Леди и лорд

Эпилог

Через десять дней после прибытия в Голландию у них родился сын. Это произошло в Гааге. Малыш оказался покладистым — дождался, пока его родители не обосновались в светло-желтом особняке, стоящем посреди необъятных полей, расцвеченных тюльпанами.

Младенец был назвал Томасом Александром в честь деда по отцовской линии. Как и обещал Джонни той холодной ночью близ Летгольма, они зажили беззаботной жизнью на тюльпановых плантациях Граденпойса. Томми сразу же стал для них центром мироздания. Этот темноволосый малыш унаследовал неотразимую улыбку отца, и никто не сомневался в том, что со временем он научится ею пользоваться не хуже своего родителя.

Томми уже вовсю улыбался, когда в следующем месяце Робби отплывал в Шотландию. Тайный совет уже сомневался, правильно ли поступил, поставив вне закона эрла Грейдена, поскольку члены этого могущественного собрания все до одного оказались на грани финансового краха. Они не в состоянии были воспользоваться своими переводными векселями, чтобы привести в движение средства на счетах в банке Равенсби в Роттердаме. После того как в декабре лопнул банк Шотландии, кое-кто оказался действительно в незавидном положении. Торговцы королевских городов также внесли свою лепту, подав петиции, свидетельствующие о честности и лояльности эрла Грейдена, к которому абсолютно неприменимы такие понятия, как мятеж и измена. Ходили упорные слухи о том, что уже в августе грозный вердикт может быть отменен.

— Счастлив ли ты? — поинтересовалась Элизабет однажды ясным летним днем, когда все семейство нежилось под ласковым солнышком, сиявшим с лазурных небес.

— Бесконечно, — ответил Джонни и потянулся, чтобы поцеловать жену, лежавшую рядом на траве.

Прямо на земле была расстелена белая льняная скатерть с остатками обеда. Томми мирно дремал в своей корзине под сенью раскидистой сливы.

— А ты понимаешь, что в обычных обстоятельствах мы бы никогда не встретились?

— В таком случае мне пришлось бы изменить обстоятельства в свою пользу, — произнес Джонни тоном человека, привыкшего в любой ситуации брать груз ответственности на себя.

— Или мне пришлось бы найти тебя.

Поразмыслив недолго над словами жены, Джонни дипломатично согласился:

— Может быть, и так…

— Ты веришь в судьбу… в рок?

«Нет», — чуть было не сорвалось с его языка. Он верил, что люди творят судьбу собственными руками. И все же под слоем прагматизма в его душе тлел слабый уголек языческих предрассудков. К тому же ему было прекрасно известно, какой ответ больше понравится жене.

— Иногда верю, — проговорил Джонни, притронувшись к руке Элизабет, теплой от летнего солнца. В этот момент он почувствовал ее не только пальцами, но и душой и сердцем, как если бы некий мистический импульс передался ему, оставив отметину где-то глубоко внутри.

— Ты — моя жизнь, — прошептал он, — мой воздух, моя радость, мое наслаждение. Может быть, это и есть судьба, — осторожно добавил счастливый отец семейства, — как и то, что частичка моего отца вновь живет в нашем Томми.

Эти проникновенные слова напомнили Элизабет, как щедра и добра его любовь, и чувство вины, преследовавшее ее на протяжении последних нескольких недель, с новой силой проснулось в ее душе.

— Если ты захочешь возвратиться в Шотландию после того, как Тайный совет пересмотрит свое решение, — вымолвила она, внезапно приняв решение, — я подчинюсь твоей воле.

— Правда? — спросил он тихо, словно не веря услышанному.

Она решительно кивнула.

— Я же знаю, как много для тебя это значит.

— Тебе вовсе незачем идти на такую жертву ради меня. — Повернув голову, Джонни бросил на нее испытующий взгляд.

— Знаю. Но я сама того желаю. К тому же наш сын должен расти на родной земле.

