Леди-обольстительница

Глава 16

На следующее утро, сидя в библиотеке брата, Алекс думал о том, как было бы хорошо, если бы Гвен не приехала сегодня на церемонию бракосочетания. Хорошо и для нее, и для него. Хотя он не сомневался, что из него вышел бы отличный муж. Если бы Гвен дала ему шанс, он любил бы ее преданно и верно и заботился о ней лучше, чем те бесхребетные мерзавцы, которые танцевали с ней на натертом паркете бальных залов или заглядывали ей в глаза на улицах Лондона. Алекс знал, что не сожалел бы ни о чем, если бы женился на Гвен. Свобода больше не казалась ему безусловной ценностью. Странствуя по миру, он теперь смотрел бы на новые места глазами Гвен, тоскуя по ней.

Его сестры, держа мужей под руку, болтали с леди Уэстон. На полу играли их дети. Джерард строгим тоном разговаривал о чем-то с согбенным священником. Все ждали невесту. А Алекс надеялся, что она не приедет… Гвен считала Алекса лжецом и предателем. Она явится сюда только в том случае, если все-таки примет решение смириться с тем, что ее мужем станет человек, который недостоин ее. Эта мысль угнетала Алекса. Конечно, он не считал себя предателем, но это ничего не меняло. Он хотел, чтобы Гвен высоко ценила себя. Ему не нужна была жена с заниженной самооценкой.

Если в нем осталась хоть капля чести, он должен был сказать Гвен, чтобы она послала его к черту. И если в нем еще жил инстинкт самосохранения, ему следовало расстроить эту свадьбу. Алекс уверился, что не получится ничего хорошего из брака с женщиной, которая не уважает себя. Алекс, конечно же, любил бы ее всей душой. Но он хорошо знал свои недостатки — нетерпеливость, упрямство, резкость, скоропалительность суждений. Если Гвен не будет постоянно призывать его к ответу, требовать от него полной самоотдачи, максимальных усилий быть хорошим мужем, то его пороки вскоре возьмут верх над ним и это приведет к катастрофе.

Порядочный человек на его месте отвел бы Гвен в сторону и поговорил бы с ней начистоту, предостерег бы ее от опрометчивого шага.

«К черту порядочных людей! — вдруг с ожесточением подумал Алекс. — Им, конечно, сочувствуешь, когда они терпят поражение, но я не намерен проигрывать. Моя цель — победа».

Дверь распахнулась, и в библиотеку вошли трое Эльма и Генри Бичем вели под руки Гвен Модсли, свою подопечную. Она была одета в простое повседневное белое платье. На ее плечи была накинута легкая белая шаль с бахромой, в левой руке она держала букет из розовых роз. Встретившись глазами с Алексом, Гвен тут же перевела их на священника, который поспешно встал за небольшую кафедру. Джерард одолжил ее на время из своего клуба. Сестры Алекса с громкими восклицаниями устремились к невесте, оставив своих мужей заниматься маленькими дочерьми. Супруги Белинды и Каролины были несколько озадачены тем, что для проведения церемонии бракосочетания выбрали библиотеку в частном доме, а не церковь.

Алекс, как и положено жениху, уже давно стоял перед алтарем, роль которого выполняла кафедра. Он не хотел, чтобы Гвен усомнилась в серьезности его намерений жениться на ней.

— Внимание, — весело воскликнула Каролина. — Невесту подводят к алтарю!

Эльма выпустила руку Гвен, и Генри Бичем, улыбаясь в седеющие усы, подвел свою подопечную к жениху. Гвен смотрела на Алекса воинственно. Таким взглядом обычно приветствуют друг друга соперники, прибыв на место поединка. Алекс взял ее за руку, и пальцы Гвен стали выстукивать на его ладони какую-то морзянку. Алекс дорого заплатил бы, чтобы понять её значение.

Тем временем священник начал церемонию бракосочетания. Гвен с вызовом смотрела на окружающих.

— Берете ли вы эту женщину в законные жены? — обратился священник с традиционным вопросом к жениху.

Бровь Гвен взлетела вверх. Насмешливое выражение лица невесты казалось Алексу подозрительным.

— Да, — ответил он.

Священник кивнул и обратился к Гвен:

— Берете ли вы этого мужчину в законные мужья?

Выслушав вопрос, Гвен обвела взглядом всех присутствующих, а потом подняла глаза на Алекса.

— Это что-то новенькое, — произнесла она.

— Простите, что вы сказали? — с изумлением переспросил ее священник.

Алекс предчувствовал, что произойдет нечто подобное. Гвен хотела, чтобы он пережил минуты паники, которые не так давно пережила она сама в церкви. Алекс испытал целую бурю противоречивых эмоций — ему было и смешно, и горько. Гордость за Гвен, любовь к ней, сожаление, разочарование, неверие в то, что она хочет сорвать церемонию, — эти чувства боролись в его душе. Сделав над собой усилие, он усмехнулся.

— Последняя церемония бракосочетания, в которой она участвовала, не успела зайти так далеко, — пояснил он священнику.

— Вот именно, — подтвердила Гвен.

Алекс с улыбкой взглянул на нее, как будто говоря: «Вот видишь, я понимаю тебя с полуслова!»

Однако чувства облегчения он не испытывал, подозревая, что его ждут новые сюрпризы. Гвен с задумчивым видом покусывала внутреннюю сторону щеки. Пыталась ли она с помощью боли сдержать улыбку или укрепить свою решимость?

— Итак, мисс? — произнес священник, выжидательно глядя на Гвен.

— Говори, Гвен, — раздраженно промолвила Эльма. — Это не смешно!

Гвен глубоко вздохнула.

— Это действительно не смешно, — сказала она. — Нет, я не беру этого мужчину в мужья.

У Алекса перехватило дыхание. Зря он сомневался в ней. Гвен не была трусихой.

— Я не могу выйти за тебя замуж, — сказала она, глядя прямо в глаза Алексу.

Несмотря на дурные предчувствия и сомнения, слова Гвен были для него неожиданностью. Алекс на минуту лишился дара речи, не зная, что сказать ей.

— Что?! — вскричала Эльма.

— Прошу прощения, — промолвила Гвен, обращаясь к собравшимся. Ее голос заметно дрожал. — Я знаю, что мои слова явились для вас разочарованием.

