Легкое дельце

Глава 1

— Вы пришли сюда нанимать меня на работу или критиковать мое жилье? — проскрипела я, с ненавистью глядя на огромного даже для его расы игумара, облаченного в строгий черный костюм. — Если второе — то дверь там! Проваливайте, меня ваше мнение не интересует! — и я присосалась к пластиковой емкости, бывшей когда-то ведерком от мороженого, а сейчас заменявшей мне кружку и полной тепловатой, отдающей металлом и химией воды.

Игумар мгновенно набычился. Не понравилось бедняге, что на него рычит какая-то заморенная пигалица, страдающая от жестокого похмелья. Но мне его чувства не были интересны. Эта троица заявилась ко мне в квартиру с утра пораньше, подняв меня на ноги после трех часов сна, после жесточайшей попойки с самым дешевым пойлом, которое только нашлось у Мартина. Лучшее я, увы, позволить сейчас себе не могла. Так что добрых чувств ни к телохранителям, ни к закутанной в настоящие меха девице, прячущей свою внешность за платком и огромными солнцезащитными очками, я не испытывала. Идиотка. Как бы сама дамочка ни куталась, по мордам ее бодигартов вычислить ее личность, дело пяти минут.

— Томми.

Всего одно слово, сказанное очень спокойным тоном, лишь с легкой ноткой предостережения, для мордоворота-игумара оказалось сродни удару хлыста. Он напрягся, развернул плечи и замер на месте, сложив перед собой руки и глядя в пространство перед моим лицом безразличным взглядом. Словно дроид, у которого закончился заряд. Я даже испытала практически непреодолимое желание отставить почти опустошенную емкость с остатками жидкости и пощелкать перед этой каменной мордой пальцами. Оживет или нет?

— Простите моих мальчиков, — накрашенные ярко-красной помадой губы моей гостьи изогнулись в приятной, располагающей к собеседнице улыбке. Но я готова была прозакладывать все, что у меня еще оставалось, что, несмотря на почти весеннюю теплоту в голосе, глаз незнакомки улыбка не коснулась. — Они очень переживают за меня. Мы с ними уже почти как одна семья. — Наверное, это похмелье виновато в том, что после этих слов мое воображение нарисовало непристойную картинку категории «21+». — Томми совершенно не собирался вас оскорблять, мисс Смирнова. А я действительно хочу вас нанять. Мне рекомендовали вас как очень умелого пилота, могущего при необходимости посадить космолет хоть на чайное блюдечко.

Я хмыкнула. После этих слов можно было уже не спрашивать, кто меня рекомендовал. Мерзавец Деннел, бывший моим работодателем на протяжении пятнадцати лет, но вчера вышвырнувший меня на обочину жизни словно использованную тряпку, всегда давал мне эту рекомендацию. Это был его стандартный рекламный слоган при продаже моих услуг.

— Куда лететь, что везти, сколько заплатите? — сухо поинтересовалась, мучительно размышляя, где добыть лекарство от похмелья, и желательно бесплатно.

Мастерки подкрашенный рот моей собеседницы неприлично приоткрылся от удивления. Но она очень быстро справилась с собой и улыбнулась. Если бы я не смотрела в эту минуту прямо ей в лицо, то никогда бы не заметила мгновений внешнего проявления ее шока. Интересно.

— Лететь нужно на Эльдеус, — все тем же приятным голоском сообщила она мне, — груз только один — медицинская капсула с моим мужем внутри. — Я чуть не подавилась очередным глотком воздуха и изумленно уставилась на визитершу. Это прикол такой, что ли? Дамочка же, сделав вид, что не заметила моей реакции, продолжила: — Что касается оплаты ваших услуг, мисс Смирнова, то сумма будет значительной. В связи с тем, что управлять вы будете катером, принадлежащим моему мужу, а после перелета и устройства моего дорогого супруга в клинику, катер вам придется оставить на Эльдеусе и возвращаться пассажирскими рейсами.

