Ловушка для двоих

Глава 8

Вокруг все сверкало и переливалось под ярким солнцем, шумел прибой, и весело смеялись дети, но ничего больше не видела вокруг себя Николь. Злые слезы застилали ей глаза, из каких-то глубин ее души поднималась яростная темная сила.

Как он посмел?! Как он посмел?! Твердила она про себя, оступаясь и чуть не падая, потому что не разбирала дороги. Только напоровшись на Острый камешек, она поняла, что пляж остался позади, и остановилась.

А что он, собственно, посмел? Она ведь ждала этого момента, когда помощник Криса докопается до ее прошлого и наверняка узнает о существовании Джонни. Это страх заставлял ее скрывать сына, вначале от убийц его отца, а потом от работодателей, которые предпочитают не брать на работу матерей-одиночек. Чего сейчас ей бояться? И сколько можно продолжать жить без сына?

Николь отряхнула песок и обулась. Подоспевший Крис протянул ей согнутую руку для опоры, но она сделала вид, что не заметила его любезности. Испытывая неловкость, она, не глядя на Криса, продолжала стоять.

– Пойдем, – тихо предложил он.

Все так же, опустив глаза, она послушно пошла за ним. Внутри нагревшейся на солнце машины было нечем дышать. И после легкой прохлады, которую приносил ветер с моря, Николь мгновенно покрылась испариной. После пережитого взрыва эмоций она чувствовала слабость и тошноту. Не хватало только, чтобы в таком виде меня увидел сын, подумала Николь.

Крис поспешил включить зажигание, и вскоре они уже ехали по шоссе в обратном направлении. В открытые окна врывался встречный поток воздуха, он нес прохладу, и Николь с облегчением вздохнула полной грудью. Ей было неловко перед Леонетти за свое поведение, но почему-то и чувство досады на него не проходило. Неужели она настолько замкнулась в своем одиночестве, что любая попытка проникнуть в ее жизнь вызывала в ней яростный протест?

– По-моему, твоя агентура работает лучше, чем у Форбса, – холодно заявила Николь.

– Ошибаешься, я случайно увидел фотографию в твоей тумбочке. Ты не успела до конца задвинуть ящик, когда прятала ее, – ответил Крис, за внешним спокойствием которого чувствовалось огромное напряжение. – Оказалось, что я, да, может, и никто в этом городе, за исключением твоей тетушки, ничего не знал о тебе. Ты была замужем и развелась?

– Мой муж… умер.

– Правда?

– Нет. Его убили.

Машина замедлила ход, и вскоре Крис остановился, съехав на обочину в тени раскидистой магнолии.

– Расскажи, если тебе не очень больно вспоминать об этом, – попросил он.

– Прошло уже больше четырех лет, – с трудом начала Николь, а потом ее словно прорвало. – Мой муж, Армен Григорян, был одним из трех Верховных судей в суде третьей инстанции. Точнее, Главным судьей. Я там стажировалась после окончания юридического колледжа и входила в штат его сотрудников. Как правило, в суде третьей инстанции рассматривались дела об убийствах, связанные с организованной преступностью в экономической сфере. – Слова Николь лились сплошным потоком, как будто она долго ждала, когда сможет извергнуть из себя все то, о чем долго молчала.

Крис молчал, внимательно слушая ее.

– Самое страшное, когда надо было рассматривать дела приговоренных к смертной казни. От решения трех судей зависела жизнь человека, обвиняемого в убийстве. Армен был против смертной казни. Но убили его не за это. Впрочем, у полиции была версия самоубийства. Но я знала, что это не так, у меня оказались на руках доказательства существовавшей в Верховном Суде коррупции. Армен собирал их и накануне своей гибели передал мне. Впоследствии я сумела переправить их агенту ФБР. Дело, в общем, замяли, потому что» ниточки тянулись очень высоко. Главного коррупционера отправили на пенсию, мелких уволили или перевели на другую работу. Много сил и времени я потратила на то, чтобы высчитать убийцу. Этот мерзавец сам признался мне в том, что он сделал и как…

Зачем я ему это рассказываю? Обреченно подумала вдруг Николь. Словами все равно не выразишь, что ей пришлось тогда пережить.

