Ловушка для мужчины

2

— За прекрасное пребывание в Лос-Анджелесе и за хорошее сотрудничество!

Шарлотта послушно подняла низкий бокал с мартини и в свою очередь чокнулась со Стюартом Дейтоном. Она с улыбкой присоединилась к добрым пожеланиям Джеймса К. Первика и спросила себя, не сошла ли она с ума! Этот обмен ролями, на который всех вдохновило шампанское, столь обильно лившееся при праздновании дня рождения бабушки, привел к настоящему лавированию между всеми стульями.

Они сидели в роскошном ресторане, который в окрестностях Голливуда должен был удовлетворять избалованный вкус своих хорошо одетых посетителей. Здесь были тяжелые скатерти из штофной ткани, отшлифованные вручную хрустальные бокалы, серебряные приборы и искусно сложенные салфетки.

Шарлотта чувствовала себя весьма неуверенно в своей новой роли. Все это началось уже вечером, когда Эстер дала ей одежду, которая, по ее мнению, подходила для этого мероприятия. Хотя у сестер-близнецов и были совершенно одинаковые фигуры, она опасалась, что в любой момент лопнут все швы. Закрытая бежевая блузка из шелка со стоячим воротником, которую она надела с кожаным костюмом табачного цвета, состоящим из узкой юбки и подчеркивающего фигуру пиджака, стягивала ей шею. Вероятно, любой кусок застрял бы у нее в горле.

К тому же Эстер укротила ее роскошные кудри при помощи геля и собрала их в тяжелый пучок на затылке. Получился потрясающий результат, и это также испугало Шарлотту. Она вдруг поняла, что ей больше не нравится идея поменяться ролями. Эстер, которая рассматривала себя в зеркале уже в джинсах, пестрой майке и легкой мужской рубашке, также не испытывала большого вдохновения. Она решила проблему прически с помощью подходящего шелкового платка, под которым спрятала свои волосы. Это был трюк, к которому она прибегала, когда не успевала вовремя вымыть голову.

Но прежде чем они смогли бы все отменить, в дверь уже позвонил водитель такси и неприятности начались. А начались они с того, что Джеймс К. Первик ждал свою ассистентку в этом такси. Он бросил явно неодобрительный взгляд на свои наручные часы, когда она, немного запыхавшись от быстрой ходьбы, опустилась на мягкое сиденье рядом с ним.

— Мы договорились на девятнадцать часов, мисс Виндхэм! А сейчас уже пять минут восьмого.

— Извините, — пробормотала Шарлотта и понадеялась, что ее немногословность он объяснит себе тем, что она приняла его критику близко к сердцу. При этом она на самом деле лишилась дара речи.

Хотя уже начало смеркаться, было еще достаточно светло, чтобы рассмотреть своего «шефа» во всех деталях. Было трудно втиснуть Джеймса Первика в какой-то шаблон: на первый взгляд это был высокий, худой мужчина с острыми чертами лица, на котором застыло замкнутое выражение. На нем был строгий темный деловой костюм, рубашка в тонкую полоску и соответствующий галстук. Это был человек, который точно знает, чего он хочет, и не упускает того, что получил.

Но на самом деле это было не все. Шарлотта смотрела на его руки. Выразительные тонкие руки с длинными чувствительными пальцами. Весьма ухоженные. Вероятно, он не только сидел за письменным столом на своей мебельной фабрике.

Хотя эти руки спокойно лежали на коленях, Шарлотта почувствовала энергию, которую излучал Первик. Он напомнил ей черную пантеру, которая когда-то поразила ее в зоопарке. Она неподвижно лежала на тяжелом суку, дремала, но тем не менее от нее исходили настороженность, сила, готовность к борьбе, уверенность в себе.

Все это относилось и к мужчине, который сидел рядом с ней. Невероятную, почти животную, притягательную силу, исходившую от него, она встретила совершенно неподготовленной. Ее охватила дрожь, и она очень надеялась, что он не заметит ее напряженного состояния. Для Эстер он мог быть невежливым тираном, но это был поистине интересный тиран!