Она назвала такую сумму кредитов, что на мгновение мне показалось, что я ослышалась. Сумма была баснословной. Фантастической. Этих денег мне точно хватило бы на покупку собственного суденышка. И тогда можно было бы наплевать и на Деннела, и на ему подобных, отказывающихся брать меня на службу по той причине, что я землянка и уже начала стареть.

Вчера Деннел, уже года три грозившийся меня уволить, все-таки вышвырнул меня из компании, взяв на мое место юного щенка фарнов, едва-едва закончившего академию. Уже вечером, после нескольких часов безуспешных поисков другой работы, сидя в забегаловке Мартина, я узнала, что нанятый вместо меня щенок пару часов назад в хлам разбил лучший катер Деннела, на котором обычно летал либо он сам, либо его любимчик Шеннеган.

Я посмотрела на замызганное стеклопластиковое окно своей крохотной квартирки, состоящей всего из одной комнаты-модуля. В одной ее стене прятался спальный комплекс и то-то вроде шкафа для одежды и личных вещей, в другой — допотопный кухонный блок, имеющий лишь переносной холодильник, печь для разогрева полуфабрикатов и чайник, и санблок с компактным унитазом и местом для принятия душа. Даже не душевой кабинкой. А крохотным пятачком, над которым разбрызгивалась едва теплая вода. За более горячую в этом клоповнике нужно было платить дополнительно. А у меня никогда на это не было лишних монет. И если я срочно не найду себе работу, у меня отберут даже это. Потому что последние три рейса, которые мне отдавал Деннел, были до безобразия короткими и кредитов за них едва хватало на еду.

— Я пилот, а не медик, вы это понимаете? — проскрипела я, искоса глядя на дамочку. По сравнению с этой холеной мордашкой, я выглядела словно ржавый и позабытый всеми металлолом рядом со сверкающим пассажирским лайнером.

— О! — облегченно выдала та, видимо, уже предчувствуя мое согласие. — Пусть вас это не беспокоит, мисс Смирнова! Ваше дело будет только как можно аккуратнее довести катер до Эльдеуса. Мне говорили, что по дороге к нему есть несколько метеоритных поясов, которые даже сейчас, при наличии современных технологий, могут представлять угрозу для небольшого частного судна. А мистер Деннел заверил, что вы способны пролезть в игольное ушко, не поцарапав при этом ни иглу, ни катер, — еще одна дурацкая рекламная фразочка авторства Деннела. — За капсулой же будет присматривать квалифицированный медик, — заверила меня девица.

Интересно, к какой расе она принадлежит? Видимые участки кожи были смуглыми, как у киллов. Но хитрила она и лила в уши мед, как арлинт. А если предположить, что очки от солнца надеты не для того, чтобы замаскировать личность, а для того, чтобы спрятать глаза яоху, то…

Я понимала, что сейчас совершаю жуткую глупость. И что с этим контрактом явно что-то нечисто. Но мне нужны были деньги. Нужен был стимул жить дальше. Как тогда, после окончания академии, после выбившего у меня из-под ног почву предательства. Мне нужно было уцепиться хоть за что-то, чтобы не захлебнуться в мутных водах своей никчемной жизни. Риск? Ну и черт с ним. Если сдохну, то хоть не придется больше беспокоиться, чем платить за жилье. Даже такое дрянное.

— Когда вылет? — желчно поинтересовалась я, мгновенно отметив, как обмякли от облегчения плечи этой странной троицы. — И вот еще что: если медик будет пытаться командовать и указывать мне, как я должна лететь, я просто выкину его за борт. А в журнале зафиксирую, что он сам вышел проветриться!

