Лунные грезы

Глава 4

– Не люблю есть в одиночестве.

Звуки его бесстрастного равнодушного голоса вернули ее к реальности. Комната снова ожила: огонь уютно потрескивал в камине, блики играли на панелях стен. Девушка облегченно вздохнула. Что это было? Она, кажется, едва не потеряла сознание! Должно быть, от голода.

– Что у нас на ужин?

– Все что хотите.

Он снова спрятался в свою раковину, став прежним – вежливым, отчужденным, слегка скучающим. Корри знала, что Гай не хвастает. Предметом гордости отеля было самое разнообразное меню – икра на завтрак, омары на полдник, шампанское вместо чая – любые деликатесы мира. Вот и счастливый шанс вознаградить себя за унылые школьные обеды и заказать что-нибудь необычное, экзотическое вроде тех блюд, которые подавались в номера. Какие ароматы, какая сервировка!

Но как ни удивительно, сейчас она не могла ничего выбрать.

– А что будете есть вы?

Глупая женская уловка, жалкая отговорка! Ей стыдно за себя!

– То же, что и вы, – ответил Гай, лукаво блеснув глазами. Он играет с ней, испытывает, ждет, что она проявит слабость, выкажет собственное невежество. Но Корри всегда была готова принять вызов.

– Я не стану пытаться произвести на вас впечатление и закажу то, что люблю.

– Что же именно?

Корри закрыла глаза, вспоминая душистые лунные ночи детства. Да, вот он, волшебный пир на все случаи жизни!

Уверенно, спокойно, как рачительная хозяйка, пришедшая в магазин за продуктами с подробным списком, Корри начала перечислять:

– Два французских батона. Две плитки горького шоколада. Швейцарского, того, в котором минимум пятьдесят процентов какао. Фунт абрикосов. Блюдо оливок.

Последовало короткое молчание. Корри открыла глаза. Гай безуспешно пытался оставаться серьезным.

– Черных? – намеренно небрежно осведомился он.

– Что?

– Я об оливках.

– Нет, зеленых, – дерзко улыбнулась Корри.

– А что будем пить?

– Ну…

Они с матерью пили минеральную воду, притворяясь, что это шампанское. Наконец-то она попробует этот сказочный напиток!

– Двухквартовая бутылка «Боллинже» урожая семьдесят пятого года. Пожалуй, сойдет.

Не прошло и пяти минут, как официант привез ее заказ на серебряной тележке. Два батона с хрустящей корочкой, обернутых салфетками, две плитки шоколада, маленькие золотистые абрикосы в серебряной чаше, блюдо оливок и шампанское в ведерке со льдом.

Гай оглядел все это великолепие. На его лице то и дело отражались противоречивые эмоции.

– Надеюсь, вы любите шоколад.

– Понятия не имею. Давно не пробовал.

Корри с жалостью покачала головой. Бедняга! Пропащая душа, уж это точно. Однако она намерена забыть обо всем и наслаждаться едой. Он должен ее вознаградить за все унижения хотя бы этим!

Взяв салфетку, девушка расстелила ее на ковре.

– Месье де Шардонне! – Корри торжественно показала на салфетку. – Позвольте поучить вас, как следует есть хлеб с шоколадом. Отламываете сначала кусочек от батона, потом квадратик от плитки, кладете второе на первое и откусываете. Она принялась энергично жевать.

– М-м-м! На свете нет ничего лучше!

Волшебный, почти греховный райский вкус. И эти чувственные легкие прикосновения бархатистого пушка абрикосов. Если закрыть глаза, она, наверное, услышит звон козьих бубенчиков на душистом холме, ощутит благоухание тимьяна, майорана и дикой мяты. Корри, с вызовом поглядывая на Гая, протянула ему импровизированный бутерброд. Гай преспокойно откусил кусочек. Корри ощутила нечто вроде восхищения. Он ел с аппетитом, как настоящий француз. Возможно, она все же ошиблась и не так уж он безнадежен.

Подняв глаза, девушка увидела, что Гай бесстрастно наблюдает за ней.

– Вы необычное создание, мисс Модена.

– Вы так считаете? Кажется, вам повезло, что я не блондинка, иначе, боюсь, вы до конца жизни так и не оправились бы от сердечной раны.

Корри с мрачным удовлетворением заметила искорки удивления в этом невозмутимом взгляде. Похоже, ей наконец удалось привлечь его внимание.

Скрыв торжествующую улыбку, она спокойно продолжала поедать абрикосы, прервав свое приятное занятие лишь затем, чтобы сообщить о шоколадном пятне, расплывшемся на его рубашке. Не зная, чем себя занять, Гай принялся открывать шампанское. Корри двумя глотками осушила бокал.

– Как хорошо!