– Господи, почему ты сама занималась этим, почему не обратилась в полицию? Ты же рисковала жизнью! – Крис был так взволнован, что повысил голос.

– Обращалась я в полицию, – устало сказала Николь, поморщившись. – Но они не желали меня слушать. Версия самоубийства устраивала всех, кроме меня. – Она помолчала, глядя в окно.

– А что было потом?

– После моего ужасного разговора с оплаченным убийцей, я стала получать письма с угрозами и поняла, что эти люди не оставят меня в покое. Больше всего боялась за сына. Из Вашингтона я фактически сбежала, бросив все, не поставив в известность даже своих близких друзей. Сменила фамилию мужа на девичью, отправила Джонни учиться в другой город, спрятала его в закрытой частной школе. И все равно еще долго тряслась от страха по ночам. Остальное тебе обо мне известно. Работа заменила мне все, семью, личную жизнь…

– Сколько лет сейчас Джонни?

– Девять.

– Значит, когда произошла эта трагедия, ему было столько, сколько сейчас Джуди?

Николь почувствовала, что Крис смотрит на нее, и нерешительно обернулась к нему. Возможно, ей почудилось, но глаза его были влажными.

– Да, примерно, столько же.

Николь вдруг стало неловко. Рассказала ему какую-то детективную историю о себе, в которую нормальному человеку и поверить трудно.

– Знаешь, мне даже трудно представить, чтобы женщина могла столько вынести. Документы, коррупция, гибель мужа… Неужели ты в одиночку выследила убийцу?!

– Не совсем… В начале собственного расследования я пошла по ложному следу. Оказалось, что подозреваемый мной охранник, дежуривший в ночь гибели Армена, является секретным агентом ФБР. Его специально внедрили туда в связи с тайным расследованием дела о коррупции в Верховном суде. Вместе мы не только вычислили убийцу, но сумели припереть его к стене. – Николь помолчала, вспомнив этого удивительного агента и их приключения. – Были еще надежные друзья, которые помогали мне в тот период с Джонни.

– Значит, ты все потеряла, когда бежала из Вашингтона?

– Почти все. Начинать жизнь заново было тяжело. К тому же неожиданно умерла мать. Ее смерть чуть не подкосила меня, но на руках был Джонни… Пришлось срочно продать за гроши дом, в котором я выросла. Тогда я уже работала в правовом отделе компании Форбса.

– Где же ты прятала Джонни?

– Сына с первого дня моего приезда в Лос-Анджелес приютила у себя тетушка Кэти, мой ангел-хранитель. На выходные в ее доме всегда собирались многочисленные внуки от троих детей, и Джонни было там хорошо. А потом я отвезла его в закрытую школу в Сан-Франциско. У него большие способности к математике, поэтому за его обучение доплачивает государство. В этой школе есть несколько таких одаренных детей. Как правило, из неполных или малообеспеченных семей.

– А твой отец? Разве он не мог помочь тебе тогда?

– У него своя большая семья. – Николь потупилась. – Он предлагал мне помощь, но я отказалась, – призналась она.

– Понятно, – протянул Крис. – И, конечно, внука он не видел.

– Я посылала ему фотографии Джонни. Николь вскинула на него смущенные глаза. Крис смотрел на нее с таким выражением нежности и сострадания, что ей стало не по себе. Она рассказала ему о себе все… или почти все не для того, чтобы он ее жалел. Ей не нужна его жалость!

Впервые за последние несколько лет, она почувствовала глубокое доверие к человеку, который ухитрился за несколько дней не только изменить ее жизнь, но заставил измениться ее саму! Николь поняла, что уже никогда не сможет быть прежней, холодной и неприступной Снежной королевой, и это пугало ее, словно она лишилась защитной оболочки. Николь Нолт никогда не считала себя какой-то там героиней. Ей было лучше всех известно, какая она трусиха и, в сущности, просто слабая женщина. Только ради сына она готова была свернуть горы. Трудности, выпадавшие на ее долю, рождали в ней яростное сопротивление.