И она попыталась высвободить свое запястье из ленты букета, привязанного к руке. Ей это не удалось. Видя, что движения Гвен становятся нервными, лихорадочными, Алекс помог ей вынуть руку из петли алой ленты. Он двигался как в тумане. Ему казалось, будто все происходит во сне, а не наяву. «Лети на свободу, Гвен, — думал он. — Но знай, что отныне ты становишься дичью, на которую я открываю честную охоту».

Когда Алекс взял из ее рук букет, Гвен растерянно взглянула на него. Алекс никак не мог справиться со своим изумлением. Гвен вела себя мужественно и отважно. Честно говоря, он не ожидал от нее такого. Алекс думал, что Гвен испугают последствия, которые могли иметь их занятия любовью, или желание снова испытать интимную близость привяжет ее к нему. Однако оказалось, Гвен не ведает страха и сомнений.

Алекс взглянул на букет роз. Его мысли путались. Он боялся, что Гвен сейчас уйдет и не захочет с ним больше встречаться, несмотря на то, что между ними было.

— Какие красивые цветы, — пробормотал он. Замечание было довольно глупым. — Это, по-моему, сорт «слава Дижона»?

Алекс всегда с блеском вел даже самые трудные деловые переговоры, а сейчас вдруг оробел и с трудом подыскивал слова.

Гвен была взволнованна. Об этом свидетельствовало ее учащенное дыхание. Грудь Гвен высоко вздымалась и опускалась.

— Сэр, — промолвила она, — надеюсь, вы как-нибудь переживете свой позор. Я знаю, как это больно, когда тебя бросают.

Гвен не клюнула на его слова о цветах. Она упрямо гнула свою линию.

— Думаю, вы меня поймете, — продолжала Гвен. — Я не желаю вступать в фиктивный брак.

«В фиктивный брак»? Эта фраза засела в голове Алекса. Но вместо того чтобы рассердиться на Гвен, он внимательно присмотрелся к ней. Она была смертельно бледна и неестественно прямо держала спину.

К Алексу наконец начала возвращаться ясность мыслей. Гвен понадобилось сделать над собой неимоверное усилие, чтобы отказаться от брака с ним! Ей это далось с большим трудом.

В душе Алекса затеплилась надежда. Страх никогда не заставит Гвен вступить в брак с Алексом. Она может стать его женой только по доброй воле, только ведомая любовью.

В его ладонь впился шип от розы, и Алекс растрепал букет.

— Браво, ты неустрашима, — тихо сказал он, обращаясь к Гвен. Ее поведение заслуживало восхищения. — Ты прекрасно справилась со своей задачей.

Его слова смутили ее. Губы Гвен задрожали, и она отпрянула от него.

— Значит, для тебя наша свадьба была только шуткой? — прошептала она. — Ты никогда не относился к ней серьезно?

— Я очень серьезно отношусь к браку, Гвен, — возразил Алекс и, подойдя к ней вплотную, шепнул ей на ухо: — Ты же бросила меня, дорогая. Но подожди хотя бы пять минут, не надо тут же принуждать меня снова делать тебе предложение.

Гвен так резко отпрянула от него, что едва не стукнулась головой о стену.

— Ты с ума сошел?!

— От любви к тебе.

— Я в этом сильно сомневаюсь.

Алекс вздохнул.

— Да, я уже понял, что ты сомневаешься, — сказал он. Пора было покончить с легкомысленной болтовней. — Но я докажу тебе свою любовь.

— Не надо, не утруждай себя. Я знаю, что ты любишь меня примерно так же, как любишь Хеверли-Энд. Но я уже сказала тебе, Алекс, что не желаю вступать в фиктивный брак!

Хеверли-Энд? При чем здесь это милое маленькое имение?

— От тебя этого никто и не требует, — промолвил Алекс, начиная раздражаться. — Но если ты приравниваешь наши отношения к тем, что были у тебя с двумя прежними женихами, то, значит, ты обманываешь саму себя. Не равняй меня с Пеннингтоном! Мне нужна ты, а не твои деньги. И потом, я никуда не уйду.

Губы Гвен разомкнулись, она хотела что-то ответить ему. Алекс с замиранием сердца ждал, что она скажет. Но тут в дело вмешался Джерард.

— Что, черт возьми, здесь происходит? — взревел он.

Взглянув на разъяренного хозяина дома, Гвен горделиво вскинула голову, а потом перевела пламенеющий взгляд на Алекса.

— Если ты не уйдешь, — произнесла она, — то уйду я.

И, подхватив юбки, двинулась к двери. Алекс оцепенел от неожиданности. После отважного демарша Гвен внезапно бежала с поля боя как последняя трусиха! Через секунду, придя в себя, он бросился за ней и схватил ее за локоть. Алекс не мог допустить, чтобы Гвен ушла подобным образом.

Однако в ход событий вмешались Эльма и его сестры. Они преградили путь Алексу. Каролина схватила его за руку. Воспользовавшись удобным моментом, Гвен вырвалась и убежала.

— Что вы наделали?! — закричала Эльма и бросилась за ней вдогонку.

Дверь громко хлопнула. Каролина повисла на руке брата, мешая ему устремиться вслед за невестой.

— Не сейчас, Алекс, не сейчас, — шептала она. — Бог знает, что с ней творится, но сейчас Гвен не в состоянии слушать тебя. Дай ей время успокоиться… пару минут или час.

Алекс отошел от двери. Его одолевали тысячи вопросов. Он не понимал, что творилось с Гвен. Ему оставалось только ждать, когда она придет в себя и что-то объяснит ему.

Он повернулся к брату. Джерард стоял посреди комнаты, скрестив руки на груди и сердито нахмурив брови.

— Ты когда-нибудь научишься держать язык за зубами? — накинулся на него Алекс. — О Боже, Джерард, я просил тебя помолчать хотя бы пять минут! Неужели это так много?

— Я согласна с Алексом, — поддержала его Белинда. — Тебе нужно было молчать, Джерри.

Джерард побагровел от бешенства.

— Ваш Алекс даже собственную женитьбу превратил в фарс! — взревел он. — Неужели ты не мог обуздать свою невесту?! Если бы вы знали, каких трудов мне стоило добыть это проклятое разрешение на брак! А чего мне стоило найти этого проклятого священника!