– Надеюсь, – кивнул Гай, но тут же поперхнулся при виде того, как Корри залпом опорожнила другой бокал. На языке взрывались и лопались крошечные пузырьки. Сочетание горечи шоколада, терпкой кислинки абрикосов и пикантного вкуса оливок было непередаваемо восхитительным. А еще и шампанское…

– Скажите, – не удержался очевидно заинтригованный Гай, – откуда вы взяли это меню?

– Очень просто, – пояснила Корри, широко взмахнув бокалом, – это совсем как опера. Отбрасываете унылые пассажи, берете остальное и смешиваете. Самый безошибочный способ.

– Настоящая философская теория, – сухо заметил Гай. – Неужели у вас никогда не бывает несварения желудка?

– Я просто не верю в подобные вещи, – объявила Корри, по-прежнему безмятежно поглощая ужин, запихивая в рот оливки попеременно с абрикосами и запивая все шампанским в огромных дозах. Кажется, она неплохо проводит время!

– А что заказали бы вы?

– Не знаю. Что-нибудь легкое. Омлет. Суп. Водку.

– Я так и думала, – скорбно кивнула Корри. – Ясно, что вы не любите оперу.

Гай изумленно поднял брови, не зная, воспринимать это как шутку или оскорбление. Но Корри были совершенно безразличны его чувства. Главное, ей удалось задеть собеседника за живое!

– Вы опоздали, – укоризненно покачала она головой.

– Верно. – Гай пожал плечами; взгляд снова стал непроницаемым. – Я слишком занятой человек.

– Настолько, что не остается времени жить? – мило осведомилась Корри, но укол достиг цели. Гай вскинул голову; глаза чуть презрительно сощурились.

– Я этого не говорил, – с холодным раздражением бросил он.

– Съешьте еще оливку.

Как и надеялась Корри, подобное предложение привело его в замешательство.

– Что? Нет, благодарю!

– Что и требовалось доказать! – победно улыбнулась Корри. – Не нужно быть ясновидящей, чтобы догадаться: вы не живете, а существуете. – Она с сожалением оглядела его: – Нельзя ограничиться одной оливкой и считать при этом, что живешь по-настоящему.

– Неужели? – язвительно протянул Гай, но Корри предпочла не обращать внимания на сарказм.

– Это еще не все! У меня есть и другие доказательства!

– Какие же именно? – вкрадчиво осведомился Гай, но Корри поняла, что попала не в бровь, а в глаз.

– Вы не умеете плакать.

– Какая нелепость, – коротко рассмеялся Гай. – Мужчины не плачут.

– А должны бы, – безапелляционно заявила Корри. – Во всяком случае, настоящие мужчины. Как Уолтер Рэли[7].

Тут Корри впервые ощутила, что голова кружится, а перед глазами все плывет. Шампанское. Наверное, она слишком много выпила. Недаром Арлекин называет ее своей «маленькой нетерпеливой подружкой». Почему-то Корри казалось, что он вряд ли одобрил бы ее поведение, какие бы оправдания она ни привела в свою защиту. Девушке стало грустно. Глубокая печаль, не имеющая никакого отношения к опьянению, объяла ее душу.

– Раньше люди делали много такого, от чего теперь отвыкли, – тихо пробормотала она себе под нос, почти забыв о сидевшем напротив человеке. – Громко пели. Плясали на улицах. Заговаривали с незнакомцами. Именно поэтому все должны любить оперу. Там поют, танцуют и заговаривают с незнакомыми людьми.

– Насколько я понял, это речи знатока? – процедил Гай.

Нет, все бесполезно, она не в силах расшевелить его.

– Моя дорогая юная леди, ваша теория прекрасна, но есть ОПЕРА и опера. И знай вы что-нибудь об этом жанре, легко поняли бы, что сегодняшнее представление не стоит столь страстных тирад.

– О чем вы?!

Гай насмешливо прищурился:

– Да просто постановка весьма посредственная, чтобы из-за нее ломать копья. Если бы вы видели столько интерпретаций «Паяцев», сколько я…

– Возможно, именно поэтому вы и успели пресытиться! – взорвалась девушка. Пренебрежительная реплика вывела ее из полузабытья, прояснила мысли так же эффективно, как ледяной душ. Корри позволила себе расслабиться, посчитать его таким же человеческим существом, как она сама, заблудившимся во мраке ночи. Но теперь все стало на свои места!

Гай вежливо склонил голову.

– Вероятно, вы переели оливок!

Корри на мгновение потеряла дар речи и опустила глаза, чтобы избежать этого неумолимо-издевательского взгляда. Как ловко он отплатил ей той же монетой! Но Корри еще не сдалась!

Губы девушки скривились в обманчиво невинной улыбке.

– Однако я получила огромное удовольствие и оттого, и от другого… от «Паяцев» и оливок. Неужели вам не хотелось бы того же?

– Оставляю это преимущество вам, – отрезал Гай. – Преимущество, я сказал бы, исключительно юных и неопытных.

