Ловцы снов (Анна Аникина) читать бесплатно онлайн полную версию книги

Annotation

Под его ногами не растёт трава. Все друзья всегда поворачиваются к нему спиной. Но не потому, что он — исчадие ада, а потому что он — футбольный вратарь. Самый талантливый молодой вратарь Европы. С самого детства он видит яркие сны. И они сбываются.

Девочки из очень приличных семей совсем не часто хорошо разбираются в футболе. В её девичьих снах появился новый герой. Тот, чья работа — защищать. Ворота своей команды. Свою мечту. И свою любовь.

Ловцы снов

Пролог

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Глава 34

Глава 35

Глава 36

Глава 37

Глава 38

Глава 39

Глава 40

Глава 41

Глава 42

Глава 43

Глава 44

Глава 45

Глава 46

Глава 47

Глава 48

Глава 49

Глава 50

Глава 51

Глава 52

Глава 53

Глава 54

Глава 55

Глава 56

Глава 57

Глава 58

Глава 59

Глава 60

Глава 61

Глава 62

Глава 63

Глава 64

Глава 65

Глава 66

Глава 67

Глава 68

Глава 69

Глава 70

Глава 71

Глава 72

Глава 73

Глава 74

Глава 75

Глава 76

Глава 77

Глава 78

Глава 79

Глава 80

Глава 81

Глава 82

Глава 83

Глава 84

Глава 85

Глава 86

Глава 87

Глава 88

Глава 89

Глава 90

Глава 91

Глава 92

Глава 93

Глава 94

Глава 95

Глава 96

Глава 97

Глава 98

Глава 99

Глава 100

Глава 101

Глава 102

Глава 103

Глава 104

Глава 105

Глава 106

Глава 107

Глава 108

Глава 109

Глава 110

Глава 111

Глава 112

Глава 113

Глава 114

Глава 115

Глава 116

Глава 117

Глава 118

Глава 119

Глава 120

Глава 121

Глава 122

Глава 123

Глава 124

Глава 125

Глава 126

Глава 127

Глава 128

Глава 129

Глава 130

Глава 131

Глава 132

Глава 133

Глава 134

Глава 135

Глава 136

Глава 137

Глава 138

Глава 139

Глава 140

Глава 141

Глава 142

Глава 143

Глава 144

Глава 145

Глава 146

Глава 147

Глава 148

Глава 149

Глава 150

Глава 151

Глава 152

Глава 153

Глава 154

Глава 155

Глава 156

Глава 157

Глава 158

Глава 159

Глава 160

Глава 161

Глава 162

Глава 163

Глава 164

Глава 165

Эпилог

notes

Ловцы снов

Анна Аникина

Пролог

От выхода с VIP-трибуны Мюнхенской Альянс-арены — домашнего стадиона "Баварии" плавно отъехал чёрный БМВ — истинно баварский автомобиль.

Вокруг все было залито огнями. Толпы болельщиков реками стекали с трибун и двигались по Вернер-Хайсенберг Аллее в сторону ближайшего метро, размахивая фанатскими шарфами распевая песни в честь любимой команды. Похоже, многих не слишком расстроила ничья.

Алиса прислонилась лбом к холодному стеклу. В голове ещё звучал восторженный рев стадиона после финального свистка. А перед глазами были руки нового вратаря "Баварии" с перманентным маркером. Он подписывал Алисе мяч.

Теперь она крепко прижимала к себе трофей. Конечно, не всем фанатам так везёт. И в привилегированном положении их семьи определённо куча плюсов.

Она погладила поверхность мяча. Совсем уже не идеальную. Ведь он выдержал целый матч. Такие мячи живут совсем не долго. Особенно если используются для официальных матчей. Двенадцать пятиугольников и двадцать шестиугольников легко угадывались кончиками пальцев.

Так она и уснула, обнимая мяч с автографом.

Сон был яркий. У неё на ногах оказались босоножки на высоких каблуках. Примерно такие она видела, когда ходила с мамой на шопинг. Но чтобы носить такую прелесть, нужно вырасти.

Снилась огромная лужайка, полная людей. Праздник. Чья-то свадьба. Точно не её. На её свадьбе у неё будут совсем другие туфельки. Традиционная копилка каждой порядочной баварской девушки уже потихоньку наполняется монетками, на которые перед свадьбой принято покупать обувь невесте.

Чуть поодаль дедушка Фридрих беседует с милой пожилой дамой в шляпке и с тростью. Понятно, что говорят о ней. Но не слышно, что именно.

Слышно музыку и смех. Вокруг почему-то много военных моряков. Необыкновенно красивые в парадной форме.

А вот правую щеку будто утренним солнечным лучом нагрели. Взгляд тягуче переместился к источнику тепла. Узнавание было мгновенным. Не в черной вратарской форме с большой буквой "Т" и пятьдесят первым номером, а в прекрасно сидящем на высокой атлетической фигуре костюме герой сегодняшнего матча и автор автографа на мяче смотрел прямо на Алису.

Глава 1

Маленькому Михалу Тухольскому казалось, что всем людям на свете снятся такие же яркие и полные увлекательных деталей сны, как и ему. И даже немного расстроился, когда выяснилось, что это не так.

От дяди Адама Мицковского, папиного товарища по Варшавскому лицею для одарённых детей, юный Михал узнал, что не все люди умеют играть в шахматы. И не все в уме умножают трехзначные числа.

Адам всё это умел и научил Михала за один вечер. А когда младший Тухольский впервые обыграл компьютерного гения Мицковского в шахматы, дядя Адам прыгал от восторга.

— Михал! Какой футбол? С твоими-то способностями!

— Но футбол же похож на шахматы, — возражал Михал.

— Чем? — кричал импульсивный Адам, взъерошивая и без того беспорядочную кудрявую шевелюру, — Двадцать два оболтуса бегают по полю площадью семь тысяч сто сорок квадратных метров, пробегая в среднем одиннадцать километров.

— Двадцать, — спокойно уточнил Михал.

— Что, двадцать? — не понял его Мицковский.

— Футболистов в поле двадцать. И два голкипера. Мне больше нравится играть в нападении. Но средний рост футболистов в моем возрасте гораздо ниже моего. Поэтому меня ставят в ворота.

— Ты сейчас про среднее арифметическое говоришь? Или вы ещё не проходили?

— Нет, я про медианное значение. Не проходили. Я сам читал. У папы остались учебники.

— М-да, я не удивлюсь, если ты по старым папиным учебникам научишься пилотировать самолёт легче, чем твой отец.

— Нет, папа всё-таки летчик-инструктор. Тут книжек будет мало, — улыбнулся Михал своему старшему другу.

— Так почему ты решил, что нападающим быть интереснее? — к Адаму явно пришла какая-то светлая мысль.

— Но ведь гол забивает именно нападающий!

— Ты знаешь, я слышал про вратаря, который забил, — Адам прикрыл глаза, вспоминая, — сто тридцать один гол^[1].

Михал ахнул в восхищении. У Адама вместо головы был настоящий компьютер.

— И вот у вратаря-то как раз футбол похож на шахматы. Он ставит фигуры. Он защищает ворота.

Михалу всегда было интересно со старшими. Папины школьные товарищи — компьютерный гений программист Адам Мицковский и профессор Люблинского университета Алекс Красицкий всегда разговаривали с ним, как со взрослым, обсуждая серьёзно всё что угодно. От рецептов русских блюд, которые готовила мама Михала Беата, до воззрений Стивена Хоккинга на сингулярность вселенной.

Впрочем, Михал прекрасно ладил и с ровесниками — одноклассниками и партнёрами по футбольной команде. И обожал младшую сестру Марийку. У них было чуть больше года разницы.

В футбол он впервые играл с отцом. Потом к ним присоединился Владик Зимовский с папой. Сложно было объяснить посторонним людям, кто они друг другу. Сами мальчики дружно решили, что братья. И всегда держались этой версии. Владик играл в обороне и не желал переходить в нападение.

— Зимовский-младший будет или адвокатом, или дипломатом, — комментировал эту ситуацию отец Михала Роберт Тухольский.

Именно следом за Владиком с его фантастической способностью к языкам Михал тянулся в гуманитарной сфере.

Стыдно было не знать хотя бы два языка, кроме польского. Зимовский знал английский, немецкий и французский.

Михал решил, что ему проще будет вместо немецкого освоить русский. Впрочем, это было совсем не сложно.

Его мама — Беата Тухольская, была наполовину русской. И русских друзей у их семьи было достаточно.

По-русски он читал много. Не всё понятно, но интересно.

Глава 2

После слов дяди Адама Михал перестал воспринимать тренировки вратарей как исключительно набор физических действий: позиционирование в воротах, прыжок, падение, подъём, фиксирование мяча. Теперь футбольное поле из створа ворот выглядело почти как шахматное.

— Что, понравилось тебе в воротах? — хлопнул Михала по плечу Владик.

Михал смущённо опустил голову. Мелькнувшая в голове мысль показалась Тухольскому нескромной. В команде по самой ходовой схеме четыре защитника, четыре полузащитника, два нападающих. И только один вратарь. Всегда. При любом раскладе.

Отец всегда говорил Михалу, что любое дело, если уж он за него берется, надо делать хорошо. Впрочем, Роберт Тухольский мог бы и ничего не произносить вслух. Достаточно было видеть, как он сам справляется со всеми своими делами.

Роберт уже не летал на регулярных рейсах — работал летчиком-инструктором. И больше времени мог проводить дома. Зато они с женой активно занимались своим хобби — бальными танцами. Их дом был отремонтирован руками отца. Михал не мог даже вспомнить, есть ли что-то, чего его папа не умел.

Он воспринял слова отца весьма серьёзно. Уметь падать для голкипера так же важно, как, например, для борца, и так же важно быстро подниматься, сохраняя внимание. Михал падал, прыгал и ловил мяч тысячи раз. Каждый день. В какой-то момент ему стало казаться, что он может поймать его с закрытыми глазами. Что чувствует мяч, как живое существо со своей энергетикой и характером.

На его детские матчи всегда ходили родители и сестра. Иногда приезжал дядя Адам. Тогда после матча они обязательно устраивали интереснейший разбор, рисуя на листах бумаги схемы действий команды. Адам рисовал "вид сверху".

— Но я же вижу не так, — резонно возражал Михал.

Тонкие паутинки линий взаимодействия складывались в причудливый орнамент, в котором Адам своим гениальным взглядом видел закономерности.

Усилия Михала принесли неожиданный эффект. Тренеры спортивной школы перевели его в группу к ребятам постарше. Эта команда уже участвовала в чемпионате страны. Высокий крепкий Тухольский внешне не сильно выделялся. Но внутренний мандраж был.

— Пап, мне надо выбрать номер, — Михал приехал домой, скинул спортивную сумку в коридоре, погладил собаку, выбежавшую ему на встречу, — Арчи, как думаешь, какой номер взять? Так, чтобы красиво и со значением.

Пёс гавкнул.

— Не, друг, первый номер у них занят. Есть ещё идеи?

Роберт отложил книгу, поднялся навстречу сыну.

— Номер хочешь? Чтоб счастливый? Есть одна идея.

В своём рабочем кабинете Роберт подвёл сына к стеклянному шкафу. Что было внутри, Михал знал. В детстве им с Марийкой строго запрещали прикасаться к его содержимому без взрослых. Это были награды. Бабушки и дедушки Тухольских. Дедушки Михала Торочинского — маминого папы- бригадного генерала Войска польского. Папины награды. И Леслава Зимовского. Маминого сына от первого брака, погибшего вместе со своим отцом совсем юным.

Роберт открыл шкаф и достал оттуда игрушечную собаку. Этого пса им с Марийкой давали поиграть, но потом его нужно было обязательно вернуть на место.

— Пап, а причём тут собака? Медали, ордена и игрушка. Странно, — Михал покрутил в руках плюшевого джек-рассел терьера.

— А это, сын, счастливая собака. Однажды мне пришлось лететь в Африку. И там забрать из плена бандитов вот такую вот собаку. Живую, конечно. Она принадлежала одной маленькой девочке. Девочку и её родителей мы тоже забрали. Пока я летел обратно, принял решение жениться на твоей маме. И если у нас будет ребёнок, то обязательно купить ему собаку. А когда прилетел, то твоя мама сказала, что она беременна. Так что… Тот рейс можно назвать очень счастливым. Мы тогда спасли людей и собаку. А меня дома уже ждал ты.

Михал не дышал. Видимо, отец рассказал ему сейчас почти сказочный вариант этой истории. Он покрутил в руках игрушку в поисках хоть каких-то цифр.

— Не ищи, — улыбнулся Роберт, — Позывной того рейса LOT-51.

С этого дня Михал Тухольский гордо носил на своей вратарской форме номер пятьдесят один.

Глава 3

Русский язык в целом давался Михалу легко. В школе его уже конечно не изучали. Родители рассказывали, что для них когда-то это был обязательный предмет.

Когда Михал был совсем маленький, мама читала ему по-русски сказки. Там было очень много непонятных слов. Но звучание этого языка, так похожего на польский, успокаивало. Но одно дело слушать, а другое — говорить, читать и писать.

Здесь бесценными учителями оказались Аня и Павлик Кирсановы. Дети русских друзей родителей, вполне себе такие же варшавяне, как и он. С ними можно было говорить и по-польски. Но так было не интересно. Постепенно Михал так скопировал интонации Павлика, что говорил почти без акцента, только изредка путая ударения. Но иногда всё же попадался.

— Мишка, это тыква, а не дыня, — смеялась Анюта Кирсанова, называя Михала на русский манер Мишей.

А он пытался понять, какое отношение русский вариант его имени "Михаил" имеет к маленьким медведям.

У старших Кирсановых был в Варшаве свой развивающий детский центр. Впрочем, он уже давно был не только для детей. Алёна и Виталий сами были прекрасными танцорами и учили бальными танцам детей и взрослых. У Виталия было ещё и основное место работы — хирургом-травматологом.

Михал на все уговоры начать танцевать не поддался. Да, мальчиков дефицит. А он совсем неплохо двигается. Но танцы — это было точно не его.

Иногда казалось, что мама даже вздыхает с облегчением, что он не танцует. Став постарше, Михал понял, почему. Его старший брат, мамин погибший сын Леслав, танцевал. Блестяще. Был чемпионом Польши. И вторым в Европе. Так что, танцы младший Тухольский оставил родителям.