— Мы встречаемся со Стюартом Дейтоном прямо в ресторане, его машина немного запаздывает, — проинформировал он ее своим необыкновенно низким голосом, все больше пробивающим бреши в ее самообладании, которое давалось ей теперь с таким трудом. Она казалась себе взволнованной девочкой-старшеклассницей.

— Что с вами случилось, мисс Виндхэм? Опоздание — это факт. То, что я указал на него, не является основанием для обиды и капризов. Я ведь знаю, что вы страдаете от моего характера, но вы совсем не должны показывать это столь явно.

Шарлотта, дрожа, вдохнула немного воздуха и осмелилась взглянуть ему в лицо. Бессознательно она облизнула губы кончиком языка и призвала на помощь всю свою готовность к обороне, чтобы хоть в некоторой степени выпутаться из этой аферы.

— Я не обижена, мистер Первик. Лифт забастовал. А в такой узкой юбке довольно трудно мчаться вниз по лестнице, да к тому же еще и прийти вовремя!

Удивление, которое отразилось на его лице, было таким неподдельным, что Шарлотта поняла, какую ошибку она сделала: нельзя и подумать, чтобы Эстер сделала такое заявление! Она покраснела, а он с большим удовлетворением рассмеялся.

— Как приятно констатировать, что за вашим всегда корректным видом все же скрывается человек, мисс Виндхэм.

Тем самым инцидент был исчерпан, но Шарлотта все бы отдала за то, чтобы иметь возможность выйти из машины и убежать. С каждой следующей минутой, которую она проводила с ним, в ее чувствах нарастал хаос. Она больше не могла нормально думать, а ее смятение для нее самой было большой загадкой. Еще никогда в жизни ни один мужчина так ее не околдовывал.

— Ну, мисс Виндхэм, что вы выбрали?

Важный вопрос, который задал как раз тот мужчина, о котором она только и думала все это время, вывел Шарлотту из транса. Она, пытаясь помочь себе прийти в чувство, уставилась в меню и вспомнила об остатках того воспитания, которое ей дала бабушка.

— А что нам сегодня рекомендует шеф-повар?

Официант почтительно поклонился и пустился в перечисление, которое простиралось от омара в панировке через цесарку и перепелиные грудки до озерной форели в тесте. Шарлотта быстро выбрала для себя блюда и, чтобы отвлечься, сконцентрировала свое внимание на Стюарте Дейтоне, который так же, как и Джеймс К. Первик, совершенно не соответствовал описанию, данному Эстер. Если бы в его шкафу были ковбойские сапоги и одежда как в вестернах, то он бы выглядел в них сказочно. Но в этот вечер на нем был плохо скроенный синий льняной костюм, который подчеркивал его сильный загар и голубые, как лазурь, глаза, что делало особенно заметными и его белокурые волосы. Он представлял собой полный контраст с темноволосым, производящим сильное впечатление Первиком.

Он ответил на ее взгляд сияющей улыбкой, обнажив два ряда красивых белых зубов.

— Если бы я знал, как вы выглядите, Эстер Виндхэм, то я бы наверняка не откладывал три раза свое посещение Лос-Анджелеса.

Хотя ему явно было около тридцати, он казался Шарлотте маленьким мальчиком, который нашел для себя любимую игрушку. Но о чем ее убедительно просила Эстер? Дейтон — важный поставщик. Высококачественная кожа. Ради Бога, будь вежлива и предупредительна, это важно. Он может себе найти, с кем работать. И если он будет говорить массу чепухи, то до того, как он подпишет контракт, это будут перлы мудрости, понятно?

Вспомнив об этом предостережении, она не стала сопротивляться легкому флирту.

— Если это так, то, может быть, мне нужно к нашему следующему заказу приложить фотографию…

Уголком глаза Шарлотта заметила, что Первик внезапно помрачнел. Черт побери, что же теперь она снова сделала неправильно? Он рассматривал ее с таким странным выражением лица, что она потеряла бы ниточку беседы, если бы в это время не подошел официант с первым блюдом.

С облегчением она взяла скампи в мятно-перечном соусе и прислушалась к тому, что оба специалиста говорят о качестве сырья, болезнях коров и процессе выделки кожи. Для ее ушей это было так же понятно, как диалект индейцев сиу, но это помогло ей привести свои нервы в порядок.

