Лицедей

Трофей был золот, да не сладок

Наши гастроли продолжались, и следующей остановкой был родной город Т. Об этом мы узнали еще при планировании тура, когда он увидел свой город в списке, радостно возвестил об этом и принялся бегать, как заведенный, несмотря на то, что там мы пробудем не больше суток.

Мы приехали рано утром, отсыпаясь всю дорогу в поезде, а потом и в машине, пока ехали до гостиницы. Т. покинул нас еще на вокзале, предупредив продюсера, что хочет побыть с семьей, пока есть такая возможность. День выдался на редкость утомительный. Сказать честно, за несколько часов я успел соскучиться по Т. В унылый зимний день мне так не хватало его лучезарной улыбки, учитывая, что вечером мы должны были развлекать публику, а настроения у меня на это не было ни малейшего. Я просидел в гостинице безвылазно до начала контрольной репетиции, немного подремав, пожевав мандарины, пока не раздался стук в дверь. Голос на той стороне, принадлежавший нашему тур-администратору, попросил меня о готовности в 10 минут.

Утвердительно ответив ему, я лениво поднялся с кровати, посмотрев на часы. До концерта оставалось три часа. Я был почти готов, поэтому просто взял сумку со сценической одеждой, причесался перед зеркалом, полюбовавшись с разных ракурсов своими скулами, и вышел из номера.

По прибытии на место мы обнаружили там Т. в прекрасном расположении духа в отличие от меня. Переодевшись в гримерке, мы вышли на сцену, чтобы начать контрольную подготовку к выступлению. В жизни любого творческого человека случается поворотный момент, когда его мастерство перестает зависеть от настроения и переходит в разряд ремесла. Независимо от того, что у меня на душе скребли кошки, я мог улыбаться, смеяться, шутить и выразительно жечь глаголом. Выглядело это почти естественно, и только особо зоркий глаз мог уловить фальшь в моем поведении. Как, например, глаз нашего продюсера, который после репетиции строго наказал мне сделать все возможное, чтобы я натурально сиял перед зрителем без резиновой улыбки. Я не знал, как это сделать. Моя тонкая чувствительная натура сильно зависела от происходящего вокруг, поэтому сам я в редкие моменты мог управлять эмоциональным состоянием.

Пока внимание продюсера переключилось с меня на Д., чтобы привлечь его к тренировке голоса, я взял бутылку воды и присел в кресло на сцене, окинув взглядом многочисленные бархатные ряды концертного зала. В воображении я каждый раз рисовал овации, восторженный блеск в глазах зрителей, чествующих меня. Да, я был немного тщеславен, действительно любил, когда мной восхищались, хоть и зачастую скромно от этого отмахивался.

Пока я витал в своих фантазиях, рядом, на поручень моего кресла, присел Т. и откинулся на спинку, склонившись к моему уху.

– Слушай, А., я правильно помню, что ты сейчас ни с кем не встречаешься?

Почему-то от этого вопроса мое настроение испортилось еще сильнее.

– Верно, – без энтузиазма ответил я, закручивая крышку пластиковой бутылки.

– Мне неудобно тебя спрашивать, но если ты откажешься, ничего страшного – я пойму. Сегодня на концерт придет моя сестра, а она просто без ума от тебя. С самого начала проекта только о тебе и спрашивает. Она меня слезно умоляла с тобой познакомить, и если ты согласишься, я буду крайне благодарен.

– У тебя сестра есть? – удивленно спросил я, будто бы не слыша то, о чем он только что меня попросил, и обернулся. Из-за того, что он склонился ко мне, сидя на том же кресле, его лицо оказалось слишком близко к моему. Мы встретились взглядом, и я почувствовал, как по телу пробежал легкий разряд, возвращаясь бушующим приливом к голове. Я тяжело сглотнул, вцепившись в поручень, но Т. тут же спрыгнул с кресла и опустился рядом на корточки как ни в чем не бывало.

– Да, младшая. Она симпатичная, – поспешно и настойчиво решил он упомянуть этот факт и сложил ладони в молитвенном жесте. – Пожалуйста.

– Ладно.

Я натянуто улыбнулся, отмахнувшись от его умопомрачительно милой мордашки. Т. особо не умел в эмпатию, поэтому, не различив моей индифферентной реакции, радостно поблагодарил меня и, похлопав по плечу, вернулся к репетиции. Я уже наперед знал, о чем грезила его сестра, и мне ни в коем случае не хотелось разочаровывать родного ему человека. С другой стороны, отказать ему я тоже не мог. В конце концов, простое знакомство ведь ни к чему не обязывает?