Крис внимательно смотрел на ее бледное осунувшееся лицо.

– Ты очень красивая сейчас, – сказал он. – Дай мне, пожалуйста, твои руки.

Николь доверчиво протянула ему сразу обе. Взяв нежные кисти ее рук в свои, Крис раскрыл их, как лепестки лотоса, и поцеловал в каждую ладошку. Потом легко притянул ее к себе и поцеловал ее губы. Чувствуя, что погибает, Николь отстранилась от него.

– Мы опаздываем, – тихо сказала она и смутилась нечаянно вырвавшемуся “мы”.

Крис отвернулся и теперь задумчиво смотрел перед собой.

– Да, сейчас поедем, – рассеянно произнес он. – Скажи, а больше тот киллер… не возникал на твоем пути? Ты его больше не видела после того разговора? – поправился Крис.

– Видела, – неохотно ответила Николь. Крис резко обернулся к ней и вопросительно поднял брови.

– Понимаешь, кроме Глории, секретаря Ар-мена, доверяла я тогда только одному человеку, секретному агенту ФБР. Он провожал нас с Джонни, устроив все так, чтобы нас с ним не могли выследить те, кто угрожал в своих письмах. На прощание он дал адрес, по которому я могла бы сообщить ему, если мне понадобится его помощь. Приехав в Лос-Анджелес, я абонировала почтовый ящик и сообщила ему номер.

– Он был в тебя влюблен? – ревниво спросил Крис.

– Нет, не думаю. Иногда он производил на меня впечатление человека со странностями, этакого милого чудака. – Николь улыбнулась своим воспоминаниям об этом человеке. – Называл себя Куином, а настоящего его имени я так и не узнала. Впрочем, это было неважно. Куин оказался в высшей степени порядочным и надежным. Через месяц после моего приезда сюда я получила от него газету, в которой была напечатана фотография убитого мужчины. Я узнала в нем исполнителя заказного убийства Ар-мена. Под фотографией помещалась небольшая заметка, в которой было обращение ко всем, кто узнал убитого и мог бы сообщить о нем какие-либо сведения, причем за приличное вознаграждение. На полях газеты была приписка, сделанная рукой Куина: “Надеюсь, вы этого человека не узнали”.

– Куин предупредил, что охота за тобой продолжается?

– Да, именно так я и поняла. Газета была свежая. Куин очень торопился обезопасить меня. Но с тех пор прошло много времени. Больше он мне не писал.

– Поехали, а то действительно опоздаем к ланчу, – сказал Крис. – Да и Джонни заждался, наверное.

Николь бросила на него благодарный взгляд, но Крис его не увидел.

Машина быстро рванулась с места, и не прошло пятнадцати минут, как показался красный кирпичный дом, построенный в стиле модерн начала века. Зеленые лужайки, купы деревьев, пальмы, заросли душистых цветущих кустарников рядом с большим бассейном – все здесь радовало глаз. По детским качелям, маленьким деревянным домикам, расписанным яркими красками, и различным приспособлениям для тренировки и физического развития, сразу можно было определить, что главное внимание в этом доме уделяется детям.

Еще издали Николь с Крисом увидели группу мальчишек, гонявшихся вместе с собаками за мячом на лужайке. Перекрывший крики ребят и лай собак, шум въехавшей за ограду спортивной машины красного цвета привлек их внимание. Но только один отделился от группы и побежал навстречу. Джонни! – заволновалась Николь.

Крис припарковался на стоянке, где уже находились три солидные семейные машины, и вышел, чтобы открыть дверцу Николь, но опоздал. Она уже бежала навстречу сыну с легкостью, свойственной только юным девушкам. Он остался стоять, наблюдая издали за встречей матери и сына. Глаза его были подозрительно влажными.

– Ты скоро перерастешь меня, – говорила Николь, целуя Джонни в макушку, в глаза, в щеки.

