Ловцы снов

Свисток. Красная карточка. Алиса уже чуть не плакала. Потому что совершено не понятно, как они теперь будут играть без основного вратаря.

В ложе сначала был громкий вздох разочарования. Потом тишина несколько секунд.

А дальше шум и споры. Было видно, как у скамейки запасных началось движение. Поднялся запасной вратарь. Похлопал ладонями в перчатках.

— Что это за парень? Пятьдесят первый. Откуда взяли? — обратился Фридрих фон Ратт к руководству команды.

— Это из "Легии". Молодой совсем, конечно. Но талант.

— Как фамилия?

— Тухольский. Михал Тухольский.

— Польское дерби? Кто у них бить будет? Левандовский?

Все разглядывали совсем молодого вратаря. Чуть ниже основного вратаря. Светловолосый. В чёрной форме. Вышел почему-то в кепке.

— Смотрите, он как Яшин, в кепке, — сказал кто-то из ветеранов футбола.

Было видно, что парень волнуется. Подошёл. Взял в руки мяч. Постучал пару раз. Отдал нападающему. Встал в "рамку". Кепку почему-то положил в левый угол. Мягко пружинил коленями.

Нападающий разбежался. Фирменная пауза перед ударом.

Алиса зажмурилась и для верности закрыла глаза ладонями. Она не хотела видеть, как любимой команде, в воротах которой неопытный вратарь, забьют второй гол. Вот если бы Бартез в воротах стоял, точно не пропустил бы. Хоть и совсем уже старый. Но зато у него опыт большой. Если будет два-ноль и десять минут до конца, то непонятно, есть ли вообще шансы отыграться в меньшинстве. Похоже, это будет первый раз, когда её погладили по голове, а команда проиграла. Не сработает ритуал.

Крики радости совсем рядом и общий рёв стадиона заставили Алису убрать руки от лица. Сначала взгляд упал на экран на счёт. Сам удар уже, видимо, показали. Увидела только, как вратарь, словно черный кот, отталкивается от земли руками и ногами и успевает чудом перевести мяч на угловой. То, что он говорил подбежавшим к нему игрокам "Баварии", читалось по губам на большом экране. Алиса решила, что такие слова лучше даже в уме не повторять, и бабушка бы не одобрила такое поведение.

Игроки "Боруссии", хоть и были разочарованы происшедшим, но явно не торопились. Время работало на них. Последовала подача в район одиннадцатиметровой отметки. Вратарь побежал туда и в красивом прыжке выбил мяч кулаком в поле.

— Точно как "Чёрный паук"*, — ахнул кто-то из ветеранов.

— Кто паук? — вытаращила глаза Алиса, опасливо оглядываясь. Пауков она не то чтоб боялась, но и радости от встречи тоже не испытывала.

— Я тебе потом расскажу, — Фридрих фон Ратт не отрываясь смотрел на поле.

"Боруссия" снова была в атаке. Они совсем не торопились, пытаясь удерживать мяч. Времени сравнять счёт было всё меньше.

Игра у "Баварии" сегодня явно не ладилась. Тем более они сейчас играли вдесятером.

— Дедушка, добавят же? — на лице Алисы было отчаяние.

— Конечно. Смотри.

Инспектор подошёл к кромке поля, поднял табличку и оповестил главного судью, что добавил четыре минуты.

— Четыре? Так мало!

— Погоди расстраиваться. Это игра. Ничего ещё не потеряно.

"Бавария" пошла на последний штурм. Перехватив очередной навес с фланга, вратарь выбросил мяч своему игроку возле центра поля, начав скорее всего последнюю контр атаку. Попытка пробить из-за штрафной привела к угловому. Вратарь, хоть и пошел вперёд, но почему-то остался в полукруге на линии штрафной "Боруссии".

— И куда пошёл наш вратарь? — не поняла Кира.

— Мам, хуже уже не будет. Меньше минуты осталось, — Алиса была готова расплакаться.

Глава 28

Михал молча встал со скамейки. Снял накидку запасного, скрывающую номер. Надел кепку. Это на удачу. Глянул в сторону трибуны. Мамин взгляд, конечно, не увидел. Но почувствовал. Поправил перчатки, проверил, как сидят, ударив каждой рукой кулаком по другой ладони. Нормально.

Поднял глаза на главного тренера, тот только кивнул. Все кто был на скамейке желали удачи. Вот только не понятно, верят ли они в эту удачу.

Он подошел к центру поля. Меняли одного из нападающих. Тренер рукам показывал, кто куда перемещается, ведь они теперь в меньшинстве, а следовательно меняется схема игры.

Боковой судья проверил шипы на его бутсах. Заменяемый просто обнял его, и пожелал удачи. Михал побежал на свое место, делая руками "мельницу". У линии штрафной перешел на шаг. Подошел к мячу. Взял в руки. Сжал в ладонях. Бросил об газон и поймал в руки. Два раза. Посмотрел на того кто будет исполнять пенальти, и улыбнулся. Кажется, он это уже видел. В своём совсем недавнем сне.

Судья напомнил правила пробития пенальти для вратаря. Михал молча кивнул. Подошел к сетке в левом углу ворот и положил туда кепку.

Ну, что ж, Левандовский, давай. Попробуй забить. Или кишка тонка? Рев стадиона был слышен сейчас будто сквозь вату. Михал гипнотизировал мяч. И мысленно говорил себе: "Стоять!".

Левандовский разбежался, но потом сделал паузу перед ударом, потеряв скорость, явно ждал, куда Михал упадёт. А он не двигался с места.

Направление удара Тухольский легко угадал. Что ж ты, Левандовский, так палишься взглядом и пихаешь мяч по центу?

Михал просто убрал левую ногу и камнем рухнул вниз, выставив руки перед грудью.

Удалось парировать мяч перед собой. И как в замедленной съёмке Михал видел набегающего на мяч нападающего. Понял, что тот попробует добить.

Тело жило сейчас отдельно от разума. Как на грех, он и не размялся толком. Непонятно, как Михал успел подняться и прыгнуть ещё раз. Вытянулся во весь рост, пытаясь закрыть собой ворота. Дотянулся до мяча кончиками пальцев, но поменял-таки направление мяча. Отбил на угловой. И только потом позволил себе выдох. Про Левандовского даже не думал.

Всё, что он одним залпом выдал защитникам, точно нельзя было слышать женщинам и детям. А мужики послушают. Потому что заслужили. Хорошо ещё, немецкий словарный запас идиом уже позволял объяснять, что "Боруссия" вряд ли сделает им подарок и освободит коридор до собственных ворот.

Следующий удар в сторону его ворот не заставил себя ждать. Пришлось прыгать и отбивать кулаком далеко в поле.

"Боруссия" атаковала снова и снова. Время второго тайма стремительно таяло.

Инспектор подошёл к кромке поля, поднял табличку и оповестил главного судью, что добавил четыре минуты.

Проигрывать на глазах у своей семьи Тухольский не хотел. Они, конечно, прилетели на матч, даже не зная, выпустят ли его на поле. И примут любой результат. Но раз уж он всё-таки играет, то использовать нужно даже очень призрачные шансы.

После очередного удара "Боруссии" кинул мяч рукой далеко в поле на ноги Цихановскому. Тот протащил мяч дальше. Вперёд пошли всей командой. Леслав ударил. Но вратарь "Боруссии" тоже не просто так зарплату получает. Отбил на угловой.

У Михала в голове тикала секундная стрелка часов. Сейчас или никогда. Свисток судьи может раздаться в любой момент. Сейчас выбьют в центр. И всё.

Терять было нечего. Кажется, в штрафной "Боруссии" сейчас собрались все. Только Левандовский почти демонстративно остался возле центрального круга на стороне "Боруссии".

Михал побежал в сторону ворот соперника. Встал в полукруге у штрафной. До ворот метров двадцать. Подача.

На ближней штанге самый рослый нападающий не дотягивается до мяча. Из середины вратарской защитник выбивает мяч головой от ворот вверх, чтобы повыше и подальше.

Глава 29

Алису уже потряхивало. Обидно было до слез. Снова подача. И нападающий не дотягивается до мяча. Защитник выбивает так, что кажется, никому мяч уже не достанется. И свисток арбитра закончит дело. Неужели все?

Но тут вратарь прыгнул, и от его ноги мяч полетел, как ракета, оставляя за собой след в воздухе, и буквально врезался в сетку ворот. Сетка прыгнула так, что казалось, вырвет ворота из земли.

— Гооолл! — завопила Алиса что есть силы, — Вы видели? Вы видели это? — она размахивала над головой фанатским шарфиком и пританцовывала, — Я знала, я знала что мы не проиграем! Дедушка, мы не могли проиграть! Ведь он погладил меня перед матчем по голове, — Алиса кивнула на президента клуба.

Фридрих фон Ратт тоже смотрел на президента "Баварии", а президент "Баварии" в недоумении смотрел на Алису.

Но ни Алекс, ни Игорь не видели главный момент этого матча и почему-то никак не реагировали на танцы Алисы, что-то разглядывая в телефоне. Видимо, Алекс не мог оторваться от переписки со своей Тори.

— Алекс, как думаешь, этот вратарь даст мне автограф? — Алиса, подпрыгивала от радости, — Смотрите! Вот повтор! Красота! Чудо какое!

Этот гол повторили на большом экране. Алиса буквально заставила Игоря и Алекса посмотреть и выразить свой восторг. Да, они не выиграли. Но и не проиграли. Вдесятером!

— Смотрите! Видите? Как он забил! — дёргала за рукав то одного, то другого.

Гол действительно стоил этого.

Барон фон Ратт о чём-то беседовал с президентом клуба. Алису же переполняла радость. Она обнимала родителей, брата и Игорька. И возможно, не будь у неё приличного воспитания, обняла бы от счастья всех, кто сидел в ложе. Особенно женщину со светлыми волосами, которая почему-то вытирала слезы и что-то говорила в телефон. Алиса, правда, не сразу поняла, что та говорит по-русски. Но женщину уже обнимали за плечи муж и, очевидно, взрослая дочь.

Игорь с Алексом тоже среагировали на русскую речь. Что-то тихо обсудили между собой.

Алиса отвлеклась на деда. У него было радостно-загадочное лицо. Как в Рождество. Он явно что-то задумал.

Минуту спустя в ложе в руках президента клуба материализовался мяч. Настоящий! Игровой мяч! Как Колобок, который только из печки. Вот только что летал по полю. И, может быть, тот самый, что побывал в воротах "Боруссии". Ведь их на матче должно быть не менее восьми.

— Алиса, Ваш дедушка успел рассказать мне про ваш небольшой ритуал. Этот мяч по праву Ваш.

Алиса хлопала глазами и открывала рот. Приличествующие моменту слова никак не могли прийти на ум. В голове был один сплошной восторг.

А на экране снова показывали повтор гола Тухольского.

Пока Алиса наслаждалась подарком, Игорь с Алексом подошли к той самой женщине со светлыми волосами и её мужу.

— Простите, Вы же родители полсотни первого? И говорите по-русски? — первым начал Игорь.

— Да, Михал — наш сын. А ты, парень, военный? — мгновенно среагировал Роберт Тухольский.

— Так точно. Моряки. Санкт-Петербург. Нахимовское училище. Вы нас извините, что беспокоим.

— Моя сестра очень болела за "Баварию" сегодня, — подхватил Алекс и кивнул на Алису, — Можем мы попросить взять автограф у вашего сына. Алиса будет рада. Можно?

— Мы сейчас пойдём под трибуны. Пойдемте с нами?

— Конечно. Спасибо! Ой, а на мяче можно? Алиса, подойди, пожалуйста! — Алекс махал рукой сестре.

— Зачем? Что случилось? — Алиса прижала к себе мяч.

— Это сюрприз. Тебе понравится.

Вместе с братом и родителями нового вратаря "Баварии", а это они были в ложе, Алиса спустилась под трибуну. Михал Тухольский оказался очень высоким и совсем молодым. Взял перманентный маркер. Быстро сделал надпись на мяче.

Алиса сначала глазам не поверила. Большими буквами по-русски там было написано: "Алисе на счастье. Михал Тухольский 51".

Глава 30

Михал чётко видел траекторию мяча. Подобрал ноги и ударил по нему так, будто выносит мяч с руки, на уровне бедра, положив корпус параллельно земле, чтобы мяч не ушёл вверх.

Упал, подставив ладони. Успел подумать, что не зря у него в детстве было аж три одинаковых тренировочных костюма. Чтобы падать в грязь можно было сколько угодно. И при этом на следующей тренировке снова быть в чистом.

То, что мяч таки в воротах "Боруссии", понял по восторженному рёву стадиона. Сверху на него с радостным воплем кто-то упал. А потом ещё кто-то. Радостная куча-мала из игроков "Баварии".

— Красава!

— Ты их сделал!

— Дас ист фантастишь!

В голове у Тухольского была мысль, что матч-то еще не закончился. И вспомнился отец в самолёте Варшава-Москва удивлявшийся, что русские пассажиры аплодируют пилотам, когда те за бронированной дверью кабины совершенно не слышат, что происходит в салоне.

— А даже если бы слышали, то касание шасси полосы — это вообще ещё не конец. Там ещё рулить и рулить, — сказал тогда отец.

Вот и Тухольский думал про то, что время матча ещё не закончилось. А у него в голове уже куча странных мыслей и воспоминаний.

Добежал до ворот, с трудом двигая ноги. Вот что значит, плохо размятые мышцы. В центральном круге так и стоял Левандовский.

— Правильно стоишь^[7], — бросил ему Михал по-польски. Тот отвёл глаза.

"Боруссии" судьи дали начать с центра. Всё. Финальный свисток. Ничья. Но какая!

Первым делом Тухольский нашёл взглядом ВИП-трибуну и родителей. Неужели мама плачет? Или ему сквозь свет огромных прожекторов плохо видно? Замахал руками. Все болельщики "Баварии" ответили ему радостным гулом и огромной "волной" по половине стадиона.

Тухольский забрал из угла ворот кепку. Погладил ладонью. И правда, кепка приносила ему удачу. Надел. Вот так лучше. Шумно выдохнул.

Никогда он не думал, что так можно будет радоваться ничьей. С души будто огромный камень свалился. Он вышел на поле. Поймал пенальти. Рискнул и забил. А в памяти снова было воспоминание — их давний разговор с Адамом про то, что вратари тоже забивают.

Под трибуны он уходил уже лучшим игроком матча. Под аплодисменты и вспышки множества фотоаппаратов. В нос совали микрофоны. Что-то кричали. Но Тухольский знал, кто его ждёт там, чуть в глубине под трибуной.