– Понятно. – Девушка вопросительно уставилась на собеседника. – Хотите сказать, месье де Шардонне, что если я очень постараюсь, то добьюсь того же, что и вы? То есть стану равнодушной ко всему на свете?

На щеках Гая заходили желваки. Ага, значит, ей удалось его уязвить?

– По крайней мере вам надо научиться различать посредственность и истинное совершенство, – пояснил Гай, явно теряя терпение.

– Вы очень взыскательны, месье де Шардонне.

– Взыскательность – не порок, мисс Модена.

– Нет? В таком случае не откажитесь поделиться со мной своим опытом, – наивно хлопая глазами, попросила девушка. – Что именно вас больше всего привлекает в опере?

Гай с подозрением взглянул на Корри.

– Прежде всего определенное равновесие между сюжетом и исполнением. Некое внутреннее соответствие исполнителей и строгая оценка зрителями музыки и пения. Не люблю крайностей. Хочется увидеть то, что находится за гранью обычной жизни. Озарено вечностью. Относится к непреходящим ценностям.

– Так я и знала! – обрадовалась Корри, мгновенно увидев возможность сразиться с врагом его же оружием. – Музыка не звучит постоянно. Этого от нее никто не ожидает. Только что вы ее слышали, а через мгновение она стихла, и началась новая мелодия. И опера не имеет ничего общего с равновесием, соответствием и оценкой. Опера – это жизнь и смерть, верность и измена, любовь и ненависть, дети и смех. – Вскочив с пола, девушка внезапно схватила со стола вазу с нарциссами. – Взгляните на цветы. Видите? Надеюсь, вы считаете их прекрасными? Так вот, ошибаетесь. Они ничто. Муляж. И только выглядят как живые. О, конечно, они простоят гораздо дольше, чем если бы их оставили расти. Здесь нарциссы сохраняются при комнатной температуре, воду меняют два раза в день и тем продлевают их цветение. Но это всего лишь декорация, обман. Цветы такими не бывают. Они, возможно, никогда не дышали настоящим воздухом! Смотрите, они все одинакового оттенка и размера. Их даже не замечают. Очередное украшение номера, не больше!

Она с такой силой поставила вазу на стол, что выплеснулась вода.

– Эти нарциссы так чертовски совершенны, что кажутся искусственными.

Корри выхватила цветок, безжалостно смяла и бросила на пол.

– Готова побиться об заклад, именно такой вы хотите видеть оперу! Настолько идеальной, чтобы она вообще не напоминала реальную жизнь.

Она злобно пнула носком туфли ни в чем не повинный цветок.

– Ну а мне это не нравится. Хочу чувствовать, испытывать боль или радость, все равно, лишь бы не превратиться в ледяную статую.

Ответом послужило молчание. Корри, опомнившись, поняла, что тяжело дышит, а лицо раскраснелось. Но на Гая ее пламенные речи не произвели ни малейшего впечатления. Только глаза, чересчур пристально устремленные на ее губы, блестели, заставляя Корри ежиться под этим тревожащим взглядом.

– Вы идеалистка, мисс Модена. Видимо, издержки воспитания.

– А вы… вы ни во что не верите, – презрительно обронила она, пытаясь смирить стук сердца. Гай чуть заметно усмехнулся:

– Хотел бы я знать, как «Ковент-Гарден» и другие оперные залы выжили бы на одной вере? Вы утверждаете, что я не люблю оперу. Но дело обстоит так, что без значительной финансовой поддержки с моей стороны, не говоря уже о вкладах других богатых спонсоров, опера вообще прекратила бы свое существование, и что тогда делали бы такие доверчивые романтики, как вы?

– Деньги! – злобно прошипела Корри.

Наконец-то они добрались до единственной вещи, которая затрагивала его сердце, единственного предмета, без которого он не мог жить. О, как она ненавидела деньги и их черную силу! Именно деньги разлучили мать и Антонио, деньги заточили Корри в холодном чужом мире на все те годы, когда она предпочла бы бегать босая по песку. Деньги, деньги, деньги… Деньги – орудие подземного царства, раскинувшее свои щупальца повсюду, убивавшее все, к чему прикасалось.

– Деньги, – повторила Корри, вложив в это слово все отвращение, на которое была способна. – Вечная история. Люди вроде вас считают, что золото – это главное на свете, а все остальное не стоит внимания. Но это не так, музыка не продается и не покупается. И даже вам ею не завладеть.

– Ошибаетесь! Музыка доступна всем, даже вам… если, конечно, в следующий раз снизойдете до того, чтобы купить билет.

Ехидный намек попал в цель. Девушка едва заметно покраснела.

– Вероятно, вы того же мнения и о людях? – брезгливо осведомилась Корри.

– Совершенно верно. Люди сами охотно идут на любую сделку.

Кажется, ей удалось вывести его из себя. Горечь, глубоко спрятанная в душе, вырвалась наружу.

