Линия любви

7

После спектакля, разыгравшегося на ринге, Хартли проследил за Сью до самого дома. По дороге ничего особенного с ней не случилось. Она никуда не заезжала. Никакие визитеры на этот раз ее не беспокоили.

Хартли решил отправиться домой. Добычу, то есть Сью, вполне можно оставить пока без присмотра. Вряд ли посреди ночи она решится гнать куда-то украденную, позаимствованную, черт-ее-знает-какую машину.

Сначала Хартли надеялся — и потому некоторое время проторчал у ее дома, — что объявится тот малый, побеседовать с которым ему помешали бдительные охранники клуба. Но, сделав несколько звонков, Хартли узнал, что дебошира оставили на ночь в «отстойнике» за драку.

Через полчаса Хартли остановился перед простым оштукатуренным домиком, который он снял в пригороде почти год назад. Он открыл дверь и сразу услышал визгливое:

— Привет, чудесно выглядишь!

Хартли рассмеялся.

— Бьюсь об заклад, Джо, ты говоришь это каждому.

Подлетевший попугай уселся Хартли на руку, потом переместился на плечо. Вместе с птицей Хартли отправился на кухню и, не торопясь, прошелся вдоль кухонной стойки, уставленной несколькими рядами бутылок. Случалось, что за один-единственный вечер он опустошал целую бутылку. Иногда прикладывался по утрам и после обеда. Несколько месяцев назад Хартли существенно уменьшил дозу из опасения превратиться в настоящего пьяницу, о чем его не раз предупреждал лечащий врач. Он же однажды предложил Хартли пройти сквозь боль, а не ходить вокруг нее. Хартли принял вызов. Он всегда принимал вызовы, даже, если это было чертовски больно и трудно.

Хартли вытащил из холодильника бутылку охлажденной содовой, открыл ее и сделал большой глоток. Затем прошел в гостиную, включил телевизор и опустился в старое кожаное кресло. Кресло заскрипело под тяжестью его веса. Хартли уставился на оживший экран, хотя ровным счетом ничего не видел. Потому что ум его был занят Сью и непонятной историей с «ванден плас».

Что ж, перво-наперво эту леди стоило бы поздравить: у нее хороший вкус, если, конечно, она не прихватила заодно и тот «даймлер». «Даймлер»… Хартли тряхнул головой. Возможно, она уже продала его на черном рынке. Хотя какому ненормальному придет в голову покупать такую древность? Вот «ванден плас» — совсем другое дело.

В этом деле с «ванден плас» есть несколько непонятных моментов. Во-первых, как Сью могла украсть ее, если владелец живет в другом городе, даже в другом штате? Во-вторых, почему он не выдвинул против угонщицы обвинения? И, наконец, кого отправили сегодня в «отстойник»? Того, с кем он разговаривал по телефону, Рика Персона? Если парень и в самом деле Рик, то почему он заявил, что Сью его невеста? И почему он называл ее Джоди? Вопросы, вопросы, вопросы…

Хартли сопоставлял факты, сравнивал их, перебирал так и этак. Может быть, Сью пробыла какое-то время в Балларате, уговорила этого малого обручиться с ней, а потом украла его машину? Но на такие махинации она вряд ли способна. Хотя… тебе ли судить об этом, дружок? — насмешливо спросил себя Хартли. Вспомни-ка собственную женитьбу. Как бы там ни было, а машина оказалась в другом городе. Не сама же по себе она сюда прикатила?

Далее, почему этот вспыльчивый малый из Балларата отверг его помощь? Куда легче получить любимую игрушку из рук полиции, чем мчаться в другой штат и поднимать бучу в клубе.

Хлопанье крыльев Джо прервало бесплодные размышления. Хартли взглянул на экран почти осмысленным взором и увидел, как шевелятся губы дикторши. И тут же подумал о губах Сью. Ярких, полных. И о ее улыбке. Неподдельной, широкой, благожелательной. Из уст экранной красотки неслись какие-то слова, но Хартли снова ничего не слышал. Он опять видел, как Сью расхаживает по рингу, держа свои номера с таким видом, словно на свете нет ничего важнее подобного занятия. И еще это ее красное бикини…

Хартли хотел эту женщину и ни о чем другом думать не мог. Он жаждал чувствовать ее, касаться ее, ощущать ее… Должно быть, оттого, что у него долго никого не было, это страстное желание стало невыносимым. Чтобы отвлечься, Хартли принялся перекатывать в руках холодную бутылку — бесполезное занятие.

