Летнее безумие

Глава 27

От горького запаха хлороформа щипало в носу. Ночной воздух был пропитан влагой. Луиза лежала нагая, тонкая простыня прикрывала только бедра. Слабый свет луны пробивался сквозь закрытые ставни. Руки, привязанные к железной кровати, онемели, сердце ныло от ужаса.

Кошачьи вопли, напоминающие человеческий крик, прекратились, но мертвая тишина пугала еще больше. Луиза настороженно вглядывалась во тьму. Внезапно ее охватило отчаянное желание зарыться лицом в подушку и свернуться клубочком. Лежать вот так — голой и беспомощной — было страшно. Такой беззащитной она не чувствовала себя никогда в жизни.

Раньше, когда Луиза медленно выплывала из глубин наркотического сна, на ней еще была одежда и она могла ходить по захламленному, затянутому паутиной чердаку. Сейчас на нее был устремлен дикий взгляд остановившихся глаз. Эти глаза кукол с потрескавшимися потемневшими лицами очень напоминали человеческие и своим блеском сводили Луизу с ума. Все здесь дышало угрозой — сломанные комоды и рваные кресла.

Луизе очень хотелось снова ощутить гнев. Он помогал ей преодолевать страх. Спасения ждать было неоткуда, а Луиза твердо решила выбраться отсюда, пока с ней не расправились, как с Марианной. Она слышала выстрелы, но сумела подавить страх, сосредоточившись на мыслях о Джейке. Не подозревая о том, что случилось в Мексике, Луиза знала одно: все слова Консуэлы — ложь. Больше всего ее бесило, что она позволила уговорить себя и оказалась в ловушке. Сейчас предстояло из этой ловушки выбраться.

Днем Луиза видела через окно высокие закрытые ставнями окна на противоположной стороне улицы, горшки с увядшей геранью на крючке над порогом и выстиранное старье, висевшее на веревке. Но здесь даже будничные проявления жизни казались зловещими. Подвинувшись к краю кровати, она попыталась разглядеть улицу, но в поле зрения были лишь черепичные крыши и церковная башня. Сюда не доносилось ни одного звука. Она не слышала ни шума машин, ни собачьего лая, ни пения птиц, ни детских голосов. Ее сердце сжалось, когда она подумала, что это то самое мрачное место, где она однажды встречалась с Джейком.

Луиза вновь обвела глазами комнату. Она была завалена старьем — развалившиеся комоды, рваные кресла, разбитый фарфор, сломанный кукольный домик, ржавая клетка для птиц, выцветшие картины. Здесь не было места, где не висела бы паутина.

К своему ужасу Луиза обнаружила, что единственная дверь в этой комнате ведет в туалет. Гнев Луизы сменился паническим страхом — отсюда нет выхода! Но он должен быть, иначе как ее сюда затащили? Она ощупывала стены, сдвигала картины, проверяла трещины, пытаясь найти скрытую отодвигающуюся панель.

Присев на корточки, она подняла ветхие коврики, потом отодвинула мебель, все еще надеясь, что ее здесь не замуровали. Вспомнив, что Мартина провела в заточении целых три года, Луиза похолодела. Слезы струились по ее щекам, пока она металась в поисках двери. Но ее не было. Охваченная ужасом, Луиза начала колотить кулаками в стены и звать на помощь.

Но теперь она уже знала, что дверь за высоким тяжелым шкафом. Однако, если бы она и могла встать с кровати, ей не удалось бы открыть ее.

Вдруг в комнату вошел мужчина, очень похожий на Джейка, только старше, и уставился холодными глазами на Луизу, прижавшуюся к стене. Он велел ей раздеться и, когда она отказалась, ударил ее по лицу. Обливаясь кровью, Луиза стала раздеваться. Ткнув пальцем в сторону кровати, он приказал ей лечь и раздвинуть ноги. Потом вынул из кармана тонкую проволоку и привязал ее запястья к железной спинке.

Она думала, что он бросится ее насиловать, но мужчина только предупредил, что, если она снова завопит, он вышибет ей мозги. Еще раз ударив ее по лицу, он удалился.

Как она догадалась по бою церковных часов, это было около пяти часов. Сейчас, ночью, она понимала, что в комнате никого нет. Она услышала бы, как он вошел. Но до нее доносился какой-то звук: казалось, неподалеку кто-то дышал.