– Вам, как никому, следовало бы это знать.

– Что вы имеете в виду?

Гай пренебрежительно скривился:

– Я устал от бесконечных загадок. Вы были довольно откровенны и не стеснялись в выражениях. Теперь моя очередь. Весьма сомневаюсь, мисс Модена, что вы так независимы, как кажетесь. Подозреваю, что за это платье и номер в «Савое» платит кто-то другой.

– Ч-что? – ошеломленно прошептала Корри, залившись багровым румянцем. Но Гай не дал ей договорить:

– Не протестуйте. Я достаточно умудрен опытом и многое изведал. И ничуть не осуждаю женщину вашего положения. Во Франции подобная карьера считается вполне респектабельной. Стать содержанкой богатого человека удается далеко не каждой. И при этом вполне допускается стремление дамы добиться лучшей участи.

Корри не находила слов. Гай улыбнулся, явно наслаждаясь ее смущением.

– Я не глупец, мисс Модена. И с самого начала прекрасно понял, что вы ищете нового покровителя. Иначе почему ни с того ни с сего очутились в моей ложе и так настойчиво отказывались от моего предложения проводить вас домой?

Корри потребовалось немало усилий, чтобы не дать волю бешенству.

– А вам не приходило в голову, месье де Шардонне, что я просто-напросто хотела послушать музыку?

Гай вздохнул, медленно оглядел девушку с головы до ног.

– Нет, дорогая моя, – снисходительно хмыкнул он. – Но вы тут ни при чем. Старались, как могли. Просто неудачный выбор. Напали на добычу, которая с первого взгляда способна распознать женщин вашего типа. Ну а теперь боюсь, что должен положить конец нашему… обсуждению оперы. Уже поздно, а у меня перед отлетом немало дел.

Повисла долгая пауза. Гай не сводил взгляда с лица девушки. Очевидно, она лихорадочно соображала, как быть.

Наконец Корри подняла глаза.

– Должна ли я понять ваш ответ как отказ стать моим покровителем?

– Хотя трудно отказать даме, ничего не поделаешь, – кивнул Гай.

Сначала она заинтересовала его своим неподдельным пылом, бунтарскими речами и необычным платьем, но сейчас Гай тихо радовался, что девушка оказалась такой воинственной. Было бы жестокой ошибкой связываться со столь вздорной особой. Правда, она сумела пробудить в нем, казалось, давно угасшие эмоции, но Гай скоро ее забудет.

– И я ничем не смогу поколебать ваше решение? – продолжала Корри, разглядывая его прищуренными глазами.

– К сожалению.

– Ясно.

Корри медленно расправила юбку. Белоснежная кожа девушки жемчужно переливалась в золотистом свете. Гай ощутил что-то вроде сожаления, но тут же овладел собой, встал и вежливо предложил Корри руку. Она осторожно переступила через остатки ужина и, слегка склонив голову набок, уставилась на Гая глазами, в которых он не сумел ничего прочитать. Гай ощутил восхитительный запах шоколада, исходивший от спутницы.

– Мисс Модена, – пробормотал он, подавляя нелепый порыв притянуть ее к себе. – Вам пора. И к тому же вы, по-моему, слишком много выпили.

– Вовсе нет. Ничего на свете не бывает слишком много.

Она приподнялась на носочки и нежно притронулась губами к его губам.

– Итак, месье де Шардонне, сколько может стоить это?

Впервые за все время он посмотрел на нее как на равную.

– Мисс Модена, признайтесь честно, что вы хотите?

Корри широко улыбнулась хищной улыбкой тигрицы.

– Очень просто, месье де Шардонне. Все. Весь мир. Рай. И даже более того.

– Рай стоит немало.

– Конечно. И я обязательно разбогатею.

– Неужели, мисс Модена?

Воцарилось долгое молчание. Гай не сводил с нее глаз. Наконец-то она показала свое истинное лицо. Ее горячие декларации о ненависти к деньгам всего-навсего уловки профессионалки, которые можно тут же отбросить, если не подействуют. Правда… правда, все в жизни бывает. Тепло ее губ возбудило Гая куда больше, чем он был готов признать.

– Скажите, месье де Шардонне… – мило начала девушка. Вкрадчивый, бархатный тембр. Мягкие певучие нотки, которых он раньше не замечал. Казалось, она владеет голосом, как музыкальным инструментом, и способна изменять его с легкостью прославленного виртуоза. Какое удовольствие слышать его каждый день, с утра до вечера… и с вечера до утра! – Скажите, месье де Шардонне, вы очень богаты?

– Достаточно богат.

Ну вот, теперь все стало на свои места. Старая как мир игра мужчин и женщин, такая же беспощадная и зачастую фатальная, как поединок на шпагах.

– Очень богаты? – настаивала она. Чарующий голос куда-то звал, обещал, намекал… манил.

