Ловец моих снов

Глава 11

Ущипнув себя в третий раз, чтобы убедиться, что мне не приснилась эта ночь, я пялилась на своё раскрасневшееся от горячей воды и предвкушения лицо, находясь перед самым сложным выбором в своей жизни. Надевать пижаму или не надевать пижаму. Вот в чем вопрос. Шекспировские страсти нервно курили в сторонке по сравнению с тем, что творилось в моей дурной голове. Просто дилемма века какая-то!

Если выйду сейчас к Шону по традиции в одном полотенце, он точно решит, что я хочу его соблазнить. Да, это было совсем недалеко от истины, но мы разговаривали всего десять минут! И говоря о том, что я не хочу, чтобы он уходил, я имела в виду совсем не секс. Хотя и его тоже. Или нет? Нет, точно нет. Интересно, о чем же думал Шон, когда сказал, что устал строить из себя приличного парня и хочет остаться? До чего же бесит!

Как и эта пижама оттенка клубничного коктейля с принтом в виде миллиарда маленьких осьминожек, один вид которой доводил меня до нервных судорог: рубашка на пуговицах с длинными рукавами и пижамные штаны, которые были мне велики на пару размеров. И какого хрена я схватила именно её?!

Приложив рубашку к голому телу, я возненавидела её ещё больше. Сумасшедший блеск в глазах, розовые щечки и эта хренова пижама. «Лук» в стиле Бриджит Джонс в свои самые лучшие годы. Шон точно сбежит, стоит мне только выйти за дверь ванной комнаты.

Но чего я боюсь? Это же Шон. Он видел меня в платье подружки невесты и потом… без… На том катере меня вовсе вывернуло прямо на него… А ещё я была в девятидюймовой юбке, которая больше смахивала на миостимулятор для бедер. И после, когда нас облили той тошнотворной дрянью, Шон тоже не сбежал. Боже, Шон Янг ждёт меня в моей постели! Мне срочно нужен кардиолог!

Решай, Хьюстон! Королева разврата или Принцесса Осьминожка? А, может быть, и вовсе предстать перед ним в костюме Евы?.. Да ну на хрен!

Обречённо простонав, я с остервенением впихнула себя в ненавистную пижаму и, бросив в зеркало прощальный самоуничтожающий взгляд, покинула ванную.

Шон выключил освещение, и я мысленно поблагодарила его за это, стараясь не въехать лицом в шкаф, когда оказалась во мраке после яркого света.

— Что можно мыть сорок пять минут? — произнес он, и я пошла на звук его голоса.

— Э-м-м… это инсайдерская информация.

Я упёрлась ногами в кровать и застыла в нерешительности, одергивая рубашку своей чертовой пижамы. Глаза стали привыкать к темноте, и мне удалось различить силуэт Шона. Он лежал поверх покрывала. Полностью одетый. Да здравствует любимая пижамка!

— Знаешь, я уже тут успел выспаться. Мне даже сон приснился, — загадочно проговорил парень.

— Да? И… что там было? — спросила таким тоном, будто это был вопрос жизни и смерти.

— Там была ты… и я… — ответил он, растягивая слова. — Ты вышла из ванной, а потом… я проснулся, — в его интонации была явная насмешка, и стало понятно, что он специально меня подначивает.

— Очень смешно. Двигайся, — пробубнила я, перелезая через Шона.

Устроив голову на его вытянутой руке, я несколько раз глубоко вздохнула, пытаясь восстановить дыхание, напрочь сбитое волнением.

— Ты так дышишь, будто участвовала в забеге на Берд-Ридж[3], — сказал Шон, коснувшись ладонью моей груди, которая вздымалась и опускалась быстрее, чем положено.

— Берд-Ридж? — пропыхтела я через нос.

— Ага, это на юге штата, там каждый год проводят забег по пересечённой местности, — его рука скользнула вниз и забралась под край рубашки, замерев на поясе моих безразмерных пижамных штанов. — В прошлом году все добежали до финиша, побив рекорды предыдущих лет.

Всё ещё не веря в происходящее, я протянула руку и коснулась его плеча, провела ладонью вниз вдоль рельефных мышц до локтя и обратно.

— Массовый допинг? — зачем-то старалась поддержать этот нелепый разговор.

— Нет, барибал[4]. Он выскочил на дорогу и гнал бегунов почти до самого финиша.

— Какой ужас. Странные тут у вас развлечения.

Пальцы Шона тем временем пробрались за резинку штанов, подвернутых мной, чтобы не потерять их по дороге из ванной, и потянули ее вверх.