И тут же попал в мамины объятия.

— Сыночек! Мы так гордимся!

— Михась, там папе телефон оборвали. Вся Москва звонила. Вся Варшава на ушах. И даже Париж, — тараторила Марийка.

Отец руку протянул. Михал крепко пожал. Им и слова были особо не нужны. Хватало одного взгляда глаза в глаза.

— Сын, автограф дай Алисе, пожалуйста. Можно по-русски, — отец за худенькие плечи выдвинул к нему девочку с удивительными пушистыми совсем светлыми волосами. Настоящий одуванчик. У девочки были синие глаза, веснушки и абсолютно счастливое лицо. В руках она сжимала игровой мяч.

Михал с трудом соображал. Что написать? Обычно он ограничивался первыми буквами имени и фамилии.

"Алисе на счастье. Михал Тухольский", — легко написалось как-то само. Снизу добавил номер — 51.

— Спасибо! — выдала девочка по-русски точно без акцента. И спряталась за спины двух взрослых парней.

Роберт отсалютовал им двумя пальцами. Те наклонили головы и, кажется, щелкнули каблуками.

Глава 31

Алиса вернулась к родителям и деду. Казалось, что это она бегала по полю все девяносто четыре минуты матча, а не двадцать два взрослых дядьки.

— Устала? Поехали домой, — мама мягко накинула ей на плечи спортивную кофту в цветах любимой команды.

От выхода с VIP-трибуны Мюнхенской Альянс-арены — домашнего стадиона "Баварии" плавно отъехал чёрный БМВ — истинно баварский автомобиль.

Вокруг все было залито огнями. Толпы болельщиков реками стекали с трибун и двигались по Вернер-Хайсенберг Аллее в сторону ближайшего метро, размахивая фанатскими шарфами распевая песни в честь любимой команды. Похоже, многих не слишком расстроила ничья.

Алиса прислонилась лбом к холодному стеклу. В голове ещё звучал восторженный рев стадиона после финального свистка. А перед глазами были руки нового вратаря "Баварии" с перманентным маркером. Он подписывал Алисе мяч.

Теперь она крепко прижимала к себе трофей. Конечно, не всем фанатам так везёт. И в привилегированном положении их семьи определённо куча плюсов. Кому бы ещё президент клуба лично принёс игровой мяч. Кого бы ещё семья лучшего игрока матча взяла с собой под трибуны.

Она погладила поверхность мяча. Совсем уже не идеальную. Ведь он выдержал целый матч. Такие мячи живут совсем не долго. Особенно если используются для официальных матчей. Двенадцать пятиугольников и двадцать шестиугольников легко угадывались кончиками пальцев.

Так она и уснула, обнимая мяч с автографом.

Сон был яркий. У неё на ногах оказались босоножки на высоких каблуках. Примерно такие она видела, когда ходила с мамой на шопинг. Но чтобы носить такую прелесть, нужно вырасти.

Снилась огромная лужайка, полная людей. Праздник. Чья-то свадьба. Точно не её. На её свадьбе у неё будут совсем другие туфельки. Традиционная копилка обязательно будет полной к тому времени.

Чуть поодаль дедушка Фридрих беседует с милой пожилой дамой в шляпке и с тростью. Понятно, что говорят о ней. Но не слышно, что именно.

Слышно музыку и смех. Вокруг почему-то много военных моряков. Необыкновенно красивые в парадной форме. Значит, где-то рядом Алекс и Игорь.

А вот правую щеку будто утренним солнечным лучом нагрели. Взгляд тягуче переместился к источнику тепла. Узнавание было мгновенным. Не в черной вратарской форме с большой буквой "Т" и пятьдесят первым номером, а в прекрасно сидящем на высокой атлетической фигуре костюме герой сегодняшнего матча и автор автографа на мяче смотрел прямо на Алису.

Она потом часто вспоминала этот сон. Ведь это редкость, когда после пробуждения помнишь то, что приснилось, во всех ярких подробностях. Удавалось даже иногда придумать ему какое-то продолжение. Но тогда видение ускользало.

Глава 32

Михала после матча его семья просто украла. Увели под трибуны. Дали время переодеться, поблагодарить тренеров за доверие и обнять товарищей по команде. Дождались после очень короткой пресс-конференции. И увезли.

Беата как чувствовала, что сыну сейчас нужен воздух и тишина. И хороший массаж, разумеется. Не вспышки фотокамер, не микрофоны у лица. И даже не триумф. У него все силы ушли в тот удар по воротам, который привёл к ничьей. И все эмоции остались на поле.

Марийка уткнулась носом в грудь брату. Потом подняла лицо.

— Михась, ты герой. Ты знаешь?

— Не, Марусь, — отозвался он, назвав сестру детским русским прозвищем, — это просто работа такая — мяч ловить.

— И забивать — тоже теперь работа вратарей? — лукаво улыбалась Марийка.

— Ну, иногда и забивать. Как все, — Михал обнимал сестру.

— А что они там про паука и про кота такое говорили? И про ниндзю, — она не могла удержаться от вопросов, хотя мама уже смотрела укоризненно, мол, оставь брата в покое.

— Про черного паука. И черную пантеру. И даже черного осьминога. Этот не про меня. Но всё равно приятно, что сравнивают. А про ниндзю — это кто-то разговор с Москвой подслушал. Володины внуки слишком громко кричат и много смотрят мультиков. Вот репортеры и зацепились.

— А про кого про паука, пантеру и осьминога? — вытаращилась Марийка.

— Про Льва Яшина. Помнишь, в Москве памятник перед стадионом. Весь в черном и в кепке. Хотя на самом деле у него был темно-синий свитер. Только в черно-белых телевизорах он выглядел, как чёрный.

— Маме звонила Юлькина свекровь. Спрашивала, есть тут в твоём Мюнхене " хоть немножко приличные девушки для нашего Мишеньки", — Марийка говорила по-польски, но последнюю фразу выдала по-русски, точно копируя маму Янека Марию Давидовну, — Баба Рая спрашивала, есть ли рейс, чтобы пилоты взяли для тебя "чуть-чуть вкусно покушать". И сказала, что теперь у неё в телевизоре только теннис, где Миша большой, и футбол, где Миша маленький. Дядя Адам что-то про вероятность говорил, — хохотала Марийка.

А Михалу было тепло на сердце. Голос сестры успокаивал. А забота таких сейчас далеких, но таких родных людей, согревала и давала силы. Он улыбнулся.

— Пап, а где вы взяли русских на Альянс-арене? И что это было? — Михал отсалютовал двумя пальцами ко лбу.

— Представляешь, военные моряки из Петербурга. Сидели на ВИП-трибуне.

— Как ты понял, что военные, они ж вроде в гражданском?

— Ну, это не сложно, — ответил Роберт, — Они назвали тебя "полсотни первым"^[8].

— Так что мне сказать бабе Маше? Есть тут приличные девушки? — лукаво улыбалась Марийка.

— Я не проверял. Может, и есть. Не до этого.

— Вот окрутит тебя здесь какая-нибудь фрау! Не дай бог, из-за денег. Вон их сколько скакало сегодня вокруг команды. Чуть с трибуны не вывалились вам на головы. И потом аж под автобус кидались. Я видела.

— Ты ж не отдашь любимого брата "какой-нибудь"? И, кстати, долго ты будешь водить за нос Зимовского?

Марийка смутилась.

— Антон звонил.

— Тебе? Ну Кухарский!

— Он звонил тебя поздравить. Но ты ж не брал трубку, — оправдывалась Марийка, — Он хороший. Но не мой герой.

— А Владик Зимовский — твой?

— Ты теперь будешь основным вратарем? — Марийка перевела разговор, — Уже вечером твой гол будет во всех новостях.

Михал и не заметил, как его сморило прямо в такси. Снилось лето. Чья-то свадьба. И почему-то Юлькина свекровь, спрашивала его, почему он "стоит столбом, как памятник Льву Яшину".

Глава 33

Казалось, что в жизни Тухольских последние тайны исчезли, когда рассекретили архивы и дали возможность бабушке и дедушке Михала успокоиться наконец под своими настоящими именами, пусть и в чужой для них земле Германии.

Тайна гибели первой маминой семьи — Збигнева и Леслава Зимовских тоже была открыта. Политика оказалась много грязнее, чем о ней думает даже самый большой скептик. Для некоторых сил жизнь человека вообще не имеет значения. Они мыслят другими категориями. И в этих масштабах деньги исчисляются миллиардами, а люди миллионами. А не каждой отдельной личностью. Чьим-то родными и любимыми людьми.

В жизни Михала его друзья по сборной Польши занимали особое место. Кто ещё будет в разгар сезона лететь через всю Европу на день-два, только чтобы поздравить друга и его семью с Рождеством? Кухарский, конечно. Его ждали с самолёта уже следующим утром. Михал предвкушал, как сразу станет шумно и радостно.

Своего товарища по "Баварии" Леслава Цихановского Михал легко подбил полететь в Варшаву на праздники.

Леслав поселился у Тухольских. Разглядывал их просторный дом в пригороде Варшавы.

— Слушай, Мих, тут же аэропорт совсем рядом, а самолёты не слышно. Как так?

— Полоса в другую сторону развернута. У нас тут многие работники аэропорта живут. И пилоты последнее время. Но мой отец был одним из первых.

В библиотеке Цихановский завис. Разглядывал книги.

— Мне казалось, что у нас в Познани много книг. Мама всегда собирала. И читала много. Компенсировала пробелы в школьном образовании. А то у неё вместо школы были то сборы, то турниры. Но у вас… Целый шкаф математики!

— А твоя мама, что, спортсменка?

— Ну, как сказать… Теперь это называется спортивные танцы. Вроде как спорт. Хотя… Я не знаю. Вальс танцуют, танго, фокстрот… Всякое такое. Вот отец — спортсмен. Он гонщик. Мотокросс. Тренирует уже давно.

— У меня брат старший тоже танцевал, — Михал нашёл за стеклянными дверцами книжного шкафа фотографию Леслава Зимовского, — Вот, смотри. Он погиб. Давно.

Пауза затягивалась. Цихановский молча смотрел на фото, на котором Леслав Зимовский вместе с партнершей стоит на верхней ступени пьедестала почёта. У них в руках кубки.

— Мих… Ты это… Блин… Ты же Тухольский?

Михал даже вопрос не понял.

— Тухольский. Есть сомнения?

— А он? — Цихановский ткнул пальцем в фото.

— Он Зимовский. У него был другой отец, — пояснил Михал, так и не понимая, в чем дело.

— Зимовский, значит. Леслав Зимовский.

— Да. Леслав. Стоп. Ты откуда знаешь? Я не говорил.

— Мой отец, слава богу, не знает, в честь кого мама меня назвала. Бабушка недавно проговорилась.

— Я не понял, — Михал смотрел то на друга, то на фото старшего брата. Его осенило догадкой. В уме он судорожно считал. Брат погиб в восемнадцать лет. И вероятно, каким-то образом мог успеть стать отцом. Сходства, правда, не было никакого.

— Он что, твой…, — Михал даже вопрос задать не мог. Ком в горле был уже ощутимым.

— Нет… Мих, нет! На фотографии с твоим братом — моя мама. Агата. Тогда Тарновская. Но он не мой отец. Это точно. Я спрашивал. Хотя я бы не отказался от такого дядьки, как ты, — Цихановский хлопнул друга по плечу, — Она вышла замуж после того, как погиб Леслав Зимовский. У них никогда ничего не было. Только танцы. Твой брат любил какую-то русскую. Тоже танцоршу. А моя мама любила его. Но он не мой отец.

— Маме…, — у Михала голос отказал, — Маме можно сказать?

Глава 34

Беате они рассказали в тот же вечер. У Михала сердце кровью обливалось при виде её, горько плачущей. Леслав тоже не знал, как утешить. И похоже, в какой-то момент пожалел, что проговорился. Была бы тайна и дальше. А так — только расстройство для хороших людей.

— Дай я на тебя посмотрю, сын Агаты Тарновской, — Беата внимательно оглядела Леслава и снова заплакала.

Цихановский только и смог, что обнять её.

— Я наверное, очень резко обошлась с твоей мамой, — Беата постаралась взять себя в руки, — Они были очень успешной парой — твоя мама и мой Леслав. Я помню, как он искал партнершу. Мучительно долго. И всё-таки встал в пару с Агатой. У неё была фантастическая работоспособность.

Выигрывали всё. Кубок Балтики. Потом чемпионат страны. На Европе стали вторыми, — Беата сделала паузу, чтобы выпить воды. Михал уже начал беспокоиться, что эти воспоминания очень сильно её растревожат.

— Мы не думали, что у Агаты всё так серьёзно. Нет, было ясно, что Леслав ей нравится. И что ей хотелось бы нравиться ему. Мы всерьёз не воспринимали. Мало ли детских влюблённостей. Так, как Агата хотела, возможно, и случилось бы. Если бы он не встретил на сборах Ксюшу Орлову. Ему было всего семнадцать. А ей — шестнадцать лет. Такая вот первая любовь.

Михал сразу представил себе нынешнюю Ксению — мать огромного семейства. Взрослых людей сложно иногда вообразить совсем юными.

— Они не собирались вместе танцевать. Леслав кольцо купил. Собирался Ксюше предложение сделать. И погиб. И его отец тоже. А Агата… Я тогда о ней не думала. В свои восемнадцать она не всегда вела себя разумно. Но, наверное, её можно было понять. Ксюша тогда её очень защищала.

Михал и Леслав сидели рядом с Беатой, ошарашенные её откровенностью. Никакие слова не шли. Каждый из них пытался представить события тех дней. Михал знал, как трудно пережила мама гибель мужа и сына. Леслав Цихановский мог только догадываться, насколько сильным было чувство его матери к Леславу Зимовскому. И чего ей стоило продолжить жить после его гибели. Снова полюбить и выйти замуж. Но даже не попытаться забыть свою такую трагическую первую любовь.

Агата и пани Беата увиделись спустя больше чем два десятилетия со дня их последней встречи. Просто столкнулись в Варшавском аэропорту, когда встречали сборную с Олимпиады.

Их любимые сыновья везли домой золотые медали. Впервые аж после Мюнхена 1972 года. Их встречали как национальных героев.

В финальном матче вся команда показала высочайший уровень сплоченности и взаимодействия. Хотя сначала казалось, что игра не ладится. Два-ноль не в пользу поляков. Невероятным усилиями к концу второго тайма удалось сравнять счёт. И биться в дополнительное время. Сначала получив преимущество в один гол. И только на последней минуте бесповоротно решив вопрос с золотыми олимпийскими наградами, победную точку поставила грозная связка Тухольский-Кухарский.