– Да.

– Очень-очень богаты?

Сладостный, нежнейший голос, гладкий, как атлас, ласковый, как лучший бархат.

–Да.

– И когда-нибудь станете еще богаче?

– Безусловно. Вы ведете допрос по всем правилам, мисс Модена.

– Надо же думать о будущем, месье де Шардонне.

– Ну да, будущее. Разумеется.

Он привлек ее к себе, сам не понимая, что движет им. То ли почувствовал в девушке родственную душу, то ли не смог устоять перед этим неотразимым голосом… а скорее всего просто безумный порыв.

– Скажите, мисс Модена, как бы вам понравилось такое: дом в Париже, собственная машина и все прочее. Плюс щедрое содержание.

– И на какой срок? – пропела девушка, хотя взгляд оставался настороженным.

– Пока не надоедим друг другу. Уверен, что об остальном сумеем договориться.

– Пожалуй, вы правы. Все будет хорошо, пока я не заговорю о свадьбе. Но можете не беспокоиться. У меня и без того дел хватает.

Да она все понимает с полуслова! К тому же еще и умна!

– Значит, по рукам?

– Только один вопрос. Почему вы внезапно передумали? Почему хотите, чтобы я стала вашей любовницей? Вы едва меня знаете.

– Узнай я вас получше, вряд ли заинтересовался бы. Мне и так все о вас известно. Вы избалованы, эгоистичны и сентиментальны.

– Иными словами, идеальная содержанка.

– Совершенно верно.

– Хотя и не блондинка? – вызывающе улыбнулась девушка.

Гай усмехнулся в ответ. Кажется, его каприз может оказаться не таким уж глупым.

– Кому нужно совершенство?

Гай наклонил голову, неумолимо привлекая ее к своей груди.

Корри чуть отстранилась и взглянула в светлые ледяные глаза, такие близкие и бесконечно далекие.

– И ваше сердце не разобьется, если я вас оставлю?

– Разумеется, нет. Мы оба люди взрослые.

Гай снова притянул ее к себе, но девушка ловко увернулась.

– Говорите за себя.

Схватив сумочку, Корри метнулась к двери, но у порога обернулась.

– Месье де Шардонне, – начала она, отчетливо выговаривая каждое слово, упиваясь собственной местью, а также гневом и изумлением Гая. – При всем вашем богатстве я вам не по карману.

И, гордо повернувшись, выплыла из комнаты в облаке черного шелка, с силой хлопнув дверью.

– Ну вот, – сказала себе Корри, с наслаждением растянувшись на узкой кровати в крошечной комнатке. Судя по физиономии Гая де Шардонне, вряд ли он вспомнит о дерзкой горничной, посмевшей пробраться к нему в номер! Ее миссия выполнена, честь отомщена. И не стоит тратить время, думая о поверженном враге. Их отделяло всего несколько этажей, но на самом деле они далеки, как небо и земля, вселенные, галактики… Когда она проснется, его уже не будет. Улетит, унося неприятные воспоминания, которые, конечно, вскоре выбросит из головы.

Корри, счастливо вздохнув, закрыла глаза и заснула сном праведника.

Разбудил ее солнечный свет, пробивавшийся сквозь тонкие занавески. Очевидно, было уже довольно поздно. Корри хотела было встать, но тут же рассудила, что неплохо отдохнуть подольше, тем более что сегодня ее выходной. Девушка поглубже забралась под одеяло. Мечты по-прежнему с ней. Она плывет по медово-янтарному морю и почти ощущает сладкий аромат.

Корри глубоко вдохнула, ожидая, что запах исчезнет. Ничего подобного. Благоухание наполняло комнату, тяжелое, таинственное, словно в тропическом лесу, и… и странно знакомое.

Корри медленно открыла глаза и изумленно увидела, что крошечная каморка была забита, заполнена, заставлена белыми гиацинтами в горшочках. Девушка села, откинула простыню и протерла глаза. Нет, она не спит. Здесь их, должно быть, несколько сотен. Кремовых, чуть розоватых, с едва заметной голубизной и белоснежных. Она лежала в цветочной клумбе, как Джульетта в гробу. Девушка протянула руку. Цветы настоящие!

Это уж слишком! Только в «Савое» могут выполнить столь экстравагантную прихоть клиента!

Корри неожиданно почувствовала, что задыхается. Она подбежала к окну и распахнула створки, жадно вдыхая промозглый лондонский воздух. И только сейчас заметила белую карточку, прислоненную к одному из горшочков. Черные чернила. Всего лишь одно слово:

«Корри».

И на обороте размашистым разборчивым почерком:

«Это еще не ответ. Просто отсрочка».