На следующий день я осматривала роскошный катер, способный совершать межпланетные перелеты, перенося при этом в своем нутре до десяти пассажиров, и снова размышляла, что может быть не так с этим контрактом, к чему стоит подготовиться. Катер или скорее межпланетная яхта, носил имя «Шерварион». Я сделала себе мысленную пометку проверить вечером, кому он принадлежит. В контракте стояло имя «Медервас Абату», но оно мне ничего не говорило. По идее, это было имя того, кого я повезу в дорогущую частную клинику лечиться от паралича. Вот только девице, с которой я подписала контракт, я верила все меньше и меньше. И пусть мне даже выплатили аванс в размере тридцати процентов стоимости контракта, в душе тяжело ворочались сомнения в разумности моего шага.

Голова сегодня уже не болела. Суток вполне хватило на то, чтобы избавиться от симптомов отравления дешевым суррогатом, забежать к Деннелу и «поблагодарить» его за подаренный контракт, а также уладить все вопросы с жильем. Теперь, если что-то пойдет не по плану, законсервированная квартира будет ждать меня в течение полугода. Если не успею за это время вернуться, то она мне уже явно будет ни к чему.

— Эй, парень! — вдруг окликнули меня из-за спины. — Ты, что ли, пилот? Принимай запасы!

Я позорно дернулась, не услышав за спиной шагов или другого шума, извещающих о приближении чужака. Покраснела, обругала себя всеми известными ругательствами за то, что непозволительно расслабилась, и только после этого медленно повернулась:

— Ну я пилот. Что за припасы?

Около огромной, доверху груженной, так что днище висело всего в сантиметрах десяти от покрытия ангара вместо положенного полуметра, гравитележки стоял мой соотечественник в замасленном и затасканном комбинезоне техника.

— О! Баба! — выдал он изумленно, начисто проигнорировав мой вопрос и засунув большие пальцы обеих рук за лямки рабочей портупеи, на которые техники обычно цепляли разный инструмент и другие полезные мелочи, когда нужно было освободить руки.

Мне стоило определенных усилий сдержать реакцию на подобную дурость. За пятнадцать лет карьеры пилота так и не смогла к ней привыкнуть. Но я справилась. И сухо отдернула земляка:

— Если я баба, то ты дед! Вопрос слышал?

— Землянка? — изумленно поинтересовался ничуть не обидевшейся на меня техник. — Да ну!

— Ну да, — передразнила я его. — Я долго буду ждать ответа на поставленный вопрос?

— В основном провиант, — небрежно отмахнулся парень, жадно глядя на меня. — Давно закончила академию? Какую? Я вот тоже хочу поступать. Но пока работаю техником-грузчиком…

Я посмотрела на собеседника уже внимательнее. Молодой. Лет двадцати, не больше. Жизнь еще не успела выбить из него бесшабашную удаль и веру в лучшее. Круглое, чуть веснушчатое лицо, наивные светло-карие глаза, дурацкий хвостик на макушке, завязанный с помощью эластичной резинки в виде запятой. Скользнув взглядом по его торсу, хмыкнула:

— Сколько раз способен отжаться?

— Что? — глаза техника округлились.

— То, — едко передразнила я его. — Судя по твоему пивному бочонку, физическими нагрузками ты пренебрегаешь, следовательно…

— Да ты знаешь, как я тут пашу! — возмутился он несправедливому, как ему показалось наезду. — Вечером меня только и хватает на то, чтобы доползти до комнаты в рабочем общежитии!..

Я проигнорировала праведное негодование парня, равнодушно отрезав:

— Значит, забудь про поступление. Землянам и так нелегко на экзаменах, мы заведомо физически слабее других рас. Но если плотно тренироваться, то небольшой шанс есть. Особенно если выберешь какую-нибудь академию на периферии. Если же оставишь все как есть, то так всю жизнь и проишачишь грузчиком. Пока будет здоровье. А потом вернешься на Землю, пождав хвост. Потому что слабые и больные в этом мире просто никому не нужны, — жестко припечатала соотечественника.