Эта идиотская идея обменяться ролями! Она была бы рада, если бы этот вечер остался позади и можно было бы повернуться спиной к Джеймсу К. Первику. Но хотела ли она этого на самом деле?

Инструментальный ансамбль из трех человек играл какие-то песенки, а Дейтон заказал уже вторую бутылку французского шампанского. После продолжительного ужина они переместились в маленький бар в Санта-Монике. Внешне это казалось милым завершением приятного вечера, но при всем своем желании Шарлотта не могла бы сказать этого.

Вопреки видимой гармонии чувствовалось невидимое напряжение. Первик не выдавал себя ни словом, ни жестом, но она знала, что он был в ярости. Почему?

— За ваше здоровье, очаровательная Эстер!

Стюарт Дейтон поднял свой бокал. Он развалился в плюшевом кресле, а Шарлотта с сознанием своего долга ответила на его тост.

— За наши деловые отношения, мистер Дейтон!

Он скорчил мальчишескую гримасу.

— А не хотите ли вы мне, наконец, сказать «Стюарт»? В конце концов мы знаем друг друга уже целую вечность! По крайней мере, по телефону…

— Потанцуем, мисс Виндхэм? — прервал внезапно Джеймс Первик. Это был не вопрос, а несомненный приказ. Она послушно поднялась и последовала за ним на крошечную площадку для танцев. Как нарочно, их первые шаги сопровождала романтическая ведущая мелодия из «Лав стори».

Джеймс Первик не был опытным танцором, но Шарлотте это даже не пришло в голову. Через тонкий шелк ее блузки — пиджак она сняла еще раньше — она почувствовала его большую руку на своей спине между лопатками. Это само по себе безобидное прикосновение настолько сбило ее с толку, что она перепутала в танце почти все свои шаги. Из этой точки во все части ее тела расходилось тепло. Его непосредственная близость, его сила, терпкий аромат одеколона после бритья — все это губительно действовало на устойчивость ее ног.

— Что с вами происходит, мисс Виндхэм? — громко сказал он и резко притянул ее к себе. — Эстер! Разве вы не говорили, как вы это ненавидите, когда каждый чужой человек называет вас по имени? Что вам кажется ужасной типично американская компания на рабочем месте?

Шарлотта без труда узнала слова своей сдержанной сестры. Они были характерны для Эстер, которая прекрасно вписалась в семьи снобов с Восточного побережья, ведущих свою родословную от предков, прибывших на «Мэйфлауэре». Почему, однако, Джеймс Первик был так обижен на этот глупый снобизм?

— Мои взгляды не изменились. — Она попыталась имитировать стиль речи Эстер. — Я только подумала, что мистер Дейтон для вас столь важный деловой партнер, что я не должна его раздражать.

— Итак, вы делаете это ради меня?

— Естественно, — ответила она. — Но в конце концов это и в моих интересах, чтобы у «Первикс лтд» дела шли хорошо. Если вы обанкротитесь, то больше не сможете платить мне, а это нас обоих не устроит.

Их взгляды встретились. У него были серебристо-серые глаза. Бурное море, в котором время от времени отражался солнечный луч. Шарлотта забыла, где она находилась и что хотела сказать. Этот человек лишил ее покоя. Он проник в нее, вызвал в ней страх перед тем, что могло бы произойти…

— А что нас обоих устроит, моя умная Эстер Виндхэм?

— Я думаю, что мы не должны больше оставлять мистера Дейтона одного. — Шарлотта отклонилась от темы, в этом она видела свой единственный шанс не упасть в обморок в его объятиях.

Он уступил, но она чувствовала, что так было только в это мгновение. Не желая этого, она начала игру с огнем. Было бы разумно остановиться. Но как она должна обосновать свое бегство? При всей разнице во мнениях с Эстер речь, однако, не могла идти о том, чтобы лишить ее хорошей работы. Это была ее собственная идея, эта театральная игра, которая теперь подчинила ее себе. Она должна выдержать до конца.

— Равные права для всех, — обратился к ней Дейтон, когда она хотела сесть. — Теперь вы мне тоже должны танец, Эстер!

