Лунная богиня

Глава 7

Всего несколько минут назад Джалал был обычным человеком, который изо всех сил старался обрести покой в жизни. А Луджейн была лишь желанной женщиной, с которой ему никогда не удавалось сохранять спокойствие.

Но отныне оба изменились.

Они уже не обычные любовники, которых связывала только страсть. Они дали жизнь новому человеку.

Луджейн отвернулась от него — прядь густых блестящих волос хлестнула Джалала по щеке. Он поймал ее у двери, его пальцы впились в ее плечи, которые под тканью жакета казались раскаленными. Она постаралась вырваться, но он крепко обхватил ее за талию.

— Ты больше от меня не сбежишь, Луджейн. — Его голос был похож на рык раненого зверя. — Я никогда не позволю тебе уйти от меня. — Он развернул ее к себе лицом, не понимая, дрожат ли его руки, или ее плечи, или и то и другое. — Игры закончились.

Она попыталась стряхнуть его руки, избегая его взгляда.

— Спасибо за признание, что всегда играл со мной. Но ты прав. Я не играю. Игра окончена, Джалал.

Он чуть не стер зубы в порошок, когда стиснул их от ярости. Затем произнес:

— Ты все время со мной играла. Ты не сказала, что родила от меня.

Она попыталась смотреть на него насмешливо, но не смогла скрыть страха:

— Что за чушь!

— Нет, не смей, — бросил он яростно. — Не смей меня дурачить. У тебя ничего не получится. Мало того что ты родила от меня, ты не собиралась говорить мне о ребенке.

Признание в ее глазах уничтожило его сомнения.

Джалал отпустил плечи Луджейн и попятился, раздавленный жестоким осознанием, пристально разглядывая ее горящим взором.

— Почему?

Она вздрогнула, но затем уязвимость и оцепенение сменились решимостью.

— Ты шутишь, да? — усмехнулась она. — С какой стати я должна была тебе говорить?

— Ты считаешь, я не должен знать, что у меня родился ребенок?

Она повела напряженными плечами:

— У тебя, наверное, дюжины детей, о которых ты не знаешь. Одним больше, одним меньше…

Джалал поднес руку к груди, и ему показалось, что он наткнулся на что-то твердое и выпуклое.

— Ты так думаешь? По-твоему, я не только веду беспорядочную половую жизнь, но и не предохраняюсь?

— Со мной ты не предохранялся. Зачем тебе предохраняться с другими женщинами?

Джалал занимался небезопасным сексом только с Луджейн. Она была девственницей, и сначала он не хотел, чтобы она забеременела. После предохраняться стала сама Луджейн. Он думал, что она использует средства контрацепции, чтобы насладиться близостью в полной мере.

— По-твоему, я настолько черствый, что не заботился о последствиях?

— Значит, ты не черствый? И ты, как все королевские отпрыски в этом регионе, раздаешь своим незаконнорожденным детям титулы? Какая щедрость! Дети твоих рабынь наверняка очень благодарны тебе за то, что их объявили незаконными, но имеющими отношение к тебе. Ну а мне не нужно, чтобы моего сына ассоциировали с тобой. И Адаму это не нужно.

Увидев тоску в его взгляде, она состроила гримасу.

— Не притворяйся, будто когда-то предполагал, что у меня родится ребенок, не говоря уже о том, чтобы связать свою жизнь со мной. Я была не нужна тебе. Зачем бы тебе понадобился мой ребенок? И ты не виноват, что я забеременела. Ты, наверное, думал, что я пью противозачаточные таблетки. Я их не пила. Я предохранялась, когда вышла замуж за Патрика. Потом он умер, и я меньше всего думала о сексе. Поэтому, когда ты появился из ниоткуда, и мы оказались в постели, мне не пришло в голову подумать о последствиях, пока я не обнаружила месячную задержку. Так что ты действительно не виноват в моей беременности. Тебе наплевать на Адама, как всегда было наплевать на меня.

От огорчения у него перехватило дыхание.

— Мне было наплевать на тебя? Восемь лет я каждую минуту думал о тебе, желал тебя.