— Что это на тебе? — спросил Шон, бесцеремонно задрав мою рубашку, и обнажил живот.

— Пижама, — скривившись от его выходки, ответила я.

— Чья? Мистера Хьюстона? — не отставал он, оттянув пояс штанов на несколько дюймов вверх.

— Иди на хрен, Шон! — я хлопнула его по руке и резко одернула рубашку.

Шон тихо засмеялся, обнимая меня, крепко прижал к себе и, коснувшись губами моего лба, прошептал:

— Вот теперь я спокоен. В этом мире все стабильно. Давай спать, Шоколадка.

«То есть… как это спать?!», — едва не вырвалось у меня. Он это серьезно?

Но судя по тому, что через несколько минут его дыхание стало более глубоким и размеренным, а объятия, в которых он удерживал меня, ощутимо ослабли, так все и было. Шон просто вырубился в моей постели. И это он называет стабильностью?

Разве тот Шон Янг, которого я знала, мог просто спать рядом с девушкой? Не знаю, как с остальными, но, если говорить обо мне, то, определенно, мог.

Мне даже как-то обидно стали, что ли. Я почти час находилась на грани истерики, ожидая того, что так и не случилось. Неужели все дело в этой уродской пижаме?

Но, как бы там ни было, кое-что точно прояснилось: у Шона несомненно были очень веские причины для того, чтобы просто спать в моей кровати. И от понимания всего этого, я мысленно танцевала народный танец индейцев дена'ина, кровь которых текла в жилах того, кто просто снёс мне башню своим появлением этой ночью, в очередной раз перевернув мою жизнь с ног на голову.

Вытащив руку из-под его бицепса, я осторожно коснулась лица Шона, откинула со лба разметавшиеся волосы и, потянувшись к чуть приоткрытым губам, ненадолго прижалась к ним, таким теплым и до безобразия волнующим.

У меня ещё оставались вопросы к Шону, с доверием тоже все было не безоблачно, и нам следовало многое обсудить прежде, чем мне стало бы понятно, что стоит за его сегодняшними заявлениями. Но сейчас я не хотела ни о чем думать кроме того, что через несколько часов наконец-то проснусь в объятиях самого желанного человека в мире.

Пробуждение было не таким романтичным, каким я его себе представляла. За ночь Шон окончательно обнаглел, закинув на меня все свои конечности, лишив при этом подушки. Шея ныла о того, что я полночи проспала на плече парня, а мою левую ногу и вовсе свело.

Кое-как освободившись от cross armbreaker[5] Шона, я села на кровать, прислонившись плечом к стене. В комнате было уже светло, и мой встроенный биологический будильник говорил о том, что сейчас было около десяти.

Шон продолжал спать, пока я блуждала взглядом по его телу, упакованному в черные джинсы и футболку, которая задралась на животе, обнажая смуглую кожу пресса и четко очерченные косые мышцы.

Только он мог быть таким привлекательным даже во сне. И я не смогла побороть искушение и отказать себе в удовольствии, чтобы не потрогать его. В конце концов, какого черта он тут тогда лежит, если я не могу его коснуться?!

Забравшись ладонью под футболку, я осторожно провела ею вверх вдоль грудных мышц и, остановила там, где ощущала его сердцебиение.

— Несанкционированный доступ, — хрипло проговорил Шон, открывая глаза, и накрыл мою ладонь своей сквозь футболку.

— Я… хотела проверить, есть ли у тебя пульс. Ты подозрительно крепко спал, — заявила я, пытаясь выдернуть руку, но он не дал мне этого сделать.

— Нет, проверь ещё раз. Я как-то не очень уверен в себе.

Мне совсем не хотелось перечить ему, и я послушно продолжила свои манипуляции, пока Шон разглядывал меня из-под опущенных ресниц. Этот взгляд был хорошо мне знаком, заставляя сердце биться чаще. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, как два дикаря на необитаемом острове, что несколько лет в одиночестве жили на его противоположных берегах и однажды по чистой случайности встретились где-то в джунглях.

Шон, слегка приобняв, снова забрался под мою рубашку, и его дразнящие касания вместе с этим раздевающе-голодным взглядом действовали на меня не самым целомудренным образом, заставив задрать его футболку выше и продолжить исследовать торс парня, который мне снился последние две недели.