Марийка тоже предпочитала смотреть, как танцуют. Зато обладала талантом художника. Рисовала всё, что видела, любым материалом — мелом, углем, карандашами и красками. И таскала с собой альбом для набросков и в школу, и на прогулку, и в отпуск. Удивительно, как ей удавалось изобразить человека в движении. Показать силу напряжённых мышц и эмоции.

Всё их с сестрой детство они очень много ездили по всему миру вместе с родителями. И даже несколько раз летали за океан. Морские просторы были доступны и не выезжая из Польши. Гданьск — морские ворота страны, родной город родителей, всегда ждал.

Но из всего этого многообразия впечатлений, Михал больше всего любил поездки в Москву. Как он считал до какого-то времени, к русским родственникам. Степенью родства особо никогда не интересовался. Ему было достаточно того, что в огромном и очень хорошо продуманном доме в пригороде Москвы всю их семью беззаветно любили.

То, что многочисленное и стремительно растущее семейство Орловых — им не кровная родня, Михал узнал уже совсем взрослым. А в детстве это было просто незамутненное счастье — носиться по посёлку на великах с пацанами и играть в футбол в почти настоящем чемпионате. На приличном поле. С разными командами. С судьёй и даже с комментатором.

Конечно, из всех Орловых у нему по возрасту ближе всех был Эдик — аж шестой ребёнок Жанны и Владимира — русских танцевальных чемпионов. Но Михал и Марийка очень дружили и с Юлькой — крестницей их мамы, и с двойняшками Артуром и Тимуром. У старших детей Орловых — Ксюши и Игоря уже были свои семьи и дети. Родные и приёмные.

Это многочисленное семейство притягивало к себе родственников и друзей. Папа шутил что-то про закон всемирного тяготения, мол, чем больше семья, тем стремительнее она притягивает к себе новых людей. В доме у Орловых никогда не было пусто или грустно. К младшим Тухольским относились так же, как к своим.

Глава 4

Уверенности, что он всю жизнь будет играть в футбол, у Михала совсем не было. Да, у него получается лучше, чем у многих. И тренеры даже говорят о его таланте. Но уже к подростковому возрасту он видел много сломанных футбольных мальчишеских судеб. Травмы, нужда, переезд. И ещё огромное количество факторов, которые могли повлиять на всю дальнейшую жизнь и навсегда исключить из неё футбол.

— Сын, знания — это такой багаж, который никогда не будет тянуть тебе карман. Учиться надо. Чтобы возможности не упустить, — Роберт конечно беспокоился за будущее сына.

— Пап, если я не буду играть, то поступлю в лётное. Здоровье нормальное. Возьмут же?

— Возьмут, — Роберт шумно выдохнул, — Но только в любую профессию лучше идти… Как бы это так сказать…

— С верой и любовью. Так мама говорит, — Михал обнял отца, — Пока я люблю футбол. И верю, что у меня получится.

— Да-да… Если не знаешь, что за облаком…

— Думай о хорошем, — закончил за Роберта сын, — Я помню. Так твой Новотны всегда говорит. Он меня, кстати, звал в выходной приехать в центр летной подготовки на тренажер.

Ежи Новотны много лет был у Роберта Тухольского вторым пилотом. Потом, естественно, дорос до командира воздушного судна и сейчас был лучшим пилотом авиакомпании. И давним добрым другом всему семейству, но особенно Михалу.

— На тренажер? Только тебя звали? — в дверях появилась Марийка. Наверняка слышала весь разговор.

— Нас звали. Ты хочешь?

— Да, конечно.

Марийка была парадоксальной. То тихая и незаметная. То вдруг включающаяся в жизнь с удвоенной, будто накопленной предварительно, энергией.

Когда твой отец — пилот, на аэропорты и самолёты смотришь немного по-другому. Даже если летишь обычным пассажиром. Приятно, когда тебе и твоей семье как-то по-особенному улыбаются на регистрации и при посадке. А бортпроводники обращаются к отцу исключительно "пан капитан".

В учебном центре Роберт Тухольский, кажется, поздоровался за руку абсолютно со всеми, кто попался им на пути к тренажеру.

У Ежи Новотны было очень довольное лицо.

— Моё почтение, пан командир! — они с Робертом обнялись.

С Михалом и Марийкой Новотны поздоровался за руку.

— Давайте, сейчас ваша очередь, — пропустил младших в тренажер, — пробуем взлёт и посадку.

Марийка младше брата на год. Но по ней не поймёшь, волнуется или нет. А вот Михал заметно нервничал.

Работа пилота всегда казалась ему чем-то большим, чем просто набор технических действий.

Новотны сел рядом как пилот-инструктор.

— Ты же знаешь, что делать? — глянул пристально на сына своего командира.

Михал отлично знал весь порядок действий. Взялся за рычаги.

Он вышел из кабины с мокрой на спине футболкой. Новотны похлопывал его по плечу.

— Молодец! Хорошая посадка.

А Михал не мог успокоиться. Это был не настоящий полет. Но если представить, что это не кабина тренажёра, а большой самолёт с двумя сотнями пассажиров, то это был бы провал.

В футболе ты тоже отвечаешь за команду. Ловишь мяч — это не твоё личное достижение, а общее. То же самое с неудачей. Но неудача в футболе — это просто результат игры. Да, на эту игру ставятся огромные деньги. Но не жизни!

Глава 5

Сомнения на тему футбола буквально повисли в воздухе. Есть на свете значимые профессии. Без них никуда. Мама и, например, Алёна Кирсанова, — учителя. Виталий Кирсанов — врач, а папа всю жизнь летал. Старший брат собирался стать дипломатом. Володя Орлов — архитектор, его жена Жанна — логопед. Важные профессии. А он кем собрался стать? Ловцом?

На тренировку Михал поехал не в лучшем настроении. Иногда ему хотелось всё бросить и пойти заниматься "полезным делом, а не мяч пинать". Эту фразу про полезное дело позволила себе учительница экономики. Впрочем, он сам виноват, надо было лучше готовиться к контрольной. И это только добавило сомнений.

На тренировке он был зол. Прежде всего на себя. Но эта злость отозвалась в теле невероятной гибкостью и скоростью реакции. Поймал Михал всё, что ему накидали товарищи по команде. Такого не было ещё ни разу за все годы, что он играл. Всегда один или два раза не угадывал. А тут все сто процентов поймал.

Тренеры совещались не долго.

— Тухольский! Ты в основном составе на чемпионат.

Михал опешил. Он? В основе на чемпионат? Ребята из команды подходили, похлопывали по плечам, пожимали руки. Только ещё два вратаря, старше по возрасту, смотрели не очень одобрительно. Впрочем, понятно, почему. Но он перед ними не виноват. Не он же выбирал.

Домой ехал совсем в другом настроении. Он лучший в команде! Его выбрали.

К дому шёл мимо лавки зеленщика. У него работал телевизор. Несколько местных стариков сидели тут же на пластиковых стульчиках. Михал притормозил. Одного взгляда на экран было достаточно, чтобы понять, что за матч. Повтор. "Манчестер-юнайтед" против "Интера".

— Если знаешь счёт, парень, молчи. Не лишай нас удовольствия! Мы сейчас тут попереживаем, покричим. И вроде как не очень старые! И живые ещё! — объяснил ему хозяин лавки пан Войцех.

Михал кивнул и двинулся по улице в сторону дома. И тут до него дошёл смысл фразы пана Войцеха. Удовольствие! Люди смотрят футбол, чтобы почувствовать эмоции. Очень разные. И радость, и надежду, и тревогу, и разочарование. Чувствовать в себе жизнь!

— Михал, что-то случилось? — Марийка всегда с одного взгляда понимала его состояние.

— Да. Случилось, — Михал сбросил с плеча сумку и снял кроссовки.

— Хорошее? — Марийка сложила руки на груди и прислонилась к косяку двери.

— Я еду на чемпионат. В основе.

— Ма-а-а-ам! Михасик в основе едет на чемпионат! — закричала Марийка тут же в сторону кухни.

— Ну и чего ты орёшь? Я бы сам сказал!

— Ага! Сказал бы в день отъезда! Знаю я тебя!

На самом деле и правда было рано радоваться. Чемпионат страны — дело не быстрое. Да, варшавская "Легия" — сильная команда. И немного символично, что домашняя арена у них — Стадион Войска польского. Ведь Михала и назвали в честь деда — бригадного генерала Михала Торочинского.

Одно дело — выйти в основе в отборочных турах, это совсем не значит, что в плей-офф он там останется. Всё равно в заявке аж три вратаря.

Неприятности прилетели, откуда их Михал по своей наивности не очень ожидал. Перед первым же матчем на выезде в Лодзе с местным клубом "Видзев" у его бутсов не оказалось шнурков. Забыть их дома Тухольский не мог. Он всегда собирался тщательно.

Большого труда стоило удержать лицо, когда часть команды выжидательно смотрит в спину надевающему форму основному вратарю. Михал одевался медленно. Время было. Натянул нижние шорты с защитой на бёдрах. Потом надел щитки на голени с защитой голеностопа. Натянул гетры. Зелёный, отличающийся по цвету от бело-черной формы полевых игроков, лонгслив тоже с боковой защитой. Потом верхние шорты.

Тишина в раздевалке была звенящей. Минуту Михал думал, что это очень странно — выходить на поле и доверять этим людям. Но раз хотят проверить, надежен ли он, пусть смотрят. Сейчас будет им, как говорит дядя Адам, "немножко большая неожиданность".

Старший брат Михала Леслав занимался не футболом, а бальными танцами. Но экипировка и в танцах — важнейшее дело. Мама, имея опыт сборов на соревнования, всегда учила Михала иметь два, а лучше три комплекта всего. У него в сумке были не только запасные шнурки и гетры, но и бутсы. Они лежали отдельно. До них не добрались. Тухольский вытащил бутсы жестом фокусника. Неожиданно со шнурками. Уселся на скамейку и стал тщательно зашнуровывать.

В раздевалке будто снова включился звук. Все отмерли, переглядываясь. Но тут в дверях появился тренер, одного взгляда которого хватило, чтобы все многократно ускорились.

Тухольский встал. Попрыгал. Нормально. На экипировку его родители никогда не жалели денег, но слава богу, нога остановилась в росте, добравшись до отцовского размера. Михал проверил перчатки. Порядок. Вдох — выдох. Команда построилась в коридоре под трибунами ему в затылок.

Глава 6

Групповой этап чемпионата "Легия" преодолела ожидаемо легко. А вот Михалу просто не было. Учебный год с его контрольными работами никто не отменял. Родители отказались отдавать его в спортивный интернат. Роберт сам вырос в школе закрытого типа для одарённых детей. Поэтому сына оставил жить дома.

Это было легче психологически, но труднее физически. Из дома на ранние тренировки надо было ездить. А игры в других городах всё равно предполагали выполнение домашних заданий и контрольных работ. Тухольский таскал с собой на сборы и выездные игры ноутбук и тетради.

— И не лень тебе заниматься этой ерундой, — сосед Михала по комнате Эдик Писаревский заглянул через плечо в тетрадь по математике, — Твой аттестат всё равно никого не будет интересовать. Только твоя статистика.

Тухольский не спорил. Но ему не хотелось быть похожим на тех, кто не отличал Австрию от Австралии, а слово многочлен считал неприличным. Знания и образование были его страховкой. Как близок он к "страховому случаю" пришлось убедиться очень скоро.

Уже перед разминкой перед следующим домашним матчем второй номер вратарей и прямой конкурент Бартош Вуйчик "сломал" Тухольского самым примитивный способом. Незаметная подножка, вроде как не специально, а может, и правда не специально, и Михал полетел на пол раздевалки, попутно задев лбом об острый угол металлического шкафчика.

Звук был такой, будто ударили по большому звонкому барабану. Примерно такой же звон был в голове у Тухольского. Лоб рассекло. Кровь фонтаном хлынула сразу.

На матч пятьдесят первый номер не вышел. Ночь он провел в Университетской больнице. Сам заведующий травматологическим отделением Виталий Кирсанов накладывал ему швы.

— Что, Мишка, завидуют тебе? Шрам, может, и будет. Не как у Гарри Поттера, правда. Но, во-первых, шрамы украшают мужчину, а во-вторых, до свадьбы заживёт.

Михал поморщился.

— Терпи, казак, атаманом будешь! — выдал Кирсанов очередную русскую присказку, — И давай рассказывай, кто тебя так. Только не ври, что сам. С твоим умением группироваться при падениях, "сам" исключено.

Тухольский скрипнул зубами. Но промолчал. Он не станет затевать конфликт.

— Ну-ну… Похоже, Орловы и на тебя успели повлиять со своим "просто делай свое дело лучше всех". Знаешь, они, может быть, в известной мере правы. А если бы он тебя окончательно сломал? Тот, что толкнул. Или ногу подставил? — Кирсанов внимательно следил за выражением лица Михала, — Ага. Ногу, значит.

От Виталия Кирсанова было сложно скрыть правду. Но сдавать Вуйчика Тухольский не собирался. Да, он последует совету Орловых — просто будет делать свое дело лучше других. И вопросы к нему снимутся сами собой.

В ту ночь его оставили в больнице под наблюдением. Кирсанов хотел исключить сотрясение.

— Можно я домой поеду? У меня почти не болит, — Михалу никогда не нравились больницы.

— Нет, дружище, я уже твоим позвонил, чтобы не приезжали. Мозг — это не шутки. И он тебе очень понадобится, если ты действительно хочешь быть лучше других.

Виталий устроил его в одноместной палате. Пожелал доброй ночи. И отобрал мобильный телефон.

Михал долго смотрел в потолок, по которому гуляли тени. Сон пришёл медленно, будто утренний туман. То ли под воздействием эмоций прожитого дня, то ли от лекарств, он был очень яркий.

Свет прожекторов на стадионе, по которому почему-то было ясно, что это в Москве. И совершенно однозначно — памятник вратарю, застывшему в полёте за мячом. На нем самом форма с белым орлом в красном прямоугольнике^[2]. И диктор на весь стадион объявляет его лучшим вратарем турнира.

Глава 7

Уже следующим утром Михал услышал в коридоре топот множества ног и гул разных голосов. Потом возмущенный голос медсестры и мягкий баритон Кирсанова.

— Нет, панове. Ваш товарищ пока останется у нас. Если хотите его посетить, то вам, во-первых, надо вести себя тише. Вы не на стадионе. Во-вторых, не долго. Ему пока лучше побыть в покое.

