Куколка в подарок

Глава 20. Аня

В какой-то момент я уже на всё согласна. Пусть завозят на квартиру Димы, пусть треклятую охрану приставляют. Мужчины говорили, что поедут узнавать что-то за аукцион – пусть тоже едут, мне не жалко.

Просто хочу наконец оказаться наедине с собой. Чуть выдохнуть и расслабиться, вырваться из этого круга. А то каждый раз я делаю что-то не так, ухудшаю своё положение.

Но, конечно, всё не может быть просто и легко. Спокойно довезти «куколку» до дома? Нет, вместо этого лучше столкнуться лбами и выяснять, с кем именно я поеду.

Потому что ни Давид, ни Алан не собираются приглашать друг друга в машину. Упёрлись рогами и…

– Сколько можно, - бурчу, кутаясь сильнее в кофту Давида. Он принес мне свои спортивные вещи, не в халатике же ехать. И всё равно чувствую себя неправильно, штаны сползают, а в душе… давит что-то. – Я замерзла.

– Прости, Анют, - Давид переводит взгляд на меня, скупо улыбается. – Сейчас всё решим. Садись пока в мою машину.

– Лучше в мою, быстрее доедем.

– Я… Я такси вызову. Идеальный вариант, правда?

– Нет!

Единогласно. В этом они могут решить, а просто подкинуть монетку, в худшем случае, нет. Мужчины разговаривают, периодически поглядывая на меня.

А у меня от их взглядов всё стягивает внутри. Напряжение как жидкий металл запускают в кровь. Становится тяжело дышать, кровь не доходит до кончиков пальцев.

Они смотрят так… Порочно, словно пробираясь под слои одежды. Молчаливо обещают, что сделают со мной, что уже делали. А я только задыхаюсь от огненного шара в груди.

– Поехали, куколка, - Давид кивает на свою машину, протягивая мне руку. – Мы всё решили.

Бросаю взгляд на Алана, дожидаясь его слабого кивка. А после мужчина направляется к своей машине. Хлопает дверью так, что даже я дрожать начинаю. И что это было?

Я словно попала в какое-то шоу, где у всех сценарий, а я не понимаю, что происходит. Реальность вращается, бьёт теплым воздухом в лицо, когда Давид включает обогреватель.

– Сегодня пробок не должно быть, - говорит так легко и просто, выезжая со двора. – Быстро домчим.

– Хорошо.

– Посмотрим, нет ли Димы, но думаю, что сопляк уже свалил.

– Ясно.

– А потом мы разберемся с неувязкой по аукциону.

– Ага.

– Ты будешь на всё так отвечать? В столовой ты была куда более разговорчивой. И о сексе так уверенно заявляла, и кофе запрещала пить.

Отворачиваюсь к окну, чувствуя, как жар разъедает кожу. Почему я не могу просто собраться, нормально говорить? Заикаюсь постоянно, мямлю. И… Теряюсь.

Словно стою на тонком льду, один шаг и провалюсь в ледяную воду. Вокруг туман, в голове пусто. Я сама себе не принадлежу. Мужчины покупали на аукционе мою невинность, а такое ощущение, что заполучили всю.

– Простите, - бормочу, вздрагивая, когда Давид опускает свою ладонь поверх моей. Сдавливает пальцы, запуская взрывы под кожу. – Не моё дело, сколько вы пьете кофе.

– Но мне было приятно, что ты заметила. Значит, поглядывала на меня?

– Вы не…

– На «ты», куколка. Пора прекращать эти формальности. Договорились?

– Да, хорошо. А как вы… Ты убедил Алана? Он не выглядел довольным, что я еду с тобой.

– Мы договорились тебя делить, пока не решим все вопросы.

Давид отвечает так просто, бросая мне правду. А у меня кровь закипает, от злости и страха. Делить? Как делить… Прям совсем? Нет, меня никто не спрашивал и…

Но ведь за ночевку в доме меня никто не спрашивал, и за поцелуи. Сами решили, привезли, придавили своим весом. Жгуче стыдно признавать, что было приятно, но ведь… Я бы не согласилась.

– Пустите, - голос скачет от паники, я выдергиваю руку. – Остановите машину, Давид! Я не буду… Я не… Нет.

– Куколка, что за истерика? Успокойся.

– Нет! Я не буду просто… Да пошли вы!

– За тоном следи.