В какой-то момент ладонь Шона под просторной рубашкой переместилась с поясницы на живот и заскользила выше, накрыв грудь. Я издала что-то похожее на всхлип и с шумом выдохнула, а вот Шон повел себя совсем странно, резко выдернув руку из-под рубашки.

— Я первый в душ, — заявил он, соскочив с кровати. — Классная пижамка, кстати. Что это на ней? Мозги? — спросил, окинув взглядом моё ночное одеяние.

— Осьминоги, болван, — обхватив свои колени, ответила я, и, проводив его высокую фигуру взглядом полным смятения, рухнула на середину кровати, растянувшись во все её стороны.

И какого хрена это сейчас было? Неужели все дело в этой гребаной пижаме?

Час спустя после того, как Шон совершил налет на мои стратегические запасы геля для душа с ароматом шоколада и мяты с маслом какао, а я избавилась от пижамы, облачившись в любимые джинсы #1 и серую футболку с длинным рукавом, мы покинули стены моей комнаты, чтобы позавтракать где-нибудь в городе.

Дождь к утру вовсю разошелся, а темные клубы облаков висели так низко, что, казалось, до них можно достать рукой. Но то, что творилось внутри меня, не могла испортить никакая непогода. Я едва не скулила от тупой радости, когда Шон взял меня за руку на выходе из общаги. Он не выпускал её и в тачке, пока мы ехали в город. И я совсем не возражала против того, чтобы он переключал передачу моей счастливой конечностью, умудряясь поглаживать ее самым восхитительными способом. Пусть то, что происходило между нами по-прежнему было мне не совсем ясно, но это, определенно, было именно тем, чего мне не хватало весь последний год.

Ожидая, что Шон снова повезёт меня «Макдак», я даже немного удивилась, когда поняла, что парень с самого утра решил повысить градус нашего общения, остановив свой выбор на мексиканской забегаловке. Интерьер помещения был типичен и разительно контрастировал с пасмурным городским пейзажем, что был за его пределами. Здесь было очень светло и тепло, ощущение уюта создавало обилие дерева и текстиля теплых оттенков с мексиканским мотивами. Мы заняли столик в зоне самообслуживания с открытой кухней, а в животе моем встревоженно заурчало, когда я поняла, что в вазах на столах вместе цветов стояли искусственные кусты халапеньо. «Мексика» на Аляске ощущалась мною намного острее, чем где бы то ни было.

— Ты не будешь доедать? — спросил Шон, указав взглядом на мою тарелку, где лежал кусок кесадильи, которому совершенно точно не было места в моем желудке после того, как я расправилась с его братом-близнецом несколькими минутами ранее.

Испустив тяжёлый вздох, я покачала головой.

— Нет, я больше не могу.

— Что бы ты без меня делала?

Шон пододвинул свой стул вплотную к моему и, поставив перед собой мою тарелку, начал уплетать остатки завтрака. И, пока он совершал эти телодвижения, я снова учуяла знакомый аромат.

— Сколько ты вылил на себя моего геля? Теперь все решат, что это кондитерская, а не мексиканский ресторан.

Шон оттянул пальцами футболку на груди и демонстративно принюхался.

— Прости, не смог удержаться. Обожаю этот запах… И теперь я знаю твой секрет, Шоколадка. А ещё там была какая-то штука, я вымыл ей голову, потрогай, какие они стали мягкие.

Он склонил голову, и его ещё влажная после душа шевелюра коснулась моего лица. А мне стало понятно, что от сыворотки для гладкости волос за тридцать долларов, которую уж точно нельзя было купить в этом захолустье, совсем ничего не осталось.

Оттолкнув парня, я уже хотела начать возмущаться и предъявить Шону счёт за то, что он совершил набег на мою полку в ванной комнате, но неожиданно наткнулась на знакомый взгляд. Прозрачно-серые глаза смотрели на меня пристально и хмуро. Хантер в компании какой-то женщины, что сидела спиной ко мне, занял столик в противоположном конце зала. Возможно, они сидели здесь и раньше, но из-за спины Шона ранее мне мало что было видно. Да, признаться, в этом помещении, кроме Шона, вряд ли что-то ещё могло привлечь мое внимание. Но теперь, когда я знала, что Хантер сидит совсем рядом и не сводит с меня взгляда, мне стало неловко. Я так и не ответила на его сообщение прошлым вечером, и теперь гадала, есть ли смысл делать это сегодня. Состряпав извинительную улыбку и поджав губы, я кивнула ему, давая понять, что тоже вижу его. Получив в ответ еле заметный кивок, перевела взгляд на Шона, который уже расправился с моей кесадильей.