— Сэр, — задыхаясь от возмущения, заговорил священник, — вы богохульствуете!

— Вы называете мои слова богохульством, да? А как вы в таком случае назовете поведение этого…

— Вы можете не ругаться хотя бы сегодня?! — с досадой воскликнула Каролина, уперев руки в бока.

Ее пятилетняя дочурка Мадлен встала в ту же позу, подражая матери, и оттопырила нижнюю губу.

Это несколько разрядило обстановку. Джерард отвлекся и что-то пробормотал без прежнего запала, понизив голос, чтобы не пугать детей, а затем, взглянув на брата, снова насупился и буркнул:

— Ты, как всегда, в своем репертуаре.

Алекс отвернулся. Он не считал эту ситуацию типичной для себя. Обычно Алекс с готовностью брался за решение любых проблем. Но сейчас он не знал, как поступить. Как убедить Гвен в том, что он любит ее? То, что он устранил с ее дороги Трента, еще ничего не доказывало. Гвен привыкла к тому, что мужчины относились к ней потребительски, и поэтому подозревала Алекса в нечестности намерений.

Дверь снова с громким стуком закрылась — на этот раз за Генри Бичемом. Священник взял Библию и с затравленным видом тоже направился к выходу.

Дверь опять хлопнула. Этот повторявшийся звук был предзнаменованием надвигавшейся катастрофы. Но Алекс не собирался сидеть сложа руки. Он знал, что должен действовать. Решать сложные проблемы вошло у него уже в привычку. Паниковать не имело никакого смысла.

— Мне нужно выяснить, в чем состоит суть проблемы, — сказал он сестрам.

Белинда и Каролина украдкой переглянулись. Алексу это не понравилось.

— А ну говорите все начистоту, — с мрачным видом потребовал он.

— Мы думали, что Гвен рассказала тебе о своих сомнениях, — промолвил муж Белинды. — Она считает, что ты ее не любишь.

Белинда стрельнула в него сердитым взглядом.

— Мама, почему невеста убежала? — пролепетала маленькая Мадлен.

— Потому что испугалась, — ответила Каролина, погладив девочку по головке. — Дядя Алекс все исправит. Он убедит невесту в том, что ей нечего бояться.

— А дядя Алекс ее любит?

— Конечно, любит, — сказал, как отрезал, Джерри.

Слова брата поразили Алекса. Даже Джерри поверил в его любовь! Почему же Гвен до сих пор сомневается в нем?

— Ладно, — промолвил Джерри и, словно мешок с репой, плюхнулся на стул, стоявший у письменного стола. — Я больше не скажу ни слова. Но мне чертовски жаль, что свадьба расстроилась. Наша семья могла бы с пользой потратить три миллиона фунтов стерлингов.

— Джерард! — одернула его Каролина.

Алекс открыл было рот, чтобы дать старшему брату резкую отповедь, но интуиция подсказала, ему, что надо поступить по-другому.

— Ты считаешь, что нам нужны эти деньги? — спросил он кротким тоном.

В глазах Джерарда на мгновение зажегся огонек живого интереса.

— А кому бы они помешали? — буркнул он.

Алекс пристально смотрел на брата. Его мозг лихорадочно работал. Он привык считать, будто для него нет ничего невозможного. «Ты любишь меня примерно так же, как любишь Хеверли-Энд», — сказала Гвен. Значит, вот как она оценила его чувства… Неужели эта проблема повиснет тяжелым камнем на его шее?

— Я улажу это дело, — медленно произнес Алекс, почувствовав вдруг прилив энтузиазма.

Наведавшись в дом Бичемов, Алекс узнал, что Гвен спешно уехала в Хитон-Дейл. Эльма, вернувшись домой, поднялась к себе. Она приняла Алекса в маленькой гостиной, примыкавшей к ее спальне. Эльма полулежала в кресле с холодным компрессом на голове. Возле нее хлопотала горничная:

— Не стоит бросаться в погоню за Гвен, — посоветовала Эльма. — Вы только зря потратите время. Даже мне она не разрешила поехать вместе с ней. Я впервые в жизни видела Гвен в таком ужасном состоянии!

Алекс не стал с ней спорить.

— Если она спросит обо мне…

— Она не спросит о вас, мистер Рамзи. Знаете, Гвен совсем потеряла разум. Всю дорогу до вокзала я пыталась образумить ее. Но с таким же успехом я могла бы разговаривать с каменной глыбой!

Алекс натянуто улыбнулся:

— И все же, если Гвен будет спрашивать обо мне, скажите ей, что я уехал в Хеверли-Энд.

Эльма выпрямилась в кресле, и компресс с ее лба упал на пол.

— Но зачем вы туда едете? Это же далеко от Хитон-Дейл. Не слушайте меня! Поезжайте вслед за Гвен.

Алекс рассмеялся:

— Именно так я и поступлю.

Но прежде чем снова встретиться с Гвен, он должен был вооружиться доказательствами своей любви.

Усадьба в поместье Хеверли-Энд была возведена в стиле короля Якова из портлендского известняка. За несколько столетий своего существования фасад здания обветшал и потемнел. Дом стоял на вершине скалы, богатой залежами медной руды. Из его окон открывался вид на морской прибой. В памяти Алекса сохранились неприятные воспоминания. В детстве его пугала эта уединенная усадьба, населенная призраками.

Сейчас, возможно, она охранялась крепкими парнями в котелках.

Старинная постройка была особенно привлекательна на закате солнца. Она обладала какой-то удивительной причудливой красотой. Если Баррингтон еще не успел побывать здесь, то штат прислуги скорее всего остался прежним. Понаблюдав за домом издалека, Алекс не заметил охранников и безбоязненно подошел к воротам.

Сторож знал его с детства и беспрепятственно пропустил на территорию усадьбы. Дверь дома ему открыла экономка, миссис Реджис, старая знакомая Алекса, высокая сухопарая женщина, похожая на шест. Алекс помнил, как она внезапно возникала за спиной его врачей и нянек. Увидев Алекса, миссис Реджис неожиданно расплакалась, утирая лицо подолом фартука. Успокоившись, она провела Алекса в дом.