Довольный победой своих любимцев Адам Мицковский с особым чувством размахивал польским флажком.

— Скажи честно, они там опять не обошлись без твоих хитроумных схем? — допытывался Роберт.

— Ты же не хуже меня знаешь, что теория в нашей голове всегда прекрасна, — Мицковский был серьёзен, — Но куда наши умные головы без этих быстрых ног и силы удара?

Беата только улыбалась. Она разглядывала толпу. Думала, что уж Агату непременно узнает.

— Вот они! — Марийка замахала руками, увидев выходящую в зал прилетов команду.

Кажется, они только недавно встречали в этом аэропорту юношескую "Легию" после игр. И вот уже ждут олимпийскую сборную страны.

Михал, как всегда, сначала подошёл к своей семье. Репортеры подождут. Он никуда от них не денется.

Обняв сына, Беата поискала глазами Цихановского. Его встречали. В яркой крупной блондинке сложно было узнать прежнюю Агату. Были сомнения, стоит ли подходить. И какие слова найти для встречи.

Слова и не потребовались. Они просто обнялись и заплакали.

Глава 35

У Михала были сложные отношения со свадьбами. Вроде как, обязательное большое семейное сборище. Но внимание незамужних девушек очень часто напрягало.

Последний такой эпизод случился на свадьбе старшей внучки Орловых — Валентины. Какая-то яркая болгарская девица, очевидно, родня жениха, на таких каблучищах, что впору только у шеста танцевать, буквально повисла у него на шее. Говорила много и непонятно. И сбежать было решительно некуда.

Тогда совсем мелкие пацаны — Юлькины сыновья-близнецы, накидали что-то взрывающееся и шумное под каблуки этой девицы. На довольные физиономии было приятно смотреть. И их отцу, который догадался, кто мог устроить пиротехническое шоу, Михал мальчишек конечно не сдал. Мало того, изобразил из себя кавалера и подал икающей от стресса девице бокал с шампанским.

Оказывается, всё было из-за возможности сыграть с Михалом в футбол. Очень уж мальчишкам хотелось.

Разве он мог отказать? На том самом поле, где сам бегал ещё совсем мелким.

Михал тогда с особым любопытством разглядывал жениха с невестой и другие семейные пары. От совсем юных до уже состоявшийся семей. То, что он в тот момент чувствовал, можно было бы смело назвать завистью. Белой завистью к людям, которым повезло любить и быть любимыми.

Девица продолжала щебетать по-английски. Приближающуюся к ним, как нападающий к воротам, Юлину свекровь Марию Давидовну не заметить было нереально. Эта женщина умела заботиться одновременно обо всех и быть в курсе абсолютно всего. Показалось, что это тот самый сон. Лето. Свадьба. Баба Маша. И дальше она должна спросить про памятник Яшину.

— Мишенька, мальчик, подай воды, пожалуйста, — проигнорировала она болгарскую родственницу жениха.

Баба Маня махнула бокал залпом. Поправила шляпку. Михал выдохнул. Фразы из сна не последовало.

— И что мы стоим? Баба Маня сама себя не потанцует.

Михал улыбнулся и подал ей руку.

— Вот и скажи мне за этих девиц, — выговаривала бабушка Маня Михалу, танцуя с ним, — Разве можно быть такой совсем неприличной? Или в вашей Германии с этим тоже плохо? Ты приезжай. Мы тут с Кларой таки придумаем что-то. Посмотри, какая пара, — кивнула на Павлика Кирсанова, танцующего с Верочкой, Юлькиной троюродной сестрой. Лицо у бабы Мани было, как у феи, которой удалось самое лучшее волшебство.

Сердиться на эту женщину с большим сердцем было совершенно не реально. Михал понимал, что бабушка Маня — лучше любого детектора и сканера. И уж если когда-нибудь кто-то пройдёт у неё отбор, то такую девушку надо будет сразу тащить в костёл.

— Михась, может, ты слишком многого хочешь? — Марийка всегда легко считывала брата, — Или боишься, что девушкам нет дела до тебя самого, а только до твоего имени в рекламе и цифр в твоих контактах?

На пресс конференции Тухольского даже однажды спросили, почему он не женат.

— Я просто ещё не нашёл своё счастье, — ответил тогда Михал.

— Антон, тебя спрашивают, почему ты не до женат? — решил спросить Кухарского.

— Не-а.

— А ко мне тогда чего докопались?

— Ну, во-первых, ты у нас красавчик! А во-вторых, надо же им хоть что-то про твою личную жизнь написать. Анету ты давно слил. Так хоть прикрытие было. И ножки у неё были зачетные, и не только ножки.

— Вот сам бы тогда с Анетой и мутил. Чего тогда тебя не спрашивают, женат ты или нет?

— Со мной ещё хуже, поверь, друг. Они ходят со мной по клубам. Лезут в окна гостиницы. Караулят на стоянке возле машины. Не дают нормально с девчонками потусить. Ты только её уговоришь покататься, а в окно уже камера. Пару недель назад один такой папарацци со мной в уборную пошёл. Уж не знаю, что хотел фотографировать, — Кухарский, казалось, может превратить в веселье любую беседу, — Но знаешь, — Антон вдруг стал неожиданно серьёзным, — Если бы я встретил такую девушку… Не знаю, как объяснить. Ради которой хотелось бы в лепешку расшибиться. С которой было бы интересно молчать, а не играть в клоуна… Я бы, Мих… Правда… Но пока такой нет.

— Вот и я о том же.

Михал подумал, что Кухарский, конечно, тот ещё романтик. Просто прячет за юмором и лёгким цинизмом свою нежную душу. Боится, что кто-то разглядит и сделает ему больно. И хотел бы он посмотреть на ту, ради которой Антон будет сворачивать горы.

Глава 36

Алисе нравились свадьбы. Как может не понравиться праздник, где все красивые и любят друг друга?

Алекс и его Тори женились в восемнадцать лет. Не дожидаясь лета. Это было немного удивительно. Но даже бабушка Мария одобрила.

Наверное, любой девочке приятно помечтать о шикарном белом платье, фате и красивом женихе рядом. Сонечка Кузьмина хоть и была не шибко сильно старше Алисы, уже вовсю примеряла к себе всякие свадебные атрибуты.

— Вот погоди, Лисёнок, ты ещё чуть-чуть вырастишь, и бабушка Мария начнёт проводить кастинг женихов со всей Баварии, — посмеивалась Алисина мама.

Та только плечами пожимала. Представить себе, что немецкие мальчишки, с которыми она гоняла в футбол, пока баронесса фон Ратт не в курсе, станут рассматривать её как будущую жену, было просто нереально.

Но если уж и загадывать так наперёд, то хотелось, чтобы у неё всё было, как у родителей. Поровну. Чтобы оба работали и занимались тем, что им нравится. Но при этом всегда радостно встречались дома. И заботы делили бы честно.

На свадьбе Алекса всегда придумывавший шалости Игорек Кузьмин наоборот активно боролся за дисциплину и порядок. В петербургском отеле "Астория" обстановка была почти как в Раттенбурге — совершенно не располагающей для буйных шалостей. И детской компании пришлось развлекаться воспоминаниями об уже совершенных "подвигах".

Витя Сарычев — внук Дарьи Андреевны, делился приключениями на летней свадьбе кого-то из родни.

— Народу было очень много, — Витёк расставил руки в стороны, изображая множество людей, — Там мы с пацанами взорвали противную тётку.

Про взрывы Алисе было не очень интересно. Зато следующая фраза заставила напрячь слух.

— Что она вам сделала?

— Не дала поговорить с Михалом Тухольским. С тем самым! Из "Баварии"! Но потом он с нами всё равно сыграл матч. На следующий день. Там у них большое поле. И несколько команд.

Алиса, услышав знакомую фамилию, сделала несколько шагов в сторону Игоря и Вити. Было жуть как интересно, что делал в Москве тот самый молодой вратарь из "Баварии"

— Чем взорвали-то? — к большому сожалению Алисы, Игоря интересовал совсем не футбол.

— Хлопушками, — Витя пожал плечами так, будто ничего особенного и не случилось, — Эта противная Цветана потащила Михала танцевать. Ну мы ей и кинули под каблуки. Они у неё во-о-от такие были! — и Витя показал размеры каблуков, примерно как рыбак показывает размер пойманной рыбы.

Алиса же так и осталась стоять с бокалом лимонада в руке. Картинка Михала Тухольского танцующего с какой-то девицей на каблуках, в голове возникала очень красочная. Не утешал даже факт подрыва этой девицы. И оставалось загадкой, какое отношение тётя Даша Вашкина вообще может иметь к польскому вратарю.

Вспомнился тот самый сон. Там ведь тоже была чья-то свадьба. Вот только босоножки на каблуках точно были на ней самой.

Алиса попробовала спросить Витюшу, что было дальше. После взрыва. И получив ответ, позавидовала. Михал Тухольский собственной персоной играл в одной команде с мальчишками. И учил их ловить мяч! За что, спрашивается, им такое счастье?

Когда все её одноклассники стали потихоньку определяться с профессиональным будущим, Алиса приуныла. Она хотелось бы стать футбольным комментатором. Но ни разу не слышала, чтобы матчи комментировал женский голос.

Йохен не отговаривал дочь. И даже чуть-чуть усложнял ей задачу. Он выключал звук на телевизоре и предлагал дочери комментировать матчи сначала только по-русски. Потом добавится немецкий. Это тоже было достаточно легко. Терминология была знакома с детства. Следом отец предложил Алисе перейти на английский, а потом и французский. Тут уже требовалась подготовка. К точке принятия решения Алиса фон Ратт могла свободно комментировать футбол, переключаюсь по команде на один из четырёх языков на выбор.

Нужно было принимать решение, где учиться дальше.

— Знаешь, mein zauberer (мой волшебник), мне кажется, или сейчас нашу умницу и скромницу Алису непременно посетит большое светлое чувство. И планы учебы в Мюнхене пойдут лесом из-за какого-то "самого лучшего на свете" мальчика. Хорошо ещё, если этот мальчик будет нормальным, — поделилась Кира Витальевна своим беспокойством с мужем.

— Боюсь, mein herz (моё сердце), мы на это никак не повлияем. Разве что, купить ружьё, как Шура Кузьмин давно грозится. Давай не будем паниковать раньше времени. Алиса больше чем разумная. Она хочет на международную спортивную журналистику.

— Вот этого я и боюсь… Она слишком разумная. У неё вместо горы косметики — футбольная аналитика. Вместо брендов шмоток она изучает составы сборных. Не получится так, что большой шкаф очень громко падает?

Глава 37

Уехать учиться из Москвы в Германию было бы заманчиво для любого московского выпускника. Только не для Алисы. Что она в Германии не видела? Прилететь можно в любой момент. Бабушка Мария, конечно, расстроилась. Она уже составила список достойных её внучки молодых людей.

Благо, внимание баронессы фон Ратт было отвлечено правнуком. Сына Алекса и Тори — Виталика фон Ратта, точно так же, как когда-то Алекса и Алису, привозили в Раттенбург летом. На радость прабабушке и прадедушке. Правда, внешне младший фон Ратт был больше похож на маму. Совсем северо-европейский ребёнок.

Алиса абсолютно сознательно осталась учиться в Москве. Некоторые думали, что это она из-за Кира. На самом деле то, что Алисин кавалер Кирилл Сергеев точно в Германию бы не поехал, не имело никакого отношения к этому решению.

Однокурсники-мальчики очень скептически относились к девочке-студентке на специализации "Спортивная журналистика". Алиса решила, что не будет никого переубеждать. Пусть думают, что её максимум — это писать про йогу и гимнастику. Ещё посмотрим, кто лучше разбирается в футболе — она или эти мажорчики, которые матчи только в спорт-барах смотрели. Алиса же летала на каждый домашний матч "Баварии". Никого уже не удивляло её присутствие в ВИП-ложе.

Послематчевая пресс-конференция — это отдельный предмет её профессионального интереса. Она просмотрела записи, наверное, сотни таких мероприятий. И не переставала удивляться тому, какие неинтересные вопросы задают журналисты. Алисе казалось, что пишущая братия считает себя самыми умными. А футболистов — исключительно "мыслителями нижних конечностей". Но она точно знала, что это не так.

Было известно из самых надёжных источников, что вратарь "Баварии" Михал Тухольский окончил юридический факультет Варшавского университета. А у его соотечественника защитника Цихановского экономическое образование. Значит, можно было задать им какой-то взрослый вопрос. А не "Выполнили ли вы установку тренера на матч?".

Технологию организации пресс-конференций им вскользь рассказывали в университете. Но Алиса почему-то подумала, что у лектора познания исключительно теоретические. И ей очень хотелось посмотреть "кухню".

Ни одна спортивная пресс-служба ожидаемо не пустила к себе непонятно какую студентку "просто посмотреть". Алиса тогда решила перетрясти свои связи в спортивных кругах. Единственным профессиональным спортсменом был давний ученик родителей Никита Белов. Он работал тренером в Москве. Правда, не футбольным, а хоккейным. Но Алиса решила, что с организационной точки зрения разницы нет. Главное — не путать термины. В футболе — тайм и их два, в хоккее — период и их три.

Для Алисы не было проблемой позвонить в Ледовый дворец и поговорить с Беловым. Тем более, что они были почти родственниками. Сонечка Кузьмина стала Беловой уехала в Канаду вслед за своим мужем Антоном — старшим сыном Никиты.

Услышав фамилию Алисы, глава пресс-службы хоккейной команды сделала недовольное лицо.

— Хорошая пресс-конференция — это всегда домашняя заготовка. И много-много грязной работы. Списки, таблички, стаканы, стулья, пропуска. И ещё куча мелочей. Вывезешь? Или в твоей розовой сказке всё делают слуги?

— Вы меня с кем-то путаете, — Алиса решила, что пока не будет обижаться, — говорите, что делать. Я хочу научиться.

Глава 38

Судьба сделала огромный круг. Мария Юлия Тухольская стала пани Зимовской. На венчании Марийки и Владика прослезились, кажется, все присутствовавшие. Михал не был исключением. Они конечно не близнецы, как Орловы, но погодки. Очень тесно связанные между собой.

Кухарский на правах друга семьи тоже был приглашен. Но не приехал. У него в этот день был очень важный матч. Правда, Михал подозревал, что дело не только в работе. И его сестра всё-таки нравилась этому рыжему парню.

Зимовские теперь являли собой образец молодой семьи — хоть на рекламный плакат фотографируй. У Владика была адвокатская практика. Но не самостоятельное дело.