Я отвернула от обиженной моськи паренька и принялась проверять содержимое тележки. Он долго молчал. То ли переваривая свою обиду на стерву, попавшуюся ему на пути, то ли осмысливая полученные откровения. И я как-то не ожидала услышать робкий вопрос:

— А сама где училась?

И мои руки с зажатым в них сканером скользнули мимо очередного бокса. Вопрос доставил удовольствие. И одновременно причинил боль. Я до сих пор гадала, а что было бы, если бы я не оказалась настолько честолюбивой? Может быть, сейчас бы занимала тепленькое местечко второго или даже первого пилота на каком-нибудь военном крейсере? И не было бы в моей жизни непрекращающегося кошмара на тему, как выжить?

Парень ждал моего ответа. Косо глянув на него через плечо, я решительно продолжила сканирование привезенных им грузов, лишь через долгую, практически бесконечную минуту буркнув в ответ:

— Первая Звездная Академия Альянса. — И затаила дыхание в ожидании реакции парня.

Техник не подвел.

— Ни фига ж себе! — восторженно присвистнул он. Они все и всегда так реагировали, когда узнавали, где я проходила обучение. Круче реагировали лишь те, кому я признавалась, что получила диплом с отличием.

Я перебирала контейнеры и коробки, неаккуратно сканируя их и перекладывая с места на место и ожидая, когда парень достаточно опомнится, чтобы задать тот самый, ненавистный мне вопрос, на который так не хотелось отвечать. Сканирование — рутинная, тошнотворная работа, которую некому было выполнить за меня. Это только на больших кораблях имелись должности ответственных за снабжение, мне приходилось все делать самой. И сейчас эта работа была как нельзя кстати, помогая мне держать себя в руках.

Техник оказался в придачу ко всем своим недостаткам еще и слегка туповат. Я поняла, что он никогда не поступит, когда парень сообразил задать вопрос только тогда, когда я уже заканчивала сканирование:

— Слушай, — осторожно начал он, — не пойми меня неправильно, но если у тебя действительно диплом первой Звездной, тогда что ты делаешь в этой дыре?

А может, и поступит, хмыкнула я про себя. Если не перестанет осторожничать и анализировать, что делает и что говорит.

Просканировав последнюю коробку и убедившись, что на тележке действительно находятся припасы для межпланетного перелета, я повернулась к парнишке лицом и положила руки на бедра. Тот подобрался под моим взглядом. Даже пивное брюшко втянул. Мне пришлось подавить улыбку. Слишком хорошо я знала, кого парень сейчас видит перед собой: тощую, остриженную слишком коротко для женщины, костистую особь с нездоровым цветом лица, тонкими и бесцветными губами, жилистой шеей, плоской грудью и слабо выраженными бедрами. Грудь я упаковывала в сверхплотный спортивный лифчик. Остальное… Жизнь у меня была такая, что жир не нарастал на костях.

— Что делаю в этой дыре, говоришь? — Я позволила все-таки улыбке проявиться. Несмотря на тревогу и неуверенность в завтрашнем дне, настроение неожиданно поползло вверх. — А я на выпускном устроила безобразную драку и набила морду лица преподавательнице по психологии!

Парень ошарашенно вытаращил на меня глаза, очевидно, не в силах соотнести драку и засушенную бабу, стоящую перед ним.

— Она тебя по экзамену валила, что ли? — неуверенно предположил он. — Или по пьяни?

Поднявшееся было настроение, с размаху грохнулось об покрытие ангара. И я пробурчала, отворачиваясь от собеседника:

— Угу, по пьяни.

Незачем ему знать мою настоящую историю. Все равно не поймет.