Все равно что бросать кубики льда в ярко горящий костер. Ничто не могло охладить его вожделеющую плоть. Ничто, кроме Сью.

Вскочив, Хартли нервно зашагал по комнате. Но, на что бы ни падал его взгляд, все вызывало воспоминания о Сью. Теплая бежевато-розоватая окраска стен напоминала о ее коже. Пухлые губы дикторши — о ее губах. Круглые плафоны скромной люстры тут же вернули его мысли к…

Хартли замотал головой.

— Мне нужна зубочистка, — пробормотал он и направился в кухню, но по дороге вспомнил, что оставил коробочку в машине.

— Сейчас вернусь, Джо, — бросил он на ходу.

Однако, когда Хартли подошел к машине, он напрочь забыл о зубочистках.

Нужно прогуляться, проветрить голову, подумал он, вставляя ключ в зажигание и при этом точно зная, что в действительности ему нужна только Сью.

Четверть часа спустя Хартли припарковался напротив дома Сью, чувствуя некоторую вину за то, что солгал Джо. Но с другой стороны, у него есть прекрасное оправдание. Я здесь на работе, напомнил он себе. Я — детектив, она — подозреваемая. Мне нужно раскрыть преступление.

Чувствуя неубедительность своих рассуждений, Хартли потянулся за зубочисткой. Да куда же запропастилась эта чертова коробка?! — с раздражением подумал он. Коробочка оказалась рядом с ним, на соседнем сиденье.

Хартли сунул в рот спасительную палочку и принялся обдумывать план действий. Нельзя же ни с того ни с сего вломиться в дом к женщине и заявить ей: «Я тебя хочу»! Да и интуиция, отточенная за долгие годы работы детективом, подсказывала Хартли, что со столь решительным заявлением торопиться не стоит. С такой непредсказуемой женщиной, как Сью, может случиться самое невероятное, и, не исключено, это даст ему повод для более близкого знакомства.

Спустя несколько минут Хартли услышал шаги. Он обозрел местность и увидел одинокую мужскую фигуру, приближающуюся к дому Сью. Поднявшись на ступеньки, мужчина оказался в полосе света, бросаемого фонарем.

— Ого, приятель, а мне почему-то казалось, что ты под замком, — пробормотал Хартли, почти уверенный, что это и есть случайно ускользнувший от него Рик Персон.

— Сью, открывай! — Парень изо всех сил забарабанил в дверь.

— Похоже, кое у кого переизбыток гормонов, что всегда грозит большими неприятностями, — констатировал Хартли.

Он взялся за ручку дверцы, собираясь выйти из машины, но передумал. Если Сью увидит в дверной глазок Рика и Хартли вместе, она, конечно, тут же примется выяснять, почему Рик послал его к ней, в ее раздевалку. Рик, с его-то темпераментом, сразу полезет в бутылку. Сью потребует объяснений… И тут уж чертям станет жарко.

Нет, есть вариант получше. Хартли включил рацию и вызвал полицейский патруль. Едва он закончил разговор, как перед дверью Сью снова поднялся крик:

— Открывай, говорю тебе! — Парень со злобой пнул дверь.

Хартли выскочил из машины, когда двери угрожал еще один сокрушительный удар. Он вызвал патруль, чтобы самому до поры до времени держаться в тени, но, если Сью откроет дверь, он должен быть полностью уверен, что вовремя окажется между ней и разгневанным мужчиной, кем бы тот ни был. Перебегая через дорогу, Хартли услышал новый вопль:

— А ты еще кто такой, черт побери?!

Сначала Хартли подумал, что Рик заметил его, но затем увидел рядом с Риком Повара, который неизвестно когда материализовался на ступеньках и стоял, скрестив руки на груди, — огромный джинн, только что выбравшийся из кувшина.

Повар что-то сказал Рику — Хартли не расслышал, что именно, но, видимо, что-то чертовски удачное, потому что Рик отвел руку, сделал широкий взмах и… Повар спокойно тюкнул Рика по голове, словно это был баскетбольный мяч, потом приподнял его и отставил в сторону, будто куль с мукой.