– За полгода я вырос на целых пять сантиметров, – гордо сообщил тот и чмокнул мать в щеку. – Я приготовил тебе подарок, – выпалил он. – Но это сюрприз!

– Хорошо-хорошо! – говорила Николь, не в силах наглядеться на сына и удерживая его возле себя. – Она смеялась, но в горле стоял ком. Давно она не видела мальчика таким оживленным. Он сильно изменился, подумала она, слушая его сбивчивый перечень школьных новостей.

– А еще меня сделали подающим в бейсбольной команде школы! – похвастался Джонни.

Только тут Николь обратила внимание на раздавшиеся плечи и спортивную выправку сына.

– Тебе это пошло на пользу, ты стал таким сильным. Помнишь, я говорила тебе, что человеку нужна не только умная голова, но и крепкое тело. Ты возмужал, мой сын, я горжусь тобой.

За разговором они не заметили, как из дома показалась тетушка Кэти и направилась к ним.

– Благополучно доехала? – спросила она Николь и поцеловала ее в щеку.

– Да, – ответила та и замялась. – Правда, возникли непредвиденные обстоятельства, из-за которых мы задержались.

– Непредвиденное обстоятельство – это, наверное, тот молодой человек, который наблюдает за нами, – сказала Кэти, разглядывая Криса, слегка прищурив глаза. – Почему ты его нам не представишь?

Но Крис догадался по их взглядам, что речь идет о нем, и своей красивой походкой направился к ним.

– Джонни и моя тетушка Кэти, познакомьтесь с моим другом Крисом Леонетти. – Николь слегка порозовела, что не укрылось от глаз Кэти.

– Рада познакомиться. – Тетушка протянула Крису руку, и он элегантно поцеловал ее. – Ну, что вы, – смущенно пробормотала она, – я ведь не аристократка какая-то.

– С таким богатством никакая аристократка вам и в подметки не годится. – Крис обернулся в сторону мальчишек разных возрастов, к которым теперь присоединились три девочки приблизительно того же возраста, что и Джонни.

– Вы имеете в виду моих внуков? Да, их у меня много. – Кэти засмеялась и Николь поняла, что ей пришлись по душе слова Криса. – Пойдемте в дом, стол уже накрыт для ланча.

Крис подал ей согнутую руку, и Кэти кокетливо обхватила ладонью его локоть.

– Дети, умываться и за стол, – крикнула она внукам.

Они пошли вперед, а вслед за ними, в обнимку, двинулись Николь и Джонни – Ой! – вскрикнула вдруг мисс Нолт и остановилась. – Мы забыли в машине сумки с подарками.

Крис в это время пропускал в дверь тетю Кэти.

– Вы идите в дом, а я схожу и принесу, – сказал он и направился к машине.

– Можно я вам помогу? – спросил Джонни и посмотрел на мать. Николь кивнула.

– Буду тебе очень признателен, – ответил Крис и улыбнулся.

Они вместе поспешили к машине, а Николь задумчиво посмотрела им вслед и, решив оставить наедине, вошла в дом. Проходя мимо гостиной, она услышала доносившиеся оттуда голоса и звуки музыки, кто-то из детей смеялся.

Прежде всего ей захотелось увидеться с главой семьи, и она направилась к кабинету мистера Ричарда Андерсона. Год назад он отошел от дел, передав бразды правления сетью супермаркетов в руки старшего сына, Давида. С тех пор он редко выезжал за пределы Энсино.

Николь постучала.

– Войдите, – донесся из кабинета негромкий голос. – А, Ник, рад тебя видеть. Выбралась, наконец? – Можно было не сомневаться, что он действительно рад ее видеть. – Проходи, посиди со мной немного. Я ведь, знаешь, совсем анахоретом стал.

Она была признательна, что ее в доме Андерсонов всегда принимали как самого желанного и родного человека. Подойдя к Ричарду, сидевшему в своем любимом глубоком кресле с высокой удобной спинкой, Николь склонилась и поцеловала его в висок, туда, где тревожно билась голубая жилка.