Девушка закипела от ярости. Что на него нашло? Послать ей ворох цветов?! Он не имел права! Неужели она недостаточно ясно выразилась? Или он издевается над ней… испытывает… а может, настолько бесчувствен, так беспросветно тщеславен, что подумал, будто ее отказ всего-навсего очередная уловка? Но как бы там ни было, ей совершенно все равно. Корри не нуждается ни в нем, ни в его цветах.

Корри провела остаток дня, разнося гиацинты по комнатам горничных. К вечеру осталось всего несколько горшочков. По возвращении она нашла на столе записку с требованием немедленно явиться в кабинет госпожи управительницы. Та с сожалением, но твердо уведомила девушку, что предупреждает ее об увольнении за месяц.

Это оказалось тяжелым ударом. Каким-то образом, несмотря на все ее усилия, Гай де Шардонне нашел время пожаловаться на ее поведение. Но шанс еще есть – она попробует убедить управительницу в своей невиновности.

– Я ничего не брала, мэм. Ответ управительницы развеял в прах все ее надежды:

– Никто не обвиняет вас в воровстве, мисс Модена. Ваш проступок куда серьезнее. – В этот момент лицо женщины было поистине воплощенным неодобрением и разочарованием. – Вы нарушили неписаный закон «Савоя». Позволили себе… общаться с постояльцем.

Корри ошеломленно раскрыла рот. Как они узнали о ее ночных приключениях?

Госпожа управительница, почти не разжимая губ, пояснила:

– Цветочный магазин, мисс Модена. Не имеет смысла отрицать. Заказ записан черным по белому.

Чертовы гиацинты!

Злая на себя и Гая де Шардонне, Корри вернулась в свою комнату. В ней пахло, как в цветочной лавке. Запах пропитал все: одежду, волосы, даже мысли в голове. А она еще была так довольна собой!

Девушка безжалостно сорвала оставшиеся цветы и выбросила в мусорную корзинку, со стыдом припоминая вчерашние напыщенные обличения. Очевидно, Гай вспомнил, что она наговорила о срезанных цветах. И посчитал, что сделал весьма остроумный ход. Нелегко достать столько цветущих гиацинтов за такой короткий срок! Но это лишь доказывает, какая пропасть между ними. Оранжерейные цветы так же не похожи на настоящие, как туманный сырой Лондон – на рай.

Девушка сложила пустые горшочки в нижний ящик комода. К концу этого ужасного дня навязчивый аромат, слава Богу, выветрился, и теперь можно навсегда забыть о Гае де Шардонне.

По крайней мере она так считала. Но на следующее утро, в атмосфере всеобщей ледяной неприязни, в ее комнату был доставлен сверток в подарочной обертке. На этот раз записки не было. Развернув серебряную бумагу, Корри обнаружила огромный хрустальный флакон «Бега времени», любимых духов матери. Девушка поднесла флакон к носу, возмущенная и тем не менее счастливая. Как он догадался? И какие еще тайные желания успел предугадать? Но что всего удивительнее, он, вероятно, просто заказал изготовить эти духи специально для нее, поскольку девушка знала, что их давно уже не выпускают.

Корри вынула стеклянную пробку в форме летящей птицы и, критически нахмурившись, принюхалась. Да, это «Бег времени».

Девушка поставила пузырек на комод так осторожно, будто внутри была азотная кислота.

Еще через два дня, когда она немного пришла в себя, рассыльный вручил ей длинную плоскую коробку, обтянутую черным атласом. Внутри оказалась россыпь фигурных горьких шоколадок с различной начинкой, при одном взгляде на которые у Корри потекли слюнки: трюфели, миндальная крошка, вишни в коньяке, нуга, персиковый ликер… И опять ни записки, ни обратного адреса.

Корри, стиснув зубы, раздарила конфеты горничным, несмотря на то что почти все они, предпочитая приторный молочный шоколад, оставляли лакомство недоеденным. Но сама девушка не могла заставить себя попробовать неожиданный дар – иначе это будет означать, что она у него в долгу.

Подарки продолжали прибывать с завидной регулярностью. Она потеряла им счет. Крохотное изумительное деревце «бонсай», белый сладко пахнущий цветущий миндаль, другие цветы, неизменно белые. Шоколад, черный и горький. Корзина оранжерейных персиков под серебряной сеточкой. Изящный стеклянный распылитель для ее духов, тоже в форме летящей птицы. Засахаренные фиалки на ложе из белого бархата. Сотовый мед в деревянной рамке, прямо из улья. Грозди муската, словно припудренные пылью, в чаше вместе с крошечными серебряными ножницами. Снова шоколад…

Девушка в отчаянии обратилась к Арлекину:

Я считала, что все удалось на славу… но сейчас понимаю, как ошибалась. Я потеряла работу… даю слово, не по своей вине, по крайней мере не совсем. А теперь меня преследует человек, которого я не выношу. Однако я не в силах избавиться от него. Не знаю… мир оказался гораздо сложнее, чем я воображала. Я всего-навсего хочу, чтобы меня оставили в покое. Я велела ему убраться, но он не послушался. Что мне делать?