Гул мгновенно стих. Михал всегда восхищался умением Кирсанова мягко успокаивать и быть твёрдым одновременно. И это его "во-первых" и "во-вторых" тоже всегда поражало. Умел Виталий разложить всё по полочкам.

Сначала у Михала появился сам доктор.

— Там к тебе, кажется, вся команда пришла. Есть силы разговаривать? Или я их отправлю? — спросил по-русски. Так что, если кто и подслушивал, то дословно всё равно не понял бы.

— Есть силы, — Михал сел на кровати и приготовился к разговору.

Было уже даже интересно, с чем пришли. Наверное, если бы хотели убрать его из команды, не стали бы так время тратить.

Дверь палаты открывалась уже очень осторожно. И сначала показалась вихрастая рыжая голова их нападающего Антона Кухарского.

— Йоу! Мелкий, чего разлегся? Как твоя голова умная? — было заметно, что Кухарский нервничает.

— И тебе привет. Как сыграли?

У Михала не было возможности узнать результат вчерашнего матча. Телефон ему Кирсанов так и не отдал.

Следом за Кухарским в крохотную палату набилось огромное количество народу. Михал поискал глазами Вуйчика. Тому с его ростом было сложно спрятаться за спинами. Но он всё же втиснулся в угол между дверью и шкафом. Лица у всех были кислые.

— Мы продули, как непонятно кто! Тренер вообще сказал, что от нас отвернулись футбольные боги! — Кухарский вытаращил глаза, как это делал их главный тренер, когда сердился.

На лицах ребят появились первые улыбки. Напряжение чуть спало. Вуйчик потупился.

— Мы весь матч на них давили! Столько моментов! Все штанги им помяли! — было полное ощущение, что Антон мыслями ещё там — на поле во время вчерашнего матча.

— А если в створ — они мертво брали, — Антон вздохнул новую порцию воздуха в грудь, — Я вроде одного защитника обыграл. Вышел один в один, перебросил вратаря! Почти руки поднимаю! А там защитник в прыжке через себя, с ленточки… да так удачно мяч вынес! Прыгнул, гад, высоко! Отдал на своего, тот потащил вперёд, а отдать некому. Ну и пихнул в сторону наших ворот. Мяч как-то прыгнул от поляны. И вроде шёл в руки к Бартошу, а оказался в сетке, — Антон руками и корпусом изображал все попытки команды забить, волновался и сбивался, будто заново переживал все моменты матча.

— Мы давай в атаку. А у них ворота будто заколдованы. Они контратакуют. Технично придержали Иржика, — кивнул на защитника Иржи Вадовского, — Рикошет — и гол. Бартош, вроде, на месте был. И десять минут до конца.

Мы на последней минуте размочили. Но это не спасло.

— Ну, хоть не всухую, — улыбнулся Михал.

— Ладно, мы пошли. А то доктор у тебя очень строгий. Русский, что ли? Ты того… Ждём тебя, — Антон первый протянул ладонь.

— Да, русский. Он друг моих родителей. Постараюсь побыстрее. Самому надоело лежать.

Следом за Кухарским к Михалу по очереди потянулись все. Кто-то жал руку, кто-то похлопывал по спине. Последним от стены отделился Вуйчик. Потоптался неловко. Михал не стал его мучить. Им в одной команде играть. Протянул ладонь первым. Тот виновато пожал её в ответ.

Когда за командой закрылась дверь, и в коридоре смолкли голоса, Тухольский устало опустился на подушку. Он и не думал, что можно утомиться просто слушая болтовню Кухарского.

Ему вспомнился один разговор в Москве. Они тогда гостили у Орловых. Компания собралась огромная — родня и соседи. Куча взрослых и ещё больше детей.

Был там и американский теннисный тренер, который, конечно, не совсем американский. Дядя Миша. Он тогда сказал Михалу, что если тебе не везёт, то это гораздо хуже, чем если ты не умеешь играть. И пожелал вратарского счастья.

Тогда Михал был впечатлен, как хорошо они — люди совсем разных поколений и национальностей, понимают друг друга. Дядя Миша словно его мысли озвучивал.

Вратарское счастье оно такое… Капризное. Вот и Кухарский уже почти начал праздновать, а мяч так и не попал в ворота… Тому вратарю улыбнулось. И ничем не объяснишь, как так оно выходит, что по всем законам физики должен быть гол, а не закатывается мяч даже в пустые ворота. Не иначе, футбольные боги становятся на чью-то сторону.

Сейчас слова двух тренеров — футбольного и теннисного сложились в один пазл. Похоже, в спорте действительно мало только умения. Нужна эта самая удача. Фарт. Чтобы не "отвернулись боги".

Долго разлеживаться в размышлениях Михалу не пришлось. Было слышно, как в коридоре с Кирсановым разговаривает мама.

Глава 8

Мама всегда была для Михала особым человеком. Не зря говорят, что за всеми успешным спортсменами всегда стоят мотивированные родители. Чаще всего — именно мамы. Тухольский точно знал, что мамин взгляд на матчах "держит" его. И даже направляет в нужную сторону. Хотя где именно сидит мама, он иногда и не знал.

Чемпионат страны стремительно набирал обороты. Тухольского выписали через три дня, через неделю он вышел на тренировки. Сотрясения не было, и только небольшой шрам на лбу под светлой чёлкой напоминал об инциденте.

"Легия" вышла в плей-офф. Теперь игра шла на вылет. И значение работы голкипера возрастало в разы. Особенно, если вдруг дело дойдёт до серии пенальти.

С Бартошем Вуйчиком и третьим вратарем Богумилом Ярошевичем установился некий рабочий нейтралитет. Тухольский помогал им в тренировках. Они иногда подсказывали что-то дельное.

— Мих, не кисни! У них нет твоей интуиции, — как-то очень просто сказал однажды Кухарский, — Ты же как кот. Прыгаешь, падаешь, но всегда на четыре лапы и в лапах мяч.

С Антоном они теперь дружили. Рядом с весёлым и всегда позитивно настроенным Кухарским многое вообще переставало быть проблемой. И даже перед финальным матчем Тухольский не так трясся, зная, что капитан команды Антон Кухарский стоит рядом.

На этот финал на стадион пришли, кажется, все их родственники, друзья и знакомые. Половина сотрудников авиакомпании отца, вся кафедра из университета, где преподавала мама, одноклассники. Михал даже не стал искать их глазами. Чтобы в матче не отвлекаться. Его задача — видеть мяч.

А ещё хватало просто девочек — фанаток, которые даже ездили следом за командой по другим городам. Они прямо сейчас на фанатской трибуне разворачивали какие-то плакаты. Михалу было даже интересно, что именно привлекает этих девочек на стадион. Вряд ли сама игра.

Финал получится очень напряженным. Тухольский настраивался даже на серию пенальти. Смотрел заранее видео, кто и как у соперников бьёт по воротам. Нужно было проанализировать, куда бьют обычно и насколько сильно. Правда, опыт показывал, что каждый удар всё равно ловишь здесь и сейчас, не вспоминая, кто левша, кто бьёт в девятку, а кто в основном низом.

Но "Легия" справилась в основное время. В ворота Тухольского били аж одиннадцать раз. Но безрезультатно. В то время, как "Легия" пробила всего семь. Их них два удачно.

В воротах во время матча Михала иногда посещали странные мысли. В финале он вспоминал статистические выкладки в исполнении дяди Адама. Именно он рассказал, что ради одного гола в среднем совершается девять ударов по воротам.

Финальный свисток прозвучал ангельской музыкой. Михал устал. Но радость от победы не спешила подниматься вверх. Плескалась где-то на донышке.

Стадион ликовал. Вся команда скакала обнявшись в круге. Кухарский получил в руки большой кубок. Поцеловал. Поднял его высоко над головой.

— Лучшим вратарем турнира объявляется Михал Тухольский номер пятьдесят первый, — объявил диктор на весь стадион.

Антон пихнул Михала в бок. Тухольский застыл столбом. До него реально не доходило. Все силы, эмоции и мысли остались в игре. До последней капли.

— Мелкий, ты лучший! Слышал? Ты лучший вратарь! Мих, эй! Чувак, ты крутой!

Глава 9

Победа пьянила. Когда вытаскиваешь мяч, не дав ему попасть в ворота — ловишь кайф. Если выигран матч — сердце наполняется радостью и гордостью. А вот чемпионат… Победа такого уровня была у Тухольского первой. Ему пятнадцать, а он уже лучший вратарь страны в Молодёжной лиге. И это дало по мозгам, кажется, крепче первой сигареты.

Со всеми своими болельщиками он даже обняться не смог. Из-под трибун никак было не выбраться к зрителям. Тренер в раздевалке даже говорить толком не мог. Только жал руки своим игрокам.

— Парни, горжусь. Я вами горжусь, — приговаривал.

— Наш тренер, когда сам играл, так и не стал чемпионом страны, — просветил Михала Кухарский.

У Тухольского среди знакомых были чемпионы. Вот Орловы, например. И сами выигрывали, и дети их потом были чемпионами, и учеников теперь воспитывают очень успешно. Но это известный факт: талантливые тренеры, приводящие спортсменов к победе, умеющие вырастить чемпионов, не всегда сами бывали на вершине славы.

После такого триумфа тренер благословил команду на нарушение спортивного режима. Нет, вслух не сказал. Но все его именно так и поняли.

— Мелкий, ты же с нами? — Кухарский махнул рукой на выход, — Мы заслужили этот вечер! Оторвемся по полной!

Тухольский понял, что капитан не забыл о его возрасте. Команда собиралась пойти праздновать победу в какой-то закрытый клуб. Будет очень глупо, если он — лучший вратарь чемпионата — поедет сейчас домой и ляжет спать.

— Не боись, мы сегодня все домой не едем. Ночуем потом на базе. Тренер разрешил.

Михал кивнул. Но всё же позвонил родителям, отойдя в дальний конец коридора. Объяснил отцу, что идёт праздновать победу с командой, ночует на базе, а утром будет дома как штык.

Роберт понимающе хмыкнул в трубку.

— Давай отдыхай. Ты наш герой! Адам сегодня сорвал голос и выиграл у Красицкого десять евро.

— На что ставили? — Михал знал, что эти два школьных друга отца отчаянные спорщики и заядлые болельщики.

— На счёт. Но ты же знаешь, с Мицковским спорить нельзя. У него в голове компьютер, который считает вероятности.

Михал живо представил себе худого лохматого еврея Адама Мицковского и его бывшего одноклассника — фундаментального крупного лысеющего испанца-полукровку Алекса Красицкого. Два взрывных характера. Два выдающиеся ума.

Когда Михал в сегодняшнем матче ловил мяч после первого удара по его воротам, в голове у него ясно звучал голос профессора Красицкого, вещающий о значении параболы и описывающей её квадратичной функции в жизни любого футболиста. В своё время он даже показывал Михалу графики зависимости траектории полёта мяча от участка стопы, которым был произведён удар.

У Тухольского-младшего, конечно, не было в голове компьютера, как у дяди Адама, но прикинуть в уме место падения мяча он мог легко. И максимальную высоту тоже.

— Мих, ты чего завис? Идёшь? — нашёл его в пустом коридоре Кухарский.

В клубе было полно народу. Адреналин ещё бушевал в крови молодых спортсменов. Самому старшему из них на днях только исполнилось двадцать лет.

Спиртное нельзя было только Тухольскому. Но ему было хорошо и на трезвую голову. Газировка ударила по мозгам не хуже алкоголя. Уже скоро они всей командой были на пятачке танцпола. Вокруг крепких парней образовалась сразу большая толпа каких-то девиц.

Глава 10

Михал просыпался медленно, словно силой вытягивая себя из какого-то липкого болота. Обычно ему удавалось проснуться быстро. И голова утром была необыкновенно ясной. Но не в этот раз.

Солнце било прямо в левый глаз. Руку почему-то невозможно было поднять. Михал скосил взгляд. У него на руке лежала девушка. Едва прикрытая простыней. В комнате не просто пахло, а воняло. Сигаретами и ещё чем-то несвежим.

Михала затрясло каким-то нездоровым ознобом. Он аккуратно высвободил руку и сел. Это была его комната на базе. Делили её с Кухарским. Но Антона на второй кровати не было. Что делать с девушкой — непонятно. Но ещё более странно, что он не помнит, как здесь оказался. Во рту было совсем сухо. Голова гудела.

События предыдущего вечера отказывались вспоминаться. Единственной ясной мыслью было, что хорошо, что родители не волнуются.

На столе нашлось блюдце с окурками. Неужели, это он столько выкурил? Единственный раз в жизни Михал Тухольский курил, когда ему было семь лет. Они с его ровесником Эдиком Орловым решили попробовать, что это такое. Было какое-то большое семейное сборище, как это всегда бывало у Орловых летом. Где они взяли сигареты, сейчас уже и не помнилось. Зато "спрятались" так, что до сих пор смешно вспоминать — за диванами в гостиной. Там их и застал Володя Орлов. И долго смеялся над выбранной для курения локацией.

Из первого опыта Михал помнил головокружение, потом почему-то восторг. Ну а тошноту и рвоту мозг старательно забыл. Первая сигарета вштырила ему в голову как следует. И настроение было отличным, несмотря на зелёные круги перед глазами.

Тухольский распахнул окно, потому что в комнате откровенно воняло, и разглядывал окурки. Значит, курил всё-таки не он. Сигареты были тонкие со следами фиолетовой помады. Точно такой след был на его футболке и на подушке.

Дошёл до ванной. Сунул голову под холодную воду. Это, кстати, тоже наука Эдика Орлова. Хорошо в чувство приводит.

Короткой вспышкой сознания в голове появилась картинка вчерашнего вечера. Он пил колу из высокого стакана. Ставил его чуть в стороне, чтобы не перепутать. Потом они танцевали. Вернее, бесились на танцполе, прыгали и орали.

Потом вернулись к столу, где он одним махом выпил сразу целый стакан. А потом ещё один. В этом месте воспоминаний мысль остановилась. А в дверях появился Антон. Вид у него тоже был совсем не парадный.

— Что, чемпион? Как настроение? — он кивнул почему-то на девушку.

Михал пожал плечами. Хотел бы он сам знать, что тут вообще произошло.

Кухарский критически оглядел комнату. Наморщил лоб и запустил пятерню в свою рыжую шевелюру.

— Что, не помнишь?

Михал отрицательно покрутил головой.

— Тогда давай следы заметать.

— В смысле?

— Телефон у неё был?