Я так и не смогла добраться до галанета, чтобы проверить, кому принадлежит «Шерварион». Когда я подписывала контракт, то в нем дата вылета указывалась завтрашним утром. Но едва я закончила готовить яхту к отлету, упаковав все необходимое по местам, проверив техническое состояние корабля и позаботившись о кое-каких хитростях, едва собралась запереть «Шерварион», пойти где-то перекусить и хотя бы попытаться добыть информацию, как на мой коммуникатор поступил звонок. Моя нанимательница, нервная до снежной бледности лица, скороговоркой протараторила, что ее мужу становится хуже и желательно лететь как можно быстрей. А потом поинтересовалась, где я и как быстро смогу прибыть на корабль.

Я нахмурилась. Те крохи, азы медицины, которые преподавали нам в академии, просто вопили, что, если состояние пациента нестабильное, его никак нельзя отправлять в космос. Капсула там или нет, но любой старт — это дополнительная нагрузка на и без того больной, разбалансированный организм. Медики в таких случаях старались сначала стабилизировать состояние существа. А потом уже отправлять его рисковать в космос.

Моя нанимательница словно подслушала мои мысли:

— Мисс Смирнова! — нервно воскликнула она. — Поймите меня как женщина женщину: я люблю своего супруга! И хочу, чтобы он жил! Желательно, полноценным мужчиной! А здесь ему не могут оказать необходимую помощь и только разводят руками! Здесь он точно обречен на смерть! Если же вы сейчас стартуете, у нас появится шанс! У моего супруга на жизнь, а у меня — на семейное счастье!

В чем-то девица была права. Медицина на этой чертовой планете была на нуле, если не на минусовой отметке. Те, кто побогаче, держали собственные медицинские капсулы и при необходимости советовались с врачами по галанету, самостоятельно настраивая капсулы в соответствии с их рекомендациями. Беднякам же оставалось лишь уповать на несуществующего бога. И как я понимала, в случае моих нанимателей, капсула ничем не могла помочь, она лишь поддерживала состояние больного. Со временем он бы просто угас. Что же с ним такого страшного случилось?

— Мисс Смирнова, — ворвался в мои мысли нервный голос девицы с голограммы, с отчетливо звенящими в нем истеричными нотками, — вы не будете отвечать за состояние моего супруга! Для этого с вами летит медик! Ваше же дело как можно аккуратнее стартовать, провести яхту через метеоритные пояса, и посадить как можно ближе к клинике. Чтобы не пришлось еще долго добираться до нее местным транспортом!

Перед подписанием контракта я выяснила, почему миссис Медервас Абату, указанная в контракте как мой наниматель, искала пилота, умеющего сажать звездолеты на очень ограниченные пространства: клиника, в которой согласились принять ее супруга на лечение, находилась чуть ли не в самом центре горно-лесного массива. Для больных самое то: чистый, обогащенный воздух и красивые, умиротворяющие пейзажи вокруг. Обратной стороной этой лепоты было то, что до клиники запрещалось добираться летающим и наземным транспортом. Только подземными туннелями. А подземный транспорт до сих пор не отличался высокой скоростью. И дорога до клиники растягивалась почти на сутки по всеобщему времени. А это несомненный вред супругу моей клиентки. Мне нужно было посадить космолет на небольшой пятачок в горах, всего в тридцати минутах пути от клиники. Оставался вопрос, почему звездолету можно приземляться в горах, а пользоваться летающим и наземным транспортом нет. Но миссис Медервас Абату просто проигнорировала этот вопрос, сделав вид, что не расслышала.

— Мисс Смирнова, — снова нервно позвала меня деваха с голограммы.

И я нехотя отозвалась:

— Я еще на яхте, как раз собиралась ее запереть и пойти пообедать…

— Пожалуйста, скажите, что готовы стартовать сразу же, как только в порт доставят капсулу с моим супругом! — взвизгнула она. — Все ведь уже готово к отлету?