Буквально за полчаса до начала я смог чудесным образом взбодриться и свою роль на концерте исполнил отлично. По крайней мере, так я себя оценивал. Нас буквально завалили подарками, которые мы еще какое-то время рассматривали и пытались упаковать обратно.

На улице нас уже ждал микроавтобус, чтобы отвезти в гостиницу. Т. спешил впереди, пытаясь на ходу что-то написать в телефоне. Он выбежал наружу, не придержав дверь, отчего Д. громко возмутился и услышал отдаленные извинения с той стороны. За дверью нас кроме автомобиля ожидала и потрясающая погода. Было так необычайно тепло, что мне захотелось с разбега прыгнуть в сугроб и всю ночь смотреть на звезды, ловя языком снежинки.

Силуэт Т. сложно было не заметить. За его плечом едва виднелась субтильная женская фигурка в длинном пуховике, отбивая ножками ритм, как обычно делают люди, чтобы согреться на холоде.

“Сестра”, – сразу подумал я, безуспешно пытаясь спрятаться за спину Д., который был ниже меня едва ли не на целую голову. Это то же самое, что зайти за столб и спросить “меня видно?”

Украдкой взглянув в их сторону, я неловко оступился, чем привлек внимание молодой особы. Она тут же вцепилась в меня взглядом таким образом, будто боялась, что я могу внезапно испариться. Она уже не слушала брата, а завороженно следила за мной раскрытыми преданными глазами, с трудом сдерживая желание подбежать ко мне, что у нее на лбу было написано. В руке она нервно теребила бумажный подарочный пакет, подвязанный синей ленточкой. Видимо, она настолько сильно нервничала, что бедный пакет превратился в измятый комочек, утратив былую привлекательность.

Т. обернулся, уловив ее взгляд, и жестом подозвал меня к себе. Набрав в грудь побольше воздуха, я размашистыми шагами подошел к ним и натянул все ту же неискреннюю приветливую улыбку. Либо его сестра тоже была не слишком эмпатичным человеком, либо я действительно был мастер масок, но фальши она не заметила. Т. представил нас друг другу и любопытно наблюдал за тем, как его сестра пытается держать себя в руках, но жутко переживает. Скажем, ее звали Н., именем, которое считается самым популярным среди иностранцев. Она все также неотрывно смотрела на меня взволнованно и бесхитростно, и только сейчас я смог заметить, как сильно они с Т. были похожи. На вид она была немногим младше него, но, учитывая и нашу с ним разницу в возрасте, я мог понять, что между нами была пропасть не меньше, чем в десяток лет.

Смущенно заправив за ухо прядь окрашенных в черный волос, она протянула мне тот самый подарочный пакетик и, наверное, первый раз за несколько минут отвела от меня взгляд, чтобы недовольно смерить им брата.

– Ты так и будешь тут стоять?

– Все-все! Оставляю вас, – Т. поднял руки и поспешил удалиться.

– Езжайте без меня, – сказал я ему вслед. – Я возьму такси.

– Хорошо. Только не забудь, мы уезжаем завтра в семь утра.

В ответ я утвердительно кивнул, с интересом заглядывая в измятый пакетик, где в прозрачной целлофановой обертке лежало несколько печенюшек. Дверь микроавтобуса за моей спиной захлопнулась, и по снегу заскрипели колеса.

– Это имбирные печеньки, я сама пекла, – дрожащим голоском затрепетала Н. – Надеюсь, ты ешь такие.

– Спасибо, обязательно попробую. Может, выпьем чего-нибудь горячего?

– С удовольствием! – она так громко взвизгнула от радости, чего сама не ожидала и, смутившись, прикрыла рот варежкой. – Я знаю хорошую кофейню неподалеку.

Мы направились вдоль улицы в ту сторону, куда недавно уехал наш микроавтобус. Я разрешил ей взять меня под руку, отчего, как мне показалось, она посчитала этот день самым счастливым в своей жизни.

Видимо, я зря волновался, потому что Н. оказалась очень интересным собеседником. Она легко и задорно поддерживала беседу, через час уже перестав трепетать от каждого моего вздоха. Они с Т. и вправду были очень похожи, не только внешне, но и по многим поведенческим чертам. Возможно поэтому я изменил свое изначально предвзятое отношение к идее знакомиться с кем-то по чьей-то просьбе. Я никогда не любил ходить на свидания, обычно это было максимально нелепое действо в попытке узнать за несколько минут, насколько интересен тебе человек. Зачастую я первый терял интерес, изначально имея высокую планку для своего партнера, поэтому перестал ходить на свидания еще в студенчестве. А с недавнего времени моя личная жизнь пошла совсем по иному сценарию…

Я не заметил, как пролетело время. Мы досидели до самого закрытия кофейни, увлеченно болтая о разном. Н. рассказывала много историй, связанных, в том числе, с Т., отчего мне было особенно приятно их слушать. Она поблагодарила меня за вечер, без всякого стеснения признавшись, что питает ко мне симпатию с самого первого выпуска и надеется на дальнейшее общение. Я не обнадеживал ее шансами на нечто большее, но был не прочь время от времени получать от нее весточки.