Подавив крик, Луиза подняла колени. Она почувствовала, что кто-то стоит рядом и смотрит на нее. Потом раздался тихий шорох и заскрипели половицы — кто-то отошел от кровати. Она затаила дыхание. Шкаф, маскирующий дверь, тихо скрипнул.

— Помогите, — сказал кто-то очень жалобно по-французски. Луиза помертвела.

— На помощь, на помощь, — отчаянно звал чей-то голос.

Вопли становились все громче, настойчивее, потом кто-то заколотил в стену. На пол полетели картины, упала кукла. Луиза закричала, но голос ее потонул в диком оглушительном вое.

Консуэла могла бы многое рассказать Луизе о Марии-Терезе, безумной девушке, навсегда заточенной в соседней комнате.

Двумя этажами ниже в обшарпанной кухне с каменными стенами сидела мрачная Консуэла. Соседи давно привыкли к воплям, доносящимся из этого дома: все знали историю Марии-Терезы. Но теперь кричали две женщины.

Консуэла бросила взгляд на мужчину, сидевшего напротив нее. Это был Оскар Делакруа, который уже три недели жил под именем Дэвида Мэлори. Пластическая операция сделала его похожим на Джейка Мэлори. За хорошие деньги такие, как Делакруа, готовы на все. Некоторые услуги он оказывал бесплатно.

— Иди и заткни ее, — приказала Консуэла.

Когда Делакруа вышел, Консуэла холодно взглянула на Фредерико. Он заметно нервничал.

Она понимала, Джейк выйдет из тюрьмы, и произойдет это довольно скоро. Консуэлу не пугало его появление. Она ждала его и поэтому заманила сюда Луизу. Но, поскольку французская полиция уже искала Консуэлу, она не могла покинуть этот дом, как и Делакруа, которого кто-то видел возле машины Марианны. Ничего, можно посидеть и в этой дыре. Беда только в том, что они оставили Марианну там, где ее скоро обнаружат.

Время уже не работало на Консуэлу, и она понимала, что может совершить серьезную ошибку, принимая решение в панике. Она не знала, известно ли Джейку об этом доме. Если нет, придется навести его на след. Консуэла была уверена, что Джейк, явившись сюда убить ее, не приведет за собой полицию. Без сомнения, он намерен расквитаться с ней за смерть Мартины.

Она снова посмотрела на юное испуганное лицо Фредерико, ей не следовало вовлекать его в это, ему не справиться с такой работой. Но она сделала это для отвода глаз, так же, как поступила с Луизой. Девчонка должна считать, что помешалась, если уж ей мерещится Дэнни. Сейчас, поместив ее рядом с Марией-Терезой, она продолжала работать над ней, но времени оставалось мало. Так что же делать с Фредерико? Конечно, стоит намекнуть Делакруа — и никаких проблем.

Она встала, поднялась по узкой лестнице за камином в комнату, села перед зеркалом и посмотрела на себя: красивая элегантная женщина средних лет. Такой ее видели все окружающие. Ее облик обманывал людей; под этой маской скрывалось злобное жестокое существо, не ведающее жалости.

Консуэла засмеялась, но тут же из ее глаз хлынули слезы. Какой спектакль разыгрывала она все эти годы! Как она всех одурачила — никто не догадался о том, сколько судеб она исковеркала. Только Джейк знал обо всем, но вынужден был молчать. А какую радость доставляло ей его бессилие, какое наслаждение она испытывала, видя его муки!

Три года назад она объявила ему, что он никогда не сможет связать себя с любимой женщиной. Что ж, он убедился в этом. Она поклялась погубить Джейка и почти достигла своей цели. Его ждут только несчастья, ибо любовь Джейка влечет за собой гибель женщин. Сейчас она злобно смеялась, сознавая свою власть над ним. Оставь он в покое Мартину, она была бы жива. Теперь он наконец это понял. И, хотя она заплатила убийце, Джейк будет винить в ее смерти только себя. Он слишком уж совестлив, а ей, Консуэле, такое неведомо. Консуэла забыла о таких глупостях давным-давно. Какого черта! Почему она должна о ком-то заботиться? Кто, черт возьми, когда-нибудь заботился о ней?