Хартли, уже ступивший на подъездную дорожку, увидел, как Сью открыла дверь и захлопнула ее, видимо, испуганная сиреной и сверканием красных огней двух полицейских машин. Хартли выплюнул изо рта зубочистку, только сейчас осознав, что перекусил ее от волнения за Сью. Стоя в тени, он следил за развитием событий. Хотя в общем-то следить было не за чем, все как всегда: яркий свет фар, прожекторы, наручники. Оба мужчины препровождены к разным машинам, но наручники были только на Рике. Один из полицейских делал какие-то записи под диктовку Сью, которая была в длинной розовой футболке.

Эта футболка была на Сью и в прошлую ночь, когда она появилась на крыльце с ложкой в руке, и очень нравилась Хартли. Ринг-девушка, которая хочет детей и готовит еду. Это уж слишком! Женщина сексуальная и домовитая — разве подобное возможно? И почему у нее до сих пор нет семьи?

Через несколько минут Сью осталась одна. Проводив взглядом удаляющуюся полицейскую машину, она задумчиво подняла голову к небу. Желтый свет фонаря окутывал ее золотистым туманом. И в это мгновение она показалась Хартли настоящим ангелом — слишком чистым и слишком хрупким для этого мира.

Лицо ангела, тело дьявола. И вдруг Хартли совершенно неожиданно разозлился на Сью. За все сразу. За заварушку с «даймлером». За вызывающий вид на ринге. За то, что ей явно нравится дразнить мужчин, его, например. Ей безразлично, что футболка едва прикрывает бедра и демонстрирует во всей красе ноги, которые можно назвать «испепеляющими». На ринге у нее были охранники. В доме — мистер Повар, который в данный момент излагает в полицейском участке свою версию сценария «нарушение спокойствия». А она здесь одна, без охраны, и чем же занимается? Торчит на ступеньках дома, полуодетая, беззащитная перед любым следующим придурком, который воспылает к ней страстью. А таких, Хартли знал, в ночном Сиднее добрая половина.

В приступе раздражения Хартли вышел из тени и направился к девушке, говоря себе, что он-то никакого отношения к таким придуркам не имеет. Он к ней по делу. Если у нее не хватило здравого смысла сразу вернуться в дом, он должен подсказать ей, что это необходимо сделать.

Когда Хартли приблизился, и без того большие глаза Сью расширились.

— Вы?..

— Зачем вы стоите на улице, совершенно одна, после того как какой-то сумасшедший чуть не вышиб вашу дверь?

— Какой-то сумасшедший? — Сью прищурилась и положила руку на бедро. — А я думала, вы знаете Рика.

Значит, я был прав, это — Рик, похвалил себя Хартли и сдержанно сказал:

— Идите в дом.

— Я не подчиняюсь приказам.

Сексуальная, домовитая и упрямая, подумал Хартли и добавил:

— Пожалуйста.

Ее взгляд смягчился, но ненадолго.

— Кто вы такой? И почему вы здесь? То вы заявляетесь в мой дом, то врываетесь в мою раздевалку…

На ее щеках запылал румянец. Сью начала одергивать футболку, как будто это могло удлинить ее на несколько дюймов.

Хартли знал, о чем она думает, потому что и сам думал о том же. В раздевалке он потерял над собой контроль, чуть не изнасиловал Сью. И не чувствовал себя полным подонком только потому, что понимал — она хотела того же, что и он. Он чувствовал это по тому, как она прижималась к нему, с какой страстью возвращала ему поцелуи, но все же… все же он не должен был заходить так далеко.

— Я тот, кто вызвал сюда полицию. — Это было правдой, хотя и не объясняло, почему он оказался здесь.

— Значит, вы хотели помочь мне?

Хартли не понравилось, как она это сказала. Получалось, она вроде бы не верит ему. Конечно, его служебный долг защищать ее, но он заботился о ней не только поэтому. Господи, он всегда жил по определенным правилам. Это — хорошо, это — плохо. А сейчас все смешалось. Он был детективом, скрывающим свою профессию, и одновременно мужчиной, скрывающим свои желания. Впервые в жизни Хартли осознал: неправильное в то же время может быть и правильным.

— Спасибо за то, что вызвали фликов, — нарушил тишину хриплый шепот Сью. — Я просто не знала, что делать… — Сью нервно облизнула губы и прерывисто вздохнула, как будто хотела добавить что-то еще, но в последний момент передумала.