– Мне стыдно, что я так закопалась в делах компании и давно не навещала вас. Простите великодушно.

– Уж на что Кэти деловая, но женщин, подобных тебе, встречать мне в мире бизнеса не приходилось. Ты, конечно, молодец, но и о личной жизни забывать не стоит. Годы пролетят незаметно. Подумай об этом, девочка. – Он тепло посмотрел на нее подслеповатыми глазами. – Как ты нашла Джонни?

– Он сильно возмужал. Я рада, что его теперь увлекает спорт. Еще полгода назад он ничего не признавал, кроме своей математики.

– Да, крепкий мальчишка стал. В комнату вошла Кэти.

– Хватит, еще наговоритесь. Идемте за стол, а то у меня все остынет. – Она помогла мужу подняться.

Николь заторопилась перехватить Криса с Джонни. Еще издали она увидела их оживленно беседующими в холле, обе сумки с подарками стояли поодаль, брошенные и забытые.

– Джонни, Крис, – окликнула она их. – Если вас не затруднит, отнесите вот эту сумку в спальню мальчиков. В ней для тебя спортивные принадлежности, Джонни. Потом вымойте руки и спускайтесь в столовую. Вторую я сама отнесу в гостиную. Встретимся за столом! – весело сказала она и, схватив сумку, поспешила в гостиную, откуда ей навстречу один за другим выходили дети Андерсонов со своими женами и представителями младшего поколения этого славного рода.

Все тепло приветствовали Николь, на ходу чмокали в щеки и пожимали руки, девочки ухитрялись повисеть на ее шее и чуть не задушили в объятиях. В опустевшей гостиной Николь задвинула громоздкую сумку за большой старинный шкаф, покрытый художественной резьбой, и тоже пошла в столовую.

Комната, в которой собрались три поколения Андерсонов, вполне могла бы сойти за пиршественный зал времен короля Артура: огромный камин, в котором почти никогда не разводили огонь, длинный обеденный стол в окружении стульев с высокими спинками, темные балки над головой, – все это создавало ощущение торжественной старины. За стол уселось больше двадцати человек, точнее, двадцать один. Традиции семейных воскресных обедов свято хранили в этом доме. Пройдет еще несколько лет, подумала Николь, уйдет из жизни старшее поколение, сохранят ли потомки обычаи своего рода?

Ей, которая привыкла есть в полном одиночестве, стало грустно.

За время трапезы присутствующим пришлось выслушать последние местные новости, о которых неторопливо поведала Кэти, сидевшая рядом с Ричардом во главе стола. С другого конца, который занимали дети, время от времени доносился тихий смех и шум возни, но взрослые не обращали на них никакого внимания. Крис с интересом прислушивался и приглядывался к происходящему, не забывая уплетать домашние блюда, приготовлением которых славилась Кэти. Правда, в воскресные дни она нанимала себе двух помощниц.

После завершения трапезы, гвоздем которой был огромный пирог с комбинированной начинкой из разных сортов мяса и птицы, все потянулись в гостиную, где их ожидали кофе, напитки, а главное – представление, которое приготовили для взрослых дети.

Сцена, в виде невысокого помоста, была устроена перед второй дверью гостиной, ведущей в коридор, а в данном случае выполнявшей функцию кулис. Занавеса не было.

Прихватив чашку кофе, Николь уселась в простенке между окнами на низкую скамейку, места на которой хватило и для Криса. Алина, жена старшего сына Ричардсонов, подошла к роялю и заиграла что-то веселое. Видимо, она и была художественным руководителем, режиссером и постановщиком предстоящего спектакля. Меньше всего Николь ожидала, что они устроят капустник из пьес Шекспира. Среди зрителей то и дело раздавались взрывы хохота, потому что дети, наряженные героями Шекспира, наряду с бессмертными строчками классика, вдруг начинали нести какую-то ахинею.

– Бедный Шекспир в гробу перевернулся, – сказала Николь на ухо Крису, задыхаясь от смеха.

Тетушка Кэти утирала глаза. Было непонятно, кто веселится больше, актеры или зрители.