— Я не знаю. Я не брал.

— Да не номер. Сам аппарат её где? — Антон ещё раз оглядел комнату. Выудил из-под кровати очень узкие девичьи джинсы-скинни, — Господи, как они их надевают? А главное — как снимают? Ладно, Мих, не красней. Нормально всё. Лишь бы без ущерба для здоровья.

Телефона в джинсах не было. Зато он нашёлся прямо под подушкой — стоило пошарить там рукой.

— Во, сейчас посмотрим, зачем ты был ей нужен, — он поднёс экран к лицу спящей девушки, тот моментально разблокировался, — Вот полюбуйся. Она потом это выложит. Денег заработает, — листал галерею, — Скинуть на память? Погоди, контакты посмотрю. Нет твоего номера, счастливчик. А фотки есть.

Тухольскому стало жарко и муторно. Фотографии были откровенные. Если уж он и занимался таким вчера, то точно в невменяемом состоянии.

— Будем надеяться, что она их ещё никуда не отправила, — Кухарский профессиональными движениями что-то делал в телефоне девушки, — Всё. Я потёр все так, что не восстановить. Буди спящую красавицу. Пусть отваливает.

Михалу было очень неловко. Он старательно отводил глаза, когда пытался разбудить девушку. Она просыпалась неохотно. Тянула руки, чтобы обнять его. Тухольский стряхнул с себя руки.

— Тебе пора домой.

— Вчера ты был милым. А сегодня такой бука. Я тебе не понравилась?

Михал не мог ответить на этот вопрос. Он молча протянул девушке её штаны.

Она криво улыбнулась. Несколькими движениями влезла в узкие штанины. Сгребла телефон. И вышла, гордо подняв голову.

Тухольский было рухнул на кровать. Но потом подскочил. Сорвал постельное белье. Скинул на пол.

— Мих, спокойно, — отозвался от двери Антон, — Таких эпизодов, — Он кивнул на дверь, — у тебя ещё будет вагон! Давай тут в порядок всё приведём.

Михал половину дня потратил на то, чтобы навести порядок в комнате на базе и прий. ти в себя. Чтобы вернуться в таком состоянии домой — и речи быть не могло.

Глава 11

Если бы Михал помнил все подробности празднования, то сейчас ему наверняка хотелось бы их забыть. Казалось, что эпизод с девицей в его кровати не будет иметь продолжения. Но ожидания не оправдались. Тухольский увидел её в офисе команды, пытающуюся пройти через турникет.

— Вот он! — закричала девица, едва заметив Михала, — Это он!

У охранника по-прежнему был покерфейс. Такие девицы возле стадиона и базы команды паслись стадами. Но почти ни у кого из молодёжной "Легии" не было постоянной подружки.

Тухольскому так вообще было откровенно не до личной жизни. Ему бы в школе успевать контрольные писать между сборами и играми.

— Тухольский, тебя искали из офиса, — отмер охранник, притворявшийся истуканом.

Михал поежился. Значит, сейчас ему крепко нагорит за гулянку.

— Михал, зайди и закрой дверь. Немецкий знаешь? — с места в карьер начал менеджер команды коренастый и пронырливый Юзеф Ленкерман.

— Нет, немецкий не знаю. Только английский, французский и русский, — Михал не мог понять, в чем дело.

— Как только будут звонить из московского ЦСКА, я сразу спрошу про русский.

Тухольский всё равно глупо моргал, совершенно не понимая намёков.

— Это пока только разговоры, — осторожно начал Ленкерман, — Но тобой интересуется одна солидная команда. Если дело выгорит, — он даже ладони потёр, — Твоим внукам будет, что кушать. Если ты всё не спустишь вот на таких девиц, — он кивнул в сторону двери.

— Внукам? Каким внукам? — снова не понял его Тухольский. Где он, а где внуки. Даже у его родителей, которым уже почти шестьдесят, внуков нет. Тут мысли вернулись к девушке.

— Я так понял, что у неё на тебя ничего нет? — Юзеф проигнорировал вопрос про внуков.

Тухольский густо покраснел. Если бы он помнил! А так — белый лист. Аж страшно стало.

— Так. Понял. Сиди здесь.

Менеджера не было, наверное, минут пять, но для Михала эти минуты растянулись бесконечно.

— Ты прям счастливчик! — сиял довольный Ленкерман вернувшись, — Она рыпнулась показать мне фото, но кто-то их стёр. Ты сам? Или помог кто-то? Дай угадаю, капитан тебя прикрыл.

Михал не успел ответить.

— Я ей сказал, что ещё раз появится, получит обвинение в совращении несовершеннолетнего, — хохотнул Юзеф.

Тухольский покраснел ещё больше, хотя, кажется, дальше было просто некуда.

— Таких надо учить. Они будут хотеть от тебя денег. Запомни это. Фанатки-бабы — никогда ничего хорошего. Только проблемы. Запомни это раз и навсегда!

Михалу только и оставалось, что покаянно кивать.

— А теперь выбрасывай это из головы. Это мусор. Учи немецкий, парень. Или я сожру собственную шляпу, или ты будешь очень и очень знаменит. И в старости в своих воспоминаниях не забудь про старика Юзефа, который ещё успеет дать тебе таки несколько дельных советов.

Тухольский вышел из офиса на ватных ногах. Девицы на проходной уже не было. Он выдохнул с облегчением, но неловкость никуда не делась. Он с ней спал? Совсем не так в его воображении выглядел первый секс. Вспомнить, собственно, нечего. И гордиться тоже нечем.

Глава 12

В голове Тухольский прикидывал, что за такая таинственная немецкая команда им интересовалась. У любого приличного клуба своя академия. Зачем им чужой игрок молодежки? Одним разговором с менеджером всё и закончилось. Но Михал на всякий случай взял дома учебник немецкого. Остался после старшего брата.

Леслав Зимовский погиб больше шестнадцати лет назад, сейчас ему было бы тридцать четыре, и в этом доме он никогда не жил. Но одна полка в книжном шкафу, на которой стояли учебники права, экономики и иностранных языков, называлась "полкой Леслава". И у них с Марийкой никогда не возникало сомнений в таком названии.

Половину каникул Михал досдавал "хвосты" за учебный год. А на последней неделе получил приглашение в молодежную сборную страны. Вполне закономерное. Туда собирали лидеров рейтинга по всем игровым позициям. Вторым номером голкиперов стал тот самый счастливый вратарь, которого так и не смог обыграть Антон Кухарский — Анджей Шушкевич из познаньского "Леха".

Вместе с Тухольским приглашение получили нападающий Кухарский и защитник Иржи Вадовский. Совсем неплохая компания. И не так страшно вливаться в коллектив, когда рядом свои люди.

Вызов в сборную пришёл в августе.

— Пришлёшь мне состав? Я тут поколдую, — попросил дядя Адам.

Михал подумал, что Мицковский с его фантастическими способностями мог быть бесценным советником. Не зря он много лет работал на государство. Но для людей посторонних Адам производил впечатление сумасшедшего профессора.

Через сутки Адам переслал Михалу схемы. Примерно два десятка. Рядом цифры. Как догадался Тухольский — вероятности. Но если он принесёт что-то подобное тренеру сборной, поедет в Центр психологического здоровья во Вроцлав, а не на отборочный турнир чемпионата Европы.

Чертежи Михал показал своим. Антон покрутил в руках.

— Ты вверх ногами смотришь, — перевернул лист Михал.

— Мих, ты правда в этом что-то понимаешь? — уважительно спросил Иржи.

— На самом деле, тут не очень сложно. И даже если какую-то схему будем играть мы втроём, то уже сможем увеличить шансы на победу. Вот смотри. Треугольник. Это жёсткая фигура. С такими сторонами он может быть только с такими углами.

— Блин, Мих, слушаю тебя и жалею, что забросил учёбу классе в шестом, — Кухарский запустил пятерню в свои буйные рыжие кудри.

В игре Тухольского вдруг появилось чёткое ощущение управления игрой. Стоя в воротах и не спуская глаз с мяча, каким-то вторым зрением он видел поле целиком. И верхним слоем картинки проступали схемы взаимодействия.

Об этом своём особом взгляде Михал предпочитал помалкивать. При всем отличном к нему отношении даже свои могут не понять.

После первой игры в составе сборной к Михалу кинулись фанатки. Он шарахнулся от них под трибуну как от чумных. Но в следующий раз под строгим взглядом менеджера команды Тухольский терпеливо подписал всем мячи, футболки и открытки. Ставить автограф на руке или на груди отказался.

Глава 13

Ехать в Москву на соревнования в составе молодёжной сборной Польши, а не просто в гости, это было что-то необычное.

Началось, собственно, с самого перелёта. На фамилию Тухольский в авиакомпании была однозначная реакция — на Михала пришёл посмотреть весь кабинный экипаж, а командир лично поприветствовал всю команду и пожелал им удачи.

Услышав имя второго пилота — Барбара Войцеховская, Михал буквально уронил челюсть на колени. Войцеховские-старшие были давними друзьями родителей. Марк — высококлассный пилот, Ирма — старший бортпроводник. Оба давно работали в учебном центре. Но надо же было так совпасть, что их старшая дочь Бася пилотирует именно этот рейс!

Сборной предстоял турнир четырёх команд памяти Льва Яшина. Тренер шутил, что это что-то вроде турнира в Хогвартсе, кивая на шрам на лбу основного вратаря.

На особую поддержку рассчитывать было бы странно. Особенно в компании сборных Франции, Германии и России. Но товарищеские матчи иногда приводят к весьма неожиданным результатам.

Михалу почему-то вспомнился факт, который он слышал от дяди Адама. Сборная России перед чемпионатом мира в девяносто восьмом году выиграла у сборной Франции. А потом спустя всего четыре месяца Франция выиграла домашний чемпионат мира.

В Шереметьево их встречали организаторы турнира. Рядом маячила группа с польскими флажками и бело-красными шариками. Что-то знакомое было в образе худого кудрявого человека с большим флагом Польши.

— Мих, смотри, твои что ли? — Кухарский кивнул в сторону встречающих.

— Кто?

— Вон там! Сестра же твоя с шариками?

Марийка выбежала вперёд и повисла на Михале. Он аж чемодан из рук выпустил.

— Вы вообще как тут оказались?

— Только не говори, что не рад! Я, мама, папа и дядя Адам тоже!

— О, Мих, девушка твоя? — одобрительно загудели парни вокруг.

— Сестра! — Марийка даже с рук не слезла.

— Сестра, — подтвердил Михал.

— Тогда мы точно выиграем! — подмигнул Марийке Кухарский, — Правда, красавица!

Марийка смутилась. Чмокнула брата в щеку и убежала к родителям.

— Антон, ты мне друг, но…, — насупился Тухольский.

— Понял-понял! За сестру ты мне такой штрафной пробьешь, что руками не прикроешься, — поднял обе руки Кухарский, но на Марийку всё равно обернулся. И Михал мог дать голову на отсечение, что подмигнул и улыбнулся во все свои тридцать два. Это судя потому, как ещё больше смутилась сестра.

Тухольский подошёл к своим. Обнял маму, отца и дядю Адама Мицковского.

С родителями всё ясно, но Мицковский из своей берлоги на месте Варшавского гетто выходил-то не часто, не то чтобы выезжать. Исключение — в пригород Варшавы к Тухольским или в Люблин к ещё одному однокласснику и другу — Алексу Красицкому. А тут Москва!

— Да вот, давно не был в Москве, — прочитал мысли Михала Адам, последний раз в восьмидесятом на олимпиаде. Правда, на математической.

— Вы где будете? В отеле или у Орловых? — успел спросить Михал.

— Да, у Володи с Жанной. Приедем на матчи.

Михал побежал догонять команду, которая уже грузилась в автобус.

— Везёт тебе, Миха! — как-то грустно сказал Антон, когда Тухольский плюхнулся рядом в автобусе, — Мои родители на матчи не ходят.

Глава 14

Турнир был совсем не длинный. Полуфинал-финал.

Россиянам в соперники первыми достались французы. Полякам предстояло побороться со сборной Германии.

Михал порадовался, что немецких болельщиков скорее всего будет минимум. Потому что представить себе рядом кричащих немцев и дядю Адама было сложно.

Генетическая память — страшная штука. Мицковский знал идиш, так похожий на немецкий, но не выносил громкую немецкую речь. Хотя родился через пятнадцать лет после окончания войны.

По развёрнутым большим польским флагам вся команда безошибочно определила, где её болельщики. Парни выходя на поле смотрели на бело-красный небольшой сектор и улыбались.

Во время исполнения гимна оттуда доносилось нестройное пение. Мицковский знал, возможно, миллион разных фактов. Но вот петь точно не умел. Хотя и делал это всегда очень громко и самозабвенно.

Пока была возможность очень издалека смотреть на трибуны, Михал пытался прикинуть, сколько же человек болеет сегодня за них. Получалось явно больше, чем просто его мама, папа, сестра и Адам. Даже если приплюсовать всех Орловых. Или у него просто не очень свежие сведения о количественном составе этого стремительно растущего семейства.

Если только вдруг Юленька Орлова, относительно недавно вышедшая-таки замуж за любовь всей своей жизни — Янека Горовица, не притащила на матч мужа, всю свою новую семью и их многочисленных друзей. Зная много лет эту девушку и будучи знаком со всей этой компанией, Михал бы совершенно не удивился.

Матч с командой Германии вышел нервным. Такое впечатление, что немцев перед этим неделю не кормили. Они кидались на мяч, как на кость, а потом с этим мячом удирали в сторону его вратарской, будто от огня. Впрочем, рыжий и очень подвижный Кухарский вполне годится на эту роль.

На перерыв ушли с нулевым счётом. Во втором тайме Тухольский встал в другие ворота и оказался наконец ближе к своим болельщикам. Теперь он разглядел всех, кто пришёл поддержать его и всю польскую команду.

Будь у него сейчас право на эмоции, он бы наверное расплакался. Так расклеиваться нельзя категорически. Но запрещать себе испытывать огромное счастье и прилив сил Михал не стал. Они действительно приехали все.

Мама, папа, Марийка и дядя Адам раскрасили лица в бело-красный цвет. Рядом с ними размахивали польскими флажками Орловы: Володя и Жанна, их старшие дети Игорь и Ксюша со своими семьями всеми детьми, средние двойняшки Артур и Тимур и младший Эдик с кучей своих друзей. Юленька, явно уже беременная сидела рядом с мужем Янеком и его дочерью от первого брака. Рядом семьи их друзей. Ещё человек десять. Ярусом ниже неожиданно расположились бабушки. Володина мама — бабушка Валия, а рядом с ней три пожилые еврейские женщины — бабушка Рая, бабушка Маша и бабушка Клара, соответственно — бабушка, мама и тётя Янека.