— Может быть, поговорим? — предложил Хартли и снова почувствовал себя подонком, потому что его вопрос был не вполне искренним. Это был вопрос детектива, которому подвернулась возможность задать несколько вопросов, относящихся к расследованию.

Работа есть работа, сурово напомнил себе Хартли. Принимая во внимание мистическую историю с «ванден плас», оказавшейся вдали от родного города, и свидетеля, который заявил о рыжеволосой угонщице, он не может упустить такой шанс: надо же наконец докопаться до истины.

— Давайте войдем в дом, — тихо сказала Сью и прошла вперед.

Полный сомнений — и ожиданий — Хартли шагнул за ней следом.

Джоди услышала, как закрылась дверь, и звук этот, казалось, отозвался во всех ее нервных окончаниях. Похожее потрясение она испытала, увидев мечущегося у ринга Рика, позднее — услышав его голос у своей двери. А уж когда дверь затряслась под неистовыми ударами, Джоди не на шутку испугалась. Почему ее бывший жених не сказал нормальным человеческим голосом, что ему надо? Не спросил о машине — разве не из-за нее он сюда примчался?

Впрочем, Джоди знала ответ. Рик не считает себя «бывшим женихом». Он все еще считает ее своей невестой и хочет не только поставить «ванден плас» в гараж, но и вернуть свою женщину на отведенное ей место.

Джоди обернулась, чтобы посмотреть на парня, который спас сегодня ее шкуру. Он выглядел грубым, неухоженным, но удивительно мужественным. Наверное, единственный в мире мужчина, который, нося гавайскую рубашку, умел создать вокруг себя острую, сексуальную ауру.

— Могу я вам что-нибудь предложить? — В голове Джоди пронеслись весьма нескромные мысли о том, что она действительно хотела бы ему предложить. — Холодный чай, содовая?

Мужчина отрицательно покачал головой.

— Скажите, в каких отношениях вы находитесь с Риком Персоном?

Желудок Джоди свело от волнения. Он коснулся самого уязвимого места! Эти несколько дней она была так занята, учась работать «под Сью», что даже не подумала: а как Сью могла бы объяснить свои отношения с Риком?

Джоди неопределенно махнула рукой.

— Мне кажется, в данном случае трудно говорить о каких-то отношениях. — И это была истинная правда.

— А почему он назвал вас Джоди?

Значит, он услышал это? Джоди пришла в замешательство. Она и раньше подозревала, что мужчины не знают друг друга, а теперь убедилась в этом.

— Вы задаете слишком много вопросов, — заявила она, глядя Хартли в глаза.

Возможно, он просто заигрывает с ней, но у нее больше нет сил вести какую-либо игру. События последней недели легли на ее плечи тяжелым грузом. Джоди чувствовала себя совершенно вымотанной. Один последний день вместил столько всякого разного, сколько другой, прежней Джоди хватило бы на всю жизнь.

Она тяжело вздохнула.

— Сью, — хрипло проговорил Хартли и поднял руку, будто желая успокоить ее, — если вам нужен друг…

— Очень нужен, — сказала Джоди и горестно вздохнула.

Наверное, она сошла с ума, сделав подобное признание? Ведь этим самым она расписалась в своей слабости. Но ей нужно было переложить на кого-то хотя бы часть своего груза. Будь она дома, она обратилась бы к Патрику. Но здесь, когда кузина исчезла, у нее не было ни одной родной души. Джоди казалось, что каждый ее день — это качели, которые не просто поднимают ее и опускают, но еще и раскручивают в разные стороны. При этом они летят с бешеной скоростью, и она совершенно не способна определить направление движения, не говоря уже о том, чтобы каким-нибудь образом вырваться из нескончаемого круговращения.

— Я здесь. — Мужчина с нежностью смотрел на нее.

И Джоди чуть не сдалась. Хотя какая-то часть ее души отчаянно жаждала дружеской помощи, другая — сильная, настороженная часть — знала, что она должна хранить секрет — не только ради себя, но прежде всего ради Сью. Наниматель ее кузины думает, что Джоди — это Сью, полиция считает точно так же, поэтому у ее сестры могут возникнуть серьезные проблемы, если правда выплывет наружу. Так что необходимо продержаться еще несколько дней. А потом вернется Сью и они, поразмыслив, решат, что делать дальше.

Глубоко вздохнув, Джоди отступила.