Шарлотта покорно закончила этот тур вежливости. Очарование Стюарта и его комплименты, которые забавляли ее, позволили ей полностью расслабиться. У нее уже не подкашивались ноги, как это только что было во время танца с Первиком. Как бы хорошо ни выглядел этот коровий босс из Монтаны, она уже была охвачена другим огнем, и этого теперь нельзя было отрицать.

Когда она вернулась к столу, Первик как раз расплачивался по счету.

— Я предлагаю закончить на сегодня. Завтра нам всем предстоит напряженный день.

Рука Стюарта небрежно легла на плечо Шарлотты. Она даже не сразу обратила на это внимание.

— Разве он такой эксплуататор рабов, ваш босс? — пошутил он.

— Наши поставщики так нам дороги, что ему не остается ничего другого, — парировала она с улыбкой.

— Во всяком случае, Эстер Виндхэм — моя ассистентка, а не сопровождающая! — закончил Первик дискуссию, явно намекая на прикосновение.

— Я неправильно понимаю или это требование убрать руки от прекрасной Эстер?

Шарлотта не могла понять, подвыпил ли Стюарт или он был таким откровенным и честным по своей природе. Во всяком случае, ситуация стала неприятной. Она засмеялась, хотя и чуть-чуть громче, чем надо, и немного искусственно.

— Предостережения, которые касаются моей персоны, исходят всегда от меня самой, мистер Дейтон. Факт, что завтра мы должны снова работать, и этот факт нельзя изменить.

Теперь уже хорошее настроение было окончательно испорчено. После очень вежливого прощания они расстались, и Первик позаботился о том, чтобы Шарлотта села в такси. Стюарт Дейтон еще раз наклонился к открытому окну.

— Спокойной ночи, прекраснейшая Эстер. Уже сейчас я рад нашей встрече завтра!

Это звучало как шутка, но вполне могло означать и объявление войны Первику. Шарлотта подавила вздох. Как она должна объяснить своей сестре эту ужасную неразбериху?

Дом, адрес которого Первик назвал водителю такси, находился в Санта-Монике. Шарлотта вспомнила, что, по словам Эстер, офис и производственные помещения «Первик лтд» также находились в Санта-Монике. Не хочет ли Первик еще немного поработать? Но на это она совсем не рассчитывала.

Она быстро перебрала в уме все подходящие отговорки. Усталость, головная боль — ничего лучшего не приходило ей в голову. Она сжала руками свою маленькую узкую сумочку и почувствовала, что ее ладони стали влажными от волнения. Она взмолилась, как в детстве: «Господи, сделай так, чтобы я выбралась из этой неразберихи целой и невредимой, и тогда я больше не буду критиковать свою сестру ни при каких обстоятельствах!» Но со времени, когда она верила в эффективность таких призывов о помощи, прошло добрых двадцать лет.

Машина мягко затормозила перед высокой стеной из клинкерного кирпича с большими воротами, отделанными медью. «Очень благородный вход в «Первик лтд», — констатировала Шарлотта и осторожно осмотрелась при свете уличных фонарей. Скорее это должна быть жилая зона. Удивительно, что соседи мирились с шумом мебельной фабрики.

Она заметила странный взгляд, который бросил на нее Джеймс Первик, но ничего не сказала. Что бы ему ни было нужно сделать в это совершенно неподходящее время в офисе, ей понадобится все ее присутствие духа и ум, чтобы не провалиться. Красные огни задних фонарей такси исчезли за углом, и тихий писк оповестил ее о том, что входная дверь открывается комбинацией цифр, а не ключом. Ворота на хорошо смазанных колесах беззвучно откатились в сторону, и Первик, обернувшись, посмотрел на нее.

— Ну, Эстер Виндхэм, чего же вы ждете?

Автомобильная дорожка, вымощенная природным камнем и освещенная по краям скрытыми светильниками, свидетельствовала о том, как ошибалась Шарлотта. Когда она резко вдохнула воздух, узкий воротник блузки внезапно показался ей шелковой петлей. Это не было производственное здание. Можно было легко различить контуры большого одноэтажного бунгало под старыми деревьями. Сильный запах цветущих олеандров наполнял ночь и смешивался с запахом одеколона, которым пользовался мужчина, находящийся рядом с ней.