Расплатившись за поздний ужин, я предложил проводить ее до дома. Как выяснилось, Н. жила на съемной квартире вместе с подругой, съехав полгода назад от матери с желанием вкусить самостоятельности. Так как город был небольшой, мы потратили не так много времени, чтобы добраться до ее района, но стоило нам приблизиться к ее дому, как остальное расстояние мы шли чуть ли не вдвое дольше. Она стала замедлять шаг с каждым разом все сильнее, изменившись в лице. Я мог ее понять, она так долго ждала этого момента, провела насыщенный вечер, полный впечатлений, а теперь он должен был закончиться.

Я проводил ее прямо до двери, собираясь попрощаться, но Н., позвякивая ключами, не спешила меня отпускать. В один момент она столь неожиданно подскочила на носочки в попытке меня поцеловать, что я чудом успел вскинуть ладонь так, что ее губы уперлись в мои пальцы. Раскрасневшись, она тут же отпрянула. Я хотел было что-то сказать, но она резко перебила меня:

– Я знаю, что ты скажешь!

“Вряд ли”, – подумалось мне, но я не стал спорить и позволил ей выговориться.

– Тебе не понять. Не знаю, смотрел ли ты когда-то на кого-либо с таким восхищением. У тебя есть все: красота, талант, обаяние. Представь, каково мне было провести вечер с тобой и знать, что он будет такой единственный во всей моей жизни. Нет, это не максимализм или пессимизм, это жизнь. Я же вижу, что ты не заинтересован мной настолько, чтобы ответить взаимностью. У тебя другие вкусы, другие потребности, рядом с тобой должен быть такой потрясающий человек, как и ты сам. А у меня есть только этот вечер, – она грустно вздохнула, понурив голову. – Я все сказала.

Ее слова нашли во мне отклик. Она была права, но всего за несколько часов я проникся к этой девушке, и не потому, что она была сестрой Т., а из-за ее собственного обаяния. Печально было расстраивать ее, но я не мог изменить себя и испытать к ней того интереса, какого она ждала. С другой стороны, я нашел маленькую лазейку в этой ситуации. Как настоящий актер, я попросту представил себя в некоем романтическом сериале. Мое воображение уже нарисовало экспрессивного режиссера, несколько операторов, суетящихся гримеров, поправляющих мою прическу, и ассистента, отбивающего хлопушкой-нумератором очередную сцену. Всего за пару мгновений я создал в своей голове предысторию, наделил своего героя яркими качествами и погрузился в этот картонный мир. В отличие от меня мой герой питал теплые чувства к героине, но ввиду своих собственных заблуждений боялся сблизиться с ней. Однако, он понял, что своей нерешительностью он ранит ее чувства сильнее. Он нежно взял ее подбородок своими пальцами и приподнял его в желании заглянуть в ее лицо, такое печальное и мечтательное, все еще с надеждой смотрящее на него. Герой заглянул ей прямо в глаза, даже через легкое прикосновение, чувствуя, как затрепетало ее девичье сердце. Он неспешно склонился к ней, пытаясь запечатлеть каждую секунду, и мягко коснулся ее дрожащих губ.

Стоило мне закрыть глаза, как мгновенно построенный в моем воображении мир рухнул, оставив после себя пустую звенящую тишину. Сердце с гулким грохотом оборвалось, утягивая за собой остатки здравого смысла. Я не понял, что со мной произошло, но готов поклясться – мне казалось, будто передо мной стоял Т., а не его сестра. Поначалу мне стало страшно, но потом я вовсе потерял голову, не в силах разомкнуть глаз. Я жадно целовал ее, запускал пальцы в ее волосы, стащив с нее шапку, и ненасытно вдыхал этот запах – табачный дым с примесью мятного шампуня и одеколона, так всегда пах Т., и я был готов навечно уткнуться носом в него и не пробуждаться. Никакого объяснения не было тому, что она так напомнила своего брата в такой момент, но мой рассудок отказывался мыслить ясно. Я начинал сходить с ума.