Коллективно поразмыслив, посоветовавшись и получив подробные консультации у дяди Миши, Михал с Владиком открыли собственное агентство. Представляли интересы не только футболистов. Пришлось по мере надобности вникать и в особенности других видов спорта. Почти сразу пригласили туда пана Юзефа.

— Вот как оно выходит, молодые люди, — с удовольствием устроился он в новеньком собственном кабинете, — Когда-то я делал твой первый контракт. И помнишь, что я сказал? Ты видишь, что я был прав? И моя шляпа всё ещё при мне! — он положил на стол старенькую шляпу, которая, похоже, тоже была скорее талисманом, чем головным убором.

Это были, конечно, риторические вопросы. Михал никогда бы не смог забыть всё, что для него сделал этот теперь уже пожилой спортивный менеджер. Им с Владиком оставалось с восхищением наблюдать за работой Юзефа Ленкермана и учиться.

Теперь Михал был практически спокоен за своё будущее. Профессиональный век спортсменов точно короче, чем у адвокатов и спортивных агентов. Ясно же, что не всю жизнь он будет стоять "в рамке".

Работа отнимала немало сил и практически всё время. Всё вместе: агентство, тренировки, игра в Германии и в сборной.

Ведь работа профессионального спортсмена — это не только выход на матч. Соревнования — вершина огромного айсберга. Невидимая зрителям часть работы спортсмена в разы больше.

Основой его профессии, как ни крути, является физическое здоровье. На морально-волевых много не попрыгаешь. Нужно хорошо себя чувствовать. А для этого должны работать привычки, заложенные ещё в детстве. Режим, питание, тренировки. Без выходных, праздников и исключений. Каждый день в любое время года.

Мало кому удаётся удержаться на этих рельсах без сбоев. В конце концов, спортсмены — это живые люди. Но вот только конкуренция в любом профессиональном спорте жесточайшая. Если ты сегодня без сил, потому что вчера позволил себе нарушение режима, значит, завтра кто-то другой окажется на твоём месте в команде, в рейтинге или на пьедестале.

Сначала ты долго и упорно идёшь к победе, а когда достигаешь цели, то уже на следующий день встаёшь и начинаешь новый поход. За новой целью. За новой победой.

Михал выпадал из обоймы уже дважды. Оба раза из-за травм. Благо, в Варшаве врачом всё ещё работал сам старший Кирсанов. И его сын Павел тоже имел немалый опыт, специализируясь как раз на спортивных травмах. Но младший Кирсанов променял родную Варшаву на Москву, уехав к жене.

— Мих, запомни, если ты сам добровольно вовремя не лёг несколько раз, твой организм обязательно уложит тебя насильно. И на дольше, — шутил Виталий Кирсанов, одновременно медленно вращая левую стопу Тухольского, — Я ж тебя предупреждал? — и он глянул на Михала насколько мог строго.

Тухольский кивнул. Конечно, Виталий предупреждал, что стопу надо поберечь пару недель. Но тренировка сама себя не отработает. И вот теперь придётся полежать пару дней в университетском госпитале.

Несколько дней у Михала было много времени на мысли. И вдруг остро захотелось обычной человеческой жизни. Вот как Владик Зимовский. Утром уезжать на хорошей машине из собственного дома. Чтобы жена варила кофе на завтрак и махала из окна. Вечером возвращаться. По воскресеньям косить газон. Смотреть кино, обняв любимую женщину. Ездить к морю в отпуск и тупо лежать на пляже, попивая коктейли.

Хорошенькая медсестра подвернулась под это настроение. Чем он, собственно, хуже Зимовского? Даже Кухарский съехался со своей французской подружкой. Еще один шаг, и он станет добропорядочным семьянином. Так почему бы и ему не попробовать?

Глава 39

Чтобы попасть на открытие сезона в "Баварии", Алиса на целую неделю отпросилась с практики.

Однокурсникам даже говорить не стала, зачем летит в Германию. Пусть думают, что она "люфткопф". Так даже проще. В ней не видят конкурентку. А доказывать, что девушка может чего-то добиться в спортивной журналистике, используя исключительно мозги, она не будет.

Это ещё, слава богу, никто не знает, из какой она семьи. В списках она просто Алиса Ратт. Даже без второго имени. Ну, необычная фамилия. Отчество её только в деканате видели. Пришлось чуть ли не по буквам произносить, чтобы правильно записали "Йоханнесовна". И ей очередной раз дали совет поменять отчество на более русское. Глупость какая!

Алиса понимала, что её возможный успех в любом случае будет не совсем самостоятельным. Если люди захотят обесценить её усилия, им это легко удастся. И окажется, что главный редактор спортивного издания общался с ней потому, что "глаза красивые и фигурка — огонь", а не потому, что она выиграла конкурс статей.

Поэтому положение её семьи — то конкурентное преимущество, которое она обязательно использует. И стесняться не станет. Может быть, в России фамилия фон Ратт ничего и не решает. Но в Германии, особенно в Мюнхене, для неё будут открыты такие двери, к которым большинство даже подойти побоится.

Кир не хотел её отпускать в Мюнхен. Ему казалось упрямством, капризом и ребячеством желание Алисы писать о футболе. Всё предлагал ей выбрать что-то "для девочек", предполагая, что Алисе просто нравится делать всем назло.

— Лиса, зачем тебе футбол? Давай хотя бы теннис. Там хотя бы была женщина-комментатор. Алла Дмитриевна.

— Анна Дмитриева, — автоматически поправила его Алиса, — Восемнадцатикратная чемпионка СССР.

Кир насупился. Ему не нравилось, когда он оказывался не прав, а ещё больше бесило, что Алиса его поправляла.

И вроде всем был хорош Кирилл Сергеев, ныне студент какого-то гиперсекретного факультета Бауманки. Высокий кареглазый брюнет из старой московской семьи. Он учился с Алисой в одном классе. Ухаживал красиво. Но в футболе не понимал вообще ничего. Алисе стоило большого труда не засмеяться, когда выяснилось, что Кир не в курсе, что "офсайд" и положение "вне игры" — это одно и то же.

— Алиска, как ты его терпишь? Для чего тебе этот мальчик? — прямо спрашивала её мама.

Алиса только плечами пожимала. Что тут скажешь? Что это большая любовь? Нет. Тут Алиса не стала бы обманывать сама себя. Внутри неё было огромное желание любви. И ожидание, что однажды это случится. А Кир — это как аэропорт, где ты ждёшь начало путешествия.

Возможно, это не очень честно, использовать Сергеева. Но Алисе нравилось его внимание. Нравилось, что он понимает её. Почти во всем. Футбол — исключение.

Внутри было смутное чувство, что это исключение может пересилить правило.

В Мюнхен Алиса летела одна. Билет купила в эконом-класс. Даже без багажа. И почему-то радостно предвкушала, какое удивлённое лицо будет у бабушки, когда они с дедом выйдут встречать внучку на крыльцо.

В понимании фрау Марии, приличные девушки их круга должны вести с собой наряды на все случаи жизни, а не пару футболок и запасные джинсы.

В попутчики попался ныне немецкий бизнесмен из переселенцев. Говорил по-русски, вставляя в речь к месту и не к месту немецкие слова. И глянул на Алису совсем недоуменно, когда она стала смотреть на видео последний матч "Баварии".

— В нашей Бундеслиге теперь какого только сброда нет.

Кого он имел ввиду, Алиса уточнять не стала, чтобы не дай бог не втянуться в конфликт. В Прилёт выскочила налегке. И сердце тут же радостно забилось. Ведь не важно, сколько тебе лет. Но когда тебя в аэропорту встречает дедушка — это, безусловно, счастье.

Глава 40

Участвовать во всех мероприятиях, проводимых командой, это тоже часть работы. А значит, нельзя отказаться отвечать на вопросы журналистов, фотографироваться и проводить автограф-сессии.

К болельщикам Тухольский относился неоднозначно. С одной стороны — суть твоей работы именно в том, чтобы люди смотрели игру. Чтобы получали удовольствие от зрелища и эмоций. Поэтому почти любой спортсмен ещё и немного актёр. И поле, площадка, ринг или корт — это его сцена.

Но была и другая сторона медали. Фанаты начинали считать спортсменов частью своей жизни, а следовательно — собственностью. И не все умели вести себя уважительно.

Давний инцидент с фанаткой Михал конечно не забыл. И как-то особенно ярко реагировал, если за автографами приходили девушки. Всё искал в их глазах чистый восторг. Такой он видел лишь однажды. Давно. И девочка тогда была совсем маленькой. А сейчас, наверное, уже выросла.

Тухольский попытался прикинуть в уме, сколько же сейчас лет тому "одуванчику" с синими глазами. Получалось прилично. А значит, он сам уже совсем не мальчик. Сколько ещё сезонов сможет держать планку, никто не сможет предсказать.

Предстоящий сезон Тухольский особенно ждал и волновался. Чемпионат мира всё же бывает только раз в четыре года. А последние несколько лет сборная Польши не добивалась там выдающихся результатов. И впереди ещё два года, чтобы подготовиться.

Ему казалось, что он всё же что-то упускает. У некоторых его ровесников дети уже в школу пошли. Цихановский прошлой зимой стал отцом замечательной девочки. Назвали Беатой, чем растрогали всех до слёз. Тухольские всем семейством были на крестинах. И теперь Леслав нон-стоп демонстрировал Михалу тысячи фотографий растущей Бети.

— Мих, ты-то чего тянешь? Твоя Катаржина, наверное, давно ждёт каких-то шагов, — осторожно спрашивал Леслав.

У Михала было дежавю. Вспомнился очень похожий вопрос Кухарского. Только тогда была Анета, а не Катаржина. И времени прошло уже прилично.

Катаржина работала медсестрой в госпитале у Кирсанова. И тронула Тухольского трогательной заботой, открытостью и лёгким характером. По всему выходило, что рядом с этой девушкой ему хорошо. Но что-то останавливало. Что именно, Тухольский внятно сформулировать не мог.

Открытие сезона праздновалось клубом круче, чем Рождество. Была организован показательная тренировка основного состава "Баварии" совместно с младшей группой футбольной академии. Вроде как, передача традиций. Но Тухольский знал, что это ещё и отличный пиар-трюк. Дети и животные — идеальные объекты рекламы. Михал про себя отметил, что с опытом работы агента в нем накапливается и профессиональный цинизм. Как у врачей.

После тренировки и мастер-класса по плану была традиционная пресс-конференция с фуршетом. Ничего нового Тухольский тоже не ждал. Вернее, ждал, но так очередной раз и не дождался.

Казалось, что на самом деле журналистам, пришедшим на мероприятие, вообще всё равно, о чем писать. И если бы их отправили на съезд рыбаков, у них были бы точно такие же лица. И вопросы такие же: "Поменяется ли ваша стратегия ловли щуки в этом сезоне?"

Глава 41

Алиса застала в Раттенбурге Алекса и Тори с Виталиком. Брат приехал совсем не надолго. Больше за компанию с женой, которая активно занималась финансами всей семьи фон Ратт. Баронесса сияла как новый пфениннг^[9] и не могла нарадоваться, что все внуки одновременно оказались у них.

К мероприятию в "Баварии" Алиса готовилась, кажется, тщательнее, чем ко всем экзаменам вместе взятым. Снова и снова перепроверяла факты и статистику.

В клуб в результате решили поехать только втроем: дедушка Фридрих, Алиса и Виталик, которого прадед активно приучал смотреть футбол. Совсем как когда-то Алису.

Пока сложно было сказать, выйдет ли из младшего фон Ратта такой же фанатичный болельщик. Зато точно можно было утверждать, что "от осинки не родятся апельсинки" и "яблочко от вишенки недалеко падает"^[10]. Внешне совершенно спокойный Виталий рос редким шкодником. Вот только теперь бабушка Мария умилялась всем его придумкам.

— Если бы я притащил котёнка в столовую…, — Алекс почесал затылок, — Нет, я бы даже не додумался. А запустить его внутрь рыцарских доспехов — тем более.

Алиса была так загружена собственными мыслями, что не обращала внимание вообще ни на что. ВИП-ложа "Альянс-арены" была знакома до мелочей. Свежий ремонт и новые кресла Алиса тоже не заметила. Она смотрела на поле, где игроки основного состава проводили показательную тренировку с учениками академии.

— Вот сразу видно, в ком есть педагогический талант, а в ком только самомнение, — философски заметил дедушка Фридрих, понаблюдав за процессом.

— А как ты это видишь? — спросила Алиса, не отрывая взгляд от поля.

— Вот смотри, как Тухольский пацану объясняет, — указал на вратаря "Баварии", сидящего на корточках перед рыжим лопоухим мальчишкой во вратарской форме.

Было прекрасно видно, что основной вратарь клуба сам застегнул перчатки на юном коллеге. И широко улыбнулся.

Алиса сразу ясно вспомнила момент, как Тухольский подписывал ей мяч много лет назад. Он тоже тогда вот так светло и открыто улыбался. Непонятно, почему ни на одном фото из тех, что она видела, Михал Тухольский не улыбался вот так. Ведь эту улыбку невозможно забыть!

Алиса предвкушала пресс-конференцию. Тысячный раз про себя проговаривала свои вопросы. Сердце бешено колотилось от волнения. Неужели прямо сегодня она впервые задаст вопросы как настоящий журналист?

Когда они с дедом и Виталиком спустились с трибуны к месту проведения пресс-конференции, некоторые игроки уже сидели за длинным белым столом с микрофонами. Им почему-то не дали переодеться. Видимо, предполагалось, что позже они приведут себя в порядок и присоединятся к гостям клуба уже на фуршете.

Михала Тухольского нельзя было не заметить. Мало того, Алиса с замиранием сердца поняла, что никого другого просто не видит. Она сжалась в комок, притаившись в углу зала для общения с журналистами.

— Матчи с какими командами Бундеслиги помогают вам готовиться к матчам на международном уровне? — парень, сидевший в первом ряду задал свой вопрос.

По выражению лица Тухольского стало ясно, что он слышал нечто подобное в плюс — минус такой же формулировке совсем не в первый раз. Но всё равно ответил спокойно. Голос у вратаря оказался низкий.

— Любой матч помогает всем игрокам достойно представлять свой клуб в последующих играх. Слабых соперников нет. Из каждой игры мы извлекаем уроки на будущее.

Алиса слушала ответ, не сильно вникая в суть. Только голос. Обрадовалась, что додумалась включить диктофон. Потом будет возможность послушать ещё и ещё раз.

Она была уже почти готова морально, чтобы поднять руку и задать свой вопрос. Но боковым зрением через прозрачную перегородку увидела, что происходит вне зала пресс-конференции на площадке для предстоящего фуршета.