— М-да, это они ещё котов и собак не притащили, — сказал сам себе Тухольский и широко улыбнулся.

Прозвучал свисток судьи. Надо было сосредоточиться на мяче.

С поля немцы уходили ещё злее, чем в начале. Ноль — три — это совсем не тот счёт, который может радовать.

Уходя под трибуну, Михал сначала запах почувствовал. Домашние пирожки. Лучше мамы их делали только здесь — в Москве. Поднял голову. Точно! Бабушка Юлькиного мужа протягивала ему сверху большой пакет.

— Мишенька, мальчик, возьми. Покушаете за вашу победу. А потом мы как следует отметим.

Михал не мог сейчас подпрыгнуть и обнять её. Дотянулся только до руки. Поцеловал.

— Тухольский, ты где еду добыл? — повёл носом Антон и сунул руку в открытый Михалом пакет, — М-м-м-м, вкуфно как!

— Мои привезли. У меня тут бабушки, — Михал прикинул в голове, что быстро объяснить, кто их них кем и кому доводится просто не получится. А так — ясно и понятно. Неважно, что не родные. Бабушки же.

Глава 15

Между первым и вторым матчем было аж два дня. В финале полякам достались в соперники всё-таки французы.

Вся команда стройными рядами отправилась на экскурсию по Москве. Михал хотел было улизнуть. Он сам знал про родной город своей русской бабушки немало. И бывал здесь практически ежегодно. В метро, по крайней мере, ориентировался свободно. Но командный дух вырабатывается не только на поле. Но и в гостинице, и в столовой, и в душевой. Везде. Команда есть команда.

Экскурсия была весьма содержательной. По-польски молодая девушка-экскурсовод говорила очень прилично. Вот только, кажется, остальные парни больше смотрели на неё, а не на московские памятники.

Потом дали свободное время. Михал потянул за собой Антона.

— Поехали. Тебе у них понравится.

Специально затащил Кухарского в московское метро. Тот завис на входе возле схемы. Считал линии.

— Мих, а в Варшаве пять линий обещают только к две тысячи пятидесятому году. Мы точно не потеряемся?

— Точно! Поехали.

Михал в этот момент чувствовал себя почти москвичом. И проездные купил. И доехали они с двумя пересадками без приключений. Кухарский только выпросил выйти на Новослободской. Уж очень ему хотелось разглядеть цветные витражи необыкновенной красоты. Стоял открыв рот перед каждым.

Когда они вышли из метро на окраине, Кухарский огляделся.

— Если бы я не знал, что это Москва, сказал бы, что это Варшава.

Тухольский кивнул. Он давно заметил, что окраины многих городов похожи. Да и строили дома в странах Восточной Европы по одним и тем же проектам.

Ещё минут пятнадцать на такси. По-богатому. И панове прибыли в посёлок возле водохранилища — место обитания всей компании их вчерашних болельщиков.

— Я здесь ещё совсем мелким в футбол играл, — Михал кивнул на вполне настоящее футбольное поле, — У нас и форма была, и даже комментатор.

Память тут же подкинула яркие картинки. Лето. Солнце. И голос приятеля Орлова дяди Шуры, который традиционно комментировал все матчи: "И вот будущая звезда сборной Польши по футболу завладевает мячом. Ему помогает будущая балерина Большого театра. Куда смотрит вратарь? Го-о-о-о-ол!" В воротах тогда стоял Артур. Будущая балерина — Валентина Орлова — Володина старшая внучка. Им тогда обоим было аж по четыре года.

Сказать, что им были рады — ничего не сказать. Похоже, празднование победы сборной Польши над сборной Германии продолжалось тут со вчерашнего дня. Дядя Адам уже сидел рядом с бабушкой Раей с совершенно блаженным выражением лица и что-то жевал. Похоже, он таки нашёл себе еврейскую бабушку.

— Я последний раз была на футболе… Ой вэй, дай бог мне памяти. С моим Давидом. Ещё молодыми. "Крылья советов" играли с "Динамо". И Яшин тогда сам играл. Весь в черном. И в кепке, — бабушка Рая выглядела абсолютно счастливой, — А теперь вот Миша играет.

— Ну что, выросла звезда польского футбола! — дядя Шура тоже оказался здесь. И на матче, оказывается, был.

Навстречу из нового дома Юленьки и её ненаглядного Янека с царственным видом появился сначала кот. А потом выскочила здоровенная овчарка. Антон попятился.

— Привет, морда ушастая, — Михал погладил пса между ушами.

— Тим, свои, — успела сказать Юля, пока пёс не добрался до незнакомого Кухарского, — Привет, Мишутка! — обняла Михала. Потом протянула руку Антону. То с перепугу поцеловал тыльную сторону её ладони.

Кухарский было растерялся. Русский язык обрушился на него ещё в метро. И он всю дорогу переспрашивал у друга значение русских слов. На выручку быстро пришла Марийка, почти синхронно переводившая ему содержание разговоров.

Из посёлка в отель они приехали, кажется, с чемоданом вкусностей. Парни, которые вроде бы уже ужинали в ресторане, накинулись на домашнюю еду, как стая голодных крокодилов.

— Мих, ты русский? — всем было интересно, откуда у вратаря здесь такие связи.

— Нет, я поляк. Но бабушка была русской.

Кухарский ближе к ночи был весьма задумчив.

— Я видел, как ты смотрел на Марийку. Ей только пятнадцать.

— Я понял, — откликнулся Антон, — не дурак. Вот думаю, как нам теперь перед всеми ними в лужу не сесть.

— Посмотри, какую схему мне дядя Адам сегодня показал, — Тухольский развернул чертеж, сделанный шариковой ручкой на листочке в клетку.

Глава 16

Выходить на финал со сборной Франции было страшновато. Первая бравада прошла. Соперники они серьёзные, сколько бы ни шутили в раздевалке про "лягушатников".

— Мих, покажи ещё раз, что там твой гениальный Адам начертил, — Кухарский проверял бутсы перед выходом на поле.

Тухольский достал листочек.

— Блин, как вы во всём этом разбираетесь? — Антон вгляделся в цифры.

— Тут просто. Вот самый эффективный путь, — он прочертил пальцем двухходовку, — Теоретически, конечно. Это как играть в кости. Может, конечно, выпасть любая сумма, но самая вероятная — семь, — Тухольский проверил липучки на перчатках, — Пошли?

Болельщиков у французов оказалось неожиданно много. Впрочем, польский сектор на трибунах тоже радовал. Бабушек Раю, Маню, Валию и Клару можно было легко определить по разным головным уборам: какой-то кепке, вязаному берету, платку и шляпке. Ну и по лохматой шевелюре Мицковского рядом.

— Слушай, а откуда у ваших друзей столько рыжих детей? — Антон тоже смотрел на трибуны.

— Эти точно не твои, — хохотнул Тухольский, — Но кто знает, сколько ещё у тебя будет!

Все эти посторонние разговоры только скрывали волнение. Без него никуда. Не бывает таких спортсменов, которые бы совсем не волновались перед стартом. Просто некоторые умеют не показывать противнику слабые стороны, ещё меньше людей умеет превратить страх в силу.

После исполнения гимнов пошли приветствовать соперников.

"Cochon rouge" (рыжая свинья) — ясно расслышал Михал от одного из здоровенных негров-защитников в сторону Кухарского. Подумал, что сейчас, может, и неплохо, что Антон кроме польского знает только английский и то на начальном уровне.

— Ce cochon va t'enterrer (Эта свинья вас зароет), — выдал, когда пришла его очередь и сжал ладонь французского защитника со всей силы. Жаль у этнических сенегальцев не получается бледнеть. Но от польского вратаря тот явно не ожидал беглого французского языка.

Тухольский был зол. Можно было, конечно, пожаловаться. Но тогда его слово было бы против слова француза. Цель была — выбить их из колеи, сказав гадость. Ну и, наверное, себя так подбодрить. Надо теперь, чтобы у французов не вышло.

Из ворот Михал с удовлетворением наблюдал, как его команда разворачивает атаку.

Вот только соперники тоже в долгу не остались.

Французы были весьма техничны и атлетичны, но вот с командной игрой у них явно были большие проблемы. Будто каждый считал себя отдельной яркой звездой и тянул одеяло на себя.

Поляки же играли единым фронтом, всей командой, понимая друг друга без слов, и их преимущество росло за счёт командный действий.

В конце первого тайма французы очень увлеклись атакой и практически все пошли вперед.

Михал четко перехватил навес в штрафную, мяч будто прилип к перчаткам.

Рыжую голову набирающую скорость на левом фланге на своей половине увидел сразу. Именно туда — на ход нападающему и последовал сильный выброс рукой. Кухарскому прямо на ногу. В одно касание, оставив не у дел двух защитников, которые вообще не поняли, как мяч оказался здесь, Антон убежал на свидание с французским вратарем. Красиво уложив француза на землю ложным замахом, обошёл его и отправил мяч в ворота. Вот она — двухходовка со схемы Адама в действии. Победно вскинул руки Антон. Польский сектор взорвался от ликования.

Второй тайм начался ожидаемо с натиска французов. Видно, в раздевалке получили от тренера "по самые помидоры". Они начали прессинговать по всему полю.

В один из моментов Михалу пришлось здорово потрудиться, парировав удар с линии штрафной, а затем и быстрое добивание с линии вратарской. Каким-то чудом перевел на угловой. Не особо стесняясь в выборе выражений, всё, что думал, он высказал двум центральным защитникам. Успев, правда подумать, что слава богу, польский сектор его не слышит.

Начались замены. Тренер менял игроков, чтобы усилить защитные порядки. На замену на фланг защиты вместо Иржи вышел Леслав Цихановский. Тот самый, который в памятном для Тухольского матче выбил мяч из ворот с ленточки после удара Антона.

Казалось, игра выровнялась, хотя вроде французы больше владели мячом. Сил у обеих команд оставалось всё меньше. В один момент последовал заброс за спину центральному защитнику. Там всё было под контролем. Но вдруг он с криком упал на землю. Второй защитник оказался далеко, и француз завладел мячом. Михал начал выдвигаться вперед, чтобы уменьшить угол и закрыть большую площадь ворот.

Нападающий пробил не доходя до Тухольского. Михал среагировал и ногой в шпагате дотянулся до мяча, но увы — остановить его не удалось. Мяч, потеряв скорость, катился в ворота. Михал оттолкнулся от земли руками, а ногами пытался сделать шаг вперед, когда понял, что не успевает. Сердце ушло в пятки.

И тут он видел белую молнию скользящую по зеленому полю и выбившую мяч с ленточки ворот. Подбежавший защитник вынес мяч в аут от греха подальше. Тухольский выдохнул со стоном облегчения. От избытка чувств он обнял Цихановского. Спасибо, дядя Миша, за пожелания вратарского счастья. Подошли посмотреть, что с центральным защитником. На поле уже спешил доктор.

За десять минут до конца матча все замены были исчерпаны. Польского защитника унесли на носилках. Будет обидно, если парня сломали надолго.

Команда осталась вдесятером.

Но нужно играть.

И тут французы пошли на штурм. Цихановский сместился в центр и, прочитав пас француза, выбил мяч вперед на Антона, который одним касанием переиграл того самого французского защитника, который назвал его свиньей, а вторым касанием, не доходя до штрафной, пробил точно под крестовину!

Вратарь даже не дернулся!

К Кухарскому уже бежала вся команда. Запасные повскакивали со скамейки и тоже кинулись на поле.

Но время матча не закончилось. Пару минут основного времени и ещё сколько там добавит арбитр.

Французы ещё сделали пару невнятных попыток отыграться, но в спешке ничего путного у них не вышло.

Свисток судьи звучал ангельской музыкой. Они выиграли! Они действительно команда!

Глава 17

Сразу после свистка Михал помчался к польской трибуне. Замахал руками своим. Щурясь от солнца, приложил ладонь ко лбу, чтобы видеть всех, кто так болел за него и его команду. В порыве побежал, перескакивая ступени, выше по рядам. Его подхватило сразу множество рук. Обнимали, целовали и поздравляли. Мама, отец, сестра, Адам.

Сначала совсем не понял, что такое даёт ему прямо в руки бабушка Рая. Рядом довольно улыбается Мицковский. Кепка? Откуда-то сбоку его ослепили вспышки фотокамер. Ему ещё что-то говорили, но слова утонули в общем гуле стадиона.

Яркая радость победы била фонтаном. Тухольский помчался к команде. Они сначала прыгали все вместе, потом качали тренера. Затем Антона.

Потом подхватили на руки Михала. Кепку на голове пришлось придерживать рукой. И тут прямо в полёте до него дошло, что за подарок ему передали с трибун. Сон. Тот самый давний яркий сон, где он в Москве. И памятник вратарю. Теперь точно ясно, какому — Льву Яшину. И кепка, получается, тоже в его честь.

На награждение Тухольский так и вышел в кепке. Внимание прессы было обеспечено.

Французы, понятное дело, были на награждении совсем не в настроении. Но пожимали руки победителям.

— Qui sème le vent récolte la tempête (Кто сеет ветер, тот пожнёт бурю), — не удержался Тухольский. Французский защитник отвёл глаза.

Лучшим бомбардиром ожидаемо был признан Антон Кухарский.

Михал знал, что будет дальше. Сон не обманывал. От этого внутри было странное жгучее чувство. Лучшим вратарем на турнире памяти Льва Яшина признали его — Михала Тухольского. Фотография польского голкипера в "яшинской" кепке мгновенно оказалась в лентах всех информагентств. Журналисты не упустили возможность описать эту новую деталь в образе польского вратаря.

Команда улетала домой уже ночью. Даже отпраздновать победу в Москве не получилось.

Михал впервые видел такую реакцию. Двадцать здоровых парней срубило сном, как дошкольников. То ли они реально оставили на этом московском турнире все силы. То ли пирожки бабушки Раи, которые она успела засунуть им в уходящий со стадиона прямо в аэропорт автобус, были с успокоительным.

Долго пришлось объяснять парням, откуда у него в Москве такая поддержка. Бабушка Рая наобнимала от радости всю команду, включая тренеров и врача.