— Мы стараемся поддерживать порядок в доме, — сказала она, ведя Алекса по коридорам со скрипучими половицами.

Здесь до сих пор не было электричества, помещения освещались голубоватым светом газовых ламп, которые уже начали выходить из употребления в остальных уголках Англии. Комнаты в доме были пустыми, стены — голыми. Картины сняли, ковровые дорожки скатали в рулоны, на мебель надели чехлы. Но миссис Реджис сказала правду: скрипучий пол был натерт воском, кругом царила чистота.

Странно, но Алекс не испытывал тяжелого чувства, когда бродил полому. Поднявшись вслед за экономкой на второй этаж, он замешкался у двери в свою прежнюю спальню. Миссис Реджис пропустила его вперед. Войдя в комнату, он огляделся. Платяной шкаф и книжные полки были вынесены из комнаты, кровать стояла без матраса, но вид из окна на разбивавшиеся с грохотом о подножие скалы морские волны остался прежним.

Алекс подошел к окну. Зрелище морских просторов, вечно бушующего неукротимого моря когда-то вселяло мужество в его детскую душу, заставляло верить в будущее. В детстве он подолгу смотрел на пенные буруны, вдыхая кисловатый дымок, поднимавшийся от горящей, пропитанной лекарством бумаги.

«Алекс, мы желаем тебе только добра», — явственно услышал он голос матери и задержал дыхание, как будто почувствовал приближение приступа астмы.

Однако, слава Богу, болезни иногда излечиваются. Алекс снова задышал размеренно и ровно.

Вид из окна казался ему скорее милым, чем грозным и зловещим. Гвен он непременно понравится. Она любит природу. Алекс хорошо помнил, как она любовалась восходом солнца над Сеной.

Морской пейзаж был всего лишь частью его детства, маленьким эпизодом, кусочком жизни. Он и ободрял, и пугал, и приводил в отчаяние. Но этот вид больше не имел власти над Алексом. И старый дом тоже не властвовал над ним. Алекс уперся рукой в раму. Он больше не ощущал давления этих стен.

Алекс глубоко вздохнул. Почему Гвен считала, будто это поместье имеет для него особое значение? Глядя сейчас на море, Алекс видел перед собой не его, а лицо Гвен. Он, как мальчишка, грезил о женщине, и на его губах блуждала улыбка.

Скрип половиц за его спиной возвестил о приходе миссис Реджис. Алекс повернулся, продолжая улыбаться. Сухие руки экономки вцепились в бретельки фартука, как две птички, ищущие укрытия.

Внезапное появление Алекса, его молчаливость и задумчивость, должно быть, выглядели довольно странно, особенно в свете неожиданной продажи поместья мистеру Баррингтону.

— Что вы думаете о новом владельце Хеверли-Энд? — спросил Алекс, пытаясь успокоить встревоженную женщину. — Вы уже видели его?

Миссис Реджис наморщила лоб и, близоруко прищурившись, внимательно посмотрела на Алекса:

— Сэр, мы не видели нашего господина уже несколько месяцев. Но… но он поддерживает постоянную связь с мистером Лэндри. Это наш управляющий, сэр. Что же касается лорда Уэстона, то он хороший хозяин. Он снизил ренту нынешней весной, и это спасло семьи многих арендаторов от разорения.

— Лорд Уэстон, — медленно повторил Алекс.

Экономка, похожая на испуганного воробышка, смотрела на него, быстро, моргая.

— Да, сэр, это… это ваш брат, — осторожно напомнила она, как будто разговаривала с сумасшедшим.

— Нынешней весной, говорите?

Щеки экономки порозовели.

— Ну, может быть, в начале лета, сэр. В наших краях май все еще считается весной.

Лицо Алекса расплылось в улыбке. Джерри снизил арендную плату в мае, а известие о продаже поместья пришло в апреле. Значит, Джерри ничего не продавал…

Алекс засмеялся, и миссис Реджис вздрогнула. В деревне теперь наверняка начнут перешептываться о том, что Алекс Рамзи, который в детстве болел астмой и донимал близких своими дикими выходками, окончательно спятил.

— Мой брат не продавал поместья! — торжествующе воскликнул Алекс.

— Конечно же, нет, — сказала миссис Реджис, которой сама идея о продаже Хеверли-Энд казалась оскорбительной. — Эти земли уже триста лет принадлежат вашей семье, сэр.

— Верно. И мы их никому не отдадим.

Гвен не любила светское общество Лондона по многим причинам: его лицемерие, лукавство, подлость, жестокость, мелочность были просто невыносимы. Однако главным было то, что светская жизнь лишала ее удовольствия проводить весну и начало лета в деревне. Гвен уже забыла, как прекрасно в июне поместье Хитон-Дейл, даже при том, что беседки в виде пагод никак не вписывались в пейзаж, состоявший из засеянных зерновыми культурами полей.

Сидя в плетеном кресле на открытой террасе, Гвен любовалась далями. На ее плечи была наброшена легкая шаль, хотя яркое солнце уже прогнало утреннюю прохладу. «Надо бы сбросить шаль», — думала она, однако ей не хотелось шевелиться.

В последние два дня она вообще мало двигалась. Дорога из Лондона до поместья как будто лишила ее сил. И теперь Гвен могла лишь сидеть, смотреть и стараться ни о чем не думать.

Гвен насыщала свою душу красотой здешних мест. Для строительства усадьбы Хитон-Дейл была выбрана небольшая возвышенность. Ее сначала увеличили, насыпав пологий искусственный холм, а затем возвели на нем дом, который как будто тянулся к небу, пытаясь оторваться от земли. С его террасы окрестности были видны как на ладони. Зеленые тропки разрезали просторы полей на правильные прямоугольники. Усадебные лужайки обрамляли живые изгороди из колючего шиповника и цветущего боярышника. Посреди них росла жимолость, лежали валуны и стояло несколько пагод. Основную их часть по приказу Гвен разрушили этим утром, остальные тоже вскоре должны были пойти под топор. В кустарнике пели соловьи, в небе кружили жаворонки.