Ответ пришел почти сразу же. Письмо с пометкой «срочное», доставленное курьером из конторы мистера Уитейкера.

Ты прекрасно знаешь, к чему стремишься, дорогая Коломбина. Не позволяй никому, особенно безымянному поклоннику, отнимать у тебя время.

Твой любящий Арлекин.

С плеч Корри будто гора свалилась. Он не задает вопросов, не осуждает. Не критикует. Он на ее стороне.

Корри поменялась сменами так, чтобы работать утром и днем, и каждый вечер коротала в опере. Помня обстоятельства своего первого визита, она одевалась просто, ни с кем не заговаривала, сидела на галерке и смотрела лишь на сцену. Словом, вела замкнутую жизнь, проводя долгие часы попеременно то в «Савое», то в «Ковент-Гардене». Она почти не видела дневного неба, не замечала солнца, но была по-своему счастлива. Что же до Гая де Шардонне… Стоило поговорить с официантом из обслуживания номеров, как поток нежеланных подарков был направлен в другое русло, туда, где их принимали с куда большей благодарностью.

Но через две недели одной-единственной телеграмме удалось прорвать тщательно возведенную оборону. Девушка распечатала ее, посчитав, что Арлекин хочет что-то сообщить. Депеша оказалась короткой и весьма исчерпывающей:

«Пятнадцатое мая. Семь вечера. „Бельведер“. Баленсьяга. Гай».

Корри разорвала телеграмму на крошечные клочки; затем снова сложила, чувствуя себя польщенной и в то же время оскорбленной и встревоженной. Да, должно быть, она действительно произвела на него незабываемое впечатление! По какой-то иронии судьбы, на пятнадцатое мая приходился последний день ее работы. После этого жизнь покатится под откос. Возможно, другого шанса как следует поужинать ей еще долго не представится!

Досадуя на себя, девушка поборола искушение и выбросила обрывки.

На следующий день прибыла еще одна телеграмма без подписи:

«Павлины, устрицы, рай».

В эту ночь ей снились павлины и устрицы. Корри проснулась с тяжелой головой и весь день двигалась как в тумане. Даже вечером в опере она не сумела сосредоточиться. И все-таки написала Арлекину и стала с тревогой ждать ответа.

Дорогая Коломбина, я долго думал над твоей проблемой, но должен сознаться, что не в силах ничего посоветовать. Из твоего письма я понял, что ты презираешь себя за желание вновь увидеть этого человека, хотя бы и с целью доказать, что он тебе безразличен. Если это так, никакие мои слова и предостережения тебя не остановят. Полагаю, ты просто взрослеешь, моя Коломбина, а этот процесс необратим. Я разочаровал тебя?

Она немедленно уселась за письмо.

Нет, конечно нет. Ни в коем случае. Спасибо за поддержку.

Наконец утром пятнадцатого она решилась. Арлекин прав. Ей необходимо доказать, что даже в худшие времена, без работы, почти без денег, никакая роскошь, включая павлинов и устриц, ее не соблазнит. Она не сойдет с намеченного пути, но только трус избегает встречи лицом к лицу с противником. Она не станет уклоняться от поединка!

А поединок неминуем. Корри дождалась, пока старшая по этажу отлучится, и, проскользнув в ее кабинет, порылась в каталоге, содержащем сведения о постоянных гостях. Из белой карточки, где перечислялось, какие блюда, напитки, цветы и обстановку предпочитает месье де Шардонне, было яснее ясного, что этот человек действительно очень богат. Предприятия и деловые интересы по всей Европе – недвижимость, земля, легкая промышленность, химические заводы и даже банк де Шардонне с главной конторой в Женеве. У Корри закружилась голова при мысли о деньгах и власти, сосредоточенных в руках одного человека. Но как он распоряжается всем этим? Просто тратит на женщин, дорогие отели, оперные спектакли, к которым равнодушен…

Однако сегодня схватка будет вестись на ее условиях. Корри тщательно подготовилась – купила туфли на каблуках пониже, уговорила одну из горничных погладить платье. Не мешает почистить доспехи…

Вечером, одеваясь, она почувствовала перемену в себе. На этот раз платье обтягивало ее, как вторая кожа. Теперь она воспринимала красоту и изящество наряда почти как должное.

Пока такси уносило ее от «Савоя», Корри выглянула в окошко и потрясение осознала, что на деревьях давно распустились листья. Она была так занята собственными переживаниями, что пропустила приход весны. И вот настал май, и она наслаждается волшебным вечером, теплым, полным несбыточных обещаний и тревожных предчувствий.

Такси свернуло на широкую подъездную дорожку и остановилось. Девушка вышла и удивленно огляделась. Высокие деревья окружали ее, листья чуть слышно шелестели на легком ветерке. Сквозь огромные полукруглые окна струился свет.