Его грубые слова служат пощечиной, заставляют дернуться и вжаться в дверцу. Смотрю на мужчину, который медленно сбрасывает скорость. Съезжает на обочину, а у меня всё внутри обрывается.

Я поджимаю к себе, будто мне хватит сил оттолкнуть мужчину, остановить его. Давид ведь… Сильный, широкоплечий, огромный. Он легко меня свернет в нужную позу и…

А я грублю, нарываюсь. Язык из-за страха совсем не соединен с разумом, мозги закоротило. Нельзя так с ним говорить, нельзя посылать. А сейчас мне наглядно продемонстрируют что за такое бывают.

– Нет! – вскрикиваю, когда Давид обхватывает мою щиколотку, щелкает ремнем безопасности и тянет к себе. За секунду оказываюсь на его коленях, прижатая к мощному телу. – Не надо, - всхлипываю, чувствуя крупные ладони на ягодицах. – Простите.

– Бля, что же ты такая пуганная. Нужно фильтровать, куколка, что говоришь. Кажется, сегодня ты уже получила урок в столовой. А нет. Опять херней страдаешь.

– Прости. Но я не буду с вами двумя! Я не… Меня никто не спросил.

– Твой ответ и так шарю. Анют, - Давид надавливает на подбородок двумя пальцами. Настолько властный, собственнический жест… Просто не могу сопротивляться. – Твоя невинность достанется одному. Мне, - добавляет, а жар его дыхания пощипывает лицо. – Но до этого момента можно многое успеть.

– А… Прекрасный вариант. И это нормально? Всё всех устраивает?

– Не устраивает. Но если ты будешь умницей, - пальцы мужчины надавливают на губы, заставляя непроизвольно дрожать. – И не будешь позволять лишнего, то всё будет хорошо.

– Вы сами позволяете лишнее. Пустите меня.

– Ты послала меня, куколка. За такое любой будет платить. Но, - в его глазах мелькает хищный огонек, а ладонь ползёт за резинку штанов, сминая обнаженную кожу. – Покажи, насколько ты сожалеешь. И мы договоримся.

Мне жаль, но не так же…

Хочется просто найти стену и стукнуться головой. Потому что я не представляю, что вообще со мной происходит. Зачем я нарываюсь и так себя веду. Бесит растерянность.

То молчала, теперь нарываюсь.

А по-другому как? Я… Самый безопасный способ – молчать и ждать, к чему это приведет. Но я не могу просто ждать, просто надеяться, что всё решится само по себе.

Они договорились делить меня! А я просто так буду терпеть и молчать?!

Кожа покрывается мурашками, когда Давид сильнее сжимает ладони на ягодицах. Мнёт их, тянет к себе. Между нами совсем не остаётся пространства, а я начинаю дрожать.

Так близко, с этим взглядом. Не могу отвернуться, словно мужчина загипнотизировал меня. Всё внутри натягивается ожидание, страх смешивается с чем-то другим.

Кажется, что я просто не могу реагировать по-другому. Страх, какое-то ожидание, беспокойство и нотки… Не возбуждения, но чего-то очень близкого к этому.

– Мне жаль, - бормочу, не представляя, что Давид сейчас попросит сделать. – Я не должна была так говорить.

– Не должна. Но ты ведь не маленькая девочка, ты должна знать, что за всё приходится отвечать. Порадуй меня, куколка.

– Давид, - его имя кажется проклятием, сдавливает горло. – Пожалуйста. Вы… Вы же сами доводите меня до этого, а после наказываете.

– А ты не ведись на провокации. Что я такого сказал, что ты послать решила?

– Вы сказали, что будете делить! Это звучит как…

– Нет, куколка, - мужчина сжимает сильнее, голос становится тише, звенит от злости. – Спать ты будешь исключительно со мной. Ты поняла это? Я не делюсь. Ты будешь раздвигать ноги только передо мной. Ясно?

– Не буду.

Вскрикиваю, когда Давид сам подаётся вперед, прикусывает мою губу. Он целует настойчиво, выжимая из меня всё. Между ног покалывает от чужого дыхания на коже, как его язык сталкивается с моим.

Давид не медлит, не дает времени ответить. Он просто берет сам, давит ладонью на мой затылок. Держит, покоряет. У меня внутри будто петарды взрываются, бомбы падают.

Бронебойные, ядерные – разрывают меня на клочки, вызывают пожар. Я сгораю в этом огне, губы жжет от давления и укусов. А я сама себя не понимаю, потому что тянусь в ответ.