Жаль только, не успел обнять Юльку. А ей уже очень скоро рожать. У Орловых близнецы — наследственность. Когда они теперь увидятся — не понятно совершенно.

В Варшаве встречу организовывала федерация футбола.

— Мих, давай, кепку надень. Получается ещё один приз от Яшина, — веселился неожиданно выспавшийся в самолёте Кухарский.

Несмотря на ранний час, фанатов в аэропорту было много. Антона чуть не порвали на сувениры. К Тухольскому тоже кинулись. И даже кто-то попытался утащить с его головы кепку.

Михал весь полёт вертел её в руках. Разглядывал внимательно. Даже бирка внутри нашлась. И год изготовления — 1958.

Вообще-то, выходило странно. Ведь не просто так раньше вратари играли в головных уборах. Чтобы солнце при неудобном расположении ворот не било в глаза. Яшин, как известно, играл головой. Поэтому после одного такого эпизода надевал кепку козырьком назад. А потом и вовсе стал просто класть её в угол ворот. Как талисман.

Уже дома полез в компьютер. Выходило очень и очень интересно. Такую операцию бабушка Рая вряд ли провернула в одиночестве. Чувствовалась рука компьютерных спецов — Юлькиного мужа Янека или пана Адама Мицковского. Или и того, и другого вместе. Получалось, что он стал обладателем копии "той самой кепки Яшина".

Глава 18

Новый сезон в "Легии" и в сборная плюс школа. Тот ещё плохо собираемый пазл из огромного числа деталей. Эту задачку с кучей переменных нужно было решать ежедневно в разных вариациях. Времени на что-то ещё просто не было. Донести бы тело до кровати.

Любовь? Не до того. Хотя в классе, кажется, у всех уже переклинило мозги с учебы на личную жизнь. Некая отстраненность Тухольского и его статус игрока сборной делали его ещё привлекательнее в глазах девушек. Стать подругой известного на всю страну спортсмена, про которого и газеты писали как об открытии, и в интернете было полно его фотографий, хотелось многим.

— Вы должны быть здоровы и свободны! — вещал Юзеф Ленкерман, — Тогда ваши рекламные контракты будут стоить приличные деньги. А если вы научитесь создавать иллюзию доступности для фанатов… Иллюзию! Не буквальную доступность! То ваши контракты будут на очень и очень приличные деньги. Поняли меня?

Парни, выслушав менеджера, побрели на ОФП^[3].

— Тухольский! Останься на минуту! К тебе разговор! — остановил Ленкерман Михала.

Михал почему-то в этот момент вспомнил советский фильм про разведчика, который очень любили его родители. Там тоже главного героя в самом конце серии просят остаться в кабинете начальства ещё на одну минуту^[4].

— Михал, я вчера разговаривал с представителем "Адидас". Они предлагают тебе черную вратарскую форму. Им нравится аналогия с Яшиным. Считают, что это перспективно. Хоть он и русский. Но против правды не попрешь — лучший вратарь двадцатого века. А может, и всей истории футбола. Ты же наполовину русский?

— Нет, на четверть. Мамина мама была из России. Из Москвы.

— М-да, надо будет подумать, как использовать твой имидж. Контракт за тебя будут родители подписывать. Предупреди, что все цифры там сначала занизят вдвое. А захотят от тебя три вагона. Не дай себя облапошить, парень. Вдвое! Понял меня?

Михалу оставалось только кивать. Это был его первый рекламный контракт. И вот так сразу просить в два раза больше? А если "Адидас" откажется?

— И не бойся, от контракта они не откажутся. Шутка ли! Вратарь сборной. Пусть и молодёжной! И вратарь, как ни крути, чемпионов страны. Такие перспективы!

Подписывать контракт было страшновато. Но бумаги сначала показали Мицковскому. Он, конечно, не юрист. Но минут за десять проанализировал аналогичные контракты вратарей молодежек по всему миру. Прикинул адекватные суммы, до которых можно было поднимать.

Потом Беате пришла в голову светлая мысль. Она позвонила сначала в Москву, добыла контакт Миши, который отлично знал всю эту спортивную кухню. А потом отправила контракт по мейлу в Америку. Ответ пришёл быстро, несмотря на разницу во времени. Миша писал по-русски, не особо стесняясь в выражениях. Беата читала хохоча.

— Дядя Миша велел тебе идти туда с агентом.

— Мам, но…

— Возьмите Адама. У него в голове энциклопедия.

На подписание бумаг после переговоров, в которых Ленкерман сам принимал участие, приехал отец Михала Роберт Тухольский вместе с Адамом Мицковским. Адам по такому случаю надел костюм и очки. Для солидности.

Говорил в основном Юзеф. Но Мицковский выдавал статистику по контрактам в паузах. Вдвоём они продавили спонсоров до нужной суммы.

Михал тоже поставил свою подпись. Сердце колотилось. Деньги были огромные для пацана, который еще даже школу не окончил.

— Пап, там в год получается очень много. Аж страшно, — поделился Михал своими опасениями с отцом.

— Есть что-то, что ты хотел бы себе прямо сейчас? — прямо спросил Роберт.

— Из материального? Ну-у, маме машину, наверное… Марийке поездку в Италию. Она давно хотела.

— Нет, сын. Себе что ты хочешь? Мама и Марийка — это моя забота.

Михал даже не очень понял вопрос отца. И почему не надо хотеть чего-то для мамы и сестры.

— Тогда давай эти деньги пока будут просто твоей подушкой безопасности. Потратить всегда легче, чем заработать.

Михалу было неловко перед отцом. Он же видел количество нулей в контракте. За что? За то, что будет играть в форме от спонсора? За то, что на всех фото будет видно их логотип? За то, что он не будет надевать даже тренировочную форму других брендов? Не велика работа. Но отец прав. Пусть будет финансовая подушка. Неизвестно сколько ещё родители смогут активно работать.

Глава 19

Алиса Хельга фон Ратт обожала футбол. Не гольф, не верховую езду и не теннис. Как полагалась немецкой девушке её происхождения. И не приличествующие хрупкой московской барышне танцы, живопись или игру на фортепиано.

Поскольку родных языков у Алисы было два — русский и немецкий — на них говорили мама и папа, а финским с испанским она пользовалась у бабушки и дедушки по маминой линии, то в школе, естественно, дополнительно учились английский и французский. Просто для того, чтобы "быть как все".

Слава богу, в этой московской школе иностранной фамилией удивить никого было нельзя. А факт, что Алиса фон Ратт — дочь учительницы этой же школы, преподавателя английского и немецкого языков Киры Витальевны, сводил к минимуму опасности школьных будней.

Алису совсем не удивляло ежегодное летнее превращение обычной московской девочки — дочери двух преподавателей иностранных языков Киры и Йохена фон Ратт сначала в финскую лесную и озёрную фею, а потом в немецкую принцессу. Это было похоже на игру-путешествие по разным сказкам.

В конце июня из Санкт-Петербурга в Москву возвращался старший брат Алисы — Алекс. С одиннадцати лет он учился в Нахимовском училище. У мамы и папы тоже заканчивался учебный год. И тогда начиналось самое замечательное. Путешествия.

Сначала летели или ехали на машине в Хельсинки к родителям мамы. Их дом был похож на сказочный. Деревянный, двухэтажный с огромными панорамными окнами и широким балконом. В шкафах и на полках книги на разных языках, сотни пластинок можно было слушать на старенькой стереосистеме. Печатная машинка с залипающими клавишам, плетеные коврики, цветные подушки. Кресла-качалки у настоящего камина и подвесные качели на веранде, выходящей к озеру. Целый волшебный яркий мир!

Маленькой Алисе хотелось верить, что в озере живут русалки. Это было немного страшно, но очень-очень любопытно с ними познакомиться. Бабушка Майя рассказывала наизусть множество стихов и сказок. По-русски, по-испански, реже — по-фински. От финских историй Алиса мгновенно засыпала. Этот язык с множеством гласных действовал на неё лучше успокоительного.

Дедушка Витал Виртанен учил Алису различать голоса птиц и находить стороны света. Показывал звезды. И даже разрешал им с братом пользоваться телескопом.

Вечером сонную Алису уносил наверх по скрипучей лестнице отец. Укладывал в кровать под пёстрое сшитое бабушкой одеяло. Сладко было засыпать под звук разговоров на веранде и просыпаться зная, что на кухне бабушка уже печёт пышные оладушки.

А потом они все вместе перемещались в другую сказку. Летели в Германию к родителям папы в поместье, где был самый настоящий замок Раттенбург. Там лесная фея Алиса превращалась в принцессу Алису Хельгу фон Ратт, у которой были собственные покои в замке и чудесная кровать с балдахином.

Бабушка Мария и дедушка Фридрих фон Ратт были самыми настоящими бароном и баронессой. Алекс помнил и прадедушку — барона Вальтера фон Ратт. Но Алиса тогда была совсем маленькой.

В замке была и галерея с красивыми окнами и портретами их предков, и огромная библиотека. А ещё у Алисы был собственный пони.

Быть маленькой принцессой Алисе нравилось. И соблюдать этикет под строгим взглядом бабушки Марии, и говорить только по-немецки. Всё это было большой интересной игрой. Зато поздно вечером мама и папа брали их с Алексом и "шалили". Садились на кухне пить чай с бутербродами и вопреки правилам говорили по-русски. Иногда к ним с удовольствием присоединяйся и дедушка Фридрих.

Глава 20

Играть в футбол Алисе тоже нравилось. Вот только она выбрала себе игровое амплуа — вратарь.

— Я ж не дурочка туда-сюда бегать. Пусть все бегут ко мне. Или от меня, — очень серьёзно объяснила Алиса свой выбор папе.

Это было ещё одно чудесное место. Дача. Чудесная старая дача в лесу принадлежала маминой подруге — тёте Лёле Кузьминой, которая работала в той же школе учителем математики. Но отдыхали здесь всегда "большой семьёй". И Алиса искренне считала всех взрослых и детей своими родственниками. А разбираться, кто именно кому и кем приходится, не считала нужным.

Какая разница, что дядя Федя, или Федяка, муж тёти Даши Вашкиной — ещё одной маминой подруги и коллеги, на самом деле дедушка для Витюхи, Машки и Гошки. Таких вкусных пирожков, как у дяди Феди, нигде больше не найти! Никто так не умеет читать вслух книги, как тётя Даша — учитель русского языка и литературы. В её исполнении дети слушали всё, что было в школьных списках летнего чтения.

Огромной радостью всех было время, когда из училища приезжали домой Алекс фон Ратт и Игорек Кузьмин — друзья с самого рождения, выросшие как братья, из Североморска к бабушке Лёле прилетали Андрей, Саша и Алечка, а к бабушке Даше — Витя, Маша и Гоша. Вот тогда на даче начиналось бурное веселье, но которое взрослые иногда не могли контролировать.

Жившие в Москве Алиса и Сонечка Кузьмина вливались во всю эту банду с особым удовольствием. Когда лидеры — ваши такие красивые и взрослые старшие братья, можно пойти за ними в огонь и в воду.

На даче играли в футбол все, независимо от пола и возраста. С одинаковым удовольствием по поляне носились взрослые и дети. Со временем появился ритуал: команда, в которую попадала Алиса фон Ратт, перед началом игры гладила её по голове. Происхождение этой традиции со временем забылась всеми, но только не самой Алисой.

Родители Алисы всегда считали лучшим способом выучить язык — погружение. Алисе не очень хорошо давал я французский. Её мама не придумала ничего лучше, как давать дочери смотреть телевизор исключительно на этом языке. Алиса, естественно, нашла французские спортивные каналы. С тех пор Фабьен Бартез стал её любимым вратарем. А где Бартез и удача французов, там и знаменитый ритуал — на удачу поцеловать лысину знаменитого вратаря. Первым это проделал Лоран Блан. А потом и другие игроки сборной.

У самой Алисы лысины, разумеется, не было. Но традиция гладить её по голове на удачу появилась и легко прижилась. А что самое удивительное — они и правда не проигрывали.

Дед Фридрих стал для Алисы особенным человеком. Именно он первым толково и обстоятельно объяснил правила игры в футбол.

Одно дело просто носиться вместе с братом и детьми и внуками маминых подруг. И совсем другое — смотреть матчи вместе с дедом на огромном стадионе в Мюнхене, когда толпа фанатов на трибунах распевает гимны и машет флагами. Положение их семьи позволяло смотреть футбол в комфорте. Но они с дедом всё равно болели и кричали вместе с обычными болельщиками.

Глава 21

На время выпускных экзаменов тренеры благоразумно оставили Тухольского в покое. В конце концов, и в "Легии", и в сборной ещё два вратаря в наличии. Все старше по возрасту. А парню надо школу закончить.

— Марийка, как мне тебя одну оставить в этой школе? Ты ж там без меня опять вляпаешься в какой-то конфликт.

— Нормально всё будет, — Марийка опустила глаза, — Если ты про Левандовского, то он даже извинился.

— Попробовал бы твой Мирослав не извиниться!

— Ну, во-первых, не мой! — Марийка закипала.

— Тебе надо кем-то дразнить Владика? Или правда понравился этот лось Левандовский?

— Не твоё дело! Займись лучше своей жизнью! И своими девушками.

— Нету у меня никаких девушек!

— Вот и я об этом! У Кухарского, наверное, их десяток!

Спорить с сестрой не имело никакого смысла. Она в чём-то права. У него действительно не было девушки. А у Антона они менялись как перчатки. Но, кажется, ничего серьёзного.

Марийка держала Владика Зимовского "на коротком поводке". Тот ещё совсем мелким заявил, что женится на ней. Ему пытались объяснить, что Марийка Тухольская ему как сестра. Но Зимовский — это Зимовский. Лет в десять он уже вполне точно обосновал, что юридически они не родственники. И поэтому нет никаких препятствий к его "далеко идущим матримониальным планам". Прямо так и сказал. Непонятно, как вообще выговорил это слово и где его откопал.

Тогда и Михал наконец понял, кто из них кому кем приходится. Владик был сыном Алекса Зимовского. Алекс — младшим братом Збигнева Зимовского — погибшего первого мужа мамы Михала. Получалось, что Владик — двоюродный брат Леслава Зимовского. Но ни Михалу, ни Марийке он не родня. Формально так.

Взрослый Владислав Зимовский никак не демонстрировал, задевают ли его Марийкины фокусы с кучей кавалеров. И только глубокомысленно улыбался.