— Ой, не преувеличивай, пожалуйста. — Она усмехнулась. — Ты забыл, сколько лет мы были вместе? Иногда мы не виделись неделями, и ты наверняка не думал обо мне.

— Я никогда не переставал о тебе думать. Потом ты ушла от меня. И я сразу же приехал, когда появилась возможность встретиться с тобой.

Ее глаза вспыхнули серебристым огнем.

— И ты хотел только сблизиться или заняться сексом, но не зачать ребенка.

— Я хотел воссоединиться с тобой! Я никогда тебе не изменял. Я всегда был твоим.

Луджейн посмотрела на него, почувствовав, будто он ударил ее кулаком в живот.

Потом она приглушенно произнесла:

— Ты хочешь сказать, что, пока мы были вместе, ты хранил мне верность?

— Это факт.

Она уставилась на Джалала так, словно никогда не слышала ничего нелепее.

С ноющим от обиды и разочарования сердцем он прошипел:

— Почему ты решила, что я тебе изменял?

Его слова поколебали недоверие Луджейн, однако ее взгляд и голос ожесточились.

— О, я не знаю. Десятки дамочек висли на тебе при каждом твоем появлении на людях. А я ждала тайной встречи с тобой на другом конце света.

— Те дамочки охотились за моим статусом, а на меня им было наплевать. Я не желал, чтобы кто-то, включая мою мать, мной манипулировал. Об этом я тебе говорил. — Его сердце пронзило разочарование, когда он увидел ее недоверчивый взгляд. — То есть ты полагала, что я сплю со всеми подряд, но все равно обнимала меня, когда я возвращался к тебе?

— Печально, да? Но хуже всего то, что я могла бы перестать мириться со статусом временной любовницы, если бы не была единственной, с кем ты не появлялся на публике. Теперь ты знаешь, что моя злость и отвращение не предназначались тебе.

Он скривил губы:

— Ты удостоила меня ими более чем достаточно. Сначала ты бросила меня, потом сделала Патрика моим врагом.

При упоминании имени мужа ее взгляд ожесточился.

— Не я сделала его твоим врагом, а твои недопустимые методы ведения бизнеса.

Джалал замер от неожиданности:

— Он так тебе сказал?

Луджейн вздрогнула. Нет. Патрик не говорил ей об этом. Она могла солгать Джалалу, но в память о Патрике ей придется быть честной.

Плечи Луджейн опустились.

— Муж помог мне увидеть факты, которых я не замечала многие годы. То, как ты манипулировал мной для собственного блага, заставил меня стать одной из твоих… игрушек. Я применила твои методы к отношениям с Патриком, поэтому он разорвал с тобой партнерство. Он не желал, чтобы ты им управлял, иначе не согласился бы на такие финансовые потери.

— А вдруг он ревновал меня к тебе и хотел, чтобы ты не сходилась со мной даже после его смерти? — Его взгляд стал желчным. — Я считал его хорошим другом и человеком чести. Все это время он плел интриги, чтобы забрать тебя у меня. И он своего добился.

— Я никогда не была твоей по-настоящему.

— Это ложь. Ты была мне ближе всех.

— Что доказывает, до чего поверхностными были наши отношения. Ты всегда один. У тебя ни с кем нет близких отношений, включая твоего брата-близнеца. А то, что было между нами, нельзя назвать полноценной близостью.

— Что же между нами происходило четыре года, по-твоему?

— Любой, кто услышит, как ты снова и снова произносишь «четыре года», подумает, что мы жили вместе. Тебе известно, сколько дней мы провели наедине за эти четыре года?

Его сердце сжалось от осознания того, что они по-разному воспринимают свое прошлое.

— Ты считала?

— Я просмотрела свой прежний график работы и сосчитала, сколько раз мне приходилось в последнюю минуту переносить дела, когда ты соизволял осчастливить меня своим присутствием. Ты вел себя так, будто моя жизнь и обязательства пустяк, а ты — единственное, что имеет значение.

— Ты не говорила мне, что из-за меня тебе приходилось менять планы.