Виталик сначала вынырнул из-под стола, чудом не потащив за собой длинную белую скатерть, на которой уже стояла посуда. Потом примерился к сервировочной тележке. Деда, как на грех, рядом не было.

Алиса даже знала, кто научил её племянника этому! Вернее, кто сказал, что вообще возможно залезть на нижний ярус тележки официантов. Но ей было сейчас не до автора идеи. Она ринулась вынимать племянника, пока тот не натворил каких-нибудь неприятностей на свою голову.

— Виталька! Вылезай немедленно, — скомандовала Алиса по-русски и придержала тележку руками и ногой, чтобы та, не дай бог, не поехала.

— Меня здесь нет, — отозвался с нижней полки младший фон Ратт.

— Виталий Георг Отто фон Ратт! Ты там есть! И должен вылезти немедленно! — перешла на немецкий Алиса, чтобы звучало более строго и значительно.

— Мне скучно! — заныл Виталик.

— Я тебя больше никогда с собой не возьму!

— Не бери. Я буду с дедушкой только матч смотреть. А ходить между столами скучно.

Алиса понимала, что вообще-то Виталька прав. Смотреть футбол гораздо увлекательнее, чем слушать взрослые разговоры.

На счастье, дед Фридрих появился в поле их зрения.

— Дедушка, я ещё чуть-чуть…

Алиса отдала деду руку Виталика, которую до этого момента держала крепко, чтобы мелкий не сбежал искать себе приключения на все места. И поспешила в зал. Глянув на стол участников пресс-конференции, она чуть не расплакалась в голос. Место Тухольского было сначала совсем пустым. А потом его занял защитник Цихановский. Тоже поляк.

Алиса старательно задышала носом. Надо было взять себя в руки. Сердиться на Виталика не имело никакого смысла. Всё уже случилось. А такими шансами не разбрасываются. Вдох… И она подняла руку. Ведущий пресс-конференции указал на неё.

— Алиса фон Ратт, газета Московского университета. Скажите, пожалуйста….

Глава 42

Катаржина уже вовсю хлопотала с ужином, когда Михал вернулся с пресс-конференции. Она очень легко согласилась переехать в Мюнхен, подтвердила диплом и нашла работу в клинике Университета. Чувства, что он срывает её и тащит из любимой Варшавы, у Тухольского не возникло. Скорее, наоборот. Его девушка даже самую капельку подтолкнула к такому предложению.

Жить вместе, это ещё не семья. Но какое-то пробное подобие.

Почти на пороге раздался телефонный звонок.

— Привет ещё раз! Я что-то забыл? — звонил Леслав. Михал проверял сумку и карманы. Он за последнюю неделю несколько раз забывал на стадионе в раздевалке разные мелочи.

— Нет, ты пропустил самое интересное!

— На банкете подавали икру?

— Нет, на пресс-конференции меня спросили, почему я выбрал экономику в университете. И помогает ли мне это. Представляешь?

— Ого! Разрыв шаблона всё же состоялся? Кто-то читал про нас больше, чем сказано на сайте клуба?

— Да! А потом она спросила, как так случилось, что сын мотогонщика и чемпионки по спортивным танцам стал футболистом.

— Она? — Михал искренне удивился. Интересно стало, что делала девушка на такой пресс-конференции. — А, кстати, правда — как? — захохотал Тухольский.

— Мотокросс отменился, когда у меня на глазах разбился друг отца. А танцы почему-то вообще не рассматривались как вариант. Это по второму вопросу. А по первому — да, она. Только я не понял, немка она или русская. Молоденькая совсем. Но бойкая. И хорошенькая. Как одуванчик.

— Рыжая? — Михал увидел, как на него осуждающе смотрит Катаржина. Вообще-то, действительно не очень вежливо говорить об одной девушке в присутствии другой.

— Нет, беленькая. На неё все вытаращились, как придурки. И если бы не ведущий, она бы ещё десяток таких вопросов задала бы.

— Даже интересно, о чем бы спросили меня.

— Этого ты теперь не узнаешь. Нечего было сбегать раньше времени. Хотя, кто знает… Может быть она ещё раз появится.

Михал выключил телефон. Улыбнулся Катаржине.

— Леслав сказал, ему понравилась пресс-конференция.

— Мне кажется, это нехорошо, когда один женатый мужчина обсуждает с другим женатым мужчиной какую-то девушку.

Если бы не усталость от очень напряжённого дня, Михал, возможно, нашёл бы в себе силы на разговор. Но сейчас ему очень нужна была тишина. И он благоразумно промолчал, не раздувая конфликт. И даже не стал спорить, что они вообще-то не женаты.

— Прости, был сложный день. Лягу, — оставил Катаржину одну со своими мыслями.

Да, отец предупреждал, что с женщинами так нельзя. Ни в коем случае не стоит оставлять женщину саму переваривать какие-то мысли. Она обязательно додумается до чего-то абсурдного. Причём логику выводов понять будет невозможно.

Но Тухольскому почему-то стало всё равно. Додумается — тогда и будет разгребать. А его собственные мысли уплывали в сторону ассоциации к слову "одуванчик". Где-то совсем недавно оно уже звучало в его голове. Но воспоминание никак не ловилось.

Было ещё и безумно интересно, что спросила бы у него эта журналистка. Про образование? Ведь спросила же Цихановского про университет. Или ещё что-то придумала бы?

Почему-то в воображении возник Кухарский. Интересно стало, о чем девушка-одуванчик спросила бы его? А этот плут наверняка улыбался бы ей самой своей очаровательной улыбкой и кинулся бы ухаживать.

Уже уплывая в сон, Михал чувствовал, что ревнует неведомую девушку. Последней мыслью было пересмотреть завтра пресс-конференцию на сайте команды.

Глава 43

Алиса потом вспоминала эту пресс-конференцию. С одной стороны, ей было страшно обидно, что Виталька помешал задать вопросы Тухольскому. А с другой, именно вратарю она больше всего и боялась задавать вопросы. И от отчаяния вцепилась практически зубами в Цихановского. Тот, слава богу, оказался весьма адекватным человеком. И отвечал ей серьезно. Никак не подчеркивая, что девушкам нельзя к мужскому футболу даже приближаться.

Как-то выговаривать Виталику за его шалости Алиса на собиралась. В конце концов, всё её детство прошло под предводительством Алекса и Игоря. Так что, у них с Виталиком общие учителя. Кроме того, младший фон Ратт всё же умел себя вести. И остаток вечера виновато терпел, пока дедушка и Алиса наобщаются. Сидел в уголочке и ел неплохой десерт с фуршетного стола.

Главным итогом того вечера стала встреча с пресс-секретарём "Баварии". Серьёзный и очень занятой дяденька в дорогом костюме сначала глянул на неё странно. Но стоило представиться, как выражение его лица тут же поменялось.

— Стоп, так это Вы задавали вопросы Цихановскому?

— Да, я, — Алисе показалось, что её сейчас разнесут в пух и прах. Скажут, что она спросила глупость и попросят больше так никогда не делать.

— Я слышал только Ваш голос. Откуда у нас в клубе такое чудо?

— Вообще-то я хожу на матчи "Баварии" с пяти лет. С дедушкой, — Алиса сначала сказала, а потом подумала, что фраза получилась слишком детской. Но живой разговор — это не черновик вопросов для интервью, где можно подредактировать, чтобы звучало получше и посолиднее.

Выражение лица пресс-секретаря стало задумчивым. Алиса ясно поняла, что он-то как раз умеет сопоставлять факты. Алиса фон Ратт и её дедушка. Один из акционеров клуба. Слава богу, что на разговор он соглашался до того, как окончательно понял, кто она такая. Значит, дело не только в личном вип-пропуске. Ему всё-таки понравились её вопросы.

Они проговорили бы, наверное, ещё дольше. Алиса жалела, что не достала диктофон. Ей было неловко и казалось, что это разрушит атмосферу. Уже в машине она срочно по памяти набирала в заметках телефона всё, что было сказано, стараясь придерживаться формулировок. Писала по-немецки, потому что разговор шёл именно на этом языке. А память у неё была очень хорошая.

Из собранного материала могла получиться дельная и небанальная статья о работе клубов с прессой и фан-клубами. И всю дорогу от стадиона до дома Алиса усилием воли останавливала свою фантазию.

Надо всё делать поэтапно и тщательно. Тогда из этого выйдет толк. А дьявол всегда в деталях. Упустишь какую-то мелочь, и смысл написанного поменяется так, что мама родная не узнает. Так всегда говорил отец.

Алиса сразу ушла к себе. Закрыла дверь. И уселась за компьютер. Запись мастер-класса и пресс-конференции уже была на сайте клуба. Алисе хотелось послушать, как звучали её вопросы. Но рука с мышкой замерла. Пауза. Лицо Тухольского на экране. Его улыбка, адресованная маленькому рыжему лопоухому вратарю.

Глава 44

Михал пытался вспомнить, где он мог видеть целое поле белых одуванчиков. На ум ничего не приходило. Выходит, это только сон, навеянный воспоминаниями и впечатлениями.

Сон был очень яркий, но будто подернутый зыбкой дымкой. Как лёгкой вуалью. Сначала поле было жёлтым от множества одуванчиков. Потом вдруг становилось белым и воздушным. Порыв ветра срывал лёгкие "парашютики" и уносил по воздуху. Из воздуха проявлялась вдруг женская фигура. Стройная девушка с очень светлыми пушистыми волосами. Она оборачивалась через плечо. И Михал только успевал поймать мельком синий взгляд и лёгкую улыбку. Образ таял. Не давался в руки.

Сон приходил несколько раз. Картинки менялись с разной скоростью. А Михал всё пытался их затормозить и разглядеть наконец девушку. Но дымка окутывала её. И грёза неумолимо исчезала.

Перед Катаржиной было неловко. Не только за сны. Новый сезон совершенно не оставлял времени друг на друга. Огромное напряжение давало о себе знать. Игры Бундеслиги, Лига чемпионов, отборочные матчи к чемпионату мира, где за три дня нужно наладить игровые связи и не на своем стадионе, а на базе сборной в Варшаве. И хорошо, если домашний матч. А если в гостях, то добавлялся ещё перелет, непонятная кормежка, не всегда удобная кровать. Плюсом к чужой площадке.

Домой Михал приезжал совсем не каждый день. Но когда добирался, максимум, на что его хватало — душ и ужин. Когда она только приехала из Польши, придумывала всякое. Хотя Михал предлагал не заморачиваться и просто заказать любую доставку еды. Теперь не заморачивается изысками.

За ужином он конечно очень старался слушать, о чем Катаржина рассказывает. Но мозг уже почти отключался, переходя в ультраэнергосберегающий режим. Краем сознания выхватывал куски повествования. Про аттестацию. Перевод в другое отделение. Про отпуск в ноябре. Потом понял, что Катаржина молчит и ждёт его реакции.

Михал замотал головой как собака. Встать и подойти к крану, чтобы подставить голову под холодную воду, сил не было.

— Ноябрь? — поймал нить.

— Да, мы могли бы поехать на Карибское море. Там как раз сезон. Белый пляж, пальмы. Мне фрау Шульц, ну, та медсестра, которая со мной в приёмном работала с самого начала, а теперь в неврологии, обещала, что её младшая дочь, которая работает в турагентстве, даст хорошую скидку.

Михал из всех ненужных подробностей аккуратно вынул суть: Катаржина хочет в отпуск на Карибском море в ноябре. В разгар футбольного сезона. И это невозможно.

Следовало как-то аккуратно свинтить с темы. На отвлекающие маневры у Тухольского сил не было.

— Я посмотрю свой график. Ты же знаешь, что деньги не проблема.

Катаржина засияла. А Михал снова вспомнил старый советский фильм про разведчика в Берлине. Там главный герой тоже говорит, что запоминается последнее. Катаржина не зафиксировала внимание на первой фразе. А услышала только вторую. Но всё это только на время отложит её расстройство и неминуемое выяснение отношений.

Вообще-то с его суммами контрактов он вполне мог позволить себе обеспечивать Катаржину целиком и полностью. Но она сама отказалась бросить профессию. Заявила, что не хочет превратиться в "одну из этих кукол, которых у нас в клинике пластические хирурги по одним лекалам шьют". Работала много и увлечённо.

Поговорить толком не удавалось очень долго. То Михал приезжал, когда она уже спала. То у неё была ночная смена. То у него вызов в сборную и вылет в Варшаву.

В одну из суббот они наконец совпали графиками. Михал сыграл домашний матч в пятницу. А в субботу им дали выходной. Уже в среду предстоял матч Лиги чемпионов.

Михал мечтал просто полежать и не делать абсолютно ничего. В самом крайнем случае посмотреть вместе кино. А потом как-то аккуратно обсудить перенос отпуска либо на Рождество, либо уже на лето. Но оказалось, что они приглашены на какой-то корпоратив. Вместе. И ему уже давно следовало быть побритым и одетым.

Ссора вспыхнула мгновенно.

— Я хотела, чтобы все увидели, какой ты у меня! Я всем рассказывала, что ты вратарь "Баварии". Что ты звезда! И что ты мне предлагаешь? Пойти туда одной? Я и так всё время одна. Тебя никогда нет! Это всё твой футбол. А ведь ты уже совсем не мальчишка, чтобы бегать и ловить мяч.

Внутри Михала всё бушевало. Именно потому, что Катаржина была права только по одному пункту. Его действительно почти никогда нет рядом. Остальное… Начнём с того, что он ей не муж.

— Дай мне пятнадцать минут, — выдал он вслух.

Это был ужасный вечер. Да, они появились в компании врачей университетской клиники вместе. Михала конечно узнали. Особенно мужчины. И даже просили автографы. А потом пришлось слушать медицинские байки и чёрный юмор врачей и медсестёр.

Когда они вернулись домой, Катаржина устало опустилась в кресло.

— Знаешь… Нам, наверное, надо разойтись, — сказала почти без эмоций, — У нас с тобой друг на друга нет ни сил, ни чувств. Ты будто замороженный.

Михалу снова стало стыдно. Потому что от этих слов Катаржины у него с души свалился гигантский валун.

Глава 45

Они разъехались на следующий день. Обнялись на прощание. Обиды не было. Им было хорошо когда-то.

— Я тебе очень благодарна, что ты меня вытащил из варшавского болота. Там бы я до конца дней делала бы перевязки. А тут…, — Катаржина вдруг смутилась, — Я в университет решила поступать. Мне доктор Вейзель обещал рекомендательное письмо. Может быть, стану врачом.

— Я очень тобой горжусь, — Михал говорил искренне. В носу предательски защипало, — И очень рад за тебя. Если будет нужна любая помощь…

— Спасибо! Ты замечательный!