Гвен было жаль, что она одна любовалась всем этим великолепием. В огромном доме слуги сбивались с ног, стараясь содержать его в порядке. Им приходилось убирать и проветривать восемнадцать спален. Восемнадцать! Гвен не понимала, о чем думали ее родители, строя такую громаду. Кроме спален, в доме имелось девять просторных гостиных, две столовые, бильярдная комната, курительная комната, комната для занятия рукоделием, два зимних сада, комната для музицирования, помещения для шестидесяти слуг и, конечно же, детская. Огромная детская с высокими окнами, впускавшими много света. Родители Гвен строили грандиозные планы, рассчитывая, что их дети обзаведутся собственными семьями и поселятся в этой усадьбе.

Но они отослали дочь в Лондон, а сами умерли. А потом погиб Ричард.

Слезы набежали на глаза Гвен, и она задержала воздух в легких, стараясь не заплакать. Все, кто любил ее, умерли… Но она продолжала жить и должна была преодолеть свое отчаяние. Ей надоело страдать и чувствовать себя обделенной.

«Я люблю тебя, Гвен, — сказал ей Алекс. — И докажу свою любовь». Как будто доказательство любви давало ему право требовать, чтобы она дала ему еще один шанс… О, Алекс Рамзи был намного хуже Пеннингтона и Трента! В конце концов, последние двое всего лишь стремились заполучить ее деньги. Алекс же претендовал на большее. Он был известным обманщиком, менял любовниц как перчатки, ни одна женщина не поверила бы ему. И тем не менее, Алекс убеждал Гвен в том, будто она может целиком и полностью доверять ему, клялся ей в своей верности и преданности. Но чего стоили его обещания и клятвы? Это были всего лишь слова, пустой звук. Признания в любви делали все повесы и обманщики мира, но за этими фразами ничего не стояло. Мужчины нарушали свое слово и изменяли женщинам.

Родители и брат всей душой любили Гвен, но даже эта искренняя любовь не помешала им оставить ее одну на всем белом свете. Так неужели Алекс думал, будто она поверит ему на слово? Почему он считал, что сможет дать Гвен то, чего не дали ей самые близкие люди? Никто не способен сдержать обещание быть постоянно рядом с другим человеком…

— Мадам, вас желает видеть леди Анна, — раздался рядом голос лакея. — Изволите принять ее?

Гвен понадобилось всего лишь два дня для того, чтобы набрать полный штат слуг. Деньги порой творят чудеса.

Странно, что первой из знакомых ее посетила именно леди Анна. Гвен не могла взять в толк, что привело ее сюда, в Хитон-Дейл. Чтобы добраться из Лондона до этого поместья, леди Анне пришлось бы два часа ехать на поезде. А ведь она уверяла Гвен в письмах, что из-за очень плотного графика светских развлечений у нее совершенно нет свободного времени.

— Проводите ее сюда, — вздохнув, сказала Гвен слуге и снова взглянула на бескрайние поля, тянувшиеся до самого горизонта.

Она не знала, что ей делать со своими обширными владениями. Раньше она постоянно трудилась над благоустройством усадьбы, пытаясь угодить женихам, которым было наплевать на ее собственные вкусы и пристрастия. Они не интересовались тем, что она делает для них, и отказывались от посещения Хитон-Дейл. И в конце концов Гвен решила менять не обстановку усадьбы, а саму себя.

Алекс ошибался, утверждая, что Гвен не может измениться. Она чувствовала, какие большие перемены в ней произошли. Она больше не старалась нравиться людям, заискивать перед ними. Гвен убедилась в том, что сможет прожить одна. Романтическая любовь, с ее надеждами, разочарованиями, острой как бритва болью и тяжелыми, как камень на сердце, расставаниями, не вечна. Гвен забудет Алекса, а он забудет ее. Они не успели стать семьей, и их ничто не связывало.

Алекс наверняка заметил, какие перемены произошли в Гвен. У него тоже был опыт работы над собой. Алекс сделал себя сам: из болезненного мальчика он сумел преобразиться в сильного, пышущего здоровьем мужчину. Ради свободы, сделавшей его таким, Алекс жертвовал многим: он рвал отношения, избегал ненужных контактов, душил в себе желания, мешавшие становлению его личности. А Гвен ради того, чтобы стать независимой женщиной, способной разбивать такие сады, которые нравились бы ей самой, а не другим, пожертвовала своими чувствами к Алексу.

Впрочем, мысли о нем не отпускали ее. Они вращались вокруг Алекса, и Гвен чувствовала, как под ее ногами разверзается черная пропасть. Алекс был жив, но в душе она оплакивала его так, словно он умер.

Гвен закрыла глаза, пытаясь сдержать слезы.

За ее спиной раздались шаги. Обрадовавшись, что появление гостьи отвлечет ее от печальных мыслей, Гвен быстро встала.

— Леди Анна! — воскликнула она.

— Гвен, дорогая моя!

На лице гостьи сияла улыбка. Подойдя к Гвен, она чмокнула ее в щеку.

— Какой великолепный дом! Какой изысканный сад!

Гвен вымученно улыбнулась:

— Скоро он станет еще изысканней.

Гвен собиралась изменить ландшафт сада на территории усадьбы. Сегодня вечером, немного успокоившись, она засядет за новый проект. Это отвлечет ее от бесконечных вопросов о том, где сейчас Алекс, что он делает, забыл ли ее. Возможно, Алекс уже выбросил ее из головы и Гвен превратилась для него в точку, как превращается фигурка оставшегося на берегу человека для того, кто находится на отплывающем корабле.

Гвен печально вздохнула. Со временем ее сад станет еще прекраснее. Она хотела устроить лесопарковую зону с естественными пейзажами, которые расположились бы на пологих склонах холма. На лужайках цвели бы полевые цветы. Гвен любила их. Ее раздражали оранжереи. И еще ей хотелось найти достойное применение огромному дому, особенно просторной детской. Гвен планировала открыть здесь приют для сирот.

Эта идея была, конечно, смелой, но Гвен не страдала от недостатка мужества. Вот только ничего не могла поделать со своим упадническим настроением.

— Хочешь чего-нибудь перекусить с дороги? — спросила Гвен. — Может быть, выпьешь чаю? Кстати, ты завтракала?

— Спасибо, я недавно ела. Не считай меня дурно воспитанной девицей, явившейся без приглашения в дом, да еще и требующей угощения!