— Со мной все в порядке, — сказала она и добавила: — Уже поздно.

Хартли пристально посмотрел на нее, как будто мог прочесть на ее лице, чем вызвана такая перемена настроения.

— Вы правы, — проронил он наконец. — Мне пора идти. — В его темно-серых глазах вспыхнула веселая искорка и губы сложились в насмешливую улыбку. — А что это у вас на футболке?

О-о-о! Джоди носила футболку Сью, совершенно не обращая внимания на надпись «Мне спать не хочется, а вам?». Джоди даже зажмурилась, вспомнив, сколько людей сегодня ночью, вероятно, читали эти слова: Рик, Питон и, наконец, флики. А сейчас… Хартли.

Открыв глаза, Джоди обнаружила, что насмешливая ухмылка Хартли превратилась в мягкую улыбку. И в этот момент ей припомнились его губы. Горячие, настойчивые. И его руки — грубые, сильные. Как они ласкали ее. Она открыла рот, чтобы ответить, но голос не повиновался ей.

— Я… это…

— Мне тоже не хочется спать, — сказал Хартли, в упор глядя на Джоди.

Она заметила на его загорелом лице белый серпообразный шрам, который привносил оттенок мужественности в его резкие черты. Желудок скрутило сильнейшим спазмом. Атмосфера в комнате сгустилась, совсем как тогда, в раздевалке. Джоди знала, что и стоящий напротив нее мужчина ощущает это. Его глаза блестели хищным блеском.

— Хотите, я останусь?

Холодная дрожь пробежала по спине Джоди. Нет! — говорил ее разум. Но тело трепетало от желания испытать запретное. И она жаждала этого запретного так сильно, что почти ощущала его. Ощущала его огромную подчиняющую силу. И неужели она должна отказаться? Почему?

— Нет, — ответила прежняя Джоди. Та самая Джоди, которая никогда не расстегивала блузку ниже второй пуговицы, которая никогда не просила того, что хотела иметь.

Серые глаза мужчины посветлели, стали холодными.

— Понимаю, — сказал он и повернулся, чтобы уйти.

— Да, — еле слышно прошептала Джоди.

Но он уже открывал дверь, собираясь шагнуть за порог. В последнее мгновение Хартли бросил беглый взгляд через плечо, легкая улыбка скользнула по его губам, затем он прикрыл за собой дверь.

Джоди не шелохнулась. Она испытывала к себе самое настоящее отвращение. Глупая, она думала, что изменилась за последние несколько дней. Нет, она все еще оставалась прежней Джоди, делающей все по правилам, отказывающейся от того, что ей хотелось бы иметь. И, если она собирается оставаться прежней Джоди, ей следует вернуться к Рику, выйти за него замуж и вести убогую жизнь, каждый день играя с собой в игры куда более мучительные и унизительные, чем те, в которые она играла в последние несколько дней. Потому что притворство перед собой — едва ли не самая трудная игра на свете.

Из-за двери доносилось слабое пощелкивание. Джоди припомнила: такой же звук она слышала прошлой ночью на парковочной площадке. Щелк-щелк-щелк…

Значит, тогда, у супермаркета, и сейчас за дверью был один и тот же человек — Хартли. Что он теперь там делает? Следит за ней?

Джоди моментально перенеслась мыслями в Балларат, к той сцене, что разыгралась в дверях ее квартиры. Тогда она стояла на своих жутких каблуках, завернувшись в капрон, потому что хотела соблазнить мужчину, которого любила — вернее думала, что любила, — и потому отчаянно боролась за его внимание и привязанность. Но она оказалась совершенно ненужной, незамеченной — какой-то случайный предмет, завернутый в капрон.

Нет, я не случайный предмет, не какой-то отброс, сказала себе Джоди. Я заслужила право быть желанной.

И новая Джоди, та, что теперь всегда будет, не стыдясь, говорить о своих желаниях, решительно шагнула к окну. Что можно разглядеть через это узкое матовое стекло сбоку от двери? — подумала она. Только формы, очертания. Но ему можно подать знак. Если я сейчас разденусь и он увидит меня обнаженной, то поймет: он нужен мне, я хочу его. Это риск, но я должна пойти на него, или мне предстоит навсегда вернуться в страну Никогда-Никогда.