– А, по-моему, Шекспир остался бы доволен. Ведь он писал для балагана, где актеры зачастую несли отсебятину на злобу дня. Вот дети и балаганят с канонизированными текстами, все правильно. – Крис восторженно аплодировал каждому выходящему на сцену исполнителю.

Наблюдая за ним, Николь вдруг поняла, что тот получает искреннее удовольствие от происходящего и сам веселится как ребенок.

После окончания представления зрители устроили шумную овацию маленьким артистам. Николь достала из-за шкафа сумку и вручила каждому подарок. Восторженные крики, писк и благодарственные поцелуи обрушились на нее как водопад, если учесть, что детский коллектив насчитывал десять членов. Крис тоже внес свою лепту, вручив Джонни, исполнявшему роль Оберона – царя фей и эльфов из комедии “Сон в летнюю ночь”, большой фонарь.

Мечта каждого мальчика в его возрасте иметь такой дорогой фонарь, подумала Николь и вопросительно посмотрела на Криса. Тот беззаботно пожал плечами. Николь поняла его так: он не был готов к встрече с Джонни, но ему очень захотелось подарить старательному артисту что-нибудь ценное. Она осуждающе покачала головой, но улыбнулась, увидев, как загорелись глаза сына при виде столь щедрого подарка. Пролепетав слова благодарности, он побежал показывать его своим кузенам и кузинам. А Николь с Крисом под шумок вышли из дома и отправились осматривать его со всех сторон.

– У тебя чудесный сын. Ник. Он мне очень понравился, – сказал Крис. – Не хочешь перевести его учиться в Лос-Анджелес? Здесь тоже есть хорошие школы.

Николь молчала, будущее представало перед ней в туманной дымке.

– Возможно, но только после того, как определюсь с работой… Хорошо бы искупаться, – сказала Николь, желая сменить тему.

Остаток дня до ужина они провели с детьми у бассейна, играя с ними в мяч, бегая и плавая наперегонки. К ужину все ребята были уже сонными, вяло ели, зевали, заражая друг друга и веселясь по этому поводу. Но веселье уже было приглушенным, лишенным дневной энергии, и Кэти, усмехаясь, готовилась развести детей по спальням. Первыми отправились в свою комнату девочки под неизменным руководством Алины. Они попрощались с родителями, которые уезжали в город, оставляя их на попечение бабушки и тети. Семья старшего сына жила вместе с Кэти и Ричардом.

Николь и Крис разговаривали с мужем младшей дочери Ричардсом. Оба были художниками, а Хелен прославилась как оформитель детских книг. В прошлом году ее работы получили международную премию после выставки в Нью-Йорке. Леонетти обнаружил несколько томиков в ее оформлении, когда поднимался в спальню мальчиков, и заинтересовался ими. Узнав, что у него пятилетняя дочь, Хелен ушла в библиотеку и принесла оттуда два великолепных издания, одно из которых – “Старинные английские сказки” в ее оформлении и было удостоено международной премии.

Крис уговорил Николь не оставаться на ночь, а вернуться вместе с ним в город.

– Утром, когда тебе придется выезжать, чтобы не опоздать на работу, Джонни будет еще спать, – мотивировал он.

Николь колебалась. Она поднялась в спальню мальчиков, чтобы поговорить с Джонни. Сын уже лежал в постели, закинув руки за голову, и сонным голосом поблагодарил ее за спортивную экипировку.

– Теперь у меня будет собственная бита, – пробормотал он. – Ой, я же забыл о своем подарке! – И, сунув руку под подушку, достал оттуда что-то маленькое, зажатое в ладони. – Смотри, сюрприз!

Николь ахнула, увидев на его смуглой ладошке сверкающее сердечко из хрусталя.

– Милый ты мой! Спасибо! Какое красивое… – Николь любовалась не столько сердечком, сколько сыном.

– Тебе, правда, понравилось?

– Да, очень. Обязательно буду носить его на цепочке.

Джонни, довольный, опять откинулся на подушку.

– Извини, но так спать хочется.