– «Бельведер», мэм, – почтительно сообщил таксист.

Корри оказалась перед зданием, похожим на загородное поместье деревенского сквайра восемнадцатого века. За потемневшими от времени кирпичными арками виднелся типично английский сад с аккуратно подстриженными кустами и деревьями; между клумбами проложены мощеные тропинки, обсаженные живой изгородью и куртинками лаванды. Арки увиты глицинией; тяжелые грозди сирени наполняли воздух благоуханием. У подножия крытой черепицей башни с часовым циферблатом, на верхушке которой вертелся изящный кованый флюгер, раскинулся розарий.

Корри вошла и мгновенно почувствовала себя как дома. Это была сцена, декорация, давно созданная ее воображением. Громадные зеркала сверкали, отражая изящные бамбуковые кресла, терракотовые изразцы, мраморные жардиньерки, заставленные крошечными лавровыми деревцами, золотисто-желтые скатерти на восьмиугольных столиках, небольшие медные лампы, висевшие на стенах, двери из освинцованного стекла, отделявшие зал от галереи. Рядом тотчас возник официант в черном фраке:

– Мисс Модена? Месье де Шардонне просил передать вам свои глубочайшие извинения вместе с этим.

Это оказалось экзотичной орхидеей, кремовой, испещренной бледными розовато-лиловыми крапинками.

– Он не приехал? – вырвалось у Корри. Кажется, она разочарована? Почему? Неужели лгала себе самой? Или все просто потому, что ее решимость и грандиозные планы остались втуне?!

– Ему пришлось задержаться, – вежливо улыбнулся официант. – Пожалуйста, сюда.

Корри последовала за ним по лестнице с белыми перилами на галерею второго этажа, где у окна был накрыт столик на двоих. Девушка приколола орхидею к платью и мельком увидела в зеркале, как изумительно подходит цветок к ее наряду. Но как бы там ни было, месье де Шардонне поистине невыносим. Только не забыть сказать ему это при встрече.

Официант принес блюдо сырых овощей, нарезанных тонкими фигурными ломтиками. Корри рассеянно откусила кусочек, не сводя глаз с часов на башне. Как он смеет опаздывать! В этот слишком ранний для светского общества час в ресторане не было посетителей, отчего Корри еще больше смущалась. Немного успокоившись, она, однако, решила отплатить Гаю тем же: завернула в салфетку несколько кусков хлеба, спустилась вниз и безмятежно улыбнулась подобострастному официанту.

– Если приедет месье де Шардонне, – попросила она, сделав едва заметное ударение на слове «если», – будьте добры уведомить его, что я в саду.

Чуть подальше голубел круглый бассейн с традиционным мраморным фонтаном в центре. Вода бесшумно струилась по замшелым камням, золотые рыбки лениво шевелили плавниками. Бассейн был обсажен ирисами всех оттенков, от голубого и сиреневого до бархатисто-черного. Корри бродила среди цветов, с удовольствием представляя себе впечатление, которое производит на окружающих, – тоненькая, изящная, в узких туфлях с бантами и мерцающем всеми цветами радуги платье. Оставалось надеяться, что месье де Шар донне переживет несколько неприятных минут при виде пустого столика. Он их заслуживает!

Она раскрошила хлеб и принялась кормить рыбок. Те жадно хватали еду. Вскоре, однако, Корри надоело это занятие, и она снова обошла бассейн, скользя между клумбами, точно тень. Юбка чуть шуршала, как луговая трава под косой. Ветерок ласкал обнаженную шею и плечи. Наконец девушка немного успокоилась. Она так давно не была на свежем воздухе, что совсем забыла о лете, даже таком жалком его подобии, как в этой стране. Тем не менее в атмосфере ощущалось некое волшебство, словно природа радовалась наступившему теплу.

По спине пробежал озноб. Девушка инстинктивно оглянулась на выходящее в сад окно. Багровые лучи закатного солнца освещали мужскую фигуру в белом. Корри оцепенела. Сколько времени он стоит здесь, наблюдая за ней?

Их взгляды скрестились. Гай тоже не шевелился. Все было так, будто невидимые секунданты призвали к бою. Поединок характеров начался. Но девушка не отступала и не собиралась покидать поле битвы. Кажется, прошла вечность, прежде чем Гай отвернулся. Корри с забившимся сердцем последовала его примеру, вовремя подавив злорадную улыбку. Похоже, первый, пусть и самый легкий раунд она выиграла, но пока рано торжествовать.

Корри, вынуждая себя оставаться спокойной, вытряхнула в воду последние крошки, аккуратно сложила салфетку, сунула в сумочку и с видимым безразличием стала ждать. За спиной раздались шаги.

– Корри!

Ах, этот голос, незабываемый, надменно-повелительный голос, четко выговаривающий каждую букву!

– Добро пожаловать в рай!