И снова у меня в груди тяжело заворочалось нехорошее предчувствие, а я испытала почти непреодолимое желание сказать, что нужно еще немного времени. Я б могла потребовать проверки технического состояния главного двигателя, перед путешествием с таким грузом за подобное требование меня бы никто не счел перестраховщицей. Или сказать, что необходимо оформить медицинский допуск, что тоже было вполне правомерным и при оформлении оного исключало любые проверки в пути, так как космолет с медицинским грузом тщательно досматривали и опечатывали в порту. Этим допуском практически никогда не пользовались как раз по причине бюрократических проволочек. Но в правилах космоплавания он был прописан, так что возразить деваха мне бы не смогла. Но я почему-то практически помимо своей воли и сознания нехотя выдавила:

— Да, можно стартовать сразу же, как только доставят капсулу, а власти космопорта дадут добро на старт.

— Власти и разрешение на старт я беру на себя, — совсем другим, собранным и деловым тоном сообщила мне мгновенно успокоившаяся и взявшая себя в руки нанимательница. И я поймала на себе ее оценивающий, хищный взгляд. — Ваше же дело, мисс Смирнова, принять капсулу с моим супругом и сделать так, чтобы с ней ничего не случилось в пути.

Я кивнула. Нанимательница разъединила связь. А буквально через пять минут на яхту пожаловали представители властей, проверяющие готовность судна к отлету. Я изумилась. Обычно после запроса на разрешение проходило не менее двух-трех часов до того момента, как разрешение выдавалось. Но и проверять космолеты, куда бы и с чем бы они ни следовали, никто себя не утруждал. В самом крайнем случае перед самым стартом приходил какой-нибудь мелкий клерк, задавал пару формальных вопросов, для виду заглядывала куда-нибудь в хвост корабля, создавая видимость досмотра, и уходил. После этого в течение двадцати-тридцати минут следовало разрешение на взлет.

Я знала, зачем была придумана данная процедура: чтобы максимально обезопасить сам космопорт. Ведь при авариях на взлете и в первые минуты старта в девяносто процентах случаев разрушались именно они. При этом страдали и портились грузы, вынуждая местные власти выплачивать страховые суммы владельцам этих самых грузов. Вот только обычно на периферии, особенно там, где грузы не страховались, на инструкцию все плюют. Так что сейчас не так?

Трое пожилых и явно опытных техников быстро и молча излазили все вдоль и в поперек. Протестировали систему жизнеобеспечения корабля и состояние главного двигателя. Проверили количество припасов и надежность креплений грузов. После всего молча подмахнули документы. А едва техники покинули корабль, как к нему подрулил закрытый медицинский флайкар. Из него горохом высыпали существа в медицинских костюмах и принялись деловито перегружать из мобиля на яхту медкапсулу и какие-то контейнеры. Руководил всем этим безобразием вертлявый и дерганный фарн в костюме парамедика. Я не вмешивалась в их действия, хмуро наблюдая за происходящим до тех пор, пока не заметила, что медицинские кейсы сваливаются в проходе как попало. Меня не касалось, что или кого они везут. Но только до тех пор, пока их действия не угрожают кораблю и нашей общей безопасности.

— Эй, медики! — сердито окликнула я снующую братию. — Вот это все, — мой палец уперся в груду коробок в проходе, — немедленно убрать в грузовой отсек или в медицинский. И надежно закрепить.

— Занимайся своим делом, — мерзким тоном посоветовал один из тех, кто таскал кейсы и коробки. Между прочим, тоже фарн. Вообще, в этой компании фарны преобладали. Давно не видела такого скопища этих фиолетовых потомков насекомых. — И не лезь, куда не просят.

Я психанула:

— К твоему сведению, — становясь поперек прохода и перегораживая фарнам дорогу, скрестила я на груди руки, — это и есть мои прямые обязанности: безопасность корабля и перевозимого на нем груза. А вот эта свалка — это опасность для тех, кто полетит. Едва только корабль оторвется от поверхности, все эти коробочки, емкости и упаковки разлетятся по всему кораблю. Отобьют они кому-то голову или повредят обшивку, предсказать невозможно. Поэтому я сейчас старт отложу. Потом позвоню своей нанимательнице и объясню причину, по которой отбытие ее супруга на лечение задерживается. Угадайте, что будет дальше?