– Спи спокойно. Я приеду в следующие выходные, и мы поговорим. Ладно? Я люблю тебя.

– Я тебя тоже люблю, – произнес малыш, глаза которого слипались. – Так хочется с тобой поехать к дедушке в Италию…

Николь вздохнула, поцеловала его и тихо вышла из спальни. Остальные ее обитатели уже, наверное, видели третьи сны.

Внизу стояли тетушка и Крис.

– Мы не успели с тобой толком побеседовать, – торопливо проговорила Кэти, – но, надеюсь, не в последний раз видимся. Ждать тебя в следующие выходные?

– Обязательно, – ответила Николь. – Я позвоню на неделе. Думаю, у меня будут для тебя новости.

– Надеюсь, что хорошие. – Кэти улыбнулась. – Не забывай, что кроме нас у тебя есть еще отец, который наверняка тоскует по внуку.

Значит, это она своими разговорами внушила Джонни желание поехать к деду, подумала Николь.

– Посмотрим, – пообещала она.

– И не забудь в следующие выходные прихватить с собой господина Леонетти. Если, конечно, ему не было с нами скучно. – Она обратилась к Крису. – И дочку привозите, вот она уж точно здесь не затоскует.

– Как же вы справляетесь с такой оравой?! – вырвалось у Криса так искренне, что Кэти широко улыбнулась.

И Николь вспомнила его слова, что он устает от дочери, проведя с ней всего несколько часов.

– Дело привычное, – ответила Кэти и легкомысленно махнула худенькой, но жилистой рукой, привычной к домашнему труду, несмотря на миллионы Ричарда.

Обратно Крис ехал неторопливо. На смену дневной жаре пришел прохладный вечер. Почти полная луна бежала за ними, иногда запутываясь в ветках больших деревьев. Крупные яркие звезды перемигивались в темно-фиолетовом небе.

Сильнее пахли цветы, оттененные специфическим ароматом чабреца и полыни.

Впервые за последние дни в душе Николь воцарился мир. Думать о работе и о том, куда завели ее отношения с Крисом Леонетти, не хотелось. Поразмышляю об этом чуть позже, решила она. “Завтра будет новый день!” – вспомнились ей слова любимой героини романа “Унесенные ветром”.

В этот поздний час шоссе было пустынным.

– Как ты смотришь на то, чтобы поужинать вместе завтра после работы? – спросил Крис.

Николь с нетерпением ждала от него подобного предложения. Но тем не менее сказала:

– Боюсь, ничего не получится, слишком много скопилось дел. Не знаю даже, когда освобожусь. Форбс собирался улететь рано утром в Лондон, поэтому придется работать в офисе за двоих.

– Вряд ли я тоже завтра рано освобожусь. Мне нужно будет съездить к матери в больницу, устроить Джуди в городском доме с воспитательницей и, разумеется, поработать. Раньше семи-восьми я к тебе не успею.

– Может, тогда нам лучше перенести ужин на другой день? – спросила Николь, с тоской думая о том, что эту ночь она проведет без него.

– Нет. Знаешь, я теперь без тебя и дня прожить не смогу.

Сердце Николь замерло, но Крис больше ничего не сказал. Тем временем они уже подъезжали к ее дому.

– Ты поедешь сейчас в Бэверли-Хиллз за Джуди?

– Да, извини, мне надо торопиться. На дворе ночь, а путь не близкий. Заодно узнаю у Мэри, поладили они с Эриком или нет. До завтра! Жди меня на работе в семь часов.

Николь, опасаясь выдать себя, торопливо вышла из машины и захлопнула дверцу. Она даже не успела оглянуться, как машина Криса скрылась за поворотом.

Поднявшись к себе в квартиру и оглядевшись, словно давно здесь не была, хотя прошли всего лишь сутки, Николь впервые остро почувствовала свое одиночество.

Лежа в постели, она перебирала впечатления прошедшего дня, но мысленно перед ее глазами вставал облик высокого брюнета с насмешливыми бархатными глазами, который призывно улыбался ей, и сердце ее пело…