— Я закончил, и теперь в меня тоже вряд ли что-то влезет, — простонал он, заводя руку мне за спину. — Чем займёмся?

— Ты не обязан проводить со мной все время, Шон, — ответила я, ощущая у виска его горячее дыхание с ароматом соуса сальса.

Поцеловав в щёку, он взял меня за руку и встал со стула, заявив:

— У тебя нет выбора, Сара. Буду ловить момент, пока ты снова на меня не наехала.

— А у меня есть на то причины?

— Нет, но ты же девушка, — ответил Шон, потянув меня за руку, вынуждая подняться с места.

Примерно в таком ключе и прошла вся последующая неделя. Опасаясь моих наездов, Шон решил пользоваться моментом на полную катушку, едва не поселившись в моей комнате, где мы, уже по привычке, пререкались и подначивали друг друга и, конечно, целовались. По количеству поцелуев, мы, должно быть, точно побили какой-нибудь сомнительный рекорд, оттачивая этот навык в его пикапе, когда Шон подвозил меня до учебного корпуса или общаги, в промежутках между занятиями и за ланчем на виду у доброй половины колледжа. Я прекрасно знала, что чувствует Николь, наблюдая за тем, как Шон, закончив со своим обедом, пробует с моих губ вкус моего, но, честно говоря, мне было наплевать. Я не могла противостоять Шону, да и совсем не хотела этого делать. На крайний случай, я имела на это полное право ещё в тот день, когда моя нога ступила на землю, принадлежавшую некогда племенам индейцев атабасков. И, пожалуй, они были единственными авторитетными существами, к чьему мнению я бы прислушалась, но только в том случае, если бы речь не шла о поцелуях с Шоном в общественных местах.

Вот только к концу недели стало понятно, что с этим парнем творится что-то неладное. Иначе, как можно было объяснить тот факт, что, оставаясь ночевать в моей постели, он не предпринял ни одной попытки, чтобы перейти от поцелуев к чему-то более… основательному. И дело тут было уж точно не в пижаме с осьминожками.

Я уже смирилась с тем, что была испорчена своими чувствами к Шону настолько, что хотела отдаться этому индейцу прямо посреди леса, где бегают бешеные волки и разъярённые барибалы, но ему, казалось, это было совсем не нужно. Версии того, почему это происходило, сменялись со скоростью света, а моя уверенность в собственной неотразимости с каждым днём стремительно ползла вниз. И, если бы это был не Шон, каким я его знала, а любой другой парень, то проблем бы не было вообще. Но это же был Шон Янг! Тот самый парень, что замутил с медсестрой, находясь в больнице с переломанной ногой… тот, кто писал мне о том, что взял повышенный курс математики в старших классах, чтобы иметь возможность пялиться на молодую математичку. Да, что говорить! Я сама оказалась в его постели через двадцать четыре часа после нашей эпичной встречи спустя три года общения в сети. А теперь, вот уже почти неделю наших странных отношений, мы не продвинулись дальше поцелуев. Просто фигня какая-то!

Этим субботним вечером мы собирались на последний киносеанс в компании Ким и Тайлера, ее нового бойфренда, помощника тренера сборной колледжа по лёгкой атлетике, коротая время на моей кровати. Процедура была стандартная: Шон – на мне, я – под ним, и мириады флюидов, рождённые в этом бесконечном поцелуе, который к седьмому дню наших систематических занятий достиг апогея в своем совершенстве.

Забравшись под футболку Шона, ту самую, что была на мне после злополучной Тринадцатидюймовой попойки, я блуждала руками по его спине, наслаждаясь тем, как бугрится гладкой кожей под моими пальцами роскошная анатомия его мыщц, и мечтала стащить с него эту чертову футболку для усиления эффекта. Если убрать все нелепые метафоры, которыми я могла сыпать бесконечно, описывая шикарное тело Шона, чья ладонь сейчас забралась под мой тонкий свитер, то, пожалуй, хватило бы одной фразы, чтобы описать моё состояние: «Даже не смей останавливаться, парень!»

Шон, словно прочитав мои мысли, оторвался от моих губ, сосредоточив поцелуи на шее и ключицах, а затем и вовсе задрал свитер, переключившись на живот. Но в тот момент, когда его пальцы скользнули под косточки любимого пуш-апа, он вдруг замер и медленно опустил свитер. После чего слез с меня и улёгся на бок, продолжая смотреть взглядом того самого дикаря.