Михал оставил Катаржине квартиру, предварительно оплатив её на год вперёд. Сам переехал в отель поближе к стадиону. И понял, что своих вещей у него один чемодан. И то в основном одежда от спонсоров. Никаких памятных безделушек. Все медали всё равно в доме родителей в Варшаве. Ничего бытового не нажил.

Остро захотелось домой. Чтобы слышать утром, как мама печёт оладьи. Как уходит на службу отец. Захотелось сыграть партию в шахматы с Адамом. Сто лет не играли!

Михал глянул на свой график. Если чего-то очень хочется, обязательно должна найтись возможность. Так всегда говорила мама.

Пришлось напрячься и совместить несколько расписаний. Если посмотреть внимательно, то у него есть целых два дня на Варшаву. А если выехать в аэропорт вот прямо сейчас, то есть шанс глубокой ночью быть дома. Рейс неудобный. Билеты должны быть.

На сердце мгновенно потеплело. Через десять минут он уже садился в такси, на ходу покупая билет онлайн. Михал взял бизнес-класс. Там хоть ноги можно вытянуть. С его ростом это периодически становилось проблемой.

Загадал, чтобы пилотом сегодня была Бася Войцеховская. Она, правда, давно была замужем. Но фамилию оставила. По рукаву телетрапа шёл волнуясь. А вдруг не сбудется.

Сел. Пристегнулся. Отказался от алкоголя. Взял минеральную воду.

— Скажите, пожалуйста, кто КВС^[11] сегодня? — произнёс и понял, что автоматически воспользовался аббревиатурой.

Он всегда был безупречно вежлив со всеми членами экипажей и сотрудниками аэропортов. Чем периодически удивлял коллег. Но для Михала Тухольского эти люди были чем-то вроде огромной семьи.

— Капитан Барбара Войцеховская, — осторожно ответила молоденькая бортпроводница, обслуживающая бизнес-класс.

Михал взял маленький листочек для заметок. Несколькими штрихами изобразил самолётик, который улыбается.

— Передайте, пожалуйста, командиру. Она поймёт.

Это был их знак. Кто-то из своих в салоне.

Уже после взлета ему вернули листочек. Около самолётика был пририсован так же улыбающийся цветочек. Губы сами растянулись в улыбку. Старая игра. А столько эмоций.

Басю он обнял уже выходя на трап в Варшаве.

— Михась, ты хоть автограф мне дай. Когда вы в Варшаве играете теперь? Мы все придём. Наш младший только и говорит, что будет ловить мяч, как дядя Михал.

— Я пришлю приглашения. На всех. И буду ждать.

В Варшаве была уже глубокая ночь, когда Михал добрался до дома. Их старый дом с большими витражами всех оттенков жёлтого и оранжевого сложно было не заметить. Он открыл своим ключом. Вошёл тихонько.

Пока он разувался, стараясь не шуметь, к двери вышла мама.

— Мне вчера очень захотелось, чтобы ты прилетел, сыночек. А когда очень хочется…

— Всегда найдётся возможность, мам…

Глава 46

Михал только утром понял, что его детская комната совсем небольшая. Папа перед его рождением сделал перепланировку под чутким руководством Володи Орлова. И детская была одна. Но большая. А когда через год родилась Марийка, комнату просто разделили на две части.

Проснуться Михалу помогли. Зимовские-младшие напрыгнули на него сверху и стали требовать внимания. Своих племянников погодков Аннушку и Анджея Тухольский обожал. Они отвечали полной взаимностью.

— Дайте Михалу поспать! — Марийка из коридора пыталась унять детей и дать брату отдохнуть.

— Мам, Михал всё равно проснулся, — резонно заметил Анджей.

— Конечно, он проснулся! Вы же скачете на нем, как два кенгуру, — вошла Марийка в комнату, — Привет, Михась. Прости, не дали тебе спать.

— Доброе утро! Не переживай! — Михалу было необыкновенно хорошо. Дома усталость и уныние растворялись сами собой, — Дай угадаю, что на завтрак, — Михал принюхался.

— Бабушка печёт оладьи! — опередила его Аннушка, — Мы будем есть их с яблочным джемом. Мы с Анджеем помогали дедушке собирать яблоки. А потом помогали бабушке варить джем.

— Да, они и правда помогали. Но и едят этот джем тоже они. Банка в день, — рассмеялась Марийка, — Дети, марш на стол накрывать. И позовите папу. Хорош по телефону разговаривать!

Как Марийке удавалось управлять детьми, не переставало удивлять Михала. Племянники мгновенно слезли с него и умчалась на помощь бабушке.

— Владик всё время разговаривает по телефону, — грустно улыбнулась Марийка, — Я понимаю, что это работа…

— Хочешь, я с ним поговорю?

— Нет. Не надо. А то получится, что я жалуюсь.

— Я предложу расширить штат.

За завтраком собрались все. И Владик под взглядом жены всё-таки выключил телефон. Попытку заговорить с Михалом о делах в агентстве пресек сам Тухольский.

— Давай отложим дела на час. Потом толком поговорим. А то мне оладьи не достанутся, — Михал кивнул на племянников. Анджей как раз брал себе с общего блюда ещё стопку оладушек.

— Михал, а у вас с мамой в детстве была собака? — вкрадчиво спросила Анна.

— Была. Арчи. Золотистый ретривер. Нам из Люблина его дядя Алекс Красицкий привёз.

— Вот и мы теперь хотим собаку, — поддержал сестру Анджей, — И кота! Чтоб как в Москве!

Михал глянул на сестру. Марийка закатила глаза.

— Мы летом ездили с бабушкой и дедушкой в Москву к Орловым. Там у Юли в доме…

— Да, у Саши, Давида, Ильи и Речки есть самая настоящая служебная овчарка! И кот! — не выдержал Анджей.

— Тоже служебный? — смеялся Михал.

— Нет, бабушка Маня сказала, что кот учёный! Как у Пушкина, — очень серьёзно ответила Аннушка.

Михал понял, что дед точно растает и купит внукам и собаку, и кота. Но кажется, что первым все их желания кинется исполнять Адам. Он любит и сверх всякой меры балует детей Марийки.

— Сыночек, ты дай мне своё меню посмотреть. Дома конечно можно немного вольностей, но режим же никто не отменял, — Беата и сейчас оставалась настоящей мамой спортсмена. Той, что обеспечивает успех своего ребёнка. Даже если он уже давно очень взрослый дяденька.

Михал послушно достал распечатку с диетой от командного доктора. Беата пробежала глазами. Кивнула.

— Если не сложно, сходи до лавки пана Войцеха. Вот список овощей к обеду, — выдала Михалу листочек. Совсем как в детстве.

— Можно я с тобой? — Анджей догнал Михала уже у калитки.

Они пошли по тротуару вдоль дороги, ведущей в аэропорт. Сотни раз Михал ходил по этой дороге. Казалось, он знает наизусть каждую трещину в асфальте и каждый куст на обочине.

В лавке зеленщика пана Войцеха как всегда работал телевизор. Хозяин сидел на пластиковом стуле и смотрел футбол. Михалу пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть, что за матч.

— Пан Войцех, где вы взяли запись? Это же чемпионат аж семьдесят четвёртого года. Матч наших за третье место с Бразилией.

— А-а-а, чемпион! Надо же! Узнал игру? Да-а-а, вот была команда! А как мы радовались, когда вы выиграли олимпиаду! Скажи, будет у нас в стране такая команда, чтобы вот так играть? — он кивнул на экран, — Чтоб Бразилию обыгрывали. Или надо ждать, пока вот такие, — он кивнул на Анджея, — вырастут и выиграют? Только я то уже не доживу.

Михал не знал, что ответить. Он знал пана Войцеха всю жизнь. Все эти годы в лавке зеленщика по телевизору шёл футбол. И Тухольский ясно помнил, как ему тут объяснили, зачем люди смотрят игру.

Ближе к вечеру дома стало тесно от гостей. Первым приехал Адам. И они с Михалом наконец сыграли партию в шахматы. Выиграл Мицковский.

— М-да, мне, пожалуй, стоит больше тренироваться, — Михал улыбнулся. Он совершенно не расстроился.

Потом приехали Ирма и Марк Войцеховские. Следом на радость всем — Алекс и Марта Зимовские — родители Владика.

Алекс тут же уселся с Адамом за шахматную доску. Они были давними соперниками.

— Бася сказала, ты в Варшаве. Игра?

— Нет, дядя Марк, просто домой.

Глава 47

Весь учебный год Алису терзали сомнения. Вдруг это и правда не её путь? Настроение менялось примерно как погода в Петербурге — по пять раз в день. И уже очень хотелось слезть с эмоциональных качелей.

Кир бесился, потому что не понимал причину Алисиного беспокойства. И, возможно, ещё из-за чего-то, о чем Алиса не знала. И это раздражало ещё больше — она терпеть не могла неопределённостей.

В полном раздрае Алиса просто взяла билет на поезд в Санкт-Петербург. К брату и его жене можно было приехать в любое время дня и ночи. Там Алисе всегда были рады. И с Тори у неё были особые доверительные отношения.

— Знаешь, я кое-что заметила у своих студентов, — Тори читала лекции по математике студентам-экономистам, — Они на первом курсе абсолютно все — гении. Всем море по колено. И задачки им кажутся простыми. И в доказательствах всё ясно. На втором курсе им не ясно ничего. Состояние "белого листа". Будто прошлого опыта и знаний не было никогда.

Алиса тяжело вздохнула и обхватила ладонями большую чашку с чаем, которую перед ней поставила Виктория.

— Вот-вот. И я такая сейчас. Думаешь, это пройдёт? Что бывает дальше? Или это теперь до конца?

— На третьем курсе, — Тори невозмутимо высыпала в вазочку домашнее печенье и поставила перед Алисой, — наступает стадия, когда студенты начинают задавать вопросы по существу. А не "расскажите всё с самого начала". Значит, потихоньку начинают видеть закономерности. Ну и к концу четвёртого те, кто доберётся, уже сами в состоянии объяснить, что собственно происходит, — улыбнулась Тори, — Так что не психуй. И не торопи события. Всё, что должно случиться — обязательно случится. И всё получится.

Как же Алиса любила приезжать в семью брата! Не завидовать им было почти нереально. Оба молодые и необыкновенно красивые. Талантливые, а главное — счастливые!

В Москву она вернулась нагулявшаяся и успокоенная. Кир встречал её на вокзале, но почему-то прятал глаза.

" Что должно случиться — случится" вспомнила Алиса слова Тори.

— Кир, что происходит? — спросила прямо на вокзальном перроне.

Сергеева аж передернуло. Он был явно не готов разговаривать прямо здесь и сейчас. И ужасно злился на Алису, что она завела разговор.

— Ты точно хочешь выяснить это прямо сейчас?

— Совершенно точно, — Алиса сама удивилась своему спокойствию. Причём, не только внешнему, но и внутреннему. Там, как ни странно, был полный штиль.

— Аттестация происходит. И меня могут отчислить из универа за связь с иностранкой. Есть вариант уйти на другой факультет, но там нет таких перспектив. И на работу такую уже не устроишься…

— С кем связь? — перебила его ничего не понимающая Алиса.

Сергеев только ногой не топнул от раздражения. Сжал кулаки и сделал такое лицо, будто ему пять лет и у него отобрали любимую машинку. Алисе было почти смешно на него смотреть, но она по-прежнему ничего не понимала. С кем у него связь?

— У тебя с кем-то связь? — переспросила.

— Алиса, — он никогда не называл её так, только "Лиса", — У меня связь с тобой, — он поморщился, будто это неприятная вещь, — И ты иностранка! И меня могут отчислить! Тебе надо отказаться от немецкого паспорта. И фамилию в российском тоже… Ну, без вот этого… Фон Ратт… Просто чтоб.

Алиса замерла и недоуменно захлопала глазами. Взгляд Кирилла поймать было невозможно.

И тут до неё дошло. Вспомнился Алекс, который с детства хотел стать военным моряком, но не стал отказываться от германского паспорта и всей своей семьи, живущей в Европе. От Тори, которая была шведской подданной. Лишился возможности стать военным. И теперь служил на гражданском флоте.

— Ясно. Связь, значит. С иностранкой. Ну, это не болезнь. Вопрос решается просто, — у Алисы вдруг кончились силы, — Спасибо за цветы. Я на такси доберусь. А ты теперь чист. Нет связи — нет проблем.

Глава 48

Всю дорогу домой Алиса проплакала. Горько. В сумочке сотый раз звонил телефон. Сергеев, наверное, названивал. Пожилой таксист посматривал в зеркало на красивую ухоженную девушку с букетом. Вздыхал. Но не сказал ни слова.

Ехать было не далеко, однако она успела пройти стадию гнева. И теперь думала, что делать с букетом. Зря взяла, конечно. И надо было дать Киру по его смазливой мордахе розами с шипами. Он бы смотрелся так, будто его кошки драли. А вообще-то у него было интересное лицо, когда она сказала, что он может быть от неё свободен.

В квартире пахло кофе и тёплыми булочками с корицей. Значит, папа дома.

— Лисёнок, привет! Как доехала, — появился из кухни Йохен фон Ратт. Увидев дочь, помрачнел.

Алиса мялась в дверях, не зная, куда деть букет.

— Кто? — коротко спросил Алису папа.

— Кирилл. Он сказал, что для того, чтобы его оставили в универе и потом взяли на какую-то там работу, мне надо избавится от второго паспорта и в первом сменить фамилию.

— На какую?

До Алисы только сейчас дошло, что Кирилл вполне мог предложить ей выйти за него замуж. И взять фамилию Сергеева. Но нет. Он предложил ей стать просто Ратт.

— Избавиться от "всяких там фон", — хмыкнула Алиса.

— Угу. Ясно. Это от него? — Йохен кивнул на букет.

Алиса кивнула.

— Давай сюда, — Йохен в несколько шагов добрался до окна, распахнул широко и метнул букет, будто это копье.

Алиса ахнула. Её отец — ярый поборник правил и чистоты, только что показательно выбросил в окно букет.

— Пойдём выпьем кофе, я как раз булочки испек. Мне сегодня не надо на работу. Знаешь анекдот: " От олимпийской чемпионки по метанию молота ушёл муж. На восемьдесят два метра девяносто восемь сантиметров."^[12]?

Алиса хрюкнула от смеха и выдохнула. Теперь главное, чтобы Сергеева не убили ни Алекс, ни отец.

— Ну что, Алиса Хельга фон Ратт, выше нос! Давай в душ. Смой с себя все неприятности. И поедем маме сюрприз сделаем. Украдем её и пойдём пошляемся. Пообедаем где-нибудь.