В голове у Шарлотты стремительно проносились мысли. Эстер наверняка узнала бы адрес дома, где жил Первик. Но так как она не протестовала против того, что он вез ее в свой дом, он с полным правом должен был решить, что она согласна, и потому удивился ее смущению. Хотя она больше всего хотела бы уйти, но заставила себя войти в сад. Ворота тотчас же закрылись за ней.

— Входите, я пройду вперед, — предложил он ей…

Что чувствовал он в глубине души? Шарлотта сразу исключила любовную историю между Эстер и Первиком. Мнение ее сестры о своем ворчливом шефе было слишком уничижительным для этого. Что же тогда? Нагоняй из-за ее флирта со Стюартом Дейтоном? Это казалось более вероятным, но это можно было бы уладить и на следующее утро уже в офисе. Она собралась с мужеством. Что бы он ни хотел, ей двадцать семь лет, она достаточно разумна и вполне способна не дать себя запугать!

Автоматически она пошла в ногу с мужчиной, который теперь открыл ей дверь в дом и жестом предложил войти. Вид большой жилой комнаты, в которой вспыхнули лампы, заставил ее снова потерять с таким трудом обретенное самообладание. Она была слишком художником, чтобы не оценить полную гармонию комнаты и обстановки.

— Это фантастика! — восторженно похвалила она и восхитилась редко расставленными сиденьями различных типов, обтянутыми темной кожей. Большое впечатление производили отшлифованные поверхности столов из натурального мрамора с прожилками и глубокие тлеющие краски настоящих восточных ковров.

Одна стена состояла только из окон, а зеленые растения, доходившие до потолка, дополнительно маскировали едва видимую границу между парком и домом. Отсюда через бухту Санта-Моники открывался прекрасный вид на Тихий океан. Впечатляющая панорама, которую она хотела бы нарисовать: как раз в этих темных, как ночь, синих тонах и оттененную цепочками огоньков и причудливыми тенями деревьев.

Она знала, что такая картина прекрасно вписалась бы сюда, так как стены были несколько пусты и обезличены… Однако она интуитивно почувствовала, что дело было только в том, что Джеймс Первик до сих пор не нашел ничего подходящего. Этот человек мог ждать, в этом она была убеждена.

Она искала его взгляд, но и не подозревала, что ее лицо горит от вдохновения, а глаза сияют.

— Честное слово, мои комплименты. Это так непривычно. Но здесь есть стиль и совершенно личная атмосфера.

— Эстер!

Не успев среагировать, она оказалась в его объятиях и почувствовала, как крепко он прижал ее к себе. Она пошатнулась и упала бы, если бы он не обнял ее еще крепче.

— Если все то, что вы, Эстер Виндхэм, сегодня со мной делали, — игра, то я должен признать, что и мое самообладание также имеет свои границы.

— Игра? О чем вы говорите? — холодно пробормотала она и попыталась высвободиться. — Оставьте меня, пожалуйста. Я не понимаю, чего вы от меня хотите!

— Проклятье! Разве это так трудно понять? Я люблю тебя, снежная принцесса! — Он горько засмеялся. — Ты же не будешь утверждать, что даже не заметила, что я до безумия влюблен в тебя? С первого взгляда, когда ты пришла наниматься на работу, я пропал. Именно я, который поклялся обращаться со служащими по-дружески, но соблюдать при этом дистанцию! Уже сама мысль, что ты тогда могла уйти из офиса и я бы тебя больше никогда не увидел, приводила меня в отчаяние. С тех пор ничего не изменилось, хотя твоя сдержанность могла бы заставить потерять терпение и святого!

«Эстер, тебе можно только позавидовать! Какое объяснение в любви!» — Шарлотта дрожала. Она пыталась отделить то, что сама чувствовала, от того, что должна сказать в этой ситуации вместо Эстер. Но она больше не могла думать логично. Для нее это было слишком много — сопротивляться мольбе серебристо-серых глаз. И она этого вовсе не хотела!

Но Джеймс еще не закончил свои упреки.

— Почему именно Дейтон? — спрашивал он раздраженно. — Разве тебе нравятся очаровательные красавцы? Я больше не знаю, за кого должен тебя принимать, Эстер! Я понял только одно: я обманулся. Ты не холодный кусок льда, как ты это преподносишь всему миру. Что тебя сегодня так изменило? Что произошло?

