Лебединые одежды

ГЛАВА 34

Хильд изо всех сил старалась не засмеяться, потому что сам Хельги Левша был предельно серьезен. И страшноват. Перед тренировкой он сбрасывал куртку и рубашку, потому что в разгар боя мог переходить в боевую форму, а рвать одежду ему надоело. Его широкие плечи и грудь с мощными пластами поросших рыжеватой шерстью мышц, да еще расчерченные шрамами, смешными, конечно, не казались, но в сочетании с пристегнутой прямо поверх штанов «ракушкой», какой пользовались хоккеисты, зрелище было не для слабонервных.

Хильд мысленно поздравила себя: раз Хельги надевает доспех для ее тренировки, значит удары кулаком, локтем, коленом и носком ботинка по самым болевым точкам она освоила в совершенстве.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Левша. — Прекрати.

Его первый удар она отбила автоматически, но только благодаря бесконечным повторам одних и тех же упражнений сначала на манекене, затем с партнером.

— Не спи, — почти сварливо заметил он, — леопарды двигаются быстрее человека.

— А почему ты думаешь, что нам придется драться только с леопардами?

— Нам с тобой думать не надо, — очерь резонно и убедительно возразил Хельги. — За нас думают там. — Он указал вверх острием меча. То есть Хокон и Орвар, ага. — Наше дело тренироваться, чтобы быть готовыми и не бояться. Поняла?

Поняла, не дура. Нельзя бояться зверя, он легко распознает страх. Лучше разозлись сама и разбуди зверя в себе. Конечно, оборотню легко говорить, особенно если он волк, ненавидяший «кошаков» за сам факт их существования.

Отвлеки его. Леопард рычит и хочет броситься на тебя? Брось ему какой-нибудь предмет, который займет его внимание на пару секунд. За эти мгновения ты успеешь организовать себе минимальную защиту. Какую? Обмотай левую руку курткой, встань боком, прими устойчивую позу. Выставь защищенную руку вперед. Подставляй наружную сторону предплечья, а не внутреннюю, где проходят артерии. Что будет, если он вцепится в руку зубами? Скорее всего, сломает (к сожалению, руку, а не зубы), но ты получишь еще пару секунд, чтобы перерезать ему горло. Будет больно? А ты терпи, ага.

Бей в болевые точки: глаза, нос, переносицу, суставы, ребра. Не жалей, бей со всей силы, потому что драка идет насмерть. Выбирай, кто из вас выживет. Прыгай ему на спину всем весом, ломай ему коленом позвоночник или ребра. Не дай ему перевернуться на спину, если он успеет выпустить когти на ногах, то вырвет тебе все внутренности.

Поняла? Молодец… ой, бля!

— Ты же сам сказал, не жалей, — растерянно произнесла Хильд, глядя как Левша держится за промежность и прыгает на пятках.

— Сказал. В следующий раз будешь тренироваться с мужем, бей яйца ему.

— С мужем не могу, — рассудительно возразила Хильд. — Мне его жалко.

— Тогда с Кьяртаном.

С Греттиром? С удовольствием! Он, конечно, был побратимом Орвара и служил другу верой и правдой, так что Хильд понимала, почему он был так суров к ней после ее первого побега. Но осадочек, как говорится, остался.

Греттир, хоть и тренировался в другом углу площадки, но слух у него, как и у всех эйги, был отменный. Уголки скорбно опущенного рта выдывали, что он слышал весь разговор, от первого до последнего слова. Хильд подмигнула ему, обтерла потное лицо подолом майки и пошла к дому.

Похоже, конунг был прав в своей стратегии, но ошибся в масштабах бедствия. Количество людей-леопардов росло с пугающей быстротой. Видимо, колдуны мунгики сделали ставку не на качество воинов, а на их численность.

В человеческом облике леопарды больше напоминали доходяг-наркоманов, зато в боевой испостаси, обретали звериную жестокость и силу. С каждым днем охота становилась все опаснее, среди эйги уже появились раненые, но, слава богам, хоронить пока никого не пришлось.

Власти больших городов, наконец, осознали опасность. Населенные мигрантами районы, вроде Розвуда в Мальме, были оцеплены полицией. Патрули открывали огонь при любом признаке наличия оружия, даже подстрелили нескольких леопардов прямо на улице. Неудивительно, что обратившиеся мунгики предпочитали принимать боевую форму и уходить в туман.

Однако, там их ждала другая опасность — бескормица. Орвар не сомневался, что популяции кабанов и оленей в лесах от Мальмё до Стокгольма уже вырезаны подчистую. До момента, когда леопарды начнут выходить к городским окраинам, оставались считанные дни.

Но, положа руку на сердце, леопарды заботили Орвара меньше всего. Главной проблемой была Хильд. Она вытребовала, чуть не зубами выгрызла себе право участвовать в охоте. Да, были женщины, убившие по несколько леопардов, и мужчины-эйги готовы были принять их в качестве соратников, но то были вдовы из уничтоженных стай Норейга. Они имели право мстить за своих мужей и детей.