Алиса прижалась к отцу. Он всегда был для неё олицетворением дома. Спокойный, надёжный, терпеливый и бесконечно добрый. Только этот мужчина, наверное, и мог удержать рядом с собой такой ураган как Кира урождённая Фернандес-Виртанен.

Что и какими словами скажет про ситуацию с Киром мама, Алиса даже представить себе не могла. Скорее всего, это будет коктейль не самых приличных слов на нескольких языках.

Стоя под тёплыми струями воды, Алиса размышляла о себе и Кире. Из ванной она вышла с твердым убеждением, что должна быть благодарна этой ситуации с аттестацией. Хорошо, что всё решилось сейчас. Потому что, если отбросить всякий романтический флёр, своё будущее она рядом с Кириллом всё равно не представляла и не планировала.

Глава 49

Выходя из университета, Алиса едва не налетела на Игоря Кузьмина. Это было весьма удивительно. Во-первых, потому что Игорек служил в Североморске. А во-вторых, он был не один. А с девушкой.

Перепутать было невозможно. В морской форме в Москве даже в самом центре очень мало людей. И самое странное в этой ситуации — Игорь не заметил Алису. Потому что смотрел на свою спутницу. Это было из ряда вон выходящее событие. Алиса тут же позвонила брату.

— Алекс, я только что видела Игоря.

— М-да, похоже, Док таки влип, — было ясно, что Алекс фон Ратт улыбается.

— Во что он влип? И чему ты так рад? — не поняла Алиса. По её разумению, если Игорь во что-то такое встрял, то его, наверное, нужно спасать. Но у Дока несколько минут назад был уж очень довольный вид. И спасение явно не требовалось.

— Ага. Влип. Кстати, её зовут Александра.

— А почему я об этом узнаю последней?

— Я тоже был не в курсе до сегодняшнего утра.

— И что ты о ней знаешь?

— Лиса, тебе зачем? Может, пока рано.

— Ну, во-первых, мне любопытно, — не стала скрывать Алиса, — Во-вторых, какой рано, когда у тебя сын уже школьник, а у Игоря одна служба в подружках?

— Ну, я бы не был столь уверен. Док у нас всё же парень видный. Давай чуть-чуть подождем. Но кормой чую — грядут перемены.

Алиса была обрадована и озадачена одновременно. Игорь Кузьмин был совершенно точно достоин самой прекрасной девушки. Жаль, что не удалось разглядеть его спутницу поподробнее. Только яркий берет и темные кудряшки.

Мысленно высчитывая, сколько сейчас времени в Торонто, Алиса уже набирала номер Сонечки Кузьминой. Та отозвалась почти сразу.

— Лиса, что у тебя случилось? Ты мне сегодня приснилась. Красивая такая!

— И что я делала в твоём сне? — Алисе нравилось, что Соне можно набрать в любое время дня и ночи и услышать что-то ободряющее.

— Ты стояла в воротах. Как в детстве. Помнишь?

— Ещё бы!

— Так что за "алярм"?

— Ты видела девушку Игоря?

— Ой… Спросила тоже… Где ж я её, по-твоему, могла видеть? Я ж в Торонто.

Выходило логично, но Алиса чувствовала, что Соня не договаривает.

— Ладно, сдаюсь. Наверное, видела. Потому что она из посёлка, где живёт наша бабушка. Если помнишь, то в самом конце улицы у воды долго никто ничего не строил. А потом отгрохали дом с бассейном. И ходит семейная байка, что однажды эта девушка откусила у Игоря пирожок. И он тоже откусил у неё. Пирожок, в смысле.

— Я сто лет не была на водохранилище. Помню только, что мы там тоже в футбол играли. И купались. Так что, Игорек на ней женится?

— Я бы так вперёд не забегала. Там даже нашему идеальному доктору Кузьмину-Склодовскому придётся стоптать семь пар железных сапог, съесть семь каменных хлебов. И ещё чего-то там такого же страшного. Не помню, как там в сказке.

— Сонь, ну какие сказки? Двадцать первый век на дворе! — Алиса тоже не могла вспомнить, что же там ещё было третьим тоже числом семь. Крутилась в голове, но мысль никак было не поймать.

— У них там почти сказка, Алис. Бабушки почти сказочные. Папа какой-то очень строгий. И кот с собакой. Хотя Игорь сказал, что как раз с последними тремя было нормально. А вот с бабушками проблемы. Это несмотря на все его достоинства. И доктор, и на кларнете играет, — рассмеялась Соня.

— Тремя? То есть, даже строгий папа не против нашего Дока? А мама?

— Нет проблем с папой, собакой и котом. А мама, вроде, тоже совсем не против. Я не очень поняла, что там за история с мамой. Из Игорька и так пришлось почти клещами тащить подробности. Я его про девушку спрашиваю, а он мне стал рассказывать, чем его кормили.

— Ну так, нашему Доку лишь бы пожрать, — захохотала Алиса.

Глава 50

В середине весны до Михала долетело приглашение на свадьбу в Москву. Звали всех Тухольских и Зимовских в полном составе. Дядя Адам тоже получил личное приглашение.

Михал с удивлением понял, что у его подружки Юленьки Орловой уже взрослая дочь. И она замуж собралась. Строго говоря, Александра Юлиной дочерью не была. Орлова вышла замуж за Янека Горовица, который пережил страшную трагедию — тяжело болела и умерла его первая жена, родная мама Сашеньки. Теперь у Янека и Юли на двоих было аж четверо детей. Впрочем, для Орловых это был не рекорд. У Володи и Жанны детей было шестеро.

Так или иначе, подрастало уже следующее поколение. У Марийки дети тоже стремительно взрослели. И Тухольский не мог для себя определить, как к этому относиться. То ли сожалеть об упущенных годах и возможностях, то ли всё же надеяться, что его счастье совсем рядом.

С профессиональной точки зрения он был на вершине. Весной предстоял финал Лиги чемпионов. И в сборной тоже всё неплохо. Хотя за выход в финальную часть Чемпионата мира ещё придётся серьёзно побороться.

Агентство приносило приличный доход. Многие спортсмены переходили под их опеку. Конкуренты бесились. Но Юзеф только посмеивался.

— Всем нужна "мамка". Чтоб было сухо, тепло и сытно. Это закон природы. Рабство отменили в позапрошлом веке.

Определённо, можно было собой гордиться. Но глядя, как Цихановский в Париже покупает дочери в подарок какие-то девчачьи мелочи, всё же щемило в сердце.

Перед финалом Лиги чемпионов Тухольский заметно волновался. Не каждому футболисту выпадает в жизни шанс вообще участвовать в этом турнире. А уж играть в финале — вообще единицам. Если удастся победить — это будет значить и навсегда войти в историю футбола.

А игра предстояла не с кем-нибудь, а с "Барселоной". И когда Михал про себя проговаривал название команды-соперника, само как-то получалось пропеть голосом Фреди Меркьюри: "Барселона! Барселона!". И вряд ли его визави повторяет про себя "Mia san mia"^[13].

На матч вышел решив, что просто будет делать свою работу. Статистика была понятна. "Бавария" больше чем в три раза чаще побежала "Барселону". Но любые цифры и проценты отходят на второй план, когда начинается игра команд такого уровня.

Альянс-арена бушевала. Казалось, её чаша вот-вот переполнится от болельщиков, желающих всеми своими силами и голосами поддержать любимые команды. Дать им дополнительный стимул побеждать.

Вообще-то это крайне маловероятно, что одна из команд-финалисток Лиги чемпионов играет на домашней арене. Стадионы для финалов этих соревнований расписаны на годы вперёд.

Играть дома с одной стороны — гигантское преимущество. А с другой — огромное давление. Если верить той же статистике, выигрывали в такой ситуации на своём стадионе крайне редко.

Когда Тухольский выходил из-под трибун на поле, мыслей у него было две. Первая про Кухарского. Хорошо, что Антон не играет против него. И жаль, что не играет рядом. А вторая, что было странно, про одуванчики. На ярком зелёном футбольном поле забавно было бы увидеть белые воздушные цветы.

Последнюю мысль сдуло быстро. Тухольский положил кепку в левый угол ворот.

Первыми начали с центра игроки "Барселоны". Игра началась без так называемой разведки. С самого начала матч пошел в бешеном темпе. Огромный объем движения. И постоянные попытки добраться до ворот соперников.

Команды шли вперёд, но не забывали и о безопасности своих ворот. Михалу, как и его коллеге, пришлось поработать. Ближе к середине тайма возле ворот "Баварии" оказались нападающие испанского клуба. И вроде все защитники на местах, все испанцы разобраны и прикрыты. Но всё же "Барса" забила.

Если бы это не был гол в его ворота, Михал мог бы сказать, что это гол-красавец. На большом экране показали, как игрок" Барселоны" ножницами, через себя в падении отправляет мяч в его ворота…

Глава 51

На финал Лиги чемпионов в Мюнхен Алиса прилетела с волнением. Такое событие нельзя было пропустить. Любимая команда играет в самом престижном клубном турнире на домашней арене. Финал. Да ещё и с таким соперником!

Из Раттенбурга поехали вдвоём с дедушкой Фридрихом. Бабушка Мария в этот раз даже не предложила "просто посмотреть футбол дома на большом экране". А только велела экономке вечером подать Алисе теплого молока.

— Вы же там опять накричитесь, — прокомментировала своё распоряжение.

Алиса хотела было сама сесть за руль. Зря что ли у неё в гараже стояла новенькая BMW красного цвета с белой полосой по борту^[14]. Но дед покачал головой.

— Ещё успеешь покататься. Сегодня надо держать марку.

Алиса чувствовала, что дед тоже волнуется. А ведь он уже очень немолод.

В ВИП-ложе было многолюдно. Неожиданно было много детей. И Алиса легко вспомнила себя маленькую. Чтобы чуть отвлечься от предматчевого мандража, пыталась в телефоне набросать план статьи про этот матч. Но кроме номеров пунктов ничего на ум не шло.

Дедушка Фридрих несколько раз провел ладонью по Алисиным волосам. Рука у барона подрагивала от волнения. Не удивительно. "Бавария" уже очень давно не побеждала в Лиге чемпионов. И если это будет победа, то она без сомнения станет исторической. Алиса замерла. Дедушка никогда не верил в этот ритуал и даже посмеивался над ним. А тут вдруг сам погладил.

Алиса смотрела на поле. С трибуны не очень хорошо было видно лица игроков. Только чувствовалась их невероятная заряженность на игру. Темп был задан сразу очень серьезный.

В середине тайма "Барселона" всё же открыла счёт. Красивая комбинация. И гол красивый. Через себя ножницами… И винить некого. Но Алисе было не до объективности. Гол в ворота её любимой "Баварии". А в воротах Тухольский. За него было просто обидно.

Да ещё и память подкидывала статистику по матчам "Баварии" на своём поле. И как на грех, Алисе совсем недавно попадался на глаза материал про поражение "Баварии" вот на этом самом стадионе в финале против "Челси"^[15]. Правда, там дело дошло до пенальти. Тут же пока рано было о чём-то говорить. Игрового времени первого тайма было ещё достаточно. Да и примета… Ну не должна она подвести!

После забитого гола окрыленная успехом "Барселона" взвинтила темп, не собиралась уходить в оборону. Атаки следовали одна за другой. Оборона "Баварии" стойко держалась. Алиса видела, как нервничает дед. Как замирает дыхание у всех на трибунах при каждом ударе по воротам их команды.

Хорошо было видно, как старший тренер "Баварии" вскакивает со скамейки и что-то кричит своим подопечным. Кто-то за её спиной спросил, сколько ещё играть. Резервный арбитр как раз показал табличку — добавили всего минуту.

В это время Тухольский, перехватив навес, выбросил мяч рукой на Цихановского. Тот красиво отправил мяч за спину защитникам на капитана. Капитан "Баварии", красиво приняв мяч недалеко от штрафной "Барселоны", попытался обыграть центрального защитника, но тому ничего не оставалось, как нарушить правила, ударив нападающего по ногам.

Судья тут же достал из кармана и показал желтую карточку. Жестами разрешил медперсоналу "Баварии" выйти на поле. Видно было, как они колдуют с пострадавшим. Но спустя короткое время капитана уложили на носилки и вынесли за боковую.

Штрафной у ворот "Барселоны". А главный исполнитель стандартов — на носилках за боковой линией. В головах у всех был один и тот же вопрос: кто будет бить?

У мяча было три игрока "Баварии". До ворот метров двадцать пять. В девяти метрах от мяча игроки "Барселоны" выстроили "стенку" из четырех человек. Все три игрока "Баварии" отошли от мяча.

Алиса узнала разбегающегося для удара. Это был Леслав Цихановский. Мяч полетел не сильно и быстро, а почему-то вверх над стенкой. Было такое впечатление, что удар не получился. На середине пути мяч начал терять скорость и опускаться вниз. Вратарь прыгнул за мячом, и показалось, что он без труда овладеет им.

Глава 52

Михал прекрасно понимал услышанную когда-то фразу: "Нет вратарей, которые не пропускают. Мяч круглый. Поле не идеально ровное."

Тут почему-то сразу вспоминался профессор Алекс Красицкий, который им с Владиком ещё в далёком детстве объяснял, чем круг отличается от окружности, а шар от сферы. И до кучи показывал как раз футбольный мяч, который на самом-то деле ни разу не круглый. А вполне себе — выпуклый многогранник.

Они тогда больше всего смеялись над тем, что если многогранник не выпуклый, то он, наверное, будет впуклый. Дядя Алекс тогда смеялся, кажется, громче всех. А Владик почему-то постеснялся рассказать Марийке причину их общего безудержного веселья. И они тогда повздорили.

Выручил тогда Адам. Он стал рассказывать про дизайн мячей Лиги чемпионов, который уже несколько десятилетий меняется ежегодно. И в нем обязательно есть отсылка к стране и городу проведения финала. Например, у мяча финала Лиги чемпионов в Риме каждая звезда имела своё значение: скорость, командную сплочённость, справедливость и власть, что создаёт ассоциации с римскими гладиаторами. Про особую технологию изготовления, которая сводит практически к нулю поглощение мячом влаги. Про то, что каждый следующий мяч обязательно лучше и совершеннее прежнего.

Марийке было интересно про дизайн. А про контроль мяча — не очень. Зато потом она ещё месяц рисовала разные футбольные мячи. Очень красивые.

Эти мысли пробежали галопом в голове и вернулись к полю и мячу, который он всё же пропустил. Из такой ситуации выхода нет. Нужно продолжать играть. Времени еще много.