Как она могла на это ответить, если он сдавил ее так, что она почти задохнулась, а в ее ушах зашумела кровь? Зачем он задает столько вопросов? Разве ему не приходит в голову ничего более подходящего?

Наконец он понял приглашение ее полуоткрытого рта. Он наклонился к ней, и их губы встретились. Под его теплыми ласкающими движениями в ней вспыхнуло золотистое пламя, воспламенившее все ее чувства. Их дыхание смешалось. Их языки нежно касались друг друга, и эти прикосновения становились все более страстными. Тихий стон, который вырвался из ее горла, был единственным звуком, нарушившим тишину. Это был не поцелуй, это была полная капитуляция.

Но Джеймс не осмеливался поверить в свою победу. Он отклонился назад, чтобы найти объяснение в чертах ее лица.

— Я люблю тебя, Эстер, — прошептал он. — Однако это должно быть твое решение — остаться или нет. Я не буду тебя ни к чему принуждать — только скажи правду! Дейтон или я!

— Ты ревнуешь? — высказала Шарлотта поразившую ее мысль.

— Я ненавижу ложь и увертки. Как бы ты ни решила, будь честной!

«Как я могу это сделать? Я лгунья, Джеймс Первик!» — пронеслось в голове Шарлотты, но ни один звук не сорвался с ее губ. Случай подарил ей чудо. Она должна его крепко держать и сохранить любой ценой. Для объяснений было уже слишком поздно. В это мгновение она только знала, что в первый раз в своей жизни страстно желает мужчину. Что бы ни получилось из этого желания, она хотела его чувствовать, ощущать и обладать им.

В его ослабевшем объятии она медленно подняла правую руку и нежно обвела кончиком указательного пальца контуры его рта.

— Я уже давно решилась, Джеймс!

— Эстер!

Даже чужое имя не имело значения. Ничто не может ее удержать от того, чтобы прижаться к нему и ответить на его поцелуи. Она почувствовала, как под ее руками напряглось его тело, и ощутила твердость его груди, когда он сильно прижал ее к себе.

Все происходящее было само собой разумеющимся, и не возникло никакой неловкости из-за того, что он повел ее в соседнюю комнату, где огромная кровать почти исчезала под темным, мерцающим, как шелк, покрывалом. В то время, как он снимал с ее плеч кожаный пиджак, она не отводила глаз от его лица. Ей казалось, что она должна запечатлеть в себе с фотографической точностью его резкие, мужские черты. От пульсирующих на висках вен до темной бороды на щеках. Лицо пирата, которое нельзя назвать привлекательным в обычном смысле, но притягивающее и околдовывающее.

На шелковой блузке было много крошечных пуговиц, обтянутых материей, они доходили ей до подбородка. Джеймс расстегивал каждую, как будто хотел растянуть удовольствие от этой процедуры. Он целовал мягкие складочки на её шее, продолжая вытаскивать заколки из ее волос, и нежно положил ее на кровать. Она почувствовала, как завиваются на висках ее освободившиеся локоны, и вздрогнула, когда его пальцы коснулись ее обнаженной кожи.

— Если ты будешь так себя вести и дальше, то я больше не смогу держать себя как леди, — тихо прошептала она.

— Я страстно надеюсь, что ты наконец перестанешь быть настоящей леди, обольстительная колдунья! — прорычал Джеймс с шутливой угрозой, лаская ее грудь, которая упруго и требовательно рвалась из кружев цвета шампанского. Она приподняла бедра, чтобы он помог ей стянуть юбку, и занялась пуговицами его рубашки.

— Почему, черт побери, ты носишь эту скучную высокую прическу, если у тебя локоны как у дикого ангела? — Его скользнувшие вниз руки ласкали ее тонкую талию и крепкую округлость маленькой попки. Шарлотта резко вдохнула, и Джеймс почувствовал, торжествуя, то волнение, в которое он ее привел. Но власть, которую они испытывали друг над другом, основывалась на взаимности. Он довольно быстро разделся, и Шарлотта увидела стройное тренированное мужское тело с широкими плечами и узкой талией. Сразу было видно, что он регулярно играет в сквош и бегает трусцой.