Сама мысль о том, что дочь графа может быть дурно воспитана, привела Гвен в замешательство. Она не нашлась что ответить. Леди Анну нельзя было назвать красавицей, с ее слишком крупным носом и тяжелым подбородком. Но оживленное выражение ее лица скрашивало недостатки.

— Ты привезла хорошие новости? — осторожно спросила Гвен.

Возможно, у леди Анны намечалась свадьба.

— Ну, я бы не назвала их хорошими, — сказала леди Анна.

У Гвен перехватило дыхание. «Речь пойдет об Алексе», — невольно подумала она. Впрочем, какое отношение леди Анна имела к нему? Тем не менее, ее сердце тревожно забилось.

— Крепись, дорогая, — сжав руку Гвен, произнесла леди Анна. — Новости касаются виконта Пеннингтона.

Гвен была разочарована.

— Да? И что с ним случилось? — упавшим голосом спросила она.

Леди Анна по-своему истолковала ее тон.

— Неужели это все еще больная для тебя тема? Я думала, мистер Рамзи заставил тебя забыть о прошлом… Кстати, он здесь? О нем ходят любопытные слухи. Я так надеялась увидеть его и оценить его юмор… Как?! Его нет здесь? Жаль… Так о чем это я говорила? Ах да, о слухах… Тебе, наверное, будет интересно узнать, почему виконт убежал из церкви в тот злополучный день.

Леди Анна замолчала, ожидая от Гвен бурной реакции. Однако сказанное не произвело на Гвен желаемого эффекта. На ее лице не отразилось и тени любопытства. Какая теперь разница, по каким причинам Пеннингтон бросил ее у алтаря.

— Да, дорогая, — безучастным голосом промолвила Гвен.

— О, ты сейчас будешь шокирована! Виконт оказался в щепетильном положении. Один богатый немец, уроженец Баден-Бадена, шантажировал его, грозя судебным преследованием и требуя расторгнуть помолвку с тобой.

Гвен нахмурилась:

— Но у меня нет знакомых немцев. Почему этот джентльмен возражал против женитьбы Пеннингтона на мне?

— Так в этом-то все и дело! Немца видели в церкви. Он явился туда, чтобы доказать свою любовь!

Гвен не сразу поняла, на что намекает ее подруга.

— Ты хочешь сказать, что виконт…

— Да, он находился в любовной связи с этим человеком. И сейчас любовники воссоединились. Немец выплатил все долги Пеннингтона, и они вместе уехали на континент, опасаясь, что здесь их привлекут к суду за противоестественную связь.

— Как все это… странно, — пробормотала Гвен.

Она немного завидовала немцу. Ради любви к нему Пеннингтон не побоялся навлечь на себя всеобщее осуждение и стать изгоем общества. Значит, их любовь была искренней, хотя Гвен не понимала, как могут двое мужчин испытывать нежные чувства друг к другу.

— Еще бы! Как я уже сказала, Пеннингтон связался с иностранцем. Он вполне мог жениться на тебе, вернее, на твоих деньгах, и использовать твое состояние для защиты в суде, если бы его все же разоблачили. Но он избавил тебя от такого позора, Гвен! Теперь ты понимаешь: он пренебрег тобой не потому, что именно ты была ему неприятна. Нет, Пеннингтон вообще не мог испытывать нежных чувств к женщине.

Губы Гвен скривились в усмешке. Теперь ей стало понятно, почему леди Анна, несмотря на свою занятость, примчалась к ней в деревню. Рассказывая подруге о Пеннингтоне, Анна тем самым врачевала и собственные душевные раны.

Усмешка Гвен вызвала у гостьи досаду. Взяв свой ридикюль, она поднялась.

— Я думала, мой рассказ утешит тебя, — сказала она. — Но я вижу, что тебе теперь нет дела до бывшего жениха, ведь ты удачно — хотя и чересчур поспешно — вышла замуж. — Леди Анна огляделась вокруг. — Странно, что мистера Рамзи нет рядом с тобой.

Гостья подозрительно посмотрела на хозяйку дома. Гвен поспешно встала.

— Как мило, что ты заехала ко мне и поделилась новостями! Знаешь, я тоже сообщу тебе кое-что интересное, — сказала она, решив, что ей следует опередить утечку информации и самой сказать правду. — Дело в том, что я и мистер Рамзи на самом деле не женаты.

Анна, опешив, открыла рот от изумления:

— Что?!

— Это правда. — Гвен пыталась говорить небрежным тоном, но неожиданно для себя произнесла эти слова мрачно и скорбно, как на похоронах. — Мы не женаты. И никогда не состояли в браке.

Глаза Анны затуманись, приняв мечтательное выражение. Она уже грезила о том, как привезет эту новость в Лондон и какой ажиотаж она вызовет.

— О, Гвен, ты просто сумасшедшая… — вздохнув, неожиданно промолвила гостья, как будто приходя в себя.

Это замечание прозвучало как-то странно. В голосе леди Анны слышался упрек и разочарование. К тому же она смотрела куда-то мимо Гвен.

У Гвен упало сердце. Она начала догадываться, на кого смотрела ее гостья, широко улыбаясь. А затем взгляд больших голубых глаз леди Анны снова сосредоточился на Гвен. «Ах ты, вредная девчонка! Зачем ты мне лжешь?!» — как будто говорил он.

Глаза Гвен закрыли чьи-то ладони. Она оцепенела. Даже если бы Алекс не прикоснулся к ней, она все равно почувствовала бы его присутствие.

— Он мне не муж! — заявила Гвен.

— Ну да, конечно, — прозвучал у нее за спиной голос Алекса. — Не верьте ей, она иногда называет меня мистером де Греем. Это у нас игра такая.

От его голоса у Гвен перехватило дыхание. Она вдруг ощутила физическую боль и тоску. Ладони Алекса дрогнули. Он почувствовал, что на ее глазах выступили слезы.

— Прошу вас, леди Анна, оставьте нас на минутку, — сказал Алекс.

— О да, конечно, — отозвалась гостья. — Вообще-то мне пора ехать. Гвен, а ты, оказывается, выдумщица и насмешница! Я напишу тебе сегодня же вечером.

Леди Анна ушла.

Гвен, застыв на месте, ждала, когда Алекс отпустит ее. Убрав ладони с лица, он положил их на ее талию. Солнце сильно, не по сезону, припекало землю. Гвен предпочла бы увидеть сейчас серые свинцовые тучи на небе.