Михалу же было действительно не до любви. Он задумал практически нереальное. Продолжать играть за сборную и поступить на юридический факультет Варшавского университета.

— Сынок, ты понимаешь, что это… Ну как сказать… Будет очень тяжело.

— Мам, понимаю. За гранью. Но вы же с папой верите в меня?

— Конечно, — Беата кивала, но в глазах явно плескался испуг. Ей было совершенно не понятно, как Михал потащит такой воз. Ведь университет — не школа.

— Мам, у большинства наших ребят в команде, разве что кроме Леслава Цихановского, школа толком не закончена. Я так не хочу. Спортивная жизнь может быть длинной. А может — и не очень. Мне нужно это образование.

Беата обняла сына.

— Мы с папой всегда на твоей стороне. Ты же знаешь. И поддержим тебя.

Самому Михалу решение о продолжении образования далось не просто. Он сознательно душил в себе чувство собственной исключительности. Нет, он не лучше ребят из команды. У него просто больше возможностей, чем у них в свое время. И глупо их не использовать.

Вокруг было много примеров, когда "медные трубы" наступали раньше, чем сформировался характер. И тогда человек ломался. "Корона" намертво прирастала к голове. А в команде так нельзя.

То, что даже индивидуальные виды спорта на самом деле — работа целой команды, Михал узнал всё от того же дяди Миши. Теннис, казалось бы, куда индивидуальнее? Выходит один игрок. И играет с другим. А как на самом деле? За кулисами его успеха ещё десяток человек. Команда. И не просто так теннисисты в случае победы бегут именно к ней. К тем, кто не выходит на площадку, но без кого невозможно выиграть. Наденешь корону — потеряешь верных людей.

А футбол — это коллективный разум в чистом виде. Об этом явлении было много бесед с отцом.

— Очень мало на свете профессии, где человек работает один. Ни врач, ни пилот не справятся без других специалистов. Твоя работа сейчас, сын, тоже такая.

Михал знал, как бы хорошо он не ловил мяч, без всех парней на поле, без их сил, драйва и упорства, его умение ничего не стоит.

Глава 22

Антон притормозил Михала на выходе из раздевалки сборной.

— Мих, ты чего бесишься? Ну, позер этот Левандовский. Перебесится. Думаешь, легко на скамейке оказываться? Смотри проще. На твоё место в ворота он точно не встанет. Но и меня хрен подвинет.

— Меня вообще бесит фамилия Левандовский последнее время.

Кухарский уставился на друга, не понимая, в чем проблема.

— У Марийки в школе один дебил по фамилии Левандовский называл её жабой. Слов нормальных не понимал. Пришлось приложить руку. И научить парня вежливости. Теперь этот умник вылез на мою голову. Думает, он лучше других? Он всю тренировку мне мозг выносил. Он думает, что хорошо бьёт? Или ему кажется, что я его мячи достаю специально лучше, чем у других нападающих? Ты вот, если лупишь под крестовину — хоть я прыгай, хоть взлетай, а шансов почти нет.

— М-да… Левандовский — очень распространенная фамилия. Но тебе прям везёт. Остался нам устроить мастер-класс от Роберта^[5], и будет полный комплект. Только, Мих, чего тебе с ним бодаться. Ты в основе "Легии" с семнадцать лет. А его на скамейку выпускают через раз. Могу себе представить, куда бы тебя уже купили, если бы не твой университет! Засланцы, небось, уже приезжали. Колись! Немцы?

— Немцы, — подтвердил Тухольский. Но пока диплома нет, я в Варшаве.

— Так принципиально?

— Ты же знаешь, чего мне стоит совмещать. И специальность эта есть на польском только здесь.

— А у Левандовского шанс в основу выйти только на моё место.

Михал замер. Кухарского купили? С одной стороны было бы радостно за друга, что его талант оценили по достоинству. "Легия", конечно, неплохо. Но не вершина карьеры европейского футболиста. А с другой стороны, такого друга как Антон не найти больше.

— Ты уезжаешь? — спросил осторожно.

— Это ещё не точно. Юзеф там мутит что-то с контрактом. Ты же знаешь, он задешево не продаёт, старый чёрт, — Антон улыбался, но Михал понял, что во-первых, дело уже точно решенное. А во-вторых, Кухарский и сам не хотел бы терять такого друга, — Но я ещё тебе его пришлю почитать, ты же у нас спец по спортивному праву.

— И куда?

— Не поверишь! Лягушатники меня хотят. А я не парле франсе совсем. Знаю только "лямур" и "тужур". Дашь пару уроков? Ты же тогда, в Москве, этого длинного француза размазал одной фразой. Я видел.

— Вот замутишь ля мур с французскими ля фам, они тебя быстро научат языку, и твоего словарного запаса для этого точно хватит, — попытался отшутиться Михал.

— Можно подумать, я с ними разговаривать буду! — захохотал Кухарский, — Это ты у нас романтик! Как там твоя Анета? Уже написала список подружек невесты?

— Ты прикалываешься? Это же просто для рекламы.

— Ну-ну… Мне-то не рассказывай. Это у тебя "для рекламы". А она уже имена вашим детям придумала.

Анета появилась в жизни Михала несколько месяцев назад. Девушка вполне модельной внешности снималась вместе с Тухольским в рекламе спонсора. После этого рекламным агентам пришла в голову мысль, что можно пустить слух о романе самого молодого вратаря сборной с красивой девушкой.

— Ты не понимаешь! Это поднимет стоимости наших рекламных контрактов, — мурлыкала ему на ухо Анета, — Неужели тебе неприятно?

Михал старался относиться к этой идее спокойно. Надо, значит, надо. От него не убудет. Тем более, что своей девушки у него не было и никто от его общения с Анетой не пострадал. Разве что Марийка делала кислое лицо.

Девушка оказалась лёгкой в общении и весёлой. Постепенно их общение действительно стало ближе. Значительно ближе.

Но последнее время Михал видел, что Анете мало их "рабочих" фото и лёгких ничего не значащих отношений. Она настойчиво просила Тухольского познакомить её с родителями.

Глава 23

Сигизмунд, дал же бог имечко, Левандовский, чтоб ему икалось, изводил Тухольского на всех тренировках полным составом "Легии". Всё время делал недовольное лицо.

Тухольский не мог понять, что вообще этому игроку надо. Может, у него был какой-то внутренний комплекс. Потому что попытки быть похожим на своего знаменитого однофамильца, Роберта Левандовского, выглядели убого. Ни удара, ни скорости, ни мозгов. Одни амбиции. Не то, чтобы слабый игрок. Но и особого таланта тоже не видно.

На открытый конфликт идти очень не хотелось.

— Погоди, Мих, разрулится. Слышал краем уха, твой любимчик уезжает в Краков. Его берут в "Вислу", — Антон как всегда знал всё раньше всех.

— Вот не знаю, радоваться за нас или огорчаться за "Вислу", — бросил Тухольский. Но это было как камень с шеи, — Ты когда уезжаешь?

— Мой контракт здесь закончится в июне. Защита у тебя когда? Через год? Хоть приду поболеть за тебя. Как там принято? Плакаты? Флажки? — Кухарский прятал за весельем горечь близкого расставания.

Целый сезон Михал играл в "Легии" уже без Антона. Игры сборной ждал с нетерпением. И знал, что Кухарский тоже скучает там в своей Франции, несмотря на то, что и ля фам был, и ля мур.

Антон действительно приехал в университет на защиту диплома Тухольского. Сел на самом верху аудитории в уголочке.

Пока Михал излагал содержание своей работы, иногда поглядывал на друга. Вот кто точно знает, что чувствуют спортсмены, когда им впаривают контракты. И спонсоры, и клубы. И никому не выгодно, чтобы сам спортсмен хоть что-то в этом понимал.

Это ему на первых порах повезло с Ленкерманом. Его контракты сразу были с адекватными условиями. А скольких просто кинули, страшно подумать. Дядя Миша делился, что когда рухнул "железный занавес", спортсменам из бывшего Советского Союза и пятьсот долларов казались астрономической суммой. Правда, потом выяснялось, что зарабатывали они в разы больше, а разницу забирали себе агенты.

Сейчас, разумеется, такой фокус не пройдёт ни с кем. Но иногда спортсмены по-прежнему слепо доверяют себя посредникам.

— Я благодарю пана профессора Васильевского за научное руководство и всю уважаемую комиссию за внимание к моей работе, — завершил Тухольский защиту на последнем сайте презентации.

С последнего ряда раздались первые сольные аплодисменты. Их подхватила вся аудитория. Марийка Тухольская, пришедшая поддержать брата вместе с родителями, заозиралась. Увидела рыжую шевелюру Кухарского. Сделала удивлённое лицо.

— Ну что, Тухольский, как твой немецкий? — Юзеф, кажется, вообще не изменился за прошедшие несколько лет.

— Пан Ленкерман, немецкий не проблема, — Михал ждал, что же скажет Юзеф.

— Диплом есть. Отмазок больше нет. Да, Тухольский? — нагнетал интригу Ленкерман.

— Диплом есть, — кивнул Михал.

В голове крутились варианты.

— Будешь теперь моим конкурентом, — в голосе Ленкермана неожиданно звучала гордость.

— Что Вы, пан Юзеф, где мне до Вашего опыта! — Михал не льстил ни единым словом. Ленкерман действительно съел не одну собаку в агентской работе и, видит бог, всегда был на стороне футболистов.

— Опыт от тебя никуда не убежит, — похлопал Михала по плечу Ленкерман, — А вот приглашение в Мюнхен в "Баварию" бывает раз в жизни, парень. Вот посмотри, что они предлагают. Профессиональным взглядом, — Достал из сейфа пухлый контракт.

Глава 24

Тысяча километров от Варшавы до Мюнхена. Михал ехал их сам. Один. В багажнике машины в сумке было самое необходимое. На переднем сидении лежала кепка, подаренная ему в Москве.

С некоторых пор Мюнхен был совсем не чужой ему город. Там были похоронены его бабушка и дедушка Тухольские.

Впервые отец взял их с сестрой туда совсем недавно. Оказалось, вышли сроки давности и открыли архивы секретных служб. Они приехали тогда все вместе и меняли памятник на могиле. Служившие в польской разведке, Филипп и Мария Тухольские до этого были похоронены под чужими именами.

На базе "Баварии" Тухольского ждал сюрприз. На стоянке для игроков стоял ещё один автомобиль с польскими номерами.

— Тухольский? — менеджер команды оглядел Михала с головы до ног.

— Да, добрый день, — перешёл Михал на немецкий и подумал, что бедным немцам будет сложно с его сочетание имени и фамилии. Твёрдое "х" хорошо получалось пока только у славян.

Тухольскому выдали электронную карточку-пропуск.

— Твоя комната триста шесть. Надеюсь, с соседом поладите, — менеджер махнул рукой в сторону лифтов.

Михалу и самому хотелось бы поладить с соседом. Но его немецкий пока был не блестящим. По-английски, по-французски и по-русски получалось куда лучше. Он приложил карточку к электронному замку. Загорелась зелёная лампочка. Против света он не сразу понял, кто перед ним. Но потом их обоюдный радостный вопль слышал, кажется, весь этаж. Леслав Цихановский из сборной Польши собственной персоной! Тот самый!

Как же здорово было увидеть знакомое лицо! И вливаться в новую команду, имея рядом надёжного во всех смыслах человека, гораздо проще.

Вратарскую форму черного цвета Михалу выдали уже на следующий день. На спине был неизменный пятьдесят первый номер. Михал похвалил себя. Не зря он оговорил это при подписании контракта. И цвет формы, и номер. Хотя страшновато было, что новому молодому вратарю не пойдут навстречу и будут диктовать какие-то другие условия.

Сыграл свою роль и контракт со спонсорами. Образ "нового Яшина" пришёлся им по сердцу. А у Михала каждый матч было огромное чувство ответственности. Где он и где Яшин.

В первый же выходной Михалу основательно испортила настроение Анета. Мало того, что прилетела в Мюнхен без предупреждения, так ещё и явилась на базу команды.

У Тухольского были совсем другое планы. Он собирался на кладбище. А не развлекать свалившуюся ему на голову Анету. И он где-то глубоко внутри рассчитывал, что его отъезд из Варшавы тихо сведёт на нет претензии Анеты на серьёзные отношения. Но та словно не понимала намёки.

Самое обидное будет, если рекламные менеджеры великой "Баварии" тоже сочтут, что показной роман их нового вратаря и польской модели будет полезен для имиджа. Пришлось разговаривать в лоб, без намёков.

В искренность слёз, пролитых Анетой в тот день, он почему-то совсем не верил. Видимо, она не могла не попробовать. В его профессии она всё равно не понимала ровным счётом ничего. Даже не стремилась разобраться. И если бы не контракт, он уверен, никогда не пришла бы по доброй воле на футбольный стадион.

В новые, пусть даже лёгкие, отношения Тухольский совсем не стремился. Уж если любовь, то такая, как у родителей. Чтобы быть смыслом жизни друг для друга.

Мама все годы, пока отец летал, всегда провожала его в рейс и всегда встречала. В любое время дня и ночи. А отец возил со всех сторон света всякие вкусности для неё.

Глава 25

Алиса знала, что рано или поздно это случится. Её любимый старший брат влюбится. Это немного пугало. Ведь никакой гарантии, что его девушка понравится семье. А уж Алиса в этом деле настроилась быть самым строгим критиком.

Была, конечно, надежда, что безупречный вкус Алекса фон Ратта не подведёт и в личных делах.

И Алекс не подвёл. Выбрал себе потрясающую девушку. Но первой с ней познакомилась как раз Алиса. Алекс был на практике.

Алисе Виктория Свенссон понравилась сразу. Похожая на героиню финских легенд, стройная, беленькая и голубоглазая, Тори оказалась сводной сестрой Кузьминых. Приехала вместе со своей мамой в Москву аж из Швеции. Из Стокгольма.

Про Стокгольм Алисе было интересно две вещи — правда ли, что там действительно живёт Карлсон, и видела ли Тори вживую Златана Ибрагимовича^[6].

Про Карлсона почти получилось поговорить. Виктория по-русски пока общалась не очень уверенно. Но английского и жестов хватило, чтобы понять, что стокгольмские дети тоже очень хотели бы увидеть Карлсона, но никому пока это не удалось.

А вот с Ибрагимовичем получился прокол. Тори просто не знала о существовании такого футболиста в сборной Швеции. Алиса расстроилась, но очень ненадолго.