Она злобно рассмеялась:

— Значит, ты меня не слушал. Или слушал и тешил свое эго. Ведь я все бросила ради того, чтобы улечься с тобой в постель.

— Я был убежден, что ты просто переносишь мероприятия. Ты никогда не жаловалась, поэтому я решил, что твой график работы не такой жесткий, как у меня.

— И он говорит об этом с каменным лицом. Вот это да. Ты действительно та еще штучка. Ты считаешь, я, начинающая модель, которая делала карьеру среди женщин с лучшей квалификацией и внешностью, могла отменять фотосессии или переносить их на другое время? А ты, значит, не мог пожертвовать своими планами? Да ради твоего рукопожатия партнеры согласились бы на любые условия. Если бы ты на минутку задумался, то увидел бы очевидное. Но нет. Ты думал только о бизнесе, политических интригах, спортивных турнирах, рекламе и сплетнях, а когда хотелось расслабиться и устроить секс-марафон, ты звал меня, ожидая, что я прибуду туда, куда ты прикажешь. И я, дура набитая, приезжала к тебе. Каждый раз.

Чем больше Луджейн бросала ему обвинений, тем сильнее его раздирали противоречивые эмоции.

— Ты решила, что если я не забочусь о тебе, то точно так же отнесусь к ребенку, которого ты родила. Я все равно не понимаю, почему ты ни о чем мне не сказала.

Насмешливость в ее взгляде сменилась беспокойством.

— Потому что в таком случае Адам был бы только моим, и его не тревожила бы твоя реакция на его существование. Я думала, если ты его отвергнешь, он это почувствует. И я не хотела, чтобы ты отверг его по-настоящему.

Она умолкла, от волнения ее лицо стало малиновым.

— Значит, ты так рассудила. Ты вообразила меня эксплуататором, мошенником и сволочью, чтобы уйти от меня с чистой совестью. Потом ты сделала меня бесчувственным чудовищем, чтобы оправдать свое нежелание знакомить меня с ребенком.

— Ты правда расстроился? — прохрипела она.

— Расстроился? — Он горько рассмеялся. — Расстроился?

Джалал посерьезнел и прижал кулак к груди, будто боясь, что она разорвется.

Луджейн пялилась на него, с каждой минутой в ее глазах отражалось все больше ужаса.

— Я ведь правда верила, что ты меньше всего хочешь узнать о ребенке. Ты же сказал в тот день, что вычеркнешь меня из своей памяти.

— После того, как ты заявила, что ненавидишь меня и себя, когда ты со мной. Ты сказала мне об этом после того, как я признался, что не смог забыть тебя, и мы едва не умерли от удовольствия в объятиях друг друга. Что ты хотела от меня услышать? Если бы ты подарила мне надежду, я ни за что бы тебя не отпустил. Если бы ты сообщила мне, что забеременела… — К его горлу подступил ком.

— Ч-что бы ты тогда сделал?

— Боже, я был бы рядом с тобой, ради тебя, ради него. Каждое мгновение… А ты лишила меня такой возможности.

Ее серебристые глаза потускнели: она вдруг осознала его правоту и почувствовала сожаление.

Луджейн покачнулась и рухнула на диван.

— Я не понимала. Я не верила… — Она закрыла лицо руками и судорожно вздохнула.

Джалал подошел к ней медленно, чувствуя, что спугнет ее, если приблизится быстрее, и встал перед ней на колени.

Она охнула, когда он обхватил ладонями ее влажные дрожащие руки. Она подняла голову, слезы катились по ее нежным раскрасневшимся щекам. Ее губы подрагивали, пока она силилась произнести хоть слово.

— О боже, прости меня, Джалал, — сказала она хриплым, слезливым голосом.

Он прижал руку к ее губам, заставляя замолчать. Он не мог слушать ее извинения. Он не думал, что заслужил их. Он не желал их слушать, даже если заслужил.

Сейчас ему требовалось только одно.

— Я хочу видеть сына, Луджейн. Отведи меня к нему. Прямо сейчас.