.

– Да.

Татьяна сглотнула сухим горлом и с огромным любопытством уставилась на дверцу холодильника. Ее заполнило множество наклеек с популярными героями мультфильмов 80-90-х годов. Татьяна не успела их рассмотреть, потому что Адлия с грохотом захлопнула дверцу, вынув оттуда чугунный казан овальной формы. Она нерасторопно разложила по тарелкам пряно пахнущий плов, потом разогрела каждую по очереди в заляпанной микроволновке и, взяв фильтр для воды, вышла из комнаты.

Пока хозяйки не было, Татьяна, вбирая в себя наивкуснейшие ароматы плова, выдвинула из-под стола два стула, подумав, что так поухаживает за Адлией в благодарность. Плов к ее приходу как раз разогрелся. Они принялись есть.

– Ооочень вкусно! – восторгалась Татьяна, выскребывая последнюю рисинку в тарелке алюминиевой ложкой.

Адлия заулыбалась.

– Еще хочешь?

Татьяна задумалась на секунду, потому что желудок и довольный мозг просили еще, но воспитанность требовала отказаться. Она нехотя покачала головой.

– Спасибо вам большое, – смотрела вниз и в сторону. – Мне пока нечем вам отплатить.

Стыдливый взгляд ее мимолетом скользнул по лицу Адлии, которая насупилась – снова что-то анализировала. Татьяна смутилась сильнее и свхатила себя за коленки.

– Ты можешь пожить у меня пока…

Татьяна округлила глаза и впилась пальцами в колени.

– Если будешь помогать мне шить и убираться в клубе, – закончила Адлия, улыбнувшись в конце.

Татьяна сразу вспомнила угрозу Арины про мытье унитазов и то, как ее это испугало, и захлопала глазами.

– Не боись, там ничего сложного, – махнула Адлия. – Просто у меня спина болит. Помощь не помешает.

Татьяна все еще сидела в онемении.

– Зато я буду тебя кормить. И так уж и быть, сошью тебе костюм. Но все ткани за твой счет.

Предложение становилось все более заманчивым. «Это же ненадолго» – утешила себя Татьяна, осмотревшись. Комната угнетала затхлостью и давним прошлым, отпечатавшимся в трещинах на потолке, полах и стенах. Здесь даже дышалось с трудом. Пахло старинной мебелью, залежалой пылью и многолетним отсутствием ремонта. Татьяна вздохнула, вернув взгляд в пустую тарелку перед собой. «Как только пройду испытательный, найду нормальное жилье» – решила она.

– Хорошо, – не без толики печали согласилась Татьяна и слабо улыбнулась, хотя в душе царил ужас.

Кто-то умный внутри сомневался: неужели она, Татьяна, воспитанная матерью так, что даже посуду-то помыла раза два в жизни, будет убирать туалеты. Да еще в ночном клубе, где априори себя никто культурно не ведет, потому что алкоголь сильно способствует утрате всех представлений о чистоте, этикете и санитарно-эпидемиологических правилах.

– Значит, договорились, – улыбнулась Адлия и сунула последнюю ложку плова в рот.

Татьяна хоть и устала, но засыпала долго и мучительно. Адлия простодушно предложила разделить с ней мягкий и удобный диван, достаточно широкий для двоих, но Татьяна поинтересовалась, может ли она устроиться на подоконнике, потому что к настолько тесному контакту с незнакомой женщиной она пока не была готова.

Хозяйка покопалась в шкафу и вынула оттуда ватный матрас, который весь покрылся давно въевшимися пятнами и пах многослойной несвежестью. Но выбирать было не из чего. Застелив матрас бельем и облагородив постель синтепоновой подушкой, Татьяна улеглась лицом к окну. У нее даже получилось уединиться, спрятавшись за тонкой шторой. Но зато утренний солнечный свет впивался в глаза. Это мешало заснуть и расслабиться.

Еще больше ее напрягали мысли о том, как она будет здесь жить и убираться в клубе, как совместит это с танцами, как на это отреагируют Арина, Света и другие, и как вообще все это перетерпеть. Она маялась часа два, прежде чем уснула.