Осенью Виктория начала учиться в одной школе с Алисой и Соней Кузьминой. А потом мама сказала, что у Тори умерла мама. Папа, оказывается, умер ещё раньше. Алиса только на минуту представила, что вдруг не станет мамы или папы. Слёзы поступили мгновенно. И Тори стало бесконечно жалко.

Алекс увидел Викторию только зимой. То, что брат влюбился, было заметно сразу. И вслух не надо было говорить. Алиса сразу это поняла. И была уверена — Алекс придумает, как произвести на Викторию правильное впечатление. В деле планирования всяких затей Алексу и Игорю равных не было.

Было забавным наблюдать, как Алекс и Тори прячут от неё сцепленные в замок руки. И понято же, что оказавшись в комнате Алекса у них дома, эти двое целовались. Думали, что никто ничего не видит и не замечает их взгляды друг на друга.

Алиса хорошо помнила сказки. Там у принцессы всегда появлялся принц. Умный, красивый и достойный.

Как у любой баварской девочки, в Раттенбурге у неё была специальная коробочка для мелочи. Туда складывались монетки. Когда-нибудь, когда принц всё-таки появится, именно на эти монетки она купит себе свадебные туфельки.

Приехав в Раттенбург, Алиса проинспектировала копилку. Прилично. Если покупать в Москве, то на одну туфлю уже точно хватит. Но и до принца ей далековато. Алиса прикинула, что такими темпами как раз к восемнадцати годам она на собирает на целую пару. Конечно, можно просто попросить папу, а ещё лучше — дедушку. И ей купят любые туфельки. Но это не спортивно. Традиция, значит, традиция.

Это приезд обещал быть интересным. Дед Фридрих сказал, что в воскресенье они все вместе поедут в Мюнхен на футбол. "Бавария" против "Боруссии". Алиса заранее предвкушала интереснейший вечер.

В то лето бабушка Мария решила, что пора озаботиться подходящей парой для Алекса. Вернее, разговоры об этом Алиса слышала и раньше. Но теперь баронесса перешла к решительным действиям.

Стало ясно, что брата и его чудесную Тори надо спасать от бабушкиной активности.

Баронесса фон Ратт обожала приёмы. И Алиса тоже ничего не имела против праздников. Но терпеть не могла внучек бабушкиных подружек. Эти люфткопф (пустоголовые) в этот раз не просто тупо моргали, стоя возле своих бабушек. Они активно пытались добиться внимания Алекса. И этого ну никак нельзя было допустить!

Алекс как-то улизнул от настойчивой девицы Генриетты фон Талль и нашёл в толпе гостей родителей, Алису и деда.

— Смотри-ка, девица фон Талль больше похожа на ракету с радиоуправлением, — хохотнул барон.

— Сын, ну пообщался бы с девушкой один вечер, — как-то не очень уверенно предложил Йохен.

— Ну и зачем ему эта люфткопф? — вдруг выступила Алиса, — Тори лучше.

— Тори? — не поняла Кира, — Ты про нашу Тори сейчас?

— Она про нашу Тори, мам, — Алекс смотрел прямо.

— Да-а-а, наша Тори однозначно лучше. Даже говорить нечего, — уверенно кивнул Йохен.

— У нас появилась девушка? — заулыбался барон.

Алиса было выдохнула. Но девица фон Талль была настроена решительно.

— Алекс, мы можем сфотографироваться вместе? Это для газеты. Будет статья, как местная молодёжь участвует в благотворительности.

— А она участвует? — растерялся Алекс.

— Конечно. Сегодняшний ужин как раз благотворительный, — щебетала Генриетта фон Талль, уводя Алекса к фонтану и подавая сигнал фотографу.

Затвор фотоаппарата щелкал со скоростью пулемёта. Генриетта вставала рядом с Алексом то так, то эдак. Он только растерянно моргал.

Алиса ринулась спасать брата.

— Тебя дедушка зовёт, — подошла к ним Алиса и показала рукой куда-то в сторону.

— Прости, я должен идти. Дедушка же ждёт, — отцепил Алекс от себя Генриетту и быстрым шагом двинулся в направлении, указанном Алисой.

— Какая ты милая малышка! — девица фон Талль решила зайти с другой стороны.

— Зато ты точно совсем не милая. Липнешь, как пиявка, — выдала Алиса и умчалась искать Игоря, оставив Генриетту фон Талль в одиночестве и полном недоумении.

Внутри Алисы всё бурлило. Это же надо быть такой противной! Ей срочно был нужен союзник и друг. А кто, если не Игорек Кузьмин, может сейчас спасти Алекса?

Игорь нашёлся возле бутербродов. Явно расстроенный.

— Алекса надо спасать, — налетела на него Алиса, от волнения переходя на русский язык.

— Что ещё случилось, пока я ел? — Игорь быстро отхлебнул воды из стакана.

— Эта фон Люфткопф с ним фотографируется специально. Я слышала, как наша бабушка сказала бабушке этой курицы, что фотографии будут в газете. И что главное, чтобы эта крыса его затащила.

— О ком ты?

— Генриетта эта противная.

— Куда затащила?

— Я не дослушала, — огорчилась Алиса собственной поспешности, — Я к тебе побежала.

— Погоди, Лиса, всё узнаем. Нам бы как-то от фотографий избавиться. А то они сейчас их опубликуют, Торик увидит стопудово. Расстроится.

— Он же его в руках держит всё время?

— Кто кого держит?

— Фотограф. Фотоаппарат держит, — Алиса уже была готова заплакать.

— Нет-нет, фон Ратты не плачут, а русские не сдаются. Ты можешь пока за ним последить. Я схожу к нам в комнату. Обещаю быстро. Они точно не успеют никуда Алекса затащить.

Алиса пасла фотографа по всем правилам. Близко не подходила. Но и из виду не выпускала. Правда, очень нервничала, что Игоря долго нет.

Возле Алекса теперь стояла недовольная Генриетта и её подруга Ангелика. Видимо, никому из них не нравилась конкуренция. Фотограф явно особое внимание уделял именно Алексу.

Когда возле фотографа возник Игорек, Алиса почти расслабилась. Но поняла, что дело ещё не сделано. Надо было как-то отвлечь внимание всех от процесса фотографирования. Она огляделась в поисках. Ничего не приходило в голову. Не бить же посуду.

Запасные складные стулья попали в поле зрения Алисы, когда она почти отчаялась. Задеть один из них, нарушив равновесие, заняло пару секунд. Потом надо было быстро-быстро бежать.

Звук получился что надо.

Алиса не могла видеть, как Игорь, заговаривая зубы фотографу, вынул из аппарата карточку. Но не сомневалась — у Кузьмина обязательно получится.

А гости потихоньку потянулись в большую гостиную, где намечалось выступление какой-то местной оперной звезды.

В гостиной Алиса, уже отдышавшись, демонстративно подошла к брату, взяла его за руку и отвела на место рядом с собой, родителями и Игорем, громко прокомментировав, что члены семьи должны сидеть в другом месте. Девицы остались без добычи. По крайней мере, на время концерта.

Вечером, когда гости разъехались, в Раттенбурге был скандал. Алису, конечно, отправили к себе. Больше всего она боялась, что мама вспылит, и они не останутся на футбол. Это было бы очень обидно.

Глава 26

Стартовый матч сезона "Бавария" должна была провести на домашнем стадионе — Альянс-арене в Мюнхене. Да не с кем-то, а с самой "Боруссией" из Дортмунда. Принципиальными и давними соперниками баварского клуба.

— Леслав, ты состав "Боруссии" на матч не видел? — Михал просматривал последние матчи, чтобы знать, чего ждать от соперников.

— Не, не видел. У них там много новеньких пришло ещё зимой.

В тот вечер накануне матча Михал сначала разговаривал по телефону с родителями и сестрой. Их голоса успокаивали. Жаль, что теперь семья не будет приходить на все его матчи. Но на старт сезона они всё-таки решили прилететь. Клуб выделил места в ВИП-зоне.

Потом они долго болтали с Антоном. Обо всём и не о чём.

— Слушай, Мих, вы же завтра с "Боруссией" играете? Ты в стартовом?

— Да, они завтра. Не, я пока на скамейке. А что?

— Ну, не знаю, как тебе сказать. Там у них теперь твой "любимчик" играет. Юзеф сбагрил Левандовского с прибылью для команды. Контракт в "Висле" ещё точно не закончился. "Боруссия" взяла за пару злотых в аренду. Ибо нефиг было выпендриваться. Оно, конечно, Бундеслига. И свечку над контрактом я не держал. Но зарплата будет, как в "Висле", я так понял. Я, Мих, это тебе говорю, чтобы ты помнил, что у этого персонажа есть таки сильная сторона. Он бьёт пенальти. Всем, кроме тебя, правда, — захохотал Кухарский.

Михал переваривал информацию. Если завтра он проведёт матч на скамейке, то ему, соответственно, всё равно, выйдет Сигизмунд Левандовский на поле, или нет. А вот если опять глаза в глаза надо будет, да ещё и по разные стороны баррикад, то не помешает аутотренинг.

Большие стадионы приводили Михала в восторг. А Альянс-арена была похожа на огромный инопланетный корабль. На предматчевой разминке было странное ощущение. В памяти всплыл недавний яркий сон. Как при ярком вечернем свете прожекторов стадиона мяч как в замедленной съёмке летит по параболе ему в руки. Фантастическая красочная картинка.

Из подтрибунного помещения Тухольский выходил одним из последних. Следом за ним вышел только врач. Полный состав соперников оглядел внимательно. И Левандовский тут. Даже в стартовом составе. Видно, пробуют, на что годится.

— Смотрите-ка, лучший вратарь "Легии" посидит сегодня. Ну а мы пока поиграем. Да? — Левандовский говорил по-немецки корявенько, это даже Михал слышал. Но не упустил возможности укусить. Ну да посмотрим, как фишка ляжет. Футбол — игра не всегда предсказуемая.

Мамин взгляд сразу почувствовал. Кивнул в сторону ВИП-трибуны. Свои должны увидеть.

Первый тайм оказался каким-то рваным. Хотя накануне на тренировке у "Баварии" получалось отличное взаимодействие в обороне. А тут вдруг оставили неприкрытым фланг. Тренер успел только вскочить со скамейки. Но поздно. "Боруссия" открыла счёт.

В раздевалке в перерыве все заметно нервничали. И было, с чего. Понятно было, что это ошибка защиты. Осталось во втором тайме как-то форсировать ситуацию.

То ли кормили на базе в обед чем-то неправильным, то ли слова тренера в перерыве для игроков звучали не убедительно, но втором тайме в центре обороны "Баварии" творился полный бардак. Михал вместе с запасным игроками мог только смотреть и переживать. Делать что-то могли игроки в поле. Но очередная позиционная ошибка защитников привела к выходу один на один. Нападающий пробрасывал мяч, но вратарь "Баварии", пытаясь дотянуться до мяча, сбил игрока.

Свисток. Красная карточка вратарю. Немецкие цветистые сложносочиненные ругательства членов тренерского штаба. И быстрый взгляд главного тренера на запасного вратаря. У Тухольского аж в животе стало холодно.

Глава 27

Футбол всё же не отменился. После обеда подали машины. Алиса уселась вместе с дедом. Только с ним можно было обсуждать матч. Мама с папой обычно выслушивали, но содержательную беседу про футбол поддержать не могли. А Игорь с Алексом были заняты какими-то своими разговорами. Им точно не до Алисы.

— Кира, куда ты смотришь? Ладно, мужчины. Но Алиса? Зачем девочке такое зрелище? — баронесса провожала их до машин.

— Дорогая, доложу тебе, что футболисты весьма недурно зарабатывают, — улыбнулся барон, открыв дверь своей машины для Алисы.

— Ещё бы! Ты же сам спонсируешь этот клуб! — фыркнула баронесса, — Алиса, веди там себя прилично.

Алиса пожала плечом. Она всегда ведёт себя прилично. Просто на футбольном стадионе "прилично" — это громко кричать и болеть, размахивая шарфом.

"Альянц-арену" — домашний стадион мюнхенской "Баварии", больше похожий на гигантскую летающую тарелку, уже осаждали толпы болельщиков в сине-бело-красных и жёлто-чёрных шарфах *. Алиса приникла к окну. Это было впечатляющее зрелище!

Машины подъехали мимо охраны сбоку к отдельному входу. Всё семейство поднялось в ВИП-ложу, где в ожидании начала матча собралось руководство клуба-хозяина, легенды немецкого футбола и почётные гости. Был накрыт фуршетный стол. С Фридрихом фон Раттом тут же подбежали здороваться.

— Прошу любить и жаловать. Моё семейство. Алиса — преданная поклонница нашего клуба.

— Дедушка, а состав! — горячо зашептала Алиса.

— Алиса, имей терпение. Сейчас всё сама увидишь. Пойди возьми себе фрукты.

— Мама, шарф мой у тебя?

Кира достала из большой сумки фанатские шарфики для всех.

Президент клуба сам принёс Алисе листочек со стартовым составом. Дал посмотреть.

— Только тс-с-с, — приложил он палец к губам, — Это большой секрет, — И погладил Алису по голове.

Алиса вытаращилась на президента. Не мог же он знать про этот ритуал!

Матч начался. Больше всех, конечно, переживала Алиса. Но старалась держать себя в руках и демонстрировать, как выражалась баронесса, "приличествующее статусу поведение". Но эмоции всё равно брали верх.

— Вперёд идите! — вдруг закричал барон, будто на поле могли его услышать. И подмигнул внучке.

С этой минуты эта пара болела активнее всех в ложе и определённо поняла всем настроение и боевой дух.

В первом же тайме "Бавария" неожиданно пропустила мяч в свои ворота.

— Ошибка, ты видел? Там была свободная зона. Они не прикрыли! — волновалась Алиса.

Ей сверху было видно поле целиком. Как же жалко, что сами футболисты не могут так видеть. Как будто на карте.

В перерыве она никак не могла успокоиться. Соседство с руководством любимого клуба и именитыми футболистами прошлого давало ей невероятный эмоциональный заряд. Разглядывать всех в открытую было неприлично. Поэтому Алиса тихо спрашивала деда. Тот отвечал вполголоса.

Во втором тайме настроение Алисы совсем испортилось. Очередная позиционная ошибка защитников привела к выходу один на один. Нападающий пробрасывал мяч, но вратарь, пытаясь дотянуться до мяча, сбил игрока.