Его голубые глаза еще несколько долгих секунд внимательно изучали ее, а затем Джонни, повернувшись на бок, схватил жену в объятия и расцеловал. Это были легкие и радостные поцелуи юноши. Падая на спину, он увлек ее за собой, и она, не успев опомниться, очутилась на его широкой груди. Его глаза светились подлинным счастьем.

— Спасибо тебе, — едва слышно произнес Джонни.

Только теперь Элизабет поняла, сколь тягостна для него голландская ссылка. Стоило ей только согласиться вернуться домой, его словно подменили.

— Ты бы могла снова заняться строительством в «Трех королях», — сразу же Принялся он строить радужные планы, соблазняя ее заманчивыми перспективами жизни в родных пенатах.

— С удовольствием, — откликнулась Элизабет, которой и в самом деле понравилась эта идея. — К тому же Монро, похоже, не очень-то тут нравится.

— Все они здесь уже извелись совсем.

Ее глаза округлились от внезапной догадки. Как она могла до сих пор быть такой бесчувственной!

— Но как же тебе до сих пор удавалось держать их в узде?

Теперь настала его очередь удивляться тому, как она не понимает такой простой вещи. Ведь он глава клана, и его люди обязаны подчиняться ему.

— Кроме того, — пожал Джонни плечами, — все знают, что должно же это когда-нибудь закончиться.

— И ты, значит, ждал только моего решения?

— Твоего и Тайного совета, — улыбнулся он.

— Получается, я обладаю немалой силой? — Эта мысль польстила ей.

— В некоторых областях, — уклончиво ответил Джонни.

— А я-то уж было начала подумывать, как бы воспользоваться своим влиянием, чтобы попросить тебя о небольшом одолжении, — протянула она с обольстительной улыбкой.

— Неужто? — От любопытства его голос зазвучал громче.

— Подчинишься ли ты мне, если я потребую от тебя исполнить одно мое желание?

Оглянувшись, чтобы удостовериться, что ребенок все еще спит, он ответил с улыбкой, которая была не менее чарующей:

— Вероятно…

— Вероятно? — разыграла Элизабет удивление.

— Вероятно, — твердо ответил муж. Таков был предел его уступок.

Ее зеленые глаза скрылись под густыми ресницами.

— А если я просто попрошу тебя об этом? — произнесла она голосом, подрагивающим от возбуждения.

— В таком случае рад буду услужить вам, мадам. — Его ладони уже легли на изящный изгиб ее спины и заскользили вниз по бледно-желтому муслину платья.

— Я тоже буду рада, — прошептала Элизабет, с наслаждением ощущая тепло его рук, опускающихся все ниже, задерживаясь на изгибах ее тела.

— Знаю… — тихо вздохнул Джонни, и его губы, изогнутые в озорной улыбке, припали к ее рту. Она сама не заметила, как оказалась под ним.

— До чего же ты расторопен! — охнула Элизабет. Возбужденная и одновременно возбуждающая, она имела в виду не только его молниеносный маневр. Живой утес, могучий и твердый, уже упирался ей в обнаженный живот. Юбка задралась на пояс, и теплое солнце щедро поливало лучами ее голые ноги.

Столь же теплым и ласковым был смех Джонни, а тонкая ткань его бриджей приятно щекотала обнаженную кожу.

— Приходится кое-чему учиться у собственной жены, — весело прошептал муж, расстегивая ворот ее легкого летнего платья. — К тому же Томми может проснуться в любую минуту… — Запустив руку под корсет, он осторожно погладил ее груди. — …И потребовать их обратно. — Нащупав нежный сосок, ловкие пальцы ласкали его, пока тот не затвердел.

Сладкая истома начала разливаться по телу Элизабет, которое словно таяло под уверенными, возбуждающими руками.

— Он может поделиться с тобой, — шепнула она в ответ, целиком отдаваясь во власть пьянящих ощущений.

Его темноволосая голова склонилась над ней, и трепетные губы сомкнулись, взяв в сладостный плен затвердевший комочек розовой плоти. И любовь казалась слаще от мысли о скором свидании с Шотландией, от летнего полуденного зноя и душного аромата ухоженного сада, раскинувшегося вокруг голландского особняка.

Они отправлялись домой.