Да, много обид накопилось за всю жизнь. Она стащила с головы парик. Без этих блестящих светлых волос Консуэла казалась старухой. Ее волосы, жесткие, седые и безжизненные, были отвратительны, но лицо еще сохраняло красоту. А что хорошего получила она от красоты? Где ее приятные воспоминания, ее любовь? Кто лишил ее радостей жизни? Почему другие пользовались тем, что должно было принадлежать ей? Когда она видела свет любви в чьих-то глазах, ее собственные глаза темнели от злобы. Ей пришлось жить во лжи, прятать свою беду и таить обиду. Она играла свою роль, страдая от одиночества, видя, что годы летят, а ее несчастьям нет конца. Никому, даже тем, кому она когда-то верила и кого любила, не было интересно, что с ней происходит.

Она испытала все — предательство, обиды и унижения. Ей оставалось одно — лицедействовать. Она делала это так профессионально, что могла бы стать голливудской звездой. Она так великолепно играла, так убедительно изображала самоотречение и любовь, что в ней видели жертву жестокой судьбы. Она и в самом деле пожертвовала молодостью, невинностью, надеждами и мечтами ради семьи, больше заботившейся о деньгах, чем о судьбе дочери.

Той дочери больше нет. Консуэла де Сантьяго, отпрыск испанских кровей, умная, своенравная, яркая, умерла сорок лет назад, когда вышла замуж за Кармело Сантини. Сейчас осталось лишь ее бренное тело и дух, одержимый ненавистью и жаждой мести. Когда родители отвернулись от нее, опасаясь навлечь на себя гнев могущественных Сантини, Консуэла никогда не говорила ни одной живой душе о тех страданиях, которые причинял ей муж. Бывшие друзья притворялись, что ни о чем не подозревают, и Консуэла несла свой крест и играла роль преданной жены, неусыпно следя за соблюдением приличий. Но в душе ее зрела ненависть, которая, как она знала, когда-нибудь погубит их всех.

Теперь с притворством покончено. Занавес опустился после смерти Мартины. Мартина — плод похождений Сантини, возможно, единственный дар, который он ей принес. Не будь Мартины, она попыталась бы изменить свою жизнь, уйти, начать сначала. Разве бедность страшнее насилия и унижений, которые она терпела от мужа? Покинув Сантини, она освободилась бы от вечного страха и необходимости притворяться. Но после того, как Сантини отдал ей ребенка, прижитого от проститутки, с мечтой о свободе пришлось расстаться. Но девочка стала орудием ее мести. Консуэла осталась с Сантини. Без матери жизнь Мартины превратилась бы в ад, ибо отец ее был гангстером и садистом. Он совершал незаконные сделки, брал взятки, занимался вымогательством, считаясь при этом респектабельным и добросердечным человеком. Она не могла оставить невинного ребенка с таким чудовищем.

Она посвятила Мартине тридцать лет жизни и по-своему любила ее. Но никакие чувства не могли затмить ее ненависти к Кармело Сантини. Люди считали их прекрасной парой, не обделенной ни красотой, ни богатством. Но, оставаясь наедине с Консуэлой, он изощренно издевался над ней. При малейшей попытке воспротивиться этому он отсылал ее в этот самый дом, вдали от родной земли, и она едва не теряла рассудок. Он щедро оплачивал молчание тех, кто окружал ее. Он убеждал всех, что заботится о здоровье жены, и никто не сказал ни слова в ее защиту, хотя все это было шито белыми нитками. Сантини, сын итальянских крестьян, не ведал о том, что такое мораль. Предприятие, которое возглавлял Сантини, прикрывало рэкет, торговлю наркотиками, сводничество и азартные игры. Его соперники не выдерживали конкуренции с ним.

Мартина была обеспечена всем. Об этом позаботилась Консуэла. Она воспитала ее такой же прекрасной благородной девушкой, какой когда-то была сама. Она не подозревала о жестокости отца, как и о тайне своего происхождения. Узнав о том, что Сантини и подобные ему аферисты творят с аргентинцами, выбрасывая их из собственных домов, сажая в тюрьмы, убивая, Консуэла попросила отправить Мартину в Штаты. Она хотела, чтобы дочь сохранила любовь и уважение к отцу.

Консуэла вдруг расхохоталась — чего ради она об этом заботилась? Зачем ей понадобилось, чтобы Мартина хорошо думала об отце? Почему она не позволила его дочери увидеть, что он развращенный, чудовищный садист?