— Гвен, — прошептал ей на ухо Алекс, обняв сзади и прижавшись щекой к ее щеке. — Дорогая, твое поведение — верх глупости. Оно граничит с идиотизмом. Почему ты плачешь?

— Ты знаешь почему, — ответила Гвен, упорно рассматривая обреченные на снос пагоды.

Ей нужно было добавить: «Я хочу, чтобы ты уехал». Но у Гвен не поворачивался язык, чтобы произнести эти слова. Алекс называл ее бесстрашной, а на самом деле Гвен была трусихой. Она без труда забыла Трента и Пеннингтона. Гвен расстроило не столько расставание с ними, сколько связанный с этим скандал. Она не любила этих мужчин, и то, что они бросили ее, не причинило ей особой душевной боли. Отношения с Алексом Рамзи были совсем другими.

Впрочем, разве он бросил ее? Алекс находился здесь, рядом с ней. Однако страх потери казался сильнее доводов разума. Гвен боялась боли, которую Алекс мог причинить ей. Она до сих пор не доверяла ему.

Гвен вырвалась из его рук и подошла к парапету террасы.

— Ты прекрасно понимаешь, почему я отказалась от брака с тобой, — промолвила она, разглядывая, остатки полуразрушенной пагоды. Рабочие, устав, недоделали свою работу. Если бы у Гвен нашлись силы, она, вооружившись топором, снесла бы ее в два счета. Ей хотелось рвать и метать. — Ты же говорил, что я должна следовать своим желаниям без всякого стеснения и стыда. Но ты сам препятствуешь этому, Алекс. Ты решаешь все за меня. Зачем ты без моего ведома расстроил мой брак с Трентом? Тебе следовало сначала поинтересоваться, чего хочу я. О какой свободе ты говоришь, если контролируешь каждый мой шаг?

Алекс вздохнул:

— Я был не прав. Мне нужно было поделиться с тобой сведениями о Тренте, признаю это. Прости меня за глупость. Но в то время я старался держаться от тебя подальше.

— Я тебе не верю, — сказала Гвен, вцепившись пальцами в перила. — Ты просто не захотел тратить время на разговоры со мной. Ты ветреный и непостоянный. Сейчас ты увлечен мной, а завтра…

Алекс сжал ее локоть:

— Перестань! Не надо этих басен! Трент тут ни при чем, и ты это хорошо знаешь. Не будь трусихой. Посмотри мне в глаза!

Гвен высвободила локоть и резко повернулась к нему лицом. Неудивительно, что леди Анна покраснела, как девочка, увидев Алекса. Он был без пиджака, в белой рубашке, которая подчеркивала его загорелую кожу. Ветерок трепал густые волосы Алекса, раздувал его рубашку.

— Ты прав. Трент тут ни при чем.

— Да, и не только Трент. Взгляни на это!

И он протянул ей документы. Гвен пробежала их глазами, и на ее лице отразилось удивление.

— Но это… это же документы на владение поместьем Хеверли-Энд.

— Да.

— Значит, ты купил его у Баррингтона?

— Оно никогда не принадлежало ему. Джерри не продавал поместья.

— Но как же… — Она осеклась, ничего не понимая.

Неужели Алекс приехал только затем, чтобы показать ей эти документы? Но ведь она сама не хотела продолжать с ним отношения…

— Джерри стал частью аферы Баррингтона, — сообщил Алекс и, проведя рукой по волосам, сел за стол.

Гвен опустилась в плетеное кресло, стоявшее напротив. Она боялась, что не устоит на ногах. В ее душе бушевала буря эмоций, сильных, противоречивых, неистовых, грозивших вылиться наружу.

— Ради Бога, объясни, что все это значит!

Алекс закатил глаза:

— Я сам не знаю, что нашло на Джерри! Слухи о приобретении Баррингтоном нашего родового поместья служили последнему своеобразной рекламой и повышали доверие к нему как к скупщику земельных участков. Баррингтон попросил Джерри отсылать к нему потенциальных клиентов, тех, кто собирался продавать свои земли. А взамен Баррингтон выплачивал моему брату определенный процент от сделок. Получая эти деньги, Джерри снизил ренту для своих арендаторов и тем самым помог им пережить неурожайный год. — Алекс помолчал, барабаня пальцами по столу. — Вот идиот! Мой братец наконец-то решил попробовать свои силы в бизнесе. Но делал это исключительно в благородных целях, намереваясь спасти фермеров от разорения.

Гвен нервно засмеялась. Все происходящее казалось ей нереальным. Они сидели на террасе и разговаривали о каком-то поместье, не затрагивая опасную тему, которая волновала обоих.

— Но почему Джерри передал Хеверли-Энд тебе по договору дарения?

— Это была его плата за услугу. Джерри подарил мне Хеверли-Энд, а взамен я предоставил ему почетное право передать Баррингтона в руки властей. В противном случае я сделал бы это сам, и тогда Джерри стал бы соучастником аферы.

— Нет, ты никогда не подставил бы собственного брата.

— Конечно, нет, но ведь Джерри не знал этого.

Они помолчали, откинувшись на спинки кресел. На террасе дул теплый ветерок. Подставив лицо солнечным лучам, Алекс закрыл глаза. От этого зрелища Гвен почувствовала острую боль в сердце, как от удара ножом. Пока разговор касался посторонних предметов, она еще могла терпеть ее. Но если речь зайдет об отношениях…

Впрочем, чем быстрее он уйдет, тем скорее кончится эта мука.

— Ты не смог бы быть счастлив здесь, — выпалила Гвен.

Алекс открыл один глаз.

— Это еще почему?

— Ты не любишь сельскую глушь. Люди с амбициями живут в больших городах. В провинции скучно.

Алекс снова закрыл глаза.

— Меня порой тянет нарушить свои привычки, Гвен. Не зря же я вынудил Джерарда подарить мне Хеверли-Энд. Еще год назад у меня и в мыслях не было поселиться там. Но теперь это поместье принадлежит мне. Задумайся о том, зачем оно мне понадобилось.

— Понятия не имею, — поспешно сказала Гвен, опасаясь делать далеко идущие выводы.