Однако, прежде чем снова обнять Шарлотту, он остановился перед ее светлой фигурой на темном покрывале. Она скинула туфли и осталась только в тонких трусиках из таких же кружев, как и лифчик. Солнце окрасило ее кожу в золотистый цвет, а его золотые отблески мерцали в ее спутавшихся светлых волосах. Без кокона из материи и кожи она выглядела более хрупкой и нежной. Длинные стройные ноги, округлые нежные бедра, и талия, которую можно было легко охватить ладонями. Полуобнаженные полные груди почти разрывали чашечки лифчика.

— Мне все кажется, что я сплю. В любую минуту могу проснуться за своим письменным столом, а ты сидишь, как мраморная статуя, перед ним, закутанная до кончика носа элегантной тканью, — прошептал он хрипло.

— Если ты и дальше будешь заставлять меня ждать, то я вынуждена буду затащить тебя сюда, чтобы доказать, что ты не спишь! — Шарлотта соблазнительно улыбнулась ему. К своему удивлению, она открыла в себе ту медлительность, которой еще никогда не обладала в подобной ситуации. Конечно, она больше уже не была наивным тинейджером, не имеющим ни о чем представления. Однако те немногие часы, которые она провела в постели с мужчинами, казавшимися ей безнадежно влюбленными в нее, скорее обманули ее ожидание. Быстрые торопливые движения приводили к удовлетворению только ее партнеров, в то время как она в темноте размышляла о том, кто же изобрел все эти истории о радости физической любви.

В эту ночь все было иначе. Никто из них не подумал о том, чтобы потушить лампы. Напротив, голод, который они испытывали друг к другу, они хотели также утолить и глазами. Жар опалил Шарлотту, когда с нее упала последняя ткань, и соски ее грудей твердо и требовательно ткнулись в его ладони. Нежное прикосновение меха к ее обнаженной спине раздражало кончики нервов и делало их необыкновенно чувствительными.

Она обвила руками затылок Джеймса и прижалась так крепко, как только могла, к сильному мужскому телу. В то время как его язык бродил по мягкой долине между ее грудями с мучительной и хорошо продуманной медлительностью, ее ищущие пальцы ощупывали мускулы плеч и впивались в его спину. Пылающие круги поднимались вверх, и, наконец, достигли розовато-коричневых вершин, которые, вздрагивая, стянулись и превратились в твердые бутоны.

— Господи Боже мой, ты меня сводишь с ума, Джеймс! Пожалуйста, пожалуйста, прекрати!

— На самом деле? — задав этот вопрос своим низким голосом, он поднял голову и тем самым прервал блаженную пытку. Шарлотта громко всхлипнула. Она снова подалась ему навстречу.

— Нет, продолжай…

Теперь он целовал ее плоский живот, ее крошечный пупок. Когда же Шарлотта приподняла бедра, чтобы не пропустить ни одной ласки, он ловко стянул с нее маленькие трусики. Манящий рыжевато-коричневый треугольник, который слегка возвышался между ее ног, был немного темнее, чем волосы. Джеймс касался его так, будто это была драгоценность, и она послушно открылась его ищущим губам и рукам. Она была наполнена только страстным желанием. Разум прекратил свою работу, подчинившись чувствам.

Маня, мучая и возбуждая, касались нежные пальцы ее чувствительных мест, пока она, всхлипывая, не попросила об избавлении. Она принадлежала ему вся целиком. Необузданная чувственность, с которой Шарлотта отдавалась своей любви, вызвала в Джеймсе сильное и неконтролируемое возбуждение. Добрые намерения быть нежным погибли во взрыве и яростном пламени.

Они погрузились друг в друга, и Шарлотта попыталась смягчить сладкую муку. Обняв его своими бедрами и двигая ими, она бросилась в поток. Но эта мука становилась все сильнее и сильнее и лишь нарастала в ней. Только полное освобождение от нее смогло спасти их обоих. Огонь, который все сжег в пылающем экстазе, объединил их и слил в небывалом апогее.

Лишенный признаков времени момент, когда их взгляды встретились. Без всяких оговорок, честно и полные страсти. Они оба, едва дыша, лишенные сил, сказали одну и ту же фразу хриплыми голосами: «Я люблю тебя!»