Она знала, почему, но в конце концов Сантини ее обманул. Всю жизнь он клялся оставить ей, Консуэле, свое состояние. Это был его христианский долг, и он уверял, что заплатит за ее отношение к Мартине, и она, Консуэла, станет богатой и свободной. Только об этом она и мечтала. Она не верила ему, пока он не показал ей завещание. Но, конечно, он обманул ее. И, едва его опустили в могилу, ей показалось, что она слышит его смех из глубин ада. Он не оставил ей ничего, кроме виллы во Франции, содержать которую было не на что, и этого жуткого дома.

А через несколько месяцев Мартина, эта неблагодарная сука, вычеркнула ее из своей жизни, не пожелав признать, что Джейк Мэлори изменник и лживый ублюдок, такой же, как все мужчины.

Консуэла задохнулась от ненависти, отравлявшей ее столько лет. Хватит с нее лжи и обманов. Зачем ей теперь что-то скрывать. Консуэла де Сантьяго отомстила всем, кто предал ее. Она добилась того, что друзья, когда-то отвергшие ее, поплатились за это жизнью и состоянием. Бывшая жена итальянского мафиози лишила свободы его надменную дочь, наказала ее и Джейка. Он тоже никогда не забудет этого. Он дорого заплатил за то, что восстановил Мартину против матери, положившей столько сил на воспитание чужой дочери. Теперь он поймет, каково страдать так, как страдала она.

Снова взглянув в зеркало, Консуэла поняла, что ненависть разрушила ее красоту. Лицо стало изможденным и старым, красота ушла, се съела злоба. Никто не был справедлив к ней и, уж конечно, не будет. У нее осталась одна радость — видеть, как пресмыкаются перед ней те, кто причинил ей зло, как ползают на коленях и молят о прощении. Но больше всего желала она увидеть мужчину, который отнял у нее Мартину. Она почти сполна расплатилась с ним, заставив его пройти через унижения тюрьмы, отняв у него покой, заставив страдать и метаться в поисках Мартины, неопределенность выводила его из себя.

Сзади подошел Делакруа, и ее лицо выразило угрозу. Он смотрел на нее глазами, так напоминающими глаза Джейка. Однажды она попыталась ослепить Джейка, чтобы он никогда не смог взглянуть на другую женщину. Даниэль Спенсер заплатила жизнью за единственную ночь с ним. Интересно, знает ли он, что Луиза Крамер в ее руках? Если да, то догадался ли, где она? Консуэла надеялась, что это так. Значит, Джейк придет и убьет ее, Консуэлу. Именно этого она и хотела! Лишь бы он не стал задавать вопросов, не заставил ее молить о прощении. Но выстрелив, он тотчас же поймет, что совершил непоправимую ошибку.

— Видишь ли, Джейк, — сказала она, часто и прерывисто дыша, — у тебя нет шанса выиграть. Мертвая или живая, я обладаю над тобой большей властью, чем сам всемогущий Господь.

Марианна долго ждала. Ночь давно затопила комнату мраком, было душно и жарко. Ее тошнило от собственного запаха. Щеки были залиты слезами. Сердце болело. Как жестоко предала ее Консуэла! Марианну мучил страх, что здесь ее никогда не найдут.

Рано утром она очнулась от громкого голоса Эрика. Он говорил по телефону внизу. Потом, пройдя через кухню, он ушел. Она не могла шевельнуться: руки и ноги были крепко связаны, кляп во рту не давал дышать. Голова раскалывалась, и Марианна не в силах была поднять веки.

Огромная кровать, на которую ее бросили, стояла у самой стены. Марианна ослабла от голода. Молясь, чтобы Эрик поскорее вернулся, она, собрав последние силы, подвинулась к краю кровати. Когда он придет, она попытается упасть на пол, и, может быть, он услышит ее.

Бог внял ее молитвам. Эрик рывком открыл дверь в дом Джейка — звонил телефон. Он кинулся к нему в темноте, ударился о комод, уронил на пол лампу, выругался и схватился за трубку.

Связанная Марианна корчилась на полу, сотрясаясь от беззвучных рыданий. Она сделала то, что хотела, но Эрик не услышал, как она упала.

— Эрик, Эрик, это ты, сынок?

— Дэвид! Слава тебе Господи! Я пытался вам дозвониться!

— Эрик, послушай меня. — Отец Джейка прервал его. — Джейка освободили вчера поздно вечером…

— Я могу с ним поговорить? Мне необходимо поговорить с ним, Дэвид. Может ли он подойти к телефону?