Алекс с усмешкой посмотрел на нее:

— Это единственная недвижимость, которой я владею. Я давно собирался вложить деньги в покупку земли, но до сих пор так и не собрался. Я как-то говорил тебе, что, когда в следующий раз надумаешь выходить замуж, выбирай жениха, у которого есть крыша над головой. И проверь, не течет ли она. В усадебном доме Хеверли-Энд не течет.

У Гвен перехватило дыхание.

— Алекс…

— Тебе понравится мой дом. Нельзя сказать, что вчера я с большим желанием отправился в поместье. Когда я бродил по дому, мне несколько раз показалось, будто у меня вот-вот начнется приступ удушья. А потом… потом я представил тебя рядом, и мне захотелось посмотреть, что ты увидишь из окон этого дома. Постепенно я понял, что усадебный дом очень мил и уютен. Надо признать, в детстве меня держали в красивой тюрьме. Этот дом перестанет быть тюрьмой, если в нем поселишься ты.

— Ты собираешься поселиться в Хеверли-Энд? — недоверчиво спросила Гвен.

— Да, вместе с тобой. С тобой я могу жить где угодно, Гвен. Это та свобода, о которой я всегда грезил. Для меня важна не привязанность к месту, а привязанность к человеку. К тебе, Гвен. А без тебя… — Он горько улыбнулся. — Без тебя мне весь мир кажется пустыней. Многолюдные улицы большого города, корабль, направляющийся в новый, незнакомый порт, — все это теряет для меня всякий смысл без тебя, Гвен. Я могу снова превратиться в мальчишку, задыхающегося в одиночестве и ждущего, что кто-то придет спасти его. Ждущего одну тебя, Гвен.

Некоторое время Гвен молчала, охваченная внутренней борьбой, а затем порывисто встала на ноги.

— Ты любишь меня! Да, ты меня любишь.

Алекс смотрел на нее снизу вверх, прикрывая глаза ладонью от слепящего солнца.

— Ради Бога, Гвен, разве это новость для тебя? Я всегда тебя любил.

Он понимал, что Гвен страшится задать ему главный вопрос, который все это время мучил ее. Впрочем, она видела: сейчас Алекс откровенен с ней, а значит, могла спросить его о том, что не давало ей покоя.

— Ты не покинешь меня? — прошептала Гвен.

Алекс глубоко вздохнул.

— Ну, наконец-то, — промолвил он, поднимаясь из кресла. — Вот он, ключ к загадке. Я могу дать тебе массу обещаний, но не всегда способен сдержать свое слово.

Собравшись с мужеством, Гвен взглянула ему в глаза.

— Я никогда не покину тебя по своей воле, — продолжал Алекс. — Но жизнь — это всегда риск. И любовь — это риск. Однако клянусь тебе: игра стоит свеч.

На глаза Гвен навернулись слезы. Они блестели на ее ресницах в ярком солнечном свете. Гвен не смахивала их и не моргала. Она стояла против солнца и, ослепленная яркими лучами, видела лишь темный силуэт Алекса.

Но Гвен хорошо изучила его лицо. Она могла представить его во всех деталях, даже не видя. Алекс сжимал ее запястья, и Гвен чувствовала живое тепло, исходящее от него.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

Гвен со страхом и трепетом сделала это признание, доверяясь судьбе. Однако, судя по всему, ее слова не произвели большого впечатления на Алекса.

— Я знаю, — сказал он, поглаживая большими пальцами рук ее запястья. — Мы любим друг друга. И обрати внимание, дорогая, несмотря на это, Земля продолжает вращаться.

Гвен высвободила свои руки и повернулась спиной к солнцу. Алекс тоже переместился и встал напротив нее. Теперь она снова могла отчетливо видеть черты его лица. Он улыбался, и у Гвен сжалось сердце.

Она боялась потерять Алекса. Впервые после гибели Ричарда в ее душе проснулся страх потери.

«Ну и что из того? — подумала Гвен. — Неужели этот страх заставит меня прогнать Алекса и тем самым потерять его прямо сейчас? Что за странная логика!»

Гвен пристально смотрела в синие глаза Алекса, на его волосы, которые трепал ветер. Он стоял на фоне лужайки с тремя пагодами — одной полуразрушенной и двумя, предназначенными на снос. А позади него до самого горизонта простирались зеленые поля, залитые солнечным светом. За ними шумело море.

— Я люблю тебя, — повторила Гвен.

— Скажи это еще раз, — попросил он, — только громче, пожалуйста.

Гвен засмеялась. Она могла сказать это громче, могла выкрикнуть эти слова, возвестить всему миру о своей любви. Алекс не покинет ее, молния не расколет ясное небо у них над головой. Игра была честной и велась всерьез. Судьба привела Алекса к ней. Алекс Рамзи, самый непредсказуемый и необычный мужчина во всей Англии, любит ее!

Подпрыгнув, Гвен расхохоталась как сумасшедшая.

— Я люблю тебя! Алекс, пойдем за топором!

В голову Гвен пришла безумная идея. Повернувшись, она побежала в дом. Алекс догнал ее у двери и остановил, схватив за локоть. Глаза Гвен сияли.

— Зачем тебе топор?

— Для того чтобы… э… после объясню.

Она бросилась ему на шею и припала к его губам. Алекс прижал ее спиной к стене, и тут его взгляд упал на лужайку.

— Ты хочешь снести пагоды? — спросил он, прерывая поцелуй.

— Да. Для этого нужен топор.

— Разумеется, — согласился Алекс. — Но давай займемся этим позже.

И он снова припал к ее губам в долгом страстном поцелуе. Положив ладони на затылок Алекса, Гвен стала пригибать его голову все ниже и ниже. Она больше ни о, чем не беспокоилась, — ни о падении на мраморный пол, ни о том, что их увидят слуги, ни о завтрашнем дне, ни о том, что случится через десять лет. Алекс сжимал ее в объятиях и страстно целовал. «Я хочу прожить так всю свою жизнь, — думала Гвен. — Я хочу его…»

«Ты нужен мне», — хотелось сказать ей. Она чувствовала прикосновение губ Алекса к своей шее. Он крепко обнимал ее, и яркое щедрое солнце изливало свой свет на землю, давая им благословение.

«Ты мой, Алекс. Отныне ты мой».