Хартли следил за девушкой через проклятое матовое стекло, которое превращало все в неясные размытые контуры. Он не видел выражения ее лица, но заметил, что она стоит на том же месте и наблюдает за ним. Почему? Она ведь велела ему уйти? Еще один непонятный сигнал, посылаемый этой особой. Леди настоящая загадка, но после печального опыта с Дженнифер он стал экспертом в таких играх, его больше не обманешь. Теперь он уже никогда не поверит женщине, даже если у нее выразительные золотисто-карие глаза, даже если она танцует с детской погремушкой в руке и носит футболку с вызывающей надписью.

И вдруг Хартли поморщился, будто получил удар в солнечное сплетение. Ему неожиданно открылась простая истина: видеть Дженнифер во всех женщинах — еще один способ представлять себе мир черно-белым, лишенным всяких красок. А золотистые глаза Сью? Разве они не правдивы? Возможно, он чего-то не понимает в ней, но это потому, что ему неизвестна история ее жизни.

Так говорил сидящий в Хартли детектив. А Хартли-мужчина чувствовал ее большую доброту. Этому в немалой степени способствовала подсмотренная им в супермаркете сценка. Только доброта вызывает в человеке потребность в ребенке. Хартли знал это по собственному опыту. Возможно, он сделал в жизни много неправильного, неразумного, но его желание иметь ребенка шло прямо из сердца. Разум тут был ни при чем. Кроме того, он видел, как Сью разговаривала с Поваром, и понял, что она мягка в обращении.

Сидящий в нем мужчина не только знал о ней эти вещи — какое-то шестое чувство подсказывало Хартли, что он прав. Хартли не смеялся больше над предчувствиями и внутренними ощущениями. Видимо, они часть данной нам жизни, решил он.

— Ты ведь не хочешь, чтобы я ушел, правда? — прошептал он, рассматривая неясные очертания Сью сквозь стеклянную панель сбоку от двери.

И будто в ответ розовая футболка стала подниматься вверх. Сью сняла ее через голову и отбросила в сторону. Красные полосы пересекали едва видимые очертания ее фигуры. Значит, она все еще в бикини. Размытые очертания ее фигуры плавно перемещались по комнате туда и обратно.

Она что, ходит кругами? Совсем как на ринге, но только это шоу предназначено для него одного. Хартли бросило в жар. Он положил ладонь к стеклу и раздвинул пальцы, словно мог коснуться Сью.

Контуры фигуры были расплывчатыми, но, по мере того как воображение Хартли восстанавливало пропущенные детали, внизу его живота собирался тяжелый горячий жар. Он припомнил ее упругие груди, напрягшиеся под его взглядом соски.

Взметнулась полоска красного. Она сняла верх! — пронеслось в разгоряченном мозгу Хартли. Потом вторая полоска скользнула к ногам Сью, и Хартли, издав низкий протяжный стон, приник к стеклу. Он мог поклясться, что уловил темное мерцание розовых сосков, заметил дразнящие рыжие волосы между бедрами.

Сжигающее его пламя требовало освобождения. Хартли ухватился за ручку двери. Закрыто. Но он Должен войти! Должен добраться до Сью! Он сойдет с ума, если не доберется до нее!

Он должен до нее добраться.

Хартли снова потряс ручку двери, потом с яростным рыком уперся в дверь сначала плечом, затем навалился на нее всем весом своего тела. Послышался треск, как будто разлетался в щепки весь мир, и дверь распахнулась.

Горячий ком взорвался в груди Джоди, и она отскочила назад. А когда дверь ударилась о стену, гром ударов ее сердца мог бы поспорить с грохотом устремившейся в небо ракеты. Хартли стоял и смотрел на нее, как тогда, в раздевалке. Напружиненное, готовое к прыжку животное.

Джоди знала: если она скажет «нет», он остановится. Но ей совсем этого не хотелось.

— Возьми меня, — еле слышно прошептала она.

На какую-то долю секунды ее решимость ослабла. Неужели я сошла с ума? Я почти не знаю этого человека, мелькнуло у нее в голове.

Нет, она знала его. Когда он впервые вошел в раздевалку и увидел ее обнаженной, он не воспользовался своим преимуществом. И сегодня он не позволил Рику обидеть ее. Нет, она его знала. Она знала Хартли. И впервые в жизни познала силу своей сексуальности, свою женскую власть над мужчиной.

— Возьми меня, — повторила Джоди.

На этот раз ее голос звучал более уверенно.