— Его нет, сынок. — Эрик все понял. Джейк заплатил адвокатам и полиции, чтобы скрыть свое освобождение от Дэвида, бросился в аэропорт и позвонил отцу, уже покидая Мексику.

— Не знаю, куда он направился, я не мог выяснить, как он вырвался из Мексики, но я занимаюсь этим и постараюсь узнать, как с ним связаться, прежде, чем он окажется в Ницце. А пока вся надежда на тебя, Эрик, ты должен его остановить. Не давай ему, ради Бога, приближаться к этой женщине, иначе он убьет ее.

— Я сделаю все, что смогу, — ответил Эрик, наконец нащупав выключатель. — Но, видимо, только он знает, где она.

Марианна упорно придвигалась к двери. Она слышала каждое слово Эрика.

— А вы приедете? — спросил Эрик Дэвида.

— Нет. Я везу малышку домой.

— Понимаю, — сказал Эрик. — Как она?

— Испугана. Она хочет к маме. — Дэвид помолчал. — Сделай все, что можешь, для Джейка, сынок. Он в плохом состоянии, просто вне себя, и, думаю, непредсказуем. Он готов убить эту тварь. Лично я желал бы видеть ее мертвой, но не хочу, чтобы Джейк провел двадцать лет в тюрьме. У него дочь, которой нужен отец. Напомни Джейку об этом.

— Хорошо. Дэвид, если он свяжется с вами до того, как я его найду, постарайтесь узнать у него, где Консуэла. Предупредите его, что она захватила Луизу.

Глаза Марианны не отрывались от полоски света, пробивающейся через неплотно закрытую дверь. Надо добраться туда и захлопнуть дверь, тогда Эрик услышит. Она знает, где Луиза, и поможет ему остановить Джейка, только бы Эрик ее обнаружил. Боже, сделай так, чтобы это произошло!

— …Ты должен найти ту девушку, Эрик, — говорил Дэвид Мэлори. — Ты должен остановить его, не позволить приблизиться к Консуэле.

— Знаю, знаю. Не надо объяснять, — прервал его Эрик, хмуро посмотрев на галерею. — Запишите этот номер. — Он продиктовал телефон Жан-Клода и продолжал: — Если что-то узнаете, сразу позвоните. Сейчас я иду в полицию, будем надеяться, что они не арестуют меня. Нам нужна их помощь, они уже знают, что Джейк на свободе?

— Я возьму это на себя, они узнают об этом раньше, чем ты доберешься до них.

— Прекрасно. Может, они уже нашли Марианну, девушку, работавшую на Джейка. Она наверняка знает, где Консуэла, но неизвестно, жива ли она.

— О Эрик! Эрик! — кричало все внутри Марианны. — Я здесь, Боже, скажи ему, что я здесь!

Эрик бросил трубку.

Марианна была почти у цели, но не могла издать ни единого звука.

Эрик схватил ключи и направился к двери. Он остановился, снова взглянул на галерею и пошел дальше.

— Нет, нет, не уходи! — молча взывала к нему Марианна.

Подойдя к двери, Эрик увидел чужую машину, и Боб, помощник Джейка, выскочил из нее.

Марианна двинулась вперед.

— Он здесь? — крикнул Боб.

— Ты хочешь сказать, что он уже во Франции? — поразился Эрик.

— Я видел, как он на «мерседесе» выезжал из порта.

— И ты не смог с ним поговорить?

— Он умчался, прежде чем я успел сойти на берег.

— Черт побери, — сквозь зубы проговорил Эрик. — У нас нет времени ехать в полицию. Придется позвонить туда. Ты знаешь номер его удостоверения?

— Конечно.

Марианна рванулась вперед, она была уже совсем близко, она слышала, как Эрик говорил с полицией. Нет, он не услышит, как захлопнется дверь, надо подождать. Она приготовилась, стараясь не сделать этого преждевременно. Наконец разговор кончился, она дернула плечом, но ничего не получилось.

Боб и Эрик выбежали из дома. Эрик запер дверь. Марианна подкатилась к двери, и та закрылась.

Эрик повернул ключ в замке, сунул его в карман и пошел к машине.

— Куда едем? — спросил Боб, сев рядом с Эриком.

— Хотел бы я знать, черт побери, куда, — ответил Эрик, быстро посмотрев на верхние окна. Включив фары, он резко дал задний ход, развернулся и быстро умчался в ночь.

Марианна перекатывалась с боку на бок, рыдая от отчаяния и умоляя их вернуться.