Кислорода не хватает, я задыхаюсь и творю глупости. Целую сама, сжимаю пальцами ворот мужской куртки. Это безумие, которое по капли проникает в кровь.

Всё стягивает желанием лоно, простреливает, когда чувствую эрекцию мужчины, упирающуюся между ног. Всхлипываю и стону, когда Давид перемещает пальцы с ягодиц дальше. Касается влаги, надавливает.

Это ужасно, снова, с другим.

Это так хорошо.

До вспышек перед глазами, летающих мушек.

– Давид, не надо, - прошу, а сама подаюсь бедрами навстречу. Не могу справится с желанием, оно словно душит. – Не так. Я же… Всё это неправильно. Пожалуйста.

– Это, - прикусывает нижнюю губу, оттягивая. – Правильно, - его щетина колит кожу лица, щекочет шею, когда мужчина спускается поцелуями. – Всё правильно. Хочу тебя, куколка. Бесишь меня.

– Бешу?

– Отказами. Сама ведь хочешь, так течешь на пальцы, а при этом крутишь носом. Что тебе надо, чтобы нормально себя вести?

– Мне… Время. Мне надо время, - цепляюсь за эту идею и за плечи мужчины, едва отстраняясь. – Чтобы привыкнуть и не ошибаться. Всё слишком быстро, а я не могу подстроиться. И творю глупости.

Пожалуйста, пусть этого окажется достаточно. Мне нужно время, хотя бы разобраться с самой собой и что я творю. Что мне делать с влечением к незнакомому мужчине.

К двум.

– Я постараюсь больше не грубить и не нарываться, - обещаю, чувствуя, что хватка Давида становится слабее. – Но что, меня нельзя понять? У меня вся жизнь перевернулась и…

– Сядь на свое место.

– Я…

– Сядь.

Повторять в третий раз не нужно, чтобы я просто слетела на соседнее кресло. Тяну ремень, словно сейчас Давид передумает. Подбираю к себе ноги, стараясь унять дрожь. Между ног всё пульсирует всего от нескольких касаний, жар бежит по венам.

Никак не справиться.

Ведь в глубине души я хочу предложения. В постыдных, темных закромах души. Ощущение, что Давид и Алан просто пробили брешь, и теперь со мной творится что-то плохое.

– Ты… - мужчина втягивает воздух сквозь сжатые зубы, цедит по слову. – Я, бля, не сдержусь в какой-то раз. Особенно, когда ты елозишь по стояку.

– Ничего я не… елозила. Вы сами… Ты сам меня затащил сверху и…

– Обвинения прикрути. Обещала же больше не нарываться.

– Обещала стараться.

Парирую и замираю на секунду, в ожидании ответа. Но Давид вдруг усмехается, кивает. Не злится больше, и тревога понемногу отпускает. Будто сжало когтистой лапой, отпуская палец за пальцем.

– Ты красивая, куколка, - мужчина касается моего лица, очерчивает скулы. – И вроде не совсем идиотка. Тогда почему так себя ведешь? Предъявы пацану могла кидать, не мне.

– Я запомню. Но что мне было думать, когда ты сказал…

– Спросить? – Давид заводит машину, продолжает путь так, словно ничего не случилось. – Адекватно, бля, спросить.

– Хорошо. Вы договорились меня делить. Как?

– Время со мной проводишь, потом с ним. Ночевать будешь со мной…

– А потом с ним? И думаешь, у меня нет поводов злиться? Туда-сюда, как игрушку кидать.

– Нет, только со мной. Тина скажет, кто именно аукцион выиграл, и разберемся. Вечером, куколка, всё знать будешь.

– Тина? Та Тина из клуба, вы с ней будете встречаться? А можно мне с вами тогда?

Не знаю, зачем прошу, но… Тина единственная, кто открыл мне глаза на происходящее. Пусть была груба и не поверила мне, но она могла что-то подсказать, дать совет.

Хоть кто-то в жизни, кроме двух мужчин и их охраны.

– Нет. Незачем тебе с ней видеться.

– Почему?

– Потому что Тина шлюха, которая продает себя всем.

– А я чем тогда лучше? Раз точно так же была на аукционе? Просто что всем не успела себя продать? Ты ведь так же ко мне приставал, когда не верил? Тоже так считал. И что? Почему вдруг мне…

– Потому что ты светлая, куколка, и чистая. А Тина тебя испачкает, когда попытается затянуть в этот бизнес.

Меня вы пачкаете.

Но сказать об этом не решаюсь.