У меня было два пути: сделать вид, что я ничего не заметила и обратиться к Кимберли с просьбой научить той самой асане, что эффективна при систематическом недотрахе, либо выяснить, что между нами происходит, любой ценой. Это был вопрос чести, если в данном случае подобное выражение было уместно.

— От меня снова несёт той приманкой для рыбы? — спросила я, уставившись на Шона самым решительным образом.

— Э-м-м, нет, — уголки его губ дрогнули, и он покачал головой, — ты как всегда пахнешь шоколадом.

— Тогда какого хрена ты шарахаешься от меня? Что со мной не так?

Шон, подавив улыбку, закусил губу, а в его глазах индейские черти танцевали тот самый народный танец. Взгляд был изучающим и томным одновременно, словно он играл со мной в игру, правила которой были известны лишь ему одному.

— Почему ты так смотришь? — не выдержала я. — Отвечай, когда я тебя спрашиваю!

— Ты такая красивая, когда орёшь на меня, — ответил он.

— Шон, я сейчас серьезно говорю. Я уже неделю пытаюсь понять, что с тобой происходит! И чувствую себя при этом последней озабоченной дрянью!

— Почему? — ему ещё хватило мозгов, чтобы засмеяться.

— Потому что… то, как ты ведёшь себя в последнее время, совсем на тебя не похоже.

Я уселась напротив него, поджав под себя ноги. Его взгляд по-прежнему был невозмутимым, будто он ожидал моих наездов. Устроив ладонь на моем бёдре, Шон провел ею до колена и обратно, обхватив его.

— Позволь уточнить, — сказал он, — речь идёт о сексе?

— Да, чёрт возьми! О чём же ещё?!

Мне уже было плевать, что я говорю полную хрень и выгляжу глупо, а на моих щеках в пору было жарить энчиладу, но я терпеть не могла недосказанность.

— Так, подожди, — вскинув бровь, произнес он, — мне нужно кое в чем разобраться. То есть… ты недовольна тем, что я сразу не затащил тебя в постель?

— Да! То есть, нет! Конечно, нет, Шон! — закинув голову, я застонала от бессилия. — Ладно, все! Проехали!

Шон поднялся на локте и уселся, прислонившись спиной к стене.

— Нет, не проехали, — решительно произнес он. — Я тут впервые в жизни решил стать... последовательным в своих действиях, а оказалось, что это совсем не то, что нужно. Как вас, девушек, вообще можно понять после этого?

— О чём ты говоришь? Каких девушек?!

— Я тебя имею в виду, — он ткнул в меня пальцем, демонстрируя свои лучшие манеры. — Ты злишься на меня из-за того, что мы не занимаемся сексом? — было не очень понятно, удивлен он или прикалывается надо мной.

— Нет, Шон... Не из-за этого!

Я уже начала жалеть, что затеяла эти разборки, потому что мои претензии к парню действительно были довольно тонкого характера. И произносить все это вслух мне было очень неловко.

— Тогда из-за чего?

Но и отступать было некуда, ведь разгадка недели была в шаге от меня, поэтому я ответила:

— Из-за того, что я не понимаю, почему мы этим не занимаемся.

Теперь Шон закинул голову и обречённо застонал, а затем взял меня за руку.

— Да, я знал, что будет нелегко, но не думал, что настолько. Я всего лишь не хотел спешить, Сара, — и он говорил настолько убедительно, что мое сердце забилось с удвоенной силой. — Мне казалось, что тебе нужно время или… какая там ещё фигня в твоей голове. Я не вижу проблем, и… если это так важно, давай сделаем это прямо сейчас. Что до меня, так я хочу тебя с того дня, как мы встретились в Хомере. Но что-то мне тогда подсказывало, что ты бы точно не разделила мою мысль.

— Ещё бы!

— Вот видишь, — усмехнулся он. — Я себе голову сломал, чтобы понять, как к тебе подкатить. Ты же разбила вдребезги все мои методы. Знаешь, всю эту неделю я был на грани нервного срыва, потому что боялся сделать что-то не так. У тебя есть что-нибудь седативное?

И эта наглая улыбка засранца в очередной раз взбесила меня.

— Иди сам знаешь куда, Шон! — таков был мой ответ.

— Эй, ну хватит. Я же пошутил.

Он придвинулся ко мне, заключив в кольцо своих рук, и снова начал целовать, а я почти забыла, из-за чего накинулась на него, когда он ворвался языком в мой рот, опустив ладони на ягодицы, сжимая их. Но мы снова были вынуждены прервать наше занятие, теперь уже по вине смартфона Шона, из динамика которого хрипло вопил какой-то мужик.