А в Хильд просыпался неукротимый воинский дух, и это с одной стороны радовало, а с другой настораживало Орвара. Теперь он не сомневался, что такая женщина действительно могла решить исход большой битвы, и что в ней текла кровь Отца богов.

Она становилась одинаково дикой как в поединке с леопардом, так и в их с Орваром спальне. Она до последнего сражалась с ним за право доминировать среди сбившихся простыней, и когда он наконец покорял ее, то чувствовал, что одержал еще одну очень важную для себя победу. И когда она засыпала у него на груди, он еще некоторое время наслаждался ощущением их сплетенных вместе рук и ног. В эти минуты они с Хильд казались ему четырьмя кусочками головоломки: две части человека, часть зверя и часть бога.

Идеально совпадающими.

С острыми, как бритва краями.

Орвар сохранил на флешку файл — десять строчек с наименованиями банков и рядами цифр — закрыл ноутбук и убрал его на полку. Затем снял с одной из полок шкафа стопку одежды, отодвинул заднюю панель и положил флешку туда, рядом с запечатанным воском коровьим рогом и конвертом с адресом нотариальной конторы в Мальмё.

Это был его последний подарок Хильд. Он не мог угадать, будет ли она ему рада, потому что в тот день, когда она распакует его дары, он уже не будет чувствовать боли.

Банка со звериными клыками у нее в спальне была почти полна. Хильд гордилась тем, что там лежали и несколько добытых ею, но большая часть трофеев принадлежала, конечно, Орвару.

— Когда все кончится, закажу тебе из них ожерелье. Или ручки для столовых приборов, — пообещал он.

Хильд только улыбнулась про себя: романтичный и хозяйственный, мечта, а не муж.

Сейчас он шел слева от нее с охотничьим ножом в руке, прикрывая ее с наиболее уязвимого направления. Сама она в правой руке держала копье. Меч был слишком благородным оружием для этих тварей, сказал Орвар, а охотиться с одним ножом запретил строго настрого.

— Сейчас будет или по-моему или никак, — сказал он, и Хильд не стала спорить.

Запах зверя она почуяла раньше, чем услышала его голос.

— Этот мой, — тихо предупредила она мужа.

Он не выглядел счастливым, но все же кивнул:

— Валяй.

Этому леопарду повезло, он нашел себе добычу. На мокрой от росы желтой траве лежало что-то длинное, а над ним склонилось странного вида существо — покрытая черными родимыми пятнами кожа, растущие в разные стороны пучки шерсти, сильно выгнутая спина, непропорционально мощные руки и маленькая голова. Зловещая и жуткая пародия на настоящее животное.

При виде их зверь заворчал и поднял испачканную в крови морду, и только теперь Хильд с ужасом поняла, что перед ним лежит человек. Вернее, то, что от него осталось. От вида вскрытой грудной клетки и выплеснувшегося на землю кишечника, а еще больше от запаха свежей крови, ее замутило. Но почти сразу же накрыло волной ярости, которая смыла все: сомнения, страх и жалость к этой обреченной твари. Невозможно, нельзя было оставлять ее в живых. Или ты или я, подумала она, другого не дано.

Хильд покачала острием копья. Огромная кошка зашипела и на шаг отступила от своей жертвы.

— Не трусь, кошак драный. Давая один на один, — пригласила она.

Леопард что-то хрипло булькал. Хильд уже знала, что мунгики в боевой ипостаси сохраняют часть разума, но из-за звериной пасти говорить не могут. Видимо, он тоже пытался обзываться. Но сегодня последнее слово должно было остаться за ней.

— Тапочки из тебя сошью. Хотя шкура у тебя дрянь. Будешь ковриком.

Последнее слово она договаривала, когда зверь уже распластался в воздухе. Остальное было делом техники: пригнуться, упереть конец копья в землю и поймать падающее тело на острие. Почувствовав, как дрогнуло древко, а затем хрустнули кости, она откатилась в сторону, подальше от звериных когтей. Леопард попался сильный, он умудрился переломить древко, но в результате лишь загнал наконечник глубже. Еще минуту его лапы скребли землю, затем задрожали и замерли.

Орвар подошел ближе и носком ботинка тронул голову зверя, мертвые глаза казались двумя стекляными бусинами.

— Чистая работа.

Странно, никакие слова любви не согревали ее сердце, как это скупое признание. Да, это она взяла на копье опасного хищника. Да, это она первая почуяла зверя и безошибочно вышла на него в тумане, где и острия собственного копья не видно. Да, это она…

Новый запах мгновенно заставил ее тело напрячься для нового прыжка. Хильд сама не заметила, как именно в ее руке оказался нож, тот самый, любимый, подаренный Орваром.

Вышедший на них из тумана человек выглядел… человеком. Его волосы были растрепаны, куртку он, видимо, потерял, рукав рубашки был распорот от манжета до локтя и попитан кровью, но он оставался самым обыкновенным человеком — с белой кожей и светлыми волосами. Мужчина чуть не споткнулся о лежащее на земле растерзанное тело и с ужасом уставился на следы звериного ужина. Затем перевел взгляд на Хильд.

Это был Агнар.