— Миках, немедленно все здесь убрать туда, куда укажет капитан, — скомандовал за моей спиной сухой голос. Но когда я резко обернулась назад, там уже никого не было. Что за черт?

Кому бы ни принадлежал голос, отдавший распоряжение, разобрать устроенную в проходе свалку, ему подчинились мгновенно и беспрекословно. Фарнская братия в медицинских костюмах засуетилась, тот, что пытался меня заткнуть, извинился и спросил, куда убрать груз. После все похватали коробки и кейсы, и дружненько потащили кто в медотсек, устроенный на яхте, видимо, специально для этого рейса, кто к остальным грузам. Я молча прошлась за ними и проверила крепление всего, что фарны притащили на яхту.

Меня беспокоило то, что время на сканирование притащенного мне никто не выделил. По правилам я должна была сначала все проверить, а потом уже давать разрешение грузить все по местам. Утешало лишь то, что отправка капсулы с паралитиком в космос как способ убийства, было слишком дорого и слишком сложно. Следовательно, имело место нечто другое, и можно было надеяться, что ничего взрывающегося или самовоспламеняющегося на борту быть не должно.

Особенно тщательно я проверяла крепления капсулы с мужем нанимательницы. И вот здесь мне никто не собирался мешать. Наоборот, дерганный фарн, представившийся Эрсом Этерелли, приставленный сопровождать больного, нервно попросил закрепить ее получше, чтобы капсула однозначно не смогла ни при каких условиях сорваться с отведенного ей места. Сам он опасался не справиться. А потом еще вдобавок попросил помочь ему с креплением пары медицинских приборов, которые должны были постоянно находиться рядом в помощь работе самой капсулы. Он меня так замучил, что я уходила из медотсека с чувством глубокого облегчения и уверенностью, что где-где, а уж там точно все останется на местах, даже если я столкнусь с астероидом.

Старт прошел как по маслу. Пилотируемый корабль был новой, мощной, современной и супернавороченной яхтой. Послушной и верткой. В отличие от тех жестянок, на которых я летала после окончания академии. Управлять ею было одним сплошным удовольствием. Она отзывалась, казалось, на малейшее движение моего мизинца, охотно подчиняясь и покорно ложась на заданный курс. В какой-то миг, уже готовясь прыгнуть в гиперпространство, я поймала себя на смешной мысли, что вот-вот получу технический оргазм от управления кораблем. Широко ухмыльнувшись своим дурным мыслям, я отправила предупреждение о гиперпрыжке единственному члену своей команды и начала отсчет.

Я не ожидала увидеть фарна в рубке управления яхтой, но он приперся ко мне спустя всего десять минут после того, как мы вошли в гиперпространство. Поставил у моего левого локтя на угол панели управления большую термокружку и без приглашения уселся в соседнее пустующее кресло:

— А ты молодец! — выдохнул, отхлебнув из собственной кружки, родной сестры той, что стояла у моей руки. — Не ожидал! Готовился стабилизировать состояние пациента сразу после перехода в гиперпространство, а ты прыгнула так, словно сделала шаг на паркете! Даже нескольких секунд дестабилизации работы капсулы не случилось! Теперь понимаю, почему на этот рейс наняли именно тебя! Ты профи!

Недаром говорят, что женщины любят ушами. Несмотря на мою, вновь поднявшую голову паранойю и подозрительность, мне сделалось приятно от похвалы, на душе потеплело.

— Спасибо, — сдержанно отозвалась я. — Меня для этого и нанимали. Чтобы звездолет дошел до цели путешествия как по маслу. Но все же, несмотря на весь мой профессионализм, не стоит оставлять своего пациента надолго без присмотра, — намекнула я на то, что фарну стоило бы убраться восвояси.