"Барселона", естественно, попыталась воспользоваться моментом и деморализовать "Баварию", взвинтив и без того очень высокий темп. Но вот что-что, а быстро бегать баварцы умели отлично. Их "на слабо" не возьмёшь.

У Тухольского и у его визави было много работы. То по испанским воротам били, то по немецким. Но в финале Лиги чемпионов играют профессионалы. Оба вратаря со своей работой справлялись. Да, каких-то феерических суперспасений не было. Но удары в створ были с обеих сторон.

Казалось, что команды вот-вот уйдут на перерыв. Но практически у ворот "Барселоны" сбили баварского капитана. Весь стадион дружно сделал вдох. И замер.

"Бавария" получила право на штрафной метрах в двадцати пяти от ворот. Это был шанс. В ситуации, когда перевес на стороне противника, такими возможностями не разбрасываться. Можно пробить опасно, но стандарты в основном реализовывал капитан. А капитан лежал на носилках за боковой, морщась от невыносимой боли. Над ним колдовали медики.

Михал со своей позиции не слышал, что кричали от скамейки запасных игрокам в поле. Он видел, как Леслав разбежался и ударил. Матка боска, у него не получился удар. Мяч резко нырнул вниз и исчез из его поля зрения…

Глава 53

У Алисы аж слезы от обиды выступили. Вот уж не хотелось бы, чтобы столько людей увидели, как плачет Алиса фон Ратт. Она отвела глаза от поля совсем ненадолго — полезла в сумочку за салфеткой. И тут же подпрыгнула на месте от радостного вопля прямо у неё над ухом.

Вот кому вечером совершенно точно понадобится тёплое молоко! Фридрих фон Ратт радостно вопил вместе со всем огромным стадионом.

Взревевший стадион оглушил. Болельщики "Баварии", кажется, синхронно сделали глубокий вдох и теперь использовали всю силу своих лёгких, чтобы выразить чувства.

Алиса подняла взгляд на поле. В углу сетки ворот "Барселоны" лежал мяч. Как он туда попал? Уж точно не сам закатился. И не вратарь "Барсы" его туда занёс и положил.

Дед вел себя, как ребенок. Кричал, толкал её, приплясывал, потом обнимался с каким-то дядечкой. Вся ВИП-трибуна прыгала и кричала. И если бы Альянс-арена была построена не в Германии и не немцами, можно было бы испугаться, что они все сейчас радостно провалятся на несколько ярусов вниз.

То же самое творилось и на поле. Все баварцы обнимали Цихановского. Вид у него был слегка озадаченный.

Один из игроков "Барселона", взяв мяч из угла ворот, со всей злости пихнул его к центру поля. Что ж. Его досаду можно понять. Не всякой команде прилетает в ворота таким невероятным способом. Да ещё и перед самым перерывом. Как говорят футболисты — "гол в раздевалку".

У Алисы в голове сразу появился целый абзац для статьи про матч. Хорошо было бы записать. Потому что так часто бывает — на эмоциях фразы получаются точными, ёмкими, красивыми. Эпитеты сами легко приходят в голову. Мысль струится легко, будто поток. И текст появляется в голове со всеми изгибами логических построений.

Но стоит не зафиксировать всю эту хрупкую словесную конструкцию, упустить момент, когда сердце и голова работают синхронно, и всё — пиши пропало. Как только настроение чуть-чуть стабилизируется, сердце и дыхание войдут в свой привычный ритм, "не выйдет у Данилы-мастера Каменный цветок".

Фразы сразу станут картонными, как просроченные галеты. Эпитеты не будут согласовываться с существительными по падежам. Логика рассказа посыпется. И станет вообще не ясно, что, собственно, тут такого необычного произошло. Ну летел мяч. Что такого? Мяч он вообще часто летает.

Алиса осмотрелась вокруг, ловя общее настроение и настраиваясь на общую волну. Матери Тухольского и Цихановского обнявшись что-то говорили друг другу. Дети прыгали и кричали, размахивая шарфами, как вертолетными лопастями. Общее оживление проникло в Алису, как тёплый ветер.

Она открыла Заметки в телефоне. Пальцы запорхали над клавиатурой. Текст полился на совершенно белый пустой экран новой заметки, будто это были не черные значки букв, а прохладная вода из кувшина. Буквально за минуту она написала несколько абзацев. Перечитала придирчиво. Не убавить, не прибавить. Но потом нужно будет глянуть свежим взглядом. Опечаток наверняка вагон. Но разве это важно, когда удалось поймать настроение.

Команды тем временем уходили на перерыв в раздевалки. В очень разном настроении, несмотря на равный счёт.

Несколько обескураженная "Барселона". И обнадеженная "Бавария".

Алиса увидела, как главный тренер дождался Цихановского и обнял его. Раньше тренер "Баварии" в таком проявлении благодарности игроку ею замечен не был. Знать бы теперь что с капитаном.

Алиса открыла заявочный лист. Взгляд заскользил по фамилиям игроков. И уже было интересно, угадает ли она замены и неминуемые перестроения в игре. И кто же выйдет с капитанской повязкой.

Глава 54

Рев стадиона и поднятые вверх руки у бегущих к Леславу игроков "Баварии" объяснили Михалу, где мяч! Как он туда попал, уже вообще не важно. Главное — он в сетке ворот "Барселоны".

Цихановский шел назад на свою позицию, разводя руками и улыбаясь. У него было такое лицо, будто он сам не знает, как так получилось, что мяч оказался в воротах.

— Леший, ты прям палочка-выручалочка.

— Это ты где такое выражение взял? — широко улыбался довольный Цихановский.

— Это из русской сказки. Тебя, кстати, так русские болельщики назвали ещё давно. Когда мы в Москве играли.

Как только игроки Барселоны ввели мяч в игру, прозвучал свисток об окончании первого тайма. Михал подошел к сетке взял и надел кепку. Посмотрел в сторону ВИП-трибуны. Своих почувствовал. Так всегда бывало, когда семья приезжала на матчи. И на мгновение показалось, что на трибуне мелькнула светлая пушистая шевелюра. Одуванчик?

В раздевалку команда уходила в приподнятом настроении. Тренер обнял Цихановского. Ассистенты и персонал подбадривали игроков. Но видно было, как нервничают медики.

Тухольский почему-то вспомнил выражение Юлькиного мужа Янека — "жопомер зашкалил". С капитаном явно проблема серьезная. И это очень некстати в середине такого матча.

В раздевалке все немного выдохнули. Тренер начал перестраивать игру, готовя замены.

— Мюллер выходит на позицию Шмидта. Кто наденет капитанскую повязку? — задал вопрос и внимательно оглядел команду.

В длинной паузе все дружно указали взглядами на Тухольского. Тренер кивнул. Решение было принято.

Подошёл к доске и начал показывать схему перемещения игроков. Времени на перестройку игры было мало.

Михал подошел к капитану.

— Томас, ну ты как?

— Жить буду! До свадьбы заживёт!

— Ты же женат!

— Так до твоей! — улыбнулся сквозь боль капитан и надел на Тухольского капитанскую повязку.

Мечтал ли когда-нибудь Тухольский стать капитаном? Пожалуй, нет. У него всегда было всё в порядке с самооценкой. Вот если бы он был полевым игроком, тогда вполне возможно, ему хотелось бы как-то выделиться. Но голкипер в команде один. И это сразу делает его особенным. Даже форма у вратаря всегда не такого цвета, как у команды.

Странно, что за всю свою уже приличную карьеру Тухольский надевал капитанскую повязку всего второй раз. Первый был ещё в "Легии".

Сейчас чувства были смешанные. Любой голкипер так или иначе руководит игрой команды. Особенно, когда атака стартует от своих ворот или когда "враг на подступах". На голкипера и его голос реагируют защитники, чтобы прикрыть незащищенный сектор. И всё внимание нападающих соперника тоже на голкипере.

Но повязка на руке — это не просто украшение или традиция. Это право разговаривать с судьёй от имени команды. И признание его авторитета всеми игроками. Такое дорогого стоит.

Михал занял свою позицию. Он сейчас не человек. А последний рубеж обороны команды. И отвечает не только за свой кусок работы, а за команду в целом. Да, он скорее всего не будет игроком, ведущим всех в атаку. Он будет "вышкой". Как в авиации. На него будут полагаться. Его точке зрения доверять. И на нем ответственность — вынесут ли их, как говно на лопате, или команда выиграет трофей, плюнув с высоты титула на все прошлые поражения и неудачи.

Глава 55

В перерыве на ВИП-трибуне только и было разговоров, что о капитане и о том, кто если что, его заменит.

Алиса решила не перечитывать написанное, не писать новое, а просто понаблюдать. Написать она успеет. Эмоции во втором тайме скорее всего будут не менее яркими, чем в первом.

И вроде бы стоило присмотреться к семье героя последних минут первого тайма Леслава Цихановского или вслушаться в разговоры руководства клуба, но взгляд будто примагничивала семья Тухольского.

Было очевидно, что вратарь "Баварии" похож на маму, а его сестра — на папу. Что за странный худой еврей был с Тухольскими, Алиса так и не догадалась. Видимо, какой-то близкий друг или родственник. Ещё двое с агентской аккредитацией. Очевидно, муж сестры и партнёр по бизнесу. Пялиться на бейджики было неловко. Алиса решила, что потом посмотрит в интернете информацию об агентстве, принадлежащем Тухольскому. О нем было много слухов. Но ни одной публичной жалобы.

Между собой они говорили по-польски. И тут Алиса позавидовала способностям своей мамы понимать все европейские языки. Вроде и похоже на русский, но совершенно не понятно. Только интонации. И взгляды. Сразу понятно, что у вратаря потрясающие родные.

Команды вышли на поле диктор объявил вместо Томаса Шмидта номер десять играет Питер Мюллер. Номер пятнадцать.

— Будем надеяться что он соответствует двум своим великим однофамильцам нашего клуба, — понадеялся барон^[16].

— Одного я помню. А второй? — обернулась Алиса к деду.

— Это было давно. Очень давно. Мы тогда шутили, что "Бавария" всегда имеет фору один гол. Потому, что Мюллер — это человек-гол. Давай смотреть.

Алисе захотелось уточнить в интернете прямо сейчас. Фамилия игрока крутилась в голове. Томас Мюллер. С ним понятно. А кто второй? Тоже Мюллер же…

Со стороны она услышала: "Смотрите, Тухольский капитан!"

Взглянула на Тухольского. На левой руке между плечом и локтем на черном свитере выделялась желтой полоской капитанская повязка.

Мысли вратаря Баварии легко считались Алисой. За перерыв тот так и не понял, как Цихановский исхитрился забить. Вернее, как именно мяч попал в ворота. Любопытство Тухольского было понятно. Во втором тайме ему стоять в этих воротах. Вот он и осматривает внимательно место удара и место отскока мяча. И видимо не найдя ничего сверхъестественного, кладет свою кепку в левый угол уже новых ворот.

Вообще-то, Тухольский должен был бы знать всё поле до сантиметра. Это же домашний стадион "Баварии". Современное футбольное поле — это давно на просто большая площадка с травой. Это серьёзное инженерное сооружение. И от этой самой травы, которая только частично натуральная, может зависеть мастерство игроков и, что очень важно, ход игры.

Жаль что нельзя было сейчас выйти на поле и вот так поразглядывать и поприкидывать вместе с баварским вратарем. Какой там у него рост? Алиса прикинула, что она будет Тухольскому как раз по плечо.

Это были странные мысли. Думалось не о вратаре и капитане "Баварии". Не о пятьдесят первом номере. Думалось о мужчине. Взрослом, сильном, успешном и до чёртиков интересном. О Михале Филиппе Тухольском.

Глава 56

Тухольский сделал глубокий вдох. Выдохнул шумно. Поднял правую руку, показав, что готов. Свисток арбитра — и игра началась.

С первых же секунд игроки "Барселоны" начали жесткий прессинг. Даже додумывать не надо было, что им сказал в раздевалке тренер.

После нескольких пасов в середине поля игроки "Баварии" все-таки перешли на половину поля противника.

Михал увидел рывок молодого Питера Мюллера по диагонали за спину защитникам. Значит, мотивации у него хоть отбавляй. Тренер своё слово сказал, выпустив его на острие атаки. В центр нападения. И Тухольский ещё добавил, пока они из раздевалки выходили.

— Мне тоже однажды так пришлось выйти. Когда совсем этого не ждал. Всё тогда сложилось прекрасно. Твоя задача — делать то, что умеешь. И думай только об этом.

И вот прямо сейчас на Мюллера последовал навес. Жаль, чуть далековато. Мюллер кое-как дотянулся до мяча. Два защитника, между которыми он пробежал, подняли руки вверх показывая офсайд.

Алиса всегда смотрела матчи очень внимательно. Её завораживало это постоянное движение. Взаимопонимание и взаимодействие игроков. И логичность передвижения мяча по полю.

Но сейчас всё было не так. Игроки двигались. Мяч летал. Схемы строились. Только голова Алисы фон Ратт совершенно не воспринимала логику матча. Алиса видела сейчас только вратаря "Баварии". Как примагнитило.

Отголоском мысли в голове звучало, что это очень важный матч. Решающий. Шутка ли — финал Лиги чемпионов. Но победа "Баварии" теперь в её мыслях была только победой Михала Тухольского.

Алиса видела как игрок в районе ‘"точки" едва дотянулся ногой до мяча в попытке его остановить и обработать. Но ему это не удалось. Мяч, попав в вытянутую ногу, ушел вверх. Вратарь, находившийся на линии вратарской, не дотянулся до него. И теперь смотрел на мяч, летящий точно по центру ворот. Он начал поднимать руку вверх, сигнализируя офсайд, в тот момент, когда понял, что мяч опускается в ворота.

Стадион дышал синхронно. Будто это было не семьдесят пять тысяч зрителей, а один человек. Вдох. Пауза. Почти тишина. И взрыв радостных эмоций.

Во всем этом счастливом шуме Алиса смотрела только на опущенный вниз флажок бокового судьи. Значит, он не зафиксировал офсайд. Перевела взгляд на главного судью, которого окружили игроки "Барселоны".

Главный арбитр что-то обсуждал по рации с судьей на линии. Снова общий вдох. И тревожная тишина.

Забивший игрок что-то говорил товарищам по команде.

К судье подошел Тухольский. Да. Он ведь капитан. Алиса залюбовалась. Спокойный, уверенный, капитан "Баварии" не жестикулировал. Просто сказал что-то. Но была в нем такая железобетонная уверенность, что будь Алиса судьёй, вообще не сомневалась бы в его правоте.