— Это Майк, — произнес он, небрежно бросив телефон на кровать. — Потом перезвоню.

— Звони, вдруг что-то срочное.

— Нет, он снова будет просить, чтобы я приехал и помог ему с ремонтом, а у меня другие планы на эти выходные, — загадочно произнес он, скользнув взглядом вдоль моего тела. — И потом… Мне же еще нужно решить, что я скажу ему. Рано или поздно они узнают… о нас.

Вытаращив глаза, я уставилась на Шона.

— А при чем тут твой брат?

Шон, перекинув мои волосы на другое плечо, уткнулся лицом в шею и, оставив на коже дорожку влажных поцелуев, ответил:

— Видишь ли, Сара, мой братец сказал, что оторвёт мне хозяйство, если я тебя хоть пальцем трону.

Услышав этот бред, я сначала удивилась, а затем рассмеялась, в очередной раз поражаясь умению Шона свести любой разговор к абсурду.

— Так я тебе и поверила! Какое ему дело до… нас?

— Ну… я сделал большую ошибку, когда посвящал его в события своей бурной… юности. А так как ты сестра его жены, он заботится о тебе.

Я решила подыграть ему и невинно захлопала ресницами.

— И что… ты послушаешь своего брата?

— Знаешь, Майк часто говорит дельные вещи, но … на этот раз, думаю, он просто не понял, что требует невозможного.

Шон снова потянулся с моим губам, но я остановила его, заткнув его рот ладонью.

— Ты сам виноват! Мне достаточно вспомнить тот случай, когда ты за одни рождественские каникулы сменил трёх подружек.

— Ты помнишь это? — пробубнил он мне в руку, изумлённо вскинув брови, и отвёл мою ладонь. — Чёрт, и зачем я только тебе все это рассказывал?

— Хотел показаться крутым парнем, — ответила я, припоминая самые яркие моменты нашей длительной переписки.

— И что, получилось?

Шон изучающе смотрел на меня, пока я придумывала достойный ответ.

— И не надейся!

— Моя ошибка в том, что я слишком болтлив, — казалось, он мог вечность строить из себя клоуна.

— Зато я знаю, с кем имею дело, — проговорила я совершенно серьезно.

— И с кем же?

В его взгляде я угадала вызов и чистое любопытство.

— Ты бабник, Шон.

— Вот это заявление! — сквозь смех, произнес он. — Я тут как бы стараюсь встать на путь исправления, а все что делаешь ты, так напоминаешь мне об ошибках молодости и… склоняешь к сексу. И кто ещё из нас ведёт себя странно?

— Что я делаю?! — завопила я и, вскочив с кровати, встала над ним.

— Ну, хватит, я же шучу! — миролюбиво сказал парень, глядя на меня снизу-вверх и устраивая руки на моих бедрах. — Я не хочу, чтобы все было, как раньше, слышишь? И, чтоб ты знала, — произнёс он таким доверительным тоном, — мои самые длительные серьезные отношения были в третьем классе.

— Чего?

У этого вечера были все шансы для того, чтобы полностью изменить мои представления о парне, который целую неделю строил из себя девственника, опасаясь моей реакции. Это было очень трогательно, но так по-идиотски, что теперь я была готова услышать от него, что угодно.

— Да. Эшли позволяла брать её ластик в обмен на ответы к тесту по математике, — заявил он, приподняв мой свитер, и коснулся губами обнажившейся полоски кожи над поясом джинсов, нумерацию которых я вдруг так некстати позабыла.

— Это называется взаимовыгодное сотрудничество, — но все ещё пыталась выдавить из себя что-то остроумное.

Наслаждаясь его прикосновениями, я обхватила шею парня, чтобы не рухнуть на пол. С ногами творилось что-то неладное, и причина этого была прекрасна мне известна.

— Вот видишь, Сара, — проговорил Шон, отстранившись, — я в этом деле полный ноль. Но я обещал тебе, что теперь всё будет иначе? Ты веришь мне? — и его прямой испытующий взгляд говорил о том, что сейчас он точно не шутил.

— Кажется… верю. И я… ценю это, правда, — я улыбнулась, стараясь не смотреть ему в глаза, почувствовав себя крайне неловко.

Шон подтолкнул меня, усадив себе на колени, и, наткнувшись на мои губы, проговорил:

— Так мы идём смотреть фильм? Или… ты предпочитаешь остаться здесь?..