Медик проигнорировал намек. Благостно усмехнулся тонкими, едва заметными губами, характерными для его расы, поднял кружку, словно салютуя мне, отпил из нее, а потом продемонстрировал коммуникатор на запястье:

— Все тут! Если вдруг случится хоть малейший сбой или отклонение, я мгновенно буду в медотсеке. Но судя по тому, что я сейчас вижу и испытываю, у меня будет не перелет, а сплошной курорт!

— Ну-ну… — Едва слышно хмыкнула я, одним глазом наблюдая за работой приборов.

Мне хотелось есть. Пообедать не успела, а после стартов у меня всегда просыпался поистине волчий голод. Но оставлять у панели управления незнакомого инопланетника, чтобы сходить поесть, я опасалась. Черт его знает почему. Ну не вызывал у меня фарн доверия!

— Пей кофе, — мягко подтолкнул меня мой невольный компаньон, — ты заслужила! Это хороший кофе из моих личных запасов. Я, знаешь ли, кофеман. И суррогат меня не удовлетворяет. Поэтому обычно беру с собой в дорогу тот кофе, что пью постоянно.

— Спасибо. — Я покосилась на одинокую термокружку и принялась снимать показания сканера пространства. — Но я потом. Все равно напиток в термокружке и не остынет. А мне сейчас нужно кое-что сделать. Не хотелось бы залить приборы кофе и через час после старта заниматься чисткой пульта.

Фарн ухмыльнулся в ответ и, наконец, поднялся с насиженного места:

— Тогда не буду мешать! Если что — ты знаешь, где меня найти, — неуклюже схохмил он и исчез, наконец, за дверью.

Я с облегчением расслабила спину и плечи, только сейчас сообразив, насколько была напряжена, рассеянно растерла шею и закончила снимать и фиксировать показания сканера. Впереди было пусто, как на федеральной дороге в новогоднюю ночь. А потом, почти не задумываясь, насколько этично то, что я делаю, подсоединилась к системе наблюдения и нашла фарна. Тот стоял над медкапсулой, смотрел на нее и потягивал напиток из термокружки. Не знаю, почему, может быть, навеяло не в меру разгулявшееся воображение, но мне почудилась во всей позе фарна и в его жестах ненависть. Лютая, убийственная, обжигающая космическим холодом. Я даже содрогнулась. А потом по наитию, быстро, пока не передумала, вывела подачу сигнала со всех запоров на яхте, в том числе и от креплений медицинской капсулы, себе на коммуникатор. Теперь я мгновенно узнаю о любой попытке проникнуть в любое запертое помещение. Или повредить паралитику. Я не знала, зачем мне эта информация, просто сделала. А потом с чувством выполненного долга и ощущением смутной тревоги заперла рубку и отправилась добывать еду. Термокружка так и осталась стоять на краю пульта.

Сигнал раздался, когда я уже вскрыла контейнер из пищевого автомата и взялась за ложку. Не веря собственным ушам, я вывела на голограмму изображения с камер, уверенная, что лишних свидетелей этого не будет. Да так и застыла с приоткрытым ртом. Нет, нечто подобное я и подозревала. Иначе бы просто не стала возиться с передачей сигналов на комм. Но как-то я не ожидала, что фарну хватит наглости вскрыть дверь в рубку управления!

Первым моим порывом стало бросить все, мчаться в рубку и набить наглецу морду лица. Но я быстро отказалась от этой идеи. Просто фарн вошел в помещение, осмотрелся, постоял у моего кресла, сунув руки в карманы комбинезона, ни к чему не прикасался. А спустя пару минут просто повернулся и вышел, тщательно заперев за собой дверь. И что это, спрашивается, было? Проба пера, так сказать? Сможет он или нет, проникнуть втайне от меня в запертое помещение?

Ничего другого в голову не приходило. И я задумчиво взялась за еду.